Текст книги "Лифт (СИ)"
Автор книги: Ярославия Кузнецова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
– Нась, я буду через час. Потерпи немного. Я скоро.
– Я очень жду, – практически прошептала она.
Егор нажал "отбой" и вылез из-под раковины.
– Валерия Сергеевна, я сегодня беру отгул, а к вам пришлют другого мастера.
– Ничего подобного! – заголосила она, будто сирена. – Я вас еще не отпускала! Вот почините и пойдете на все четыре стороны! Я сама мать, троих вырастила и знаю, что такое маленькие дети. Я слышала весь ваш разговор. От самого начала. Ничего страшного, потерпит ваша жена. Она мать. Такова её доля. А вы возьмите инструмент и продолжайте!
Егор вытер грязные руки о белоснежное полотенце, висящее на крючке у кухонного гарнитура. На махровой ткани остались темные разводы.
Валерия Сергеевна уперла руки в боки и начала сверлить сантехника своими поросячьими глазками, будучи в полной уверенности, что это ей поможет заставить его остаться. Так она была похожа на сестру домомучительницы из мультфильма про Карлсона. Но всё впустую. Он уверенно прошел в коридор и обулся.
– Мне искренне жаль, что рядом с вами не было мужа, который мог бы вам помочь с воспитанием ваших деток. А у моей жены такой муж есть. Я нужен ей сейчас дома. Простите. Вы можете, конечно же, написать на меня жалобу. И, конечно, у меня вычтут из зарплаты в вашу пользу. До свидания.
Егор вышел из квартиры на пятом этаже и нажал кнопку вызова лифта. Валерия Сергеевна осталась стоять на пороге в полной растерянности. Он не оставил ей ни единого козыря в рукаве, сказав про жалобу и зарплату. Обычно, эти фразы были её коронными. Сегодня слесарь-сантехник уделал её по всем параметрам. Она тяжело вздохнула, пообещав себе в этот раз всё спустить со счетов и не писать никаких заявлений директору на нерадивых работяг.
– Наташка, ты только представь, что этот сантехник учудил, – услышал Егор, как жалуется своей дочери Валерия Сергеевна, перед тем как хлипкая входная дверь с громким стуком захлопнулась за его спиной.
* * *
В лифте уже находилось трое человек, когда Егор вошел в него. Первой в глаза бросилась интересная девочка, похожая на взрыв палитры с десятком цветов красок. Ему хватило секунды, чтобы оглядеть её с головы до ног, но этот её образ буквально впечатался ему в память. Черные высокие шнурованные ботинки. Темно – синие джинсы в белых разводах, словно выпачканные известкой, рваные на коленях. Футболка – поло в желто-белую широкую полоску. На руках черные перчатки без пальцев. Ногти, выкрашенные в темный цвет, лак облупился по краям. Черная куртка – косуха с вытертыми локтями из дешевого кожзама сплошь в золотистых заклепках. Но, более всего удивляла прическа девочки: выбритый правый бок выкрашен иссиня – фиолетовой краской с розовыми разводами, а на левом блондинистые волосы с сиреневым отливом достают до плеча. Правое ухо было сплошь в серебряных колечках, пирсинг красовался и над губой в виде мерцающей малиновой стразы. Несмотря на свой юный возраст, она была накрашена так, словно сошла с обложки модного комикса про супергероев. Но самым удивительным стало то, насколько полным был её образ и как безупречно он ей подходил. Яркая и необычная, словно сбежавшая из тусовки местных художников, она нехотя притягивала к себе взгляд. В голове пронеслась мысль о том, что в скором будущем её тело украсят многочисленные разноцветные татуировки и тогда она станет окончательно неотразима.
Сидя на задних партах, Егор, главный школьный бандит и хулиган, превращался в тихого юношу, когда на него вдруг находило творческое вдохновение. Рисовал он преимущественно комиксы, которые рождались у него в голове сами собой. Все фантазии тут же обретали жизнь в школьных тетрадях в виде не только моментальных набросков, но и полноценных рисунков, длиною в отдельную комикс – вселенную. Любимому занятию он легко мог посвящать абсолютно неопределенное время, забывая про всевозможные физиологические потребности. Где – то в глубине души Егор с детства мечтал стать художником – мультипликатором. Но жизнь распорядилась иначе, распределив его в местный водоканал. А те, прошлые мечты, остались в другой жизни, вернуться в которую не представлялось возможным.
Отголоском из детства стала вот эта особенность – примечать примечательных людей и мысленно вплетать их в сюжетную линию собственной Вселенной в тетради по алгебре за девятый класс.
Внимательный взгляд Егора смутил девочку, и она натянула черную вязаную шапочку на голову. Сверху водрузила круглые зеркальные очки аля-Базилио и сделала шаг вглубь лифта, давая пройти грузному слесарю с ящиком рабочего инструмента в руках.
– Мне на первый, – пробубнил он себе под нос, ожидая от кого-то отрицательной реакции. Все промолчали, и Егор нажал на кнопку с цифрой "1".
Скрепя всей площадью полуразвалившейся кабины и покрытыми старой ржавчиной тросами, лифт натужно взвыл, резко дернулся вниз и со скрежетом остановился. Мгновение спустя потух свет, а еще через несколько секунд зажглась аварийная желтая лампочка.
– Перевес что ли? – спросил Егор самого себя и обернулся к собратьям по несчастью.
– Подождем минутку или сразу звоним диспетчеру?
Он остановился на середине фразы.
Прямо перед ним стояла миловидная блондинка с пронзительными голубыми глазами. Она, приподняв брови, удивленно смотрела на него, отчего ему показалось, что в её взгляде уместился целый океан. Он хотел отвернуться и нажать кнопку вызова диспетчера, но время будто остановилось. Он не мог оторваться от нее. Прекрасные светлые пушистые волосы, немного пухлые губы, четко очерченные скулы. Он знал эту девушку всегда. Именно с неё была срисована главная героиня его комиксов. Во вселенной, которая находилась в его тетради, её звали Джил. Там она спасала мир от человека – телепорта, который угрожал переместить планету к черной дыре, если правительство откажется выполнять его требования. Там она носила красный латексный костюм и белую медицинскую маску на лице, сделанную из бронематериала. Здесь же она носила высокие каблуки, редкое в их детстве имя Яна и спасала не всё человечество, а одного человека. Егора. Он прекрасно помнил, как десять лет назад она спасла его самого от...его самого. Сейчас она стояла буквально вжавшись в заднюю стенку кабины. Обеими руками она крепко сжимала небольшую лаковую сумочку. Сомневаться не приходилось – она точно так же узнала его с первого взгляда, как и он её. Вязаный кардиган нежного кремового цвета распахнулся, обнажая её хрупкое тело, облаченное в черную майку и темного цвета джинсы, сидевшие идеально по фигуре. Она стояла на каблучках, но все равно казалась такой малышкой... Годы никак не отразились на её внешности. Казалось, она стала еще красивее, чем была раньше.
А она не могла заставить себя оторваться от него. Она ни на миг не забывала этот жесткий колючий ежик темных волос на голове, эти прекрасные светлые глаза, эту дырочку в мочке левого уха. Там раньше, в школьные годы, была сережка. Он был крупного телосложения, но так необычно прекрасен. Он был непримечателен и от этого невероятно красив. В нем не было никаких особенных примет и это делало его еще более привлекательным. Эталон мужской красоты. Образец мужской силы.
Они явно не ожидали увидеться не то что в замкнутом пространстве, но и вообще когда – либо в жизни. Бежав друг от друга из родного города за много километров, оба они не знали, что сбегают в Санкт – Петербург. И уж тем более не догадывались, что их пути сойдутся в лифте типовой многоэтажки.
Эта игра "в гляделки" длилась не более десяти секунд, но успела привлечь внимание Льва Карловича, такого щепетильного к мелочам. Привычным движением глаз, отработанным годами, он взглянул на циферблат своих бесценных часов, и немного нетерпеливо кашлянул, привлекая к себе внимание.
– Молодой человек, разрешите, я вызову диспетчера, – обратился он к Егору.
– Конечно, – кивнул парень – сантехник немного растерянно и тут же исправился. – Я сам вызову.
Он нажал кнопку и подождал. Мигал аварийный свет. Немного поскрипывала старая кабина, висящая на ржавых от времени тросах. Где – то высоко смеялись дети. А из динамика не доносилось ни звука. Егор еще несколько раз нажал на кнопку с колокольчиком, пока она вовсе не запала вовнутрь.
– Похоже, что мы в ловушке, – констатировал он грустный факт.
– О нет, мы с Димой Солдатовым окажемся в полной... – простонала Яна и, поймав строгий взгляд профессора, окончила фразу не так грубо, как хотела, – в глубокой яме мы окажемся вместе с Димой Солдатовым, если мы с вами сейчас не выберемся отсюда.
– Душа моя, – ласково ответил Лев Карлович, – студенты – программисты впервые пропустят лекцию математической статистики. Занятная наука, между прочим. И по глупости своих лет, очень порадуются этому факту. Поэтому я тоже не могу позволить себе опоздать.
– У меня телефон не ловит, – подала голос безэмоциональная девочка – неформал.
Оставшаяся троица зашуршала по карманам в поисках своих гаджетов.
– И у меня, – первой подтвердила Яна.
– У меня вообще выключился, – сказал профессор.
Егор промолчал. Ему не хотелось при всех доставать свой телефон. Миловидная блондинка могла неверно оценить его дешевенькую игрушку, знакомую ей со школы. Она ведь не знала, при каких обстоятельствах погиб его предыдущий смартфон.
– Остается либо ждать, когда кто-то вызовет лифт и осознает, что он застрял. Либо кричать и звать на помощь, – выдвинул своё предложение Егор.
– Помогите!!! – молниеносно поддержала его идею девочка – подросток. – Кто-нибудь меня слышит?! Мы застряли!!!
Она изо всех сил плечом ударилась о стену кабины, и лифт, послушно поскрипывая, поехал вниз. Словно ждал слабого толчка маленькой девочки.
Девчушка обернулась и победно оглядела всех собравшихся взрослых, которые растерянно переглядывались, хлопая глазами.
– Ты молодчина, – первой отреагировала Яна и потрепала ребенка по плечу. Девочка машинально резко отшатнулась, чем вызвала всеобщее недоумение.
– Подростки, – с доброй улыбкой на лице кивнул Лев Карлович Яне, поясняя реакцию девочки.
Через несколько бесконечных секунд кабина из дешевой фанеры остановилась. Всем четверым вдруг показалось, что они снова застряли, но еще через секунду двери распахнулись. Первой шаг в подъезд сделала девочка и внимательно огляделась.
– Это не наш подъезд, – сказала она и вошла обратно в лифт. Её лицо по – прежнему не выражало ровным счетом ничего. У окружающих на мгновение создалось впечатление, что она каждый день попадает из одного подъезда в другой на лифте, так равнодушно вела она себя.
Трое взрослых переглянулись между собой не понимая, о чем она говорит.
Друг за другом они покинули кабину и огляделись. Этот подъезд и правда был шире, просторнее и выкрашен в отвратительный зеленый цвет, в отличие от парадной, выложенной светлым кафелем в том подъезде, в котором они вошли в лифт.
– Может быть, мы не доехали до первого этажа? – спросила Яна, на что Егор молча ткнул указательным пальцем в цифру "1" прямо над кнопкой вызова лифта.
– Друзья мои, я тоже не могу понять, что происходит, поэтому предлагаю вам снова подняться до 11 этажа и спуститься вниз, – Лев Карлович внимательно оглядел всех в поиске союзников.
Мужчины друг за другом вошли в лифт, Яна же растерянно осталась стоять возле дверей.
– Я боюсь снова застрять, – тихонько пробормотала она.
– Не бойтесь, я снова его подтолкну, – пожала плечами девочка-подросток и, схватив девушку за руку, втащила в лифт.
Напоследок все они успели оглянуться, услышав детский смех. Ватага мальчишек буквально скатилась по ступеням. Они были одеты так интересно, будто бабушки специально для них сохранили целый сундук советских вещей: черные брючки со стрелками, свободные рубашки с пионерскими галстуками на шее и одинаковые ботинки на ногах. В руках они тащили тяжеленные портфели, которые от быстрого бега били их по коленям. Первого парнишку Яна успела разглядеть. Уже в своем девяти-десятилетнем возрасте он выглядел статно и достойно. "Доктором наук вырастет" – подумалось ей перед тем как створки лифта закрылись.
Лев Карлович стоял за спинами своих попутчиков. И только по этой причине никто не обратил внимания, как его лицо в один миг приобрело мертвенно – бледный оттенок. Приложив руку к сердцу, он глубоко вдохнул и, сосчитав до пяти, выдохнул. Сердце стало биться ровнее, а приступ паники отступил буквально на полтора шага назад. Он отказывался верить в то, что его самый страшный кошмар снова случился с ним наяву. Проще было представить, что ватага мальчишек ему только привиделась. Ведь он математик. Человек с рациональным мышлением. А, значит, его мозг не готов принять то, что он увидел за пределами лифта.
Натужно заскрипев, кабина гладко тронулась вверх. Несколько долгих мгновений пассажиры лифта молча смотрели прямо перед собой, не зная, чего же ожидать от этой тесной коробки, обитой изнутри фанерными листами и досками от старого лакового шкафа или советского комода. Кабина остановилась слишком быстро. Двери распахнулись. Вся четверка буквально уткнулась взглядом в огромную надпись баллончиком на стене "Янкин, ты мой луч света в этом мире".
Яна с Егором растерянно переглянулись.
По спине обоих пробежал холодок.
Ошибки быть не могло.
– Это наш с Яной подъезд. Это я писал ей послание. Добро пожаловать в Ульяновск, – сказал Егор с сарказмом, указывая на надпись.
– В 2006 год, – добавила девушка, – потому что в 2007 делали капитальный ремонт в подъезде и эту надпись закрасили в первую очередь.
– Признание в любви может быть в любом подъезде любого города. "Янкиных" в нашей стране предостаточно – сказал Лев Карлович, философия которого расходилась с происходящей в эту минуту реальностью.
– Мой крестный работал в мастерской резчиком по дереву. Он вырезал эту дверь в подарок моим родителям на очередную годовщину свадьбы. Она выполнена в единственном экземпляре по индивидуальному эскизу моего дедушки. За этой дверью мама, папа и их дочь – девятиклассница. То есть я.
– Мы можем спуститься на два этажа ниже, – предложил Егор, – там железная черная дверь с оранжевым граффити на ней. Мама с отчимом клялись оторвать мне голову за содеянное, но потом привыкли и даже разрешили расписать мне стену в собственной комнате. Во мне умер классный художник.
– Если вы вздумали шутить, то я спущусь и проверю, – воскликнула девочка – подросток и, стянув с себя куртку, помчалась по этажам. Вскоре её шаги стихли и снизу раздался удивленный возглас.
– Он не лжет, – подтвердила она, выглядывая из – за перил.
– Значит мне не показалось, – задумчиво почесал затылок профессор, – первая парадная очень напомнила мне подъезд моего детства. Я тогда жил в городе Котласе, что в Архангельской области. И там были такие ядовито – зеленые стены. И ватага мальчишек – это одиннадцатилетний я и трое моих друзей.
– Такого не бывает, – задумчиво покачала Яна головой.
Егор прекрасно знал эту её задумчивость. Это был первый скромный порыв перед бурей. Дальше у неё может начаться истерика, чего он всегда очень не любил.
– Давайте не будем наводить панику раньше времени, – предложил он сурово, – заходите в лифт и жмите на единицу. Мы возвращаемся домой. Еще пять минут покатушек, и мы с вами опоздаем везде, где могли опоздать.
Абсолютно растерянные, вереницей друг за другом, они снова вошли в кабину лифта. Двери бесшумно закрылись и все четверо ощутили движение вниз. В этот раз они приехали еще быстрее, чем в прошлый. Первой выскочила девочка. Она огляделась по сторонам и обернулась ко всем столпившимся в глубине кабины. В её глазах стояли слезы.
– Это мой подъезд. Здесь жили мы с родителями до того, как они разбились в аварии. Мы в Великом Новгороде.
Взрослые были шокированы не менее подростка. Девочка зажала кнопку звонка и, прижавшись ухом к двери, пыталась не упустить ни малейшего шевеления по ту сторону, но всё было тщетно. В квартире никого не было. По её щекам катились слезы. Девочка молотила кулачками по массивному резному дереву. На разбитых костяшках выступили капли крови.
– Мам, пап! – звала она, задыхаясь в истерике.
Яна первой очнулась от шока. Она медленно вышла из лифта, присела на корточки и приобняла девчушку.
– Малыш, как тебя зовут? – спросила она.
– Каролина, – ответил подросток.
– Каролина, сейчас у тебя дома никого нет. Похоже, мы с вами застряли в лифте и у каждого из нас паническая атака. Интересно, что проявляется она одинаковыми галлюцинациями. Этой двери на самом деле уже не существует. И родителей твоих, к сожалению, не вернуть. Кукленыш, ты же взрослая девочка. Ты должна понимать, что всё это неправда. Не по – настоящему.
Каролина лбом прислонилась к ледяной подъездной стене и безостановочно мотала головой, отказываясь верить в то, что говорила ей милая девушка – блондинка. Яна когда – то давно, в студенческие годы, подрабатывала преподавателем актерского мастерства у деток до семи лет. Эта работа дала ей бесценный опыт в области детской психологии, и сейчас она была уверена, что никто из собравшихся не сможет поговорить с девочкой так, как сможет она.
– Малыш, жизни без взлетов и падений не бывает. Каждый человек за свои годы переживает историю, достойную экранизации. У кого – то это комедия, у кого – то триллер, а у тебя – драма. Но это твоя личная драма, твоя жизнь, с которой нужно смириться и жить дальше. Знаешь, у меня в жизни тоже случались поражения, которые отбрасывали к точке отсчета. Но я вставала, поднимала голову и шла дальше. Посмотри на себя в зеркало. Ты ведь не такая, как все. Ты особенная. Возможно, что в той, другой жизни, ты не стала бы той, кем являешься сейчас.
– Я не хочу быть особенной. Я хочу быть с родителями, – произнесла она.
– Неправильно, когда дети уходят из жизни раньше родителей. Природой заведено, что мама и папа оставляют после себя след в виде своего ребенка. Твои оставили чудесный след. Ты прекрасна. Ты яркая и индивидуальная. Но ты должна запомнить одну вещь: нужно учиться жить настоящим, а не мечтами о прошлом. Иначе ты никогда не сможешь быть счастливой. Люди детства всегда несчастливы.
– Неправильно, когда люди уходят из жизни едва перешагнув порог тридцатилетия. Они даже не дожили до среднего возраста. Моя мама была чуть старше вас. Вы готовы умереть так рано?
Яна беспомощно посмотрела на мужчин, которые стояли возле лифта молчаливо поддерживая то, что она пыталась внушить девочке.
– Езжайте без меня, – твердила Каролина сквозь слезы. – Я остаюсь с родителями.
– Даже если этот лифт каким – то чудом и телепортирует нас по городам, – присел к ней Егор с другой стороны. – Это вовсе не значит, что ты оказалась в том дне, когда они погибли. Быть может, за этой дверью уже живут совсем другие люди. Детка, тебе нельзя застрять здесь в одиночестве. Поехали с нами.
– У многих из нас есть поступок, за который мы корим себя всю жизнь, – вступил в разговор профессор, неожиданно приняв сторону девочки. – Я прожил пятьдесят два года с осознанием того, что будь у меня всего лишь один – единственный шанс повлиять на судьбу, я бы вернулся в апрель шестьдесят восьмого.
Все четверо замолчали. Яна с Егором переглянулись и тут же спрятали свой взгляд в надежде, что остались незамеченными и непонятыми друг другом. Ей было неловко оттого, что она так сильно желала вернуться в день, когда они стали врагами, чтобы показать ему собственную правду. Ему было неловко оттого, что он бесконечно желал увидеть произошедшее с Яниной стороны, чтобы простить и изменить всё то, что произошло за эти годы. Профессор рассматривал несколько возможных вариантов спасения друзей, поэтому не замечал ничего, что происходило вокруг. Звенящую тишину подъезда нарушали лишь всхлипывания Каролины, которая продолжала держаться за дверную ручку так крепко, будто боялась, что кто – то из взрослых попытается силой затащить её в кабину лифта.
– Вы считаете, что вам выпал этот шанс? – спросил вдруг Егор, заранее зная ответ. Вопрос был адресован профессору, но взглядом он сверлил Яну. Она гладила по голове Каролину, ощущая ладонью шершавый ежик её волос, но затылком чувствовала, что он не отрываясь смотрит только на нее.
– Даже готовы впервые пропустить лекцию математической статистики ради мечты? – попыталась девушка немного разрядить обстановку.
– Ради такого шанса я даже готов пожертвовать собой, – не оценил Яниного порыва Лев Карлович.
– Значит нам с вами остается только лишь пожелать удачи друг другу, – кивнул Егор и поднял ладонь с призывом дать "пять". Его жест поддержала только Яна, хлопнув по его большой мозолистой ладони своей маленькой аккуратной ладошкой.
Каролина и профессор были настолько серьезно – сосредоточенными, что их из шока сейчас вряд ли смог вывести даже внезапный апокалипсис.
– Уверена, что твои родители еще будут гордиться тобой, малыш, – прошептала Яна девочке на ухо и первой вошла в лифт.
Последнее, что троица увидела перед тем, как створки закрылись, это океан надежды в глазах подростка с подтеками туши на щеках. Призадумавшийся Егор на автомате с удовлетворением отметил, что так она еще больше стала походить на новую злодейку его комиксов. Мстительную и кровожадную, но безумно обаятельную и харизматичную. Похоже, что подсознательно он уже предчувствовал, в какую сторону он хотел бы изменить свою жизнь в следующей, послелифтной, жизни.
– Как бы там ни было, я буду рада даже жизнь прожить в прошлом, лишь бы этот ребенок вернулся в полноценную семью. Дети не должны жить в интернатах без родителей, – сказала Яна, нажимая единичку.
Кабина лифта дернулась, заскрипела, но послушно поехала вниз.
Двери открылись на первом этаже, и все снова увидели знакомые ядовито – зеленые стены. Откуда – то сверху по широким перилам катилась ватага мальчишек. Они громко хохотали и стучали металлическими пряжками на портфелях по кованым перегородкам.
– Мой выход, – сказал профессор и, легонько кивнув головой своим попутчикам, вышел из лифта.
– Не знаю, что там у вас случилось, но удачи вам желаю от всей души, – кивнул Егор в ответ, а Яна приветливо помахала рукой на прощание.
Лев Карлович легонько кивнул и скрылся за поворотом, а через мгновение за ним с грохотом закрылась дверь подъезда. Ребята в лифте проводили взглядом четырех парнишек, которые весело и шумно вспоминали свой вчерашний поход на речку. Невольно подслушав часть их разговора, Яна обернулась к Егору.
– А мы с тобой что будем делать? Может, выйдем на улицу и подождем их?
– Отличная идея, – мрачно кивнул он и в этот же момент дверцы лифта захлопнулись сами собой, и кабина медленно поползла вверх.
– Ты нажал на кнопку? – поинтересовалась она.
– Ты совсем тупая что ли? – воскликнул Егор. – Как бы я незаметно через тебя дотянулся до панели?
– Ты вообще не изменился, – вздохнула Яна и отвернулась к стене.
Ей было обидно ровно настолько, насколько было обидно десять лет назад. Время шло. Но ощущение того, что всё случилось неправильно, её не покидало. С тех пор, как она села на поезд конечной станцией которого был Санкт – Петербург, её жизнь круто изменилась. Но всё, что жило в душе, осталось там же. Она сбежала из города, но не смогла убежать от себя. Все школьные обиды перебрались в северную столицу вместе с ней.
Они молчали, задумавшись каждый о своем. Оба прекрасно знали, что думают об одном и том же. Но заговорить никто не решался. Тишину нарушало лишь тихое поскрипывание кабины. А лифт всё ехал и ехал вверх, живя своей собственной жизнью и не подчиняясь нажатию кнопок. Минута. Другая. Третья.
По всем законам логики, они уже давно должны были выехать за пределы шахты и мчаться прямиком в космос. Но тросы шумели. Кабина продолжала свой путь вверх.
– Егор, нас лифт выкинул в 2006 год. Почему? Если бы только я одна хотела всё вернуть, он бы выкинул туда только меня, – нарушила молчание Яна, стоя спиной к нему. Она боялась снова нарваться на грубость. Этот человек доставил ей столько боли, в том числе и физической, что она испытывала к нему смешанные чувства до сих пор.
– Мне нечего ответить тебе. Ты предала меня. Разговор окончен, – твердо ответил он.
– Егор, ты ведь даже не дал мне шанса объясниться тогда.
– И сейчас не даю.
– Сейчас у тебя нет выхода. Похоже, что мы не сможем покинуть этот лифт, пока не поговорим. Я скажу тебе правду всего один раз. Верить мне или нет – твое право, – упорно продолжала говорить она.
Яна повернулась к нему лицом и выложила всё, что накипело в душе за десять лет. И про записки, которые стащил у неё из сумки одноклассник. И про то, что однокласснику видеть вовсе не следовало. И про слухи за их спинами.
– Ты зря ненавидел меня все эти годы. Козлов стащил у меня твою записку, прочитал всё то, о чем не знал никто из наших, а потом подкинул обратно мне в сумку и сообщил тебе, что это я смеюсь над тобой на переменах при всех. Он выдал вычитанное из той твоей записки за мои слова. Но я никогда и никому ничего о нас не говорила. Никто ничего не знал. И если бы мы были старше, у нас бы всё получилось. Нам было четырнадцать. Мы были в возрасте Каролины. Ты видел её сейчас, она же еще совсем малышка.
– Почему я должен тебе верить? – спросил Егор.
– Потому что жизнь нас вернула в тот самый день. И дает тебе шанс лично убедиться в моей верности тебе и нашей с тобой дружбе, – улыбнулась она.
Створки лифта звякнули и приветливо распахнулись прямо напротив двери выполненной по дедушкиному индивидуальному эскизу Яниным крестным.
– И если бы ты не хотел мне верить, лифт бы не остановился сейчас, – оставила она за собой последнее слово.
Егор промолчал.
Часть 1.
Ледоход.
Лев Карлович вышел из подъезда и огляделся.
Он не ошибся, предположив, что лифт возвращает своих пассажиров в тот единственный день, который перевернул всю их жизнь с ног на голову. Это действительно был Котлас, в котором Лев Карлович прожил всю свою жизнь еще просто Левочкой. Здесь жили его родители, здесь он родился и достиг совершеннолетия. Здесь в него вложили зачатки того, кем он стал в Санкт – Петербурге. В этом городе он ходил в школу, посещал кружок авиамоделирования и радиокружок, здесь он начал осознавать, что хочет связать свою жизнь с цифрами. Этот город подарил, а затем и отобрал у него самую важную часть жизни. Друзей.
Они жили в одном доме. Ходили в один детский сад. Вместе посещали секции и кружки. Вместе ходили в школу и сидели всегда рядышком. Они были неразлучной четверкой, словно Мушкетеры, под предводительством Д"Артаньяна. Лёва был несомненным лидером в коллективе. Он рано научился читать и стал буквально зависим от литературы. Успевая прочесть новую книгу за ночь под одеялом с фонариком, днем он вызывал друзей играть в главных героев. Как только они ни проводили время! То храбрая четверка бросалась искать бродячую собаку под предводительством Лёвы – Шерлока, то спасать Ленку из второго подъезда от выдуманного Квазимоды, то лепить десять негритят из разноцветного пластилина. Выдумщик Левка не давал скучать своей отважной команде. Часто им помогал его отец. Учил обращаться с инструментом, чтобы сколотить штабик в ветвях сосны за домом. Учил рассчитать площадь воздушного змея, чтобы тот летел легко и высоко. Учил делать кораблики таким образом, чтобы они помещались в бутылку.
Благодаря отцу Левка заработал свой авторитет во дворе среди мальчишек. Первым его лучшим другом стал Степка. Парнишка жил на этаж выше. Скромного и спокойного мальчишку тянуло к озорному и отважному Левке. Вместе они стали не разлей вода. Потом, гоняя мяч во дворе, к ним присоединился Санек. Темноволосый, смуглый мальчишка, совсем недавно переехавший к ним в город из теплой содружественной республики. Там его отец не смог найти работу. Здесь же их семье сразу же выделили квартиру в новостройке, а Санька уговорил маму перевести его в группу к Левке со Степкой. Последним в компанию влился Юрок, которому родители недавно раздобыли где – то на складах настольный хоккей. Он позвал шумную ватагу в гости. После первого же матча ребята сдружились так крепко, что Юрок стал неотъемлемой частью команды.
Лев Карлович отошел от двери подъезда, чтобы четверка мальчишек, скатившаяся по ступеням с шумом и гамом, не сбила его с ног.
Он вдохнул прохладный воздух и зябко поежился. Пиджак на тонкую рубашку – не лучшая одежда для конца апреля в Архангельской области. Как правило, температура воздуха не превышает семи градусов днем, пока греет солнце. А к вечеру и вовсе снова опустится до нуля.
– И Гекльберри Финн пустился по реке на плоту вместе с беглым негром Джиммом! – восторженно кричал мальчишка, который выбежал первым.
Он пересказывал друзьям роман, прочитанный накануне.
Все трое слушали раскрыв рты.
Воспоминание пронзило сердце Льва Карловича насквозь, будто стрелой.
Он вспомнил, как одиннадцатилетним мальчишкой осилил за три дня сначала Тома Сойера, а потом и Гека Финна. Два романа были напечатаны в одной книжке, что было большой удачей для советского ребенка. Лев Карлович помнил, как он натолкнулся на книжку в оранжевой обложке в городской библиотеке и обратился к Светлане Анатольевне, она здесь работала уже добрый десяток лет:
– Скажите, этот роман достоин прочтения?
– Любая книжка, которая находится на библиотечной полке, достойна прочтения, Левушка, – ответила тогда она ему.
И с каждой прочитанной в своей жизни страницей, он всё больше убеждался в правоте её слов.
В тот день он дождаться не мог окончания школьных занятий, чтобы дома скорее снова усесться за чудесный роман Марка Твена. Он был в восторге. Он не спал две ночи, чтобы прочесть как можно скорее. И вот этот день настал. Семнадцатого апреля за ним зашли мальчишки, и он с порога начал пересказывать им краткое содержание.
Он не мог уже вспомнить, кто предложил тогда поиграть в Гекльберри Финна, но предательская совесть шептала ему, что предложил кто угодно, лишь бы не он. Спустя столько лет факт остаётся фактом. Кто – то из четверки предложил после уроков рвануть на речку и заодно посмотреть, скоро ли пойдет лед.
Побросав портфели у обрыва, мальчишки сыграли в камень – ножницы – бумага, чтобы вычислить последовательность прыжков. Играли двое на двое. Потом победитель с победителем, а проигравший с проигравшим, чтобы распределить места. Лев Карлович вспомнил, что ему тогда выпал камень, которым он и сделал Степку. Первенство взял Юрок, второе место выпало Саньку, третье – Левке и четвертое – Степке.
Лев Карлович вспоминал подробности, словно в замедленной съемке. Вот первым отталкивается от земли Юрок и летит на лед. Он красиво приземляется, как герой в кино про бандитов, на одно колено. Вслед за ним скачет Санек, запрыгивает Юрке на спину, и они, хватаясь от смеха за животы, катятся по льдине. Левка готовился прыгнуть следующим, когда почувствовал, как Степка оттолкнул его в сторону. Они дружили практически с пеленок. Ни Санька, ни Юрок не могли себе позволить обогнать Левку в чем – либо. Но Степка мог. Редко, но метко. Семнадцатого апреля Степка своим прыжком решил судьбу лучшего друга. Приподнявшись на локте из грязного подтаявшего снега Левка увидел, как после эффектного приземления Степки под троицей его лучших друзей со скрежетом ломается лед. Ребята стремительно ушли под воду. Это произошло за один короткий момент, но Левка на всю жизнь запомнил этот миг, впечатавшийся в его память. Как на заевшей пленке в видеомагнитофоне в памяти возникали последние минуты жизни его товарищей. Не понимая, что они слишком далеко, он снова и снова тянул руку друзьям вниз с обрыва, шепотом умоляя их выплыть на лед. Внезапно севшим голосом он пытался звать на помощь, но из широко раскрытого рта не вылетало ни звука. Он растерялся. Испуг сковал его тело, заставил разогнаться пульс до критической отметки и дышать так часто, что перед глазами поплыли разноцветные точки.
