Текст книги "Шляпс! (СИ)"

Автор книги: Ярослав Свиридов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– …седьмая, – все-таки договорил Ростислав Борисович.

Гимназия № 157 располагалась через дорогу и уже тридцать лет не давала спокойно спать Анне Степановне. В 1987 году в сто пятьдесят седьмой появился настоящий компьютерный класс. В то время как всё знакомство с компьютерами у учеников школы Анны Степановны ограничивалось песней «Наш компьютер умница, вместе с нами учится», разучиваемой на уроках музыки. Пять унизительных лет на информатику старшеклассники двести четвертой ходили в логово конкурентов.

У сто пятьдесят седьмой был свой бассейн. Правда, в девяностые его сдали под склад фирмы, производящей железные двери, и с тех пор он так и не ожил, но зато сто пятьдесят седьмая обзавелась за это бесплатными решетками на окна, а двести четвертой пришлось трясти родителей. Сто пятьдесят седьмая раньше всех в районе переименовала себя в гимназию. Сто пятьдесят седьмая первой открыла собственный сайт. Химика из сто пятьдесят седьмой отметили званием «Учитель года России». Во дворе сто пятьдесят седьмой стоял столб-указатель с расстоянием от школы до столиц мировых держав, Северного полюса, Красной площади и Диснейленда. А теперь еще и это!

Анна Степановна с трудом переварила шокирующую информацию.

– Но вы же учились у нас! – все еще надеясь на лучшее, сказала она.

– Я и в сто пятьдесят седьмой учился. И гораздо дольше.

Анна Степановна покачнулась.

– Но это, естественно, не значит, что у меня какое-то предвзятое мнение, – поспешил заверить Ростислав Борисович. – С таким же успехом победить в конкурсе может и ваша школа. Или еще какая.

– Что ж, хочется в это верить, – выдавила из себя Анна Степановна, которой слабо в это верилось.

Атмосфера легкой торжественности, царившая на пятиминутке, быстро рассеивалась. Анна Степановна подобрала со стола ручку и направила ее на папу, как будто целясь перед выстрелом.

– Виктор Геннадьевич, – папа напрягся. – Я рада, что вы активно привлекаете родителей, но почему они у вас все с прибабахом? Один сидит с ногами на кресле, показывая дурной пример детям, другой вообще… Я попросила его минуту побыть в кабинете, пока меня нет, а он залез в мой компьютер и напечатал какую-то ахинею. Какой-то шляпс! Прямо в тексте моего доклада! Это как вообще понимать? Это он пошутить так хотел? Или, наоборот, хотел мне помочь? А знаете, что он мне сказал? Он сказал, что это не он всю эту тарабарщину напечатал, а ворона. Ворона! А вы потом этого ненормального – будем называть вещи своими именами – оставили одного с классом! Да он же что угодно мог вытворить! Ну что вы молчите? Боитесь, борода отклеится?

Папа кивнул.

– Очень смешно, Виктор Геннадьевич, очень смешно… Это не смешно, – попутно приструнила Анна Степановна захихикавшего физрука и обратилась ко всем учителям. – Между прочим, к нам сегодня пожалуют и другие важные гости. Из РОНО.

Учителя заёрзали.

Анна Степановна была против показухи и никогда не объявляла заранее о предстоящих проверках. Учителя давно привыкли к этому и каждый раз привычно вздрагивали.

– Не волнуйтесь, это по мою душу, – загадочно пояснила Анна Степановна. – Я запланировала, что сначала мы с ними посмотрим спектакль, а потом, получив заряд веселья, займемся делами. Не подведите меня. Что ж… Виктор Геннадьевич, перепоручаю вам нашего гостя. Конечно, очень жаль, что Ростислав Борисович не может остаться с нами после спектакля, но до начала еще есть время. Познакомьте его пока с нашими юными актерами. Они с таким нетерпением ждали этой встречи. Надеюсь, они ему все-таки успеют показать свои номера, и Ростислав Борисович сможет составить о наших детях более полное представление. Да и они потом не будут так волноваться на сцене, узнав его поближе.

Анна Степановна встала. Папа и Ростислав Борисович тоже поднялись с мест.

– Жаль, конечно, что вы, Ростислав Борисович, не испытываете к нашей школе тех же трепетных чувств, какие мы все испытываем к вам и к вашей передаче. Да, не так я представляла нашу встречу. Когда вы по телефону сказали, что учились у нас, я… Ну да чего уж теперь. Всё! Не буду вас задерживать.

Когда папа с Ростиславом Борисовичем вышли, Анна Степановна подняла учителя физики и заставила его объясниться, почему он решил показать на уроке эксперимент по бросанию в кока-колу таблеточек ментоса. Опыт с фонтаном газировки произвел такое неизгладимое впечатление на учеников, что они повторили его самостоятельно на следующий день. В результате чего пол в коридоре у раздевалки стал таким липким, что к нему намертво приклеились два первоклассника. По крайней мере, так они объяснили свое опоздание на урок.

– Где мой кулон с аметистом? – неожиданно прервала она покаянную речь физика. – У меня на настольной лампе висел кулон. Где он? Где мой кулон?!

– Сурова она у вас, – сказал Ростислав Борисович, когда они с папой оказались в коридоре.

– Зря вы про сто пятьдесят седьмую сказали! – рявкнул в ответ папа. Он так долго готовился отвечать голосом Карабаса, что прорычал эти слова.

Ростислав Борисович от неожиданности резко отшатнулся, и ему даже пришлось поправлять съехавшие с носа солнечные очки.

– Прошу прощения, – извинился папа. – Издержки роли.

– У сто пятьдесят седьмой очень хороший спектакль был. Чего бы мне было и не сказать про это?

– Говорить директору школы, что другая школа лучше, это как говорить одной женщине, что другая лучше. Тем более если директор – женщина.

– Давайте, поучите меня еще.

– Прошу прощения, – сказал папа. – Издержки воспитания.

Оставшийся путь они прошли в молчании.

А в актовом зале жизнь била ключом.

Митрофан, надев на голову черный целлофановый пакет, ходил по сцене, расставив руки. От него во все стороны шарахались куклы и лягушки, врезаясь друг в друга, смеясь и визжа. Лягушки раскраснелись и уже мало чем отличались от румяных кукол. Тем более что из-за беготни с ободков на головах лягушек пооблетали последние уши.

Андрей Михно играл на пианино «Собачий вальс». За последние десять минут мелодия исполнялась Андреем в сорок восьмой раз, так что он уже почти не допускал ошибок. Однако насладиться его отточенным бренчанием слушатели не могли. Всё за тем же фортепиано слева и справа от Андрея стояли Сережа и Миша. Изо всех сил ударяя по клавишам, каждый из братьев наяривал что-то свое.

Посреди сцены, уворачиваясь от Митрофана и отталкивая от себя кукол с лягушками, стоял Сашка Пилишвили в одном левом сапоге. «Где мой сапог?! Верните сапог, гады! – вопил он. – Это отцовский сапог! Папка вас убьет!»

Всю репетицию Сашку донимало что-то мелкое и колкое, катавшееся по дну правого сапога. Наконец, дождавшись перерыва, Сашка снял левую ботфорту и попробовал вытряхнуть досаждавшую его колючую мелочь. Но не тут-то было. Как он ни тряс сапог – из него ничего не появлялось. Сашка чувствовал, как в недрах сапога подпрыгивает, шебуршит и перекатывается неведомая ерундовина, но выманить ее наружу не мог. Устав от бесплодных усилий, он поднял сапог перед собой и заглянул в него, словно в подзорную трубу. Тут же у его лица промелькнула какая-то зеленая козявка и нырнула прямехонько в левое голенище. Сашка вздохнул, отставил правый сапог, снял левый и начал все сначала. Когда помеха (которая оказалась головой солдатика) все-таки была извлечена, выяснилось, что правый сапог пропал.

И вот теперь Сашка надрывал глотку криками: «Где мой сапог! Верните сапог!» Сперва к его воплям присоединился верный товарищ Юра Кондаков, но потом от ора у него закружилась голова, и он убежал рыскать по сцене и зрительному залу в поисках исчезнувшего сапога.

Маша Сумкина с Кристиной Поповой, взявшись за руки, кружились под музыку, звучащую у них в наушниках. И естественно, подпевали. Маша пела песню «Чужие губы в твоем окне» дуэта «Фобос и Деймос», а Кристина – «Обними меня в лифте» того же коллектива. Не подпевать любимым песням, если ты в наушниках и у тебя прекрасное настроение, – выше человеческих сил. Но и слушать со стороны это пение – тоже выше человеческих сил.

Костик танцевал лезгинку. Ну, лезгинку в его понимании.

Две неустановленные лягушки строили копию пирамиды Хеопса из портфелей, рюкзаков, сумок и пакетов.

В общем, ничего особенного в актовом зале не происходило, но папа так давно не бывал на школьных переменах, что ему показалось, будто он попал зоопарк во время землетрясения.

Папа подошел к Семену Семеновичу, с довольной улыбкой снимавшему всю эту вакханалию на камеру, и дернул его за рукав.

– Отстань, я тебе говорю, – сказал Семен Семенович. – Не сейчас!

– Алё! – более внятно объявил о своем присутствии папа.

Семен Семенович оторвал глаз от видоискателя камеры.

– А, это ты. И вы, – добавил Семен Семенович, увидев рядом с папой Ростислава Борисовича. – Я думал, это опять кот Базилио.

Пару минут назад Юра Кондаков подходил к Семену Семеновичу и настойчиво упрашивал отмотать назад видеозапись, чтобы проверить, не попал ли случайно в кадр злоумышленник, укравший Сашкин сапог.

– Что тут у тебя творится?!

– Не боись! Всё под контролем. Надо же дать детям расслабиться перед спектаклем. Хе-хе.

Папа забрался на сцену, сорвал с головы Митрофана пакет и замахал им, призывая к вниманию.

– Дети! Тише! Послушайте меня! Да тише же!

– Что он говорит?! – прокричала Маша, раскачиваясь в такт проигрыша песни «А ты красивая, как я».

– Ага! Классная группа! – так же громко ответила Кристина, у которой в наушниках теперь играла песня «Девчо-чо-чо-чо-ча-ча-чонки».

– А! – дошло до Маши. – Он, наверное, спрашивает, чей это пакет!

– О! А что это он говорит?! – заинтересовалась Кристина, заметив папу, который тряс пакетом.

Постепенно папины призывы к спокойствию все-таки возымели действие, и шум стал стихать.

– Ребята, познакомьтесь: это Ростислав Борисович. Он работает в программе «Мегашалуны» и специально пришел на вас посмотреть. Те, кто приготовил…

Пятый «Д» снова загалдел.

– Да потише же вы! Я не слышу, что говорю! – возмутился папа.

– Ничего! Если вы вдруг скажете что-нибудь важное, мы вам потом перескажем! – выкрикнул Костик и обернулся на Ростислава Борисовича, чтобы посмотреть, оценит ли тот его шутку.

Но Ростислав Борисович был выше этого. Он стоял с отрешенным видом человека, который оказался тут совершенно случайно и только по долгу службы. Будь его воля, читалось в позе Ростислава Борисовича, он был бы сейчас в другом месте, более подобающем статусу такой важной персоны.

– Итак, у кого есть что показать Ростиславу Борисовичу, соберитесь в одну кучку, – продолжал папа. – А остальные пусть соберутся в другую кучку и постараются соблюдать тишину. Вопросы есть?

– Да! Где мой сапог?! – естественно, это был Сашка.

– Не волнуйся. Найдем мы твой сапог. Он не мог далеко уйти один, – успокоил его папа.

– Вы помните, как он выглядел? – сказал Костик и сделал вид, будто достал из кармана воображаемую записную книжку и воображаемый карандаш и приготовился записывать показания.

– Как-как! Да точно так же, как вот эт… Ты издеваешься?

– Да, – признался Костик, пряча обратно в карман воображаемые письменные принадлежности следователя.

– Ростислав Борисович, поднимитесь к нам, пожалуйста.

– Спасибо, но, мне кажется, тут будет удобнее, – Ростислав Борисович бухнулся на кресло в первом ряду. – Можете уже присылать ваших детей. Я готов.

К папе подошел Денис.

– Можно я первый? Мне не надо готовиться. У меня сценарии…

– Удачи! – сказал папа.

Денис спустился в зрительный зал и трясущейся рукой протянул продюсеру несколько страничек.

– Это… Вот… Для вашей передачи… Может, пригодится… Я сам это придумал…

Ростислав Борисович нехотя снял очки и поднес листы поближе к лицу, освещение в зале было так себе.

Денис долго думал, какой из скетчей должен идти первым. Все-таки первое впечатление – самое важное. В конце концов он решил, что больше всего духу «Мегашалунов» соответствует сценка «Преступление и наказание». Как раз ее сейчас Ростислав Борисович и читал.

Сценарий Дениса Сухоблинского

ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ

Сцена 1

Главный герой (ему лет двенадцать и он в очках) идет из школы. Вдруг его останавливают три хулигана, которым лет по четырнадцать.

САМЫЙ БОЛЬШОЙ ХУЛИГАН: Стой! Ну-ка, выворачивай карманы!

ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ: У меня ничего нет!

САМЫЙ БОЛЬШОЙ ХУЛИГАН: А вот мы сейчас проверим!

Хулиганы нехорошо смеются.

ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ: Ой-ой-ой! Не бейте меня! Я вам все отдам!

И он достает из кармана пачку денег и отдает их хулиганам.

Сцена 2

У магазина стоят хулиганы. В руках у них много пачек сигарет.

САМЫЙ БОЛЬШОЙ ХУЛИГАН: Здоровско, что мы отняли у него столько денег! Пойдемте еще на них купим много вещей!

Тут вдруг к ним подъезжает полицейская машина. Из нее выскакивают полицейские и арестовывают хулиганов.

Сцена 3

Зал суда. На скамье подсудимых – хулиганы.

СУДЬЯ: Я приговариваю вас к 7 годам детской колонии строгого режима за распространение фальшивых денег.

Камера показывает грустные лица хулиганов.

САМЫЙ БОЛЬШОЙ ХУЛИГАН (рыдает): Мы не знали!

Сцена 4

Камера показывает смеющееся лицо главного героя.

ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ: Так им и надо! И так будет со всеми хулиганами в нашем районе. Ха-ха-ха-ха!

Камера показывает, что главный герой стоит у компьютера и распечатывает на цветном принтере новые купюры. Оказывается, деньги были ненастоящие!

(Тут, я думаю, можно договориться, чтобы какая-нибудь фирма дала свой принтер в качестве рекламы! Я уверен, они согласятся и дадут принтер бесплатно! Это будет так называемый продактплейсмент. – Примечание автора сценария Дениса Сухоблинского.)

Ростислав Борисович пролистнул оставшиеся страницы, задерживаясь на каждой не более секунды. Видимо, он читал одни лишь названия. Но ни «ЧП на ОБЖ», ни «Преступление и наказание-2», ни «Капкан для ябеды», ни «ЧП на пении», ни даже «По следам группы Дятлова» его не заинтересовали. Про группу Дятлова, правда, у Дениса был не скетч. Это было краткое описание сюжета будущего научно-фантастического блокбастера с трагическим финалом. Денис приложил его на всякий случай: мало ли, чем черт не шутит, а вдруг продюсеру так понравились бы сценки, что он бы спросил, а нет ли у Дениса какой-нибудь идеи для полнометражного фильма. Но продюсеру сценки явно не понравились.

– Я даже не знаю, с чего начать. Всё не так и не то. Ты только не обижайся, – поспешил добавить Ростислав Борисович. – Не обижайся. Но… Ты даже шрифт неправильный выбрал! Понимаешь? Сценаристы другим пользуются. Тебя как зовут?

– Ди-ди-ди-дима… Т-то есть Денис, – сказал Денис. Он сильно волновался.

– А, ну да, тут же у тебя написано: «Сценарий Дениса Сухоблинского». Знаешь, Денис, завязывай ты лучше с этим. Ну, с творчеством… Одним дано, другим – не дано. Без обид?

– Б-без обид.

– Молодец. Зови следующего.

Ростислав Борисович снова надел очки.

– А если я другой шрифт сделаю? – предпринял последнюю попытку Денис.

– Да я про шрифт так сказал, к примеру. У тебя тут аж четыре сцены. На такую маленькую историю! Если бы у тебя – еще раз без обид! – было чувство стиля, ты бы заметил, что в нашей передаче любой скетч снимается полностью от и до в одном месте. А у тебя четыре разные локации! Это ж в четыре раза больше денег на съемку надо было бы потратить. У нас тут не Голливуд. Ты скажешь, финансовая сторона не относится к творчеству. И что это сдерживает полет твоей мысли. А я тебе скажу: ты, братец мой, если уж назвался автором, все это тоже должен учитывать! Ладно, пацан, давай. На, не забудь свои бумаги.

Оглушенный Денис отошел. Перед Ростиславом Борисовичем предстал Митрофан.

– Здравствуйте. Я хочу показать пластический этюд «Капитан на корабле», – сказал он.

– Валяй, – разрешил Ростислав Борисович.

Митрофан отступил на шаг назад и вытянул руки по швам.

– Импровизация! – объявил он.

Он расставил ноги и, прищурив глаз, стал осматривать горизонт через подзорную трубу. Митрофан успел исследовать только зюйд-вест. Когда же он собрался переводить окуляр трубы на норд-вест, Ростислав Борисович его остановил.

– Достаточно. Зови следующего.

Следующим был Костик.

– Пластический этюд «Поездка в лифте»! – сказал он, ухмыляясь. После чего замер, уставившись перед собой.

– А ты местный шутник, да? – спросил Ростислав Борисович, когда понял, что Костик еще долго будет изображать пассажира лифта.

– Йес, оф коз! – радостно согласился Костик.

– Ну-ну. Зови следующего.

– Ишь, как всех футболит, – заметил папа, который вместе с Семеном Семеновичем наблюдал со сцены за продюсером.

– Ага, – согласился Семен Семенович, – нехорошо…

Денис так ничего и не смог сказать внятного на расспросы одноклассников о том, как прошла его встреча с продюсером, поэтому все набросились на Митрофана.

– Ну чего?

– Да ничего! Я зачем-то сказал, что это импровизация. Ему это, наверно, не понравилось. Я же готовился, а не импровизировал! Но оно само как-то сказалось! И я даже не успел показать, как на корабле началась качка.

– Да чего он там вообще может видеть в своих очках! – попыталась успокоить Митрофана Кристина.

– А чего он, правда, сидит в темных очках? – удивилась Маша.

– Потому что он крутой, – объяснил Юра.

– У моего отца друг тоже на телевидении работает, но почему-то темные очки в помещении не носит, – сказала Соня.

– У нас один дядька во дворе тоже все время ходит в очках. Есть солнце, нет солнца – все время в очках, – поддержал разговор Миша. – И собаку еще все время таскает за собой. Спаниель у него.

– Дурак, он же слепой! – сказал Сережа.

– Сам ты дурак! Спаниель не слепой!

К собравшимся присоединился Костик.

– Ну что?

– Он мне пообещал, что перезвонит. Я произвел на него неизгладимое впечатление, – сообщил Костик.

– Врешь!

– Только наполовину. Я просто произвел на него неизгладимое впечатление.

– Да ну тебя!

– Ну я пошел! – и Миша побежал сменять Сашку, понуро хромавшего в одном сапоге от Ростислава Борисовича.

– А сколько я буду зарабатывать у вас за день съемок? – первым делом спросил Миша у Ростислава Борисовича.

– Сто долларов.

– Клааааассс, – выдохнул Миша.

– Ну? – поторопил Ростислав Борисович через некоторое время, поскольку Миша погрузился в сладкий подсчет, чего он сможет накупить себе на зарплату за сто съемочных дней.

Миша подготовил басню «Мартышка и очки», но сейчас, подумав, что продюсер может принять упоминание очков на свой счет, решил рассказать вместо нее «Слон и Моська». На второй строчке Миша вспомнил, что дальше четвертой строчки эту басню он так и не выучил. К счастью, Ростислав Борисович прервал его еще на третьей и велел позвать следующего.

– За день съемки там дают по сто долларов! – восхищенно поделился Миша, вернувшись к друзьям.

Все почтительно помолчали.

– Есть чего попить? А то что-то в горле пересохло, – раздался голос Ростислава Борисовича.

– Есть отличный белый квас! Эксклюзив! – отозвался Семен Семенович.

Это напомнило Мише, что ему нужно избавиться от отравленного кваса, который теперь был уже ни к чему.

Миша сбежал со сцены и бочком скрылся за шторой, где на подоконнике все еще стояла бутыль.

Когда он снова вынырнул в зал, то уткнулся прямо в грудь Ростислава Борисовича, вставшего, чтобы размяться.

– О! Спасибо! – продюсер выхватил из рук Миши бутылку и вернулся на место, где его уже ждала Кристина.

– Можно начинать? – спросила она.

Ростислав Борисович кивнул.

Миша подошел к продюсеру и встал перед Кристиной.

– Отойди! Я буду петь! – Кристина попыталась отпихнуть Мишу.

Миша не сдвинулся с места.

– Чего тебе? – уставился на Мишу Ростислав Борисович.

– Я вам басню рассказывал…

– Я помню.

Кристина снова попыталась отодвинуть Мишу. Он вывернулся и остался стоять. Миша и сам не понимал, что собирается предпринять.

– А помните, у вас в передаче тоже мальчик один читал басню? – набрел Миша на, как ему в ту секунду показалось, подходящую тему.

– Что-то припоминаю.

– Он был еще в таком прикольном костюме! И басню классно читал!

– Да. И ты тоже… в прикольном костюме.

Миша потеребил свой бант. Что делать дальше – он не знал. Кристина обошла Мишу и встала напротив Ростислава Борисовича.

– Песня! – решительно сказала она.

Миша зачарованно следил, как продюсер отвинтил пробку и поднес горлышко к губам.

– Вот, пожалте! – Семен Семенович спускался со сцены, прижимая к груди еще одну бутыль. – Белый квас! Уникальная вещь! Э… – он остановился, заметив такую же бутыль. – Вы уже? Откуда?

– Да, да, спасибо. А ты пой, пой.

Кристина закрыла глаза и заголосила:

– Девчо-чо-чо-чо-чоночка, девчо-чо-чо-чо-чонка…

У Ростислава Борисовича зазвонил телефон.

Поставив бутылку на пол, продюсер поднял указательный палец, призывая Кристину к тишине. Однако глаза Кристины были закрыты, и песня продолжала литься.

– У аппарата! – ответил в трубку Ростислав Борисовича, заткнув пальцем неиспользуемое ухо. – Что?! Подожди!

Он встал с кресла и отошел от Кристины.

Воспользовавшись ситуацией, Миша схватил бутылку с квасом и отскочил назад, налетев на Кристину. Кристина открыла глаза, не переставая петь, отыскала отошедшего Ростислава Борисовича и направилась к нему. Заметив в руках Миши бутыль, Кристина попыталась мимоходом вырвать ее, все еще продолжая петь.

– Кто там у вас сапог потерял?! – раздался внезапно радостный голос Костика, и вслед за этим из-за декораций вылетел болотный сапог.

Пронесясь над головами стоящих на сцене ребят, сапог выпорхнул в зал и впечатался в затылок Ростислава Борисовича. Продюсер пошатнулся и рухнул на пол без чувств, как человек, получивший по затылку увесистым болотным сапогом.

Кристина бросила бороться с Мишей и кинулась к Ростиславу Борисовичу. Она осознала, что все еще поет, только когда опустилась перед ним на колени.

Из взрослых первым к продюсеру подбежал Семен Семенович.

– Вы как? – спросил он.

– В глазах темно, – ответил Ростислав Борисович, медленно моргая.

Митрофан участливо протянул Ростиславу Борисовичу слетевшие с его лица темные очки.

– Ты же слышал, ему и так темно, – отстранил его руку Семен Семенович. – Не усугубляй.

Семен Семенович обернулся, что-то ища.

– Ага! Молодец! – и он вырвал из рук Миши бутыль с квасом.

Миша вскрикнул, но было уже поздно.

– Пейте, пейте! Вам станет лучше, – приговаривал Семен Семенович, вливая в вырывающегося продюсера квас.

Ростислава Борисовича усадили в кресло. Бормоча что-то о «живительной силе» кваса, Семен Семенович вложил ему в руки бутыль.

– Что ж, не будем вам мешать, – сказал Семен Семенович, пятясь от продюсера и увлекая за собой ребят.

Ростислав Борисович безучастно смотрел на кончик своего носа.

– Ну? И чьих это рук дело? – пытаясь казаться строгим, спросил папа, когда все собрались на сцене. – Кто крикнул что-то про сапог?

– Мне показалось, что это был голос Костика, – сказала Маша.

– И мне!

– И мне!

– И мне! – подтвердил Костик.

На этом следствие зашло бы в тупик, но тут Костик неожиданно просиял.

– Я понял! – воскликнул он. – Учитывая, что в нашем классе не так много талантливых актеров, способных в точности подделать мой голос, получается, что сапог кинул… я! В общем, так оно и было. Я свидетель.

– Дома мы с тобой это обсудим… – зловеще пообещал Семен Семенович сыну.

– Ну зачем же, – запротестовал папа.

– Костя! – папа оглянулся на застывшего в прострации Ростислава Борисовича и понизил голос. – Думаю, я, гм, так сказать, выражу мнение всех присутствующих… Короче, спасибо!

И он пожал Костику руку.

– Одно другому не мешает, – проворчал Семен Семенович, хотя и был горд за сына.

– А сапог тоже ты спер? – уточнил Сашка.

Костик виновато пожал плечами:

– Увидеть одиноко стоящий сапог одноклассника и не стащить его… Зачем тогда вообще приходить в школу?!

Мальчишки класса и оба папы кивнули: с этим было невозможно спорить.

– Можно, я ему допою? – спросила Кристина. – Мне еще два куплета осталось.

– Не самая лучшая идея, – сказал папа. – Ему сейчас нужен покой.

– А я тихо буду петь, – пообещала Кристина.

Папа покачал головой.

– А я ему вообще не успела ничего показать! – вздохнула Маша.

– Не переживайте, девочки. Ему и раньше-то не было особого смысла петь. Ладно, не будем ему мешать. Пусть посидит, придет в себя. А вы давайте пока роли повторяйте. Через двадцать минут спектакль. Вольно! Можете разойтись!

Костик подошел к Соне:

– Насчет нашего Буратины и Мальвины.

– Ну?

– Есть одна идейка. Ты должна привести Инну через пять минут к раздевалке старшеклассников.

– Как? И зачем?

– Узнаешь. А как – ну не знаю. Придумай что-нибудь, – и не дав Соне времени на размышления, Костик отошел.

Денис сидел за левой кулисой, тупо уставившись в первую страницу своих скетчей.

– Денис! – сказал Костик. – Ты ведь не сильно занят?

– А что? – насторожился Денис.

– Помоги мне одну штуковину из раздевалки принести.

– Какую штуковину?

– Я там, кажется, видел полено. Ну или что-то похожее на полено.

– Пусть Митрофан с тобой сходит, он же у нас Карло.

– Он слова учит, говорит, не могу ничего запомнить. Не у всех же, говорит, такая память, как у Дениса.

– А ты что, один не дотащишь? Зачем нам такое тяжелое полено? – не поддался на лесть Денис.

– А полено это у старшеклассников в раздевалке. А она закрытая. Я через прутья полезу. А ты на шухере постоишь, чтоб я на охранника не нарвался.

– Ну хорошо.

– Гля, что у меня есть, – сказал Костик, когда они уже спускались по лестнице. Он достал из кармана наручники из набора полицейского.

– Подумаешь.

– Хочешь примерить?

– Конечно.

Костик защелкнул браслеты на запястьях Дениса.

– Ну как?

– Удобно.

– Ага!

Когда они подошли к раздевалке, наручники все еще были на Денисе.

– Давай, снимай, – сказал он.

– Подожди.

Костик пошел вдоль решетки раздевалки старшеклассников, высматривая несуществующее полено.

– Ну чего?

– Сейчас, сейчас. Где же я его видел?..

– Ты залезь туда и посмотри.

Костик еще немного потянул время, но Соня с Инной не спешили показываться на горизонте.

– Ну лезь уже, – сказал нетерпеливый Денис.

– Да лезу я, лезу. Иди сюда. Стой здесь и смотри, не появится ли охранник. Если появится, свисти.

– Я не умею. Я лучше скажу ему: «Здрасьте». Ты и услышишь.

– Логично!

– Ну давай, лезь.

– Все, удачи мне. Полез.

– Ты все еще не лезешь, – сказал через некоторое время Денис.

– Я заметил. Сейчас.

Костик поплевал на руки, вытер их о штаны и взялся за решетку.

– Ну, я полез.

– Чё-то не вижу.

Костик задрал ногу на перекрестье прутьев, подтянулся и повис в метре над полом.

Из-за угла вышла Инна.

Костик спрыгнул.

– Ну ты чего? – не понял Денис.

– Вон Инна.

Инна подошла поближе.

– О, а вы тут что делаете?

– Да так, – сказал Костик.

Денис молча смотрел на Инну.

– Я вспомнил! – сказал Костик Денису. – Я не тут полено видел!

– Блин! – возмутился Денис.

– А вы бабушку мою не видели? Мне Соня сказала, меня тут бабушка ждет. Денис, а почему ты в наручниках?

– Кстати! Давай сниму. Инн, помоги мне. Подержи вот тут.

Костик достал ключ, освободил правую руку Дениса, после чего быстро закинул цепочку наручника через решетку и защелкнул браслет на левой руке Инны.

Инна такого явно не ожидала, а Денис был так зачарован близостью Инны, что не сопротивлялся.

– Ты дурак вообще? – Инна попытался вырвать руку.

– Да! Вообще! – поддержал Денис.

Костик отскочил от скованной парочки и полюбовался на свою работу.

– Дурак! Сейчас моя бабушка сюда придет! Открой!

– Извините! Надо бежать! У меня спектакль! – сказал Костик и скрылся за углом.

– Теперь они точно подружатся. После такого они не могут не подружиться! Да наша бы директриса подружилась с директрисой из 157-й, если бы я их смог сковать! – закончил рассказ о своем подвиге Костик.

– А зачем ты принес в школу наручники? – спросила Соня.

– Они давно у меня в рюкзаке валялись. Знаешь, как разные важные шишки пристегивают себе к руке чемоданы с ценными документами?

– Видела в кино.

– Ну вот, а я хотел пристегнуть свой рюкзак и ходить так по школе.

– Зачем?

– Ну смешно же!

– А ты подумал, как они выберутся?

– Ой, да от этих наручников даже Денис сможет избавиться. На них плюнешь, они развалятся!

Дверь в актовый зал открылась и вошла учительница. Позади нее галдели первоклассники.

– Вы уже начинаете? – спросила учительница.