Текст книги "Another. Часть 2. Как?.. Кто?.. (ЛП)"

Автор книги: Юкито Аяцудзи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Мей вздохнула и откинула со лба прядь волос.

– Вы не собираетесь рассказать Тибики-сану? Наверняка он бы вам помог…

– Ага, я тоже считаю, что надо бы. Но Тэсигавара… не знаю. Он сейчас в режиме поиска приключений. Говорит, что мы все должны сделать сами, и вряд ли его можно переубедить.

– А… – уронила Мей и замолчала. Не может же быть, что ей это неинтересно… С этой мыслью я спросил:

– Ну так что, хочешь пойти?

– Искать в старом корпусе? – на губах Мей появилась тень улыбки. – Оставлю это мальчишкам. Все равно в этом деле должно быть немного участников.

– Тебе неинтересно? Даже не любопытно, что спрятано в том кабинете?

– Мне интересно, – тут же ответила Мей. – Если что-нибудь найдете, дай мне знать.

– Ну ладно…

– Все равно я с завтрашнего дня уеду на какое-то время.

– Уедешь?

– Отец вернулся, – по лицу Мей прошла тень. – И собирается всей семьей провести время на даче. Я от этого не в особом восторге, но так бывает каждый раз, и я не могу отказаться.

– У вас есть дача? Где?

– На море. Отсюда три часа на машине.

– Не в Йомияме?

– Ну да. Или ты видел в Йомияме море?

– Значит, на время каникул уезжаешь?

Мей решительно покачала головой.

– Я вернусь через неделю.

– Тогда…

– Я никому из моих не рассказывала о «катастрофах». И я собираюсь поехать в лагерь, когда вернусь.

– …А.

После этого я еще немного порассказывал о своих делах. Мей в основном слушала молча, лишь иногда ее правый глаз спокойно улыбался.

– Ты опять пытался понять, можешь или нет сам оказаться «мертвым»? – первое, что спросила Мей, когда я замолчал. – Насколько серьезно ты все продумывал?

– …Достаточно серьезно. Стоит только начать об этом думать, и уже не остановишься.

– Но ты уже разобрался со своими сомнениями?

– Мм, более-менее, – я неопределенно кивнул.

Мей неспешно развернулась и без единого слова исчезла за черным гробом.

Что она делает? Я поспешил следом за ней. Она что, хочет подняться на лифте, который тут установлен?

Едва я обогнул гроб, у меня вырвалось «ай!». До этого момента я не замечал, что тут кое-что изменилось.

Раньше темно-красная портьера висела прямо за гробом, но теперь гроб был выдвинут вперед. А в пространстве между ним и портьерой –

Стоял второй гроб.

Такой же формы, такого же размера… Отличался только цвет: этот гроб был красным. Стоял он «спина к спине» с черным.

Я услышал голос Мей:

– Она работает наверху над новой куклой. Думаю, она собирается поместить ее в этот.

Голос, похоже, доносился из «этого», как выразилась Мей.

Между красным гробом и колышущейся из-за кондиционера портьерой оставалось немного места. Я медленно двинулся вперед. Отодвинув правым плечом портьеру, я заглянул в новый гроб.

Мей была там.

В такой же позе, как кукла в черном гробу. Ей было тесновато, но она чуть подогнула колени и съежила плечи.

– …Ты не «мертвый».

Когда я заглянул в гроб, ее лицо оказалось в считанных сантиметрах от моего. Она сняла повязку с левого глаза – непонятно, когда успела. «Глаз куклы», пустой и синий, смотрел прямо на меня.

– Расслабься.

Она говорила шепотом, но при этом с неким напором. Не очень в своем стиле.

– Это не ты, Сакакибара-кун.

– Т-ты… ээ…

Она была чересчур близко. Я попытался отодвинуться, слишком резко отшатнулся и потерял равновесие. Моя спина тут же стукнулась обо что-то твердое – о дверь лифта, спрятанную за портьерой.

– А что с фотографией твоей мамы? – спросила Мей, по-прежнему оставаясь в гробу. – С той групповой фотографией в день выпуска? Ты говорил, что она может быть в доме твоих бабушки и дедушки. Ты ее нашел?

– Нет, пока нет…

Я уже спросил бабушку, и она сказала, что поищет.

– Когда найдешь, дашь посмотреть?

– Конечно, не вопрос.

– Тогда…

Мей наконец выбралась из гроба и снова пошла в середину комнаты. И опять мне оставалось лишь неуверенно двинуться за ней.

– Вот, – Мей развернулась и протянула мне что-то. – Если что-то случится, позвони по этому номеру.

Это была карточка, похожая на визитку, с контактной информацией выставки. Номер, о котором сказала Мей, был написан на обороте карандашом.

– Это… – я взял карточку и посмотрел на цифры на обороте. – Телефонный номер? От мобильника?

– Да.

– От твоего мобильника?

– Да.

– У тебя он есть? Я думал, ты их считаешь ужасными машинками?

– Это и есть ужасные машинки, – правая бровь Мей дернулась от отвращения. – Когда ты двадцать четыре часа в день связан со всем миром по радио – это гадость. Хотела бы я, чтобы у меня этой штуки не было.

Я пристально смотрел ей в лицо.

– Хотела бы я, чтобы у меня ее не было, но… – повторила Мей, потом уныло продолжила: – …Но она заставляет меня ее таскать.

– В смысле… Кирика-сан?

– Иногда она вдруг начинает безумно беспокоиться… так что она единственная, с кем я по этому телефону говорю. Никогда еще ни с кем другим по нему не говорила.

– Хм.

Я снова взглянул на телефонный номер, написанный на карточке; меня не покидало ощущение нереалистичности. Мей вновь скрыла «глаз куклы» под повязкой и тихонько вздохнула.

– Если найдешь фотографию или что-нибудь в классе, позвони. Прямо на этот номер.

6

Еще до поступления в начальную школу – мало что помню из того времени – я смотрел фильм под названием «Дракула». Это был один из самых известных фильмов британской киностудии Hammer Film Productions, снятый задолго до моего рождения. Первый на моей памяти фильм ужасов. После этого я все время смотрел – вынужденно – многочисленные фильмы про Дракулу, которые мой отец обожал и потому коллекционировал.

Несмотря на юный возраст, у меня уже тогда появились вопросы.

Почему солнце садится сразу же, как только главный герой попадает в замок Дракулы?

Дракула – ужасный монстр, но у него столько слабых мест. Главное из них – уязвимость к солнечному свету. Средь бела дня с ним вообще бы не было проблем. И вот главный герой собирается сражаться с Дракулой – почему же он так выбирает время для похода в замок, что оказывается на месте прямо перед закатом?

Сейчас я отлично понимаю, почему. Ответ – «для продвижения сюжета», естественно. Но тем не менее.

Звучит странно, но, когда мы с Тэсигаварой и Мотидзуки составляли план проникновения на второй этаж нулевого корпуса, это мне вспомнилось в первую очередь.

Нарочно ждать ночи, прежде чем туда идти, – сумасшествие какое-то. Мы, конечно, шли не с вампирами воевать, но все равно – пока мы будем там, наверху, солнце должно оставаться на небе. В этом я был совершенно убежден.

Тэсигавару невозможно было уговорить идти в середине дня. И рано утром туда проникать «тоже как-то не так», по его заявлению.

Впрочем, вопрос был не только в том, что ему нравилось больше. Следовало выбрать правильное время, чтобы трое третьеклассников, шляющихся возле школы во время летних каникул, не очень привлекали внимание. Это тоже следовало держать в уме. Короче, в конце концов –

Сложив вместе наши распорядки дня, мнения и все такое прочее, мы пришли к компромиссу: отправимся 30 июля в три часа дня. Закат будет незадолго до семи, так что, скорей всего, мы успеем обыскать кабинет еще засветло.

В итоге мы так и не посвятили Тибики-сана в наш план. И, конечно, ни бабушке, ни Рейко-сан я тоже рассказывать не стал. Может, это влияние Тэсигавары, но меня тоже охватил дух «тайного приключения на каникулах».

В день Х мы собрались в кабинете рисовального кружка на первом этаже нулевого корпуса, в западной части. Мотидзуки заранее отпер дверь – он же был членом кружка.

Мы не хотели выделяться, поэтому все трое надели форму. Мы решили, что если наткнемся на учителя, то выкрутимся, сказав, что у нас собрание кружка.

Дождавшись трех часов…

…мы, согласно плану, двинулись на второй этаж.

Поперек и западной, и восточной лестниц были натянуты веревки; посередине на каждой висела картонка с надписью «Проход воспрещен».

Оглядевшись, мы убедились, что поблизости никого нет, и один за другим подлезли под веревку. Потом бесшумно пошли вверх по лестнице, по которой давно никто не ходил.

– Слушай, а в этом старом здании есть какие-нибудь из «Семи тайн Северного Ёми»? – спросил я у Тэсигавары на середине пролета, наполовину в шутку. – Ну, типа, количество ступенек вдруг меняется? Это место просто создано для чего-то такого, ты не находишь?

– Без понятия, – отрубил Тэсигавара. – И мне сейчас накласть на «Семь тайн».

– Ну извини! Когда ты и Кадзами устраивали мне экскурсию по школе, вас это очень интересовало.

– Это было, ну… Слуш, это было, потому что я понятия не имел, как тебе рассказать о нашей тут ситуации. Я старался.

– Хех. Так значит, на самом деле ты не веришь в это все?

– В привидения и проклятья, что ли?

– Ну да. В это.

– Честно – не думаю, что это все существует. За исключением того, что делается с нашим три-три.

– А что насчет предсказаний Нострадамуса? Или ты не говорил, что думаешь, что они сбываются?

– Да каким боком они сбываются?

– Ну ты даешь.

– Если б я реально верил во всю ту фигню, я бы сейчас не парился так сильно из-за наших проблем.

– Логично.

– Самая известная из «Семи тайн» в нулевом корпусе, – вклинился Мотидзуки, – это тайна дополнительной библиотеки.

– Дополнительная библиотека? А что там?

– Будто бы там иногда кто-то тихо стонет. Ты ничего такого не слышал, Сакакибара-кун?

– Нет, не слышал.

– Ходят слухи, что под библиотекой есть замурованная подземная комната. Там спрятаны старые документы с секретами школы и города, которые не должны стать достоянием общественности. И чтобы их охранять, давным-давно вместе с документами там замуровали старого библиотекаря…

– И что, этот тип до сих пор жив в этом своем подвале, и люди его слышат? Или там уже призрак старикана надрывается? – спросил Тэсигавара и фыркнул. – Неплохо для страшилки, но… слушай. По сравнению с «катастрофами», которые у нас сейчас происходят, эти истории звучат просто мило.

– …Это да.

Мы вышли с лестницы в коридор второго этажа.

Через окна в северной стене вливался солнечный свет, и света было гораздо больше, чем я ожидал. Но по въевшейся грязи и обломкам было заметно, что здесь уже годами никто не ходит и не пользуется помещениями. Пыль на полу, затхлый запах в воздухе – все вместе создавало ощущение заброшенности.

Кабинет, где когда-то занимался класс 3-3…

Третий с западной стороны.

Это Тэсигавара узнал у Кадзами. Он сказал, что Кадзами как безопасник в начале мая ходил туда вместе с Акадзавой и кем-то еще, чтобы принести парту и стул для «несуществующего».

Дверь была не заперта, и мы втроем опасливо вошли в кабинет.

Внутри было темнее, чем в коридоре.

Потому что окна в южной стене были занавешены грязными бежевыми шторами. Комнатой не пользовались больше десяти лет. Почему же эти шторы не убрали, а так и оставили висеть? Впрочем, это неважно.

Электричество, видать, отключили – во всяком случае, сколько мы ни щелкали выключателем, свет не загорался. Если бы мы отодвинули шторы, стало бы светлей, но делать этого мы не хотели – вдруг кто увидит и решит добавить еще одну «тайну» к семи имеющимся.

Поэтому…

Мы втроем начали обыск в сумрачной комнате с задернутыми шторами.

Предвидя подобную ситуацию, каждый из нас прихватил с собой фонарик. Я взял еще и рабочие перчатки. Мы поднимали жуткое количество пыли, и Мотидзуки закрыл рот и нос платком.

В первую очередь мы разделились, чтобы обыскать три десятка парт и стульев. Пока я искал, разные ужасные картины сами собой рисовались у меня в голове.

Двадцать шесть лет назад в этом самом кабинете ученики не приняли гибель Мисаки Ёмиямы, «того, кто умер», и целый год обращались с ним как с «тем, кто жив». И из-за этого…

Да, из-за их действий начался необъяснимый «феномен». Сколько всего людей в результате очутились в когтях смерти за двадцать пять лет? Класс 3-3 учился в этом кабинете, он переехал отсюда всего четырнадцать лет назад. Сколько народу здесь умерло?

Вполне возможно, что кто-то лишился жизни прямо в классе, как Кубодера-сэнсэй.

Кто-то мог выпасть из окна и разбиться насмерть.

Или умереть от приступа какой-нибудь болезни прямо во время урока.

Под влиянием этих тоскливых раздумий мне вдруг почудилось, что вот сейчас я сам все больше приближаюсь к смерти. Надо с этим завязывать.

– Прекрати. Не думай, – прошептал я самому себе. Потом остановился на месте, сделал глубокий вдох. В горло попала пыль, и я закашлялся, но это действительно помогло мне избавиться от ненужных мыслей.

Надо сейчас сосредоточиться исключительно на поисках… давай же.

Если исходить из того, что выпускник 1983 года Кацуми Мацунага когда-то что-то спрятал в этой комнате…

Где бы это могло быть?

Я тщательно осматривал парты и стулья, пока до меня не дошло: вряд ли он стал бы прятать «это» здесь. В парте найти «это» было бы слишком легко, чтобы вообще годилось слово «спрятал».

Значит, где-то в другом месте…

Он должен был спрятать «это» там, где оно в конце концов будет найдено, но небыстро.

Я был абсолютно уверен, что Мацунага не стал бы прятать «это» туда, где в принципе никто не сможет найти. Это не стыковалось бы с его желанием «кому-то рассказать».

Стало быть, вряд ли нам, чтобы найти, придется отдирать паркет или простукивать стены и потолок. Значит…

Я обвел кабинет взглядом. Может, вон там? Я заметил ряды шкафчиков, приделанных к задней стене.

Они назывались «шкафчиками», но на самом деле запирающихся дверок у них не было. Вообще это были скорее деревянные полки размером сантиметров сорок – пятьдесят в ширину и высоту.

Оставив в покое парты и стулья, я подошел к шкафчикам. Тэсигавара и Мотидзуки вскоре тоже встали рядом со мной, видимо, угадав мои мысли.

– Думаешь, это здесь? – спросил Мотидзуки.

– Не знаю, – ответил я, склонив голову набок. – Давайте их все обшарим, тогда узнаем. Сзади могут быть какие-нибудь тайнички.

– Точно. Ну тогда…

Однако наши труды оказались напрасными. Мы обшарили все до единого шкафчики, но не нашли ничего хоть чуть-чуть похожего на то, что искали.

– Где тут еще можно что-то спрятать?

Я снова оглядел сумрачный кабинет. И наконец заметил кое-что.

Шкафчик с принадлежностями для уборки в углу комнаты.

Старый деревянный (как и стенные) шкафчик высотой метра два. Что там внутри? Вот уж куда люди обычно не заглядывают…

Я поспешил к шкафчику и потянул на себя высокую узкую дверцу с черной стальной ручкой. Внутри была пара метел, совок, ведро и тряпка. Старые, абсолютно непримечательные уборочные принадлежности, оставленные в таком виде давным-давно.

Без колебаний я выгреб это все наружу и втиснулся в узкий шкафчик. Потом посветил фонариком над головой.

Как только я увидел это, у меня вырвалось:

– …Вот это… оно?

– Что там, Сакаки? Нашел что-нибудь? – спросил Тэсигавара, подбежав ко мне.

– Вон там…

Я протянул вверх руку, встав на цыпочки.

Что-то было прикреплено к потолку шкафчика черной клейкой лентой.

– Там что-то есть. Пока не пойму, что именно.

Лента, усердно намотанная в несколько слоев, крепко удерживала предмет. Взяв фонарик в зубы, я потянулся обеими руками и принялся отдирать это от потолка.

И вот –

После долгих усилий я оторвал это и вылез из шкафчика. Сил я затратил немного, однако дышал сбивчиво, и все мое лицо залил пот.

– Что это?

– К потолку было приклеено. Вряд ли кто-то мог это заметить, если бы не забрался в шкафчик, как я сейчас.

– Скорей всего.

– Интересно, что там.

Штука, которую я вытащил, сама была завернута в несколько слоев клейкой ленты. Но эта лента была не черная, а коричневая, матерчатая.

Какого размера то, что внутри? Пожалуй, если снять всю ленту, то, что останется, будет немного меньше карманной книжки.

Мы отошли к ближайшей парте и положили это на нее. Проблема номер один – избавиться от дикого количества ленты.

– Эй, тормозни, – сказал Тэсигавара. – Тут на ленте что-то написано.

– Что?

Сдерживая нетерпение, я снова взял фонарик и посветил на это. Пришлось как следует вглядеться, но… вот оно.

На коричневой ленте красным маркером были написаны слова. Надпись не смазалась, когда я отдирал это от потолка шкафчика, крепко держась за намотанную ленту… видимо, потому что была изначально обращена к потолку.

Вот все, что мы смогли разобрать. Почерк был неряшливый, закорючки какие-то.

– Бинго, – Тэсигавара щелкнул пальцами. – Это точно тот Мацунага написал.

Мы решили приступить к работе немедленно. Аккуратно убрать ленту, которой было щедро обмотано это, оказалось непросто. Несколько минут усилий – и мы наконец увидели, что это…

Аудиокассета. Неподписанная 60-минутная кассета TDK, перемотанная на начало.

7

Прихватив найденную кассету, мы слиняли из запретной зоны и вернулись в кабинет кружка живописи. Был уже шестой час вечера. Я аж обалдел, когда увидел, как много времени прошло.

– У вас тут есть кассетник? – спросил Тэсигавара у Мотидзуки.

– Здесь нет, – покачал головой Мотидзуки. Тэсигавара запустил руки в свою пыльную крашеную шевелюру.

– Нам надо как минимум прослушать эту штуку. Но блин – кассета?

– Пятнадцать лет назад минидисков еще не было.

– Ну, это да, но… хмм. У меня дома, кажется, кассетника нету.

– У меня есть, – сказал Мотидзуки. – А у тебя, Сакакибара-кун?

– Понятия не имею…

Единственным моим персональным аудиоустройством был портативный плеер, который я взял с собой из Токио, и он умел только воспроизводить минидиски. Я никогда не видел, чтобы бабушка с дедушкой слушали что-либо, кроме телевизора. Не удивлюсь, если у Рейко-сан найдется кассетник, но…

– Значит, к Мотидзуки, – решил Тэсигавара.

– Ладно, – кивнул Мотидзуки, но тут же спохватился: – Ой, нет… смотрите.

Аккуратно взяв кассету в руки, он показал ее нам.

– Смотрите. Плохо видно, но все равно. Видите? Пленка порвана.

– Блин…

– Да, ты прав.

– Она, скорее всего, приклеилась к ленте и порвалась, когда мы ее снимали.

– Бррр.

– И что теперь?

– Так она играть не будет.

– Ты серьезно?

– Почему вообще этот хрен не убрал кассету в коробку, прежде чем замотать лентой? Загадка.

Тэсигавара скорчил сердитую гримасу и снова вцепился руками в волосы. Пение цикад в школьном дворе за окном, все это время звучавшее фоном, вдруг показалось каким-то угрожающе громким.

– Что же делать? – нетерпеливо спросил Тэсигавара, однако ответ Мотидзуки прозвучал спокойно:

– Думаю, мы сможем послушать, если склеим пленку.

– Э? А ты сможешь?

– Это должно быть не очень трудно.

– О. Круто, ну тогда оставляем пленку на тебя.

– Тебя это не сильно напряжет? – спросил я, чтобы дать Мотидзуки шанс отказаться.

Он торжественно кивнул:

– В любом случае я попытаюсь. Ну, правда, это может занять какое-то время.

Мы покинули кружок живописи и вместе вышли за ворота школы.

Быстро вечерело, небо на западе начало приобретать багровый оттенок. Оно было потрясающе ярким, и, казалось, ничего прекраснее на целом свете нет и быть не может. Меня охватила легкая грусть, на глазах чуть не проступили слезы. В прошлом году во время летних каникул я и подумать не мог, что годом позже буду участвовать в таком «приключении».

Потом мои мысли оказались прерваны…

Дойдя до автобусной остановки, мы вдруг услышали вдалеке пронзительный вой. Это перекрикивались сирены «скорой» и полиции.

– Похоже, там какая-то авария.

– …Наверно.

– Надо быть осторожнее.

– Да уж.

Вот все, что мы сказали друг другу.

8

Я узнал новости перед обедом на следующий день, 31 числа.

«Смерть Ацуси Огуры (девятнадцать лет, безработный)».

Говорили, что, закончив местную старшую школу, он не устроился на работу, а целыми днями безвылазно сидел дома. Полагаю, он был одним из так называемых хикикомори[6]6
  Хикикомори – распространенное в последние годы социальное явление в Японии: люди, отказывающиеся от общественной жизни и стремящиеся к крайней степени изоляции.


[Закрыть] – молодых людей, о которых в наши дни так много говорят.

30 июля в 17.26.

Большой автокран, закончивший работать неподалеку от дома Ацуси Огуры, неожиданно потерял управление и врезался в дом. Здание развалилось; в том числе обрушилась комната на втором этаже, где в уединении жил Ацуси. Она выходила на улицу, и стрела автокрана врезалась прямо в нее. Ацуси получил множественные травмы, самая тяжелая из которых – раздробленный череп. Еще до рассвета 31 числа он испустил последний вздох в больнице, куда его доставили.

Проблему представляла его фамилия, «Огура».

В классе 3-3 Северной средней школы Йомиямы училась девчонка с такой фамилией. Ацуси Огура, скончавшийся в результате этого несчастного случая, приходился ей родным братом. Третья «жертва июля» – после Кубодеры-сэнсэя и его матери.

Интерлюдия IV

Эмм, меня зовут… Кацуми Мацунага.

Я в 1983 году поступил в класс три-три Северной средней школы Йомиямы. И собираюсь закончить его в будущем марте.

Я делаю эту запись вечером 20 августа. Уже двенадцатый час. Всего дней десять осталось до конца летних каникул. Я в своей комнате один, общаюсь вот с диктофоном.

Когда закончу запись, я спрячу кассету где-нибудь в классе.

Когда-нибудь… не знаю, когда это случится, но если кто-нибудь найдет эту кассету и прослушает… интересно, ты, кто слушает пленку прямо сейчас, – а может, вас несколько, – вы там, в будущем, тоже ученики класса три-три? И, может быть, с вами происходит то же, что я… что мы испытываем на себе в этом году, и вам тоже страшно из-за бессмысленных несчастий, которые обрушиваются на ваш класс?

…Хотя какая разница.

Мне никакого проку нет рассуждать, насколько это вероятно. Абсолютно никакого проку.

Мм… да, есть, грубо говоря, две причины, почему я решил сделать эту запись.

Первая… «сознаться в преступлении», которое я совершил; пожалуй, так… Да, верно. Так и есть.

Я хочу поделиться с кем-нибудь тем, что я совершил. Я хочу, чтобы кто-нибудь выслушал мою историю, и поэтому я… да. В этом все дело. Сколько бы я ни говорил с теми, кто сейчас рядом со мной, они не понимают. Они не хотят говорить со мной об этом. Все уже начисто забыли. Вот в таком я сейчас положении, так что я… я должен хотя бы…

Другая причина – я хочу предупредить вас, моих будущих кохаев… точнее, дать вам совет. Это…

Это самое главное.

В общем-то, вам решать, поверите вы или нет в то, что я хочу рассказать… Но надеюсь, что все-таки поверите. Потому что этой пленке я не собираюсь врать.

«Лишний», который проникает в класс три-три, «катастрофы», которые из-за этого начинаются… Некоторые называют это все «проклятием», другие говорят, что это что-то другое, но кто из них прав, не имеет значения. Вопрос в том, как положить этой ситуации конец?

Я имею в виду…

Это…

Нет… наверно, я должен рассказать все по порядку. Да. Так и сделаю.

…

…

…Мы отправились в летний лагерь.

Всем классом три-три, на три дня и две ночи, начиная с восьмого августа. В гостиницу «Мемориал Сакитани», которая принадлежит школе и находится у подножия горы Йомияма.

Возможно, вам интересно, зачем нам это. Нам предложил поехать наш классный, Кога-сан. Он сказал, что мы должны поехать в летний лагерь и посетить храм.

Йомияму уже бог знает сколько лет называют «Гора Ёми», и там на склоне есть древний храм. Классный сказал, что, если все посетят храм Йомиямы, «проклятье» точно спадет… По сути, мы собирались молиться богам, чтобы они нас спасли.

Насколько я слышал, Кога-сан думал о проблеме долго и упорно и даже советовался с экстрасенсом. И некоторые говорят, что от экстрасенса он этот совет и получил. Но я понятия не имею, так это или нет.

Так или иначе, я тоже поехал в этот лагерь.

Всего участвовало двадцать человек, включая меня. Ребята сомневались, что это что-то изменит, но на второй день, девятого августа… Да, годовщина сброса бомбы на Нагасаки, да? Ну, правда, к моей истории это никакого отношения не имеет… В общем, на второй день лагеря классный потащил нас на гору, чтобы мы посетили храм.

Храм этот был чертовски запущенный.

Он называется так же, как город, а выглядит, как будто за ним вообще никто не смотрит. Как будто о нем весь мир забыл.

Поэтому, пока мы были в храме, мы там заодно прибрались. Тогда мы все, ну не знаю… в общем, мы все были уверены, что это нам действительно поможет снять проклятье. Кога-сан был так уверен, он даже сказал: «Ну, теперь все будет хорошо». Но потом…

…Это все не сработало.

Проклятье оказалось не таким хлипким, чтобы одна такая простая штука его сняла.

Мы ушли из храма и пошли обратно. И тут же началось. Погода все утро была отличная, а тут вдруг набежали тучи и внезапно полило. Это была просто кошмарная гроза. Кога-сан и все наши перепугались и побежали вниз, как будто хотели сбежать, только это была плохая идея, по-моему. Нет, сейчас-то я могу сказать, что это была абсолютно бесполезная идея. Абсолютно бесполезная.

Первым умер парень по фамилии Хамагути.

В него попала молния. Он вообще был идиот. Так подготовился ко всему, даже зонт с собой взял. И вот он этот зонт открыл. Хотя мы были на горе и все время били молнии…

…Она угодила точно в него.

Я шел перед ним, поэтому самого удара не видел, но грохот был ужасный. Никогда раньше молния не попадала так близко от меня.

Хамагути… думаю, он умер мгновенно. Он превратился в головешку, от него только дымок поднимался. И вот тогда началась настоящая паника.

Кога-сан пытался всех успокоить, но это было без шансов. Мы бросили Хамагути, и большинство просто побежало, чтобы спастись… Я тоже поддался, у меня в голове было только одно: «Надо убираться с этой горы»… и я побежал со всех ног. И вот тогда… погибла еще одна из наших.

Ее звали Хосикава.

В нее не молния попала. Она просто бежала в панике и сорвалась с обрыва…

В том месте было очень круто и высоко. Можно было бы попытаться ее спасти, но мы были не в том состоянии, и никто даже не попытался ей помочь… Думаю, мы тогда вообще ничего не могли, кроме как спуститься и уже внизу позвать на помощь.

Короче, ни Хамагути, и Хосикава не выжили. Они стали «жертвами августа». И наше посещение храма не помогло вообще никак…

…

…

…

…А потом.

Потом произошло самое главное.

Сразу после того, как мы спустились с горы.

Дело в том, что… что я…