Текст книги "Похищенный трон (Видесский цикл, Смутные времена I)"

Автор книги: Йорген Бич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

– После этого они нас невзлюбят, – заметил Абивард.

– А они и так нас не любят, – сказал Заль. Это было несколько цинично, но совершенно справедливо. Абивард вопросительно посмотрел на Шарбараза.

– Заль прав, – сказал Шарбараз. – Если победим Смердиса, мы заручимся преданностью Тысячи Городов. Если же нет, то какая разница? – Он с горечью рассмеялся. – Так что возьмем все, что нам нужно.

Спустя десять дней после битвы с лучниками, которых выставил против них Смердис, войска Шарбараза еще. раз повернули на запад, из долины Тубтуба и Тиба вновь к Дилбатским горам. Впереди лежал Машиз.

А перед ним расположилось войско, собранное Смердисом, чтобы помешать сопернику войти в город. Дым от его походных костров застилал небо. До армии Смердиса оставалось все меньше и меньше фарсангов.

– Вынуждает нас приблизиться к нему, – сказал законный Царь Царей, когда его войско остановилось на ночлег. – В Машиз ведет только одна дорога широкая, прямая. У караванов есть и другие пути, но те проходы можно заблокировать горсткой вооруженных людей. Я вышлю разведчиков проверить, но сомневаюсь, что Смердис оставил эти проходы открытыми.

– Могут ли его воины атаковать с одного из этих проходов? – спросил Абивард.

Когда Заль ответил, голос его звучал не слишком весело:

– Это может случиться, повелитель. Нам будет труднее сдерживать его, чем ему – нас. Но до сих пор он не проявил себя напористым военачальником, способным одновременно решать две боевые задачи. Есть хорошие шансы – не отличные, но хорошие, – что и дальше все пойдет таким образом.

– Поскольку мои шансы обрести свободу и начать эту войну были вовсе мизерны, я удовлетворюсь и просто хорошими шансами, – заявил Шарбараз. Остается решить главный вопрос: как выиграть генеральное сражение наилучшим образом. И теперь, боюсь, нам вновь остается только пойти на противника в лоб.

Он употребил слово "боюсь" – в сознании его прочно удерживались картины жестокой битвы, когда его войско в лоб атаковало лучников. Но, вопреки этому он был готов лицом к лицу сшибиться с врагом. Как в свое время у его отца, его представления о стратегии сводились к тому, что надо сблизиться с любым противником и размолотить его в клочья.

Это внушало Абиварду сильные опасения, но ему приходилось молчать. Он не знал рельефа местности перед Машизом, а потому не мог предложить своего варианта. Заль прежде служил в столице. Этот крепкий, седобородый командир сказал:

– Да, если они собираются стоять на месте, у нас не остается выбора только постараться выбить их оттуда. Если мы попытаемся взять их измором, заставить спуститься и атаковать нас, то получится игра в орлянку – у кого первого разразится эпидемия. А поскольку вода с Дилбатских гор чище, чем та, которую пьем мы, то, скорее всего, мы эту игру и проиграем.

– Тогда вперед, – решительно заключил Шарбараз. – Как только столица окажется в наших руках, то все царство увидит, кому на самом деле место у его кормила.

– Вперед! – отозвались командиры, в том числе и Абивард. Как сказал Заль, остальные варианты казались хуже, а еще одна победа даст Шарбаразу Машиз и весь Макуран. Если смотреть с этой позиции, их шансы действительно представлялись неплохими.

Машиз! До всей этой истории с Шарбаразом Абивард даже не воображал, что когда-нибудь увидит столицу державы. Он родился на границе и рассчитывал прожить там всю жизнь, там же и умереть. Но сейчас его взор различал серую громаду дворца Царя Царей, крошечную на расстоянии, но все же четко видимую, а рядом с дворцом – великое святилище Господа. Во всем мире с ним мог сравниться только главный Храм в Видессе – так говорили знающие люди.

Но увидеть чудеса Машиза – это совсем не то, что с триумфом войти в город.

Между этими чудесами и Абивардом стояло войско Смердиса, на тех позициях, которые выбрали для обороны его командиры. Чем ближе подходил Абивард к этим позициям, тем сильнее тревога теснила грудь и тем больше опасений возникало в сознании. На первый взгляд, ни одно войско, состоящее из простых смертных, не могло пробиться через оборонительные порядки Смердиса. И все же сделать такую попытку было жизненно необходимо.

Затрубили рожки. "Стрелки, вперед!" – закричали сотники. Тяжелая кавалерия, цвет макуранского войска, не могла сегодня играть свою обычную роль, поскольку Смердисовы военачальники, сделавшие, возможно, выводы из своего недавнего поражения на юге, разместили лучников за укрытием из камней, глины и бревен. А копью не поразить того, до чего оно не может дотянуться.

И поэтому конные стрелки, одетые не в дорогие кольчужно-пластинчатые доспехи, а в дубленую кожу, выехали перед строем копейщиков в надежде вытащить пехоту Смердиса из-за укрытия. Стрелы полетели в обоих направлениях.

Пронзительно закричали пронзенные ими люди и лошади. Конные разъезды подвозили из обозных фургонов новые пучки стрел, чтобы стрелки не прекращали стрельбу.

Заграждение Смердиса не перекрывало все подходы к Машизу. На обоих флангах замерла в ожидании кавалерия узурпатора. Когда стрелки Шарбараза полностью включились в перестрелку с пехотинцами, в атаку рванулись копейщики Смердиса.

На этом узком пространстве конные стрелки не могли противостоять напору своих закованных в латы противников. Одних копьями выбили из седел, другие беспорядочно отступили. Но Шарбараз был готов к этому. "Копейщики, вперед!" крикнул он. Эту команду повторили все сотники и трубачи его войска.

"Наконец-то можно подраться!" – подумал Абивард, чувствуя одновременно восторг и страх. Он опустил копье и пришпорил коня. Противник, на которого он обрушил свой удар, так и не заметил его приближения; копье вонзилось ему пониже правого плеча. Когда Абивард вытащил копье, несчастный издал хлюпающий звук. Из раны, из носа и изо рта хлынула кровь, а сам он повалился вперед, на шею коня.

Заваруха перед заграждением сделалась всеобщей. Лучники Смердиса продолжали обстреливать эту кучу мечущихся всадников, хотя многие стрелы попадали в своих. Все участвующие в схватке на стороне Смердиса люди и кони были в доспехах, а в войске Шарбараза многие не имели доспехов, так что стрелы лучников Смердиса могли с большей вероятностью поразить противника, а не своего.

Абивард оказался в самой гуще схватки. "Шарбараз!" – вновь и вновь выкрикивал он. По обе стороны от него всадники выкрикивали имя того Царя Царей, на стороне которого сражались. В такой неразберихе только по этому признаку можно было отличить сторонников Смердиса от сторонников Шарбараза.

Какой-то воин обрушился на Абиварда с криком "Смердис!". Абивард принял на щит удар его меча и ответил ударом. Мечи их скрестились. Железо било о железо, высекая искры. Они обменивались ударами до тех пор, пока общее движение битвы не растащило их в разные стороны.

Кавалерия Смердиса понемногу отступала к краям заграждения, за которым стояли лучники. Некоторые из конников Шарбараза разразились победным кличем.

Кричал и Абивард – пока хорошенько не осмотрелся. То, что они оттеснили вражескую конницу, совершенно ничего не значило. До тех пор пока заграждение не давало войску Шарбараза прорваться и устремиться на Машиз, победа оставалась недостижимой.

Конные стрелки Шарбараза вновь принялись обмениваться стрелами с пехотинцами Смердиса. Это не могло решить стоящую перед Шарбаразом и его войском задачу, даже если бы перестрелка затянулась на неделю. Пока лучники узурпатора удерживали свои позиции, воины Шарбараза не могли подобраться к заграждению достаточно близко, чтобы разрушить его. А для победы было необходимо именно это, но Абивард не знал, как это сделать.

У Шарбараза возникла идея. Показывая налево от заграждения, он воскликнула – Мы прорвемся туда. У нас больше копейщиков, чем может бросить против нас Смердис. Тогда мы зайдем этим проклятым лучникам во фланг, вместо того чтобы колотиться лбами об их стенку.

Рожки и кричащие сотники постепенно начали выстраивать войско Шарбараза для той атаки, которую он задумал. Абивард не знал, получится ли из этого что-нибудь, но этот маневр внушал больше надежд, чем все, до чего мог додуматься он сам. Он чуть не вывалился из седла, но успел подхватить копье, выпавшее у кого-то из рук.

Конники Смердиса сплотили ряды, приготовившись отразить врага. Но еще до того, как раздался сигнал к атаке, тревожно и вразнобой затрубили рожки на правом фланге Шарбаразова войска. Вместе с ними послышались крики страха и отчаяния.

– Что стряслось? – крикнул Абивард и чуть не вывернул шею, чтобы разглядеть самому.

И тут он понял, почему им показалось, что в войске Смердиса так мало кавалерии. Военачальники узурпатора разделили ее, направив часть в одно из узких ущелий, откуда они неожиданно выскочили и зашли войску Шарбараза во фланг, повторив маневр Абиварда в одном из предшествующих сражений.

И результат оказался примерно такой же. Правое крыло войска Шарбараза было смято и отброшено. Даже Заль, командовавший правым флангом, не смог предотвратить разгром. Расстроив порядки противника, воины Смердиса, готовые обороняться, сами перешли в наступление. Их крики вновь исполнились уверенностью и яростью.

Шарбараз тоже закричал. Ярость переполняла его голос, но уверенности в нем не было.

– Назад! – приказал он так, словно ненавидел само это слово. – Отступить и перегруппироваться. Сбор, Господи, трубите сбор! Мы им еще покажем!

Его войско не поддалось панике и отчаянию. Большую часть его составляли новобранцы, познавшие пока только победы. Абивард не мог предугадать, как они перенесут поражение, если потерпят его. Будут драться еще упорнее? Он надеялся на это, но рассчитывать не осмеливался.

Но упорство и отвага в бою – еще далеко не все. Правый фланг смят, враг атакует и в лоб и во фланги, приходится отступать и только отступать – иначе противник отсечет от основных сил целые отряды, которые будут захвачены или перебиты. Через некоторое время отступление набрало ход.

Войско Смердиса преследовало противника без особого упорства. Да и зачем?

Победу они и так одержали: Шарбараз не войдет в Машиз парадным маршем – более того, Шарбараз вообще не войдет в Машиз, по крайней мере в обозримом будущем. И как только весть об этом разлетится по Макурану, многие из тех. Кто предпочитал выжидать, не принимая сторону ни одного из соперников, встанут на сторону того, кто удержал столицу.

В трех фарсангах к западу от поля боя Шарбараз приказал войску остановиться на ночлег. Основная часть войска, или того, что от него осталось, подчинилась приказу, но небольшая группа – не совсем поток, но и не струйка потекла дальше на юго-восток.

– Первые блохи, бегущие с коня, которым кормились, – с горечью заметил Абивард.

– Неудачное сравнение, – сказал Шарбараз, словно критикуя творение трубадура. – Блохи бегут с лошади, когда она околеет. А мы пока живы.

– Так точно, величайший, – сказал Абивард, но подумал: "Шарбараз храбрится. Не вызвано ли это просто желанием показать, что все хорошо, и не столько другим, сколько самому себе?" Он опасался, что дело обстоит именно так.

Повстанцу нужно идти от победы к победе, пока он не захватит власть. Теперь законному Царю Царей приходится думать, как собрать остатки войска и превратить свое право на трон в реальное обладание им.

– Утром снова пойдем в наступление, – сказал Шарбараз, – только на этот раз перекроем все горные тропы.

– Слушаюсь, величайший, – как положено ответил Абивард, ни на миг не веря, что это возможно. Фраортиш Старейший, самый пламенный из Четырех Пророков, и тот не смог бы повести войско в новое наступление, даже пообещав, что сам Господь, пройдя сквозь Бездну, будет сражаться бок о бок с воинами Шарбараза.

Да и сам Шарбараз, похоже, почувствовал, что слова его прозвучали неубедительно.

– В общем, утром поглядим, что предпринять, – заключил он.

Абивард устало поплелся к обозу, мысленно благодаря Господа за то, что войско Смердиса не упорствовало в погоне за отступающими; если бы они продолжили наступление, то вполне могли бы захватить обоз – и фургон с Динак и Рошнани.

Сестра и главная жена встретили его появление возгласами радости и облегчения. Таким же образом они отреагировали на весть, что Шарбараз остался цел и невредим.

– Но что же дальше? – спросила Рошнани. – Путь на Машиз перекрыт, и что нам делать?

– Величайший задумал новое наступление на завтра, – сказал Абивард.

Рошнани закатила глаза, а потом притворилась, будто не делала этого. Даже Динак, которая во всем поддерживала Шарбараза, что было для нее столь же естественным и бессознательным, как дыхание, на сей раз промолчала. Уж если Динак не верит, что из этого наступления что-то выйдет, оно обречено.

Рошнани вызвала одну из служанок, которая принесла Абиварду кувшин вина.

Он осушил его, растянулся на коврике в закутке Рошнани, намереваясь передохнуть минутку, и крепко заснул, не успев даже осознать, что засыпает.

Утреннее наступление состоялось, но предприняли его не отряды Шарбараза.

Возможно, воодушевленная победой кавалерия Смердиса – стрелки, но преимущественно копейщики – всю ночь шла по следу противника и обрушилась на него, едва забрезжил рассвет. У Шарбараза было численное превосходство, но это не помогло. Войско было деморализовано вчерашним поражением и дезорганизовано ведь пришлось наспех разбивать лагерь после отступления, явившегося полной неожиданностью.

Некоторые воины бились хорошо; другие спасовали и бросились бежать, как только рядом прошипели первые стрелы. Войско в целом удерживало позиции примерно до середины утра. Потом воины начали снова отступать, несмотря на отчаянные крики Шарбараза и сотников. Почуяв победу, воины Смердиса усилили напор, атакуя там, где видели слабину.

К исходу дня войско Шарбараза было отброшено в Страну Тысячи Городов, на равнину между Тубтубом и Тибом. Законный Царь Царей был потрясен до невменяемости – он, похоже, и вообразить не мог, что на него обрушится подобное несчастье. Абивард тоже не мог вообразить такого и подозревал, что и сам выглядит так, будто не совсем в своем уме.

– Вряд ли я смогу сразу бросить войско в бой, – мрачно сказал Шарбараз. Пожалуй, самое лучшее будет отступить в земли, где знать и народ всецело Поддерживают нас, собраться там с силами, а потом выступить снова.

Он имел в виду отступление на северо-запад, то есть по существу то, что предлагал ему Смердис, прежде чем напасть на него с помощью магических чар.

Тогда Шарбараз ответил презрительной усмешкой. Но на том этапе гражданской войны он выигрывал сражения, а Смердис проигрывал. Однако, потерпев несколько поражений, Шарбараз, по всей вероятности, решил, что лучше сохранить малую часть, чем потерять все.

– Согласен, величайший, возможно, это самое лучшее, – сказал Абивард.

Шарбараз прав. Возглавляемое им войско потеряло боевой дух, а армия Смердиса, несомненно, обрела его. В таких обстоятельствах рваться в бой означало идти навстречу гибели. К тому же, хоть для законного Царя Царей возвращение на северо-запад и было равносильно изгнанию, для Абиварда оно означало возвращение домой. Ему очень хотелось знать, как поживает брат, как обстоят дела в его наделе. С самого начала похода он не получил из дома ни одной весточки.

На другое утро Шарбараз приказал войску повернуть на юг, чтобы снова обогнуть Дилбатские горы и двинуться в северо-западном направлении к землям, население которых более симпатизирует ему, нежели жители Страны Тысячи Городов.

Отряды Смердиса висели у них на хвосте – но не в таком количестве, чтобы целесообразно было ввязываться с ними в бой. Они постоянно маячили неподалеку, следили за каждым движением и докладывали о нем начальству.

Воины Шарбараза, не проехав и фарсанга, обнаружили, что в каналах разрушены все запруды и залила равнину, – двигаться дальше было невозможно.

С другого берега за ними, сидя на своих конях, наблюдали воины Смердиса, испытывая явное удовольствие при виде затруднительного положения противника.

Абивард погрозил им кулаком.

– Куда теперь, величайший? – спросил он. – Они перекрыли нам путь домой.

– Знаю. – Шарбараз выглядел не менее затравленным, чем ощущал себя Абивард. – Здесь, в долинах Тубтуба и Тиба, мы словно мухи, пытающиеся выбраться из паутины. А паук может утянуть нас в любой уголок этой паутины, какой ему угодно, а потом не спеша подойдет и вонзит клыки в остатки нашего войска.

– Приятная картина. – Абивард почувствовал, как к горлу подступает тошнота. – Есть ли у нас возможность передвигаться по собственной воле, а не по воли Смердиса?

– Может быть, если мы рванем на север и перейдем два больших канала, прежде чем они сломают плотины и откроют шлюзы. Это осуществимо – через крупные каналы переброшены мосты и налажены лодочные переправы.

Войско предприняло такую попытку. Добравшись до канала, пересечь который намеревался Шарбараз, они увидели, что все лодки отогнаны на противоположный берег. И там же стояли новые отряды Смердиса. Они ждали, отважится ли Шарбараз на переправу. Но воины Шарбараза скоро обнаружили, что канал глубок и вброд его не перейти.

Шарбараз вздохнул:

– Если я прикажу людям переплыть канал, с конями или без, получится, что мы сами напрашиваемся на избиение. На юг нам нельзя, на север нельзя, за спиной у нас войско, которое не даст нам возвратиться на запад... даже если мои люди захотят выполнить такой приказ.

Шарбараз рассуждал с точки зрения стратегии. Абиварду же приходили на ум более обыденные материи, о которых так часто приходилось задумываться дома, в родном наделе.

– Они нас пасут, – сказал он.

– Вот именно, и брось меня в Бездну, если я знаю, как из этого выпутаться, – сказал Шарбараз и показал на другой берег канала:

– Мне до этой своры предателей не добраться... и на юге тоже, и если даже я прикажу войску повернуть оружие против той шайки, которая преграждает нам путь к Машизу, те даже не снизойдут принять бой, это мне ясно уже сейчас. Они просто отступят и откроют еще несколько каналов, чтобы мы завязли окончательно. Им легче сломать их, чем нам восстановить.

– Опасаюсь, что ты прав, величайший, – сказал Абивард. – Мы уже пересекли главное русло Тиба. А что будет, если они вынудят нас пересечь и Тубтуб? Что там, по ту сторону Страны Тысячи Городов?

– Кустарник, за ним полупустыня, а дальше – Видессия. – Шарбараз сплюнул.

– Ничего такого, что мне хотелось бы посетить, уверяю тебя.

Однако, вопреки желаниям Шарбараза, войску приходилось двигаться на восток. Нигде они не могли оставаться дольше чем день-два. Потом истощались запасы продовольствия и фуража. Отряды Смердиса и поврежденные каналы перекрывали дорогу во всех иных направлениях. Обитатели Тысячи Городов отсиживались за своими стенами и не желали иметь никаких дел с Шарбаразом.

– Можно подумать, что я видессийцев привел! – возмущался Шарбараз. – Я готов щедро заплатить местным – деньгами, а потом и уменьшением подати, – лишь бы они помогли мне залатать каналы и дать нам возможность маневра... Но они и слушать не хотят.

Эту тираду Царя Царей случайно услышал ехавший рядом Охос. Он сказал:

– Величайший, когда ты сядешь на трон, как тому в следует быть, ты, разумеется, отомстишь им так, что и через тысячу лет трубадуры будут слагать об этом песни, а злоумышленники – трепетать.

– Ну, когда этот день настанет, кое-кто из правителей городов недосчитается головы, уж не сомневайся, – заверил Шарбараз брата Рошнани. – Но что до всех прочих, то какой смысл в мести? Перебьешь крестьян и ремесленников – и откуда казна будет брать налоги?

Охос недоуменно вытаращил глаза. Для него в новинку было и управление наделом, что уж говорить о всей державе! Через мгновение он спросил:

– Неужели налоги значат больше, чем честь?

– Иногда, – ответил Шарбараз, что изумило Охоса еще сильнее. Законный Царь Царей продолжил:

– Кроме того, крестьяне и ремесленники всего лишь выполняют приказы своих правителей. Как же я могу поставить им это в вину? Я сам рассчитывал бы на их беспрекословное повиновение, если бы эти правители были назначены мною. Кровопролитие представляется мне непозволительной роскошью. Я отомщу, естественно, но только в разумных пределах.

Охос задумался над этим, словно усваивал преподанный наставником урок.

Наконец он сказал:

– Величайший очень мудр.

– Величайший чертовски устал, – пробормотал Шарбараз. – Если бы я был таким мудрым, то сейчас сидел бы в Машизе, а не шлепал по Стране Тысячи Городов. – Ему на щеку уселась муха. Шарбараз хлопнул по ней, по муха улетела до того, как ладонь коснулась щеки. – Эти речные долины надо было назвать Страной Миллиарда Мух. Их здесь больше, чем чего-то другого.

– Ну, не знаю, величайший, – сказал Абивард. – По моему скромному суждению, комаров здесь все-таки больше. – Он почесал волдырь на руке.

Шарбараз фыркнул. Смех его был невесел – но все же он смеялся, едва ли не в первый раз после разгрома под Машизом.

– Признаю, зятек, не исключено, что ты прав.

Воспользовавшись относительно добрым настроением монарха, Абивард сказал:

– Позволь мне высказаться, величайший. – Шарбараз кивнул, и он продолжил:

– С твоей стороны было бы мудро проявить умеренность не только в отношении мести жителям Тысячи Городов. Твой отец бросил всю армию в лобовую атаку и потерял все; такие же действия принесли большой урон и тебе.

Недовольная гримаса Царя Царей не удивила и не огорчила Абиварда – часто ли Шарбаразу доводилось выслушивать критику? После долгого молчания Шарбараз медленно кивнул:

– Не исключено, что и в этом ты прав. Я стремлюсь нанести врагу наибольший урон как можно быстрее. Иногда тем самым я врежу и себе – могу ли я это отрицать? – Он обвел рукой широкую пойму, по которой было вынуждено перемещаться его несчастно? войско.

Как ни старался, он не находил способа вырваться из паутины затопленных каналов, враждебно настроенных городов и неприятельских сил, напиравших со всех сторон. Судя по всему, Смердис и думать не хотел о решающей атаке, если он мог добиться желаемого и бег нее. Не выпустив почти ни одной стрелы, его войско загоняло Шарбараза все дальше на восток.

– Скоро мы выйдем к Тубтубу! – бушевал Шарбараз. – И что тогда? Он что, считает, что мы утопимся, чтобы оказать ему любезность?

– Не сомневаюсь, ему бы этого очень хотелось; это было бы для него наилучшим исходом, – ответил Абивард. – Он воюет как человек, привыкший руководить чеканкой монеты: не тратит ничего сверх того, что совершенно необходимо. Это скупердяйство дорого обошлось ему к западу от Дилбатских гор, но здесь оно служит ему хорошую службу.

Шарбараз ответил ругательством и в ярости ускакал. Абивард задумался, что же будет, когда они выйдут к Тубтубу. Он был готов биться об заклад, что река окажется слишком широкой, глубокой и быстрой для перехода вброд. Если войско Смердиса прижмет их к реке, у Шарбараза не останется иного выбора, кроме как бросить свое войско па те полки Смердиса, которые окажутся поблизости. Абивард не рассчитывал на победу в такой битве, но он без колебаний последует за человеком, которого избрал своим монархом. Каковы были шансы у Шарбараза выбраться из Налгис-Крага? Если уж это удалось, то всякое может случиться.

Абивард утешался этой мыслью, пока не осознал, насколько тонка черта, отделяющая "может быть" от "будет".

Теснимые со всех сторон, не имея возможности закрепиться на каком-либо рубеже, поскольку их злейшими врагами были голод и поврежденные каналы, а не лучники и копейщики, люди Шарбараза вышли к Тубтубу через три дня. Абивард ожидал, что здесь им придется занять оборону и приготовиться к последней отчаянной битве. Как бы то ни было, ему, первому из сторонников Шарбараза, вовсе не улыбалось попасть в лапы Смердиса.

Он горько сожалел, что Рошнани и Динак сумели уговорить его взять их в поход. Там, в крепости Век-Руд, женщины были бы в достаточной безопасности, что бы ни случилось с их мужьями. А здесь...

Но, к его удивлению, разведчики, проскакавшие вверх и вниз по течению, сообщили, что плавучий мост, составленный из лодок, по-прежнему переброшен через реку.

– Мы перейдем, – тут же сказал Шарбараз. – На том берегу Тубтуба мы сможем двигаться куда захотим, и нас не будут преследовать войска Смердиса.

Коню Абиварда не понравилось, как доски, переброшенные через лодки, ходят под его ногами. Он фыркал и переступал вбок, пускаясь на все ухищрения, лишь бы не идти вперед. Наконец Абивард не выдержал и с такой силой всадил в него шпоры, что конь уже ни на что не отвлекался.

Дальний берег Тубтуба мало чем отличался от ближнего. Но как только войско Шарбараза перешло реку, подъехали воины Смердиса и подожгли лодочный мост Поднимающийся дым заставил Абиварда подумать – слишком поздно! – о том, сколько же лодок осталось на восточном берегу, чтобы облегчить войску Шарбараза возвращение. Он не знал ответа, но у него возникло чувство, что правильным ответом будет – ни одной.

Глава 9

Назад нет пути, и здесь оставаться долго нельзя, – сказал Абивард Рошнани вечером, когда невеселое войско остановилось на ночлег. Выбор невелик.

– А если бы выбор был, что было бы лучше? – спросила она.

– Даже если бы мы могли выбирать одно из двух, все худо, – ответил Абивард. – Во-первых, вернувшись на западный берег Тубтуба, мы вновь столкнулись бы со всеми теми сложностями, которые загнали нас в ловушку.

Во-вторых, даже если бы здесь в нашем распоряжении были все стада, зерно и фрукты мира, что с того? Быть Царем Царей в землях восточное Тубтуба – все равно что быть мобедан-мобедом среди хаморов. Они не настолько верят в Господа, чтобы испытывать потребность в первосвященнике. Всем этим землям вполне достаточно дихгана, но никак не монарха.

– Тебе, конечно, виднее, чем мне взаперти в этом фургоне, – сказала Рошнани. В устах Динак эти слова прозвучали бы гневно; Рошнани же просто констатировала факт, предоставляя Абиварду сделать из этого те выводы, какие он посчитает нужным. – Твои слова убеждают. Оба варианта представляются скверными.

В таком случае, что если двинуться на восток?

Абивард покачал головой – это был жест бесконечной терпимости, любви и желания как можно бережнее отнестись к наивности жены.

– На восток отсюда – степь, поросшая кустарником, ничуть не лучше, чем земли между оазисами в наших краях. Чтобы остановиться и собраться с силами, это место никак не годится. А еще дальше на восток – Видессия.

Это слово он произнес с содроганием. Для него, как и для любого макуранца, Видессия была и могла быть только злейшим врагом. Но Рошнани вцепилась в эту мысль, как кошка в мышку, появившуюся из норки, которой кошка прежде не замечала:

– Отчего же нам тогда не двинуться в Видессию? Автократор – Ликиний, насколько я помню, – едва ли поступит с нами хуже, чем Смердис, хмырь хмырей, ибо хуже быть не может. – Презрительное прозвище, данное Смердису воинами, она произнесла, чуть скривив губы.

Абивард раскрыл рот, приготовившись с ходу отмести такое предложение, но замер, так ничего и не сказав. Ведь если взглянуть на это так, как предлагает Рошнани, тут есть над чем подумать. Наконец он промолвил:

– Не вижу смысла отдаваться на милость видессийца, когда у него нет резонов обойтись с нами лучше, чем обошелся бы Смердис.

Но Рошнани была не из тех, кто, придя к какой-то мысли, готов отбросить ее, не выжав из нее все, что можно.

– Почему нет резонов? Ликиний – тоже своего рода Царь Царей. Неужели он благосклонно одобрит то, что какой-то дальний родственник захватил престол, по праву принадлежащий царскому сыну? А если одобрит, то в один прекрасный день может обнаружить, что и его собственным престолом завладел дальний родственник.

– Это... – Абивард хотел сказать, что это нелепо и глупо, но сообразил, что ничего нелепого и глупого в словах Рошнани нет. Если у Смердиса хватило наглости захватить престол, то почему какой-нибудь видессиец не может поступить подобным образом? Ведь несомненно, что видессийцы – мошенники и воры по сути своей. Если один из их императоров оставит трон без присмотра, кто-нибудь, у кого на этот трон нет никаких прав, попытается его стащить. Это... неплохая мысль, – закончил он изумленным тоном.

– Мысль-то простая: а что мы теряем, отправившись в Видессию? – сказала Рошнани. Пока Абивард искал ответ на этот вопрос, он вспомнил третью часть пророчества Таншара. – Где же еще я найду узкое море, кроме как в Видессии? произнес он.

Рошнани округлила глаза:

– Об этом я и не подумала. Если даже само пророчество убеждает нас идти на восток...

Динак просунула голову в прореху полотняной завесы, отгораживающей закуток Рошнани. Она кивнула брату и сказала:

– На восток? Как можно идти на восток? Это будет бегство, к тому же в той стороне только кустарник и пустыня.

– Там еще есть Видессия – за кустарником, – ответила Рошнани, отчего, в свою очередь, вытаращила глаза Динак.

Говоря по очереди, почти как персонажи в спектакле бродячего театра, повествующем о житии кого-нибудь из Четырех Пророков, Рошнани и Абивард изложили свои доводы, почему есть смысл искать убежища в Видессийской империи и просить помощи Автократора.

Когда они закончили, Динак окинула обоих изумленным взглядом:

– Я уж решила, что нас совсем загнали в угол. Шарбараз того же мнения. Да и Смердис, конечно, тоже, – должно быть, спит и видит, как не торопясь раздавит нас. Но углу не обязательно оставаться углом – если сломать стенку и бежать туда, куда и вообразить нельзя... Абивард предостерегающе поднял руку.

– У нас нет никаких гарантий, если мы пойдем на это, – напомнил он сестре.

– Видессийцы могут оказаться такими злыми и коварными, как о них рассказывают, или же они примут нас за врагов и нападут на нас, что бы мы ни сделали, стремясь показать, что мы друзья. Или же, если на то пошло, многие из наших воинов Предпочтут уповать на милосердие Смердиса, лишь бы избежать того, что, по их мнению, ждет их в Видессии. Боюсь, мы столкнемся с повальным дезертирством.

Рошнани рассмеялась:

– Мы сидим тут и рассуждаем, что в этом решении хорошего и что плохого, а ведь мы не властны приказать войску идти на восток.

Абивард сделал глубокий вдох:

– Говорил же я, что участие женщин в походе может оказаться для нас спасительным. А теперь скажу, что мне бы и в голову не пришло искать убежища в Видессии, даже если бы я дожил до тысячи лет. Если это у нас получится, то исключительно благодаря Рошнани.

– Спасибо, муж мой, – тихо проговорила Рошнани и опустила взгляд на покрытый ковриком пол фургона, словно заурядная покорная макуранская жена, которая и помыслить не могла когда-нибудь ступить за пределы женской половины крепости.

– Спасибо, Абивард, – сказала Динак, – что у тебя хватило ума понять это и хватило честности это признать.