Текст книги "СОКРУШАЮЩИЕ БРОНЮ - ПРОТИВОТАНКОВОЕ ОРУЖИЕ НА ПОЛЯХ СРАЖЕНИЙ XX ВЕКА"

Автор книги: Йэн Хогг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Ноябрь 1941 г. Москвичи жгут дрова, чтобы разогреть замерзшую землю и подготовить противотанковые заграждения. Прошло всего пять месяцев с момента вторжения немецких войск в Россию, а танки Вермахта находились уже в 50 км от советской столицы и с наступлением первых морозов, сковавших осеннюю грязь, были готовы в последнем броске достигнуть города.

Британский гранатомет PIAT можно назвать одним из самых неудобных образцов противотанкового вооружения времен Второй мировой войны. В простой металлической трубе находилась мощная пружина, толкавшая боек в донышко 2,5-кг гранаты. Происходила детонация заряда в хвосте гранаты, и боеголовка летела к цели. Хотя дальность огня PIAT составляла всего 90 метров, граната, как ни удивительно, оказалась очень эффективной.

Солдаты заряжают 2,36-дюйм. реактивный гранатомет, или базуку. Запечатленное на снимке оружие -базука первой модификации, М1А1, поступавшая в части армии США в 1942 г. Реактивная граната, которую мы видим здесь, лишь учебная версия, ее можно опознать по тупому носу – у настоящего снаряда боеголовка остроконечная.

Советское 76-мм орудие в бою на берегу Волги зимой 1942 г. Отличаясь простотой и надежностью, свойственной многим видам советского вооружения, эта пушка, как и большинство артиллерийских систем тогдашней Красной армии, предназначалась для выполнения задач не только полевого, но и противотанкового орудия.

В июле 1943 г. под Курском разгорелось величайшее в истории танковое сражение. Около 5000 немецких и советских танков было брошено в гигантский котел сражения, продлившегося восемь суток. Советские солдаты применяли на Курском выступе все имевшиеся в их распоряжении средства борьбы с танками, в том числе и устаревшее к тому времени ПТРД – противотанковое ружье Дегтярева.

Эти немецкие танки «Тигр» запечатлены на Бреннерском перевале в декабре 1943 г. на своем пути через Альпы на Итальянский фронт. Техника направлялась на юг Италии, чтобы встретиться там с союзническими силами вторжения. С момента дебюта «Тигра» в сентябре 1942 г. под Ленинградом 100-мм лобовая броня и грозная 88-мм пушка сделали его самым сильным танком – с ним не могла сравниться ни одна из боевых машин, состоявших на вооружении у союзников.

На соседней странице: противотанковая САУ Sturm Gewehr (StuG) III, подбитая около немецкого города Боурхайм в декабре 1944 г. Выпуск StuG как самоходного штурмового орудия для поддержки пехоты начался в 1940 г., однако в 1941 г. машину перевооружили 7,5-см «штурмовой пушкой» StuK 40, после чего она показала себя очень успешным истребителем танков. В периоде 1942 г. по март 1945 г. военные заводы третьего рейха выпустили свыше 7500 StuG.

Производившаяся во второй половине 1930-х годов как зенитка, немецкая 88-мм пушка редко применялась как противотанковая до того, как Африканскому корпусу пришлось задействовать ее в таком качестве в 1942 г. Дальность огня, точность боя и мощный снаряд позволяли ей эффективно поражать любые танки союзников. Этот экземпляр запечатлен во время боевой работы в России в 1943 г.

Военнослужащие британских Королевских инженерных войск, действующие на Итальянском фронте в конце 1943 г., создают препятствие путем установки противотанковых мин Мк V. Связка таких мин сама по себе не обладала способностью уничтожать танки. Однако мины вполне могли разорвать гусеницу, заставить танк остановиться и предоставить противотанковым пушкам возможность прикончить машину.

Управляемая по проводному каналу связи противотанковая ракета «Дракон» была разработана в середине 1960-х годов как замена 90-мм безоткатного орудия, находившегося на вооружении армии США. Дистанция огня составляла 1000 м, при этом 2,5-кг боеголовка была недостаточно крупной для уверенного поражения наиболее мощных танков последних модификаций.

Одноразовый немецкий гранатомет времен Второй мировой войны, или панцерфауст, стрелявший 3-кг кумулятивной боеголовкой. С дистанции 30 м он мог уничтожить практически любой из существовавших танков союзников, при условии, конечно, что мишень подпускала стрелка на эту дистанцию и он успевал произвести выстрел.

Советский РПГ-7 является одним из наиболее широко применяемых в мире легких средств противотанковой защиты. РПГ-7 запускает гранату по принципу безоткатного орудия. Граната успевает отлететь на несколько метров от стрелка, когда приводится в действие ее мотор, который несет реактивный снаряд на дистанцию до 400 метров, позволяя пробить 320-мм броневой лист.

Американская противотанковая управляемая ракета «TOW». С того времени, когда армия США приняла ее на вооружение в 1970 г., эта система ПТУР претерпела несколько усовершенствований вследствие чего постоянно увеличивалась масса боеголовки и поражающая способность (броневой лист от 600 до 800 мм).

Американский реактивный гранатомет М 72, как и его дальний предок, немецкий панцерфауст времен Второй мировой войны, обеспечивает современному пехотинцу одноразовое противотанковое оружие. Несмотря на примитивный прицел и тот факт, что реактивный снаряд неуправляем, боеголовка М 72 способна пробивать с расстояния 100 метров стальную плиту толщиной почти 200 мм (7 дюймов).

Военнослужащие французского Иностранного легиона применяют противотанковую ракетную систему MILAN во время кампании 1991 г. в Персидском заливе. Обратите внимание на огромную струю горящего газа, которую отбрасывает пусковая установка при выстреле. Подобное свойство делает применение устройства в закрытых помещениях вроде дотов и зданий чрезвычайно опасным для самого стрелка.

Вверху: За последние десять лет пехотное противотанковое вооружение претерпело большой прогресс от проводного управления до лазерного. Одним из образцов нового оружия лазерного наведения является TRIGAT.

На развороте: Иракский Т-72. ставший очередной жертвой противотанкового оружия коалиционных сил в феврале 1991 г., на завершающем -этапе операции *Буря в пустыне». Стабилизируемый в полете подкалиберный снаряд (APFSDS) с сердечником из вольфрама или обедненного урана, достиигавший на выходе из ствола скорости 1400 м/сек, обладал способ-ностью пробивать вроню даже наиболее мощных танков, имевшихся в распоряжении армии Ирака.

То, что 57-мм безнадежно устаревает, было совершенно очевидно для советских парашютистов, и, как только самолетостроители повысили грузоподъемность своей техники, военные поспешили заказать что-то более мощное. Так в 1960 г. появилась АСУ-85, которая и поступила на вооружение. Как и в случае с многими другими самоходками, шасси для АСУ-85 позаимствовали от уже существовавшего танка, в этом случае от легкой амфибии ПТ-76. В бронированную рубку установили 85-мм Д-70.

Машину поднимал на борт транспортный самолет Ан-12, и она стала штатным вооружением ударных десантных дивизий, послужив в этом качестве до конца восьмидесятых годов XX столетия.

На параде Победы в Берлине в 1945 г. Советы показали свой тяжелый танк «Иосиф Сталин», который заставил многих на Западе, что называется, разинуть от удивления рты. Мощная машина, как и большинство советской бронетехники, имела корпус из расположенных под удачным углом броневых листов, закругленную башню, способную легко отражать попадания снарядов, и огромную 122-мм пушку. С того момента самым большим жупелом для Запада стали советские бронетанковые силы, которые, повинуясь первой команде, могли устремиться дальше в глубь Европы, сметая все на своем пути. Подобная перспектива привела к пересмотру концепций противотанковой обороны в середине пятидесятых, когда была вновь создана и включена в состав войск НАТО западногерманская армия. Немцы, нажившие немалый опыт общения с советской бронетехникой, не сомневались в необходимости иметь на вооружении нечто вроде их военных ягдпанцер и очень быстро создали установку на базе швейцарского шасси и 90-миллиметровки. Комбинация оказалась неудачной, но тем временем конструкторы занялись разработкой шасси, которое можно было бы приспособить для различных надобностей -создать на его основе бронетранспортер, самоходную установку реактивных снарядов или же обычную САУ. В первой половине шестидесятых годов XX века выпускались и испытывались опытные образцы, а в 1965 г. стартовало серийное производство «истребительно-противотанкового орудия», или ягдпанцерканоне 4-5. Общий выпуск составил 750 единиц.

JPZ 4-5 представляла собой невысокую гусеничную машину с 90-мм орудием, смотрящим вперед из лобового листа брони. Обслуживаемая экипажем из четырех человек, самоходка обладала способностью развивать скорость до 70 км/ч. Пушка была американской, 90-мм М41, стрелявшей фугасами, кумулятивными зарядами и подкалиберными выстрелами с отделяемым поддоном, т.е. APFSDS немецкого или американского производства. JPZ 4-5 продолжала оставаться на вооружении немецкой и бельгийской армий на момент написания этой книги, хотя за последние двадцать лет ее перевооружили разного рода установками управляемых ракет. В начале девяностых годов поступали предложения заменить на оставшихся САУ их пушки 105-мм или даже 120-мм танковыми стволами, но, как можно с уверенностью предположить, никаких подвижек в этом направлении так и не произошло.

Есть еще две страны, противотанковые САУ которых зажились на службе и вполне достойны упоминания, хотя насчет того, что считать противотанковой САУ, а что нет, -вопрос сам по себе уж очень непростой. Австрия, например, имеет в своем арсенале ягдпанцер SK 105 и называет ее противотанковой САУ или же легким танком в зависимости от тактических задач, которые могут быть поставлены в тот или иной момент. Известный также как «Кирасир», SK 105 выпускался компанией «Зауер» на базе переработанного шасси бронетранспортера. Корпус и подвеска ничем не отличаются от тех, которыми обладают другие легкие танки, башня же представляет собой вариацию французской разработки, в которой пушка закреплена неподвижно, 105-мм орудие поднимается и опускается вместе со всей башней. Что это дает? Преимущество в том, что стоящая в башне жестко пушка заряжается от сдвоенного магазина автоматически. Для обслуживания автоматического орудия хватает одного человека, благодаря чему освобождается пространство в башне, кроме того, при наличии 105-мм пушки с тяжелыми боеприпасами автоматическое заряжание облегчает боевую работу. Другой голос за 105-мм – она обладает огромной огневой мощью, хотя и устанавливается на машине, считающейся легким танком. Фактически та же пушка стоит на основном боевом французском танке АМХ-30, ее кумулятивный снаряд способен поразить 360-мм бронирование с расстояния 1000 м, а подкалиберный выстрел APFSDS при той же дистанции – даже 400-мм. Если говорить о противотанковых САУ, то эта самоходка, наверное, лучшая на сегодня.

Японцы избрали совершенно другой путь. В пятидесятые годы XX века, когда складывались японские силы самообороны, на военных Японии произвели впечатление возможности американских безоткатных орудий, продемонстрированные в ходе корейской войны 1950-1953 гг. Поскольку японцы хотели получить легкую машину, они решили, что решением может стать безоткатное орудие на танковом шасси. Причем, что особенно интересно, происходило все еще до того, как морская пехота США стала обзаводиться своими «Онто».

Результатом стало уникальное изделие, представленное в 1960 г. как самоходное орудие Тип 60. Оно являлось легко бронированной гусеничной машиной с двумя 106-мм безоткатными орудиями, установленными рядом друг с другом правее осевой линии. Справа от них возвышение корпуса, в котором располагается командирское сиденье, а также необходимые ему люк и перископы. Левее другое возвышение – место заряжающего. Передвигалась машина довольно медленно, однако она позволяла вести огонь из двух стволов, которые с помощью гидравлического подъемника поднимались на высоту около 0,6 м, оказываясь таким образом над возвышениями в корпусе. Угол горизонтальной наводки составлял 30° в ту и другую сторону от осевой. Командир, выступавший в качестве наводчика, располагал дальномером и приборами ночного видения, а к тому же еще и нацеливающей винтовкой, тогда как водитель и заряжающий отвечали за подготовку орудия к боевой работе.

Существует еще огромное множество всякого вооружения, которое владельцы его называют противотанковым, или истребителями танков, но которое на деле является тем или иным средством моторной техники, оснащенным управляемыми противотанковыми ракетами. Поскольку разговор о ракетах и реактивных снарядах пойдет у нас в другой главе, тем более что, по мнению автора, установка ПУ для противотанковой ракеты «тоу» (управляемой по проводам с применением оптических средств слежения) на джип не делает этот джип противотанковой самоходкой.

Глава пятая
ТАНК ПРОТИВ ТАНКА

Трудно представить себе танковые дуэли в Первую мировую войну Во-первых, потому что задача танков состояла в поддержке пехоты путем уничтожения всевозможных проволочных заграждений и других препятствий, преодоления противодействия засевшего в окопах врага пулеметным огнем и подавления уцелевших после артиллерийской подготовки опорных пунктов. Дальше военная мысль в ту пору не шла. Во-вторых, потому что немцы тогда почти не располагали танками, применяя те немногие, имевшиеся в их распоряжении, точно так же, как и противник. Только после войны теоретики принялись рисовать картины того, как флоты из всевозможных крейсерских танков, танков морской пехоты, артиллерийских танков и т.д. и т.п. поплывут по полям сражений, а военные пытались представить себе, что произойдет, когда все эти армады войдут между собой в боевое соприкосновение.

Тем не менее первое танковое противостояние отмечалось еще в Первую мировую – 24 апреля 1918 г. у селения Виллер-Бретонне. К тому моменту немцы собрали тринадцать танков (частью собственной постройки, частью захваченные у британцев и помеченные черными крестами) и 23 апреля развернули атаку против британских и австралийских войск с целью выхода к Амьену. На следующий день союзнические силы контратаковали при поддержке танков, и тогда три британских Мк IV встретились с тремя немецкими A7V. Стороны обменялись вы стрелами. Два британских танка получили пробоины, но продолжали бой. После того как британцы добились трех попаданий в один из немецких танков, машина остановилась, а экипаж бежал. Оставшиеся два A7V принялись откатываться, огрызаясь огнем, а британцы сосредоточились на оказании поддержки своей пехоте. Тут в бой вступил немецкий самолет и едва не поразил один Мк IV, который съехал в снарядную воронку и увяз в ней. Остальные отступили, а застрявший танк все же выполз из воронки, но его уже поджидали целые толпы немецких пехотинцев с взрывчаткой, готовые уничтожить врага. Тут произошло нечто вроде волшебства, в последнюю секунду откуда ни возьмись появились семь британских легких танков «Уиппет» и пулеметными очередями смели собиравшуюся оказать британскому экипажу «торжественную встречу» немецкую пехоту. Затем на поле выехал немецкий танк и повредил один «Уиппет», после чего стороны разошлись и бой прекратился.

По окончании войны британские и французские танки были отправлены в Россию в помощь белой гвардии, сражавшейся с большевизмом. Когда союзнические войска ушли из России, а белогвардейцы потерпели поражение, несколько танков попало в руки Советов. Танковых баталий во время гражданской войны в России не происходило, поскольку у Советов не было никаких танков, однако способность таких машин служить средством усиления для белых не осталась незамеченной красными, а потому они решили завести подобное оружие и у себя.

Очень незначительные танковые силы принимали участие в военном конфликте 1932-

1935 гг. между Боливией и Парагваем, претендовавшими на спорную приграничную область Чако. В 1933 г. пестрая коллекция британских легких танков с боливийскими экипажами попыталась поддержать пехоту, однако слабо бронированные танки в джунглях всякий раз становились в ближнем бою легкой добычей артиллерии или бронебойных пулеметных пуль. Так или иначе, на технику танкового боя события в Южной Америке практически никакого влияния не оказали.

Более серьезным дебютом бронетехники можно считать вторжение итальянцев в Абиссинию в 1935 г., где танки использовались очень интенсивно как средство нагнать страха на непривычных к таким новшествам абиссинцев, хотя и те очень скоро наловчились стрелять в смотровые щели машин. Исход войны ни у кого не вызывал сомнений, тем не менее она обошлась итальянцам дороже, чем они на то рассчитывали.

И вот, наконец, в 1936 г. настало время сыграть увертюру ко Второй мировой. Началась гражданская война в Испании, и покровители обеих сражающихся в ней сторон принялись снабжать своих подопечных танками. СССР отправил в помощь республиканцам 700 единиц легких танков Т-26 и БТ-1, тогда как Италия и Германия поставили националистам Франко примерно такое же количество легких танков PzKpfw I и танкеток Фиат CV-33. Хотя все эти машины относились к категории легких, советские танки были несколько тяжелее немецких и итальянских и несли заставлявшее считаться с собой вооружение – 37-мм и 45-мм пушки, тогда как немецкие и итальянские танки уступали противнику в толщине бронирования и имели только пулеметы. Расходились и тактические доктрины: республиканцы, наставляемые советским «советником» генералом Павловым*, создавали танковые бригады, рассчитывая применять их как отдельный род войск, однако недостаточная подготовка личного состава, нехватка офицеров и почти полное отсутствие средств коммуникаций вынуждали бронетехнику держаться поближе к остальным силам армии. Что еще хуже, командиры прониклись мнением, что одни способны выигрывать битвы, и обращали мало внимания на действия пехоты и артиллерии.

У националистов главным «советником» выступал генерал немецкой армии фон Тома**, относившийся к танкам как большинство военных в то время и хорошо осознававший их слабые стороны. Поэтому фон Тома применял их в основном для непосредственной поддержки пехоты и старался избегать рекомендаций теоретиков грандиозного маневра. В

• Называть тогдашних командиров Красной армии «генералами» некорректно, поскольку в Вооруженных Силах СССР генеральские звания ввели только 4 июня 1940 г. Упомянутый автором советский военачальник Дмитрий Григорьевич Павлов (1897-1941) с октября 1936 г. до июня 1937 г. участвовал в гражданской войне в Испании, имея звание комбрига. В июле 1937 г. он, уже как комдив, был назначен заместителем начальника Автобронетанкового управления РККА, а с декабря 1937 г. занимал должность начальника этого управления в звании комкора (затем командарма 2-го ранга). В июне 1940 г. Д.Г. Павлов стал генерал-полковником бронетанковых войск и командующим войсками Белорусскою (после 11 июля 1940 г. -Западного) Особого Военного Округа. Произведенный в 1941 г. в генералы армии, он с 22 по 30 июня командовал Западным фронтом, но не смог противостоять ударам немецкой группы армий «Центр», за что 4 июля был арестован и 22 июля 1941 г. расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР. – Прим. ред.

результате наличия этих двух разных доктрин гражданская война в Испании не помнит ни одного крупного танкового столкновения, лишь ряд стычек между небольшими отрядами боевых бронированных машин – стычек, которые тут же прекращались вследствие вмешательства противотанковой или полевой артиллерии с той или иной стороны. В итоге оба «советника» вернулись домой в 1939 г. с разными известиями. Павлов отрапортовал, что отдельные танковые акции неэффективны, а посему с мечтами о танковых дивизиях и армиях, сметающих все на своем пути, надлежит проститься. В результате отчета Павлова военное руководство приняло решение применять танки «классическим» способом, распустило почти все свои танковые формирования и распределило несколько тысяч танков по пехотным батальонам как оружие непосредственной поддержки. На фоне сталинских чисток 1936-1938 гг. все это означало потерю важного опыта и отказ от развития современной танковой доктрины. За что СССР пришлось очень дорого заплатить в 1941 г.

Фон Тома вернулся в Германию и заявил, что легкие танки бесполезны на поле боя, что бал там правит противотанковая пушка, а потому только тяжелая бронетехника имеет какой-то шанс уцелеть и добиться успеха. Данная точка зрения подтверждалась и другими специалистами, однако в реальности все упиралось в средства, а потому легкие танки остались на балансе армии и никто не заботился о быстром наращивании мощи противотанковых пушек и немедленной разработке тяжелых танков.

И все же накануне Второй мировой войны произошло настоящее танковое сражение, оставшееся почти незамеченным специалистами, которое показало между тем, как именно надо применять бронетехнику.

Границей между оккупированной японцами Маньчжурией и Внешней Монголией, в которой доминировали Советы, служила отчасти река Халхин, отчасти произвольно намеченная линия. В одном месте последняя делала выступ в сторону от берега, как бы прирезая лишней земли Монголии. Ранним летом 1939 г. японская армия, всегда готовая прощупать характер любого потенциального врага, решила подвинуть границу к линии реки на 13 или 16 км дальше на запад на участке протяженностью свыше 50 км. Ничего нового тут не было – оба противника уже не раз играли в подобную игру, неписаные правила которой говорили: если одна сторона пытается изменить положение, а другая выказывает готовность применить силу, первая милостиво соглашается уступить. Таким образом, все квиты, приходит черед другой стороны проявлять активность.

Но на сей раз японцы отступать не пожелали, а, напротив, решили развить успех. С обеих сторон в район конфронтации потекли подкрепления, и начался процесс быстрой и чреватой большими последствиями эскалации конфликта. К началу июля японцы располагали в том районе 40 ООО военнослужащих при 135 танках и 225 самолетах, тогда как советско-монгольская сторона имела 12 500 солдат, 185 танков, 225 бронемашин и ощутимую поддержку с воздуха*. Командование этими силами поручили тогда малоизвестному генералу Георгию Жукову**. Способный офицер, он прилагал усилия для отражения японцев на всех участках, однако каждая неудача лишь разжигала их пыл, пока к августу численность их контингента не достигла 80 ООО чел., при 180 танках, 300 бронемашинах, трех полках артиллерии и 450 самолетах*. «Пограничный инцидент» принимал довольно крупные формы.

Жуков понял, что не сможет положить конец бесчинствам, пока не преподаст японцам запоминающийся урок. Он запросил подкреплений и к 20 августа 1939 г. располагал 35 батальонами пехоты, 20 эскадронами кавалерии, 500 стволами артиллерии, 500 танками, 350 бронемашинами и 600 самолетами**. За воздушным налетом последовала двухчасовая артиллерийская подготовка, после чего в атаку двинулась советская пехота при поддержке танков. Жуков продемонстрировал, как следует применять бронетехнику, поскольку, несмотря на опыт Павлова в Испании, отправил две танковые бригады в обходные фланговые маневры. Совместно с ними действовала артиллерия на механизированной тяге и пехота, передвигавшаяся на грузовиках. Эти силы вступили на территорию Маньчжурии, развернулись и соединились у селения Номонхан, чтобы оттуда ударить по японским позициям.

Вся японская 6-я полевая армия угодила в окружение, а Жуков приступил к ее уничтожению. Имея заслон из бронетехники, не позволявшей противнику подвозить снабжение и доставлять подкрепления своим, Советы разразились серией систематических атак с воздуха, подкрепляя их действенность артиллерийскими обстрелами.

После такой обработки противника в дело вступала бронетехника, сжимавшая кольцо, потом она пережидала следующий этап бомбардировок и вновь шла вперед.

Наконец сопротивление было подавлено, а японцы частью погибли сразу, частью потом в лагерях в Сибири. К 31 августа потери составляли 50 000 чел. убитыми или пленными, только 10 ООО японцев смогли вырваться из котла*. Такого сокрушительного поражения японским войскам пережить еще не доводилось. При этом для всего мира оно осталось почти незамеченным. Ни та, ни другая сторона не горела желанием сообщать о событии: японцы не спешили трубить о разгроме, а Советы, с их всегдашней секретностью, не хотели обращать внимание на столь блистательную победу и наживать лишних врагов. Существовал, правда, и третий фактор – пока красноармейцы уничтожали японцев в глубинах Азии, немецкая армия перешла польскую границу, что приковало глаза всего мира к европейским событиям.

С тактической стороны, как становится очевидно теперь, исход танковых баталий решался за счет вооружения и бронирования боевых машин сторон. Под Номонханом советские войска располагали последними средними танками БТ-5 и БТ-7 с 45-мм орудиями и бронированием толщиной до 22 мм. Японцы применяли легкие танки Тип 95 с 37-мм пушками и 12-мм бронированием, а также незначительное количество средних танков Тип 97 с 57-мм орудиями и 25-мм броней. По ТТХ получалось, что Тип 97 мог уничтожить любой советский танк, однако средних танков у японцев было очень мало, а Тип 95 становились легкой добычей быстроходных и маневренных БТ.

Все остальные конструкторы в мире строили свои танки по одной и той же схеме -сначала разработать машину, а потом уже смотреть, какую пушку можно поставить в башню, что приводило к появлению целого поколения неадекватно вооруженной бронетехники. Поскольку узнать о замыслах других танкостроителей не представлялось возможным, единственным критерием служили собственные танки, при этом приходилось предполагать, что потенциальный противник делает нечто подобное, оснащая танк пушкой, способной пробить его бронирование в надежде, что и у вражеских машин оно окажется не толще. Кроме того, говорили свое слово финансы. Если танковая и противотанковая пушки предполагались для одних и тех же мишеней, тогда достаточно одной и нечего выдумывать какие-то особенные танковые экземпляры. Такой подход отрицательно сказывался и на противотанковой пушке, которая из-за необходимости помнить об ограниченности пространства в башне современного танка получалась обычно меньшей мощности, чем хотелось бы артиллеристам.

В промежутке между мировыми войнами британские танки производились фирмой «Виккерс» и вооружались собственной же 3-фунт. пушкой «Виккерс» калибра 47 мм. Следующее поколение танков разрабатывалось под эгидой Военного министерства в период перевооружения и получило потому 2-фунт. орудие калибра 40 мм. Хотя калибр уменьшился, характеристики улучшились, поскольку двухфунтовка обладала большей скоростью и более высокими бронебойными качествами, что позволяло пробить 51 мм лист брони на дистанции 915 м (1000 ярдов). Основной причиной внедрения ее на танках, однако, являлось то соображение, что двухфунтовка была новой противотанковой пушкой, а следовательно, позволяла не распыляться, обеспечивая танки и противотанковую защиту одной и той же материальной частью и боеприпасами. Особенно плохо было то, что двухфунтовка представляла собой чисто противотанковую пушку, а потому как таковая оказывалась бесполезной в иной роли, поскольку фугасные снаряды для нее даже не разрабатывались. Один, впрочем, создали, однако по непонятным причинам он так и не был запущен в производство, а посему и танковая, и противотанковая пушки вели огонь обычным бронебойным выстрелом. При этом получалось, что, если танк и имел возможность уничтожить другой танк, он не мог помочь пехоте ничем, кроме пулеметов.

Для решения этой проблемы, однако, британцы нарекли часть своей бронетехники «танками непосредственной поддержки» и вооружили их 94-мм гаубицами, которые мало чем отличались от 94-мм горных гаубиц, если не считать того, что ствол был цельный, а затворный механизм такой же, как у старой 3-фунт. пушки, что облегчало процесс подготовки личного состава. Оружие позволяло применять осколочно-фугасные и дымовые снаряды, следовательно, предоставляло пехоте средство уничтожения препятствий и одновременно давало возможность прятаться за броней. Встреча с танком противника обещала стать любопытной по своей природе конфронтацией, потому что при хорошей наводке 94-мм осколочно-фугасная граната позволяла уничтожить большинство танков тридцатых годов XX века. Тут, конечно, весь вопрос заключался в том, чтобы британский танк успел воспользоваться своей 94-мм гаубицей раньше, чем неприятельский танк угодит в него противотанковым снарядом.

Германия смотрела на проблему во многом так же. К началу войны она располагала четырьмя типами танков: PzKpfw I, II, III и IV. Легкий PzKpfw I побывал в Испании, и даже самый пылкий сторонник применения танков не мог не признать всей бесполезности этой машины, однако так просто отказаться от них не получилось, и танки снабдили дополнительным 7,92-мм пулеметом. PzKpfw II был значительно совершеннее и вооружался 20-мм пушкой. PzKpfw III начал свою историю с 37-мм пушкой, но к началу войны нес уже 50-мм орудие. PzKpfw IV являлся танком непосредственной поддержки пехоты и оснащался короткоствольной 75-мм пушкой. Между тем роль этих трех танков не была настолько ограниченной, как в британской армии, поскольку для всех орудий имелись смешанные боеприпасы – как бронебойные, так и фугасные, – хотя 75-мм бронебойные снаряды применялись скорее для уничтожения полевых фортификаций, чем против танков, поскольку скорость полета выпущенной из короткоствольной пушки боеголовки была невысокой.

Во Франции преобладали довольно туманные идеи относительно задач танков, что и отразилось на их вооружении. Легкие танки вооружались либо 25-мм противотанковой пушкой Гочкиса (использовавшейся и на колесном станке), либо 37-мм, специально разработанной для танков, или же 47-мм противотанковой пушкой, которую, что называется, просто сняли с лафета и запихали в танковую башню. Тяжелые танки имели в башнях 47-мм стволы, однако в качестве дополнительного аргумента подкреплялись 75-мм пушкой (укороченной версией французской полевой пушки), установленной в носовой части корпуса, а потому тяжелые машины подходили как для борьбы с вражескими танками, так и для поддержки своей пехоты. Легкие танки до известной степени замышлялись как замена кавалерии – их задачей служила разведка и преследование бегущего противника, а потому противотанковое вооружение, которым они располагали, соответствовало этим задачам. Более тяжелые танки официально назывались «пехотными» танками, а потому предназначались для того же, чем занимались их предки в 1918 г., посему французские тяжелые машины можно с полным правом назвать правильными танками для минувшей войны.