Текст книги "Войны Пяти миров: Истоки. Книга 1"

Автор книги: Йова Синай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Лиссар и Вайто, стоя на возвышенности рядом с Чашей Пьянекуи, поприветствовали собравшихся воинов легким поклоном головы. Полукровки стояли неподвижно, сопротивляясь мощному дыханию урагана, сбивавшего с ног даже крепких представителей земных народов. Позади них стоял Тран, молча наблюдавший за происходящим. Лиссар вопросительно посмотрел на Вайто:

– Это Тран, – подтвердил он.

– Они стали крепче, – заметил Лиссар, снова переведя взгляд на полукровок. – Сразу видно, ты хорошо поработал, – обратился он к Вайто.

Вайто, не ответив ничего на замечание тикьюса, громко обратился к полукровкам:

– Дети мои! Настал тот момент, когда вы можете доказать вашему тикьюсу, что вы достойны сражаться за нашу родную землю, что вы сможете противостоять грозным силам врагов и сломить их яростный напор, что вы способны защитить своих братьев и сестер, обещая всем этим будущее наших великих народов.

– Во имя Пьянекуи! – прокричали полукровки в один голос, одновременно подняв копья вверх и одним резким движением опустив их вниз с такой силой, что копья, коснувшись твердой земли, издали громкий звук.

Вперед вышел один из полукровок. Он не был похож на вивалийских солдат, крепких, рослых и сильных мужчин. Он был тонким и невысоким человеком.

– Это Зарран, лучший из полукровок. Я хотел бы, чтобы ты, тикьюс Лиссар, оценил его в бою с Дракусом. Я полагаю, что это будет весьма показательно.

– Дракусом? – усмехнулся Лиссар. – Он же один из лучших наших воинов. Где же он? – гордо прокричал тикьюс, оглядываясь по сторонам. – Это, действительно, будет очень интересно.

– Я здесь, мой тикьюс, – донесся громкий низкий голос, подбегающего к строю, воина.

– Рад видеть тебя, мой верный друг, – доброжелательно ответил Лиссар.

Дракус подошел к Заррану и встал напротив него. Он был, казалось, выше полукровки на целую голову. Его мощные руки сжимали длинное, украшенное узорами копье. Начался бой. Соперники, сперва, держась друг от друга на небольшом расстоянии, начали медленно двигаться по кругу. Движения Заррана плавными и завораживающими походили на танец. Дракус начал атаковать. Его мощные удары обрушились на полукровку, но не достигли своей цели. Зарран умело уворачивался от них, оказываясь то с одной, то с другой стороны от соперника так быстро, что вивалиец не мог вовремя поменять траекторию своего удара. Зарран ни разу не попытался нанести хотя бы один удар. Он кружил вокруг Дракуса, дразня его и провоцируя на новые бездумные попытки добраться до слабого полукровки и закончить бой одним сильным ударом. Казалось, бой будет продолжаться бесконечно. Когда Лиссар уже начал терять терпения, не видя какого-либо логического завершения боя, в котором не было ни проигрывающего, ни побеждающего, Зарран, одним резким движением выбил копье из рук Дракуса и нанес несколько молниеносных ударов копьем по торсу и ногам противника, повалив его на землю. Лиссар, не предвидя такой концовки, громко засмеялся и зааплодировал. Полукровка подошел к Дракусу и протянул ему руку, чтобы помочь подняться. На удивление тикьюса, Дракус без доли смущения или обиды воспользовался этой помощью. Он встал и несколько раз дружески хлопнул по плечу Заррана.

– Спасибо за честный бой! – Дракус отошел в сторону, переключив все внимание тикьюса на Заррана. Лиссар, не отводя взгляда с полукровки, подошел к краю возвышенности и слегка оттолкнувшись, приземлился на землю стрельбища. Он хотел поближе рассмотреть своих непризнанных воинов. Вайто незамедлительно последовал за ним. Тикьюс молча подошел к ровному строю полукровок и сказал:

– Вы смогли удивить меня. Я полагаю, что и другие воины могут продемонстрировать столь необычные приемы. Но, не кажется ли тебе, – обратился он к Вайто, стоявшему позади него, – что на поле боя совершенно другая обстановка. Там нет времени на игры и столь изящные танцы с врагом.

– Я не сомневаюсь, что они смогут удивить вас… – начал говорить Вайто, но, увидев браслет, торчащий из под длинного рукава мантии Трана, на секунду замолчал. – Убейте Трана! – прокричал он, что было сил.

Тран, предполагая, что Лиссар спуститься к войскам и подойдет на необходимое расстояние для точного выстрела, быстро поднял руку, целясь прямо в его голову. Вайто, сорвавшись с места, попытался добраться до предателя до того, как он выстрелит, но опоздал. Издался шипящий звук, вылетающего из дарана луча Ялауна, который летел точно в цель. Зарран одним прыжком закрыл своим телом тикьюса и выпустил из руки копью, которое, пролетев ровную траекторию, вонзилось в шею Трана и пронзило ее насквозь. Луч Ялауна попал в грудь Заррана, который, вместо того, чтобы замертво упасть на землю, остался стоять. Его тело будто бы впитало в себя смертельный заряд. Полукровка схватился за место удара и со страхом в глазах смотрел, как по его телу, начиная от груди, расходятся яркие золотые линии. С каждым выдохом из его рта вылетал тихий крик, но он кричал не от боли. Хватаясь за доспехи и пытаясь сорвать их с себя, Зарран попятился назад и, зацепив пяткой небольшой камень, повалился на землю.

– Что со мной? Что происходит? – крик разносился по всему стрельбищу.

Полукровки обступили Заррана, но никто не решался подойти к нему, чтобы как-то помочь. Они молча стояли, с ужасом наблюдая за происходящим.

– Разойтись, – прокричал Вайто, расталкивая воинов по сторонам.

Он подошел к Заррану, опустился перед ним на колено и твердым голосом сказал:

– Успокойся, успокойся! Ты не умер и не умираешь! Возьми себя в руки, – взявшись за плечи полукровки, он слегка его встряхнул, – здесь тикьюс, он все видит!

Возникла полная тишина, только звук дождя и вой ветра по-прежнему наполняли стрельбище диким шумом. Зарран, посмотрел на Вайто и слабым испуганным голосом произнес:

– Мне жарко, учитель. Мне очень жарко.

– Принесите воды! – прокричал Вайто. – Быстро! Воды!

Через минуту к нему подбежал Дракус и дал, наполненную водой чашу. Зарран вцепился в нее и начал большими глотками ее пить, пока не поперхнулся и не стал кашлять.

Опомнившись от неожиданно возникшей угрозы, Лиссар подошел к Заррану. Наклонившись, он дотронулся до его груди. Он почувствовал сильный жар, исходивший от тела спасителя, но не было ни сквозного ранения, которое оставляет луч Ялауна, достигая своей цели, ни крови. Полукровка был цел и совершенно невредим. Только доспехи в месте попадания луча были прожженны насквозь.

– Действительно, нет пределов чудесам, наполняющих этот мир! – воскликнул тикьюс. – Это ничтожество, не отдавая себе в этом отчета, открыл нам вашу истинную силу! – Лиссар обратился ко всем полукровкам. – С этого момента, вы будете носить гордое звание Призраков Пьянекуи! А ты, Зарран, теперь командир Призраков, которых доблестно поведешь в бой!

– Во имя Пьянекуи, – снова прокричали воины, подняв копья вверх.

Зарран, оглядываясь по сторонам, после слов тикьюса быстро пришел в себя. Он встал на ноги и, немного дрожа, поклонился Лиссару.

– Во имя Пьянекуи, – он тихо произнес.

Лиссар смотрел на него взглядом полным уважения.

– Теперь ты командуешь Призраками. Выбери тех, кто способен обучать. Пусть они займутся другими, пока что неподготовленными в войне Призраками. Остальные завтра же вступят в ряды нашей великой армии.

– Да, тикьюс Лиссар, – собрав всю оставшуюся силу в кулак, твердо ответил Зарран.

Вайто подошел к телу Трана и с яростью выдернул копье из разорванной шеи, которая лишь клочком кожи удерживала голову кеметинца. Голова пришлого откатилась в сторону. Земля оросилась багряной кровью.

– Я отдам приказ о казни всех перебежчиков! – с гневом произнес он. – Этим тварям больше не удастся нас провести!

Лиссар посмотрел на друга. Лицо Вайто омрачилось, его глаза сверкали от гнева, руки так крепко сжимали копье, что костяшки пальцев побелели. Тикьюс только однажды видел его таким, в день смерти Ярвы. Понимая, что любое слово против нанесет Вайто личное оскорбление, Лиссар лишь кивнул головой в знак согласия.

Послышался громкий рык рорга, оповещающий хозяина о своем появлении. Чудовище, несмотря на свой огромный вес, медленно и аккуратно опустился на землю в пяти метрах от Вайто.

– Тебе пора возвращаться в родную деревню, мой друг, – доброжелательно произнес тикьюс. – Тебя ждет Лекри.

– Но, как я могу оставить тебя после такого? – возмущенно ответил Вайто.

– Я под защитой самой Богини. Ты же сам видел, – возразил Лиссар. – А вот твой народ сейчас нуждается в тебе. Проверь, все ли в порядке и возвращайся обратно. Нам нужно обсудить, как использовать Призраков в сражениях. Я буду ждать тебя.

Вайто еще некоторое время решался, но, в конце концов, отдав копье, которое поразило пришлого, Заррану, подошел к роргу и поднялся по его опущенному крылу. Он сел в седло и вцепился в выступающие у основания шеи рорга шипы. Рорг расправил крылья, затмив ими, казалось, все стрельбище, и одним взмахом взлетел ввысь. Вайто не оглядывался назад, зная, что это может заставить его передумать и остаться рядом со своим тикьюсом, которого он так подвел. Но мысли о Лекри, с которой он старался не разлучаться ни на мгновение, пересилили это желание.

Предстоял долгий путь домой. Дождь тяжелыми каплями бил в лицо, заливая глаза. Вайто прижался со всей силой к роргу, чтобы избежать падения от нарастающей силы ветра. Рорг быстрыми, но плавными маневрами, чтобы сберечь своего наездника, облетал молнии, которые так и норовили попасть прямо в огромное тело зверя.

«Мы больше не примем ни одного пришлого, – подумал Вайто. – Кто знает, что Тран мог передать врагам о нас. Главное, чтобы они не узнали про воды Пьянекуи. Если это произойдет, то мы обречены». В голове Вайто крутились мысли о том, как лучше всего использовать Призраков в боях. Было очевидно, что они также будут занимать ряды передовых войск, дабы уберечь других воинов от лучей Ялауна. «Если бы мы раньше знали об этом, – прошептал сам себе Вайто, – сколько бы жизней мы могли бы спасти».

Посмотрев вниз, Вайто увидел родные места. «Еще немного, и я буду дома», – это мысль его порадовала. Неожиданно, рорг резко сбавил скорость. Вдали виднелись многочисленные прямые разряды молний, прорывавшие толстый слой облаков. «Это не молнии», – к лицу прилила кровь, в голове начало сильно пульсировать.

– Лекри! – закричал Вайто изо всех сил. Он знал, что она не будет прятаться, пытаясь сохранить себе жизнь, а ринется прямо на врагов. От этой мысли к горлу подступил ком.

Рорг не дожидаясь команды своего наездника, оттолкнулся крыльями от воздуха и, прижав их к телу, устремился вперед, заставив Вайто снова вцепиться в шипы зверя. Еще несколько взмахов крыльями, и они уже летели над Суусандьу. Отовсюду доносились крики. Слышались мольбы о помощи, кто-то задыхался в предсмертных конвульсиях. На земле лежали обугленные тела погибших суусандцев, защищавших деревню воинов и роргов. Лучи Ялауна, наполняя деревню шипящим звуком, накрывали ее нескончаемым потоком. Рорг, выбрав первую жертву, выбросил задние лапы вперед и выпустил длинные, острые когти. Он схватил кеметинца и разорвал его на части. Рорг кружил над врагами, устремляясь вниз и хватая одного кеметинца за другим, и снова взмывал ввысь, отшвыривая уже бездыханные тела в стороны.

– Вниз! – кричал Вайто.

Он хотел спуститься на землю, чтобы, как можно скорее, найти дочь. Поначалу казалось, что рорг попросту не слышит хозяина, но, когда он почувствовал, как Вайто слез с седла, намереваясь спрыгнуть вниз, зверь встряхнул своим телом, закинув наездника обратно.

– Мне не нужна твоя защита! – закричал Вайто, поняв намерения рорга. – Мне нужно найти дочь!

Рорг не обращал внимания на команды Вайто.

– Отец! – послышался крик Лекри.

Рорг на мгновение остановился, пытаясь взглядом ее найти.

– Вот она, – воскликнул Вайто, увидев дочь и надавливая своим весом на тело рорга, тем самым, пытаясь развернуть его в сторону, где стояла Лекри, которая обеими руками держала поднятое вверх копье, чтобы привлечь к себе внимание.

Его сердце, казалось, могло вырваться из груди. «Богиня, она жива!» – подумал он, почувствовав легкое облегчение. Рорг устремился к Лекри, но в этот момент огромное металлическое копье пронзило его длинную шею. Наконечник копья насквозь прошел в грудь Вайто. Зверь на всей скорости замертво упал на мокрую землю, придавив ноги Вайто. Он лежал на спине, и, казалось, сейчас потеряет сознание, но крики его дочери вернули его к жизни. Лекри подбежала к отцу. Она не успела дотронуться до него, как один из кеметинцев, схватив ее за волосы, оттащил в сторону и повалил на живот. Вайто не мог кричать, его рот наполнился густой кровью. В глазах потемнело, острая пронзающая боль окутала все тело. Он вцепился в копье, пытаясь вытащить его из груди, но все было тщетно. Оно крепко засело в его теле и приковало к роргу. Он попытался развернуться, хватаясь одной рукой за мокрую траву и пытаясь сдвинуться с места, чтобы хоть как-то приблизиться к Лекри и помочь ей, но, тем самым, он только все больше разрывал свою плоть. Он не мог ничего сделать. Придавленному огромным телом рорга к земле, ему оставалось только смотреть, как Лекри изо всех сил пыталась отбиваться от врагов. Она истошно кричала, проклиная всех кеметинцев и моля отца не покидать ее. Вайто зарыдал. Его легкие наполнялись кровью, не давая сделать следующий вдох. «Богиня, молю, защити Лекри! Молю!» – он мысленно обратился к Пьянекуи. Связанная по рукам и ногам Лекри смотрела на умирающего отца и громко кричала. Эта картина – последнее, что увидел Вайто перед своей смертью.

3. ДОРИУС

– Что ты там все пытаешься вычитать? – спросил Дориус у Манана, сидящего за небольшим столом, на котором лежало несколько ровных стопок писем для солдат, только что привезенных с Черной планеты.

– Ты знаешь, Дориус, таковы правила, – грубо ответил Манан. – Если не хочешь, чтобы я читал твои письма, напиши Солонку, чтобы он тебе больше их не отправлял!

– Ладно, ладно, не кипятись. Я же по-дружески шучу, – улыбнулся Дориус.

– Отойди! Подожди с другими. Не стой над душой, – надменно ответил Манан.

Дориус не возражал, чтобы не вызвать очередную истерику у собеседника. Он, сильно похрамывая от полученного ранения в последнем сражении, подошел к длинному столу, стоящему посередине огромного шатра, в котором собирались солдаты для приема пищи, проведения военных советов и просто для общения. Это было единственное общественное место в кеметинском лагере.

– Ну, что там? Ты смог что-нибудь увидеть? Что там в письме? – нетерпеливо спросили солдаты, когда Дориус садился на стул.

– Нет, конечно. Посмотрите на него. Такое ощущение, что он не читает, а нюхает пергамент, – засмеялся Дориус. – Наш многоуважаемый надсмотрщик, походу, совсем ослеп.

– Манан, давай скорее! Мы здесь сдохнем, пока ты там читаешь! – выкрикнул кто-то из солдат, чем вызвал очередной всплеск гнева у Манана, который несколько раз стукнул по деревянному столу и что-то нервно, неразборчиво забормотал.

Дориусу по-своему было жалко этого старого, больного вояку. Пребывание на Голубой планете, как и на многих других, сильно сказывалось на здоровье и внешнем виде Манана. Его кожа от постоянной сырости превратилась в толстую мягкую резину, а здешние насекомые, залезавшие под кожу через небольшие раны на теле, не давали им зажить и вызывали сильное раздражение. Конрут Ойрун Церек нашел ему единственное применение, следить за порядком в казармах и читать переписку солдат с родными, чтобы исключить возможное инакомыслие в армии. Облысевший Манан, в свою очередь, осознавая свою бесполезность, старался идеально выполнять все поручения конрута, чем сильно злил своих сослуживцев. «Не думаю, что в его положении я вел бы себя иначе», – думал Дориус, смотря на то, как Манан скрупулезно ищет какие-нибудь доказательства измены.

Дориус, напротив, пользовался большим уважением среди своих братьев по оружию благодаря тому, что лично знал Тенона, ранее служа под его командованием.

– Дориус, можешь забирать, – прокричал Манан, отложив его письмо в сторону и принявшись за другое.

Обратив внимание на возбужденную реакцию солдат на его слова, Манан ехидно прорычал:

– Нет там даже намека на то, что конрут Тенон Ара нас порадует своим появлением здесь! Посмотрите правде в глаза! Ему что, больше заняться не чем, как смотреть, как вы тут дохните!

– Заткнись, Манан! Тебя никто не спрашивал, – солдаты закричали в ответ.

Конечно, все прекрасно понимали, что Тенон вряд ли появиться здесь, чтобы поддержать своих братьев, которые застряли на этой, как они ее называли, непросыхаемой планете. Они ждали от Солонка и других новостей. Он подробно описывал дворцовую жизнь, настроение Императора и его планы на будущее. Вообще все, что Золус мог ему поведать после очередного собрания.

Подойдя к столу, за которым сидел Манан, Дориус аккуратно взял пергамент и пошел обратно, уже вчитываясь в написанное.

– Стой! – прохрипел Манан, не отрываясь от чтения очередного письма. – Тебе приложение, посылка тут какая-то.

Из-под стола Манан вытащил уже вскрытую небольшую металлическую коробку. Держа в одной руке письмо, а в другой посылку, Дориус, переваливаясь с ноги на ногу, направился к столу, за которым его нетерпеливо ждали солдаты. Он положил коробку на стол и аккуратно ее открыл. Там лежали два дарана.

– Это что? Новые разработки? – поинтересовался один из солдат.

– Полагаю, да, – ответил Дориус, одевая один из браслетов.

Он, как обычно, сжал кулак, тем самым преобразовав даран в меч. Прижав меч к предплечью и сжав кулак еще два раза, оружие трансформировалось в булаву.

– Ничего себе! – восхищенно воскликнули солдаты. – Когда нас всех этим снабдят, интересно бы знать?

Дориус аккуратно снял браслет и положил обратно в коробку. Взяв письмо в руки, он начал читать вслух. Солдаты притихли, вслушиваясь в каждое его слово.

«Привет, брат! Как твое здоровье? Надеюсь, у тебя все хорошо. Мы все очень ждем твоего возвращения. Ведь должна эта война когда-нибудь закончиться! Дрик и Айрон постоянно спрашивают про тебя, перечитывают твои письма по двести раз. Твои парни быстро растут и крепчают. Ты знаешь, наши ребята намного умнее, чем кажутся. Они помнят все! Вчера, когда к нашим соседям пришла весть о смерти Вайкрона, ко мне подошел Дрик и сказал, что он рад, что Райна умерла в кругу семьи. Я, конечно, удивился. У меня даже мысли не было, что они ее помнят, ведь Райна умерла, когда они еще совсем были маленькими. Как-никак она была их матерью. Видимо, смерть близких людей оставляет след даже у маленьких детей. Мои ребята уже совсем большие. Узнал тут на днях, что Сисая встречается с каким-то парнем. Я ничего против не имею. Главное, чтобы толковым был.

Во дворце много, чего нового. Ученые все пыхтят над Золотой смертью. До них никак не может дойти, как спровоцировать большой выплеск луча Ялауна. Меня, конечно, никто не спрашивает. Я хоть уже давно разобрался в этой штуке, но Император все еще видит в конруте Теноне Ара врага, ну и в нас, соответственно, тоже. Недавно во дворце появился молодой парень по имени Каси. Он живет у Золуса в кабинете. Мне Золус пытался объяснить, чем они там занимаются, но, честно говоря, его заумные речи так и не донесли до меня сути. Единственное, что я понял, этот парень изобрел способ, как нам получить воду с Голубой планеты. Золус сказал, что, если Император сможет перешагнуть через себя, то благодаря этому Каси, война закончится. Посмотрим…

Я тебе там подарок отправил. Надеюсь, он до тебя дошел.

Передавай всем парням привет! Держитесь там, не унывайте!»

Закончив читать письмо, Дориус на некоторое время замолчал, в то время как другие солдаты начали обсуждать услышанное.

– Интересно, что за способ такой перенести воду с Голубой планеты? И что это вообще значит? – задался один из них.

– Когда уже они допрут своими гениальными умами, как доделать Золотую смерть? Нам бы эта штука здесь не помешала! – сказал другой.

Дориус, не обращая внимания на обсуждения сослуживцев, аккуратно отодвинул стул и встал из-за стола. Письмо Солонка навеяло воспоминания о Райне и детях. Он не видел своих сыновей уже много лет и пропустил лучшие годы для любого родителя. Дориус вышел из шатра, возвышавшегося посередине острова, на котором с самого начала войны располагался лагерь кеметинцев. Ураган затих. Лучи Урауна стали постепенно пробиваться сквозь плотные облака, озаряя своим легким голубым свечением мокрую землю. Дориус осмотрелся и пошел через плотно заставленные пластиковые палатки, материал которых был достаточно гибок, чтобы не разрушиться из-за сильного ветра, но, в то же самое время, крепок, что позволяло выдерживать сильные удары. Повсюду стояли резервуары с пресной водой, постоянно пополняемые частыми проливными дождями. Кеметинские солдаты, оказавшись на Голубой планете, непрерывно пили воду, пытаясь утолить накопившуюся за долгие годы жажду дикой воды. Здешняя вода казалась им вкусной, как сладкий напиток, и чистой, как слезы младенца. Лагерь со всех сторон был окружен морем. Раньше эта нетронутая человеком земля была полностью покрыта густым непроходимым лесом, населенным дикими животными. Кеметинцы быстро освоили этот небольшой участок суши, полностью освободив его от тысячелетних деревьев, безжалостно вырубая и выжигая всю растительность и уничтожая самобытную жизнь этого первозданного мира.

Дориус не спеша шел в одно единственное место, где его никто бы не стал искать. Ему нужно было побыть наедине. Всю дорогу он вспоминал свой дом. Он надеялся еще хотя бы раз побывать на родной планете, одним глазком посмотреть на своих сыновей, чьи лица он давно позабыл. Да, чего там говорить, если с того времени, как он их видел последний раз много лет назад, когда только началась война, они уже изменились настолько, что он вряд ли узнал бы их, даже смотря в упор. Он пожертвовал всем, что было так дорого любому человеку, родным домом, прекрасной женой, родившей ему двух крепких и здоровых мальчиков. Дориус пожертвовал всем этим ради своего старшего брата, который, хоть и был здоровенным на вид, ростом с двух средних мужчин и силой, как у пятерых, не отличался крепким здоровьем и выносливостью. Кроме того, Солонк был счастливым отцом четырех маленьких детишек и показательным мужем для своей прекрасной жены. Император, стремящийся избавиться от близкого окружения Тенона, которого он считал скрытой угрозой своему правлению, все-таки не был лишен всех человеческих чувств. Дориус умолял оставить одного из них на Черной планете, чтобы заботиться о шестерых детях и двух женщинах. Император согласился и дал им выбор. Дориус смог убедить его, что Солонк не будет представлять никакой опасности, оставаясь на Черной планете, обремененный четырьмя своими и двумя его детьми. Наоборот, зная об опасности, которая грозила его семье за измену, он будет показывать самую, что ни на есть покорность и преданность существующим порядкам.

Дориус с болью вспоминал, как плакала Райна, умоляя остаться рядом с ней, рядом с детьми. Она знала, что были возможности договориться с Императором, добиться снисхождения за те заслуги перед Империей, которые принадлежали Дориусу в Войне за объединение. Райну было невозможно провести. Она знала Дориуса, его скрытые мысли и желания. Да, после Войны за объединение он женился на ней, как женились тогда все, он родил с ней детей, как это делали его сослуживцы. Так было нужно, так было правильно. Но после нескольких лет мира, Дориус осознал, что эта волшебная семейная жизнь не для него. Эта жизнь его душила, запирала его потребности и убивала его истинное существо. Как бы он ни старался делать все, что требуется от мужа и отца, он никогда ими не был. Конечно, он любил Райну и детей, но себя он любил больше. Появилась законная возможность, позволившая сбежать, но сделать это, не бросая свою семью, как делали попрекаемые мужчины, а сделать это как герой, вынужденный поменять счастливую жизнь на борьбу за будущее своего народа. Райна, зная истину, брошенная и преданная, чахла, увядала, и, в конце концов, умерла. Дориус много раз пытался вспомнить ее лицо, но, чем дольше он находился на Голубой планете, тем призрачнее были воспоминания о ней.

Остановившись перед большой, вытянутой формы палаткой, Дориус осмотрелся. С крыши этой конструкции клубами валил белый дым. «Вроде, никого», – подумал он, открывая дверь и быстро заходя внутрь.

В палатке, не покладая рук, работали вивалийские женщины, захваченные в плен во время набегов на мирные поселения. Они готовили для кеметинских солдат на пару, который шел из горячих источников. Разжечь огонь, для того чтобы приготовить пишу в условиях постоянной сырости не было возможности, и конруты, не зная иного способа, решили пленить местных и не прогадали. Несмотря на то, что женщин было всего семнадцать человек, они хорошо справлялись со своими новыми обязанностями и могли обеспечить готовой едой всю кеметинскую армию. Попав в плен, они напрочь отказывались от того, чтобы прислуживать пришлым захватчикам, но мучительные пытки и обещания конрутов о разорении других поселений для поиска рабынь, в конце концов, сломили их дух, и они, смирившись со своей участью, стали выполнять эту унизительную работу.

Дориус, в отличие от других солдат, относился к вивалийкам с уважением, но, несмотря на это, долгое время не мог добиться их расположения. Ему это удалось только, когда Ойрун Церек главный конрут на Голубой планете, стремясь как можно скорее исполнить приказ Императора выяснить, откуда вивалийцы берут воду, которая укрепляет их оружие и защищает во время боя, первым делом решил подвергнуть допросу плененных вивалийских женщин. Дориусу удалось спасти их от смертельных пыток, убедив Ойруна не убивать тех, кто спустя долгие уговоры согласились кормить целую армию.

– Возможно, мы больше не найдем таких ценных вивалиек для нашей армии, – уговаривал он конрута. – Есть много других способов узнать нужную нам информацию.

Ойрун, олицетворявший императорскую власть на Голубой планете, был крайне жестоким и непредсказуемым человеком. Своим поведением и взглядами на дальнейшую судьбу кеметинского народа он сильно походил на самого Ариуса Кавона, что как раз и позволило ему быстро подняться по карьерной лестнице. Тенон крайне негативно отзывался о конруте:

– Что может быть хуже жестокого человека? – говорил он в кругу своих соратников, характеризуя Ойруна. – Только жестокий и трусливый человек. Жестокость, какой бы она не была, имеет границы, а вот трусость безгранична. Именно страх толкает таких людей на самые зверские поступки.

Но, несмотря на свой характер, порой Ойрун мог видеть ситуацию более или менее адекватно. Вспоминая те дни, когда солдаты и он сам поедали сырую рыбу, отчего многие впоследствии страдали кишечными болезнями, он внял совету Дориуса и стал обдумывать иные варианты исполнения миссии, возложенной на него Императором.

Женщины были благодарны Дориусу за помощь и в знак признательности они помогли ему довести свой вивалийский до совершенства. Дориус, несмотря на множество диалектов, с легкостью мог излагать свои мысли и понимать сказанное на этом несложном языке.

– Сыякандья! – сказал он, обращаясь к ним, получив в ответ скромные улыбки и одобрительные приветствия. – Я посижу здесь у вас, если вы не против, – продолжил он на вивалийском.

– Проходи, Дориус, мы всегда тебе рады, – ответила одна из женщин.

Дориус прошел в конец палатки и зашел в небольшую комнату, которая служила для вивалиек местом для отдыха и сна. Он сел на стул, достал пергамент и положил его на пол. Затем, сняв даран с руки, он прижал его к бумаге и активировал разогрев. Верхний слой пергамента с письмом Солонка начал быстро тлеть. Дориус держал в руках чистый лист, на котором постепенно начали одна за другой проявляться буквы, написанные рукой Рофана, его бывшего сослуживца в отряде Тенона. Именно он изобрел этот тайный способ переписки и единственный умел так искусно скреплять тонкий слой пергамента с основным листом.

«Когда в лагерь прибудут новые пленные, узнай, кто из них особенно важен для тикьюса. Их отправят к Золусу. Будь аккуратней, предыдущее письмо проявилось раньше положенного. Нам повезло, что никто не заметил».

Закончив читать это короткое послание, Дориус аккуратно сложил пергамент и убрал в карман. Выйдя из комнаты, он сразу же наткнулся на Киссару, одну из женщин, которую вивалийки считали своей старшей сестрой. Она, казалось, была совершенно бесстрашной, будто в ее теле был заключен дух бравого воина. Стоявшая рядом с дверью в ожидании появления Дориуса, она не скрывая свой напористый нрав, требовательно выпалила:

– Куда ваши отправились сегодня?

Дориус понимал, что скрывать от них правду нет смысла.

– В деревню за новыми пленниками, – коротко ответил он.

Ему удалось избежать участия в очередном кровопролитии, благодаря еще незажившей ране на ноге, не позволяющей ему быстро ходить и, тем более, сражаться.

Услышав рев приближающего корабля, Киссара вместе с другими женщинами выбежала наружу. У каждой из них была лишь одна мысль: «Хоть бы не мои! Хоть бы не моя деревня!» Дориус незаметно вышел вслед за вивалийками и встал на небольшое расстояние от них, чтобы не навлечь на себя подозрения. Корабль приземлился на посадочную платформу неподалеку от них.

Солдаты уже были готовы встречать пленных. Позади них стоял Ойрун. Как только открылся люк, из корабля вышли кеметинцы, одетые в белые металлические доспехи. За ними медленно ковыляя, следовали вивалийцы. Одна из молодых женщин находилась без сознания. Кеметинцы вытащили ее крепкое тело и небрежно кинули рядом с другими пленными. Ее опухшее лицо было обращено вверх.

– Зачем вы привезли сюда мертвую девку? – грубо спросил Ойрун.

– Она жива, просто без сознания, – четко проговорил один из солдат.

– Так разбудите ее! – прорычал конрут.

– Боюсь, не получиться, – ответил солдат. – Она бешеная, совсем обезумила, когда мы посадили ее на корабль. Пришлось слегка приложиться ей по лицу, – прозвучал наигранный смех кеметинца, подхваченный другими солдатами.

– Ну, тогда ей сильно повезло, – заключил Ойрун.

В числе четырнадцати мужчин и женщин был один мальчик, лет семи, который шел, испуганно прижимаясь к телу матери. Он тихо плакал, слегка повизгивая при каждом резком движении или громком слове солдат. Вивалийцев выстроили в одну шеренгу. Убедившись в своей безопасности, Ойрун вышел вперед.

– Лекри! – тихо сказала одна из рабынь, указывая на лежащую без сознания девушку. – Посмотрите, там Лекри!