Текст книги "Звездочка"
Автор книги: Йон Линдквист
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Однако в начале марта Джерри погрузил гитару на мотоцикл, который завелся только с седьмого раза. Стоит задуматься о покупке нового, с ключом зажигания. В свете новых обстоятельств – вполне осуществимая мечта.
Дом выглядел так же, как и ранней осенью, когда Джерри в последний раз навещал родителей. И тем не менее что-то явно изменилось. Джерри не сразу понял, в чем дело, но, сидя в кухне с матерью и отцом и жуя печенье, он вдруг осознал: он мирно сидит и пьет кофе вместе с родителями. За одним столом.
Все произошло будто само по себе. Будто так всегда и было. Никаких подозрительных вопросов о его внезапном визите, никакой критики в его сторону, никакого напряжения между родителями, которое обычно выражалось в ехидных репликах. Они просто сидели в уютной кухне и пили кофе с домашней выпечкой. Джерри посмотрел на родителей, которые умиротворенно макали печенье в кофе, и спросил:
– Что с вами, черт побери, происходит?
– А что с нами такого? – Лайла удивленно посмотрела на сына.
– Сидите тут… – замявшись, он обвел рукой накрытый стол, – будто в передаче «Пока все дома». Так все душевно, уютно, прямо картинка из журнала «Моя дача»! Откуда такие перемены?
– А что в этом плохого? – пожал плечами Леннарт.
– Ничего! Но это меня и пугает. Вы в секту какую-то вступили или еще чего придумали? – Джерри никак не мог взять в толк, что случилось с родителями.
Проглотив еще несколько кругляшков печенья, Джерри встал из-за стола, поблагодарил за кофе и отправился в подвал.
Кроватку снова убрали в кладовку – теперь Терез спала на диване, который раньше принадлежал Джерри. На девочке не было подгузника, значит родители уже приучили ее к горшку. Из новой мебели в комнате – сколоченный отцом шкафчик со специальными решетчатыми дверцами. На одной из полок Джерри разглядел проигрыватель. Терез стояла посреди комнаты не двигаясь. В ладошке зажат компакт-диск.
Она превратилась в очень симпатичную девчушку. Светлые вьющиеся локоны обрамляли личико с огромными голубыми глазами – ну прямо ангел, ни больше ни меньше.
У Джерри аж дух перехватило при виде сестренки, и он присел на пол перед нею, не говоря ни слова. Терез пристально смотрела на его губы. Не прошло и десяти секунд, как она сделала шаг в его сторону и, ударив Джерри по губам, потребовала:
– Говоли!
Джерри чуть не повалился на спину, но вовремя выставил назад руку. Не успев подумать, он отвесил девочке пощечину, от которой Терез упала навзничь.
– Ты что творишь, малявка!
Поднявшись на ноги, девочка пошла к дивану, залезла на него и отвернулась к стенке. Теперь она сидела спиной к брату, напевая себе что-то под нос. Джерри потрогал губу – крови нет.
– Эй, сестренка, опять за старое?
Терез втянула голову в плечики и опустила подбородок, будто ей стыдно.
– Ладно, я не обижаюсь. Проехали, – смягчился Джерри и подсел к ней на диван. Лишь тогда он заметил, что сестренка опустила голову вовсе не от стыда. Так ей было удобнее разглядывать свое отражение в блестящей поверхности диска.
– Дай-ка посмотреть, что у тебя там! – попросил Джерри и протянул руку.
Девочка зарычала и отвернулась. Именно зарычала. По-другому этот звук и не назовешь. Засмеявшись, Джерри отдернул руку:
– Все, все. Не трогаю! Ты права, сестренка, это твое.
Он тихонько сидел рядом с нею, а она смотрела на свое отражение.
– Говоли! – вдруг потребовала она, даже не повернув головы.
– Так я говолю! Что ты хочешь от меня услышать? Извинения? Ты обиделась, что меня так долго не было? Ну прости.
– Тала говоли. Пет.
Нахмурив брови, Джерри пытался разобрать, что она там бормочет. А потом догадался. Он вынул гитару из футляра и сыграл ноту до. Обернувшись, Терез следила за его пальцами, когда он снова ударил по струнам. Молниеносным движением девочка выбросила вперед руку и, спев другую ноту, съездила по тыльной стороне ладони Джерри острым краем диска.
Он едва удержался, чтобы не шлепнуть сестренку. На руке выступила красная полоса. Терез снова запела и занесла диск для нового удара.
– Да, да. Понял, – успокоил ее Джерри. – Сейчас сыграю.
Я уж и забыл, прости.
С этими словами он взял аккорд, с которого обычно начинались их репетиции.
Написать новые песни Джерри за зиму не успел, поэтому он просто сидел и перебирал струны, подбирая аккорды, а Тереза импровизировала мелодию. То, что выходило в итоге, звучало не хуже, чем песни, над которыми Джерри часами корпел дома. Приглушив струны, он оглядел комнату – небогато: проигрыватель, диван да баночки с детскими питанием. Вот и весь мир Терез. «Неужели это все?» От размышлений его отвлекла боль в руке. Терез снова врезала ему по ладони диском.
– Тала говоли!
– Я тебе не робот, черт побери! – огрызнулся Джерри, потерев тыльную сторону ладони. – Тала будет говолить, когда я так решу, уяснила?
Девочка наклонилась к грифу гитары и нежно зашептала.
– Тала… Тала? – обращалась она к инструменту, приложив ухо к струнам, и на мгновение Джерри показалось, что сейчас гитара ей ответит. Он тоже подался ближе к грифу.
Уголком глаз он успел уловить движение диска в зажатом кулачке. Еще чуть-чуть – и щека была бы рассечена, но Джерри вовремя отдернул голову. Край диска врезался в деревянный корпус, оставив царапину.
– Тала, тала! – закричала девочка, с широко раскрытыми от испуга глазами. Она потянулась к гитаре, словно для того, чтобы пожалеть ее. Маленькая слеза покатилась по щечке ребенка.
– Короче, сестренка, не обижайся, но у тебя с головой не в порядке, – заключил Джерри, поднявшись с дивана. – Определенно не в порядке.
22
А что же все-таки приключилось с Леннартом и Лайлой?
Как называется секта, в которую они вступили?
Секта самая обыкновенная, а состоят в ней всего два человека. Получить приглашение в нее – заветная цель всех успешных пар. Девиз такой секты: «Ничего, кроме друг друга, у нас нет». Леннарт не смог бы отчитаться, каким образом пришел к этому, но в один прекрасный день он поймал себя на том, что стоит в кухне и разогревает в микроволновке булочки в ожидании, когда Лайла вернется домой из Нортелье. Наблюдая за вертящейся стеклянной тарелкой, он почувствовал, что соскучился по жене, что с нетерпением ждет момента, когда она войдет и они сядут пить кофе с подогретыми булочками.
Пусть это прозвучит просто и банально, но если можно выразиться просто, то почему так и не сделать?
Леннарт научился ценить то, что имеет.
Нет, в нем не проснулась прежняя любовь к жене, и они не начали все сначала, оставив позади старые обиды. Такое бывает только в дамских журналах. Но Леннарт сумел взглянуть на свою жизнь другими глазами. Если раньше он скрипел зубами, думая, сколько всего упустил, то теперь обратил внимание на то, сколько всего приобрел.
В его копилке имелось хорошее здоровье, добротный дом, работа, принесшая ему признание, и, конечно, жена, которая прошла с ним рука об руку сквозь годы, несмотря ни на что, всегда желая ему блага. Да и сын – не наркоман.
В дополнение ко всему его избрали хранителем необыкновенного сокровища, которое он спрятал в подвале своего дома. Девочка не вписывалась ни в какие каноны, она была настоящей прихотью судьбы, и заботиться о ней – серьезная ответственность. Но груз ответственности иногда очень положительно влияет на человека, наполняя его существование смыслом. В целом неплохая жизнь. О такой не пишут в энциклопедиях и не слагают стихи, но она вполне приемлема. Нормальная жизнь.
Лайла по-прежнему не казалась ему привлекательной, но иногда, при определенном свете… Она сбросила килограммов десять, не меньше. Ложась с ней в постель, Леннарт иногда возбуждался от близости пышного женского тела, и между ними происходило то, что традиционно случается между супругами. Это еще больше сплотило их, и Леннарт начал смотреть на жену другими глазами. Одно цеплялось за другое, и отношения менялись.
В тот год, когда Малышке исполнилось пять лет, Леннарт с Лайлой отмечали годовщину свадьбы. Именно отмечали. За обедом они пили вино, а потом сидели, смотрели старые фотоальбомы и слушали «АББУ». Вдруг на пороге гостиной появилась девочка. Впервые она сама поднялась из подвала наверх. Она оглядела комнату, но ее взгляд не задержался на приемных родителях. Рядом с камином малышка увидела фигурку тролля. Сев рядом, она стала поглаживать косматые волосы тролля. Леннарт с Лайлой, в приподнятом настроении и немного пьяные, взяли девочку и усадили на диван между собой. Тролля она из рук не выпустила, а наоборот: зажала его между коленками, чтобы гладить ему голову.
Закончилась «Hole in Your Soul»[15]15
«Дырка в твоей душе» (англ.).
[Закрыть], и комнату наполнили звуки вступления к «Thank Your for the Music»[16]16
«Спасибо за музыку» (англ.).
[Закрыть].
Во мне нет ничего необычного,
на самом деле я даже немного скучная…
Лайла подпевала знаменитому квартету. Пусть ее голос не был звонок, как у Агнеты Фельтског, но звучала она хорошо. Девочка тоже подхватила мелодию и точно воспроизводила каждую ноту всего лишь долю секунды спустя после того, как слышала оригинал.
Комок подступил к горлу Леннарта, когда он слушал своих девочек. Начался припев, и он не удержался и тоже влился в их стройный хор:
Спасибо за музыку, за песни, которые я пою.
Спасибо за ту радость, которую они приносят…
Вместе они пели о том, что их объединяет. Они раскачивались из стороны в сторону в такт музыке, и Малышка тоже. Когда последние звуки мелодии стихли и их сменил треск, у Леннарта с Лайлой в глазах стояли слезы. Они чуть не столкнулись лбами, когда оба наклонились, чтобы поцеловать девочку в макушку.
Хороший выдался вечер.
Итак, Малышка начала исследовать дом, решив раздвинуть границы своего мирка, сосредоточенного в детской. Удивительно, что она не сделала этого раньше, но девочка вообще отставала в развитии во всем, что не касалось музыкальности. Ее с трудом приучили пользоваться туалетом, передвигалась она довольно неуклюже и до сих пор отказывалась есть что-либо, кроме детского питания. Леннарту пришлось начать ездить в отдаленные супермаркеты, чтобы пополнять запасы баночек с пюре, не вызывая у продавцов подозрений.
Девочку по-прежнему больше интересовали неодушевленные предметы, чем живые люди. Разговаривать она училась с большим трудом. Она понимала все, что ей говорят, но отвечала односложно и называла себя в третьем лице: «Малышка еще кушать», «Малышка хотеть это».
Совсем иначе обстояло дело с текстами песен. Девочка могла взять и спеть только что услышанную мелодию, безошибочно и с идеальным произношением повторив текст на английском языке. «Спеть», наверное, не самое подходящее слово. Она воспроизводила песни. Так, например, на следующее утро после празднования годовщины свадьбы Леннарта и Лайлы Малышка расхаживала по детской и напевала песню «АББЫ», в точности воспроизводя интонацию и акцент Агнеты Фельтског. Не говоря уже о том, что она наизусть знала весь текст.
После того удачного семейного вечера Леннарт позволил жене поделиться с девочкой своими музыкальными пристрастиями. Теперь на полке с дисками рядом с Бетховеном и Шубертом очутились авторы шведских шлягеров.
Идиллию нарушала лишь одна проблема, весьма существенная. Если раньше Леннарт закрывал на нее глаза, то теперь пора было найти ей решение. Они не могли позволить Малышке выйти на улицу, но и запереть ее в подвале – тоже не выход. Что же им оставалось?
– Леннарт, давай признаем, что все кончено, – сказала Лайла, когда они вешали в саду очередной скворечник.
Стоявший на верхней ступеньке стремянки Леннарт выронил скворечник и, пошатнувшись, ухватился за ствол дерева. Он постоял немного, прижимаясь лбом к дереву, а потом спустился вниз.
– Ты и вправду можешь себе это представить? – спросил он жену, присев на третью перекладину стремянки и заглянув Лайле в глаза. – Что мы отдадим Малышку и никогда больше ее не увидим?
Лайла попыталась себе это представить: подвал опустел, кладовка не забита баночками с детским питанием, тишину не нарушает звонкий голосок. Нет, не того ей хотелось.
– Может, нам все-таки разрешат ее удочерить? Пусть мы сразу не заявили о ней, но ребенок к нам уже привык. Они ведь должны это учитывать!
– Во-первых, не думаю, что нам все сойдет с рук, а во-вторых… – Он сжал ладонь жены в своей руке. – Мы же с тобой понимаем: с девочкой не все в порядке. Она не такая, как все. Ее запрут в каком-нибудь спецучреждении, да и все. Заклеймят недоразвитой, не разобравшись. И никто не оценит ее дара, как смогли оценить его мы.
– И что нам тогда предпринять, Леннарт? Рано или поздно она переступит порог этого дома, и мы не сможем ее удержать. Что же делать?
– Не знаю, Лайла. Я не знаю.
После разговора с женой Леннарт подумал, что вся проблема сводится к одному: Малышка не должна переступить порог их дома. Пока она внутри, она в безопасности. Соседские дома далеко, и участок огорожен деревьями и кустами, так что разглядеть ее в окне никто не сможет. Из гостей у них бывает только Джерри. Но если девочка выберется во двор, уйдет за калитку, на дорогу, в лес и дальше в город, то ее обнаружат. И тогда люди запустят бюрократическую машину, которая отнимет у них ребенка.
Леннарт кое-что придумал. Он не был уверен, сработает ли, но решил попробовать. Лайле пока ничего говорить не стал. Так родилась история, которую он рассказал Малышке:
– Мир населен большими людьми. Такими, как мы с Лайлой и Джерри. Давным-давно в мире было полно маленьких людей. Таких, как ты, Малышка. Но потом большие люди убили всех маленьких. – Заметив, что девочка не поняла слово «убили», он заменил его на «съели». – Большие люди съели всех маленьких.
Тут девочка сделала то, чего почти никогда не делала, – задала вопрос.
– Почему? – поинтересовалась она, уставившись в стенку.
Леннарт не успел продумать детали своей страшной сказки и теперь был вынужден додумывать на ходу. Он объяснил Малышке, что все большие люди – злые. У них в головах лишь голод и ненависть. Но есть среди них и хорошие, как они с Лайлой и Джерри. У них в голове любовь.
– Любовь, – протянула девочка, будто смакуя слово, которое столько раз пела, но еще ни разу толком не произнесла.
– Да, если в голове любовь, то большие люди заботятся о маленьких и не хотят их съесть.
Дальше Леннарт рассказал о больших людях, которых не раз заставал в саду. Они прятались в кустах, охотясь на маленьких людей. Поэтому стоит девочке выйти за дверь, и на нее тут же набросится большой человек и сожрет. Она даже куплета допеть не успеет.
Малышка испуганно покосилась на окно, а Леннарт ласково погладил ее по спинке:
– Но пока ты дома, тебе нечего бояться, слышишь? Не стой у окон и не выходи наружу. Никогда не открывай входную дверь, Малышка. Никогда, поняла?
Девочка забилась в дальний угол дивана и продолжала в испуге смотреть на окно. Леннарт даже подумал, не перегнул ли палку с этой сказкой.
– Мы защитим тебя, Малышка, – пообещал он, взяв стопы девочки в свои ладони и легонько массируя их большими пальцами. – Не бойся. Дома с тобой ничего плохого не случится.
Уже уходя из детской, Леннарт перестал корить себя за то, что так сильно напугал ребенка. Отчасти это было просто необходимо, а отчасти в его сказке заключалась немалая доля правды. Без сомнений, жестокий мир сожрет Малышку, пусть и не в том смысле, в каком он обрисовал все девочке.
Сказка произвела на Малышку сильное впечатление. Она больше не решалась выйти за пределы детской и потребовала завесить окно одеялом, чтобы ее не смогли заметить Большие люди. Один раз, когда Лайла зашла к ней в комнату, девочка сидела и грозила кому-то за окном зажатым в ладони перочинным ножиком, который, видимо, нашла среди инструментов в подвале.
Лайла не понимала, что происходит с Малышкой, но постепенно из отрывочных фраз девочки она сложила общую картину. Оставалось лишь прижать Леннарта к стенке и выяснить у него, какой чепухой он напичкал ребенка.
Леннарт пересказал ей историю, опустив самые мрачные моменты, и в конце концов Лайла согласилась оставить все, как есть. Найденное мужем решение было ей не по душе, но ничего лучшего она предложить не могла. Поэтому она пообещала не влиять на картину мира, сложившуюся в голове ребенка.
Нож у Малышки отобрали, но вместо него она раздобыла стамеску, отвертку и напильник. Разложив инструменты вокруг себя на диване, будто сформировав маленький оружейный арсенал, она была готова к приходу Больших людей. Когда Леннарт попытался отнять у нее опасные предметы, девочка издала душераздирающий вопль. Тут Леннарт призадумался, правильно ли он поступил, рассказав ей страшилку.
Пришлось действовать хитростью. Леннарт подкладывал девочке менее опасные предметы, заменив напильник на молоток, стамеску на рашпиль. Не самые подходящие игрушки, но Малышка ни разу ими не поранилась. Она восседала на диване внутри заколдованного круга из инструментов, будто маленькая ведьма.
Когда девочка спускалась на пол, обязательно брала инструменты и аккуратно располагала их вокруг себя. Они стали ее новыми друзьями – она пела им песенки и гладила их. Свернувшись в клубочек, она лежала, защищенная инструментами, и слушала адажио Моцарта. Если она засыпала на полу, Леннарт переносил ее на диван. Он быстро смекнул, что и друзей девочки нужно класть к ней на диван, иначе она просыпалась с жутким криком.
Со временем страх перерос в беспокойство, а беспокойство сменилось настороженностью. Малышке больше не требовался целый арсенал инструментов. Однажды Леннарт увидел, что девочка сидит на диване, а на коленях у нее дрель, которую он забыл убрать на место. Малышка что-то тихо говорила своей новой подружке, то и дело нажимая на кнопку включения, чтобы та смогла ответить.
Дрель стала ее новой любимицей. Леннарт был не против, ведь теперь девочка напрочь забыла о других инструментах, и он мог спокойно их спрятать.
Вооруженная дрелью, Малышка осмелела и отважилась на маленькие вылазки из детской. Леннарт не мог сдержать улыбку, когда заставал девочку крадущейся по подвалу с дрелью наперевес. Один в один – шериф, который ждет, что ковбои в черных шляпах вот-вот ворвутся в его мирный городок. Теперь Малышка не могла заснуть, если любимая дрель не лежала рядом. Лишь через несколько лет, когда девочке уже исполнилось семь, ее заинтересовало, для чего инструменты обычно применяются. Она кружила вокруг рабочего стола Леннарта, с каждым днем подходя все ближе. Однажды он посадил ее рядом с собой, и Малышка с любопытством наблюдала за его работой, не выпуская дрель из объятий.
Леннарт как раз сколотил новый скворечник, который показал Малышке. Она пристально разглядывала деревянный домик, пока Леннарт трудился над ним, но теперь, когда он показал ей готовую вещь, она тут же отвела взгляд – типично.
Взяв в руки новую дрель, которую ему пришлось купить, после того как старая осталась в детской, Леннарт включил ее ненадолго, притворившись, что его дрель хочет пообщаться с дрелью девочки. Малышка не поддержала игру.
– А сейчас мы просверлим вход в домик. Для птичек. Понимаешь? Чик-чирик! – произнес Леннарт, подбирая нужное сверло.
Девочка внимательно следила за действиями Леннарта, а когда отверстие было готово, уставилась на него, будто ожидая чего-то. Леннарт снял ее со стола, но она зарычала и ударила его дрелью по плечу. Тогда он вернул ее обратно, и Малышка тут же заглянула в дверку скворечника, прошептав: «Чик-чирик!» Она все смотрела в отверстие, и от жалости к ребенку у Леннарта сжалось сердце. Он решил сделать исключение.
Рано утром на следующий день Леннарт вывел девочку в прихожую. Как только он открыл входную дверь, ее глаза расширились от испуга. Она попыталась вырвать ладошку из его руки и уже набрала воздуху в легкие, чтобы закричать. Леннарт едва успел сказать:
– Тсс!!! Тише! Иначе они нас услышат.
Ротик захлопнулся, но тело Малышки охватила сильная дрожь. Леннарт выглянул наружу, делая вид, что осматривает сад.
– Пойдем, только тихо!
Он легонько подпихнул девочку к выходу, но в итоге ему пришлось нести ее на руках. Он остановился у ближайшего дерева из тех, на которых висели скворечники. Малышка сжалась в комок.
Стояло погожее майское утро, и воздух звенел от пения птиц. Леннарт поднес девочку к скворечнику, совершенно похожему на тот, который он сколотил накануне вместе с нею.
Вдруг из дверки показался дрозд. Прежде чем улететь, он посидел немного на перекладинке и, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, огляделся. Малышка наблюдала за птицей с открытым ртом. Она совсем расслабилась, у нее даже слюнки потекли.
Леннарт не представлял, как именно ребенок истолковал увиденное. Птицы появляются, если просверлить им дверку? Птицы улетают, если просверлить для них дверку? Или Малышка все прекрасно поняла?
Опустив ее на землю, Леннарт стал объяснять:
– Птички живут в этих домиках. Они улетают, а… – Но закончить предложение он не успел, потому что Малышка ринулась к дому и, забежав внутрь, захлопнула входную дверь.
23
В феврале двухтысячного года жадность все-таки одолела Джерри, и виной тому была компания «Эппл». Она запускала в продажу новый персональный компьютер – настоящую ракету по сравнению с предыдущими версиями. Стоить новинка должна была тысяч тридцать крон, не меньше. Не проблема – деньги он начал откладывать год назад, когда еще только пошли слухи о новом компьютере.
Но теперь Джерри узнал, что в комплекте «Эппл» выпускает новый монитор с жидкокристаллическим дисплеем: плоский, двадцать два дюйма, разрешение и дизайн – каких еще никто не видел. За него тоже потребуется выложить тридцать тысяч. Имевшийся у Джерри компьютер с громоздким ЭЛТ-монитором тут же показался ему безнадежно устаревшим. Он начал было пользоваться одной программой для написания песен, но дело шло ужасно медленно. Ему не терпелось обновить версию программы, запустить ее на новом быстром процессоре и увидеть результат на новом большом экране.
Мечты о чудесном серебристом корпусе и о стильном экране с углами из прозрачного пластика не оставляли Джерри. Он стал будто одержим. Ему казалось, стоит этим предметам появиться в его доме, и больше не к чему будет стремиться. Он жаждал этот компьютер, как верующий жаждет спасения. Как только желаемое окажется у него в руках, он ощутит мир и покой, которые очистят его жизнь от всякой грязи.
Однако обретение блаженства требовало труда, причем не самого благородного. Джерри пришлось увеличить оборот сигарет. Еще в декабре он попросил Ингемара удвоить объем поставки, а в январе купил у партнера сто пятьдесят блоков, да еще и цену повысил на десять крон за штуку.
После того как хозяин бильярдной обнаружил подпольный бизнес у себя под носом, Джерри пришлось перебазироваться. Теперь он вел торговлю прямо из дому. Но, даже выкуривая одну сигарету за другой, постоянные покупатели не могли обеспечить спрос, соответствующий предложению, поэтому Джерри попросил их пустить слух: по такому-то адресу имеется дешевое курево.
Сначала пришли их знакомые, а потом знакомые знакомых. К февралю Джерри накопил двенадцать тысяч плюс к отложенным тридцати. Он сделал очередной большой заказ у Ингемара.
Неделю спустя в бильярдной появился молодой головорез в байкерской куртке: коротко остриженные волосы, по шее змеей вьется татуировка в этническом стиле. Положив локти на стойку бара, он посмотрел на Джерри в упор и заявил, что отныне его бизнесу конец.
Джерри разыграл дурачка и поинтересовался, чем бильярдная не угодила посетителю. К тому же хозяин не он, а Матс, пусть с ним и разговаривает. Байкер – ни один мускул не дрогнул на его лице – отчеканил: мол, Джерри предупрежден, и, если не прекратит, ему не поздоровится.
Когда посетитель развернулся и вышел, Джерри взглянул на свои руки – они дрожали. И тем не менее он не слишком испугался. По городу ходили слухи о банде, которая называла себя «Братья Юп»[17]17
«Братья Юп» – известный в 1980-х шведский музыкальный коллектив, участники которого были родными братьями.
[Закрыть]. Смешное название для криминальной группировки, поэтому их угрозы Джерри не воспринял всерьез. И потом не факт, что наехавший на него парень – член какой-то банды. Вероятно, он такой же, как и Джерри, – вольный воин, только замашки у него погрубее.
Джерри продолжил торговать сигаретами, но теперь дольше всматривался в глазок, прежде чем открыть дверь очередному покупателю. Он не позволит какому-то бритоголовому, накачанному стероидами истукану встать между ним и его мечтой, спасением его души.
Оставалось всего пятьдесят блоков из февральской поставки, когда в один мартовский вечер его жизнь опять резко сменила курс. Когда в дверь позвонили, Джерри сидел за компьютером и наблюдал, как невыносимо медленно загружается из интернета руководство по созданию домашней страницы.
В глазок Джерри разглядел парня – знакомый знакомого, – который пару раз уже бывал у него. Имени его Джерри не знал. Он отпер дверь, но, взглянув на выражение лица посетителя, понял: что-то здесь не так. Из-за спины гость вытащил длинный металлический рожок для обуви. Не сообразив, в чем именно заключается опасность, Джерри инстинктивно попытался захлопнуть дверь, но не тут-то было: парень успел просунуть рожок в щель и дверь не закрывалась.
Затем послышались шаги на лестнице, и через несколько секунд к нему в квартиру вломились. Парень с обувным рожком прошептал: «Прости, брат. Меня заставили» – и удалился. Их было трое: байкер из бильярдной и два его приятеля.
Если не приглядываться, все на одно лицо, будто и впрямь братья. Одинаковые косухи, одинаковые стрижки.
Они забрали все сигареты. Вынудили Джерри показать, где у него припрятаны деньги, и их тоже забрали. А потом забрали и его самого. Они тихо и спокойно вывели его на улицу. Обмякший и онемевший от ужаса, Джерри не издал ни звука. Машина у них была совсем не гангстерская: седан «вольво» – типичный выбор фермера. Лишь позже стало ясно, зачем им такая. В автомобиле имелся крюк для сцепления с прицепом.
Они отвезли Джерри на гравийную площадку недалеко от купальни «Луммар». Толкнув его на землю прямо под вывеской с надписью: «Вторая по длине водная горка Швеции», головорезы надели ему на лодыжки наручники, которые прикрепили цепью к крюку на машине.
Когда они включили на всю громкость «Мы живем в деревне» в исполнении настоящих «Братьев Юп», Джерри обделался.
– Я это расцениваю так, что ты себе все уяснил, – произнес парень из бильярдной, наморщив нос и показывая на грязное пятно на штанах Джерри. – Я предупреждал тебя, жирдяй. Но теперь придется покатать тебя немного. – Парень обвел рукой темную пустынную площадку. – Будет больно, но посмотри на это с другой стороны: избавишься от пары килограммов. Из машины доносились жуткие крики «Братьев Юп», изображавших всяческих животных, которых они собирались купить на деньги, вырученные за домашнюю утварь.
– Пожалуйста, не надо! – прорыдал Джерри. – Я вам все отдам!
– Интересно, что именно? – презрительно скривил рот байкер. – У тебя ж ни черта не осталось. Мы все забрали.
Джерри подташнивало от ужаса, и он тщетно пытался выдавить из себя какие-то обещания о том, что отдаст все накопления, отдаст абсолютно все. Он так и не успел ничего сказать, когда байкер заклеил ему рот со словами: «Мы же не хотим разбудить соседей, верно?» После чего вернулся в автомобиль, мотор взревел, и Джерри обдало облаком выхлопных газов.
Его потащили на крюке по гравию. Рубашка Джерри тут же порвалась, и в спину впились острые камни. Он провалился в черную дыру, представив, как сначала кожа, а потом мускулы отрываются от его тела, оставляя лишь обнаженный скелет. Ему хотелось потерять сознание, умереть побыстрей, ему хотелось…
Джерри даже не заметил, что автомобиль остановился, проехав метров десять. Все трое вышли из машины и, обступив Джерри, помочились на него. Потом они отцепили его от крюка.
– В следующий раз обработаем по полной, ясно? – проговорил ему на ухо чей-то голос.
Дверцы автомобиля захлопнулись, и в лицо полетел гравий от резко сорвавшейся с места машины. Джерри лежал на площадке, уставившись в ночное зимнее небо, усыпанное звездами. Он тяжело дышал через нос. Спина вся горела.
Прошло минут десять, прежде чем Джерри удалось подняться и сорвать с губ полоску клейкой ленты. От него несло мочой и дерьмом, ноги все еще были сцеплены наручниками. То ползком, то прыжками Джерри добрался до ближайших домов и повалился на землю, не обратив внимания на то, что сильно оцарапал щеку о камень. У него внутри что-то оборвалось.
24
Вот уже целый месяц сын не звонил и не заезжал в гости – Лайла начала беспокоиться. Они могли не видеться месяцами, но по телефону разговаривали не реже двух раз в месяц. Однако сейчас Джерри не звонил, а когда она позвонила ему сама, никто не взял трубку.
В другое время Лайла обязательно бы выяснила, в чем дело. Может, нарушила бы все правила и отправилась прямиком к сыну домой, но сейчас ее мысли занимало другое важное занятие – она учила Малышку читать.
Будущее девочки представлялось Лайле так же смутно, как и раньше. Ребенку уже было восемь лет, вот-вот стукнет девять. А что потом, когда она станет подростком? Когда вырастет? Неужели они с Леннартом, дряхлые пенсионеры, будут держать в подвале взрослую девушку, которая никогда не выходила за пределы их участка?
Помыслить о таком было просто невозможно, поэтому Лайла старалась не заглядывать в будущее и жить сегодняшним днем. Она выдумала себе историю, которая хоть как-то могла оправдать их с мужем действия: будто бы Малышка – беженец и ей грозит депортация, вот почему ее прячут в подвале. Лайла читала о подобных случаях в газетах. Ее история была более реалистичным вариантом сказки, которую выдумал Леннарт. Все совпадало: враждебный внешний мир, охотящийся на девочку, и настоящая опасность, ведь, если ее вышлют из страны, она может умереть. Лайла вообразила себе Малышку этакой Анной Франк, отчего ей было легче примириться с ситуацией. Поскольку говорила девочка нехотя, научить ее читать представилось делом нелегким. А поначалу и вовсе невозможным. Лайла писала букву «А», показывала ее Малышке и громко произносила соответствующий букве звук. Но девочка не только не повторяла за Лайлой, но и смотреть на бумагу не хотела. Лайла попробовала писать другие буквы, рисовала их по-разному, иллюстрировала буквы картинками, изображая знакомые девочке вещи, – все без толку. Малышка, не обращая на Лайлу никакого внимания, играла с дрелью или выкладывала на ковре прямые линии из гвоздей.
Додумавшись наконец, как ее учить, Лайла чуть не дала себе пощечину за такую недогадливость. Решение было самым очевидным – буквы нужно петь! Лайла держала бумагу с написанной буквой у себя перед лицом и пела ее, будто сама буква поет. Быстро убрав от лица лист бумаги, она успевала заметить, что девочка смотрела на букву, прежде чем отвести взгляд. Так Лайла пропела ей все гласные, а Малышка повторяла вслед за нею. На это ушло несколько недель, но чудо все-таки произошло – девочка научилась сопоставлять звук и букву. Лайла подняла у себя перед лицом листик с буквой «Ю», но петь не стала. Девочка подождала немного, а потом запела сама, немного в нос, но чисто: «Ююуу»…
