Текст книги "Будни, праздники, радости (СИ)"

Автор книги: Яна Тарьянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Тыквенное желе

– Как у вас дела? – спросила Дарина, входя на кухню. – Светлана, как ты себя вела?

Мордочка мелкой шолчицы и до этого была невеселой, а после вопроса матери стала совсем унылой.

– Она испортила праздник! – полотенце хлопнуло по столу. – Полюбуйся! Я сварила тыквенное желе, разлила по стаканам, оставила остывать, и ненадолго вышла из дома. А она высыпала в каждый стакан по жмене семечек, которые я положила на просушку! Когда я вернулась, желе уже остыло, чуть прихватилось от сквозняка и помутнело. Перецедить не получится. Греть, чтобы перецедить, бессмысленно, оно потом не застынет. И помутнеет еще сильнее. Готового тыквенного пюре у меня нет. А вечером надо нести стаканы к Дереву Урожая. И что? Идти с пустыми руками? Что скажут соседи?

– Светланочка, как тебе не стыдно! – проговорил Гвидон, вошедший вслед за Дариной. – Зачем ты испортила желе?

– Ой, не надо устраивать трагедию, – благодушно сказала Дарина. – Ну, насыпала. Семечки не червяки, ничего страшного.

– И, главное, тут же сбежала, перекинулась и теперь отмалчивается!

– Светлана, – нахмурился Гвидон. – Превратись и извинись перед бабушкой!

– Чего вы пристали к ребенку? Пусть ходит на лапах, – Дарина открыла холодильник, осмотрела содержимое, спросила. – А без тыквы что-нибудь есть? Тыкву не могу, меня от нее тошнит.

– Возьми маринованный кабачок с хлебом, – предложила мама. – Я бы пожарила тебе отбивную, но не могу – надо срочно готовить желе. Гвидон, мой руки и налей себе тарелку супа. Придется тебе есть за себя и за Дарину, суп тыквенный.

– Я съем, – заверил Гвидон. – Светланочка, надо извиниться перед бабушкой. Иди в свою комнату, превратись и оденься.

– Гвидон, почему ты сегодня такой нудный? – удивилась Дарина. – Не цепляйся по мелочам. Светлана, иди, побегай. Погода хорошая. Мама, пожарь отбивные.

– Я сейчас в подвал за тыквой пойду, мне не до отбивных!

– Не нужно все усложнять. Нормальное желе. Семечки красиво на дно опустились.

– Дарина, ты!..

Стук в дверь заставил маму осечься.

– Я на минутку, – сообщил из холла дядя Ромуальд. – Увидел, что Гвидон с Дарусенькой приехали, зашел поздороваться. О! Какое мутное желе! И странное. Зачем вы насыпали в него тыквенные семечки?

– Дядя Ромуальд, – Дарина села на табуретку, подперла подбородок ладонью. – Вы умеете хранить секреты?

– Конечно. А что случилось?

– Я сейчас расскажу. Прошу держать сведения в тайне, в крайнем случае, при острой необходимости, разгласить ограниченному кругу лиц. Мама, жарь отбивные, ты это уже слышала.

– Я весь внимание, – дядя Ромуальд занял свободную табуретку, впился в Дарину горящим взглядом.

– Мне позвонили из центра, – понижая голос, проговорила та. – В столице взяли крупную группу торговцев антиквариатом. Конфискованы и приобщены к делу невиданные доселе ценности – древние шакальи рукописи об изначальном смысле традиций Покрова и Ворот-в-Зиму. Вы же знаете, что мы празднуем Покров почти как лисы, без волчьего разжигания костров и хождения по углям. Мы терпеливо ждем, пока откроются Врата-в-Зиму и радуем взор Хлебодарной яркими блюдами из тыквы, символизирующими закатное солнце. Мама, почему только одна отбивная? Пожарь две, я голодная. Пусть лучше останется на потом.

– Я знаю, – кивнул Ромуальд. – Желе из тыквы – образ солнца, которое будет освещать наш путь сквозь Врата. Мы показываем его Дереву Урожая, а потом расставляем по подоконникам, чтобы порадовать взор Хлебодарной.

– Вы заметили, что в желе никак не обыгрывается понятие «Покров»?

– Никогда не задумывался.

– В этом-то и проблема, – вздохнула Дарина. – Мы выполняем ритуалы, тщательно следя за внешними признаками, не вникая в суть. Каждый раз возле Дерева Урожая все пристально рассматривают соседское желе, шепчутся, обнаруживая крупные пузырьки воздуха или помутнение. К счастью, коллеги, прочитавшие рукопись, объяснили мне, что это уловки Демона Снопа, радующегося тому, что мы незаметно увязаем в ереси. Первая Шакалица резала тыкву, вычищала из нее семечки, а из мякоти готовила пюре, которое потом использовала на суп, кашу и ритуальное желе, выставляемое на подоконник. В желе обязательно клалась щепоть семечек. Жидкость покрывала семечки, так же, как снег укутывает землю, таящую в недрах ростки следующего урожая. И мутнела, символизируя туман. Вот это и есть суть ритуала, воплощение Покрова. А все прочее – козни нечистой силы.

– Вероятно... – дядя Ромуальд нахмурился, потер лоб. – Вероятно, завет Первой Шакалицы трансформировался – мы часто добавляем в желе апельсиновый сок и заливаем тонко нарезанные цитрусовые ломтики.

– Но апельсины-то у нас не растут! – припечатала Дарина. – Если бы не доброта коллег, мы бы снова прошли Врата-в-Зиму в сопровождении фальшивых ценностей. Но на этот раз козни демона попраны. Я выслушала коллегу, позвонила маме, а она приготовила истинное желе. Мутное и с семечками. Теперь мое сердце спокойно. Хлебодарная не прогневается на общину.

– Я себе еще немножко супа налью? – спросил Гвидон, брякнувший ложкой по пустому дну тарелки. – Очень вкусный.

– Ешь, детка, ешь, сколько хочешь, – ободрила его мама Дарины, доставшая из сковороды шкворчащую отбивную. – Дарусенька, тебе квашеной капусты на гарнир положить?

– Да. И кабачок. И хлеба.

– Можно ли обменять пару стаканов желе с апельсинами на один стакан с истинными ценностями? – деловито спросил дядя Ромуальд. – Не хочется нести ересь к Дереву Урожая, а готовить еще порцию слишком поздно.

– Три к одному, – ответила Дарина. – А с чем делала желе тетя Виктория?

– С малиной.

– Тоже ересь, – твердо сказала Дарина. – Только более акклиматизированная. Малину тоже три к одному. Любой обмен три к одному. Но помните! Вы обещали никому ничего не рассказывать.

– Помню, – закивал дядя Ромуальд. – Буду хранить тайну. Может быть... может быть, намекну. Узкому кругу доверенных лиц. Исключительно в целях искоренения ереси.

Вечером маме Дарины пришлось включить еще один холодильник. Обменянное желе – с апельсиновыми дольками, малиной, курагой, белым виноградом, физалисом и вишней – занимало половину стола. Ни одного стакана мути с тыквенными семечками в доме не осталось.

– Я спросила ее: «Дарина, ну как же так?» Я сказала: «Мы учили тебя не врать. Ты выросла, служишь в правоохранительных органах... мне удивительно, как следователь по особо тяжким преступлениям может заморочить головы целой шакальей общине. Из-за какой-то отбивной!»

– А мне ни капли не удивительно, – ответил папа, проверивший кастрюлю с супом и обнаруживший, что там осталось полповарешки. – Куда больше потрясает тот факт, что Гвидон пытался приструнить Светлану.

– Как пытался, так и передумал, – отмахнулась мама. – Наелся супа, перекинулся и побежал с ней ловить мышей в поле. Даже к Дереву Урожая не пошел – заигрался. А Дарина...

– А Дарусенька сделала продуктовый запас, который они с Гвидоном увезут в Лисогорск, – усмехнулся папа. – В общем-то, всё объяснимо. Что только ни придумаешь, лишь бы не готовить. Готовить она не любит, а Светланочке и Гвидону нравится желе.

– Надо будет им на дорожку приготовить порцию ереси с ананасами.

– Лучше пожарь десяток отбивных. И свари курицу. Обойдутся без лишней ереси. А Дарусеньке надо хорошо кушать – кормить себя и еще не родившегося ребеночка.

...Туман Камулова Покрова укутывал общину. Волки в Логаче жгли костры из палой листвы, добавляя дыма, делающего покров еще гуще и укрывающего дома от нечистой силы. Шакалы, верившие Хлебодарной, продолжали освещать жилища, чтобы богиня не пронесла мимо свое благословение и увидела выставленное на подоконники тыквенное желе. Истинное. Мутное. С семечками. Обещающее пастве сытую и спокойную зиму и легкий проход сквозь Врата – без хождения по углям.

О маринадах и варенье

Дарина дремала в шезлонге, греясь под ярким апрельским солнцем. Метелица утопала в цветущих плодовых деревьях: алыча уже сбросила белый наряд, эстафету подхватили абрикосы и вишни, разбавляемые вкраплениями ярко-розовых персиков. Воздух пьянил, бодрил и убаюкивал одновременно – хоть закупоривай в бутылки, чтобы открыть и вдохнуть в сложный день.

Цок-цок – подковки ботинок выдали появление Гвидона на мощеной дорожке. Несмотря на свои габариты и слегка избыточный вес, супруг передвигался удивительно легко – не проходили даром тренировки в спортзале.

– Светозарчик спит. Батя за ним присматривает. А Светланочка помогла бабушке и полила рассаду помидоров.

Дарина даже глаза не открыла – знала, что еще рано, после таких заявлений всегда следует продолжение.

– А они завяли.

– Совсем?

– Совсем. Сдохли, короче говоря.

– Какие-то хлипкие помидоры, – не открывая глаза, но потягиваясь, пробормотала Дарина.

– Она их уксусом полила.

– И как она это объясняет?

– Говорит, хотела, чтобы выросли сразу маринованные. В банках. Чтобы бабушке не пришлось напрягаться и закатывать.

– Какая заботливая внучка! – Дарина еще раз потянулась, села и посмотрела на мужа. – Нам теперь что, надо куда-то срочно ехать и покупать помидорную рассаду?

– Рассаду не надо. Тетя Виктория и дядя Ромуальд маме уже принесли, у них лишняя была.

– Отлично! Мама не сильно ругалась?

– Нет. Она была польщена тем, что Светланочка о ней побеспокоилась и сейчас рассказывает ей, как правильно мариновать овощи. Я тоже немножко послушал. Представь, оказывается, в морковный салат кладут немного чеснока. А я думал, только перец. Чеснок совсем не чувствуется.

– Вот и замечательно, – кивнула Дарина, снова принимая положение полулежа. – Хорошо, что у соседей была лишняя рассада.

– Но ехать придется. Иначе мы останемся без варенья.

– А что с вареньем?

– С сахаром, – уточнил Гвидон, подтащил к шезлонгу пень-табуретку и уселся так, чтобы тень падала Дарине на лицо. – Сахар сначала был, потом пропал из магазинов. Потом появился, но подорожал, и пока старцы раздумывали, стоит ли его покупать по новой цене, снова исчез. И его нигде нет. Ни оптом, ни в розницу. Вчера дядя Ромуальд услышал, что в Чернотропе будут раздавать по килограмму сахара всем желающим. В честь празднования дня города. Он хочет, чтобы мы их туда отвезли.

– Мы бензина сожжем немерено и выходной будет испорчен, – изрекла Дарина. – Везти эту толпу в Чернотроп – не вариант. И Светозара туда везти не вариант. Ребенку два месяца, рано ему путешествовать по губернии в поисках сахара. Надо придумать что-то другое.

– Что?

– Можно попробовать напрячь знакомых из антимонопольной службы. Пусть проведут обыск в супермаркете в Логаче. Наверняка там на складе сахар припрятан.

– Они его на продажу выставят. Сразу очередь набежит. Если маме с Ромуальдом не достанется – не сносить нам головы.

– Тогда не знаю. Ограбить склад? Я могу договориться с местными следаками, чтобы дело закрыли по недостатку улик.

– Ой, – вздохнул Гвидон. – Грабить – тот еще геморрой. Придется среди ночи ехать, отключать сигнализацию, взламывать дверь, искать этот сахар... Ну его... я хотел на зорьке на рыбалку. Если грабить – на рыбалку не получится.

– Если в Чернотроп ехать – тоже не получится.

– Блин, – нахмурился Гвидон. – Точно. Ладно, сейчас мужикам брякну, может быть, кто-то что-то посоветует.

– Брякни, – устраиваясь поудобнее, согласилась Дарина. – Расскажешь потом.

...Около семи вечера, когда солнце уже почти опустилось за горы и вызолотило цветущие деревья, Метелицу облетело сообщение, полученное из тайного, но верного источника. Поездка в далекий Чернотроп отменялась. Завтра в обед, на заднем дворе супермаркета в Логаче, возле двери складского помещения, будет организована раздача сахара. Исключительно для шакалов. По одному пакету в одни руки, под подпись, с предъявлением паспорта и пенсионного удостоверения.

Взбудораженные обитатели общины перемещались из дома в дом, обсуждали возможность постоять в очереди два раза, предъявив сначала паспорт, а потом пенсионное, мерились возрастом и льготами и сокрушались, что килограмма сахара не хватит даже на то, чтобы перетереть достаточное количество малины на противопростудный запас. И только батя Дарины заподозрил неладное и задержался возле сарая, где зять перебирал снасти для утренней рыбалки, пытаясь подслушать тихий разговор.

– Фрол мне говорит – а ты Велько ткни, ему хороший отчет по учениям нужен. Он, говорит, нормальный, сговорчивый, тоже в наркоконтроле служил, в Минеральные Бани недавно перевелся. Номер мне скинул, я его сразу набрал... только надо будет подписи собрать, обязательно.

– Я сказала Ромуальду, что надо будет расписываться в ведомости. Потом этот листок к отчету подошьем.

– Отлично! – Гвидон чем-то загремел. – Тогда я себе будильник на пять ставлю. До девяти порыбачу, потом поем, часок посплю, и к обеду в Логач поедем.

Батя покачал головой, почти решился обсудить услышанное с супругой, а потом подумал, что лучше не демонстрировать лишнюю осведомленность. Вряд ли Дарусенька подошьет лист с подписями к какому-то скверному документу. Тем более, по просьбе Гвидона.

Жители Метелицы прибыли в Логач около часу дня. Тайная раздача сахара должна была начаться в два, но в таких случаях лучше приехать заранее. В половину второго возле супермаркета остановился джип Гвидона. Волк выбрался с водительского сиденья, громко разговаривая по телефону:

– Да, мы уже на месте. Хотели пораньше, но малой расхныкался, укачивать пришлось. Давай, жду. Не промахнетесь, тут всё рядом: универсам, универмаг, базар и вокзал.

Дарина вышла из машины, огляделась, задерживаясь взглядом на обитателях общины – как будто пересчитывала. Светланочка высунулась в окно, пошевелила ушами и улеглась обратно на заднее сиденье – сахар её не интересовал, а карета сегодня была выходная.

Вой сирен донесся издалека, с трассы Минеральные Бани – Логач. Престарелые шакалы насторожились, сбились в кучку, потеряв порядок заранее выстроенной очереди. Светланочка приветственно тявкнула. Звук нарастал, дополняясь шумом моторов. К супермаркету, сверкая проблесковыми маячками, подъехали три бронеавтомобиля с эмблемами МВД и надписями «СОБР» на боках.

Волки, люди и лисы в бронежилетах мгновенно заполонили площадь, выгнали из супермаркета всех посетителей, обтянули здание красно-белыми сигнальными лентами и наставили на асфальт дорожных конусов, разгоняя любопытствующих зычными криками. Гвидон и самый крупный волк в бронежилете обменялись рукопожатиями. Дарина указала воякам на проулок, ведущий к задней двери супермаркета. Светланочка выскочила из машины, забегала между конусов, путаясь у СОБРовцев под ногами, облаяла одну из заградительных вешек.

– Господин офицер, скажите, пожалуйста, а что случилось? – поинтересовался дядя Ромуальд, осторожно дергая одного из вояк за рукав.

– Угроза минирования! – рявкнул тот. – Всем отойти от здания на безопасное расстояние!

Престарелые шакалы заохали – возможность получить пакет сахара в одни руки таяла на глазах. Гвидон, крупный волк, Дарина и Светланочка направились к задней двери супермаркета, не обращая внимания на конусы и заградительные ленты.

– Да понятно всё, – отмахнулся майор Велько Грачанин, выслушивавший сбивчивые объяснения Гвидона. – У меня соседи такие же. Я квартиру получил в шакальем квартале. В Минеральных Банях есть район, куда таких же пенсионеров переселяли при строительстве водохранилища. Тогда две общины затопили, кто-то к родне переехал, а кто-то выбрал город. Я утром окно открываю, первым делом слышу, как дед из квартиры сверху деду из дома напротив скрипит: «Доставку смотрел, сахара нигде нет!» А тот ему: «Не иначе как Хлебодарная на нас прогневилась, недаром на смородине одни пустоцветы, неужели пришествие Плодового Демона случилось?»

– О, да, – вздохнул Гвидон. – Я про этого всадника на черном коне уже раз восемь прослушал, то его на трассе Лисогорск – Усть-Белянск видели, то он через Чернотроп проскакал.

– Какой-то юморист вывел черного жеребца из конюшни возле ипподрома в Скачках, замотался в простыню и рассекал по поселкам с вилами в руке, пугая жителей заунывными криками, – сообщила Дарина. – Задержали, жеребца вернули хозяевам, юмориста оштрафовали и отправили на принудительные работы. Но волна по воеводству покатилась. Шутка удалась на славу.

Из приоткрывшейся задней двери выглянул встревоженный директор супермаркета.

– Сахар есть? – спросил Велько.

– Нет, – осторожно ответил директор. – Сахара в продаже нет.

– А если найду? – уточнил майор, вытаскивая из кобуры служебный пистолет и досылая патрон в патронник.

– В продаже нет, но на складе хранится запас, – доложил директор. – Расфасован в десятикилограммовые мешки. Общий вес партии пятьсот килограмм.

– Как раз хватит, – кивнула Дарина. – Вызови кого-нибудь, или сам за кассу сядь, я сейчас эту партию куплю, к задней двери вынесешь стол, организуем отгрузку в порядке очереди.

– Только подписей нужно не меньше десяти, – сказал Велько Гвидону. – На прошлой неделе поступил звонок о минировании автостанции в Минеральных Банях. Мы выехали, а там же рыночек рядом. Очищаем территорию согласно инструкции, и тут лис, который живой рыбой торгует, закатил истерику: «Никуда не пойду, у меня ванны не запираются, ценный товар в поддонах». Поддали ему коленом под зад, выкинули за ограждение. А он, скотина, потом жалобу накатал, что нюхач ему рыбу погрыз и обоссал. По моему личному приказу. Прикинь, я тут третий месяц служу, только-только исполняющим обязанности утвердили, должность-то полковничья, и тут такое гонево! Начальство вроде как и посмеялось, а потом, после устного предупреждения, велело провести какие-нибудь учения и получить положительные письменные отзывы от благодарных граждан.

– Сейчас всё будет, – пообещала Дарина, вынырнувшая из складских коридоров, и вернула Гвидону бумажник. – Их там сорок пять в списке, думаю, твоему начальству за глаза хватит.

Светланочка одобрительно тявкнула.

– Запускать? – спросил Велько, берясь за рацию, и после утвердительного ответа, скомандовал. – Душан, прием, как слышишь? Шакалов тех, что возле кондитерской тусуются, заводите в проулок по трое, по одному мы до ночи провозимся. Только вежливо! Мне для комплекта не хватает, чтобы отсюда кто-нибудь пожаловался.

Обитатели общины появлялись возле стола и тележки, нагруженной десятикилограммовыми мешками, предъявляли документы, быстро расписывались и расшифровывали подпись на разлинованном листе. Все, как один, соглашались доплатить за девять килограммов сахара и получить один мешок в одни руки. Гвидон с Велько достали планшетку и ручку и начали строчить отчет об учениях и благодарственное письмо, советуясь со Светланочкой.

С очередью разобрались за рекордный срок – полтора часа. Деньги за сахар на месте не принимались, расчеты Дарина перенесла в общину. Дядя Ромуальд попытался получить сахар два раза, напирая на то, что во второй раз оплатит весь мешок, но получил невежливый отказ – Велько осмотрел тающие запасы на тележке и забрал три мешка для соседей, со словами: «Они меня всякими вкусняшками подкармливают, надо уважить».

К пяти часам в Логаче ничего не напоминало об учениях – вояки сняли ленты, попрятали конусы в автомобили, попрощались с престарелыми шакалами и уехали в Минеральные Бани, к месту базирования отряда. Десятикилограммовые мешки сахара были доставлены в Метелицу, дядя Ромуальд вооружился листком бумаги и ручкой и начал обход дворов с целью сбора денег.

Гвидон с Дариной плотно поели и легли подремать в шезлонгах, чтобы возместить себе бесцельную трату денег и времени – маринады они ели, а к варенью были равнодушны. Батя Дарины, нянчивший маленького Светозара пока мама стояла в очереди за сахаром, передал хнычущего внука супруге, и отправился греть бутылочку с молочной смесью. Светланочка проследила, чтобы еду для младшего брата унесли в детскую, перекинулась, оделась, достала из холодильника ящик для овощей, сложила в него пять морковок, семь головок чеснока, высыпала три пакета молотого перца, щедро залила маслом и уксусом и поставила ящик обратно в холодильник. Стоявшую на подоконнике рассаду она не тронула – сделала морковный салат по бабушкиному рецепту, не утруждая себя шинкованием и термообработкой овощей.

Майор Велько Грачанин сдал начальству отчет об учениях в Логаче с благодарственным письмом и сорока пятью подписями, одарил соседей тремя мешками сахара и насобирал себе на ужин кучу вкусняшек, сэкономив время на готовку.

Довольны были все – за исключением мамы Дарины, заглянувшей в ящик для овощей, и директора супермаркета, которому не удалось загнать сахар по завышенной цене.