Текст книги "Аэрогарды"

Автор книги: Ярослав Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

– Средневековье какое-то, – произнес он, осторожно рассматривая вещицу. – Рыцари плаща и кинжала…

Пискнул сигнал двери. д'Марья посмотрел на видеодатчик – Зоммер.

– А-а, я вижу, вы уже справились, – удовлетворенно произнес обер-лейтенант, засовывая в кобуру «кригсштахель».

Крепыш и Мальцев спрятали пистолеты.

– Я надеюсь, вы тоже, – сказал д'Марья, поймав на лету какую-то металлическую штуку, которую бросил ему Ямада. Это оказался необычного вида пистолет, очень плоский, буквально миллиметров пять толщиной. – Не зря же я Гордого во вспомогательный отправил.

– Положим, я первый понял, что капсула – нестандарт штернваффе, – возразил Зоммер. – Я такие знаю, ими специально комплектуются корабли, предназначенные для разведпоиска… Помочь? – спросил он у Ямады.

– Уже все, – спокойно ответил тот, довольно-таки жестоко скручивая лжемайора найденной у него же гарротой.

– Неплохо экипировался, – заметил Зоммер. – А вот такие пистолетики мы, как это у вас говорят, тоже видывали. Бесшумный, двадцать пять зарядов, эффективная дальность всего пятнадцать метров, но на таком расстоянии бьет наповал.

– Очень интересно, – сказал д'Марья и положил пистолет вместе со стилетом на консоль.

Тем временем Ямада закончил свинчивать псевдомайора и небрежно бросил его в свое кресло.

– И что мы с ним будем делать? – задумчиво произнес он, взявшись рукой за лицо пленника и поворачивая его вправо-влево.

Лже-Бастурмин зло посверкивал глазами, но пытался своим видом выразить высокомерие. Это у него получалось не очень хорошо.

Д'Марья секунду подумал.

– Давайте его в допросную, – сказал он. – А я пока свяжусь с «Пегасом»… и потом присоединюсь к вам.

Глава 14

Д'Марья щелкнул зажигалкой и прикурил, выпустив клуб ароматного дыма: курил он редко, но сейчас надо было хорошенько подумать.

– Ну что? – спросил капитан-полковник у Ямады, который протирал руки ваткой, смоченной спиртом. – Жить будет?

– Будет, – сказал Ямада и бросил ватку в мусорку. – До психоблока все-таки не добрались. Совсем чуть-чуть.

– Однако крепкий парень, – с одобрением сказал Зоммер.

Ямада промолчал, а д'Марья переглянулся с Гордым и подумал, что обер-лейтенант не совсем понимает, что говорит: Ясухиро Иваоевич допрашивал лже-Бастурмина крайне деликатно, почти ласково, вполне справедливо полагая, что у такого, судя по всему, матерого шпиона-диверсанта есть мощный психоблок, и при малейшей ошибке, допущенной допрашивающим, при чересчур сильном нажиме сработает защитный психокод-самоликвидатор – и тогда все, сливай воду и выкидывай холодный труп в холодное же пространство. Вон он как чуть не помер, этот шварцриттер, когда попытались узнать его имя: хорошо еще, что д'Марья почти правильно угадал звание – мастер копья, это здорово помогло, да и психоблок, между прочим, капитан-полковник сам вовремя заметил, научили его там… в подземелье, наверное. Или сам научился? Или раньше умел?..

– Я вот думаю, что делать с остальными, то есть с его, так сказать, сподвижниками, – задумчиво произнес д'Марья, хотя если честно, то о них он не особенно заботился. – Сколько их там осталось?

– Шестнадцать, – отозвался Зоммер. – Из них двенадцать ранены. Крепкие, говорю же, ребята.

Временами акцент у обер-лейтенанта пропадал совершенно – особенно когда он говорил на примерно такие темы.

– Ага, – сказал д'Марья, глядя на синеватое колечко, плывущее к потолку. Он вдруг подумал, что еще совсем недавно на космических кораблях курили только в особых помещениях… а еще раньше не курили вообще. И пользовались туалетом, работающим по принципу пылесоса. – О чем это… а. Так что мы с ними будем делать?

– А ничего, – спокойно сказал Ямада. – Пусть поживут пока. Может быть, пригодятся.

Зоммер усмехнулся, восприняв эти слова как шутку, но д'Марья знал, что Ямада шутит только в самых крайних случаях, и то весьма своеобразно.

– Ладно, – сказал он. – С этим разобрались. Ясухиро Иваоевич, потом ты инструменты помоешь, – добавил д'Марья, глядя, как Ямада складывает крючки, шприцы и лезвия в кювету.

– Две секунды, – невозмутимо произнес Ямада, отодвигая дверку стерилизатора.

Внезапно д'Марья чуть не выронил сигарету…ну конечно, вот на что похож был тот белый ящик – на стерилизатор, на самый обычный лабораторный стерилизатор. И все другие ящики – тоже… лже-Бастурмин, то есть старший мастер щита, обер-шильдмейстер, говорил что-то такое о ненужных в этом Мире, о том, что ими в лучшем случае надо кормиться, а он-то, дурень, сразу и не понял… впрочем, и сейчас далеко не все ясно.

– Ладно, – сказал д'Марья, затушив сигарету в пустой пачке. Он чувствовал какое-то назойливое, сверлящее зудение в мозгу: ответ, единственный возможный ответ на многие вопросы был близок, он находился где-то совсем рядом, надо было лишь посмотреть на все со стороны, повернуть… или повернуться?., изменить сознание, убрать все лишнее и продвинуться вперед. – Ладно, – повторил он. – Сдается мне, что нужно идти обратно на Фрейю и снова лезть в тот бункер.

– Вообще-то у меня сложилось похожее впечатление, – повернулся к нему Ямада.

– …Хотя кое-что надо бы уточнить, – задумчиво сказал д'Марья и тронул сенсор декодера.

– …а мы всегда шли по короткому пути, и в этом была наша ошибка, наша постоянная ошибка…

Голос у шварцриттера был слабый, задумчивый: это еще до применения физического воздействия второго порядка, только сыворотка правды… может быть, чуть больше.

Гордый – вкрадчиво, почти нежно:

– Но зачем надо было посылать корабль на планету во время изменения?

– Изменение?.. Что такое – изменение? Изменяется все в этом Мире, изменяемся и мы – постепенно, незаметно, не понимая, где заканчивается Воля и начинается поиск Разума…

Д'Марья тогда, кажется, подумал, что этот взъерошенный обер-шильдмейстер – философ и большой умелец морочить честным людям голову… ну да, точно, в этом месте он сделал Ямаде знак, и тот чуть поднажал – самую малость.

Легкое позвякивание и деликатное «кап-кап-кап».

– Зачем садиться на планету?..

– …а-а, я понимаю, но это не изменения, это просто переход, и мы могли попасть туда, где нас ждут, где нас всегда ждут, и вас всех там встретят с радостью… у вас еще есть шанс спастись от ужаса одиночества и бесперспективности бытия…

– Корабль должен был погибнуть?

Пауза – шварцриттер долго качал головой, роняя капли пота и водя по лицам аэрогардов глазами со зрачками во всю радужку.

– …не-ет, не надо говорить так, нельзя говорить так, здесь никто просто так не погибает, в этом Мире обитают только те, кто просто так уйти не может… но у вас нет шансов вернуться обратно… если только вы не пойдете к врагам и предателям.

– Кто такие эти враги?

– …о-о, они здесь давно, они появились еще до того, как возникла Империя, а сейчас они сошлись с предателями… и у них тоже есть Идол… и у них есть ключи и даже свои Двери… но надо торопиться, только тот, кто может пройти в Дверь, протиснуться и продвинуться, спасется от тех, кто хочет спасти…

Д'Марья выключил рекордер.

– Н-ну, – сказал он, – двери, похоже, открывать мы умеем.

– Я тоже пойду, – быстро сказал Ямада, как-то необычно для себя быстро.

Д'Марья подумал.

– Похоже, в нарушение всех и всяческих инструкций придется на это пойти, – сказал он. – Но я чувствую… так надо.

– Челнок? – деловито спросил Ямада.

– Да… Игорь, – обратился д'Марья к Гордому, – ты поведешь «Ред Алерт»…

– Как это – я поведу? – с недоумением спросил Гордый.

– А вот так. Ты старший по званию на борту после меня и Ясухиро Иваоевича. Челнок сядет на планету, ты выждешь… скажем, час, а потом пойдешь на Сталинград. В нашем положении, похоже, это единственный выход.

– Но экипаж «Костромы»?..

– А что мы можем сделать? С двумя кораблями одолеть дивизию гевиттергренадирен? А если туда еще подошли силы штернваффе? Давайте на Сталинград, согласовывать действия с тамошним командованием… а дальше видно будет.

– Мне кажется… извините, конечно, господин капитан-полковник; но, по-моему, вы что-то задумали, – после паузы сказал Гордый.

– Есть немного, – помолчав, произнес д'Марья. – Бродят кое-какие мысли. Тем более после разговора с «Пегасом». Но об этом потом…

– Я надеюсь, геноссе капитан-полковник, что тоже буду выбран принимать участие в разведывательном поиске, – сдержанно сказал Зоммер, причем акцент его почему-то усилился.

Д'Марья посмотрел на обер-лейтенанта.

– А что ж, – раздумчиво произнес капитан-полковник. – Будете… принимать участие. Да,– спохватился он, – мы ведь до сих пор не допросили этого… глиста-легионера!

– Мне кажется, на это не остается времени, – заметил Ямада. – Пока проблема Звездного легиона не является насущной.

– Ну что ж… пожалуй. Отложим на потом, – подумав, согласился д'Марья. – Однако, признаться честно, этот коммодор Дик меня чертовски занимает.

– Меня тоже, – заметил Зоммер несколько агрессивно.

Д'Марья усмехнулся.

– Ладно… По прибытии всех пленных оставить на корабле. Там решим, что с ними будем делать…

Он поймал себя на том, что уже просчитывает свои действия на Сталинграде: как решать вопрос с пленными, с Цет-5… со Стальгардом, кстати, тоже. Как будто собрался выйти за сигаретами: пара минут на свежем воздухе – и опять в привычный офис.

Д'Марья внимательно прислушался к себе. Странно, никакой тревоги, никакого ощущения опасности… спокойствие и удовлетворение, больше ничего.

Это не к добру, подумал он. Да и Алексей предупреждал. Значит, опасность есть, и надо быть внимательнее…

– Кто еще пойдет с нами? – негромко спросил Ямада. Д'Марья подумал.

– Пожалуй, больше никого, – сказал он. Ямада кивнул.

– Надо связаться с Кровопусковым, – сказал д'Марья. – И подготовить челнок.

– До старта шестьдесят секунд.

…ничего не забыли? Вроде бы ничего, Зоммер даже прихватил зачем-то блицгевер… Кровопусков, правда, обиделся, что его не взяли… но зато посмотрит на Сталинград, ему будет интересно, а то что он киснет на своей планетке… сколько там у них народу?., мало, одним словом…

– …тридцать девять…

…отойдут сейчас от Фрейи мегаметров на двести – и в унтерраум… да что это я все по-немецки? Совсем ошалел, брат младший рыцарь… пахнет, пахнет здесь господами-братьями шварцриттерами… и стальгардовцами тоже, между прочим, разит…

– …девятнадцать…

…а если еще об ароматах, то беспокоит меня проблема своего среди чужих и зеркальная вероятность тоже тревожит…

– Десять.

…но и это не главное: как ни странно, заботит незаконченный бой на Цет-5. Почему?..

– …два, один. Старт.

Челнок плавно отошел от борта «Ред Алерта».

Д'Марья посмотрел на большой экран внешнего обзора… тьфу ты, космический волк: это же не экран, а обычный иллюминатор, челнок, он же крайсбаншиффхен и дропшип – кораблик маленький, предназначен для облета планеты и посадки… а экраны тоже есть, но в них мы смотреть пока не будем.

Внутренность челнока стала наливаться мрачным розовым, каким-то гнойным светом: лица аэрогардов стали похожи на куски заветрившегося сырого мяса – челнок, двигаясь в высоких слоях атмосферы, поворачивал на освещенную солнцем сторону планеты.

Д'Марья внимательно изучал картинку на основном экране, то увеличивая, то уменьшая изображение; поверхность Фрейи, казалось, ничуть не изменилась: не осталось ни следа от воронок, смерчей, прожилок и прочих каталептических помутнений.

Челнок опускался все ниже.

Нет, похоже, все в порядке. Однако как много здесь снега… но ветра почти нет. Или он так активен только в высоких широтах… активен? Как ветер может быть активен? Это ведь не живое существо… но кто сказал, что это так?..

Д'Марья качнул головой, отгоняя секундное наваждение. Челнок тоже качнулся, будто войдя в унисон с его мыслями.

– Отклонение по тангажу…

– Включаю автопилот.

– Командир, есть пеленг.

– Понял… как пеленг?! Чей?

– Наш.

Д'Марья уставился на Ямаду.

– Мы же оставили передатчик возле бункера, – спокойно пояснил тот. – Вот он и работает.

– А… – Д'Марья закрыл рот. – Что же получается… генерал нас обманул?

– Вот уж не знаю, – слегка усмехнулся Ямада.

– Ладно, – после паузы произнес д'Марья. – Посмотрим.

Все же над слоем облаков было очень красиво: солнце, бежавшее навстречу челноку невысоко над горизонтом… беспросветная темень вверху, нежная глуховатая пуховая перина под ногами, и полет – между ними, навстречу розовоперстой Эос, приветливой и здесь, и на Земле, и на любой другой планете, где только может появиться человек – со всеми своими скорбями, радостями, заботами, слабостями, со всем своим хламом душевным, телесным и любым другим: везде и всюду он найдет свою зарю… и вообще, подумал д'Марья, надо было назвать «Сверчка» «Авророй». Назло врагам и подругам. Чтобы нас, холостяков, боялись.

Челнок нырнул под облака.

– Идем по пеленгу? – полуутвердительно произнес Ямада, который сейчас был за штурмана.

– Да. Расстояние?

– Четыреста тридцать километров. Сигнал четкий.

– Точки исполнения совпадают?

– До тысячной.

– Хорошо, – кивнул д'Марья, хотя и так не сомневался, что сигнал идет именно оттуда, откуда несколько часов назад стартовал фрегат.

Челнок несся над заснеженной равниной, постепенно снижаясь.

Резко потемнело: солнце перестало быть естественным приложением-продолжением Авроры, оно покраснело, словно в смущении, потерялось и вид обрело багрово-злой. Ветер же, напротив, вел себя разухабисто, бросал в иллюминаторы челнока снежные ааряды, ледяная крупа поражала обшивку его корпуса не хуже охотничьей дроби: но железная птица не обращала внимания на такую ерунду и неуклонно направлялась к своей цели…

Д'Марья невольно про себя усмехнулся. Железная, ее за ногу, птица… совсем очумел по молодости лет. На заре. От зари. От темна да темна. А вон и стойбище…

Челнок сбросил скорость, завис ненадолго над видневшимся из-под сугробов бункером и мягко опустился в снег, разметав кристаллики замерзшей воды во все стороны этого света.

– Вэлкам ту зе Фрейя, – проворчал Зоммер, отстегиваясь.

– Вэлкам, вэлкам, – отозвался д'Марья.

Все трое загерметизировали бронекомбинезоны, проверили оружие и вышли из челнока.

– Это вы умело, геноссе капитан-полковник, – услышал д'Марья голос Зоммера. – До бункера не больше пятидесяти шагов…

Д'Марья огляделся.

Нет, ветер уже явно был не тот, что давеча: легкая, почти незаметная поземка, мутноватое солнце неподвижно смотрит откуда-то из-за плеча… все тихо и спокойно. Словно действительно произошли какие-то изменения… но бункер выглядит так же, как и раньше, – то есть каким его д'Марья видел на экранах. А где дверь, в которую собирался вломиться бравый обер-лейтенант?..

А, вот она… ну что же, выглядит точно так же, как и раньше. Стучись себе. Или сразу выламывай – что больше понравится.

Зоммер, похоже, прочитал мысли капитан-полковника.

– Разрешите? – услышал д'Марья его голос в наушниках.

– Нет, – сказал он, потому что точно знал: сейчас за этой дверью нет ничего… такого, что стоило бы искать и находить. – Нет, обер-лейтенант, мы идем в бункер.

Внезапно тонкая серая муть низкой облачности стала расходиться, в просветах появилось солнце: оно было почти таким же, как наверху, над облаками – спокойным и свободным.

Фрейя, подумал д'Марья. Богиня – чего? Плодородия, кажется… а может, и нет. У Зоммера надо будет спросить. Потом.

Они подошли к двери бункера.

Надо же – закрыта. Опять-таки – как раньше. Шершавый темный металл. Серый бетон. Там, за дверью, – капли воды… или растаявшего снега? А, вот еще что…

– Ясухиро, – негромко сказал д'Марья. – Где вы оставили передатчик?

К его удивлению, майор несколько замешкался: постоял секунду, оглядываясь по сторонам, потом сделал несколько шагов в сторону, вернулся.

– Странно, – помолчав, сказал Ямада. – Передатчика нет. А сигнал как был, так и сейчас есть.

– А мы разве его не за дверью оставили? – вмешался Зоммер.

– Нет, – после паузы ответил Ямада. – Я хорошо помню – перед дверью.

Зоммер повернул голову – д'Марья увидел его глаза за бронепластиком забрала.

– Мы оставили передатчик с той стороны, – очень спокойно сказал обер-лейтенант. – Я ломню это совершенно точно, потому что помогал вам его вынимать.

Д'Марья поднял руку.

– Уже не важно, – сказал он. – Надо идти. Открывайте, обер-лейтенант.

Зоммер подошел к двери и осторожно открыл ее.

Коридор. Но уже другой – вода на стенах осталась, ее стало даже больше, ручейки текли по стенам, собираясь в большие стоячие лужи, покрытые зеленоватой пленкой… и было светло, внутренность бункера освещалась желтоватыми лампочками, которые торчали из стен, как прыщи на неухоженной грязной коже.

– Это разве наш передатчик? – спросил д'Марья.

– Нет, – ответил Ямада, наклонившись к прибору и тронув его рукой. – Похож, но не наш. Такое впечатление, что стоит он здесь очень давно. Весь проржавел… Но сигнал идет именно с него.

– Понятно, – проворчал д'Марья. – Идем дальше. Они осторожно спустились по лестнице… нет, бункер здорово изменил свои внутренности: давеча ход поворачивал налево, теперь – направо; аэрогарды – и примкнувший к ним обер-лейтенант, хмыкнул про себя д'Марья, – двигались не спеша, держа оружие наготове, и сразу за близким поворотом вышли в какую-то ярко освещенную огромную трубу. Надо было идти дальше, все это хорошо понимали, не понадобилось никаких слов, чтобы согласовать действия – шаг, еще шаг, только вперед, потому что здесь есть только выход… еще дальше, но становится жарко, а бронесферу снимать нельзя, как нельзя и опустить оружие, хотя и понимаешь, что оно здесь бесполезно: в кого, на самом деле, можно стрелять в этой трубе, где только белые гладкие стены, от которых горошинами отражается дробное эхо, да пустота, от которой не отражается ничего…

В какую-то секунду д'Марья почувствовал, что теряет ориентацию; не стало ни верха, ни низа, он словно повис в этой молчаливой вязкой пустоте, растопырив локти и не давая никому прохода: застрял, застрял самым постыдным образом, повис в пространстве, не в силах пошевелиться, и единственное, что он сумел сделать, – не уронил автомат.

Однако это длилось короткое мгновение, пол почти сразу же ударил по ногам, в уши влез деликатный вздох далекого, но тем не менее страшного взрыва, испепелившего миллионы надежд и миллиарды желаний, огненный взгляд вселенной, в чьем мертвенном зрачке отразились все времена года, опалил спину… замерзшая тень ветра, оставшегося наверху, мелькнула и тут же пропала: быстро же они прошли первый коридор, и даже без приключений.

Коротко чмокнула перепонка, и трое с автоматами шагнули на залитую мрачноватым красным светом сухую кочковатую землю.

Рефлекс: в стороны, залечь, оружие, прицел… все чисто.

Секундная пауза.

– Похоже, чисто. – Голос Зоммера.

– У меня тоже. – Это Ямада.

– Подтверждаю, – буркнул д'Марья и встал на колено, не опуская автомата.

Он огляделся.

Сухая, словно хорошо пропеченная земля – не прожаренная, а будто побывавшая в духовке… откуда такие кулинарные ассоциации?., но почему-то не очень жарко: броне-комбинезоны, конечно, держат температуру, но здесь явно прохладно. Прохладный мир. Крутой мир… над головой стремительно неслись серо-коричневые облака и черно-коричневые тучи, в их могучих утробах что-то с глухим грохотом проворачивалось, и сквозь слепую темноту обещающе просверкивали лиловые зарницы: но все это было высоко, а тут, внизу, молча громоздились мертвые черные скалы, которые впереди складывались будто бы в невысокую уступчатую пирамиду; красноватая земля под коленом проминалась, поскрипывая и трескаясь, а ровным во всем этом мире был только тридцатиметровый пятачок, похожий на проход между театральными декорациями, и сейчас на нем глупо тыкали в разные стороны стволами автоматов аэрогарды.

Д'Марья выпрямился и опустил оружие.

– И куда мы попали? – очень жизнерадостно спросил Зоммер.

– Действительно, – негромко сказал Ямада. – Это что – другая планета?

Д'Марья еще раз посмотрел в высокое свирепое небо – оно действительно было высоким, он это знал, хотя звезд здесь наверняка никто еще не видел… и вряд ли когда-либо сможет увидеть.

– Планета, – повторил д'Марья задумчиво. – Наверное, планета.

– А что это там, впереди? – вдруг сказал Ямада. – Похоже, здесь есть не только камни…

Д'Марья посмотрел туда, куда майор указывал стволом своего автомата.

Ну да, та красно-черная пирамида. Капитан-полковник всмотрелся повнимательнее.

– Глазам не верю, – пробормотал он. – Ну и дела.

– Похоже, правда? – спокойно произнес Ямада. – Только вот ничего не написано.

– Не понимаю, – подал голос Зоммер. – На что похоже?

– На пирамиду, – рассеянно сказал д'Марья. Он сделал шаг вперед. – На усыпальницу. На реликварий…

– На что?..

– А ну-ка пойдем туда, – решительно сказал д'Марья и зашагал вперед.

Чем ближе он подходил к пирамиде, тем больше сомневался. Издалека – ну точно мавзолей, который стоял в свое время на Красной площади в Москве, пока она, эта площадь, еще существовала. А вот вблизи… и цвет вроде бы другой, и размеры – тут явно больше, – и вообще камень какой-то оплавленный, угрюмый, почерневший, все перекошено и слиплось, вызывая ассоциации не кулинарные и не архитектурные – скорее просто физиологические.

Д'Марья резко остановился. В спину ему ткнулся своим блицгевером Зоммер – Ямада шел рядом.

Откуда-то из-за камней навстречу аэрогардам вышел человек.

Обер-лейтенант резко вскинул оружие: д'Марья ладонью опустил ствол.

Неизвестный замер на месте. Потом сделал маленький, осторожный шажок назад. Снова замер. Опять шагнул. Аэрогарды не двигались. Неизвестный – в коричневом балахоне с капюшоном, из-под которого совершенно не было видно его лица, – сделал странное движение, не то пригнулся, не то отвесил поспешный поклон, да так и застыл, не разогнувшись: видимо, поняв, что пришельцы не собираются причинять какой-либо вред, он вытянул вперед правую руку и поманил аэрогардов пальцем.

– Пошли, – негромко произнес д'Марья: он чувствовал, что сейчас будет интересно. Опасность здесь присутствовала, но исходила она пока что не от предполагаемого обитателя пирамиды.

Не снимая, правда, пальцев со спусковых крючков, аэрогарды двинулись за неизвестным.

При ближайшем рассмотрении пирамида оказалась очень похожей на печку-голландку, к которой по странной прихоти севшего в лужу печника присобачили какие-то наросты, похожие на детские горки. Впечатление усиливалось тем, что дверей в пирамиде не было, а имелся только узкий квадратный лаз, в который буквально просочились званые гости – вслед за хозяином.

Внутри постройки оказалось светло: под неожиданно высоким потолком гирляндами висели электрические лампочки самых разнообразных форм и размеров, вплоть до самых диких и несуразных. Пол был стеклянным, под ним клубилась какая-то красновато-синеватая муть – не то дым, не то тягучая жидкость, струящаяся в невесомости; д'Марья не стал присматриваться, он только опасался, что провалится.

Посреди зала со стеклянным полом стоял большой стол, покрытый зеленым сукном, какие бывают в казино средней руки. На столе были расставлены заварочные чайники и фарфоровые чашки.

Неизвестный в балахоне подошел к столу, уселся в большое пилотское кресло – кроме этого кресла, вокруг стола находилось штук десять разнообразных стульев, – локтем отодвинул чашки, причем две или три при этом упали на пол и разбились с мелодичным звоном, и откинул капюшон.

Д'Марья невольно с удивлением хмыкнул: вождь мирового пролетариата выглядел крайне предосудительно, будто только что сошел со страницы белогвардейской бульварной газетенки – то есть совершенно карикатурно: совершенно козлиного вида бородка, большие, неестественно раскосые глаза – один зрачок без радужки, а белки ярко-красные, – лысый череп гигантских размеров, украшенный четырьмя рогами: одна пара поменьше, другая побольше. Вождь дружелюбно улыбнулся, показав массивные клыки.

Тут д'Марья засомневался, правильно ли он определил личность хозяина пирамиды – особенно после того, как тот выудил из-за пазухи пенсне, нацепил его на нос и стал похож на Чехова в воображении обитателей курируемой им палаты. Внутреннее чувство, хмыкнув, сообщило аэрогарду – а кто его знает. Ну и ладно.

Вождь – в любом случае он был точно вождь – зашевелил губами (страшные клыки заходили ходуном), начал делать округлые жесты, опрокинув еще пару чашек, потом выудил откуда-то огромные карманные часы на пеньковой веревке и стал тыкать ими в сторону гостей, активно открывая и закрывая рот. Он явно что-то говорил, причем, судя по тому, как напрягались толстые синие жилы на его лбу, горячо и громко, но д'Марья абсолютно ничего не слышал, хотя через внешние динамики бронесферы посторонние звуки доносились: нежное позвякивание собранных в гирлянды лампочек, противный скрип ножек стула, протащенного Зоммером по стеклянному полу, тихий щелчок поставленного на предохранитель автомата…

– Мне кажется, можно снять бронесферы, – услышал он негромкий голос Ямады.

– Согласен, – ответил д'Марья, немного помедлил, слушая себя и окружающее, потом открыл клапан.

Ничего такого. Д'Марья поднял забрало – воздух здесь был свежий, он пах резко, незнакомо, но не опасно, – потом снял сферу.

– …и непременно водочки.

Голос у хозяина пирамиды оказался густой, сочный, провоцирующий на слушание и повиновение: бас, и даже не оперный, а вообще какой-то трубный. Д'Марья подумал, что именно этот голос заставлял лампочки под потолком звенеть и шевелиться.

Он взял стул – деревянный; помнится, в начале девятнадцатого века такой стиль назывался «чиппендейл», – уселся на него, осторожно раздвинул чашки на столе и положил перед собой бронесферу.

– Тогда я им и говорю: воля ваша, дорогие господа, – азартно продолжал хозяин пирамиды, шлепая клыками по нижней губе: странно, но от этого его дикция вовсе не ухудшалась, – однако позвольте указать на совершенную архиглупость подобных превращений. Голым начинает существо свой путь в поисках самости и забвения, существенно голым же оно должно самозабвенно пройти от Альфы до Омеги через нашу ижицу. Цилиндр! – взревел козлобородый. – Цилиндр!.. Гипербред, не более и не менее того. Тору – только торово. Моднявая фрачная пара эксклюзив страшно неуместна в качестве аквизита амбивалентного путешественника. Фейербах огненным ручьем пафосно растекся по останкам ревущей авиабазы – лево! Лево! Левой!

– Ваше слово, товарищ маузер! – с энтузиазмом подхватил Зоммер.

Хозяин пирамиды умолк на полуслове и с удивлением посмотрел на обер-лейтенанта. Д'Марья и Ямада последовали его примеру.

Зоммер явно смутился. Он опустил голову, даже, можно сказать, понурился и – д'Марья готов был поклясться в этом – покраснел.

– Сбили вы меня, – грустно произнес козлобородый. – При чем тут маузер?

Зоммер промолчал.

– Скучные вы какие-то, – пожаловался хозяин пирамиды. – Все молчите, молчите… Нет чтобы спеть красивую песню. Лет ми си ю стрипт, к примеру. И вспомним Лени Рифеншталь.

Повисла неловкая пауза.

Словно бы от нечего делать д'Марья стал осматриваться – нарочито небрежно. Лампочки, еще какие-то висюльки… тут он вздрогнул: в дальнем углу зала, в душной коричневатой полутьме увиделось нечто неожиданное, тоже свисающее с потолка: здоровенная, очень тяжелая на вид глыба, отдаленно напоминающая повешенного за ноги человека, поворачивающегося вокруг своей оси… от ее зеркальной поверхности отскакивали вовсе не те картинки, какие должны были бы: никаких столов, лампочек, чашек и аэрогардов, но лишь грязноватые, дурно пахнущие даже на расстоянии разводы и звонкие суховатые щелчки ярко-желтых автоматных выстрелов…

Д'Марья невольно отвел глаза в сторону. Один взгляд на странное вращающееся зеркало вызывал чувство тошноты и омерзения: он даже ощутил, как рот наполнился кисловатой слюной.

– Так, – деловито сказал козлобородый. – Не будем гризетствовать и играть в мовизм. Не по Сеньке шапка. Это как пустить в звездный лабиринт в век дракона черную кошку с абсолютным оружием – не поймут друг друга, несовместимые вещи, какие координаты чудес ни задавай. А со стороны ничего, бывает интересно. Не заблудишься. Особенно – если на кону водочка стоит. Да еще и не на одном. Для нежелающих. В розлив. И – в Разлив! Эх, охота… междугазетная организация. В четырнадцатый день месяца ияр кому-то, пожалуй, стоило бы выпить на юбилее. За Императора. Любого. Но не каникулярного. Без этого, пожалуй, кое-кому нельзя. Особенно тем, кто пропустил пятнадцатый день месяца предыдущего. То есть не пропустил, а был занят. Бывают такие – опоздавшие. Мосты вот только жечь не нужно. Культура, наверное.

Д'Марья покосился на своих спутников. Ямада слушал чрезвычайно внимательно, а вот Зоммер, похоже, не слушал вовсе – рыскал взглядом по сторонам, держа палец на спусковом крючке блицгевера.

– Между прочим, здесь каждый раз – утро, – понизив голос, доверительно сообщил хозяин пирамиды и налил себе чаю. – И светло. Но не по той причине, как вы, наверное, подумали. Падать вот только неприятно… и вообще не стоит думать, что вы такие первые и такие умные… и мы не первые, и даже те, кто был перед нами, – тоже, возможно, опоздали. Путешествия, переходы, прорывы… все это было не раз и не сто восемь раз, волочь по туннелям свои воплощенные горести – невеликая доблесть. Вам проще, вы понимаете, как мучительно быстро течет песок, как мала емкость, куда уже ничего не вернуть и не вернуться никогда… а если я шучу? Попробуйте, проверьте, это право каждого путешественника, – хозяин пирамиды снова неуловимо изменил интонацию, – но компас может показать не туда.

Козлобородый умолк, схватил чашку обеими руками и принялся истово хлебать чай, шевеля рогами. По лысине его пошли пурпурные пятна.

– Нетерпение! – провозгласил внезапно хозяин пирамиды, широким жестом отбрасывая опустевшую чашку: она с металлическим лязганьем покатилась по полу и затихла где-то в дальнем углу. – Нетерпение и нетерпимость! Три времени, три цвета времени, три возраста – одно и то же… все одно и то же, и ничего принципиально нового. Да разбудите вы хоть меня, хоть кого угодно и где угодно – даже в Лондоне, – и вам скажут, что на Тауэре до сих пор висят отрубленные полусгнившие головы, что после первого тайма на армагедцонском стадионе по нулям, что туннели не анизотропны, а наступать на грабли – забава общечеловеческая. Поднимите себе веки – и вы ничегошеньки не поймете, потому что риторика – наука по известному определению халявная, содранная кожа хороша на барабане, умение терпеть свойственно не всем, а во льдах, между прочим, довольно холодно…

– А предательство – признак интеллигентности, – добавил д'Марья.

Хозяин пирамиды умолк и уставился на аэрогарда.

– Кто это здесь предатель? – задушевно спросил он, обнажив клыки на всю длину. – И кто интеллигент?