Текст книги "Камни глупости"

Автор книги: Яна Розова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 17. Райские кущи Кристины

Сотрудникам ДПС мы честно рассказали все, что знали о преследователях, но умолчали о повальной смертности в моей семье и прочих происшествиях последних дней. Это я решила, что мы не можем признаться в том, что преследовавшие нас хулиганы, возможно, имеют отношение к смерти моего брата и его жены. Если начинать рассказывать правду, то говорить надо все. В том числе и о шантажисте, который вынудил Бескровного втянуть меня в романтические отношения и увезти на неделю из города. Тогда милиция узнала бы о купленных Артемом краденых мониторах, и он точно оказался бы за решеткой. А вот помогли бы сведения о шантажисте разобраться в причинах постигших мою семью несчастий – я сомневалась. Бескровный согласился со мной, так как сидеть в тюрьме ему не хотелось.

В последовавшие дни Артем регулярно наводил справки о том, как движется расследование, поэтому вскоре нам удалось узнать, что при обезображенных трупах наших преследователей из «Форда» обнаружились не один, а целых три пистолета плюс винтовка. Одна из пуль от этой винтовки застряла в запаске багажника «Ауди», что доказали милицейские эксперты. Наша версия о стрелявших преследователях-хулиганах благополучно подтвердилась. Но все это выяснилось гораздо позже, а в тот самый день я чуть не умерла от усталости и боли. От места аварии «Форда» меня увезли на «скорой» в больницу, где хирург и медсестра со всем тщанием промывали и обрабатывали мои раны добрых три часа. А после медицинских пыток пришлось давать долгие показания суровому дознавателю из ДПС.

В тот долгий вечер домой мне удалось попасть только к одиннадцати часам.

Алеша ждал меня в страшном беспокойстве, так как я позвонила ему с места аварии и сообщила новости: мол, я попала в небольшую аварию. Мною руководствовало желание успокоить супруга, но я добилась прямо противоположного эффекта: Алеша разволновался и вызвался скорее приехать ко мне. С трудом удалось умолить его остаться дома, ибо совсем не хотелось встречи мужа и бывшего любовника. Чувствовала бы я себя рядом с ними совсем не комфортно…

Мое появление на пороге нашей квартиры произвело на Алешу неизгладимое впечатление:

– Вера! – вскрикнул он, увидев свою жену, измазанную зеленкой и в порванном платье. – Господи, ты просто искалечена! Как это произошло?

Я устало прошла в ванную. Осторожно, стараясь не задеть подсохшие царапины, начала избавляться от негодной уже одежды.

– Бескровный взялся подвезти меня до дому, – медленно рассказывала я. – За нами увязались какие-то придурки. Они, наверное, пьяные были и хотели покуражиться. У них был пистолет, они стреляли. Мы испугались, хотели оторваться на трассе. Не получилось. Тогда мы съехали с трассы, подъехали к карьеру. Бескровный вытолкнул меня из машины и резко свернул на краю обрыва, а бандиты свалились в карьер и убились.

Мое повествование настолько ошарашило Алешу, что он никак не мог въехать в мои объяснения – все спрашивал и спрашивал как да что. Пытаясь смыть с себя и со своих волос толстый слой пыли, не намочив при этом свои ссадины, я продолжала объяснять про дорожных хулиганов! Наконец, Алеша успокоился и приготовил нам чай с бутербродами.

Следующие два дня я отлеживалась и зализывала раны. Эти царапины причиняли ужасно много боли: подсыхали и норовили растрескаться до мяса. А ушиб плеча вообще не давал покоя – ни сесть, не лечь. На месте столкновения плеча с землей образовалась гематома размером с Австралию, так что впору было сдаваться в кунсткамеру, чтобы демонстрировать ее за деньги.

Забежала Настя, привезла страшно полезные для моих кошмарных ран мази. О происшествии она знала от Кристи.

Еще на пороге Настя сообщила, что очень спешит, но просидела у меня почти час, болтая ни о чем. Наконец, я потеряла терпение:

– Ты хочешь мне сказать что-то? – спросила я в лоб, когда деловая женщина в пятый раз накрасила губы, будто собиралась уходить и в шестой раз, не дойдя до двери, села на диван.

– Нет! – вскрикнула Настя. – То есть – да. Но ты в таком состоянии…

– Тем более! Уже ничего мне повредить не может.

– Ну, это… Я твоего Алешу с Кристинкой видела! Они, в общем, знаешь… обнимались.

Невольно усмехнувшись, я ответила ей ласково, как сумасшедшей:

– Насть, ты с дуба упала? Они с детства знакомы и родственники к тому же. Ты что никогда родных не обнимаешь?

Надо сказать, что Настя смутилась. Она попыталась оправдаться, поняла, что это бесполезно, подскочила и убежала. Неужели все эти недостойные глупости продиктованы Настиной ревностью к нашим с Кристей отношениям? Но, если так, значит, я снова нужна Насте. И, значит, должна уделять ей больше внимания. Да, это будет правильно. Как только заживут мои раны – насобираю денег и куплю ей на вечер негра. Радости-то будет…

Приняв таблетки, обмазавшись средствами, принесенными Настей, я легла на диван. Взгляд упал на хорошенький светильник под муранское стекло, который подарила мне в честь какого-то праздника свекровь Софья Михайловна. Светильник отлично украшал наш весьма скромный интерьер и надежно служил уже несколько лет, не огорчая поломками. Тут я припомнила, что Софья Михайловна всегда подносила на редкость «угаданные» подарки, в отличие от тех бессмысленных предметов, которые дарили мне милые, но бестолковые подруги. Софья Михайловна заранее выпытывала у Алеши или даже у меня самой, о чем я мечтаю на данном этапе своей жизни, и дарила мне мою мечту, радуясь, что доставила удовольствие.

Никогда не забуду, как много лет назад мне хотелось серебряное кольцо, увиденное в ювелирном магазине. Кольцо из капельного серебра в виде леопарда, мирно лежащего на пальце. Я облизывалась на него несколько месяцев, но цена кусалась хуже самого леопарда – в то время я только вышла из декретного отпуска и зарабатывала в месяц ровно столько, сколько стоило то кольцо, а ведь приходилось кормить семью. И вот на свой день рождения я получаю от Софьи Михайловны того самого капельного леопарда! Если честно, я расплакалась от радости.

А теперь она меня травит. Одно хорошо: если меня пыталась отравить Софья Михайловна, то получается, что покушение на меня никак не связано с таинственной персоной шантажиста, руководившего Бескровным. Хотя, почему хорошо?

Вот бы поговорить с лечащим врачом Софьи Михайловны! Ну, как-то сориентироваться на будущее. Вечером я расспросила Алешу, где лечится свекровь. Алеша рассказал об онкологическом центре, и что там врач попалась грубая и дурная, а потом Дорогой Леонид Ильич свел Софью Михайловну со своим приятелем-онкологом. Тот провел ряд тестов и подтвердил плохие новости. Сейчас проводится лечение, но это лишь немного оттягивает печальный исход. Выиграть битву за жизнь Софьи Михайловны невозможно.

На следующее утро я позвонила отчиму. Он уже простил мне побег из больницы, потому что всегда все прощал.

– Привет, папа. Слышал, как я тут отличилась?

– Слышал, Верочка, – ответил Леонид Ильич. – Правда, не от тебя. Всегда ты меня игнорируешь! Ну, ладно. Как самочувствие?

– Лучше, чем внешний вид! Слушай, пап, а к кому ты Софью Михайловну отправлял лечиться?

– Это в прошлом году? По поводу опухоли?

– Ну, да!

– А ты, все-таки, узнала? И про наследство знаешь?

– Какое еще наследство?

– Не знаешь?! – испугался отчим. Он понял, что проболтался.

– Нет… Но ты теперь можешь все рассказать.

– Софья Михайловна завещала свою квартиру тебе, – он вздохнул. – Эх, я, болтун! Я же обещал!

– А почему мне, а не Алеше? – обалдела я. – Ты ничего не путаешь?

– Не путаю. Своими глазами видел завещание. Только я не знаю, почему…

Попытавшись переварить услышанное, я еще больше изумилась, но вовремя опомнилась, что не для того звоню.

– Папа, а как врача того найти? Просто хочу поговорить… Я же ничего не знала.

– Ой, – снова скорбно вздохнул Леонид Ильич. – Там такой тип… Но специалист отличный! Просто классный. А вот человек…

– Как его зовут?

– Герман Санжиевич Ибрагимов. Он еще молодой, по моим меркам, так что я зову его Гера. Работает в третьей больнице. Если будешь встречаться, учти, что он большой любитель молодых женщин твоей, м-м-м, конфигурации. Поосторожнее с ним…

– М-да?! – мурлыкнула я. – А он хорошенький?

– Да, хорошенький, – с легким сарказмом подтвердил отчим. – На Берию похож!

Позже я снова размышляла над поступками своей свекрови. Сначала отписать наследство, а потом – подменивать таблеточки! Да, она больна. Эта опухоль оказалась для нее настоящим камнем глупости. Так стоит ли идти к Герману Санжиевичу, ловеласу в белом халате? Нет, схожу. Все равно пока делать нечего. Правда, Артем на прощание очень не советовал высовываться наружу, но он явный перестраховщик! Бандиты уже в карьере, так чего бояться? Вряд ли больной мозг подскажет Софье Михайловне нанять по мою душу снайпера!

Проблема обнаружилась только одна: как я со своими ранами покажусь в приличном обществе? Придется же объясняться с доктором Ибрагимовым, что это с моими руками и ногами! Полезла в шкаф, порылась в нем и вылезла наружу. Нужна вещь, одновременно длинная до щиколоток и приличная. Достаточно длинный у меня только банный халат. Ах, вот были бы брюки или брючный костюм! Есть джинсы, но они немного заношенные, а я хочу выглядеть мило.

Единственный человек, способный помочь в шмоточной ситуации – Кристина. К Борянке или к Насте обращаться не имело смысла потому, что первая значительно шире меня в бедрах, а вторая – на голову выше. А вот с Кристей мы совпадаем ростом и обхватами.

Я позвонила ей и попросила дать мне что-нибудь напрокат. Объяснила свою просьбу необходимостью идти на собеседование по поводу работы в одно очень приличное место, куда оборванок не берут. Она согласилась, но велела, чтоб я сама приехала и выбрала. Пришлось подчиниться.

– Ну, заходи, посмотри, как мы живем! – сказала подруга, открывая передо мной облагороженную до невозможности дверь в свою новую квартиру и, как оказалось, в свою новую жизнь.

Я вошла и немного обалдела от простора и блестящих поверхностей. Все в этой новой квартире поражало: и сверкающий лаком дубовый паркет, и огромные зеркала в прихожей, и извивающиеся хромированными змеями ножки светильников, и мебель белой кожи. Следовало бы воскликнуть: вот он, современный парадиз!

– И как же ты тут управляешься? – дивилась я, дитя хрущевских малосемеек. – Тут только полы целый день мыть надо!

– А прислуга на что? – беззаботно рассмеялась хозяйка рая. – Правда, сейчас Ольга Николаевна к внукам на дачу укатила, а вообще она отлично убирает!

Забавно, прислуга новых русских имеет обустроенную дачу, в которой можно жить летом. Вот мы с Алешей себе такого позволить не можем. Эй, Вера, ты что завидуешь?

Кристя с удовольствием водила меня по всем этим хоромам, пока мы не остановились в спальне, перед огромным светлым шифоньером. Его створки распахнулись, словно двери в пещеру Алладина, или у кого там была такая пещера. Но никакой Алладин и даже сорок разбойников, разбойничавших сорок лет без отпусков и выходных дней, не смогли бы накопить такого изобилия дамских модных тряпок, как накопила моя подруга!

В многомерной утробе шкафа теснились ряды плечиков, увешанных немыслимым количеством нарядов – шелками, шерстями и мехами. Здесь теснились шеренги туфель, босоножек и сапожек на любой вкус и цвет, раскинулись свитера из тончайшей ангоры, юбки из замши, блузы безумных расцветок. Нет, не выбрать мне ничего не удастся! Меня просто поглотит все это барахло – тут и за год не разобраться!

Увидев мою растерянность, Кристина поспешила на помощь.

– Тебе надо прикрыть свои стигматы? – понимающе кивнула она. – Смотри: это длинная юбка, а к ней – блузка.

– Она прозрачная, – усомнилась я, – нужен лифчик приличный. Не буду же я у тебя еще и белье просить!

– Ладно. А вот – платье… Но здесь разрезы до задницы, ноги не скроешь. А если брюки? К этим черным пойдет маечка… Не годится. Она без рукавов. А! – холеные пальцы Кристины остановились на чем–то голубом, небесном, тонком и плотном. – Это костюм от Гуччи. Недавно привезла из Швейцарии!

На свет появился упомянутый костюм. Он был великолепен как само совершенство! Я усомнилась:

– По-моему, слишком шикарно – на мне будет выглядеть как с чужого плеча. То есть, так как оно и есть. Еще милиция остановит за несоответствие.

– Да попробуй, надень!

Я обрядилась в неземной костюм, а, глянув в зеркало – ахнула.

– Боже, никогда не думала, что вещь так красит человека! Ну, где моя потрясающая индивидуальность? За костюмом ни черта не видно!

Кристина снисходительно усмехнулась:

– Зато видно, что попа выглядит на семнадцать лет!

Аргумент показался мне очень убедительным – все-таки, я женщина и мне генетически предначертано стремиться выглядеть лучше, чем это есть на самом деле. Выбор был сделан. Мы решили обмыть его чашечкой кофе. Сложив Гуччи в пакет, я прошла следом за хозяйкой на кухню. Она налила кофе в полупрозрачный фарфор, и мы принялись болтать. То есть, Кристя принялась болтать, а я помалкивала. Были причины.

– Ой, в этой квартире у нас с Артемом просто второй медовый месяц начался! – трещала она. – Здесь так хорошо! Правда, я устала ужасно, пока все до ума довела. Представь, заказали мы шторы, а их в фирме нет! На витрине есть – а на складе нет пятидесяти метров. Интересно, как бы я тут тридцать метров развесила? Терпеть не могу, когда нет складок на шторах. Стала требовать по-хорошему – бесполезно! Вот, дескать, в Москву за товаром поедем в следующем месяце…

Покупка штор – это бла-бла, а меня больше интересовал «медовый месяц». Конечно, есть у Кристи такая черта: плохого о своих делах она не скажет, а вот похвастаться не забудет. Расскажет каждую деталь, округлив глаза с видом наивной простоты: вот, мол, решила поделиться с тобой, как с лучшей подругой, своим счастьем! В общем, делить ее сведения надо на шестнадцать…

Вскоре разговор снова плавно перетек на семейные радости:

– Помнишь, как я на его секретаршу напала? – Кристина улыбнулась с видом «как молоды мы были!». – Так, оказывается, я ошиблась! Не знаю точно, что там за шмара хвостом вильнула, но мой муж от нее вернулся, будто помолодел! Я бы ей только спасибо сказала. Смотри!

Она подняла левую руку к ушку, украшенному бриллиантом. На другом ушке и на пальце сверкали его братья. Мы с этими камешками некогда уже успели познакомиться. Правильно, товарищ генерал, чего добру пропадать?

– По секрету скажу, – Кристя склонила голову набок, привычно копируя мое собственное движение головы. – Артем поговаривает о втором ребенке, но я еще не знаю, привыкла уже для себя жить!

По идее, мне должно бы стать плохо, но плохо не стало. Стало чуть горько и немного смешно.

Свои эмоции я красиво прятала за дружеской улыбкой. Покинув рай на земле, еле сумела перестать гримасничать – улыбка въелась в мое лицо намертво.

Глава 18. Сара Бернар и Берия

На следующее утро я проснулась от телефонного звонка. Алеша взял трубку. Он уже встал, позавтракал и побрился. Телефонный разговор мужа показался странным: собеседник упрекал Алешу в медлительности, а он отвечал, что надо подождать и все продумать.

– Что продумать?

Я высунула свою лохматую со сна голову из-под одеяла. Он обернулся, с таким видом, будто вдруг забыл, что женат.

– Да, так… Ничего. Мне работу предложили – причем по профессии, а не водителем. Но надо в Курортный ехать, а я не хочу.

– Почему?

– Тебя боюсь одну оставить.

– Да, ладно! – рассмеялась я. – Со мной все будет хорошо. Поезжай, если предложение стоящее.

Он пожал мощными плечами:

– Ну, так вот я и говорю – надо подумать.

Выпростав скованные члены свои наружу, я села на кровати, зевнула, потянулась и отправилась на кухню поискать съестного. В отсутствие сына мама Вера разболталась и разленилась. Алеша, добрая душа, сам себе готовил холостяцкие блюда и ни в чем меня не упрекал.

Когда он ушел, а я уселась перед телевизором с чашкой кофе, телефон ожил снова.

– Вера, – услышала я голос Артема, – надо встретиться! Я тут новости раскопал.

– Я тоже! Твоей жене бриллиантовый гарнитурчик явно к лицу!

На том конце провода послышался явственный скрип зубов.

– А ты что хотела? – злобно поинтересовался Бескровный. – Надо же и мне жизнь налаживать!

– Сыночка как планируете назвать? – ехидничала я. – Мне лично нравится имя Дормедонт!

Он бросил трубку. Ах, мы изволим негодовать!

Спокойно и радостно я стала готовиться к встрече с доктором свой свекрови. Радоваться, конечно, нечему, но я улыбалась в зеркало просто назло Бескровному. И пусть он меня не видит.

Герман Санжиевич обнаружился на втором этаже третьей больницы. Он занимал видный пост главного врача онкологического отделения. Я не стала особенно извращаться и придумывать поводы для визита. Решительным шагом прошла по отделению, кинув дежурной:

– К Ибрагимову!

И вошла в его кабинет. За широченным письменным столом и впрямь сидел Берия! Только очки на его носу выглядели современно, а во всем остальном – вылитый Лаврушка. Он отвел взгляд от монитора компьютера и сначала, вроде бы, выразил на своем толстом лице неудовольствие, вызванное вторжением, однако, разглядев миловидную дамочку, смягчился.

– Вы ко мне? – спросил Берия, будто бы в кабинете находился кто-нибудь еще.

И тут у меня начался непроизвольный приступ артистизма. Ничего такого заранее я не планировала, но моментально округлила глаза и простерла к доктору свои тонкие руки.

– Герман Санжиевич! – получилось хорошо: жалостливо и с придыханием. – Меня привело к вам отчаяние!

Потрясенный онколог невольно поднялся мне навстречу. Я продолжила в том же духе:

– Я узнала страшное! И теперь просто не знаю, что мне делать! Ах, что же мне делать?

Думаю, он немало видел настоящей человеческой боли и, тем не менее, мое лицедейство сработало. Вот она, сила искусства!

– Присядьте, – засуетился он, подбегая ко мне. – Расскажите все по порядку! Налить вам водички?

Я позволила коротеньким ручкам обнять себя за талию. Берия отвел меня к креслу у окна и бережно усадил. Всхлипывая и скуля, я выпила стакан воды.

– Итак, милая девушка, что же произошло?

Ибрагимов тоже присел на кресло рядом, ненароком касаясь моего плеча.

– Я только что вернулась из-за границы и тут выяснилось, что моя мама больна раком! Скажите, есть ли у нее шансы?

– Ваша мама? А кто это?

– Бойко Софья Михайловна.

Мои глаза даже наполнились влагой, вот как я вошла в образ безутешной дочери! К слову сказать, не так давно я на самом деле была дочерью, потерявшей мать. Но сейчас об этом не следовало думать.

– А, Софья Михайловна! – припомнил доктор.

Понятное дело, врачи так просто не обсуждают с посторонними болезни своих пациентов. Особенно, если заболевание очень тяжелое. Ну, разве что, при особых условиях, вложенных в беленький конвертик. Да и то не все. Мне в конвертик положить было нечего, потому и понадобился спектакль. Гера смотрел на меня с минуту, соображая что-то. С одной стороны – врачебная этика и всякое такое, а с другой – очаровательная женщина. К тому же, на ней такой откровенный костюмчик и в вырезе жакетика видна свежая грудь… И она не выглядит слишком недоступной.

– А, простите, как ваше имя?

– Я Екатерина Бойко. После смерти супруга снова взяла девичью фамилию. Герман Санжиевич, умоляю вас, скажите же мне правду!

– Да, Софья Михайловна, является пациенткой моего отделения. Очень милая женщина. У нее назначен прием на следующей неделе, если не ошибаюсь. К сожалению, ситуация критическая. Это все, что я могу сказать вам.

Глядя на эскулапа затуманенными глазами, я прошептала:

– Ах, доктор, это такой ужас, такой ужас! Сначала муж, а теперь – она! И я останусь совсем, совсем одна. Меня даже некому утешить… Я все время в жутком напряжении, а хочется счастья, покоя. Это звучит эгоистично, но я молодая женщина и мне трудно противостоять горю.

И тут Берия оправдал все возложенные на него ожидания. Он снял очки, положил их в карман халата и, заблестев масляными глазками, всем своим корпусом подался вперед, ко мне. Я даже ощутила запах его дыхания, но об этом я умолчу. И вот же удивительно: он такой противный и вонючий, он так легко ловится на бабские штучки, а считает себя неотразимым кавалером!

– Катенька, вы такая красивая женщина! – терпеть не могу, когда так говорят. Если мужчина говорит женщине, что она красива, значит, ничего больше в ней не видит. Да и не нужны ему ни твой ум, ни взгляды на жизнь, ничего другое! – Вам не идет скучать и плакать! – когда это я говорила, что скучаю? – Позвольте вас немного развлечь. Давайте сегодня вечером съездим с вами в одно место, отдохнем. Я знаю очаровательный ресторанчик с отдельными кабинками!

– Боже мой! – вскричала я. Гера отпрянул от меня, решив, что сейчас я с негодованием отошью его. Однако я продолжила: – Вы такой добрый! Я с удовольствием немного отвлекусь в вашем обществе!

Ибрагимов просиял. Но я-то еще ничего не узнала! И, только потерзав немного окрыленного доктора, я услышала все, что хотела:

– Софья Михайловна попала ко мне, когда ее болезнь уже оказалась сильно запущена. Я сразу предложил операцию, но анализы показали, что ее сердце может не выдержать многочасового наркоза. Тогда я назначил поддерживающую терапию. Это чудо, что она до сих пор жива! Несмотря ни на что – у нее крепкий организм. А ведь даже химиотерапию не использовали!… Спасибо за комплимент, Катенька… Изменения личности?.. Ну, раздражительность, подозрительность, слезливость… Отравить соседку? Ну, это бредни! Я слышал, что такое бывает. И в романах криминальных читал. Но, в основном, такие пациенты не способны произвести ряд взаимосвязанных, последовательных действий, способных причинить серьезный вред окружающим. Поругаться, еще может быть. Так что, соседка вашей мамы преувеличивает – не могла Софья Михайловна пытаться ее отравить… Вот это лекарство? Похоже на нейропал. Но вашей маме его применение противопоказано из-за болезни сердца… Не переживайте раньше времени. Никто своей судьбы не знает! Я тут знаете, каких чудес насмотрелся!.. Так до вечера? Адресок?.. Позвольте вашу ручку!