355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Яна Ясная » Ночь в твоих глазах (СИ) » Текст книги (страница 5)
Ночь в твоих глазах (СИ)
  • Текст добавлен: 8 июня 2021, 08:30

Текст книги "Ночь в твоих глазах (СИ)"


Автор книги: Яна Ясная



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Буду плыть, как плывется…

...понемногу подгребая к нужным берегам.

А завтра…

Я шагнула вперед, но не к шкафу, а на балкон. Вышла в бархатную ночь, ласкающую лицо теплым ветром и мелкой водопадной пылью.

Они поселили меня в башне.

Меня. Дочь врагов Империи, преступницу и воровку.

Не знаю, что творится в головах у темных эльфов, но спасибо Оракулу за их сумасшествие, благодаря которому мы еще повоюем.

В небе Улариэ не было созвездия Огненного быка, но я сама его себе вообразила в алмазной россыпи звезд.

Я иду к тебе, Тау. Я стараюсь. Дождись меня, ладно?

[1] Производится из нитей скального шелкопряда, магически выведенного темными эльфами. Способен употреблять в пищу камни твердых пород, создавая нить, обладающую уникальными свойствами. Одежда из каменного шелка является разновидностью легкой брони.

Глава 4

– Меня зовут Фаэн эль-Ран, я слуга замка Алиэто-оф-Ксадель, и приставлена к гостье этих покоев как личная помощница и проводник. Как мне обращаться к… к вам лирелей? –  совсем юная эльфиечка из младших запнулась перед непривычным ей обращением во множественном числе, но сделала над собой усилие и одолела его.

Что она юная – я могла сказать с уверенностью, потому что, во-первых, у эльфов личной прислугой быть – удел подростков, которым на шее сидеть уже стыдно, а на свободу отпускать еще страшно. Во-вторых… ну не может быть у взрослой эльфийки такого открытого и читаемого личика.

Юное, чистое и свежее – может быть запросто, если она сильный маг. Или не скупится на услуги сильных магов.

Голубые пряди, контрастно-броские в черных волосах, и та, что надо лбом, ныряла в серебряные кольца, переплетая их между собой, та, что у виска, была заплетена в косицу, и на нее нанизаны металлические шармы… И обе терялись в смоляной косе, изредка выныривая из нее яркими бликами. С мочки левого уха свисало длинное черно-голубое перо с посеребренным стержнем, с правого не свисало ничего, но оба уха до самых острых кончиков украшены серьгами-гвоздиками и колечками.

Зато одежда на ней была нарочито простая: светлое, прямого кроя платье, перехваченное незатейливым пояском, никаких украшений на руках...

Иные из моих студентов одевались куда более броско, но мало кому удавалось быть столь же очаровательным.

–  Можешь обращаться ко мне на “ты” и называть лирелей Даркнайт Ирондель, – ответила я, скрывая улыбку и ностальгию.

И пусть всё во мне сопротивлялось подобной фамильярности с посторонними разумными, но пришлось наступить убеждениям на горло. Если уж случилось невероятное, и эльфы идут навстречу человеческому этикету – то мне грех позорить расу и не сделать ответного шага.

–  Как, в свою очередь, я могу к тебе обращаться тебе, Фаэн эль-Ран, не оскорбляя твоего достоинства?

Эльфийский ребенок задумался, а потом сделал широкий жест – не иначе, высоко оценив мое желание быть вежливой:

–  Ты можешь звать меня эраро эль-Ран или же по имени, это будет равно уместно, лирелей Даркнайт Ирондель! –  торжественно объявила она.

И я, конечно, была весьма польщена щедрым предложением обращаться к этой прелести как к равной. Но серьезное выражение лица удержала с трудом: раньше мне такие дозы умиления переживать не случалось.

Первое мое утро в этом замке в статусе гостьи, а не обслуживающего персонала, началось с глубокомысленного созерцания предоставленного в мое распоряжение гардероба. Гардероб баловал разнообразием. И дороговизной баловал. И красотой, несомненно. Чем он не баловал – так это практичностью. Облегчать мне побег тут никто явно не собирался: тонкие ткани, летящий покрой, изысканные силуэты…

Мне нравилась эльфийская классика во всех ее проявлениях, и в этом – тоже. Но к такому близкому с ней знакомству я была не готова!

Предпочла бы смотреть с расстояния, на эльфийках.

Но меня, увы, не спрашивали.

За последние годы я привыкла обходиться без помощи служанки при одевании – и слава Оракулу, потому что у эльфов такое не принято.

Зеркала, возникшие из воздуха, стоило мне коснуться первого наряда, и в воздухе же повисшие, отразили стройную темноволосую женщину: коса убрана в высокую прическу, темно-синее шелковое платье прекрасно село по фигуре, подчеркивая белизну кожи, и прозрачный газ верхнего платья, переливаясь от василькового к золоту и обратно, прекрасно подчеркнул цвет глаз.

Изысканный наряд настойчиво требовал украшений для завершения композиции, но их (вот незадача!) мне не предоставили.

Что ж, так уж и быть, обойдусь!

Мне не привыкать к лишениям!

Как раз на этой пафосной (и язвительной) мысли в мою комнату и постучала слуга замка Алиэто-оф-Ксадель Фаэн эль-Ран, сервировала стол к завтраку, и тактично удалилась.

И только после того, как я покончила с едой и дернула за шнурок вызова прислуги, вернулась и решительно приступила к знакомству. А после столь же решительно перешла к своим обязанностям:

– Глава дома рекомендовал не пренебрегать обзорной экскурсией по замку – в Алиэто-оф-Ксадель много живописных мест, которые были недоступны лирелей ранее. Так же Мастер Теней хотел бы нанести визит и просил согласовать время!

Я почувствовала, что по спине пробежался озноб: пожалуй, с начальником Мэлриса я видеться желанием не горела.

И не важно, какие у него методы вербовки, такие же или другие!

– Это большая честь для меня, – вежливо отозвалась я. – Есть возможность от нее отказаться?

Фаэн эль-Ран с понимающим сочувствием отозвалась:

–  Формально – да. Мастер Теней не требовал, а просил.

–  Но?..

–  Но Корза эль-Талаф – злопамятный старых хрыч, – с подкупающей непосредственностью закончила мысль Фаэн.

–  Понятно. Я буду счастлива визиту Мастера Теней, – резюмировала я, – Но предпочитаю перенести это счастье на завтра. Начать же предпочту с экскурсии.

А заодно постараюсь найти Мэлриса и прояснить, что от меня предположительно нужно почтенному Корзе эль-Талафу.

Я шагнула к двери, но Фаэн встрепенулась:

–  Лирелей Даркнайт Ирондель, я вижу, ты еще не закончила одеваться? Я могу подать украшения!

От этих слов я, признаться, испытала некоторое разочарование: я ведь уже настроилась страдать и превозмогать!

Но нет – Фаэн достала из шкафа длинную плоскую коробку, которую я не заметила за облаками шелка, органзы и шифона.

Она откинула крышку – и с черного бархата блеснули камни.

Синие, разложенные от светлых к темным – явно подобранные в тон глазам. Янтарь – реверанс моему происхождению…

Ожерелье и браслет с изумрудами. Рубиновый кулон и серьги. Ожерелье и шпильки в россыпи аметистов…

За аметисты я зацепилась, вспомнив: в шкафу было что-то такое… Фиолетово-лиловое с серебром.

Готова держать пари, что, если как следует поискать, среди даров эльфийской щедрости отыщется и зеленый наряд, и алый.

А вот этот комплект, темно-синие брызги незнакомых камней, оправленные в золото, подозрительно подходит к тому платью, что на мне…

Кажется, обвинить эльфов в эстетической халатности не удастся!

На взгляд гостьи дома Алиэто Цитадель-над Радугой выглядела совсем иначе, нежели с точки зрения секретаря младшего эль-ассари. Хотя бы потому, что у секретаря нет возможности ходить там, где ходит гостья – да и по сторонам глазеть секретарю не слишком-то прилично, а я была очень приличным секретарем.

Серым. Незаметным.

Но теперешний статус вполне позволял идти сквозь солнечные лучи, просеянные когда-то архитектором вкривь и вкось, с такой естественной небрежностью, что трудно понять, это световое пятно когда-то с удивительной точностью направили на фреску, или фреску позднее создали в границах светового пятна, но представить их отдельно друг от друга не получалось.

Окон здесь не было – я шла по одному из многочисленных внутренних коридоров, именуемых здесь “глубокими”, и эти лучи, пойманные снаружи и бережно переданные внутрь системой зеркал ли, артефактов, являли собой единственное освещение, разгоняя темноту до комфортного обитателям замка полумрака.

Дома… Если когда-нибудь у меня будет дом, я сделаю там точно так же. И буду бесконечно любоваться игрой света и тени.

Фаэн безмолвно присутствовала за плечом и не мешала, с интересом наблюдая за тем, как я пытаюсь сама выбраться из незнакомой части замка к знакомым местам.

Любопытство в ней бурлило и прорывалось, что не было свойственно ни эльфам, которых я до этого видела, ни прислуге, с которой мне доводилось иметь дело. В целом я начинала подозревать, что та реплика, “можешь звать меня эраро либо по имени”, была не простой данью вежливостью, а некой вехой, принятой в этом социуме, которую я просто не считала в силу слабого знакомства с культурой темноэльфийского народа. Но, пожалуй, поводов тревожиться для себя в этом не видела: во-первых, мне выгоднее иметь рядом непосредственную девочку, нежели вышколенную прислугу. Во-вторых, и в главных, я не собираюсь задерживаться в Алиэто-оф-Ксадель настолько, чтобы это стало проблемой.

По лестнице вниз, направо, снова вниз – и так все пять этажей, периодически плутая и возвращаясь “по собственным следам”: наемный персонал из инородцев размещался на первом этаже правого крыла. У крытой галереи, которую я опознала, уверилась что иду верно и приободрилась, Фаэн не выдержала:

–  А зачем мы сюда идем?

–  Мне нужно забрать свои вещи, – рассеянно отозвалась я, уверенно толкая дверь в служебные помещения.

–  Но их там нет! –  моя спутница искренне обрадовалась возможности быть полезной. –  твои вещи следует забирать из хранилища вещественных доказательств в Башне Теней! Показать дорогу?

Вещественные доказательства?

Башня Теней?

Я мысленно застонала, но, взяв себя в руки, вежливо приняла предложение Фаэн.

Впереди меня ждали пять этажей вверх.

Но пять этажей (и, соответственно, десять лестничных пролетов) – это ничто, по сравнению с тем, что впереди меня ждал Мастер Теней.

–  Лирелей! Рад видеть тебя!

При моем появлении он встал.

И… (тут мое сердце замерло в предчувствии ужасного) слегка склонил голову в приветственном поклоне.

Причем, уж насколько я не разбираюсь во всех тонкостях эльфийского поклона (градус поворота подбородка, угол наклона ушей и прочие тонкости, которые недоступны простым и примитивным инородцем в силу нашей, инородцев, убогости) – но даже на мой взгляд, выглядел при этом Мастер Теней очень почтительно.

Темный фиолет в волосах выглядел строго, и даже традиционные бусины-цепочки не разбавляли этого ощущения. Приколотый на груди медный значок – символ медного дара, самого слабого в эльфийской классификации – сиял вызывающе и ярко.

Корзу эль-Талаф из дома Алиэто, Мастера Теней дома Алиэто, я видела лишь однажды, в день прибытия на Улариэ, когда давал всем вновь прибывшим магическое разрешение на пребывание в замке.  Но впечатление он произвел на меня сильное – тем сильнее, что явилась я в доверенный его защите Дом для того, чтобы этот Дом ограбить.

И последнее, чего я хотела бы – встречаться с эль-Талафом, не посоветовавшись с Мэлрисом. С тем единственным эльфом, который точно заинтересован в моей безопасности, поскольку выступил её гарантом.

–  Рад видеть лирелей в своей башне. Ренсали Фаэн передала мне, что ты согласилась поговорить со мной завтра. Что заставило тебя изменить решение?

Да чтоб Корзу эль-Талафа Великое Ничто взяло – и Фаэн вместе с ним! Она что, не могла предупредить, что ведет лично к Мастеру Теней?

Усмирив раздражение, которое в последние месяцы вспыхивало во мне непривычно легко, я склонила голову в ответном приветствии:

–  Добрый день, Мастер, – уважительный, но прохладный тон должен был сказать Тени, что я помню о наших неразрешимых противоречиях и не отказываюсь от них, но тем не менее отношусь к собеседнику с большим почтением. –  Я пришла не ради разговора. Я хотела бы забрать вещи, которые остались в моей комнате в служебном крыле. Если это, конечно, возможно.

– Ну, к чему такие формальности, лирелей, – вдруг усмехнулся собеседник. –  Можешь звать меня по имени, Корза.

В углах губ, во взгляде мелькнула улыбка – и на мгновение он показался совсем молодым, по-мальчишески задорным. И невообразимо обаятельным. Миг – и ощущение растаяло, оставив меня гадать, это было вообще – или мне передряги последнего времени повредили рассудок?

Я почтительно склонила голову, благодаря за оказанную честь.

От ответного разрешения, впрочем, воздержалась.

Мастер Теней понимающе улыбнулся, и, небрежно-изящным жестом предложив мне сесть, потянулся к переговорному артефакту.

–  Вещи сейчас принесут, лирелей, – сообщил он вскоре, – Но раз уж мы уже встретились, возможно, не стоит откладывать беседу!

От этого воодушевляющего предложения мое раздражение сменилось такой же непрошенной хандрой, которая тоже в последнее время зачастила ко мне в гости.

–  Мастер Корза, я бы предпочла всё же морально подготовиться к предстоящему допросу до завтра, – с прямотой, порожденной унынием, неожиданно даже для себя самой рубанула я.

И онемела: эль-Талаф смеялся.

Лучистые морщинки, совершенно непристойные для эльфа, собрались в углах глаз, сделали его доступнее пониманию, и кажется, даже человечнее…

Я с интересом рассматривала открывшийся феномен – эльфийского Старшего, который умеет казаться человечным.

–  Нет, лирелей, Мэлрис сам схватил эту работу – сам пусть ее и волочет, – не скрывая, веселился Мастер Теней дома Алиэто. –  А у меня найдутся причины пообщаться с прекрасной женщиной и помимо такой низменной вещи, как допрос!

Жизнь становилась всё причудливее: вот я, преступница; вот тот, кто должен пресекать преступления; вот наша дивная беседа, нить которой я никак не могу ухватить – а ведь заинтересована в этом кровно…

И Мастеру не составило труда понять, о чем я думаю:

–  Догадаешься, о чем я хотел поговорить? –  добродушно предложил он.

У меня было только одно предположение, которое я и озвучила. Без особой, впрочем, уверенности:

–  О том, как я взломала защиту Алиэо-оф-Ксадель?

–  Почти, – кивнул Корза. –  Лирелей, ты не возьмешься прочитать пару лекций моим подчиненным?

Я представила, как я читаю лекцию Мэлрису, а ему некуда деваться – и приходиться внимательно слушать и записывать, и подавила искушение согласиться, выставив условием обязательную экзаменационную работу в финале...

–  Мастер, мне было кое-что обещано за сотрудничество. И как только я обещанное получу – согласна подумать и о лекциях.

Надеюсь, я не слишком ухудшила свое положение.

Корза хмыкнул то ли недовольно, то ли наоборот – не разберешь, но произнес ровно:

–  Справедливо. В таком случае, лирелей, могу я задать парочку практически личных вопросов? Подскажи, вот это плетение – это твоя разработка или ты основывалась на чьих-то изысканиях, и чьих если не секрет...

–  Эраро, почему ты не предупредила, что ведешь меня к Мастеру Теней?

Покинув кабинет Корзы эль-Талафа, мы шли в мои покои по “глубоким” коридорам Алиэто-оф-Ксадель, заполненным тихой, ненавязчивой музыкой света и тени.

Фаэн несла саквояж с моими вещами, и выглядела весьма довольной собой: эту ношу она вежливо, но решительно отстояла у меня, и чуть менее вежливо (но более решительно) – у подчиненного Корзы эль-Талафа, который принес вещи в кабинет Мастера и любезно предложил нам помощь.

И в ее ответе на мой вопрос читалось недоумение:

–  Это его башня.

Понятно. Кажется, опять имела место разность восприятия одних и тех же вещей представителями разных культур…

Кстати, о различиях в культурах!

–  Фаэн, а как эльфы различают, кто перед ними – эраро, ренсали или вериалис?

–  О чем ты, лирелей? –  удивилась Фаэн.

Очень... удивленно удивилась.

Кажется, у нас начался тур любимой эльфийской игры "соврать не могу, но увиливать буду всеми силами".

–  О внешних символах статуса, – я с трудом скрыла улыбку.

–  А что с ними не так?

–  А если я дам магическую клятву не разглашать? –  заманчивым тоном предложила я, коварно не давая ей поиграть во взрослую шпионку, и срезая увертки.

Фаэн вздохнула, с явным сожалением отказываясь от развлечения.

–  Я спрошу разрешения у старших.

Пожалуй, этот ответ был большим, на что я могла рассчитывать.

–  Лирелей, могу ли я тоже задать вопрос? Несколько вопросов!

–  Спрашивай, – благосклонно согласилась я, старательно запоминая коридоры, которыми мы шли.

Мало ли. Пригодятся.

–  Ты уже придумала, как сбежишь? А можно, я посмотрю? А если я никому не скажу?

Несколько опешив от столь внезапного поворота в беседе, я всё же нашла в себе силы ехидно уточнить:

–  А как же долг?

На что эраро эль-Ран, не моргнув глазом ответила:

– А не дать тебе сбежать – это долг службы Теней. Мой долг – обеспечивать твой комфорт в Алиэто-оф-Ксадель и порядок в твоих покоях.

И с невинным видом добавила:

–  Согласись, обеспечивать порядок в твоих покоях будет легче, если ты сбежишь!

Я шла одна.

Когда, после обеда в своих покоях, я вежливо, но твердо попросила Фаэн не сопровождать меня, она легко подчинилась – предупредила только, что, если я заблужусь, мне следует обратиться к любому встреченному темному эльфу, и мне немедленно помогут, и тем ограничилась. И ушла.

А я, немного поколебавшись, переоделась в свои старые вещи и отправилась гулять.

Ну, как – гулять...

Если меня опять застукают возле темноэльфийской сокровищницы, скажу, что это просто единственный маршрут, который мне хорошо известен!

В прошлый раз я передвигалась, прячась в тенях, прислушиваясь к чужим шагам в пространстве, укутавшись в пологи и защиты, чтобы никто меня не увидел.

В этот раз я шла, не скрываясь, желая, помимо изменений вокруг сокровищницы, разведать границы дозволенного.

Границы не прорисовывались: редким встречным эльфам не было до меня дела.

Но чем ближе я подходила к нужному коридору, тем ярче становилось понимание, что это не просто так – и тем тщательнее я сканировала магическое пространство вокруг себя, и тем пристальнее внутренним зрением вглядывалась в сплетение силовых линий.

На душе было беспокойно.

Вдруг темные выставили возле сокровищницы охрану?

А вдруг, просто взяли и заложили нужный коридор стеной?

Не выставили и не заложили: сокровищницы просто не было.

Причем, судя по моим ощущениям, ее не было всегда.

Но, поскольку мои полугодовые изыскания, почти удавшаяся попытка взлома и браслет-блокиратор на руке однозначно свидетельствовали, что когда-то сокровищница всё же здесь была, я приняла в качестве вольного допущения, что она здесь по-прежнему, и неспешно пошла по коридору с самым что ни на есть прогулочным видом.

И с самым внимательным магическим взглядом.

Памятуя о прошлом провале, лезть со сканирующими чарами не рискнула: я ведь до сих пор не имею понятия, как меня обнаружили.

Поэтому сейчас мы аккуратненько, одним глазком посмо-о-отрим, что у нас здесь, старательно запо-о-омним, а уже у себя в покоях попробуем разобраться…

Дойдя до угла коридора, я развернулась, и также неспешно, заложив руки за спину, пошла в обратную сторону, полуприкрыв глаза и погрузившись в созерцание переплетений магических потоков и чар внутренним зрением.

Снова поворот – на этот раз тот, из-за которого я сюда пришла. Разворачиваемся, и гуляем обратно.

Променад. Моцион.

Невиннейшее мероприятие, да-да.

Оракул, очень хотелось бы знать, не пришибут ли меня за него?..

С каждым разворотом ноги у меня подрагивали всё сильнее.

Всё, стоп, пора остановиться и разобраться хотя бы в том, что уже удалось увидеть!

...а то до своих покоев не дойду!

С этой мыслью (и всё с тем же прогулочным видом) я последний раз прошлась мимо фрески на стене (водопады, виверны и радуги, кто бы сомневался, любимый мотив в Алиэто-оф-Ксадель), и направилась к выходу.

Но не успела я свернуть за угол, как в спину мне прилетело:

–  Как, лирелей? Ты уже уходишь?

Я медленно обернулась. Чтобы увидеть, как появился из пустого места и теней один остроухий мерзавец.

Темный, с прозеленью.

Возможности ответить, как должно у меня не было (а лучшим ответом на этот вопрос было бы – запустить в темного боевым заклинанием), поэтому я промолчала, и только любезно склонила голову, изображая разом приветствие и согласие.

–  В таком случае, лирелей, позволь мне пригласить тебя на прогулку.

Лучшим ответом на это галантное предложение тоже стало бы боевое заклинание – но блокировка, но договоренности…

И я приняла протянутую мне ладонь.

Теперь прогулочным шагом мы шли вдвоем: моцион, променад и легкая безуминка в послевкусии всего происходящего.

И – вид, умопомрачительный вид, открывающийся со смотровой площадки Радужной башни.

Алиэто-оф-Ксадель оседлал доминирующую горную вершину, вырастая из нее естественным продолжением – и ниже, под замком, тело скалы было изрезано водопадами, вырвавшимися на поверхность по желанию древних темных, воздвигших замок.

Там, под нами, вода обрушивалась вниз множеством шумных потоков, между которыми, сквозь грохот и брызги, носились играющие виверны.

И над всем этим вставали радуги.

Я первая решилась прервать повисшее на смотровой площадке восхищенное молчание:

–  Мэлрис… по поводу сотрудничества. Я хотела бы начать выполнять свою часть обязательств.

–  Тогда расскажи о себе, Даркнайт Ирондель.

–  Зачем? –  внутри взметнулось что-то горячее, похожее на обиду, пусть мне самой было не ясно, на что она. –  Зачем, Мэлрис? Какое отношение это имеет к безопасности Цитадели-над-Радугой?

Мэл наклонился вперед, опершись локтями на перила смотровой площадки, и вглядываясь во что-то внизу. И повторил, не глядя на меня:

–  Зачем? Затем, что мне интересно. Ты давно рассказывала кому-нибудь о себе?

–  Вербовка? –  кротко вздохнув, догадалась я.

Мэл оглянулся, приподняв брови – а потом улыбнулся и кивнул:

–  Она.

–  Что тебе интересно обо мне знать? –  я тоже оперлась локтями на перила, вглядываясь в мельтешение крылатых ящериц внизу.

Наверняка сейчас начнет выяснять, что я люблю – чтобы потом с этими знаниями очаровывать меня же…

–  Что случилось с тобой и с сестрой после того, как отца казнили?

Это… это было так, будто меня ударила когтистой лапой одна из резвящихся внизу виверн: дыхание вышибло, глаза защипало, а за грудиной стало больно.

Слова подбирались медленно, неохотно – точно так же, как неохотно я сама возвращалась в то время. Пусть даже только воспоминаниями.

Слишком болезненным чувством утраты они во мне отзывались.

–  Когда родителей обвинили в измене, нас обеих не было в Янтарном. Таура в этот момент заканчивала военный императорский университет имени Эзры Великого, по специальности “боевой маг”, а я с упоением ковырялась в любимой теории в академии Неце. Это два разных мира в сердце метрополии, далекие от нашей провинции. Я не знаю, как родителям это удалось, но они сумели предупредить наших наставников. Маги – это очень специфическое сообщество. Наставники встали за нас насмерть. Тауру засунули на боевую практику к оркам, связав магическим контрактом – и после этого до окончания практики покинуть мир Ор-Шао она не могла физически. Дознаватели вынуждены были сами к ней ходить… А орки – это орки.  Они терпеть не могут людей, презирают империю и с пренебрежением смотрят на человеческую магию – но очень трепетно относятся к детям. Обвинять в чем-то Тауру, которая по их меркам еще не вышла из сопливого возраста, в мире Ор-Шау было бы чистым самоубийством. Ну а со мной на Янтарный попросту отправилась ректор, когда меня вызвали домой на… на следственные мероприятия. И не отходила от меня во время дознания ни на шаг. Держала при себе, как приклеенную. Ректор академии Неце – достаточно влиятельная персона для того, чтобы… избежать... перегибов.

Я помолчала, перебирая тяжелые, но всё равно драгоценные воспоминания.

– Отца очень быстро признали виновным и казнили. Нас с сестрой также быстро оправдали, лишили родства и имени и запретили возвращаться домой – Тауре и вовсе заочно. Мне, по крайней мере, разрешили забрать личные вещи. А вот мама… Дознаватели дольше года не могли определиться, имеет ли она отношение к преступлениям отца, и всё это время ее содержали в тюрьме, под стражей. Я надеялась, да что там – была уверена, что её оправдают… Но нет.

Это был страшный год. Меня бросало из надежды к отчаянию, и от отчаяния – снова к вере в то, что справедливость обязательно восторжествует. Я бы врагу не пожелала испытать то, что пережила тогда.

Помолчав – а на самом деле, прикусив щеку изнутри, чтобы болью физической отогнать призрак боли душевной – я продолжила:

–  Наставники Тауры опасались, что она сорвется, наделает глупостей и пойдет под топор. Поэтому весь тот год Тауру продержали у орков – просто заставили проходить боевую практику два года вместо одного. Потом княгиню Янтарную признали виновной, спасать стало некого, и Тауре позволили-таки окончить университет. Мы не виделись с ней после этого.

Во рту было солоно, в душе – горько, за грудиной – больно.

И чего этому гадкому эльфу было и впрямь не спросить, что именно я люблю? В конце концов, ему ведь нужно меня очаровывать.

Говорить не хотелось, но и отмолчаться не было сил: закончить уже и закрыть эту тему. Спасибо Великому Ничто, что Мэлрис хотя бы не смотрел на меня: стоял рядом, но взглядом вперился вдаль, переплетение воды, радуг и виверн. Смотрел сосредоточенно и неотрывно...

Я была ему за это благодарна: мне и так было нелегко рассказывать.

–  Я училась, доучилась, нашла себе место...

–  А почему не осталась в Неце? Тебе ведь предлагали?

Вопрос был… скользкий.

–  Не захотела. Хотя мне действительно предлагали – и даже уговаривали.

 И пусть мой ответ на этот вопрос был чистой правдой, но это была не вся правда. И я понятия не имела, насколько темный чувствителен к таким нюансам.

Ну и… Великое Ничто с ним. Пусть себе подозревает – мне все равно.

Мне уже многое все равно.

–  Алые Башни меня устраивали хотя бы тем, там никто не знал моего прошлого. И приятно тешили самолюбие высоким статусом – среди прочего. Жила, работала, занималась своими исследованиями… До последнего времени. О том, что Тауру сослали в мир Пьющего Камня, узнала из газет.

Я сказала это с немалым мстительным удовольствием от того, что уж эти-то слова – чистая правда.

–  Мол, в последнее время в империи неспокойно – вот и недавно был раскрыт новый заговор, славься, Тайная Канцелярия, стоящая на страже благополучия империи. Узнала очень постфактум: газеты опубликовали новость, когда приговор уже был приведен в исполнение.  Вот, собственно, и всё. Конец истории. Еще вопросы будут?

–  Конечно, – бодро отозвался Мэл, и я не поняла, откуда в его голосе столько удовольствия. –  Хочешь покататься на виверне?

И в этот момент откуда-то сверху на балкон рядом с нами плавно опустилась огромный крылатый зверь. Увечная короной рогов голова, длинная гибкая шея и огромные, пусть и сложенные сейчас крылья. Черная крупная чешуя, в просветах которой видна плотная темно-красная шкура. Виверна переступила на месте, чуть шевельнула крыльями – и меня обдало горячим воздухом.

Я замерла от восторга, и, не доверяя своему голосу, молча кивнула.

Миг – и Мэл ловко взлетел ей на спину, помог забраться мне, и, надежно устроив перед собой, шевельнул ногами, давая команду виверне.

Воздушный поток ударил в лицо, и тут же исчез, отсеченный защитой, а на моей талии сомкнулись крепкие, надежные руки.

–  И ты ошибаешься, лирелей, – обжег мое ухо шепот. –  Это – только начало истории!

Темноэльфийский вариант провожания прекрасной дамы до дверей ее жилища не был романтично-томным – Мэлрис просто взял меня за руку и мягко втянул в переход. Меж Граней я шагала за ним, затаив дыхание, очарованная прикосновением к эльфийской тайне. А остроухая тонко чувствующая сволочь нарочно замедлил переход, позволяя мне любоваться искаженной реальностью, выглядящей так, будто она отражалась в гранях множества стеклянных палочек – преломляющих, искажающих, отражающих каждая свое место. Наверное, поэтому их и назвали так… Грани. И мне показалось, что если зацепиться взглядом за отдельное место, то можно как будто притянуть его к себе и…

Прежде, чем я успела погрузиться в это ощущение и осуществить действие, Грани с легким звоном рассыпались, и мы оказались в моих покоях.  Справедливости ради – на балконе, так что эльф по-джентельменски доставил даму, не вламываясь внутрь без приглашения.

– И как тебе первый день в Алиэто-оф-Ксадель? – спросил Мэлрис, не выпуская моей руки.

Я высвободила ее сама, не встретив сопротивления, и мимоходом удивилась:

– Вообще-то я прожила здесь полгода.

– И хочешь сказать, что за эти полгода ты хоть раз видела Цитадель-над-Радугой? – скептично уточнил темный.

– Видела! – возразила я из кристально-чистого чувства противоречия и про себя добавила: “Изнутри первого этажа”.

– Нет.

– Хочешь сказать, я вру, темный? – подтрунивание получилось как-то само собой.

– Юлишь и недоговариваешь, – сверкнул кошачьим взглядом Мэл, с трудом сдерживая ухмылку. – Покои наемных инородных работников – это не Алиэто-оф-Ксадель. И ты это прекрасно понимаешь.

– То есть, это признание? А не доложить ли мне императору о дискриминации?..

– С чего бы это! Мы трепетно заботимся о гражданах Империи и не позволяем им ходить туда, где их случайно могут казнить за вторжение в темноэльфийские тайны, – с самой что ни на есть серьезной миной сообщил мне Тень.

И эта мина дала понять, что да-да, именно этот ответ и получили бы Императорский служащие, вздумай кому-нибудь и впрямь накатать жалобу на эльфийское самоуправство. Ну разве что его приправили бы еще парочкой витиеватых и крайне вежливых вступлений, а потом еще парочкой таких же заверений в действиях на благо Империи и ее жителей.

И я вдруг представила физиономию Имперского дипломата в этот момент (совершенно нейтральную, но с вселенской тоской в душе), и, не удержавшись, рассмеялась.

– Ты не ответила на мой вопрос, – заметил темный, сам пряча смешинки в уголках глаз.

– Обойдется твое эго без моего ответа, вериалис, – произнесла я с нужной долей подобострастности, опустив глаза.

В углах губ у темного дрогнула и спряталась улыбка: его дом был прекрасен, и он сам это знал.

Зеленые глаза сверкнули, и голос обрел мурлыкающие нотки:

–  В таком случае, позволь, лирелей, поблагодарить тебя за совместное время…

Когда темный склонился с поцелуем к моей руке, это было как ожог. Как разряд.

Я не вздрогнула, но телу стало горячо от быстрее помчавшей по жилам крови.

Мэлрис перебирал мои пальцы, ласково, едва ощутимо касался подушечками линий на ладони. А потом перевернул ее тыльной стороной вниз, и поцеловал запястье – там, где вздрагивали моим пульсом тонкие венки (вены? а то опять вопрос ударения).

От неожиданно чувственной ласки тело плавилось и трепетало, и я принимала этот трепет с наслаждением, прекрасно зная, что скажу в следующей мгновение…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю