Текст книги "(Не) идеальный отец (СИ)"
Автор книги: Яна Невинная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
Глава 8
Тимофей
– Исаев, на выход, – велит грузный мужик в форме, распахивая железную решетку. Лязгает металлический замок, сигнализируя о замаячившей свободе. Реагирую не сразу. Почему-то напряженно жду подвоха. Вдруг какой развод? Меня точно выпускают? Может, переводят куда…
– Долго сидеть будем? Или понравилось у нас? А что, оставайся. Правда, у нас тут всё по-простому, не для таких богатеньких сынков.
Ну ясно, как не поупражняться в остроумии, когда ты обличен властью.
Переглядываемся с Гором, он просто кивает, а я медленно шагаю на выход, всё еще надеясь, что произнесут и его имя. Хотя, наверное, выручить его со свободы у меня получится лучше.
– Не прощаемся, – продолжает изгаляться блюститель закона, но я его игнорирую. Всё жду, что он скажет где-то расписаться, и меня это адски напрягает. Но, спасибо папе, отделываюсь легким испугом во всей это передряге. Правда, расслабляться рано, дома, без сомнения, ждут разборки.
– Тимоша! Господи, что с ребенком сделали? – причитает бабуля, подскочив с дивана в гостиной, когда я захожу в дом. Водитель по-быстрому доставил меня сюда из полицейского участка. Здесь и сестра, и ее жених, и Варя. Все в сборе. – Тебя там били? – ощупывает меня и хватается за телефон. – Нужно скорую вызвать!
– Мам, – строгий голос папы раздается из кабинета, а потом появляется и он сам. – Успеет его врач осмотреть, но сначала мы побеседуем. Тимофей, прошу, – слишком официально произносит, открывая дверь в преисподнюю.
Встречаюсь взглядом с Никой, что закусывает от волнения костяшки пальцев, но поддерживает меня сестринским взглядом в духе «держись, братишка». Арсений держит ее за плечи, а Варя сидит как побитая собака. Задерживаю на ней взгляд. До нее мне не должно быть никакого дела, но бесит, что она видит мой позор. Злорадствует, наверное, что мне от папаши прилетит. Или надеется, что я в тюряжке снигу. Это вряд ли.
Хотя, судя по виду отца, он мне устроит Армагеддон и дома.
– Вот, – кидает папку с документами на стол, – поедешь в Лондон учиться.
– Что?
– Не делай вид, что не слышал, Тимофей, – чеканит отец, закрываясь от меня защитным жестом. Стоим друг напротив друг друга, встречаемся непримиримыми взглядами. – Иного выхода я не вижу. Ты сам виноват, будешь спорить?
– К чему такие меры?
– К тому, что ты гарантированно снова вляпаешься, – цедит строго. – Я не уверен, что смогу тебя каждый раз отмазывать.
– Я не собираюсь никуда вляпываться, – уверенно защищаюсь.
Внутри начинается собираться злость. Я не какой-то там конченый правонарушитель. Черт побери, я не хочу никуда уезжать!
– А что ты собираешься делать? – приподнимает бровь. – Если то же, что и обычно, ничего не поменяется. Я больше не намерен общаться с сыном через решетку. Терпеть это позорище!
– Я тоже не намерен, пап! – завожусь. – Это случайность, больше она не повторится.
– Тимофей, не надо бросаться словами, ты знаешь, чего я от тебя хочу. Но только на этот раз, если я попрошу, ты не будешь хитрить и сделаешь это, ясно?
Опускаю глаза в пол и изучаю узор на ковре. И как так вышло, что мне придется выполнить условия отца? Я же не собирался соглашаться ни с чем, не хотел примиряться с новыми родственниками и следить за убогой. Думал, что меня это никогда не коснется, мнил себя неприкосновенным и самостоятельным. А по факту… Судя по всему, именно это мне и придется сделать, иначе увижу небо в клеточку. А если и избегу тюрьмы, папа всё равно найдет рычаги давления. Ловко он меня поймал. Гордится собой, наверное.
– Я спрашиваю, ясно или нет? Что ты сделаешь, Тимофей? – давит он словами.
– Узнаю, кто обрюхатил убо… Варю. Буду за ней в универе присматривать
– Чудесно, сын, это не так страшно, правда? – скупо улыбается, выглядя вроде как довольным. – И еще, – разворачивает меня, когда я уже хватаюсь за ручку двери. – Перед Эляной придется извиниться за порчу имущества. Это детская выходка, Тимофей, – морщится, – но за нее придется расплачиваться. Новый гардероб куплю с твоих карманных денег. А теперь в больницу! Не обсуждается!
Варя
События после спектакля превращаются в какой-то непрекращающийся кошмар. Павел Петрович бушует. Вероника его успокаивает, дед ее жениха, в свою очередь, успокаивает Нонну, которая хватается за сердце и грозится то наказать внука, то срочно везти его в больницу, и уже совсем тошно становится, когда Тимофея и его друга забирают в полицейский участок!
А я пытаюсь понять, как до этого всего дошло. Они же просто пошли подарить букеты по просьбе бабушки Тима. Обычная просьба. Ничего сложного. Как могло дойти до угрозы того, что их посадят? Как?!
К счастью, влияния Павла Петровича хватило, чтобы вызволить сына на свободу.
А теперь мы сидим в гостиной и ждем, когда они переговорят.
Комкаю подол платья, превратив дорогую ткань в подобие мокрой тряпочки. Волнуюсь за Тимофея, не знаю, что его ждет. Очень нервируют его родственники, ходячие туда-сюда, без остановки. Я только успокоюсь, как они начинают снова причитать, то жалея «бедного Тимошу», то ругая «мелкого паршивца».
Хочу дернуться и уйти, но сестра не пускает, крепко держа меня за руку.
– Надеюсь, Паша задаст ему! – говорит мне тихонько, бросая отчего-то злобный взгляд на дверь кабинета. Смотрю на нее в ожидании продолжения фразы и не обманываюсь в ожиданиях. – Ты не представляешь, что он сделал!
Испуганно хлопаю глазами. Неужели он вспомнил и рассказал про нас!
– Испортил мои вещи! – пучит сестра глаза, плотно сжимая губы в тонкую полоску. – Лямки подрезал, ручки у сумок, ремешки у туфель! Я как это всё увидела… – Сестра зажмуривается и, несколько раз вдохнув и выдохнув, приводит себя в чувство. – Зарвался мальчик. Что я ему сделала? Вот что?
– Когда он успел? – не понимаю я, хмурясь и пытаясь представить Тимофея с ножницами или ножом, совершающего такое мелкое вредительство. А вдруг он у меня в комнате подобное сделал? Неосознанно хватаюсь за свои лямки платья. Вроде целые.
– Пока мы на отдыхе были. Всё настроение испортил, гадкий мальчишка! Ну ничего, в Лондоне перевоспитается, вернется нормальным человеком…
Лондон? Какой Лондон? В смятении гляжу на сестру, пытаясь понять, о чем она говорит. Тимофея отец отправит за границу? Зачем?
– В Лондон? Что там в Лондоне?
– Учиться он там будет, раз здесь не может себя нормально вести! Хоть дышать сможем в этом доме спокойно! – бравирует сестра, явно радуясь этому событию.
А я? Что испытываю я? Облегчение? Радость или грусть? Сама не понимаю, лишь держусь за живот, как будто таким невольным жестом хочу поддержать своего ребенка, чей отец скоро исчезнет из нашей жизни. И тут приходит понимание, что я так или иначе ждала, что он признает свое отцовство. Хоть и боялась этой минуты, но всё же не хотела, чтобы Тимофей никогда не узнал правду…
– А теперь в больницу! Не обсуждается! – слышим мы все окончание разговора Тимофея и его отца. Непререкаемый тон Павла Петровича звучит от дверей кабинета, и вся шумная родня бросается туда, узнать, что же происходит.
Я сижу на месте и почти не слышу, что говорят. Стоит такой шум и гам, что невозможно понять. Да и Тимофея я не вижу, его заслонили родственники. Но внутри колотится мысль: «Он уедет, он уедет, надолго уедет».
А вот бы встать сейчас и сказать, что я беременна от него! Что никуда он уехать не может, а должен принять на себя отцовство. Но так я, конечно, скажу лишь в своих мечтах. Ведь проблема в том, что Тимофей ничего не помнит.
– У меня всё нормально! – наконец прорывается сквозь гам голос Тимофея. – Я не поеду в больницу.
– Тогда надо вызвать врача, сюда! – причитает Нонна.
– Мама, сядь, мы сейчас тебе врача вызовем! Всё с этим оболтусом в порядке, – успокаивает ее Павел Петрович, крепко держа за плечи и усаживая на диван. – Он сейчас извиняться будет за свое поведение, а потом пойдет в свою комнату отдыхать. А утром начнет помогать сестре со свадьбой, да, Тимофей?
Исаев непокорно сжимает губы, но всё же после нескольких минут покаянно смотрит на бабушку, сквозь зубы бормочет какие-то дежурные извинения. Не знаю, как Нонна, а я бы им не поверила, но она настолько очарована своим внуком, что бросается его обнимать и жалеть.
– Вот почему он такой избалованный, – шепчет мне сестра на ухо, – гляди-гляди, как не надо детей воспитывать, вот такие барчуки вырастают. Ну ничего, в Лондоне ему придется без папочки становиться самостоятельным.
– Мы с Тимофеем обо всем договорились, он остается дома! – словно переубеждая Эляну, с улыбкой говорит Павел Петрович, оглашая басом гостиную и вызывая всеобщий вздох облегчения. – У нас были некоторые разногласия, но мы их разрешили, правда, Тимофей?
– Да, папа, – снова вроде как покаянно бормочет Тим, но в глазах море непокорства. Разве никто не видит? Как они все обманываются его виноватым видом? Почему-то мне кажется, что он просто играет какую-то роль.
– Денек Тимофей отлежится, а потом, Вероника, они с Варварой помогут тебе со свадьбой, все-таки это лучше, чем просто бездельничать на летних каникулах.
– Да, папа, – и опять фальшивое согласие, а потом Тим бросает на меня взгляд, от которого я словно покрываюсь инеем. Ощущение, будто меня в воду холодную бросили. Неужели он на мне отыграется за то, что его приструнили? Ведь это именно я буду рядом во время организации свадьбы. Как же это всё будет происходить?
– Кивни, – шипит сестра мне в ухо, больно стискивая пальцы, – чего стоишь как столб, Варя… Тебя же в семью принимают.
«В семью?» – спрашиваю я себя. Вот очень в этом не уверена.
Но, к счастью, никакого знака согласия от меня не требуется, никто не спрашивает, что я думаю по поводу объявленных планов. Наконец неловкая и громкая сцена заканчивается, и часть родственников уходит по домам, а оставшиеся с облегчением выдыхают. По крайней мере, я делаю именно так, желая спрятаться в своей комнате.
– И последнее, – задерживает нас Павел Петрович, снова хмуря брови. – Тимофей хочет кое-то сказать Эляне. Правда, сын?
Воцаряется могильная тишина, в которой так хорошо слышно шумное дыхание Тима, что у меня перехватывает дыхание. Его злость распространяется ощутимыми волнами. На Эляну, на меня. В напряжении стою на месте, по-глупому желая спрятаться за сестру. А она с довольным видом выступает вперед. Это момент ее триумфа. Утверждение власти над ситуацией.
– Я слушаю, – медленно проговаривает она, а Тим молча сжимает губы, испепеляя ее взглядом. Меня бы такой взгляд сжег дотла, сестре же всё нипочем.
– Тимофей! – поторапливает его отец, и тот аж кулаки сжимает.
– Из-ви-ни, – цедит по слогам. – Сожалею, что испортил твои тряпки.
– Вот, оказывается, не так сложно жить мирно, да? – хлопает его отец по плечу, а Тимофей нервным движением сбрасывает его руку и стремглав устремляется по ступенькам вверх.
– Ну и денек! – ерошит его отец волосы и уходит в кабинет, сестра семенит за ним следом. Остаюсь одна, пошатываясь на месте от нервного перенапряжения и усталости. Действительно, ну и денек. Что же будет дальше? Неужели Тим станет мягким и послушным мишкой и мы вместе будем готовить свадьбу?
Глава 9
Варя
Наутро спускаюсь в столовую. Убеждаю себя, что если идти медленно, не раскачивая тело, то тошнота будет меньше. Когда-то же она должна пройти, как и боль в деснах, которая наконец оставила меня в покое. Вернулся аппетит. Иду на запах еды, как охотник за дичью, с намерением слопать слона. Молюсь про себя о том, чтобы Тима не было за общим столом, но он же теперь послушный папин сынок, сидит тут как тут. В белой футболке, с чистыми, еще влажными волосами после душа.
Мое внимание сужается до узкого тоннеля, отрезая всё лишнее. Вижу только его. Любуюсь, пока он не замечает, благородным профилем, красивым лицом, упрямой линией рта… Кто бы знал, как мне трудно находиться с ним в одном пространстве.
Останавливаюсь как вкопанная, тело по инерции идет вперед, а я сама думаю повернуть назад. Но не успеваю. Меня заметили. Попалась.
– Варя, ты как раз успела к завтраку, проходи, садись.
Сестре вторит ее супруг:
– Да-да, присаживайся, Тимофей, поухаживай за Варварой.
Злые глаза впиваются в меня. Было бы проще, не навязывай меня Павел Петрович сыну. Знаю, что он ничего плохого не хочет, не вкладывает в свои слова никакого умысла. Просто хочет, чтобы сын был вежлив и обходителен с «родственницей». Но мне от этого не легче.
Все чинно сидят за столом, делая вид, что вчерашней сцены не было. Лишь ссадины на руках и синяки на лице Тимофея напоминают о том, что то был не обычный день. Всё могло измениться, он мог уехать за границу или попасть в тюрьму. Вместо этого со скрипом и злобой выполняет папины поручения. И что-то я не слышала, чтобы вызвали врача. Неужели он совсем не заботится о своем здоровье?
– Мы как раз обсуждали планы на сегодня, – не замечая сгустившейся атмосферы, сообщает муж сестры. – Эляна задумала поход по магазинам. Здесь я вам не помощник, конечно, но думаю, все женщины любят шопинг?
Не все. Я не люблю. С окаменевшей спиной сажусь на стул, почти ничего не слыша, ведь позади Тимофей, держит спинку. Ощущаю его всем телом и слышу шумное дыхание. Настоящий огнедышащий дракон. Не дай бог, я коснусь его рук хоть краешком спины! Даже просто ухаживая за мной, он не перестает быть угрозой.
– Варе скоро понадобится новая одежда.
Вот так ненавязчиво сестра напоминает о том, что я беременна. Но обходит острые углы и не кидает обвинения в сторону Тимофея, кто испортил ее вещи.
Склоняю лицо в тарелку и тихонько ем, стараясь быть незаметной.
– Ешь скорее, ты и так опоздала. Мы скоро выезжаем, – торопит сестра.
Не могу не метнуть в Тимофея свой взгляд. Неужели никто не видит, что у него внутри просто вулкан бушует? Кому понравится по приказу сопровождать на шопинге девушек, которых он ненавидит?
Отец, видимо, замечает, что сын не в настроении.
– Тимофей, а тебе разве не нужно купить себе костюм? Не думай, что будешь просто сопровождать девочек, ты же не нянька. Я бы и сам с вами поехал, но дела в офисе не ждут.
Тимофей молчит и с усилием сжимает челюсти. Тишина угнетает. Рождает ощущение, что скоро последует неминуемый взрыв. Это только вопрос времени.
Осмеливаюсь встретиться взглядом с тем, кто меня презирает и считает своим врагом. Может, он поймет по моим глазам, что я не хотела навязываться. Что я вынуждена делать то, что мне говорят. Я бы и рада просто сидеть в своей комнате и ни с кем не пересекаться!
Но по полоснувшему меня, как лезвие, взгляду вижу – нет, не верит. Строит планы возмездия. Размышляет, как меня покарать. В зрачках полыхает беспощадный огонь. Но Тимофей его умело гасит и натягивает на лицо фальшивую, приторно-вежливую улыбку.
– Конечно, папа, костюм мне нужен, да и новые шмотки, раз ты платишь.
– Веди себя хорошо, Тимофей, – предупреждает Павел Петрович, который не обманывается внешней вежливостью сына, – я надеюсь, мне не придется снова за тебя краснеть.
– Я тоже надеюсь, папа.
– Если всё пройдет нормально, то мы вернемся к обсуждению судьбы твоего друга.
Мне ужасно хочется спросить: «Неужели он еще в тюрьме и его никто не выручил?» Но я, конечно же, смыкаю губы и остаюсь безмолвной. Как рыбка в аквариуме. Хлоп-хлоп глазами. Ни звука.
– Ладно, мы полетели! – подхватывается Эляна, показывая мне взглядом вставать. – Мы пойдем в машину, до встречи, дорогой!
Целует мужа в щеку и утаскивает меня в сторонку.
– Не обращай на гадкого мальчишку внимания, – шепчет мне на ухо, – всё равно он будет делать то, что Паша скажет. Пусть кочевряжится сколько влезет, отец его уже прижал. Не позволю себе портить настроение. Раз уж он испоганил мои вещи, куплю вдвое больше ему назло! Мне же пришлось всё выбросить! Осталась почти голой! Я слышала, что папа забрал у него карманные деньги. Поделом ему. Отлично работает формула «преступление и наказание», а? – толкает меня в бок локтем и снова шепчет: – И тебе купим вещей. Для беременных красивые платья и вечерний наряд.
– Вечерний? На свадьбу?
– Не только. Я что, не сказала, что мы идем завтра вечером в ресторан? Ты, я, Паша и Валерий Самуилович.
Варя
Всё время, что таскаюсь за сестрой по отделам роскошного магазина, внутри не перестает биться тревога. Зачем нам в ресторан? Зачем встречаться с Валерием Самуиловичем? Я по-детски надеялась, что она отказалась от своей идеи свести нас и вообще найти отца моего ребенка.
«Что мне делать?» – пишу сообщение Асе, которой уже поведала свою историю.
«Поговорить с Тимофеем!» – следует ответ, но он никак меня не спасает. Не буду я с ним говорить. Что предъявлю? Только свои слова? Или скажу, что та девушка, которую он ищет в чате, обладательница браслета, это я? Абсурд же.
«Нет! Исключено!»
«Тогда готовься выйти замуж за старика!»
Он и правда старый. И полный. И лысый. Он мог бы быть моим дедушкой или возрастным папой. Как вообще можно представить, что мы сойдемся? Что я в принципе его коснусь?!
– Варя, убери телефон, – командует сестра, с трудом оторвав себя от самолюбования. – Ты за покупками пришла или в телефоне зависать? Пожалуй, и хорошо, что Тимофей испортил вещи, они всё равно вышли из моды. Куплю новые. Ты тоже выбери, иди-ка сюда, – подзывает к себе и прикладывает ко мне платье одно за другим, – неплохо, и это неплохо, это тоже. Пойдем примерять.
Нехотя тащусь в раздевалку. Едва отмахалась, чтобы не покупать повседневные вещи. У меня их целый гардероб, за модой я не гонюсь, да и поправлюсь скоро. Шмоток мне хватает с лихвой. Но новое платье купить придется, сестра с меня живой не слезет.
Прохожу в обитое зеркалами пространство и начинаю поочередно натягивать на себя платья. По большей части я равнодушна к выбору, лишь бы платье не было открытым и коротким. Сестра же поправляет складки, добивается идеальности, периодически смотрит то в зеркало, то мне в лицо.
– Неплохо, но без улыбки ты выглядишь ужасно уныло, Варя! Для чего мы так старались с брекетами? У тебя сильно выправились зубы, теперь ты можешь улыбаться.
Улыбаюсь сквозь силу и прячу глаза, внутри молоточками бьется страх, сердце стучит как барабан от волнения, но я всё же решаюсь попытать судьбу.
– Эль, нам правда нужно идти в ресторан?
– А что? – застывает она напротив меня в напряжении. – У тебя есть возражения?
– Я просто не понимаю, зачем это нужно. Я же беременна, это всё очень странно.
– Ничего не странно, я знаю, что Валерий Самуилович мечтает о жене и детях. Кому-то нужно передать накопленные богатства. Ты ему приглянулась, Варя, ты милая, покорная девочка, – сжимает она губы, – которая будет хорошей женой.
Слова Эляны и ее решимость насчет моего будущего меня ужасно пугают. Теряюсь и с трудом нахожу слова, чтобы оттянуть неизбежное.
– Но… Вдруг я… Вдруг найдется настоящий отец ребенка.
– Ты что-то вспомнила, Варя? – утыкается в меня сощуренным взглядом. – Вспомнила, кто это был?
– Нет, но он был высокий! – начинаю бормотать. – Можно попытаться найти этого парня.
– Смешная ты, Варя! – нервно передергивает она плечами. – Как ты предлагаешь его искать? Раз до сих не объявился, выходит, просто воспользовался тобой! Нужно называть вещи своими именами. Ты собралась ходить и спрашивать, кто с тобой был в той комнате? Прекрати, Варя, не позорься! Не нужно портить мои планы! Ты встретишься с другом Паши. В конце концов, это просто ужин. Никто тебя оттуда к венцу не потащит. Но в твоих интересах сделать так, чтобы у Валерия Самуиловича возникло такое желание. Очаруй его, Варя, ты же знаешь, что выхода нет!
Мне хочется закричать, что выход существует! Сестра не бедствует. Она могла бы поддержать меня первое время, а потом я бы нашла работу, как-то бы справилась. Но она уже всё решила.
– Или ты согласна на аборт? – цедит она тихо, наклоняясь ко мне. – Раз ты неспособна слушаться меня и прогнуться, не лучше бы решить проблему разом?
Слова про аборт вызывают у меня слезы. Они градом льются из глаз, а я не могу найтись что сказать, чтобы защититься.
– Вы решили тут поселиться? – неожиданно рядом с нами оказывается Тимофей, чьего появления я никак не ожидала. Отступаю к стенке и тут же перестаю плакать. Он смотрит на меня, оценивает внешний вид, к счастью, не комментирует, потом обращается снова к сестре: – Я уже десять раз обошел магазин с первого до последнего этажа. Еще не все деньги потратила, мамочка?
– Шустрый какой, – хмыкает Эляна, горделиво подняв голову и явно чувствуя себя хозяйкой положения, – куда ты торопишься, Тимофей? Папа тебя дома не ждет. Ты нас сопровождать должен был, а ходишь неизвестно где! Попроси лучше администратора подать нам кофе.
– Я тебе не мальчик на побегушках! – со злостью выплевывает он ей, приближая лицо к лицу. – Командовать будешь в своей деревне, откуда приперлась!
– Фу, как грубо, – морщится она и трясет рукой, будто вляпалась в грязь. – Манеры у тебя, сынок, ни к черту.
– Тебя я не спросил, какие у меня манеры.
– Иди-иди, мы скоро выходим, – отправляет она его вон, но он уже и сам уходит, бросив на меня презрительный взгляд. Стою, никого не трогаю, и за что мне досталось?
Варя
Сестра фланирует к кассе мимо Тимофея, держа в руках ворох платье на плечиках. Я волочусь следом, комкая маленькую сумку-кошелек на цепочке в руках. В объемных джинсах и свободной футболке ощущаю себя комфортнее, они как моя броня. Еще и волосами завешиваюсь, спрятавшись от неприятностей этого дня.
– Карту, – вытягивает сестра руку, сделав остановку возле Тимофея.
Он приподнимает брови, глядя на ее вытянутую ладонь. Стоит руки в карманах, наглая усмешка, как обычно, ползет по губам.
– А что, свои уже потратила?
– Тимофей, не надо тратить наше общее время! Отец сказал, что мы берем деньги с твоей карты! Это компенсация! Или он должен оплачивать твои проказы?
– Но твои же оплачивает, – парирует он, не показывая своей злости, но я отчего-то ее чувствую. Вижу. Когда ты постоянно молчишь и тенью незримо присутствуешь в жизни людей, начинаешь их чувствовать на каком-то подсознательном уровне. Тим показывает, что он в настроении, бравирует, но я подмечаю стиснутые зубы и напряженную позу.
– Будем припираться или домой поедем? – сжимает сестра кулак и чуть подбрасывает одежду в руках нервным жестом. – А может, мне Паше позвонить, чтобы приехал и разобрался?
Имя отца вынуждает Тимофея достать карту из портмоне и всунуть сестре в декольте ее топа, надетого с мини-юбкой. Она начинает открывать и закрывать рот, как рыба, которую лишили воды, но быстро берет себя в руки и, громко топая на высоких каблуках, отправляется к кассе.
Тимофей поворачивается ко мне, находит меня взглядом.
Ох, ужас-ужас, идет прямо ко мне. Ищу пути отступления и не нахожу.
Что же будет… Он точно сорвет на мне злость?
Сильно выпрямляюсь, будто в меня шпалу вставили, и жду, что скажет Тим.
– Так вот к чему эти метаморфозы, – скользит взглядом по мне, откровенно рассматривая, – новые шмотки, покраска волос, брови, брекеты. Решила пойти по пути сестренки?
– Я не…
О чем он говорит, не понимаю. С ходу налетел, опомниться не дал.
Откуда-то знает, что я переставила брекеты.
– Я про ресторан и Трофимова. Удачный выбор, – подмигивает мне, но недобро, – у него ни жены, ни детей. Никто не будет портить нервы и требовать делиться наследством. Да, убогая?
Боже мой, он слышал, о чем мы говорили с Эляной. Мельтешу взглядом по пространству и прямо-таки слышу, как в моей голове курсируют мысли. Что он слышал?
Не хочу отвечать на вопрос про Трофимова, поэтому цепляюсь за последнее слово.
– Ты можешь перестать называть меня убогой? Это обидно, знаешь ли.
– Ой-ой, я задел тебя? Да неужели? Надо же, мне что ли, тебя жалеть теперь?
От такого ответа теряюсь. Больше не знаю, к чему воззвать. Не к вежливости же. Видимо, он считает, что имеет право оскорблять нас с сестрой.
– Твоему отцу не понравится это…
– Решила ему пожаловаться?
– Нет! – выпаливаю. – Но мы же живем в одном доме, – говорю слабым, неуверенным голосом. Разве ж это аргумент?
– Я так понимаю, скоро мы не будем жить в одном доме, ты же уедешь?
Обидно, что в его голосе звучит надежда, но ожидаемо, чертовски ожидаемо.
– Я никуда не собираюсь.
– А что так? Ослушаешься сестру и сделаешь аборт?
Закусываю губу, чтобы не расплакаться. В каждом его слове столько презрения, издевки. Кажется, он бы меня просто раздавил, была бы такая возможность. Но порой слова хуже физического насилия. А еще равнодушие. Не знаю, что ранит больше. Оно или прямая агрессия. Молчу, сцепив зубы. Не в силах отвечать. Уже потом мне придут в голову умные, меткие фразы, которыми я могла бы отбрить Тимофея, но это потом.
А пока я стою и обтекаю, всем сердцем моя сестру поторопиться и прервать нас.
Ситуация усугубляется, когда Тимофей шагает ко мне, подходит близко-близко. Еще чуть-чуть, и его образ станет силуэтом, расплывется перед глазами. Задираю голову, снова поражаясь его росту. Губы дрожат, зубы отплясывают чечетку. То, как я на него всегда реагирую, ненормально, просто не поддается никакой логике. Он же просто человек, а я дрожу и трясусь, будто само его присутствие может мне навредить.
– Улыбнись, Варя, – протягивает он руки и делает мне улыбку собственными пальцами, будто я какая-то пластилиновая игрушка. – Мужчинам нравятся улыбчивые девушки, а не такие буки, как ты. Ты же хочешь его завоевать, так постарайся получше.
Стою не дыша, моргая через раз. Он трогает меня, а я не могу пошевелиться, и не хватает сил скинуть его руки. Крылья носа Тимофея почему-то шевелятся, будто он… Вдыхает мой запах? Интересно, от меня пахнет страхом?
– Пошалуйста… – одно-единственное словечко выходит из меня тихим сиплым выдохом. Зажмуриваюсь. Снова вылезла моя проблема с дефектом речи.
Переволновалась. Открываю глаза и гляжу на Тимофея с мольбой.
Я просто хочу, чтобы он прекратил. Но немного шероховатые пальцы гладят мои губы. Он не отрывает от них глаз. Их начинает слегка покалывать. Вздрагиваю, когда он вдруг резко убирает руки и отталкивает меня от себя. Хватаю ртом воздух и смотрю во все глаза, не зная, что он скажет и предпримет.
Прищурившись, Тимофей впивается в меня взглядом. Черным, злым.
– В общем, ты меня поняла, постарайся в ресторане, чтобы следующий поход был в загс или, по крайней мере, на свидание. И лучше тогда уж молчи, – презрительно морщится, – раз тебя родители к логопеду не сводили в свое время.
