Текст книги "Он опасен для меня (СИ)"

Автор книги: Ясмина Мар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

В горле пересохло, сердце начало биться быстрее, чуть ли не оглушая меня моим же пульсом. Я перебираю в голове кучу фраз, все, что угодно, лишь бы позорно не разрыдаться от его нежности.

А когда-то давно он всегда просил меня улыбаться для него…

– О чем? – приходит в голову самый глупый вопрос, но я цепляюсь в него мёртвой хваткой. Хоть что-то в штормовом море, что бушует в голове.

– О чем угодно. Расскажи об учебе, своих картинах, красках, о том, что теперь любишь делать. О том, что читаешь, что смотришь, что… Да обо всем, – он немного нахмурился, пятерней прошелся по русым волосам, потом широко улыбнулся и добавил: – Можешь, кстати, поведать о том, как пришла идея поделиться соком с кожаным салоном. Я, между прочим, сел аккурат на сладкую жижу, даже не подозревая, что ты у нас настолько коварная девушка.

Смутилась, но нашла, что сказать:

– Зато теперь у тебя…

И оборвала себя на полуслове, "зацепившись" в толпе вошедших в кафе за очень даже знакомые фигуры, которые направлялись прямиком к нам!

– Полин? – позвал меня Марк и посмотрел туда, куда был направлен мой взгляд. Бритый и… девушка Марика уже почти дошли до нашего столика. – Какого… черта?!

Не знаю, какого черта или чего-то еще, но, радостно улыбнувшись, Бритый сел рядом со мной на диванчик, бесцеремонно подвинув меня в сторону. Девушка же заняла место рядом с братом, при этом чуть ли не залезла к нему на колени, но он вовремя ее остановил ледяным:

– Что ты здесь делаешь?

– Гуляю, – она ничуть не устыдилась. – Впрочем, и ты время зря не теряешь. Да, Ромик? Мы же мимо приходили?

Бритый вальяжно развалился на мягкой поверхности, взял мой кофе и, сделав несколько глотков, бодро отозвался:

– Ага. Мимо проходили, и тут твоя тачка. О, вкусный, кстати, напиточек. Это латте?

Я немного пришла в себя после неприятной встречи и хотела съязвить, но Марик, тяжело посмотрев на друга, произнес таким тоном, что даже мне стало не по себе:

– Тебе не кажется, что ты забываешься?

Но парень и бровью не повел, отложил мою чашку и пожал плечами:

– Вроде не кажется. Но я просто понять не могу: а какого хрена ты делаешь рядом с… никем?

Меня захлестнула обида, злость, и даже мелькнула мысль, что сейчас все обернется злой шуткой. Окажется, что надо мной просто издеваются.

Посмотрела на брата, ища в нем хоть каплю поддержки, но столкнулась лишь с яростью. Не ко мне, разумеется.

И так напряженная атмосфера вокруг столика раскалилась до предела, что чуть ли искры не посыпались между, вероятно, уже бывшими друзьями. Но радость этой гипотезе была быстротечной, потому что в следующий миг рывком поднялся Марк. И я знала, для чего.

– Марик, пожалуйста! – поднялась следом. Мой голос срывался. На меня накатила внезапно паника от того, что сейчас будет драка. – Давай уйдем?

– Нет, давай, снова устроим мордобой. Мне как раз надо обновить синяки, – с кривой ухмылкой Бритый тоже встал с дивана.

– Ромик, тебе что-нибудь заказать? – проворковала вдруг подружка Марка жутко приторным тоном, изучая меню.

Просто шикарно! Что за цирк они устраивают?!

– Закажи себе для начала мозги, пожалуйста, – прошипела я и вышла из-за стола, надеясь, что брат последует моему примеру.

– Разве я могу отказать старому другу? – Марик размял плечи. – Идем выйдем… Ромик.

– Выйдем, – согласно кивнул Бритый. – И я наконец-то разукрашу твое смазливое личико.

– Думаешь? – как-то даже лениво вопросил брат. – Ну надейся. А… черт, стой, "надейся" – это ведь твой девиз по жизни? Надейся, и что-нибудь перепадет. Да, Даша?

– Я Олеся, – вспыхнула девушка, покраснев.

Марк проигнорировав ее поправку, продолжил:

– Надейся, и найдешь момент ударить в спину. Идем.

Я растерялась и не вмешалась, и парни покинули кофейню. Блин! Что делать? Не в полицию же звонить, правда? Быстро взяла куртку Марка и хотела было уже броситься к дверям, как снова активизировалась Олеся:

– Он оставил меня из-за тебя, маленькая дрянь. Думала, я тебе это так просто оставлю?

Боже! Какой же надо быть гадкой и беспринципной, чтобы вот так вот сталкивать людей?! Мне стало противно от нее и от ситуации в целом.

– А ты уверена, что вы встречались? Знаешь, когда люди встречаются, они запоминают хотя бы имя партнера. Поразмышляй об этом на досуге, – и больше немедля, направилась на выход.

Только бы успеть, пока он не натворил бед!

Не успела. Я бежала, как могла, но все равно не успела: Бритый, одной рукой вытирая кровь из, скорее всего сломанного, носа, уходил от точных ударов Марка.

– Хватит! – я вцепилась в руку брата, чтобы он прекратил. – Прошу тебя, Марик. Оставь его, а?

– Какая вы милая парочка, – расхохотался Бритый. – Лишь нюанс в том, что вы родня… Но в семье не без уродов, верно?

– Поля, отойди, – он расцепил мои пальцы со своего запястья, но я, не сдавшись, обняла его за спину. – Твою мать, Поля!

– Меня сейчас стошнит радугой, – осклабился Рома, стирая рукавом кровь и продолжая провоцировать. Он специально злит брата. Только чего добивается?! – Какая любовь! Какие…

– Полина, не вмешивайся, – Марк оторвал меня от себя и сделал шаг в сторону Бритого.

Я снова попыталась его остановить, но, запнувшись о какой-то камень, упала прямо на колени, больно ударилась об асфальт и счесала ладони, которыми уперлась в землю.

Не успела осознать, что произошло, как Марик уже поднимал меня с твердой поверхности.

– Ты как? Где болит? Сильно больно? Прости… – проговорил он виновато, осматривая мои коленки. – Здесь больно?

Если честно, больно было в момент столкновения, а сейчас она притупилась, но… Я оглянулась на ухмыляющегося Бритого и с уверенностью соврала:

– Очень больно! – всхлипнула, чтобы было более убедительно. Что-то во мне требовало увести Марка, пока ничего не произошло: Бритый ведет себя более чем странно. – И ладони…

Показала немного кровящие царапины и тихонько выдохнула. Кажется, лишь за это мне должны вручить "Оскар".

– Отвези меня домой.

И в итоге у меня получилось: проигнорировав очередную хлесткую насмешку со стороны бывшего друга, брат сел со мной в машину. Злой, напряженный и еле сдерживающий себя. Рома поступил подло и жестко, но при этом… Почему чувствовала себя виноватой я?

– Давай сначала уедем отсюда? – попросила, когда он достал аптечку, чтобы обработать мои ранки.

– Нет, – уверенно ответил Марк.

Промокнул вату перекисью – быстро, резко, а затем осторожно обхватил мою правую кисть, притягивая к себе мою руку. И так же осторожно провел по коже ваткой, стирая кровь и грязь.

Я задержала дыхание и зажмурилась.

– Потерпи, – сказал он и взялся за другую ладонь.

Не знаю, от чего жгло больше – от перекиси или его нежности. Не знаю, из-за чего на глазах собирались слезы: от слов Бритого или от своих чувств. Лишь одно понимала ясно: этот день – одна огромная ошибка, и его надо забыть. Запрятать куда-нибудь вглубь памяти, на самую дальнюю полку, покрыть пылью и паутинками и ни за что не вытаскивать на свет.

Марк молча закончил обрабатывать, заклеил пластырем царапины и, убрав аптечку, так же молча завел машину. Всю дорогу до дома мы не общались – кажется, каждого из нас терзали собственные мысли. Меня уж точно. Будто наяву, я слышала снова и снова ядовитые фразы Ромы и думала-думала. Кусала губы, вспоминала нашу посиделку и искала хоть малейшую вещь, что выбивалась бы из отношений "брат-сестра". А едва "ауди" оказался у самих ворот, я, не став больше колебаться, выпалила:

– Нам надо поговорить.

Он повернулся ко мне и кивнул, остановив авто:

– Хорошо. Говори.

– Все, что сегодня… – опустила глаза и сглотнула. – Все, что сегодня произошло, это просто… Этого не должно было быть, Марик. О, черт, у нас один отец, мы брат и сестра… Мы не должны так… Мы неправильно поступили.

Все тщательно подобранные слова для этого разговора закончились, и повисла тягучая пауза. Напряженная, ранящая своими острыми гранями нервы.

– Скажи хоть что-нибудь! – взмолилась я, не выдержав тяжести тишины. – Не молчи, прошу тебя.

– А что мне сказать? – его голос звучал с несвойственным ему надрывом.

– Что ты согласен со мной? – я сжала пальцы, осознанно причиняя себе боль. – Что ты забудешь? Что это пройдет?

Марк рассмеялся. И я не поняла, смеялся он надо мной, над собой или над всей ситуацией в целом.

– Посмотри на меня, – его пальцы сжали мой подбородок и приподняли. – Хочешь услышать ложь? Окей, я совру. Все пройдет. Я забуду. И ты забудешь. Но теперь перейдем к правде.

– Марик…

Кожу на подбородке печет, а его дыхание, что касается лица, оставляет тысячи мурашек.

Бритый был прав. Я совершенно мерзкая.

– Я ни черта не забуду, Полина. Столько лет не забывал, думаешь, теперь смогу?! – с отчаянием, смешанным со злостью, спросил Марк. – Может, ты и сможешь, а я, кажется, полностью отравлен тобой. Я знаю, что это все неправильно. Я знаю, черт подери!

Он опустил мое лицо, на миг закрыл глаза, успокаиваясь, и когда снова открыл, из него будто вытащили все чувства. На красивом лице ни единой эмоции, а в глазах такой холод, что я неосознанно передернула плечами. Только голос – уставший, глухой, выдавал его истинное состояние:

– Никакого Гоши и никаких свиданий.

– Ты не можешь говорить мне такое! – вспылила я.

– Правда? – с мрачной усмешкой приподнял бровь, заводя машину и направляя ее в гараж. – Интересно. Повторяю: никакого Гоши и свиданий. Как видишь, могу и говорю.

Я готова была взвыть! Вот куда делся милый Марк? Почему передо мной снова тот, кого я давно мечтаю как минимум придушить? Причем отнюдь не из-за сильной любви.

– Ты меня бесишь, – выдала я чистосердечное признание. – Невыносимо просто бесишь.

– Как видишь, я тоже не полностью тобой доволен, – пожав плечами, произнес Марик. Открыл через пульт двери гаража, припарковался…

Что?!

– Ты что творишь?! – возмущенно воскликнула я, когда дверь с моей стороны распахнулась и меня бесцеремонно подняли на руки.

Я ради интереса посмотрела вниз – высоко! Надеюсь, он меня не уронит. По приколу, мало ли. Потому вцепилась на всякий случай в его плечи.

– Бешу тебя и дальше, – спокойно отозвался брат и потащил меня в дом. И с таким видом, будто каждый день так носит! – Кто ныл о том, как больно?

Вообще, да, коленки саднили, но в целом я могла и сама добраться до своей комнаты.

– Отпусти меня!

А он взял и расслабил ладони, из-за чего я немного скользнула вниз. О, Боже! Еще сильнее ухватилась за парня и даже за шею обняла.

– Да ты… ты просто! – у меня слов не нашлось. Цензурных, по крайней мере. – Не так отпустить!

– Ты не уточнила, как именно. А я исполняю твои желания, между прочим, – хмыкнул Марк, прижав меня к себе. Крепко. Надежно.

Я позволила себе лишь на несколько минут забыться. Просто закрыть глаза, ощущать его дыхание, стук сердца, тепло и самый родной запах, при этом ни о чем не задумываться. Только сейчас, а потом я обязательно возьму себя в руки и буду… сторониться. И его, и свои мутированные чувства.

Марик остановился у лестницы, задумчиво посмотрел наверх, а затем произнес невероятное:

– Приготовишь мне что-нибудь? Готов съесть даже слона, – широко улыбнулся и лукаво добавил: – Ну, или пересоленный суп и подгоревшее мясо.

– Ты помнишь?? – удивленно переспросила.

– О, я этот восхитительный вкус не забуду нико… – я несильно ударила его по плечу, чтобы не издевался, и парень весело рассмеялся. – Что? Я ведь откровенен как никогда!

– Что было, то прошло, – смутившись от нахлынувших воспоминаний, поспешила закрыть тему я. – Сейчас я гораздо лучше готовлю.

– Поль, не волнуйся, мне и тот ужин безумно понравился. Честно.

– Соленый и горелый? – приподняла я бровь.

– Это все нюансы, а главное – ты сама старательно его солила и палила, – Марик опустил меня на кухне. – Я ведь все съел, помнишь?

***

Пять лет назад

Сегодня я впервые решила приготовить ужин сама, без помощи домработницы. Было немного страшно, но Марк меня заверил, что верит в меня и в свой желудок, который способен переварить и совсем несъедобное.

– Когда-то я жевал сырую картошку с луком, – слегка поморщившись, вдруг сказал брат. – После этого все ерунда.

– Сырую? – я оглянулась на него. – Почему?

– От голода, – он легко пожал плечами, а затем улыбнулся и заправил мой выбившийся из косички локон. – Будем сегодня рубиться в "ГТА"? Мне тут Гоша крутую штуку рассказал, надо бы опробовать…

Когда Марик говорит об играх, то его уже не остановить, но я умудрилась его перебить:

– Подожди-подожди, расскажи мне, пожалуйста, как вышло, что… – запнулась, не в силах повторить его слова.

Они не укладывались в моей голове. Как так? Слишком звучало… странно, нереалистично и дико, но при этом я знала: Марик мне никогда не лжет. Недоговаривает иногда, конечно, но не врет.

– Забей, потом как-нибудь, – снова отмахнулся брат. Взял со стола большое яблоко и вгрызся в красный бок фрукта. – Сколько время? Капец! Мне пора на бокс.

И он, поднявшись, хотел сбежать от меня и моих вопросов. Вот… гад!

– Марик! – возмущенно крикнула я. – Я ведь все равно от тебя не отстану.

– Все потом, малышка, – меня потрепали по голове и шутливо пригрозил: – Чтобы к моему возвращению ужин был готов, иначе…

– Иначе?

– Иначе будешь расчесывать свои волосы сама, – нашелся Марк после короткой паузы. – И вообще, не мужское это дело. Я до сих пор в шоке, что поддался на твои уговоры!

– А я тогда возьму и подстригусь, – пригрозила я, ничуть не обидевшись. – Не мне нравятся длинные волосы.

– Все-все, забираю свои слова обратно! – хмыкнул Марик. – И с тобой я живу? Шантажистка.

– И с тобой я живу? Молчун и убегун! – парировала я и уже серьезно спросила: – Ты же мне расскажешь, правда?

По красивым губам скользнула кривая улыбка. Он отвел взгляд, будто боялся, что что-то прочитаю у него в глазах, и кивнул:

– Когда-нибудь. Не сейчас.

Я тяжело вздохнула и закатила глаза. И ведь знает, что не полезу добывать волнующую информацию силой и буду ждать эти самые "когда-нибудь" и "не сейчас". И нет, не потому, что обладаю супер терпением, а потому что Марик пока не готов открыться, и я не имею права настаивать. Кажется, жизнь его успела и без меня знатно потрепать. А я должна быть его поддержкой, а не… неприятным человеком.

Коротко попрощавшись с братом и заставив того дать обещание не перекусывать ничем по дороге, подошла к холодильнику, чтобы достать необходимые продукты. На ужин я собиралась готовить любимый Марком гороховый суп – на первое, и на второе жаркое, уже обожаемое блюдо папы. Мне так хотелось их накормить и вообще порадовать. Настолько, что я перестаралась…

Все пошло наперекосяк. Я сто раз проверяла "соленость" супа и добавляла соль, пытаясь добиться идеальности, что в итоге просто-напросто пересолила. А пока я заливалась слезами и сетовала на свой перфекционизм, жаркое стало из "жаркого" "паленым". Вся вода испарилась, а кусочки мяса и овощей сначала круто так пожарились на оставшемся масле, чтобы потом благополучно прилипнуть к стенкам казана и начать подгорать. И когда я выключила плиту, то запах гари уже заполнил всю кухню.

– Пожалуйста, только бы было съедобно, только бы… – шептала я, открывая крышку и выпуская горький дым. – Только бы…

Надежда умерла так же быстро, как рассеялся пар по большой кухне. То, что я увидела на дне котелка, просто вырвал одним своим видом из меня стержень. Картошка скукожилась от обезвоживания, лук я вообще не сумела разглядеть, морковь повторила печальную судьбу картошки, а про мясо лучше промолчать. Но самое ужасное – противный запах гари, что никак не выветривался.

Я, едва сдерживая рыдания, села прямо на пол, обхватив колени руками.

Сейчас должен вернуться Марик, еще через час папа, а у меня уже просто нет сил и желания готовить и вряд ли еще появится. Меня словно тоже пережарили и пересолили.

Черт. А я ведь просила брата не есть на улице и бежать домой! Хвасталась, что многому научилась и теперь могу сама что-то сделать, кроме как яичницы и гречки.

Какая я самоуверенная дура…

Как назло, хлопнула дверь. Вернулся Марик. Послышались торопливые шаги.

– Поля, что горит? Где горит? Ты как? – его встревоженный голос стал последней каплей, и на меня со всей дури упала истерика. Упала и раздавила.

Жаль, только морально, потому что теперь я понятия не имею, как смотреть в глаза Марку.

– Я сейчас поту… – брат замер с огнетушителем в руках на пороге.

Спрятала лицо, уткнувшись в колени. Боже, какой стыд!.. Он ждал вкусный ужин, а получил…

Звякнул баллон огнетушителя, снова послышались шаги, но теперь в мою сторону.

– Кажется, ты тут все сама уже потушила слезами, – бодро произнес Марк, присаживаясь рядом на корточки. – Ничего уже не дымится, Полинка. Чего продолжаем реветь?

Прикусила губы, чтобы не начать рыдать в голос. Как же стыдно и обидно!

– Эй, малышка, эй… – он осторожно придвинул меня к себе, обнял. – Ну чего ты? Перестань, я не запрограммирован утешать плачущих девочек. Где у тебя кнопка отключения воды? Ты же нас затопишь!..

– Не преувеличивай, – снова всхлипнула и прижалась к его груди.

– Да ты просто солёный пруд, который успела наплакать, не видела. Мне, чтобы попасть домой, пришлось переплыть его! Оу… А теперь, вместо того, чтобы благодарить и гордиться моим подвигом, нагло слюнявишь меня, Полин.

– Я? – возмущенно прохрипела и хотела оттолкнуть Марка, но тот не пустил и лишь рассмеялся.

– Ты такая обворожительная, когда делаешь вид, что злишься, – с умилением протянул он. – Даже с красными глазками и распухшим носиком…

А вот теперь я реально разозлилась и вырвалась из кольца теплых рук. Мне плохо, а он издевается!

– Иди ты!

– О, все, дуешься – значит, в норме, – меня вернули обратно и сжали еще крепче, а я… я не стала сопротивляться. – Ну что ж, рассказывай. Кто горел? Почему меня не позвала на аутодафе?

Губы сами расплылись в широкой улыбке. Марик. Ну вот кто еще может вызвать улыбку, даже когда все хреновее некуда? Произошедшее казалось тогда концом света, трагедией чуть ли мирового масштаба, но пришел Марк и мгновенно меня успокоил.

– Хотела сжечь твои комиксы, но не вышло, – рукавом вытерла мокрое лицо

– Комиксы? – он вскинул бровь. – А чем они тебе не угодили?

– А нечего на них кучу времени тратить, – невозмутимо ответила. – Я, может, ревную.

– Вот как, – и спросил, посмеиваясь: – Ну и как так вышло, ревнивица, что в итоге моя коллекция не пострадала, а вот ужин немного… подрумянился?

"Подрумянился". Из горла вырвался смешок. Ага, там такая корочка, что уголь позавидует.

– Суп при трагических обстоятельствах пересолился, и пока я его оплакивала, жаркое принесло себя в жертву во имя твоих журналов, – печально отозвалась. – Мне теперь два трупа прятать в мусорное ведро. Пусть свалка будет им пухом. Аминь.

– Ну ты даешь, малышка. Ладно, поднимайся, уберемся по-быстрому, и я попробую твои шедевры.

Марк встал первым, потом поднял меня, удивленно переваривающую его слова, и принялся убирать лишние тарелки в мойку. Потом открыл окна…

– Так, стоп, что ты будешь пробовать? – до меня никак не доходило. – Пересоленный суп и подгоревшее второе? Я больше ничего не готовила. И вряд ли буду. Кажется, это не мое, Марик…

– Я же говорил, что всеядный? Так вот, буду оценивать твой труд. Если меня не убили красная икра и оливки, то и это не убьет.

Он говорил легко и просто, словно каждый день утешает по сто зареванных Полин.

– Что стоим? Ну вот куда мир катится, а? Меня нагло взяли в кухонное рабство, заставляют мыть посуду…

Я была в какой-то прострации, а Марк, делано ворчливым тоном, жаловался на жизнь и на меня столь комично, что стало жаль, что нет в руках фотоаппарата. Убрался, затем, несмотря на мой протест, прилично так положил к себе в тарелки супа и жаркое.

– Пошутили и хватит, – попыталась я призвать к благоразумию парня. – Мы же решили, что закажем пиццу.

Так как время уже близилось к восьми, брат предложил не париться и купить пиццу. Папа вряд ли будет против.

– А я и не шучу, Поль. Подай сухари, начну с супа.

Я машинально сделала, как он велел, и с огромными глазами продолжила наблюдать за тем, как он ест. Он. Ест. В голове не укладывалось.

– Марик, хватит…

– А я люблю, кстати, соленое, – беззаботно произнес Марк, отправляя очередную ложку в рот.

Врун. Не любит. Острое вот да, даже сейчас добавил красный перец в тарелку.

– Марик, вода, – я поставила перед ним заполненный стакан. После подумала и притащила всю бутылку. – И прекрати. Я серьёзно.

– Я тоже серьёзно. Голоден как волк, не мешай.

Он все доел. Даже "румяную" картошку и мясо. Не морщился, а поддерживал и чуть ли не добавку просил. Его поступок был не самый обдуманный, но настолько искренний, что…

Я загорелась идеей научиться готовить и справляться с бытовыми проблемами. И не потому, что хотела уделать кого-то и доказать что-то, нет. Я безумно хотела, чтобы в следующий раз Марик ел мою стряпню и ему действительно понравилось. Чтобы он получил такое же удовольствие, которое сегодня получила я, когда он мне помог. Ну, или почти такое же – вряд ли можно испытать от еды ту феерию ощущений, что испытала я от его поддержки.