Текст книги "Тайна пустующей дачи"

Автор книги: Йенс Хольм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

11

Нить рассказа перехватил Эрик:

Когда Катя исчезла в доме, нам стало как-то не по себе. Ведь из-за сломавшейся водосточной трубы мы не смогли бы в случае чего оказать ей помощь. И вздохнули с облегчением, когда она минут через пять снова появилась у окна.

Катя дала нам знак, чтобы мы молчали. Затем вылезла из окна и несколько секунд висела на руках, ухватившись за подоконник. Думаю, что она в это время собирала все свое мужество, чтобы решиться прыгнуть: окно-то находилось довольно высоко.

Тут Катя разжала пальцы и плюхнулась на землю. Мы бросились к ней, чтобы подстраховать, но она приземлилась удачно, обойдясь без нашей помощи, сразу же вскочила на ноги и сказала:

– Ким находится в этом доме! Он появится через пять минут. И наказал, чтобы мы хорошо спрятались и дожидались его.

Мы немедленно скрылись в кустарнике и расположились на мокрой траве. Место это оказалось не очень удобным, но зато отсюда было хорошо видно окно.

– Что происходит в доме? – спросил Очкарик. Катя покачала головой.

– Он об этом ничего не сказал. Только упомянул, что расскажет нам обо всем, когда придет. Его заперли в ванной комнате на втором этаже. Руки были связаны, но ему удалось освободиться от пут.

– Но кто же находится там?

– Не знаю. Ким успел только сказать, чтобы я быстрей возвращалась к вам.

– А что он надумал сейчас?

– Об этом он тоже ничего не сказал. Эвелин вздрогнула.

– Тебе холодно? – спросил я. Она ответила с улыбкой:

– Нет, просто капля попала за шиворот. Глаза ее сверкали.

Через несколько минут Очкарик прошептал:

– Внимание! Пригнитесь, там что-то происходит! Тут и мы услышали, как к дому с боковой дороги двигалась какая-то машина. Мы тут же вжались в траву.

То был громадный элегантный «мерседес» с номерным знаком дипломатического корпуса. Когда машина подъехала к входной двери, мы увидели на переднем сиденье двух мужчин.

Рядом с водителем сидел полный мужчина в солнцезащитных очках с рыжеватой бородой. Самого водителя мы разглядеть не успели, так как машина уже скрылась за углом дома. Услышали только, как хлопнули дверцы. Значит, она остановилась.

Очкарик посмотрел на меня и покачал головой.

– Ничего не понимаю, – прошептал он.

Что касается меня, то я тоже не очень-то соображал. Поначалу я предположил, что Ким обнаружил какое-то преступление. А теперь эта машина? Ведь дипломаты обычно не занимаются грабежом дач и летних домиков. Но как бы то ни было, какое-то объяснение мы скоро получим. Ким должен появиться, как обещал, с минуты на минуту.

Не успели мы опомниться, как дверцы машины снова хлопнули, взревел двигатель и «мерседес» уехал. Я все еще смотрел ему вслед, как вдруг Эвелин дернула меня за рукав.

– Посмотри! – прошептала она.

Я проследил за ее взглядом, но не заметил в окне ничего необычного.

– Что случилось-то? – спросил я удивленно.

– Там был маленький мальчик! Он выглянул из окна и опять пропал.

–: Ты в этом уверена? – взволнованно спросил Очкарик.

Эвелин кивнула и подтвердила:

– Абсолютно точно. Маленький черноволосый мальчик на мгновение подошел к окошку, но теперь его не видно.

– А нас он видел?

– Думаю, нет.

Очкарик снял очки и протер их носовым платком. Лицо его приняло задумчивое выражение.

Я посмотрел на часы. Они показывали без двадцати минут одиннадцать.

12

Рассказ снова продолжил Ким:

Я услышал, как к дому подъехал автомобиль и остановился у входной двери. Присмотревшись, увидел через полуоткрытую дверь кухни мешки с почтовой маркировкой. Они были гораздо больших размеров, чем я предполагал. Оба грабителя вытащили их с трудом из кухонного шкафа и приволокли в прихожую.

Тут же открылась входная дверь.

– Ну, вы готовы?

Голос я узнал сразу же. Это был толстяк.

– Конечно, готовы, – ответил один из бандитов. – А как у тебя? Все ли идет, как запланировано?

– Мой ведет себя послушно, просто как ягненок, – ответил толстяк.

– Если бы так можно было сказать о его сорванце, – бросил лысый. – Это самый настоящий дьяволенок.

– А куда вы его спрятали?

– Он наверху, в комнате для гостей. Как только вы уедете, мы заберем его сюда.

– О'кей! Его отец не должен догадаться что мальчишка находится в этом доме. Я ему растолковал, будто бы он спрятан на моторной лодке, но с ним ничего не случится, если они с женой не станут болтать об его исчезновении и обращаться в полицию. И пообещал, что мальчишка будет освобожден через полчаса после нашего прибытия в Копенгаген.

– Через полчаса? А я думал…

– Черт побери! – воскликнул раздраженно толстяк. – Естественно, я позвоню раньше, но эти полчаса понадобятся нам для возможного маневра. Я позвоню… подожди-ка… теперь половина одиннадцатого. Так вот, я позвоню точно без десяти минут двенадцать и скажу вам, где будут спрятаны деньги, да еще назначу место встречи после вашего прибытия в город. Бандит с усиками проговорил угрюмо:

– А почему бы нам не договориться прямо сейчас?

– Сколько раз я должен объяснять, пока до тебя, дурака, наконец-то дойдет? Во-первых, я еще не знаю точно, куда придется спрятать деньги. И даже если бы и знал, то не сказал бы. Пока вы находитесь в этом доме, с вами, естественно, ничего не случится. Но если… я говорю «если» – понимаешь? Так вот, если что-то произойдет и вас схватит полиция, то мне не хотелось бы рисковать деньгами.

– А ты нас не заложишь? – с недоверием спросил тот, что с усиками.

– Если ты не будешь столько пить. Да нет, шучу, конечно. Я вас закладывать не стану!

– Заткнись, Вальтер! – нетерпеливо воскликнул лысый. – Конечно, он не сдаст нас в полицию. И то, что он сказал, весьма разумно. Итак, точно без десяти двенадцать?

– Да. И как только я позвоню, немедленно выезжайте в Копенгаген. Но и тогда не отпускайте мальчишку, да и того пацана, что сидит в ванной комнате. Обязательно заприте входную дверь. Рано или поздно их крики кто-нибудь да услышит. Будем надеяться, что это случится не сразу. Ну вот, а теперь быстренько загрузите мешки в багажник. И наденьте на лица черные повязки, чтобы он не запомнил, как вы выглядите.

– Но тебя-то он видел, – перебил его бандит с усиками.

– Да, и тот парень утром. Ну да черт с ними! Как только окажусь в городе, сбрею эту бороду.

Тут все они вышли. А я воспользовался подходящим моментом, выбрался из шкафа, прокрался в холл и спрятался там за софой рядом с камином. Пробегая туда, я успел заметить у входной дверь большой черный автомобиль. Но был ли это тот самый, что и утром, я точно сказать бы не мог.

Затаившись, я попытался привести в порядок свои мысли. Для меня было ясно: отец малыша каким-то образом замешан в эту историю. Насколько я понял, он должен был доставить мешки в Копенгаген. И бандиты заставят его сделать это: они похитили его маленького сына и угрожают лишить малыша жизни. Другими словами, мальчику отведена роль заложника.

Но что это, в конце концов, может им дать? Каким образом им удастся избежать полицейского контроля?

Мысли в моей голове путались. Ни к какому логическому выводу я так и не пришел. Тут послышались хлопанье дверей автомобиля и шум заработавшего двигателя. Машина уехала, а оба грабителя – лысый и с усиками – вернулись в дом, заперев за собой входную дверь.

Получалось, что я поступил глупо. Автомашина с деньгами уехала, и я упустил шанс воспрепятствовать этому. Нужно как можно скорее выбираться к друзьям, чтобы совместными усилиями что-то предпринять. Ведь они должны были видеть эту машину и, наверное, смогут дать ее описание.

– Я схожу к малышу, – сказал лысый. – Да брось ты, наконец, пить! Оставь и мне хоть чуть-чуть.

Бандит с усиками что-то пробормотал в ответ. Я увидел лысого, поднимавшегося по лестнице. Через несколько минут он спустился вниз вместе с мальчиком. И они исчезли в кухне, причем бандит плотно закрыл за собой дверь.

Путь для меня был открыт!

Взбежав вверх по лестнице на галерею, я тут же очутился у окна комнаты для гостей и увидел Эрика, вышедшего из кустов и бросившегося к дому. На бегу он сделал другим ребятам знак оставаться в укрытии.

Я открыл окно, вскарабкался на подоконник и глянул вниз. Расстояние до земли было больше, чем я думал.

Затем я прыгнул.

Приземлился не совсем удачно – на одну ногу, которая скользнула по мокрой траве, и я упал на бок. Падая, успел мельком увидеть большую консервную банку с помятыми боками. Потом боль в виске и темнота.

Тут к повествованию вновь подключился Эрик: Мы втроем понесли Кима через лесок к нашей даче. Катя осталась у бревенчатого дома, чтобы понаблюдать, что же будет дальше. Двигались мы довольно медленно, но когда достигли дачи, Ким был все еще без сознания.

– Попробуем привести его в чувство холодной водой, – предложил Очкарик, и Эвелин побежала на кухню и принесла кувшин воды. Побрызгали ему в лицо, но ничего не помогало. У него не дрогнули даже ресницы.

– Такое случается и со мною на уроках немецкого языка, – произнес я, но никто даже не улыбнулся моей шутке.

Лицо Очкарика было очень встревожено. Я тоже мучительно переживал, но виду не подавал.

– Может, нам лучше позвать врача, – предложил Очкарик.

– А как мы ему объясним, что с Кимом?

– Что он упал с дерева, – сказала Эвелин.

Так мы и порешили и вызвали врача. К моменту его прихода Ким был без сознания уже более получаса.

На лице врача появилось озабоченное выражение. Он обследовал голову Кима со всех сторон.

Я стал опасаться, что доктор скажет: случай серьезный, Кима надо отправлять в больницу. Однако, окончив осмотр, врач посмотрел на нас сквозь очки и сказал дружески:

– Хм, я не думаю, что это очень серьезно. Предположительно: легкое сотрясение мозга. На затылке у него шишка. Но вы вроде говорили, что он ударился виском?

– Я даже видел, что он ударился виском, – подтвердил я.

– Хм. Когда он очнется, то должен спокойно полежать. Под вечер я загляну еще разок. А вам обязательно надо сегодня возвратиться в Копенгаген?

– Да.

– Хорошо, посмотрим, как он будет себя чувствовать.

Врач закрыл саквояж и попрощался. Я проводил его до калитки.

– Не забудьте, что ему нужен абсолютный покой, – напомнил он еще раз, садясь в автомашину.

Когда я возвратился, Очкарик немного повеселел. Он сел на софу у окна и стал протирать очки.

– Маленький мальчик, которого Эвелин заметила в окне второго этажа того дома… – начал он.

– Ну и что с ним?

– Мне пришла в голову мысль: не тот ли это малыш, которого мы искали?

– Но ведь мать утверждала, что он уже возвратился, – вмешалась Эвелин.

– Это так. Но тебя не было с нами, когда она это говорила. По ней было видно, что она лжет. А кроме того, за минуту до того она заявила, что его еще нет.

– Что же он тогда там делает?

– Не знаю, – ответил Очкарик и снова надел очки. – Автомашина, подъезжавшая к тому дому, имела номерной знак дипломатического корпуса. А отец мальчика дипломат. Конечно, это может быть простым совпадением, однако…

– Скорее бы Ким очнулся: мы бы от него узнали все подробности, – воскликнула Эвелин.

Я посмотрел на часы, встал и взял куртку.

– Куда это ты? – спросил Очкарик.

– К матери малыша, чтобы спросить ее еще раз о сыне. Вероятно, тогда она была дома не одна. Я не исключаю, что она сказала неправду.

– А по какой причине? – воскликнула Эвелин.

– Не знаю. Но на всякий случай попробую. Скоро вернусь.

По дороге я еще раз подумал об отцовском велосипеде. Куда он делся? У того бревенчатого дома мы ведь его не обнаружили. Ну да все прояснится, когда Ким придет в себя.

Не успел я постучать в дверь дачи, как мне открыли. У меня сложилось впечатление, что мать мальчика стояла у окон и ждала, когда кто-нибудь придет.

– Что случилось? – спросила она.

Видно было, что она плакала. Глаза ее покраснели, веки припухли.

– Извините, пожалуйста, я хотел лишь спросить о вашем мальчике… – начал я.

– Я же сказала еще тогда, что он нашелся, – грубо перебила меня женщина.

– Да, конечно, но я… я хотел лишь спросить, дома ли он сейчас?

Какой-то момент казалось, что она скажет правду, но затем женщина повысила голос:

– Конечно, Хуан здесь. Он сейчас спит после обеда.

Я не решился более допытываться у нее правды, хотя и был убежден, что она опять лжет. Вежливо попрощавшись, я ушел.

Когда я вернулся домой, Ким еще не пришел в себя.

14

Далее стал рассказывать Ким:

Далеко-далеко я услышал голоса. Немного приоткрыв один глаз, заметил, что лежу на спине, и увидел деревянный потолок с множеством отверстий от сучков. В тот момент я не имел представления, где нахожусь.

Но голоса приближались и казались мне знакомыми. Открыв оба глаза и немного повернув голову, я догадался, где лежу: у Эрика на даче.

– Ким! – воскликнул Очкарик, и я даже удивился, почему его голос звучал столь взволнованно. – Ким! Очнись!

– Да, да, зачем такая спешка, – ответил я и отметил про себя, что ничего не помню. – Чего это я здесь лежу?

– Ты упал, когда выпрыгнул из окна, и ударился виском о консервную банку с ананасами. Тогда-то ты и потерял сознание.

– Ананасы? – переспросил я, думая при этом, что они несут явную чушь.

– Ты что же, ничего не помнишь? – спросил другой голос.

Повернув немного голову, я увидел, что это Эвелин – прекрасная блондинка, в которую втрескался Эрик. Когда же она пришла? И пробормотал:

– Нет, ничего…

– Так ты не помнишь, что выпрыгнул из окна? – спросил Эрик.

– Какое такое окно? – переспросил я, тщетно пытаясь что-нибудь вспомнить.

– Окно в бревенчатой даче, – продолжил терпеливо Эрик. – А теперь попытайся…

Ему даже не пришлось договаривать до конца. Вдруг в моей голове произошел какой-то щелчок, я все вспомнил и рывком сел, чувствуя тупую боль в затылке.

– Почтовые грабители! – воскликнул я.

– Да, да, ну и что с ними? – спросил Эрик.

– Они там. Весь дом полон бандитами. Возможно, это было сильно преувеличено, но в тот момент мне именно так казалось.

– Почему же ты не сказал этого сразу? – с упреком спросил Эрик.

– Как я мог сказать, если был без сознания. Ты что же, осел, этого не понимаешь! – возразил я и спустил ноги с софы.

– Эй-эй! – воскликнул Очкарик.

– Что еще такое?

– Ты не должен этого делать! Врач сказал, что тебе надо обязательно лежать.

– Врач?! Вы что же, вызывали врача? – спросил я удивленно и попытался встать. Что бы там врач ни говорил, я не мог продолжать лежать вот так и ничего не делать.

– Послушайте, а где Катя? – спросил я, и при мысли, что она, возможно, находится все еще в том доме, у меня по спине пробежал холодок.

– Она сидит в кустах и наблюдает за бревенчатым домом, – успокоил меня Очкарик.

Слава Богу, Катя в безопасности! И я встал на ноги. Немного кружилась голова, в остальном же я чувствовал себя просто великолепно.

– Но врач сказал… – начал было снова Очкарик.

– К черту твоего врача! – перебил я его. – Сколько сейчас времени?

– Чуть больше четверти двенадцатого, – ответил Эрик.

– Не может быть!

– Да нет, точно. Ты был без сознания более получаса.

– Тогда уже поздно, – пробормотал я и неожиданно почувствовал дикую слабость.

– Возьми себя в руки, дружище! – воскликнул Эрик. – Расскажи нам все, что ты знаешь об этой истории, нас мучает любопытство. Ты ведь сказал: в том доме находятся почтовые грабители.

– Так оно и есть, – ответил я устало. – Лучше сказать, двое из них, если они за это время еще не успели оттуда улизнуть. Третий вместе с мешками денег уехал в Копенгаген. В доме те двое удерживают мальчика. Если я правильно понял, то это его отец сидит за рулем автомашины, в которой находятся мешки с деньгами. Правда, я не знаю, как они ухитряются благополучно миновать полицейские кордоны… Мальчик совсем маленький, у него черные волосы и зовут его Хуан.

– Так это же он! – воскликнула вдруг Эвелин. Я удивленно взглянул на нее.

– Здесь совсем неподалеку пропал маленький мальчик. Фрекен Ларсен попросила нас поискать его. Зовут его Хуан, ему четыре годика, – объяснил Очкарик. – Но его мать утверждает, что он якобы нашелся. Мы же твердо убеждены, что она солгала.

– По-видимому, бандиты пригрозили ей, что расправятся с мальчиком, если она не будет держать язык за зубами, – предположила Эвелин.

– А для чего?

– Чтобы принудить отца ребенка доставить мешки в Копенгаген. Не понимаю только одного… А кто он такой?

– Отец мальчугана? – переспросил Эрик. – Он секретарь боливийского посольства.

– А пока мы лежали, спрятавшись около того дома, туда подъехала автомашина с номерным знаком дипломатического корпуса, – произнес возбужденно Очкарик.

– Вот теперь я понял их задумку, – пробормотал я.

– А что именно?

– Дело в том, что один из грабителей разговаривал со мной. Когда я сказал ему, что полиция останавливает абсолютно все автомобили для досмотра, он усмехнулся и заявил: нет, не все.

– Я тоже понял! – воскликнул Эрик. – Ведь полиция не имеет права осматривать машины дипломатического корпуса. Скажите, как хитро придумано! Следовательно, они спокойно проследовали сквозь все полицейские кордоны! Ты сказал, что двое грабителей все еще находятся в том доме?

– Да. Если они внезапно не изменили свой план. Третий, тот, что с бородой, собирался позвонить им, как только благополучно доберется до Копенгагена. Он должен сообщить им, где спрячет мешки с деньгами и место встречи. А те двое немедленно выедут после этого в Копенгаген.

– Дружище! Нам необходимо оповестить полицию, чтобы бандиты не улизнули, – сказал Эрик, но по тону его можно было понять, что сказал он это просто так, как говорится, для порядка. – Впрочем, будет куда интереснее, если мы сами доведем это дело до конца, – тут же добавил он.

– Пожалуй, можно попробовать, – ответил я. В голове у меня промелькнула дерзкая мысль. – Но одному из нас придется проникнуть в дом, чтобы послушать телефонный разговор тех двоих с Копенгагеном.

– А для чего? – поинтересовался Эрик.

– Да пойми же ты! Ведь если обоих задержать теперь, они еще не будут знать, где спрятаны деньги. И даже если их схватят несколько позже, нет гарантии в том, что они расскажут полиции о местонахождении тайника. В случае же, если нам удастся подслушать их телефонный разговор…

– План этот сработает только тогда, если они вслух повторят адрес, – охладил мой пыл Очкарик.

– А кроме того, водосточная труба сломана, – добавил Эрик. – Как же мы попадем в дом?

Этого-то я и не учел в своем распрекраснейшем плане. – А если нам… – начал говорить Эрик, но его перебил Очкарик.

– У меня появилась идея! – воскликнул он. – Думаю, что должно получиться. Есть у вас в доме электрошнур, Эрик?

– А для каких целей?

– Чтобы подключиться к телефонной линии, ведущей в дом. Возьмем динамик из радиоприемника и будем ждать, когда бородач позвонит. Только надо действовать быстро!

Говоря это, он уже вскочил и принялся демонтировать динамик из старенького приемника.

– Как же быть с кабелем?

– Берите все, что найдете, в том числе шнуры от ламп, и соедините их вместе в один длинный провод. Да поторопитесь! Когда он собирался позвонить, Ким?

– Без десяти двенадцать. Он посмотрел на часы. Одиннадцать двадцать девять!

15

Когда мы подошли к бревенчатому дому, Катя вышла нам навстречу. Она услышала наше приближение, хотя мы старались не производить шума. Когда Катя увидела меня, ее лицо просветлело. Она сказала:

– Слава Богу, Ким! Я очень боялась, что с тобой случилось что-то страшное.

– Что произошло в доме за время нашего отсутствия? – спросил Эрик.

Она покачала головой.

– Абсолютно ничего.

Перебивая друг друга, мы рассказали ей обо всем.

Один Очкарик не принимал участия в разговоре. Он сразу же принялся за дело. Через несколько минут, свистнув, он махнул нам рукой. Мы побежали к нему.

– В дом идут оба нижних провода, – объяснял он нам, показав на столб. – Пожалуй, будет лучше подключиться к ним здесь. В другом месте нас могут заметить из дома.

– А здесь мы рискуем, что нас увидит какой-нибудь прохожий, – возразил я.

– Придется пойти на это, – ответил Очкарик и стал карабкаться на столб. Провод, скрученный в моток, он повесил на руку.

Забраться по мокрому столбу было нелегким делом.

– А тебя там током не ударит? – спросила озабоченно Эвелин.

– Это от телефонных-то проводов?! – воскликнул Очкарик. – Ты, видимо, ничего в этом не смыслишь!

У меня и самого возникли было сомнения, не опасно ли подключение к проводам. Следовательно, если Эвелин ничего не смыслит, то это касается и меня. И все же никому не посоветовал бы проделывать то, чем за ним алея Очкарик, Во-первых, это запрещено, а во-вторых, надо действительно так же хорошо разбираться в электротехнике, как он.

Присоединение заняло не очень много времени. Однако, когда Очкарик собирался уже спускаться вниз, мимо нас на велосипеде проехал какой-то мужчина, которого мы до этого не заметили, увлекшись наблюдением за нашим другом.

Мужчина оказался местным жителем.

– Что вы, черт побери, ту делаете? А ты там, на столбе, немедленно спускайся вниз! – крикнул он.

Очкарик, который уже закончил свою работу, без промедления оказался на земле.

– Что вы тут делаете? – повторил мужчина.

– Да, собственно говоря, ничего, – ответил Очкарик и стал присоединять провод к динамику.

Снова начался дождь, и нам пришлось накрыть импровизированный аппарат плащом Очкарика.

Мужчина вдруг вскочил на велосипед и быстро закрутил педали.

– Куда это он понесся? – удивилась Катя.

– Конечно же, за полицией, – пояснил невозмутимо Очкарик. – Но нам не стоит отвлекаться. Сколько сейчас времени?

– Одиннадцать сорок шесть, – сказал я, взглянув на часы.

Прошло несколько минут. Очкарик сидел на сырой траве, плотно прижав к уху динамик. В другой руке он держал листок бумаги и шариковую ручку, чтобы записать то, что будет сказано по телефону. Если, конечно, разговор состоится. И если подслушивающее устройство Очкарика сработает…

На боковой улице показался еще какой-то мужчина. Заметили мы его лишь тогда, когда он вплотную приблизился к нам.

То был Ларсен! Он был одет как для рыбалки, да и в руке у него были рыболовные снасти. Приехал же он на велосипеде того прохожего, что накричал на нас. Мужчина, видимо, встретил полицейского по дороге и одолжил ему свой велосипед.

У Ларсена был очень сердитый вид.

– Что все это, черт побери, должно значить? – закричал он.

В этот момент в динамике отчетливо послышался звук. Видимо, это и был ожидаемый нами звонок!

– Вы что же, в рот воды набрали?.. Вы с ума сошли? Очкарик повернул к нему голову и шикнул:

– Потише!

– Что ты сказал, грубиян?

Ларсен швырнул велосипед на траву и сделал несколько поспешных шагов в нашу сторону.

– Это ты, шалопай, сказал мне «Потише»?! – крикнул он гневно.

– Да помолчите вы, наконец, черт бы вас побрал! – воскликнул Очкарик и плотнее прижал динамик к уху. – Вы разве не видите, что я хочу что-то послушать!

Ларсен ошеломленно остановился. Он, наверное, не верил своим ушам и хватал ртом воздух.

Тут мы услышали слабый голос телефонистки:

– Это номер сорок семь? Будете говорить с Копенгагеном. Минуточку!

Ларсен пришел в себя, и я увидел, что он собирался наброситься на нас.

Это заметила и Катя. Она потянула Ларсена за рукав и шепнула:

– То, что сейчас происходит, очень важно. Речь идет об ограблении почтового вагона. Вам не следует…

Ларсен был вне себя от гнева.

– Ограбление вагона? Что за ограбление? Да вы совсем рехнулись!

– Нет, это случилось на самом деле, – прошептала Катя. – Прослушайте, пожалуйста, этот телефонный разговор. Воздержитесь немного от ругательств, это вы успеете и потом.

Ларсен, кипевший от гнева, подошел ближе к столбу. Было видно, что полицейский все еще не верит нам, но он замолчал, а это в данный момент было самое главное.

В динамике послышался чей-то смех, и кто-то произнес:

– Так вот. Дело, стало быть, обтяпано. Это был голос толстяка.

– Отлично! А как прошла ваша поездка? – спросил лысый.

На другом конце провода снова рассмеялись.

– Прекрасно! Мы проследовали прямо через оцепление, и они не сделали ни малейшей попытки нас остановить. Эти идиоты даже отдавали нам честь.

Лысый тоже рассмеялся.

– А что потом? – спросил он.

– Когда мы приехали на Корсёргаде, он помог мне поднести мешки к воротам дома. И тогда я внушил ему, что теперь он должен ехать обратно, да поскорее, а если попытается свалять дурака, то никогда больше не увидит своего малыша. Ну а когда он уехал, я погрузил мешки в машину для развозки товаров, как мы и порешили.

– А где теперь мешки?

– Ты ведь знаешь парикмахерскую моего свояка?

– Ту, что на Истедгаде?

– Точно. Я их сложил там в задней комнате. В парикмахерской есть выход во двор, так что я подъехал на машине вплотную к двери, и никто не видел, что я сгружал.

– А твой свояк?

– Он сейчас в Ютландии и вернется только в пятницу. До тех пор заведение будет закрыто. Он просил меня присмотреть здесь во время его отсутствия. Потому-то ключи оказались у меня.

– Это просто фантастика! Следовательно, теперь нам надо выезжать в Копенгаген?

Я украдкой взглянул на Ларсена. Он слушал с большим вниманием.

– Да, – ответил толстяк. – Теперь можете сматываться. И чем раньше, тем лучше.

– А где встретимся?

– Напротив парикмахерской находится небольшое кафе. Там я и буду ждать вас. Однако поезжайте осторожно, ни в коем случае не привлекая к себе внимания полиции. Ради всего святого, не разрешай Вальтеру садиться за руль. Он сегодня слишком часто заглядывает в рюмку.

– Все будет в порядке. А мальчишек, стало быть, оставим в доме? Обоих – маленького и большого.

– Точно. Ну а теперь до свидания. Через час увидимся.

– О'кей! Пока!

– Пока! – откликнулся толстяк. Раздался щелчок, и динамик замолчал.

Ларсен стоял некоторое время молча, глядя на нас.

– Что, черт побери… – произнес он затем, слегка заикаясь.

И мы, как говорится, не сходя с места, стали рассказывать ему обо всем, что случилось за время его рыбалки. Сначала он слушал нас явно скептически, но уже вскоре, как мы поняли по его виду, поверил нам.

– Таким образом… – медленно произнес он, когда мы окончили свой рассказ, – в этом доме находятся два почтовых грабителя?

– Да, и еще мальчик, которого они похитили.

– Черт побери… – только и сказал он и почесал себе затылок.

– Поскольку мы теперь знаем, где спрятаны мешки, можно попытаться задержать обоих прямо здесь, – взволнованно предложила Катя.

– Но только без вас! – воскликнул Ларсен. – Не впутывайтесь в это дело! Не нарывайтесь на неприятности!.. Эрик, возьми-ка велосипед и поезжай по дороге, пока не встретишь патрульную полицейскую машину. Сегодня их здесь должно быть предостаточно. Скажи, что в бревенчатом доме находятся два грабителя. И пусть полицейские сообщат об этом другим патрулям по рации. Скажи, что это я послал тебя. Да, и передай, чтобы полицейские оцепили дом. Поторопись!

Эрик тут же вскочил на велосипед и умчался. Ларсен стал осторожно пробираться к дому. Мы следовали за ним по пятам.