Текст книги "Препод по соседству (СИ)"

Автор книги: Янита Безликая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

– Тише, Макс, не нужно делать резких движений, мы же не знаем, что у тебя болит.

Макс словно услышал меня и затих.

– Мой хороший, – тихо заплакала.

– Кир, – брат обнял меня со спины.

Странно, даже не слышала, как он зашёл.

– Что с ним?

– Всё нормально, поверь.

– Всё нормально? Где ты видишь, что с ним все нормально? – не сдерживаюсь и поворачиваюсь к брату разъярённой кошкой.

– Принцесса… – снова раздаётся голос Макса.

– Да, мой хороший, сейчас я тут поговорю с братом.

– Как приятно, что твой, – голос Макс стал чуть тише.

Расширив глаза, повернулась к Устинову, встречаясь с затуманенным взглядом.

– Макс, – слёзы вновь полились ручьём.

– Не плачь.

– Ты какого черта попал в аварию? – злюсь, вытирая слёзы.

– Да вот, захотелось в больничке полежать, отдохнуть, – Макс пытается улыбнуться, но у него плохо получается.

– Выйдите, пожалуйста, из палаты, – раздаётся строгий голос медсестры.

– Пойдём, – говорит Паша.

– Никуда я не пойду, – паникую, наблюдая за тем, как глаза Макса снова закрываются.

Но брат на то и брат, что слишком долго со мной разговаривать не будет, взял на руки и вынес из палаты.

– Нас предупреждали, что ему нужен отдых и покой, сейчас ему поставят обезболивающее, и он снова уснёт.

– Почему ты сразу не позвонил, – тихо плачу на груди у брата.

– Хотел сказать, когда ему станет лучше, – признается Паша, обнимая меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

* * *

– Через неделю? Месяц?

– Кир, ты сейчас преувеличиваешь.

– Как можно преувеличивать? Он…

– Всего лишь после наркоза. Макс везунчик, позвоночник целый, пару ребер сломано, перелом голени, раны на руках от осколков стекла – всё это пустяки по сравнению с тем, что он мог умереть. Поэтому возьми себя в руки, а то мне не по себе, видеть тебя такой.

– Пару ребер, перелом голени, – пробормотала.

– Всё нормально, слышишь? – Пашка взял моё лицо в большущие ладони.

– Он мне нравится, очень, я испугалась, что могу потерять, – тихо выговариваю каждое слово.

– Я тоже испугался, – признается Пашка, крепко меня обнимая.

– Он приходил в себя? – раздался голос Вахи.

– Ненадолго, – сказал Паша, со злостью посмотрев на Ваху.

– Черт, не успел.

– Что не успел? – спрашиваю, вытирая слёзы.

Брат прав, нужно брать себя в руки.

– Мне нужно узнать, что случилось на самом деле. Я знаю Макса, он хорошо водит, не мог без причины взять и вылететь с дороги. Только не он…

– Всякое бывает, даже с опытным водителем, – сказал Паша.

– Мы поссорились, может, он был расстроен и… – замолчала, с ужасом понимая, что я могла быть той причиной, из-за которой Макс сейчас в больнице.

– Как же девушки любят себя накручивать. Ты, конечно, хорошенькая, но не настолько, чтобы терять голову за рулем, – усмехнулся Ваха.

– Заткнись, – огрызнулся Паша.

– Вахтисий Иванович, – обратился к Вахе доктор.

– Можете называть меня Ваха, – поджал губы громила.

– Как вам угодно, Ваха, нам нужно решить вопрос с дополнительными взносами, – кашлянул доктор, покосившись на нас.

– Точно, давайте отойдем, – улыбнулся Ваха.

– Дополнительные взносы?

– Не обращай внимания, Ваха сам настоял. Думает, если даст побольше денег, то относиться к Максу будут лучше. Он для Вахи, как брат, они вместе росли в детдоме, пока Макса не усыновили.

– Что?

– Кир, ты многое не знаешь про Макса, но давай потом поговорим.

– Хорошо, – растерянно согласилась.

– Он с универа тебя забрал? Голодная? Может, спустимся в кафе, перекусим.

– Давай, – согласилась, бросив взгляд на палату.

Не успели отойти, как к палате подбежала пожилая пара.

– Дорогой, скажи, что с ним всё в порядке? – пожилая женщина шагнула к Паше.

Она была очень маленького роста мне по плечо, пухленькая, седоволосая, с очень милым личиком, в глазах которой стоял страх.

– Всё хорошо, Галина Петровна, он отдыхает, сделали операцию, состояние стабильное.

– Что за операция?

– Ногу подлатали, Галина Петровна, не волнуйтесь вы так, это как разбитая коленка, поболит, да перестанет, – весело сказал Ваха, приобняв женщину.

– А ты всё шутишь, окаянный.

– А вы все вниз растёте, на маленького гномика походите, – улыбнулся Ваха.

– Это ты вымахал, раньше хоть до макушки доставала, а теперь, даже стул не поможет, – грустно улыбнулась Галина Петровна.

– Так вас Владимир Аркадьевич на плечо посадит, и как раз достанете.

– Вы Кира? – спросил пожилой мужчина, не обращая внимания на разговор Галины Петровны и Вахи.

– Да, – ещё зачем-то кивнула.

Паша ободряюще улыбнулся, обнимая меня за плечо.

– Максим рассказывал про тебя, фотографию показывал, познакомить обещал. Жаль, что при таких условиях свиделись, – каждое слово мужчины, было сказано с таким спокойствием, расстановкой, и энергетика исходила уверенная, что меня словно окутал кокон спокойствия и защиты.

– Какая ты красавица, – улыбнулась Галина Петровна, смахнув бегущие слёзы.

– Спасибо, вы тоже прекрасны, – сказала от души.

– Кир, это Галина Петровна и Владимир Аркадьевич, родители Макса.

– Очень приятно познакомиться.

– И нам, детка, – сказала Галина Петровна.

– Нам можно его навестить? Думал, что посещения здесь строгие, но потом заметил, что так много народу по коридорам ходят, со всего лишь накинутыми халатами, – заметил Владимир Аркадьевич.

– Это часть отделения, где в основном состоятельные люди лежат, и к ним посещения более свободные, – усмехнулся Ваха. – Узнал поздно, так бы сразу в частную клинику повез. Но они мне предложили такой вариант, не люкс, конечно, но хотя бы стены не обшарпанные.

– Сколько мы должны? – спросил Владимир Аркадьевич.

– Я сделаю вид, что не слышал вашего вопроса. Проходите к сыну, только там сейчас медсестра капельницу ставит, может поворчать.

– Мы подождем, пока медсестра закончит, – сказал Галина Петровна.

– Чай, кофе принести? – заботливо спросил Ваха, когда пожилая пара села на скамейку возле палаты.

– Если можно, воды, – сказала Галина Петровна.

– Сейчас будет вода, – сказал Ваха и скрылся.

– Мы тоже отойдем, сестру нужно накормить.

– Спасибо, что сообщил, Павел, – скала Владимир Аркадьевич.

– Но почему-то только после операции, – огорчилась Галина Петровна.

– Я помню про ваше сердце, решил не рисковать, а то мне Макс голову оторвёт.

– Идите, перекусите, а ты, Галина, не ворчи, я бы тебя тоже в больницу не пустил во время операции, – отрезал Владимир Аркадьевич.

– Это приёмные родители? – спросила, когда мы с Пашой сидели в столовой.

– Самые настоящие, Кир, самые настоящие, – с улыбкой сказал Паша.

– Не верится, что он про меня рассказывал, – улыбнулась.

– Макс тебя любит давно, если быть точным, года два.

Я знаю, он говорил, а вот брат откуда?

– И давно ты знаешь? – спросила, зная, как он меня оберегает, даже страшно представить реакцию.

– Давно, Макс сразу мне сказал, когда понял, что любит. Тебе было семнадцать, и я сильно разозлился. Ты ведь совсем малышка, а тут он со своими чувствами. Запретил даже дышать в твою сторону, давил на твой возраст, и что тебе нужно повзрослеть, попробовать другие отношения со сверстниками. Слово взял, зная, что он его сдержит, потому что у него бзик на ответственности.

– Прости, запретил?

– Кира, тебе было семнадцать.

– И что? Помнится, я пахала, как папа Карло, и для этого малышкой не была. Или ты думал, что Макс меня в постель затащит?

– Думал, что переспит и забудет, а тебе потом больно будет.

– Тебе нужно меньше думать о том, что касается меня.

– Я твой брат.

– И? Теперь будешь решать с кем мне встречаться? Где же ты был, когда возле меня столько придурков крутилось? Почему им ничего не запрещал? Или успокоился, зная, что Макс всех разгонит? Ты ужасно поступил.

– Кир, – окрикнул брат, когда я встала и пошла к выходу из столовой.

Не хочу сейчас с ним разговаривать. Наверное, его можно понять, как брата, но вот так мучить лучшего друга, это свинство. И решать за меня тоже не ахти.

И я слишком расстроена событиями, произошедшими с Максом, чтобы злиться на брата.

– Ваха, – окрикнула верзилу на лестнице.

– Слушаю.

– Я в палате видела диван, можно ведь оставаться на ночь? – спросила, закусив губу.

– Думаю, что да, если нет, то договорюсь.

– Дай свой номер, я домой схожу, возьму все необходимое и вернусь.

– Записывай, Принцесса, – усмехнулся Ваха.

Записав номер, сходила, попрощалась с родителями Максима и поехала домой, игнорируя печальные взгляды брата. Мы обязательно с ним ещё вернемся к этому разговору, но не сейчас.

По приезду домой, меня ждал ещё один неприятный сюрприз. Квартира была открыта и внутри всё перевернуто, вещи разбросаны, так ещё и ноутбук пропал.

Боже мой, мне было жалко не свой ноутбук, а чужие испорченные вещи. Как я Иришке в глаза смотреть буду? Как все это куплю?

Сев на перевёрнутый диван, набрала не брата, а почему-то Ваху.

– Это Кира, – сказала, когда он ответил на вызов.

– Можно ночевать, я узнал, – сказал Ваха.

– Это хорошо, но мне нужен немного другой совет, и я не знаю, нужно, наверное, вызвать полицию, – судорожно вздохнула.

– Что случилось? – голос громилы вмиг поледенел.

– Меня обокрали. Пришла, дверь открыта, все перевернуто, вещи испорчены, ноутбука нет. Я не знаю…

– Говори адрес, скоро буду, и не звони ментам.

Сказав адрес, отложила телефон в сторону.

Да что ж за день такой?

Глава 6

Кира

– Поживешь в квартире Макса, пока я не выясню, кто это сделал и зачем, – сказал Ваха, осмотрев мою квартиру.

– Я могу пожить у родителей, – сказала, обняв себя руками.

До сих пор не могу прийти в себя, после просмотра шкафа. Всё, что у меня было, порезано и разорвано в лоскуты, всё, на что я откладывала, что мне покупала мама в ущерб себе – испорчено. Меня колотит уже не от страха, а от злости. Был бы этот человеком рядом, глаза бы выцарапала.

– И что ты им скажешь? Мама, папа, мою квартиру разнесли, вещи порезали и измазали кетчупом?

– Не обязательно говорить так.

– И как ты им объяснишь полное отсутствие вещей? – приподнял бровь Ваха.

– Ты прав, но я не хочу навязываться Максу.

– Поверь ему в больничке лежать ни одну неделю, и он точно не будет против. Так что бери ключи, и сюда ни ногой. Забирай всё, что целое, отнесем в соседнюю квартиру, и я отвезу тебя в больницу.

Я была явно не в форме, чтобы спорить с Вахой, поэтому послушно выполнила его указание, и уже через час стояла возле палаты Макса, так и не решаясь зайти. А всё голос Владимира Федоровича, нашего декана, раздающийся из палаты.

– Кира, ты почему не заходишь? – раздался голос Владимира Аркадьевича, отца Макса.

– Не хочу мешать, да и столпотворение создавать в палате не рекомендуется, а там явно гости.

– Прекрати. Пошли, Галина ждет тебя, – добродушно сказал Владимир Аркадьевич.

Заходя в палату, я уже ощущала внутри неприятное чувство. Думала, наш строгий декан что-нибудь ляпнет, но то, что я увидела, было во много раз хуже. Галина Петровна и декан сидели на диванчике, спокойно общались, а вот возле кровати Максима стояла миловидная девушка, красивая блондинка с серыми большими глазами. Да ладно бы просто смотрела, она гладила Макса по плечу и что-то шептала.

– Вот и Кирочка пришла, – радостно сказала Галина Петровна.

– Синицына? – свел свои густые брови вместе.

Блондинка осмотрела меня с ног до головы, хмыкнула и продолжила стоять возле моего мужчины.

– Это Кира, невеста Макса, – сказал Владимир Аркадьевич с твердыми нотками в голосе.

Блондинка вздрогнула и уже по-другому посмотрела на меня.

– Этого не может быть, – усмехнулся декан. – Синицына – студентка, а Максим мне слово дал, что не будет заводить со студентками отношений.

Слово, слово… Да, Устинов любитель обещать всё каждому второму.

– Они уже довольно давно знакомы, скорее всего, сын не хотел тебя расстраивать, – сказала Галина Петровна.

– А вы что, Синицына, молчите? И вообще разве пары у второго курса закончились? – декан показательно посмотрел на часы.

– Хм, наверное, нет, как и ваш рабочий день, впрочем, – сказала слегка насмешливо.

О не-е-ет, уважаемый Владимир Федорович, отчитывать вы будите меня в универе, а вот при блондинистой дамочке я не позволю с собой так разговаривать

– Папа, что себе позволяет эта хамка? – подала свой голос блондинка.

Папа значит.

– Владимир, мне кажется, вам стоит покинуть палату, – тут же заявил Владимир Аркадьевич, обнимая меня за плечи.

– Почему это?

– Потому что я не потерплю такого тона от твоей дочери в отношении моей невестки.

– Бред, ты меня выгоняешь из-за… – декан сжал губы, бросая на меня ненавистные взгляды.

– Да. И не устраивай сцен, где твой хваленый профессионализм, – усмехнулся Владимир Аркадьевич.

– Что ж, Алла, пошли, а с вами, Синицына, мы ещё поговорим.

Да я и не сомневалась, что поговорите.

– Как ты мог бросить меня одну с ними? – сразу же пошла в атаку Галина Петровна, когда нас покинул декан со своей доченькой.

– Я ходил за чаем, и ты знаешь, что я не переношу этого сноба, ещё с того времени, как он пытался отнять у нас нашего мальчика, а сколько писал жалоб, сколько было проверок.

– Не доказано, что был он.

– Галина, мы знаем правду, этого достаточно.

– Кира, проходи, не стой в дверях, – сказала Галина Петровна, забирая у своего мужа стакан с чаем.

– Как он? – спросила, подходя к Максу.

– Спит, врач заходил, сказал, что нам не стоит волноваться, операция прошла успешно. Но я все равно хотела остаться здесь ночевать,

пока не узнала, что ты останешься. Тебе будет не тяжело, всё-таки учеба?

– Даже не думай, Галина, поедешь домой, как миленькая.

– Я только спрашиваю.

– Конечно, как будто я не вижу, куда ты клонишь. Если Кира захотела переночевать в палате Максима, пускай ночует, а мы утром приедем. Тем более врач тебе уже все разжевал. Поехали, сейчас вон давление скакануло, думаешь, я не видел, как ты таблеточку выпила?

– Да что же ты такой внимательный, – заворчала Галина Петровна, и я не могла не улыбнуться.

Такие милые родители у Максима.

– Запиши свой номер, а то я без очков не вижу, – сказал Владимир Аркадьевич, вытаскивая из кармана брюк телефон.

– Конечно.

– Звони, если что, и запиши мой, там вроде как “свой” подписан.

– Готово.

– Вова, куда мы поедем, давай, хотя бы до вечера подождем.

– Галина, наш сын спит, ему нужен покой и уж точно не твои слезы и беспокойство.

– Вова.

– Дорогая, поехали, нам нужно приготовить что-нибудь для Киры и Максима, еда здесь отвратительная.

– Ох, я не подумала.

– А должна была. Всё иди, спускайся, я тебя догоню.

Галина Петровна обняла меня, погладила Максима и посеменила к выходу.

– Пускай лучше кухню забаррикадирует, чем здесь будет изводиться. Я позвоню к вечеру, может быть, проснется или будут какие-то изменения, – сказала Владимир Аркадьевич.

– Конечно.

– Тогда я пошел.

– Владимир Аркадьевич,

– Что?

– Спасибо, что заступились.

– Глупости, я сделал то, что должен был, тем более мне было в удовольствие выгнать высокомерного гуся, – фыркнул отец Максима и вышел и палаты.

А я, опустошённая за день, села на диван. Думала, сейчас посижу, достану конспекты и буду читать, фигушки, как сидела, так и отключилась.

Проснулась, только когда за окнами было темно. И разбудил меня, как оказалось разговор медсестры, которая устанавливала капельницу и Максима. Подождала пока она уйдет и только после этого быстренько встала и подошла к кровати Максима.

– Как ты? – спросила ласково.

– Не так плохо, как ты думаешь, – улыбнулся Макс.

– Ты меня напугал.

– Сам испугался, что больше тебя не увижу.

– Макс, – опустила взгляд, наполненный непролитыми слезами.

– Принцесса, не грусти.

– Это из-за меня, не нужно было оставлять тебя в машине.

– Глупости. Так сложились обстоятельства. И твоей вины здесь нет.

– Есть.

– Поверь, нет твоей вины, это все небольшая неисправность в машине.

– Правда?

– Правда, а теперь наклонись, я тебя поцелую.

– Что?

– Принцесса, ты же расслышала.

– У тебя губы все в ранках, вдруг я сделаю тебе больно? – смущенно спросила, наклоняясь к Максу.

– Не сделаешь, – сказал возле моих губ.

Закрыв глаза, только коснулась губами Максима, как раздался насмешливый голос Вахи.

– Вижу, брат, ты полном порядке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Максим

Боль. Темнота. Яркий свет, ослепляющий глаза. Всё вращается перед глазами, и вот уже я сижу на стуле в темном помещении.

– Что за? – замолкаю, встречаясь взглядом с самим собой.

Это как смотреть в зеркало, такой же я, сидит напротив на стуле в расслабленной позе и ухмыляется.

– Привет, Максим.

– У меня галлюцинации?

– Какие галлюцинации? Ты в отключке, – вновь знакомая усмешка.

– Мне это снится? – осматриваюсь, ни окон, ни дверей, только обшарпанные бетонные стены и один фонарь над головой, издающий раздражающий скрип.

– Сомневаюсь, во сне ты менее осознанно мыслишь, – рассуждает мой двойник.

– Тогда, что происходит?

– Всего лишь разговор по душам с самим собой. Хотя, можешь списать всё на игру сознания, я не против.

– Разговор по душам?

– О да-а-а, знаешь, сколько я этого ждал?

– Не знаю.

– Долго. Ты хотя бы раз попробовал советоваться со мной? Искать ответы внутри? А не у чужих людей, которые не знают тебя, так хорошо, как я.

– Бред, – растираю ладонями лицо.

– Проще назвать происходящее бредом, чем разобраться во всем, ведь так? Ты всегда мыслишь поверхностно, боясь нырнуть глубже. Ты трус и тряпка, а ещё нюня. Дал чувствам волю, расслабился и, пожалуйста, ты здесь, как чокнутый, слушаешь меня, а Кира где-то там одна, беззащитная, рядом с Ивлевым. Интересно, на что способен богатый буратино, сможет ли он воспользоваться беззащитностью девушки?

– Заткнись!

– Ты боишься, – улыбается двойник.

– Если кто из нас чокнутый, то это ты.

– Увы, я не чокнутый, а обиженный, брошенный мальчик, – на месте взрослого меня появляется моя девятилетняя копия.

– Прекрасно, – усмехаюсь. – Что дальше?

– Скажи, почему ты продолжаешь пытаться, всем понравится?

– Я не пытаюсь.

– Врешь! – кричит ребенок. – Твои обещания. Зачем они нужны им? Они всё равно нас не любят, никто нас не полюбит, даже она, – мальчик вновь исчезает и на месте появляется взрослая копия.

– Пацан дело говорит. Ты живешь в угоду другим, в надежде, что они оценят, но они настолько привыкли, что принимают это как должное. Ты так любил бокс, хотел посвятить этому жизнь, но один разговор с родителями, одно обещание и ты учишься, как проклятый, чтобы принести им красный диплом в зубах, а получаешь только жалкое “молодец”. Второе образование получил из-за грязных слов родной матери. И что думаешь, её это тронуло? Она тобой гордилась? Ей плевать на все, кроме денег, которые ты выплачиваешь. Твой партнер и друг, которого ты так ценишь, да ему плевать на тебя. Думаешь, твоё слово вызвало уважение? Нет. Думаешь, она сможет полюбить тебя, так как ты её? Нет. Ты слишком жалок, нерешителен, раним. Ты никому не нужен.

– Замолчи, – швырнул стул в стену.

– Она достойна лучшего, того кто будет решительней, кто сможет сделать её счастливой.

– Она моя! – сношу свою копию и прижимаю его за грудки к стене.

– Нет, ты сам отшил её, когда она была готова упасть в твои объятья. Ты упустил шанс, – моя копия смеялась.

– Замолчи!

– Замолчу, когда ты прекратишь быть таким жалким. Где твоё стремление к победе? Перестань жить для других, выполняя их желания. Живи для себя, сделай счастливой любимую женщину, заведи семью. Начни жить, ведь ты давно не брошенный, беззащитный мальчишка.

Открыв глаза, часто задышал, даже попытался сесть, как почувствовал адскую боль.

– Не двигайтесь так резко, вам нужен покой, – сказала медсестра, устанавливая мне капельницу.

– Где я?

– В больнице, вы не помните, как попали в аварию? – нахмурилась медсестра.

Ухмылка Ивлева, машину выносит с дороги…

– Помню, – морщусь от боли.

– Завтра придет врач и все вам расскажет, пожалуйста, не делайте резких движений, у вас сломано несколько ребер и нога после операции. Через час поставлю вам обезболивающее, – сухо объяснила медсестра.

– Хорошо, – сказал быстро удаляющейся из палаты медсестре.

Осмотревшись, насколько это было возможно в моём положении, заметил Принцессу. Бледная, заспанная, с милым личиком медленно подходила ко мне.

– Как ты? – спросила Принцесса.

– Не так плохо, как ты думаешь, – улыбнулся.

– Ты меня напугал, – голос Киры дрогнул.

– Сам испугался, что больше тебя не увижу, – признался, вспоминая, что до того, как отключился только и вспоминал свою девочку.

– Макс, – малышка опустила глаза.

– Принцесса, не грусти, – попытался поддержать.

– Это из-за меня, не нужно было оставлять тебя в машине.

– Глупости. Так сложились обстоятельства. И твоей вины здесь нет, – нахмурился, ещё не хватало, чтобы она чувствовала себя виноватой.

– Есть, – твердо произнесла Принцесса.

– Поверь, нет твоей вины, это все небольшая неисправность в машине, – придумал на ходу.

– Правда? – Кира посмотрела мне в глаза с такой надеждой.

– Правда, а теперь наклонись, я тебя поцелую.

– Что? – растерялась.

– Принцесса, ты же расслышала, – улыбнулся.

Больше не хочу терять и секунды. Хочу целовать и обнимать свою девочку.

– У тебя губы все в ранках, вдруг я сделаю тебе больно? – спросила, наклоняясь ко мне.

– Не сделаешь, – сказал прежде, чем наши губы соприкоснулись.

Одно невинное прикосновение и по жилам забурлила кровь.

– Вижу, брат, ты полном порядке, – раздался голос Вахи и малышка смущенно отстранилась.

Чёрт!

– Как же ты вовремя, – поморщился, не скрывая разочарование.

– Какой дружелюбный друг, я, значит, о нём переживаю, а он… – цокнул языком Ваха.

– Твоих рук дела? – обвел взглядом палату.

– Да, – не стал отпираться Ваха. – Кира, это тебе, одежда.

– Одежда? – удивилась Кира.

– Тебе ведь надо в чем-то ходить, – закатил глаза Ваха и всучил Кире несколько пакетов с брендовым знаком.

– Это же… – начала Кира.

– Потом поворчишь, когда я уйду, а сейчас не принесешь воды, пить хочу, там возле поста кулер стоит.

– Хорошо, сейчас принесу, – неохотно согласилась Кира.

– Что за одежда моей девушке? – спросил, стоило Принцессе выйти.

– Девчонке хату разнесли и вещи разрезали, хотел помочь только. Расслабься, видов никаких не имею, не в моем вкусе, – сказал Ваха. – Лучше скажи, что случилось, как тебя угораздило на таком ровном участке улететь с дороги?

– В смысле квартиру разнесли? – напрягся.

– Объясню потом, сначала про тебя.

Ваха упрямый и не расскажет мне ничего, пока не получит ответы на свои вопросы. Поэтом пришлось рассказать про машину Ивлева.

– Это точно был он?

– Уверен.

– Ничего не понимаю, зачем пацану такое? Ты же мог и не выкарабкаться! Мне врачи сказали, что тебе по-крупному повезло, что шею не сломал или позвоночник! Машина раза три перевернулась! – эмоционально сказал друг.

– Может, он был не в себе, под чем-то?

– А может он просто (пи-пи-пи)?

– Не делай глупости только, я поправлюсь и сам разберусь.

– Мне сказали, что на ноги ты встанешь минимум через четыре месяца. Какой разберешься? А если это он Кире квартиру разнес?

– Кто? – громко спросила Кира.

– Принцесса, подслушивать нехорошо.

– Я спросила, кто?

– Так, мне пора, спасибо за водичку, – Ваха сделала пару глотков, отдал стакан обратно Кире и пошел к выходу из палаты.

– Ваха, не натвори дел.

– Ничего не общею, – твердо произнес Ваха и вышел.

Кира

Вчера вечером Максим так и не рассказал мне, кого они подозревают в разгроме моей квартиры. Пытать беззащитного Устинова было не в моих правилах, поэтому я решила после универа найти Ваху.

– Принцесса, будь осторожна, – сказал Максим, когда я сдавала его маме смену дежурства.

– Не переживай, всё будет хорошо, – поцеловала в лоб и поспешила на остановку.

Чувствую, меня сегодня ждёт встреча с деканом, разговор с беременной Иришкой, которой Пашка по любому все растрепал. День обещает быть насыщенным, главное, чтобы без сюрпризов, а то никаких нервов не хватит. Но стоило мне зайти в универ, как я увидела толпу возле расписания. Нет, в этом нет ничего странного, а вот кричащую Иру, разгоняющую всех, это что-то не то.

– Что случилось? – растолкала народ и подошла к тут же побледневшей подруге.

Шёпот за спиной мне уже не нравился.

– Что ты прячешь? – попыталась заглянуть Ире за спину.

– Это ерунда всякая, – отнекивалась Иришка.

– Покажи!

– Нет.

– Ира.

Пришлось отобрать у Иры несколько листочков силой.

– Ничего себе, – прошептала, разглядывая несколько своих фото в голом виде.

И главное есть у меня такие фото, точно на компе папка была, но там я была одетая, а здесь обнаженная.

Из толпы студентов слышались смешки. Взяла за руку Иришку и повела через толпу с высоко приподнятой головой. Пока шли до аудитории, по коридору собрала не одно распечатанное фото на листке А4.

– Кир, ты как?

– Грязно со мной играют, никакой красоты в унижении, – фыркнула.

– Ты сейчас серьёзно?

– Ир, вот сколько ты меня знаешь? Думаешь, мне есть дело до всех этих взглядов? – спросила Иру, и она опустила глаза. – Ириш, мне плевать и тебе должно быть плевать.

– Мне за тебя обидно, – со злостью сказала подруга.

Только хотела ответить, как в аудиторию зашел декан.

– Синицына, ко мне быстро, – отчеканил, сжимая в руках листок.

Под гул издевок вышла из кабинета, молча с деканом прошлась по коридорам, сев напротив него в кабинете, стала ждать дальнейших слов.

– Что это? – передо мной появилась новая стопка фотографий.

Нет, всё-таки кто-то зажопил цветные сделать. Было бы намного красивее.

– А вы разве не видите, что это? – приподняла бровь.

– Это недопустимо, вы совсем совесть потеряли, или хотите меня ещё больше разозлить?

– А вы реально настолько глупы, что думаете, что я сама это сделала?

– Как ты со мной разговариваешь, пигалица?

– Это как вы со мной разговариваете? Ваше поведение непрофессионально.

– И кто это будет мне говорить? Девчонка, которая прыгнула в постель к молодому преподавателю?

– Да вас это бесит, – улыбнулась. – Никак постель Макса берегли для своей кровиночки?

– Пошла вон и не надейся, что ты сдашь сессию! – со злостью сказал декан.

– Владимир Федорович, такой большой, а маленьким девочкам угрожаете, – улыбнулась, ни капли не показав, что это меня тронуло.

Вышла из кабинета и даже дверью не хлопнула. Пока шла до аудитории, мой телефон ожил.

– Привет, Кирочка, – раздался голос Дениса.

– Егоров, что надо? – спросила с раздражением.

– Да вот хотел спросить, понравились ли фотографии? – спросил, и я замерла.

Ну конечно, а я думаю, что так безвкусно.

– Это ты мою квартиру разнес? – сжала кулаки.

– Ты что? Зачем мне так марать руки, все сделали за меня, а вот фоточки я делал.

– А то я и думаю, что у меня грудь стала третьего размера почти, – усмехнулась.

– Что ты такая спокойная? Неужели не стыдно?

– Стыдно должно быть тебе за тупой поступок.

– Как же ты меня раздражаешь. Но ничего я приготовил кое-что интересное. После второй пары ты приходишь в столовую и встаешь на колени передо мной, просишь прощения за своего Устинова, и все те унижения, что я пережил. Признаешься, что без ума от меня, целуешь мне ноги, а я, так уж и быть, не отправлю твоей матери одно интересное видео с твоим участие. Заметь, отправлю не только ей, но и всем, с кем она работает.

– Ты больной?

– Хотя, хочу, чтобы ты ещё плакала и умоляла меня снова быть с тобой.

Точно больной.

– Чтобы ты хорошо обдумала свои действия, я скинул тебе видео, открой, посмотри, оцени работу профессионалов. И да, какая жалость, твой Устинов тебе не поможет, интересно, как он себя чувствует? Здоров ли? – мерзко засмеялся Егоров.

– Что я тебе сделала?

– Ничего, только лишь свою голову задрала слишком высоко, такие как ты должны помнить своё место и ползать возле моих ног. А ведь тебе стоило только дать мне, и я, может быть, бросил тебя, не унижая, но тут появился твой Устинов и всё испортил. Но ничего, мы все исправим и сделаем ещё лучше.

Егоров отключился, а вот мерзкое ощущение не ушло. После просмотра видео, отвратительного, я спряталась под лестницей, обдумывая, как выкрутиться из сложившейся ситуации. Нельзя чтобы такое увидела мама, никогда. Но идти на поводу у психа, я тоже не хочу. Поняв, что сама ничего не придумаю, позвонила брату.

– Алло.

– Паша, мне нужна твоя помощь.

* * *

Вторая пара подошла к концу, а новостей от брата никаких.

Что мне делать? Идти в столовую или нет? Хоть бы мог отписаться.

– Можно я его сама придушу? – спросила Иришка, когда мы вышли из аудитории.

– Я бы разрешила, если бы дело не касалось мамы, – грустно улыбнулась.

– И что делать будем?

– Я пойду в столовую, а ты сходи в кафе напротив универа, поешь.

– Размечталась!

– Не хочу, чтобы ты нервничала…

– Не слова про мою беременность! – перебила подруга. – Тоже мне, нашли болезнь! У моих близких такое творится, а от меня всё скрывают. Уж от тебя я не ожидала, могла написать про Макса.

– Столько всего происходит, я не успеваю сориентироваться.

– Так уж и быть, прощаю, но учти в последний раз. Чтобы ничего от меня больше не скрывала.

Сомневаюсь, что в последний, у меня, например, теперь есть чувства, которыми у меня нет желания делиться. Но я устало киваю и направляюсь к столовой. По пути замечаю распечатанные фотографии, от которых уже, если честно, тошнит.

– Больной человек, – качаю головой, снимая фотографии со стен.

– Придурок, – вторит мне подруга.

Не успеваем зайти в столовую, как нас тут же перехватывает Ваха.

– Так девчонки, туда нельзя, – улыбается, но очень настойчиво отталкивает подальше от двери.

– Кто ты такой? – упирает руки по бокам Ирэн.

– Ваха, что происходит? – напрягаюсь.

В это же время из столовой слышится шум, крики, несколько преподавателей поспешно заходят в столовую, за ними следует злющий декан.

– Что за Ваха? – требовательно спрашивает Ира.

– Потом, – шепчу подруге и вновь сосредотачиваю внимание на Вахе.

– Ты скажешь мне что-нибудь или нет?

Мимо нас проходит два полицейских, один из них кивает Вахе.

– Где Паша? – по спине пробегает холодок.

– Любопытство утолю позже, а сейчас давайте отойдем подальше.

– Да что там происходит? – взрывается Ира, пытаясь обойти Ваху.

Но не так-то это просто, обойти такой двухметровый шкаф. Пока Ваха сосредотачивает внимание на Ире, я проскальзываю мимо и захожу под его мат в столовую.

Все перевернуто, словно здесь была какая-то бойня, и судя по лицам испуганных девчонок и довольных лиц парней так все и было.

Преподаватели и декан стоят возле брата, который передает полуживого Дениса в руки полиции.

Боже ты мой!

– Упрямая, – выдыхает мне в макушку Ваха и с легкостью выводит из столовой.

– Что будет с Пашей? – меня интересует только один вопрос.

– Наверное, нам придётся выплатить небольшую сумму ущерба, – улыбается верзила, усаживает меня на окно рядом с притихшей Долбенко и заходит в столовую.