Текст книги "Мартин, Мартин..."

Автор книги: Йорген Йоргенсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Глава 7

Поднимаясь по Стóре Кóнгенсгаде, Мартин заглядывал в витрины, но ничего не видел вокруг. Неожиданно он очутился у отделения полиции. Мартин немного постоял, словно чего-то выжидая, потом вошел внутрь. За барьером сидел молодой бородатый полицейский. Мартину показалось, что лицо у него доброе.

– Привет! Чем могу служить? – спросил он Мартина.

Тот вздохнул…

– Мне бы с кем-нибудь из детского отдела поговорить, – наконец выдавил он из себя.

– Так уж приспичило? Что, в переплет попал?

Мартин кивнул.

– Сбежал откуда-нибудь?

– Ага!

– Откуда сбежал? Из дома?

– Нет, из интерната. И я туда ни за что не вернусь…

Полицейский вставил лист бумаги в пишущую машинку.

– И не вернешься! Обещаю тебе. Разве что в другое место мы тебя пошлем, где получше будет. Не бойся, я тебе помогу. Значит, как тебя зовут?

Полицейский начал писать.

– Кстати, не хочешь ли стаканчик содовой?

– Хочу. Спасибо. А что теперь со мной будет?

– Из детского отдела придет человек, немножко поговорит с тобой. Ничего страшного. Но давай к работе приступим. Имя и адрес?

Мартин сказал.

Полицейский оторопел.

– Послушай, не ты ли сбежал из «Птичьего гнезда»?

– Я, конечно. Но туда я нипочем не вернусь…

– Упаси господь! – рассмеялся полицейский. – Хочешь верь, хочешь нет, но я сам побывал там в свое время. Нет уж, тебя мы туда не отправим. – Внезапно улыбка сошла с лица полицейского. – А второй мальчик где?

– Какой еще второй мальчик?

– Вы же вдвоем сбежали, с другим мальчиком…

Мартин помотал головой.

– Нда… Ничего, мы и второго найдем… А ты, кстати, знаешь, что такое ОЗПД?

– Нет.

– Это значит «Общество защиты прав детей».

Полицейский протянул руку к телефону.

– Кажется, я кое-что придумал, – сказал он и подмигнул Мартину.

Он набрал номер и стал ждать. Хотел было что-то сказать Мартину, но на другом конце провода сняли трубку.

– Тóрбен? Привет, старик! Енс говорит. У меня тут интересный случай для тебя, может, заглянешь? Да, да, прямо сейчас, дело срочное…

Он что-то еще сказал, но Мартин этого не разобрал. Ясно было только одно: речь шла о нем. Полицейский положил трубку и повернулся к мальчику.

– Знаешь, какая смешная история? Торбен, с которым я сейчас говорил, он ведь тоже из детдомовцев. Ты только не бойся ничего, мы тебе поможем!

А Мартин сидел съежившись на своей лавке. Мысли вихрем проносились в его голове. И о матери он думал, которую ему даже не удалось повидать. И о Гелле – никому нельзя было говорить, что он ее видел; она ведь вроде бы тоже в бегах, как и он. И о Ли он думал, который только что отплыл на корабле, отплыл куда-то в далекий мир. Хорошо бы, он нашел своих родителей! И может, им двоим еще суждено когда-нибудь встретиться – здесь ли, в другом ли месте. Только бы можно было просто дружить и весело проводить время, ничего и никого не страшась.

Прошло совсем немного времени, и в отделение вошел человек с длинной бородой, в очках, который прямиком направился к Мартину.

– Привет! Меня зовут Торбен, я из Общества защиты прав детей. Стало быть, это ты – Мартин…

Мартин кивнул. Смешные эти взрослые. Как они разговаривают: «Стало быть, это ты – Мартин… Тебя, значит, Мартином зовут». Все-то им заранее известно.

Бородатый уселся рядом с Мартином.

– Ну, слушай! Вас с приятелем полиция разыскивает… Да, кстати, где он, приятель твой?

Мартин уставился на него с невинным видом.

– Какой еще приятель?

Бородатый на миг закрыл глаза, потом сказал:

– Тот самый, с которым ты сбежал.

– А я один сбежал!

– Нда, что ж, посмотрим. – Бородатый почесал затылок. – Я комнату для тебя нашел, это в частной квартире, на улице Áмагер, там молодежь живет – молодые учителя, педагоги, ну и всякие. Еще девочка какая-то там, правда, она еще туда не вселилась, но ее ждут, а других подростков там нет. Вопрос в том, проглотит ли это детский отдел.

– Что… проглотит?

– Ух ты! Извини… одним словом, разрешат ли тебе на частной квартире жить. Но, думаю, мы это уладим.

Кажется, Мартин понял, в чем дело. Он сразу вспомнил сестру: Гелла ведь говорила, что ждет комнату на Амагере, и тоже упоминала о каком-то молодежном коллективе. Может быть, это тот самый и есть. Но все же он решил, что лучше ни о чем не спрашивать. На крайний случай он станет рыскать по Амагеру, пока не отыщет сестру.

Вот у Ли совсем другой размах. Ли – тот готов полсвета обойти, чтобы родителей своих отыскать. Что в сравнении с этим Амагер? Детские игрушки!..

Может, та молодежная квартира недалеко от дома его матери? Сбегать бы туда и проколоть шину на машине ее приятеля-подлеца.

Мартин приободрился. Может, жизнь не такая уж и скверная штука, когда есть за что бороться.

Бородатый начал рассказывать Мартину про молодежный коллектив, где он будет жить. Все эти имена вихрем завертелись в голове у Мартина. Спустя несколько минут он уже почти ни одного не мог вспомнить.

Кого-то вроде бы Кýртом зовут, он кузнец, другого – Киссером, еще кого-то – Éнсом, хотя нет, Енс – это тот самый полицейский, что восседает здесь за барьером.

– Знаешь, где улица Тóннесвей? – спросил Торбен.

– Ага, там, на Амагере.

– Верно, но где именно?

Мартин кивнул.

– Рядом со школой, – сказал он.

– Молодец, в эту школу и будешь ходить. Согласен?

– Угу.

Мартину было все равно, в какую школу ходить. Он сейчас думал только о своем друге. А что там этот бородатый лопочет, Мартину вроде бы и дела до этого нет. Он то и дело ронял короткое «да» или «нет», стараясь не попасться впросак, но в конце концов все же оплошал.

Торбен осторожно тронул его за плечо.

– Я же тебя спросил, ел ты что-нибудь или нет?

– А? Что? Ага, меня один знакомый накормил.

– Какой знакомый?

Мартин подозрительно покосился на бородатого.

– Не помню я.

– Так вот сразу и забыл?

– Ага, так вот сразу и забыл.

– И ты правда не знаешь, куда подевался второй мальчишка?

– Какой еще мальчишка?

– Да тот, что вместе с тобой сбежал.

– Не знаю, о ком вы говорите. Как его зовут?

Торбен снял очки, сердито покачал головой.

– Ладно, ничего! И этот вот-вот объявится!

«Зря надеешься, дяденька!» – подумал Мартин.

В отделение полиции вошла пожилая дама с сумочкой в руках. Вид у нее был очень строгий и чинный. Она подошла к Торбену и пожала ему руку.

– Здравствуйте, дорогой коллега! А это, стало быть, Мартин.

«Ну вот, сейчас опять начнутся дурацкие вопросы», – подумал мальчик.

Дама уселась на скамью рядом с Мартином и бородатым и принялась перебирать какие-то бумаги.

– Так, документы у вас как будто в порядке. Разрешение на воспитание подростков у вас постоянное, так что у меня возражений нет.

Дама взглянула на Мартина поверх очков.

– А ты часом ничего такого не натворил?

– Чего?

К ним подошел полицейский:

– Он только сбежал из интерната, больше за ним ничего не числится. Он к нам пришел сам и попросил о помощи.

– Прекрасно! Коли так, мы сразу и поедем в дом, где отныне он будет жить под присмотром молодых педагогов. Собирайся, дружочек, поехали!

– А я сам туда его отвезу! – сказал бородатый.

– Ах, будьте так любезны, дорогой коллега! Премного вам благодарна. По правде сказать, я тороплюсь, да и еду я в другой конец города. Очень мило с вашей стороны!

Торбен расписался на какой-то бумаге, что «принял» Мартина, как расписываются на почте за посылку или заказное письмо.

– Будь здоров, Енс, мы с Мартином поехали. И спасибо тебе – доброе дело ты сделал. А дальше мы уж сами обо всем позаботимся.

– Смотри, Мартин, держись молодцом! Там тебе очень понравится – вот увидишь! А я, может, загляну к тебе как-нибудь.

С этими словами полицейский весело подмигнул Мартину.

Они вышли на улицу.

– Где-то здесь моя телега стоит. Я поставил ее поблизости.

Еще минута, и они отыскали машину. На ветровом стекле, под одним из «дворников», торчала бумажка: «С вас причитается штраф».

– Вот сволочи! – в сердцах сказал Торбен, засовывая бумажку в карман.

И вот они уже едут в дом, где Мартин начнет новую жизнь.

Глава 8

Машина Торбена была в точности такая, какие обычно бывают у учителей: маленький «ситроен» с небольшими окнами и дребезжащими дверцами, да и вся она походила на жестяную коробку, скрепленную стальной проволокой и лейкопластырем.

– Может, и не очень-то новая у меня машина, – сказал Торбен, – но ничего, служит она мне верно, а что еще надо?

Машина тронулась с места, и они покатили вниз по Сторе Конгенсгаде. Прошло будто целых сто лет, пока они добрались до площади Конгенс Нюторв. К тому времени Торбен успел и очки протереть, и трубку табаком набить.

Машина как раз пересекала площадь Кристиансхавн-торв, когда Мартин вдруг увидал Тони: тот стоял у фургона, торгующего сосисками, рядом со статуей Эскимоса. Мартин сразу понял, что и Тони его заметил. Он только собирался откусить кусок от бутерброда с сосиской, как вдруг увидал Мартина, ехавшего мимо в маленьком автомобильчике.

Тони уставился на него и так и застыл с разинутым ртом. А автомобильчик Торбена как раз остановился на красный свет. Мартин страсть как перепугался: что, если Тони сейчас подойдет к ним и начнет расспрашивать про Ли?

Он оглянулся и увидел, что Тони и в самом деле направляется к ним. Тони уже почти поравнялся с машиной, когда снова вспыхнул зеленый свет, и Торбен резко тронул с места.

– Сцепление тоже ни к черту уже не годится, – пробурчал он.

Опасность миновала! Торбен ничего даже не заметил. Он весь был поглощен уличным движением и своим автомобильчиком-развалюхой.

– Скоро приедем, – сказал он.

Наконец он свернул в сторону, и спустя минуту машина остановилась на улице Тéннесвай.

Дом был очень большой. Старинная вилла с просторным садом.

У въезда в сад стоял старый-престарый автомобиль, доверху загруженный туристическим снаряжением. А на земле лежал долговязый парень и колдовал над потертым ковром, который, судя по всему, собирался расстелить в машине. Машина была зеленая, хозяин, конечно, сам покрасил ее; тут и там на корпусе машины виднелись вмятины, а в салоне громыхал транзисторный приемник.

Парень даже не заметил, как подъехали Торбан с Мартином. Торбену пришлось вплотную подойти к нему и тронуть его за плечо – только тогда тот встрепенулся.

– Привет! – сказал Торбен. – Тебе что, некогда со знакомым поздороваться?

– А, чего? Это ты, приятель? – Долговязый покосился на Мартина: – Привет, Мартин, автомобиль можешь собрать?

Он протянул мальчику запачканную руку.

Мартин покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Меня этому никто не учил.

Долговязый сурово взглянул на Торбена:

– Что за безобразие, черт возьми! Ты пообещал мне квалифицированного механика, а привез какого-то неумеху! Ну ладно, наплевать! Выпьем по кружке пива, что ли? А ты, Мартин, хочешь содовой?

– Ага, спасибо, – сказал Мартин.

– Ты на него внимания не обращай, – сказал Мартину Торбен. – Это же знаешь кто? Всего-навсего наш городской сумасшедший. Вообще-то его Куртом зовут, и иной раз он молодцом бывает. Грета его каждое утро сырым мясом кормит, а не то он почтальона за нос укусит.

Мартин против воли засмеялся. Вот, учиться нужно у этих парней – до чего же здорово, когда с тобой так весело и приветливо разговаривают. И речи Курта ему понравились, и сам Курт. От прежнего страха не осталось и следа, теперь он знал, что подружится с этим парнем.

Втроем они прошли на кухню. Кухонный стол был уставлен грязной посудой.

– Нынче моя очередь мыть посуду, – сказал Курт, а сам тут же извлек откуда-то две бутылки пива и бутылку фруктового сока. Он откупорил все три пряжкой от пояса, поставил их на стол и грустно оглядел горы грязных тарелок. – По правде сказать, вчера я тоже дежурил по посуде, – задумчиво проговорил он. Курт тяжело опустился на стул. – Такие вот дела, – сказал он, – рабочий класс всегда вынужден отдуваться за богатеев.

– Гм, не похоже, чтобы ты переутомился от мытья посуды, – сказал Торбен.

– Ага, и ты, Брут Нильсен, туда же. Не ожидал от тебя, не ожидал…

Курт глядел на Торбена круглыми детскими глазами.

– Если подсобишь мне немножко, как только мы выпьем пиво, я тебе в награду разрешу все тарелки перетереть!

– Эээ… я… это самое, мне вообще-то надо…

Курт сердито перебил его:

– Ты что, неужто ты бросишь здесь, в чужом доме, этого несчастного, безвинного младенца, даже не уверившись, что его здесь не погубят? Будто бы ты не догадываешься, что, как только за тобой захлопнется дверь, я начну избивать этого паренька, пока он сам не вымоет всю гору посуды?

Мартин уже изнемогал от смеха.

– А что, я вымою! – сказал он.

– Нет уж, не дам я тебе посуду! – крикнул Курт. – Знаю: ты перебьешь все тарелки, чтобы только в другой раз их не мыть! А Торбену, этому жирному лентяю, было бы только на пользу немножко поразмяться. – Тут Курт вдруг повернулся к Мартину: – Знаешь что, если тебе не лень, ты лучше сбегай в булочную и купи батон ржаного хлеба. Торбен-то небось, после того как посуду перемоет, будет голоден как волк!

– Э, нет, ты говорил, что я ее вытирать буду. Мыть ее мне неохота!

– Подлец! Эксплуататор! – прогремел Курт и сунул Мартину десять крон.

Мартин схватил монету и стрелой выскочил за дверь.

Курт удивленно поглядел ему вслед.

– А знает ли он вообще, где у нас тут булочная? Боюсь, эту монету я уже никогда больше не увижу…

Курт с Торбеном уставились друг на друга.

– Ничего, подождем минут десять, а то и пятнадцать, – сказал Торбен. – Бежать за ним нет никакого смысла, да и сдается мне, он знает, где пекарня. Дорогу сюда он, во всяком случае, знал…

Курт налил в мойку воды – пора было приниматься за посуду.

– Мальчик-то не из болтунов, – сказал он.

– А когда ему болтать-то было? Ты громыхаешь без остановки. Бедному ребенку и слова вставить не удается.

Курт пожал плечами:

– Может, ты и прав. Поживем – увидим.

Молча перемыли они посуду. Курт то и дело поглядывал в окно.

Потом вдруг крикнул:

– Смотри, вот он! Ну и ну!

– Ты держись как ни в чем не бывало, – сказал Торбен.

Курт кивнул:

– Да, конечно, ты что, за дурака меня принимаешь?

– Отношения как-нибудь в другой раз выясним…

– Привет, Мартин! Молодец! Теперь и поесть можно.

Мартин положил хлеб на стол.

– Вы мне не сказали, какой хлеб купить – белый или черный. Вот я и купил ржаной!

Курт усмехнулся:

– Ржаной хлеб люблю больше всего на свете, по крайней мере с сегодняшнего дня!

Курт принялся вытирать столешницу, а Торбен тем временем убрал всю посуду, потом достал откуда-то сало и маргарин, а потом миску с домашним печеночным паштетом и нарезал колбасы.

Был еще сыр, но такой вонючий, что Курт даже присвистнул.

– Нет, Мартину мы такого не дадим, – сказал он.

Зато паштет прямо-таки таял во рту. Мартин съел три бутерброда.

– Паштет Флéмминг готовил, – с набитым ртом прошамкал Курт. – Флемминг все умеет.

И еще Курт сказал, что сейчас из всех обитателей коммуны дома он один, но остальные, надо думать, скоро придут, кто когда.

– А сам ты раньше где жил? – спросил он Мартина.

– В Ютландии, – ответил мальчик.

Поймав предостерегающий взгляд Торбена, Курт умолк.

Но Мартин вдруг начал рассказывать сам, без всякого принуждения. Он рассказал все по порядку – с того самого дня, когда умер отец. Как мать вдруг сломалась, как семья стала разваливаться.

Мартин пытался объяснить, как случилось, что он очутился в детском доме. Хоть он и сам толком не понимал, почему и зачем его туда отослали. Вроде бы у матери что-то с нервами.

Только вот о Ли Мартин не обмолвился ни единым словом. И не стал рассказывать, как ему удалось сбежать из детского дома. Он заметил, что Торбен слушает его с большим интересом, и старался не проговориться.

– А когда я вернулся домой, – продолжал Мартин, – в квартире оказался какой-то тип, видно к матери моей пристроился. На него даже глядеть противно. Сестренка тоже ушла из дому, но она молодец, живет как надо.

Торбен спросил, где же обосновалась сестренка, но Мартин торопливо ответил, что понятия об этом не имеет.

Торбен, конечно, понял, что он врет, и Мартин сразу заметил, что Торбен это понял, но ни тот, ни другой и виду не подали.

– А раньше ты где жил? До всей этой истории? – спросил Торбен.

– Да здесь, неподалеку, у магазина…

– А этот новый обитатель вашей квартиры, что он за человек? – спросил Курт.

– Противный тип! – с горечью ответил Мартин.

– А мама твоя что обо всем этом думает?

– Не знаю, я же с ней не говорил…

– Мда… ну и история! – Курт задумчиво уставился на потолок; он зажег трубку. – Может, мы скоро потолкуем с твоей мамой. Не сегодня, конечно, а так, денька через два-три… Когда ты немного освоишься здесь у нас…

Курт зашарил по столу в поисках спичек, а трубку сердито швырнул на стол.

– Вот стараюсь отвыкнуть от курения, а эта трубка, кажется, меня уморит! – Он высунул язык. – Смотри, не язык, а огород какой-то!

Мартин, сидя у стола, неотрывно глядел на столешницу.

Наконец он проговорил:

– А я сам хочу маму вызволить… своими силами.

Больше он ничего не сказал, но мужчины поняли, что мальчик не шутит. Они быстро переглянулись. Курт смахнул со стола кучку пепла.

– Может, лучше посоветуемся с остальными, когда они вернутся домой с работы?.. Грета, она, знаешь, такая выдумщица, вот увидишь, ты ее сразу полюбишь, а уж как я ее люблю!..

Последние слова он произнес с ухмылкой, и Мартин понял, что Грета, должно быть, невеста Курта.

Торбен поднялся из-за стола.

– Да и мне пора приниматься за дело, – сказал он.

Торбен надел куртку и взял свою сумку.

– В ближайшие дни кто-нибудь из отдела по работе с детьми подойдет сюда – потолковать с вами обо всем. Ведь нужно разрешение, чтобы Мартин здесь воспитывался…

И Торбен ушел, пообещав в скором времени непременно опять заглянуть. Потом Мартин услышал, как Торбен разговорился с кем-то у входа.

Курт встал.

– Должно быть, Грета пришла, – сказал он.

Спустя минуту он вернулся на кухню, волоча за руку хохочущую девушку. Мартин понял, что между ними состоялся шуточный поединок, и он сам заразился их весельем.

– Здравствуй, Мартин! От души рада, что ты у нас будешь жить. Скажи, надеюсь, Курт прилично себя вел?

– Так-так, – сказал Мартин, вспомнив Ли.

– Удивительно! Хочешь, я покажу тебе дом, сад и все прочее?

Конечно же, Мартин хотел. Он быстро допил содовую и пошел за Гретой.

Она ему очень понравилась – так приятно было идти рядом с ней, от нее шел какой-то дивный запах.

Курт – тоже прекрасный человек, но чувство у Мартина к нему другое. Совсем не такое, как к Грете…

Интересно, откуда она родом. Уж во всяком случае, не из Копенгагена.

– Первым делом я покажу тебе твою комнату. Правда, там еще кое-какой хлам валяется. Это потому, что там Курт жил. А теперь это будет твоя комната. Вечером мы вынесем из нее все его вещи, а твои внесем. Кстати, у тебя вещи-то есть?

– Нет… вообще-то у меня ничего нет. Только то, что на мне.

– И нет никакой другой одежды?

– В детском доме кое-какие вещички остались, но заполучить их будет трудно.

– Ладно, забудем об этом, что-нибудь уж придумаем!

Грета оглядела Мартина и увидела, что он одет во все новое. Она не стала спрашивать, откуда эти вещи, и Мартин был рад, что она не спросила. Ведь спроси она об этом, ему пришлось бы наврать ей что-нибудь, а врать ему не хотелось. Особенно Грете.

Может, он чувствовал, что она сразу же распознает ложь, а может, оттого, что еще хуже было бы, если бы она поверила его вранью, – Мартин сам не понимал, отчего ему так противно врать, во всяком случае сейчас ему трудно было это попять.

Какой-то внутренний голос говорил ему, что вранье – скверное дело. Вдобавок он уже знал: стоит хоть раз соврать, придется еще какую-нибудь брехню добавлять, чтобы скрыть первую ложь. Великолепную память надо иметь, чтобы быть хорошим вруном. А то в два счета в лужу сядешь…

Поднявшись на второй этаж, они вошли в комнату, где отныне предстояло жить Мартину. Хоть Грета и сказала, что там не убрано, комната показалась ему и красивой, и уютной. Он быстро оглядел обстановку: койка, маленький столик, полка с книгами и встроенный шкаф с несколькими пустыми полками.

– Ага, стало быть, он забрал свое барахло, – сказала Грета.

Мартин заметил вдруг, что в двери нет ключа. Грета проследила за его взглядом.

– Мы у себя в доме дверей не запираем, – сказала она. – Все комнаты у нас общие.

Грета уселась на койку Мартина.

– У нас так заведено: каждый может войти в любую комнату. И каждый может делать все что угодно, только он должен после себя убрать. Но конечно, и тут есть кое-какие оговорки. Взять, к примеру, нашего Óле, он архитектор и сейчас трудится над очень важным проектом. Ясное дело, к нему нельзя просто так заходить и мешать ему работать или что-нибудь там рисовать на его бумагах… Но это ты и сам, конечно, понимаешь.

Само собой, Мартин все понимал. Много разговаривать он не стал, но впечатления переполняли его душу. До чего же ему здесь нравилось! Совсем не то что в детском доме, там тобой только командуют. А ты и пикнуть не смей.

– А учиться я где буду?

– Раньше где ты учился?

– На улице Хóйдеванген.

– Хочешь вернуться туда?

Мартин замотал головой.

– Да нет, не очень-то хочу, – сказал он.

Грета почесала затылок.

– А вот по соседству есть школа. Знаешь там кого-нибудь?

– Ага, знаю, даже очень многих знаю… А что, мне можно будет туда перейти?

– Конечно, но сейчас ведь каникулы. А потом мы тебя туда устроим. – Грета встала: – Ну как, будем продолжать осмотр?

Мартин кивнул, и они пошли дальше.

Ох, сколько комнат в доме! И какие-то чудные коридоры, и лестницы, а уж сколько всяких других диковинных помещений! Наконец они добрались до мансарды. Посреди – дымовая труба, на ней разная медная утварь. Под окнами расставлены полки с книгами, а сверху на полках лежат подушки, чтобы там можно было и присесть. Тут же стоит большая корзина с мотками вязальной шерсти, а рядом другая корзина – в ней куча разных флейт.

И еще перед глазами Мартина замелькали красивые вазы, старинные бутылки и много-много всякой всячины. В углу комнаты он увидал двойную кровать.

Под потолком тянутся косые балки. И всюду очень-очень чисто.

– А вот здесь мы с Куртом живем, – сказала Грета и радостно оглядела мансарду…

– Красиво-то как у вас! – воскликнул Мартин.

– Ага, нам самим тоже нравится, – ответила Грета и закивала с довольным видом. – Ты приходи к нам, когда захочешь! – Грета обняла мальчика за плечи. – Ничего, мы все вместе хорошо заживем! Хочешь в сад пойти?

Они спустились с крутой лестницы и вышли в сад.

Машины Курта уже не было у ворот. Мартин стал искать ее взглядом.

– А Курт, должно быть, в лавку поехал: надо же что-то на ужин купить. Мы должны отпраздновать твое новоселье… Согласен?

– Да… еще бы! – сказал Мартин.

Сад был очень красивый, но в одном его конце всю землю разрыли.

– Не ладится у нас с нашим отоплением. Может, нам вообще придется вырыть котел. Вроде бы не так он лежит как надо… Но работа предстоит адова, – сказала Грета. – А вот наш велосипедный сарай. Ничего, мы и тебе соберем велосипед из старых деталей.

– Есть у меня велосипед, его только надо забрать.

– Прекрасно! Скажи где, и мы заберем.

– Я сам его заберу, – сказал Мартин.

У него же ключи от домашнего подвала остались. Вот и надо бы поскорей велосипед увести. Может, еще кое-что заодно прихватить. Только Грете совершенно незачем знать, откуда он собирается взять свой велосипед.

Мартин увидел навес, под которым громоздились доски. Еще там стоял каменный очаг с вмазанным в него котлом – в точности, как у бабушки в деревне.

– А тут мы кухню хотим устроить, чтобы самим колбасы делать и мясо жарить, – сказала Грета.

Вдруг перед Мартином вырос какой-то рыжебородый детина.

– Привет, парень, добро пожаловать к нам! Меня зовут Флеммингом. – Он протянул Мартину огромную ручищу: – Я только вот сейчас узнал от Курта, что ты приехал к нам. Зовут-то тебя как? Вроде Курт мне говорил, а у меня уже из головы вылетело.

Мартин пожал протянутую руку:

– Мартином меня зовут.

– Что ж, бывает, ничего не поделаешь. Все равно я рад тебя видеть. – Рыжебородый широко улыбнулся. – Нынче мы отпразднуем твой приезд. Смотри только, не налакайся сверх меры!

Мартин рассмеялся:

– Уж я постараюсь!

Еще две девушки подошли: одну Лизой звали, другую Биргитой…

В доме было тихо, спокойно. Вскоре вернулся Курт с огромным картонным ящиком, доверху набитым всякой снедью.

– Что у тебя там? – спросил Флемминг.

– Деликатесы: пачка соли и черные сухари, – широко ухмыляясь, ответил Курт.

Флемминг начал рыться в ящике:

– Так, бифштексы… отлично!

– Ах ты обжора, только о еде и думаешь! – сказал Курт.

Грета прыснула:

– А что, черные сухари с солью для него в самый раз!

Флемминг угрюмо взглянул на Курта.

– Воспитывать жену надо! – мрачно заявил он.

– А что, – сказала Грета, – всякая еда хороша!

– Да, вас уже и не воспитаешь, – заявил Флемминг. – Ну что, картошки, видно, надо начистить?

Все дружно принялись готовить ужин, и спустя полчаса стол уже был накрыт. Мартин сразу накинулся на еду. В голове у него каруселью вертелись имена новых знакомых, но все они перепутались, и он никак не мог вспомнить, где кто из них живет в этом диковинном доме…

Когда вымыли посуду, Курт принес гитару, и все стали петь. Песни были самые разные, какие-то Мартин знал, другие слышал впервые. Когда стемнело, все взяли свечи и вышли в сад, и праздник продолжался в саду.

Оле принес бутылку красного вина, а Лиза – большой кулек с пирожными и большую бутылку с соком.

Замечательный получился праздник. В соседнем доме тоже была вечеринка. Какой-то человек в красной куртке заглянул к ним поздороваться и вскоре ушел.

И только когда пробило полночь, Мартин вернулся в свою комнату. Усталость одолевала его. Не успел он положить голову на подушку, как его тут же сморил сон. И впервые за много-много дней его не мучили сновидения.

Вокруг был только мягкий, теплый мрак.