Текст книги "Тайны камня и воды (СИ)"

Автор книги: Яна Тарьянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Глава 11. Франг: Вода и камень

Пока лезли вниз, за браслетом, Франг упрямо отгонял дурные мысли. Такие пакости в голову лезли, хоть отрывай ее, чтоб от картинок перед глазами избавиться. Мерещилось то злое пламя на алтарях саламандр, то умирающий Валун с залитым кровью лицом, то ухмылка Ултана – с какой стати священник в думы проник, вообще неведомо.

В комнате, возле черного камня, картинки померкли. Зато тяжесть навалилась такая, будто плитой придавили, а сверху мешками с песком забросали. Франг чувствовал каменную ненависть – стены ярились, не желали, чтобы он осквернял пол, хотели похоронить под обвалом. Видно было, что место непростое, Валуна тоже придавило будь здоров. Побледнел, подхватил Заката на руки, и явно не из-за того, что лишний кристалл на вызов жалел. Франг чувствовал, что скальник заступает дорогу чьей-то злой воле, не позволяя здешнему камню учинить расправу.

Когда вышли – подталкиваемые в спины, напутствуемые невнятными проклятьями – Франг все-таки спросил: «Что это было?». Услышав про зал Гебла, хотел нервно съязвить: бедно, но чистенько – где, мол, роскошные инкрустации, россыпи драгоценных камней и величественные статуи? Спасибо, промолчал. Не иначе как Акон-Следопыт надоумил прикусить язык. Пока петляли по темным коридорам, Франг сообразил, что их каким-то образом занесло в Замок-на-Оси-Миров, и подумал – выведет ли дорога к залу Лль-Ильма?

Вывела.

Такого позорища никому не пожелаешь.

Жалобы воды Франг услышал через три стены. Капли, сочившиеся из первоисточника, захлебывались плачем о фруктах, съеденных скальницей. «Плоды доброты моей! Осквернитель оборвал священные деревца, напитал чужую магию, позволил воде отогнать усталость скальницы и прибавить ей здоровья! Проходимец! Лжец! За ним не тянулся обоз потерь, следы не наполняла горечь одиночества. Он выбрал Пустошь – ради того, чтобы одарять сокровищами чужачку. Стыд! Позор! Расточительство!»

К приему Валуна зал подготовился основательно: сгноил все священные деревца и завалил источник. Стены нашептали, что Лль-Ильм обещал Пустоши переправить в здешний мир дракона – возможно, не только ей, еще и Геблу. Но при этом не желал, чтобы скальник пригубил воду или попробовал хоть какой-нибудь плод. К счастью, вместе с деревцами в силос превратилась и хватай-трава, каравшая нарушителей. Пока они шли через зал, вода беспрестанно причитала, посматривала на Валуна, как будто опасалась, что тот начнет жевать подгнившие ветки или попьет из вонючей лужи. Франг, сгорая от стыда, подобрал осколок мрамора с растительным орнаментом – захотелось, как будто под руку толкнули – и выдернул комок магического мха, заткнувший источник. Поток смыл обиды и выполнил обязательство: где-то там, на Пустоши, водопад подхватил дракона, втолкнул его в радужную арку и доставил им под бок.

Они мчались над землей саламандр – не землей, пожарищем – прямо к разгорающемуся на горизонте пламени. Франг подгонял дракона, заставляя лететь быстрее ветра, и, осторожно, с содроганием, прощупывал набухшие тучи. Вода была своенравной, закаленной в вечной борьбе с огнем. Сейчас, в ворчании грома, отчетливо слышалось: «Не трогай! Не лезь! Сами разберемся!». Вода мстила за выпаренные реки, не желала кормить огнепросцев, таила ключи под горными хребтами, удерживала рвущийся к земле дождь. Франг видел тонкую сеть, похожую на паутину, и вопреки предостережению, искал свободную нить, чтобы потянуть, вызывая ливень. Пока ничего не получалось – магия скользила по сетке, не находя ни обрывка, ни узелка, за которые можно зацепиться.

Тем временем дракон добрался до цели. Посреди выжженной равнины полыхала низкая чаша, похожая на диковинный алый цветок со смертельно опасной сердцевиной. Франг чувствовал злобу и отчаяние живого факела, видел голема, державшего на руках Даллака и Райну, и пляшущих вокруг добычи саламандр. Валун вмешался, не дожидаясь приземления – да и некуда было садиться, пепел рдел углями, к которым дракон не желал приближаться. Клыки вынырнули из земли, изогнулись, заключили скелет и чашу в каменную клетку. Пламя взревело, площадка раскалилась, базальт начал плавиться и впитываться в почву. У Франга екнуло сердце – сейчас голема Райна зальет – но клыки знали свое дело: растеклись аккуратной круговой канавой, и, клокоча, потянули алтарь в недра земли. Райна что-то закричала. Франг не разобрал, а Валун, видимо, понял – повторил двойные клыки, подбавившие лавы в огненное варево, а потом поднял двух големов. Один подхватил Даллака и Райну, не позволяя им упасть на землю – тот голем, который их держал, все-таки развалился – а второй взял какую-то золотую побрякушку и пошел в огонь, к Чаше.

– Я могу упасть, держи меня крепче, – сказал Валун.

Франг, заставлявший дракона кружить над алтарем – так и рвался сбежать, ни на минуту ослабить контроль нельзя – взял скальника за плечи. Кристаллы на ладони Валуна таяли один за другим. В точности как плавились големы, подхватывающие друг у друга побрякушку и пытающиеся подойти к горящему скелету. Какой из них достиг цели? Седьмой? Восьмой? Девятый? Франг увидел, как у Валуна потекла кровь из носа – сначала редкими каплями, потом все сильнее и сильнее. Одна каменная ручища дернула цепь, вторая припечатала золотую цацку к шкатулке.

Саламандры, прежде метавшиеся вокруг тонущего в лаве алтаря, дружно завизжали. Франг мимолетно порадовался тому, что они не трогали ни Даллака, ни Райну, и даже позволили голему отойти от чаши, спохватился, сцепляя руки – Валун обмяк и завалился на бок – и ахнул, увидев последствия встречи золота и шкатулки. Крышка распахнулась. Камень – огромный, темно-алый – занял свое место в оправе. Цепи лопнули. Шагнувший от столба ящер подхватил ожерелье на лету, опустился на колено перед огненной девой. Красавица трескуче рассмеялась, потянула его за локоть, закружила в танце. Они порхали среди языков пламени, небрежно наступая на лужицы жидкого камня, прижимались друг к другу все теснее и теснее. Саламандры пали ниц, зарылись мордами в угли. Ожерелье коснулось шеи, неожиданно громко щелкнула застежка. Ящер и красавица слились в единое целое. Чудовище с ожерельем на груди огляделось и медленно ушло под землю, растворяясь в озерке лавы.

Наверное, это была победа. Камень усмирил огонь, отправил его к сердцу земли. Только Франгу это никак не помогало. Дракон рвался прочь от лавы, не хотел приземляться даже на минуту, чтобы подхватить Даллака и Райну, цеплявшихся за голема. Валун был еле жив. Саламандры перестали прятать морды в угли и встали на ноги.

Дракон шарахнулся, окунулся в тучи. Закат, чудом державшийся в седле, неожиданно прыгнул в пустоту, щелкнул зубами и тут же развеялся. Франг увидел обрывок нити-паутины, понял, что вода, засмотревшаяся на битву огня с камнем, утратила бдительность, и начал читать заклинание, сжимая в кулаке заранее заговоренные кристаллы. «Капля к капле, от капли – к морю, от лоскута к одеялу, укрывая поле...»

Первые же слова нехитрого наговора изменили мир. Словно Франг толкнул маленький камушек, которому суждено вызвать лавину. Не снежную, не каменную – водяную. Тучи разорвали снопы молний. Грянул оглушительный гром. Дракон ринулся к земле, завис, хлопая крыльями – словно пытался разогнать окружившую их темноту.

Кап-кап-кап... Первые тяжелые капли испарились при встрече с раскаленным пеплом. Их сестры, явившиеся на подмогу, пригвоздили рассерженную пыль, изменили облик, перевоплощаясь в облака пара. Молнии били в землю, будто наказывая ее за упрямство. Равнина шипела, капели вторил стук копий – саламандры не злились, они приветствовали дождь.

Стычка стихий превратила мир в огромную, жарко натопленную баню. Пар ослеплял, драл горло, лишая глотка воздуха. Дракон, не слышавший приказов, снова взвился в небо и тут же метнулся вниз, спасаясь от молний. Франг не мог его заставить найти Даллака и Райну, и боялся, что они задохнутся или сварятся заживо. Отчаявшись, он повторил наговор и едва уклонился от карающего снопа. Волосы на затылке встали дыбом, но риск оправдался – на равнину наконец-таки обрушился потоп. Дождь мгновенно заледенел, разбавился градом, больно рассекая кожу. Франг так и не понял, как ему удалось докричаться до дракона и заставить его спуститься к Даллаку и Райне.

Парочка, державшаяся друг за друга и за голема, попыталась препираться: «Ты первый!», «Нет, ты первая!». Франг без церемоний ухватил Райну за шиворот, подпихнул под бок Валуна. Дождался, пока Даллак влезет на драконью спину и вцепится в седло, и приказал: «Лети прочь от лавы!». Дракон не заставил себя упрашивать – понес двойной груз сквозь дождь и град к едва виднеющемуся просвету в тучах. Мокрая земля содрогалась. Лопалась, слизывая лужи жадными трещинами, бугрилась скалистыми холмами, распахивавшими двери в подземелья.

Проливной дождь закончился – как будто фонтан мхом заткнули. Его сменила серая стылая морось, просвет в тучах, к которому стремился дракон, стал чуточку больше. По уцелевшим клочкам равнины шныряли дымящиеся ящеры, не удостаивающие крылатого гостя даже беглым взглядом. Они сбивались в очереди возле холмов, ныряли в пещерные входы и исчезали с глаз долой.

Франг заметил, что из-за туч проглянул краюшек солнца и горячо помолился скуповатому Лль-Ильму, прося не оставить их в этом скверном месте. Молитва ли дошла, договор ли был с Пустошью – неважно. Вода смилостивилась, преломила свет в сотню сотен бриллиантовых бусин, полыхнула всеми цветами и сотворила радугу. Дракон без понуканий полетел к сияющей арке. Дверь на Пустошь пропустила едва живых спасителей мира. Померцала и захлопнулась, отрезая саламандрам право на вход и выход.

Норов дракон показал, добравшись до безопасного места – сделал еще несколько взмахов крыльями, опустился на траву и лег, отказавшись выполнять любые команды. Франг не разозлился. Он и не собирался настаивать – не сбросил седоков, не сбежал от огня и молний... заслужил отдых.

Да и не время было перебирать, на каком клочке Пустоши лучше задержаться. Франг вытащил зелья, кинул по флакону Райне и Даллаку, уложил на траву Валуна, выглядевшего как покойник из кошмара. Знакомая процедура – разжать зубы, влить зелье, щелкнуть по горлу, чтобы проглотил. Еще одно зелье себе, потому что силы на исходе, невозможно пошевелить руками – а ну-ка, удержи в полете два тела сразу. Отдышавшись и убедившись, что Валун не собирается умирать – даже глаза приоткрыл, осматривается – Франг вызвал Заката и велел ему искать воду.

– А я... – встрепенулся Даллак, крепко обнимавший Райну. – Я лиса нарек!

Франг молча перебросил ему кристалл. Подумав, кинул еще один Райне, но та, поймав, замотала головой – «нет, мол, не могу и не буду, не заставляйте» – и отдала кристалл Даллаку.

– Град!

Магия выдала хозяина с головой: белый лис, вместо того чтобы проверить, нет ли вокруг каких-то опасностей, подбежал к скальнице и ткнулся носом в лицо.

Франг услышал лай Заката, отвязал от седла флягу и пошел за свежей водой. Ручей был чистым, прозрачным – напиться и умыться одно удовольствие. Закат зарычал, когда фляга уже наполнилась. Франг услышал треск ветвей, пожалел о потерянном в замке арбалете, но тут же и перестал – из кустов выскользнул волк Ултана. Не заставило себя ждать воплощение видений.

– Живы? – коротко спросил священник-следопыт, проломившийся сквозь заросли вслед за волком.

– Живы. Все.

Ултан окинул Франга цепким взглядом, не упустив ни исчезающих ожогов, ни затягивающихся ссадин от града. Ничего не спросил, зато одарил ценной информацией:

– Тимол прислал ноту протеста. Хатол объявлен сумасшедшим. Райна признана наследницей.

– Мы с Хатолом уходим, – подхватывая флягу, ответил Франг. – Даллак нарек лиса. Ему обещан свободный выход на Пустошь. Я не могу от тебя ничего требовать, но прошу проследить, чтобы Гильдия выполнила оплаченное обязательство.

– Я уже сообщил об этом Дочери Мариты. Гильдия не захочет ее расстраивать или вызывать недовольство переменой планов.

– Присмотришь за Райной? Доставишь ее в Предел?

– Не хочешь рассказать, где вы были?

– Нет.

Горбоносый волк зарычал. Франг полез в карман куртки, достал кусочек мрамора с растительным орнаментом и протянул Ултану.

– Я думаю, что зал Лль-Ильма ищет хранителя. Присмотришь за Райной?

– Да, – ощупав осколок, согласился Ултан. – Присмотрю, прослежу, чтобы ее не донимали лишними расспросами. Пусть отдохнет, подумает, и только после этого расскажет, где путешествовала. Твоему сыну лучше молчать. Ударился головой и ничего не помнит.

– Да. Так будет лучше всего.

Они дружно пошли к поляне – плечом к плечу. Волк бежал рядом с лисом, растеряв недовольство.

– Вы прошли по лестнице на Дубе? – тихо спросил Ултан.

– Нет, спустились в ледяной колодец. Думаю, что этот путь уже закрыт. Тебе придется искать свой.

– Найду, – кивнул Ултан. – Лль-Ильм выведет, Акон поможет.

Уйти с достоинством, одарив Даллака и Райну отцовским благословением, им не удалось. Не один Ултан прочесывал Пустошь. По поляне скользнула тень дракона, из дальнего перелеска появились два бурых волка, но первым, растаптывая траву и кусты, к Райне и Даллаку подбежал огромный мраморный голем. Валун приподнялся, вытащил из пояса кристалл. Град оскалился, приготовился к прыжку. Мрамор сделал шаг, протянул руку к Даллаку и превратился в мертвую глыбу. Райне не понадобился кристалл – даже никакого заклинания не прочитала, просто сказала: «Нет». Еще два голема, выбежавшие из леса, медленно опустились на колени.

Валун нахмурился, вытащил из-за пазухи браслет с пустынным янтарем, бросил дочери, буркнув: «Не теряй больше» и пошел к дракону. Волки и двое следопытов, подоспевших на поляну, заступили ему дорогу и отпрянули после рыка Заката и горбоносого волка.

– Нет, – осек следопытов Ултан.

– Но Базальт назначил награду...

– Не наше дело. Пусть сами разбираются. Мы проводим наследницу в Предел и удостоверимся, что она воссоединилась с любящими родственниками.

Франг понял, что промедление будет стоить свободы – не столько ему, сколько Валуну – и мысленно толкнул дракона: «Поднимайся! Спасай хозяина!» На долгое прощание времени не осталось. Он понадеялся, что Ултан доступно объяснит Даллаку преимущества потери памяти, и ограничился обещанием:

– Если вернусь и узнаю, что ты дом продал, холку намылю, не посмотрю, что вырос и с защитником ходишь.

Даллак растерянно спросил:

– А когда ты вернешься?

– Самому неведомо, – честно ответил Франг, подхватил оседающего Валуна и впихнул в седло.

Закат шустро забрался следом – так и не обнюхавшись с Градом. И только когда дракон неохотно взмахнул крыльями, до Райны дошел смысл происходящего – воистину чистая душа. Тяжеловато будет Даллаку. А, может, и нет.

– Папа! Куда ты?!

– Проветриться, – пробормотал Валун.

– Как это? Почему?

Ответ: «Подумай сама. Пора взрослеть» заглушило хлопанье крыльев. Дракон поднялся в воздух, заваливаясь, как продырявленный дирижабль. На поляну выбежали трое скальников в масках. Через перелесок, укрепляя перевес Ултана, мчались два лиса и два медведя, опережавшие хозяев-следопытов. Франг кое-как втолковал дракону, что надо лететь к Коробейнику – ладно, до него не долетим, но надо в ту сторону – и заметил очередную каплю крови, стекавшую по лицу Валуна.

– Еще зелье? Что с тобой такое?

– Три кристалла взял. Там, когда ожерелье на шкатулку пристраивал.

– Совсем с ума сошел?

Франга перетряхнуло от ужаса – кристаллов-то набирай хоть горсть, но применять больше двух сразу... магию можно вычерпать до донышка и на всю оставшуюся жизнь остаться без сил.

– Держал голема для Райны с Даллаком, – пробормотал Валун. – А второй подойти не мог. Сразу плавился. Вот я и рискнул. Там базальт отзывчивый. Я тебе уже говорил, что базальт отзывчивый?

– Говорил, – подтвердил Франг.

Он боролся с усталостью, отгонял дрему – то тряс головой, то больно щипал себя за уши. Падение с высоты оборвало бы все планы на свои собственные приключения – не те, которые выполняешь по приказу для спасения чужих миров. Долго мучиться не пришлось. Дракон, все сильнее заваливающийся на бок, пошел на снижение – углядел речной берег, усеянный ракушками, решил перекусить.

Место было удачным: ни змеиных ив, ни хватай-травы, ни нор шнырьков. Франг быстро соорудил подобие лагеря – на самом деле сил хватило только на то, чтобы расстелить плащи и начертить три руны. Он позволил себе заснуть – Закат разбудит, если почует опасность, да и дракон шум устроит такой, что мертвого поднимет. Вопросы мытья и добычи провианта Франг отложил на потом – река рядом, и какие-то сухари в сумке должны были остаться.

Проснулся он, когда солнце начало опускаться в реку. Закат сидел рядом с Валуном, оба созерцали Пустошь. Где-то неподалеку громко чавкал дракон, добравшийся до зарослей осоки и выкапывавший сочные корни.

– Дракону еду на зиму заготавливать надо будет? – неожиданно спросил Валун.

– Зачем? – удивился Франг. – Так прокормится.

– Хвала Геблу. И без этого забот выше головы.

– Выдохни. Не такие уж у нас и заботы. Когда доберемся до Коробейника, попросим его, чтобы он нам хлеба и пива в Пределе купил. Уж на хлеб с пивом кристаллов насобираем.

– Непонятно, что будет с саламандрами, – вздохнул Валун. – Огонь ушел под землю, главная Чаша исчезла. Значит ли это, что их двери закрылись если не навсегда, то хотя бы надолго?

– А кто его знает? Поживем-увидим. Что еще тебя грызет? Выкладывай. Я же вижу – что-то неладно.

– Этого не исправить, – покачал головой Валун. – Райна. Зал дал ей силу. Все-таки дал, хотя сомневался, что она достойна. Я никогда не мечтал о власти над всем камнем. Мне достаточно базальта. Но очень неприятно знать, что дочь может поставить на колени моего голема.

– Да уж...

Чем утешить в такой ситуации, Франг не знал. Представил, что Даллак мог бы призывать медведя, преследующего Заката, и рвущего на куски при каждом удобном и неудобном случае, и не нашел слов. Сел на берег, почесал за ухом Заката, проследил за камушком, который Валун кинул в воду

– Ты говорил, что на четверть мрамор, по матери, – вспомнил он. – Это что-то дает?

– Не власть. Я понимаю разговоры инкрустаций. Могу попросить стены или мозаичный пол что-нибудь подслушать и пересказать мне по секрету. С мрамором интересно разговаривать. Базальт послушен и молчалив. С ним не поболтаешь, только вопрос-ответ по делу. Когда я был маленьким, мать поставила мне в спальню три фигурки. Белые медведи из белого мрамора, с черными глазами и носами. У одного в зубах была флейта, у другого – крохотная арфа. Днем – особенно, при отце – они стояли, не двигаясь и помалкивая. А вечером, когда меня укладывали спать, троица оживала и устраивала концерт. Два медведя играли и пели, третий танцевал. Кружился, вставал на задние лапы... когда уставал, садился и рассказывал сказки. Они продолжали меня развлекать, даже когда я выбрал базальт. Бабушка говорила, что это работа одного из учеников Миккелона, заслужившая похвалы и прикосновения великого скульптора. Не знаю, что с ними сейчас. Я отнес их в спальню Райны, но, кажется, они ей не понравились. Никогда не замечал их на видном месте, а спросить язык не поворачивался.

– Редкая диковина, – признал Франг.

– Надеюсь, Райна их не выкинет, – проговорил Валун. – А, да. Хотел спросить. Я одного не понял. Почему Ултан не попытался нас задержать? Ты с ним разговаривал? Что-то пообещал? Мы теперь должны?

– Ничего. Получит свою награду, если найдет дорогу. Зал Лль-Ильма тоскует без хранителя. Ни я, ни Даллак ему не подошли – слишком привязаны к Пустоши. Думаю, Ултан сможет его утешить: и выслушает жалобы, и сохранит традиции, и приумножит сокровищницу. Я отдал ему осколок фонтана. Это должно помочь в поисках легкого пути.

– Там был зал Лль-Ильма? – без особого интереса спросил Валун. – Я не заметил.

– По краюшку прошли, – соврал Франг. – Давай-ка поищем, чем перекусить..

– Давай. Дела сделали, выспались, можно и поужинать с чистой совестью.

Эпилог. Райна: Пять лет спустя

Она спустилась по трапу, осмотрелась, приняла шкатулку из рук сопровождающего. Нечего было и думать о том, чтобы избавиться от охраны – глава клана Базальта не могла позволить себе войти в Предел в гордом одиночестве.

Райна пошла прочь от дирижабля, все сильнее мучаясь дурными предчувствиями. На середине моста ей захотелось сбежать, улететь домой и вернуться только после приглашения, которое когда-нибудь пришлет соскучившийся Даллак. Бусины их встреч были отшлифованы временем, нанизывались в тяжелеющее ожерелье – все уже привыкли к тому, что Райна является в Предел в первую и третью неделю месяца. Привыкли и к Граду, встречающему Райну на середине моста. И к тому, что они с Даллаком занимают двойной номер на втором этаже «Зеленого стервятника» и запираются там на три-четыре дня, время от времени впуская слуг, приносящих еду и горячую воду в ушат.

Сегодня, в четвертую неделю месяца, Райна прибыла в Предел незваной гостьей. Мост закончился. Дорожка вывела к лугу. Райна кинула короткий взгляд и убедилась – тот, кого она хочет увидеть, уже прилетел. Отцовский дракон дремал. Рядом, у изгороди, стоял базальтовый голем. Вспомнились слова: «Всегда, сразу, не выясняя, надо это или не надо, поднимаю голема. Многие считают это лишней тратой кристалла. Но я не помню случая, чтобы вызванный голем помешал или не пригодился». Пальцы сжали шкатулку – до судороги. Райна задрожала, чувствуя, что на нее накатывает обессиливающая волна паники. Такого не было давным-давно: она и смерть деда приняла как неизбежный итог, расстроилась, поплакала, но на похоронах соблюдала приличествующую наследнице невозмутимость; и в Лабиринт вошла, не вызывая голема для подмоги, и утвердила свое право быть главой клана. И на клановом Совете, когда мрамор и гранит попытались оспорить ее волю и разорвать соглашение с идущими-по-следу, нагнула весь камень Рока сразу, заставив противников отвесить базальту низкий поклон. А сейчас было плохо, как когда-то в детстве. Потому что это отец?

Осесть на дорогу и расплакаться ей не позволил Град. Почуял за десять стен, примчался, завертелся вокруг ног. Утешил – сбегал на поле и притащил Райне молодой гриб-дождевик, раз уж другой добычи не нашлось. Это и принесло облегчение – белый лис всегда забирал часть груза, давящего на плечи – и, одновременно, расстроило. Даллак на отцовский день рождения был приглашен, иначе бы Град в Пределе не отирался. А Райна, конечно же, нет.

Следом за Градом явился Закат. Проверить, доложить хозяину. Райна присела, погладила кремовую шерсть. Закат отнесся к этому со знакомой снисходительностью: он всегда позволял себя гладить в редкие встречи, не огрызался, но и не допускал лишних вольностей. Как-то раз Райна взяла его за переднюю лапу, чтобы шутливо поздороваться, и тут же получила ворчание и оскал клыков.

Она дошла до огромного пня возле ограды, села, уложив на колени шкатулку, и решила не входить в Предел. Дождаться Даллака – должен же он выйти? – передать то, что нельзя назвать подарком, и вернуться в дирижабль. Даллак не подвел, появился быстро. Наклонился, поцеловал в щеку, обдавая винными парами. Спросил:

– Чего это ты вдруг? Случилось что-то?

Взмах руки отослал охранников – двое воинов в масках послушно ушли на стоянку дирижаблей, убедившись, что Райна находится под защитой. Вдох. Выдох. Трудно выговаривать слова немеющими губами.

– Меня, как всегда, не пригласили. И я не буду портить имениннику праздник, поняла уже, что он не хочет меня видеть. Передай. Только обязательно скажи – это не подарок. Я возвращаю то, что получила давным-давно. Скажи – только не перепутай! – что они перестали со мной разговаривать. Они скучают и хотят к нему вернуться.

– Подожди! – поднял ладонь Даллак. – Передать-то я могу. И не перепутаю. Давай сделаем так. Пойдем в дом. Я дом купил. Виноторговец Эльвиг сворачивает дела, возвращается в Акваллу. У меня не хватало денег – цену он заломил будь здоров, даже срочная продажа жемчуга не помогла. Я пошел к отцу, договорился... взял у него в долг. Мне надоело, что в «Стервятнике» уши под дверями греют. Пойдем. Подождешь в доме, а я твоему отцу скажу, чтоб он зашел. В таверне уже все пьяные, только что лавки и кружки летали... тебе оно не надо.

Райна выдернула локоть. Ответила:

– Не хочу где-то прятаться. Да он и не придет. Я не понимаю, почему он меня избегает. Что я ему сделала?

Даллак замялся. Райна почти выкрикнула:

– Я знаю, что ты знаешь, почему! Ваши лисы вечно шепчутся, бегают друг к другу, вынюхивают новости, пересказывают сплетни!

Град заскулил, поставил лапы на колени рядом со шкатулкой, притерся головой к груди, бодая и ластясь одновременно.

– Ладно, – решился Даллак. – Скажу. Я так понял, что он злится из-за голема. Потому что ты его голема остановить можешь. И клыки. Как-то так.

– Но я не могу! – удивилась Райна. – Я пробовала. Когда мы тут столкнулись. Помнишь, зимой дирижабль отменили и мы с тобой неделю в «Стервятнике» сидели? Я тогда шла на площадку, а он явился. Его голем меня не слушается и не замечает. Хоть наизнанку вывернись.

– Ага, – Даллак почесал затылок и свистнул. – Закат! Эй, не отворачивайся! Иди! Иди уже к отцу, доносчик. Я в эти дела влезать не хочу.

Райна пыталась уложить в голове слова Даллака. Недоумение и отчаяние медленно сменяла злость. Получается, отцу было проще пять лет на Пустоши прятаться, чем один раз поговорить? А если бы и была власть над его големом? Больше никогда не встречаться, будто чужие?

Даллак попросил:

– Пойдем в дом. Твои телохранители волнуются, топчутся возле моста. Пойдем.

– А мне нельзя было сказать, что ты дом покупаешь? – нашла крайнего Райна. – К отцу побежал занимать, а мне ни слова!

– Хотел подарок сделать, – спокойно ответил Даллак. – Да и не до писем в ваши подземелья было. Промедлишь – цену перебьют.

Град укоризненно тявкнул. Райна умерила пыл, встала, перехватывая шкатулку, пошла к главным воротам. Камень Предела, пропитанный разномастной магией, был немножечко тугодумом, и отреагировал на ее растерянность и злость, когда они уже вступили в поселение. Каменный забор перекорежило, мостовая взбугрилась, словно сквозь булыжник пробились сотни кротов. И только голем отца, стоявший возле драконьего луга, ни на что не обратил внимания. Райна вздохнула – опять придется платить Совету Старейшин за причиненный ущерб – и решительно взяла себя в руки.

Дом Эльвига она знала. Внутри не была, но кое-что и снаружи оценить можно. Крепкий двухэтажный особняк из дикого камня, огороженный внутренний двор с источником. Наверняка просторные погреба. А, может, и нет – складское здание рядом.

Войдя внутрь, Райна осмотрелась, признала – Даллаку повезло. Сама она не единожды вела переговоры со домовладельцами, и каждый раз получала отказ в ответ на предложение о покупке. Совет Старейшин Предела запретил постройку новых домов, решив, что поселение и так слишком сильно разрослось. Недвижимость тут же взлетела в цене и начала передаваться по наследству. Идущий-по-следу никогда бы не продал дом скальнице. Хорошо, что с Эльвигом говорил именно Даллак.

– Вот! – Даллак гордо обвел рукой гостиную. – Камин! Кресла! Кресла нам оставили, я выторговал. Наверху три комнаты, спальня с большим балконом, весь Предел и Пустошь видно. Как тебе?

– Прекрасно! – Райна поставила шкатулку на столик, обняла Даллака, утыкаясь носом в плечо, пробормотала. – Извини, что я на тебя сорвалась. Это так здорово... дом.

– Я продал нашим скупщикам отлично сохранившийся жемчужный венец водяников. Обещал приносить все редкости тебе, но деньги были нужны срочно. Но мы с Градом там еще не всю топь прочесали. Я для тебя другой найду.

– Гебл с ним, с венцом. Не надо ничего. И так хорошо.

В дверь постучали., тут же открыли и Райна встретилась взглядом с отцом. Даллак погладил ее по щеке, отодвинулся, проговорил.

– Пойду, доем свой кусок оленины. Не ссорьтесь.

– Осторожнее там, Людвар уже перебрал, ко всем подряд цепляется.

– Выкинем, когда совсем надоест, – пообещал Даллак и ушел, оставив в комнате Града.

Райна не знала, как начать разговор, даже поздороваться не могла – слова застряли. Отец заговорил без малейшей заминки, как будто не пять лет назад на поляне то ли попрощались, то ли не попрощались:

– Если хочешь, прикажу, чтобы сюда принесли вина. В таверну не зову. Две драки уже было, еще три назревают. Скорее всего, выйдет масштабное побоище.

– Нет, – отказалась Райна. – Вино я не буду.

– Как знаешь. Насчет еды Даллак потом распорядится, лучше знает, что вам нравится.

Райна решилась, подтолкнула шкатулку.

– Это не подарок. Возьми. Они по тебе скучают.

Отец открыл украшенную резьбой крышку. Мраморные медведи завертели головами, увидели хозяина и дружно полезли через деревянный бортик. Ладонь приняла сначала флейтиста, потом певца и рассказчика, а последним – замешкавшегося медведя с арфой. Троица расселась на столике. Музыканты заиграли, солист встал на задние лапы и затянул поздравительную песню.

Они дослушали концерт в молчании. Отец погладил всех медведей по очереди и с заметным удивлением сказал:

– Я думал, ты их упрятала в какой-нибудь дальний угол.

– Почему? – изумилась Райна. – Они всегда жили в моей спальне. Но они не нравились деду, и я их прятала и доставала по вечерам. В последние годы они перебрались на мой письменный стол, но быстро затосковали. Им не по душе разговоры о делах. Недавно певец сказал, что хочет тебя увидеть. Что они мне больше не нужны, им не место в базальтовых подземельях. Я поняла – пора вернуть их тебе.

Медведи дружно свесились с края стола, позволяя Граду себя понюхать. Лис выглядел озадаченным, нервно шевелил настороженными ушами и явно не мог решить, как относиться к такой диковине – рычать или смириться и слушать песни?

Райна опасалась, что на этом разговор и закончится, но отец, как ни в чем не бывало, спросил о здоровье двоюродной бабушки. Родни было много, Райна охотно доложила подробности, которые не могли просочиться из подземелий в Предел, и постепенно растеряла скованность. От родни перекинулись на клановые дела. Райна неожиданно получила совет – мелочь, но сама бы никогда не додумалась. А потом, словно в обмен на совет – вопрос:

– Ты ведешь переговоры о дополнительных соглашениях. Камень неукоснительно выполняет мирный договор. Прошло пять лет. Я не видел ни одной горящей чаши, не слышал ни об одном нападении саламандр на следопытов или скальников. Почему ты настаиваешь на сохранении договора? Что-то знаешь? Уверена, что саламандры соберутся с силами и вернутся?

– Нет, – покачала головой Райна. – Прошу тебя ни с кем это не обсуждать – если выплывет правда, мне не справиться с кланами. Саламандры не вернутся. Никогда. Это сказал камень Замка-на-Оси-Миров и подтвердила Пустошь. Я им верю. Но знаю, что без призрачной угрозы мы снова начнем воевать. Боюсь, что мы или перебьем друг друга, или разгневаем Пустошь, которая закроет нам двери, ведущие к кристаллам. Ну и... эгоизм. Пока выполняется договор, я могу открыто встречаться с Даллаком.