Текст книги "Первая любовь (СИ)"

Автор книги: Яна Кельн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Ром, что с ним сделали, что он стал таким ублюдком? – спокойно спросил Стас, когда они остановились возле его подъезда.

– Считаешь, что человек не может вырасти таким сам по себе? – хмыкнув спросил их спаситель, к которому не переставая жался все еще до смерти перепуганный Саша, терзающий побледневшие губы зубами. – Правильно делаешь, – кивнул Роман, когда Бастов просто пожал плечами и посмотрел куда-то за спину парня. – Пойдем, Саш.

      Рома так и не ответил на вопрос, обнял своего мальчика и повел его в сторону дома. А что он мог сказать этому мальчишке? Ответ на этот вопрос не уложится в короткую фразу. Нельзя передать несколькими словами всю человеческую жизнь, пусть даже и такую короткую. Дима стал таким, потому что его таким вырастили, ежедневно вдалбливая в голову какие-то зверские законы жизни и выживания, родители показывали на своем примере, а мальчик этому следовал, получая поощрение от старшего поколения. Дима был одним ребенком в семье – наследником, которого растили, как собаку, приучая выполнять команды и не иметь своего мнения. Конечно, из человека не выросла послушная псина, из него вырос злобный и жестокий подросток, который легко может переступить многие рамки и законы, как и прописанные, так и моральные, человеческие. Временами Роман отчаянно желал своему другу влюбиться. Но не той радостной и яркой любовью, от которой вырастают крылья, а больной, чтобы он бредил тем, на кого упадут его чувства. Он не верил в любовь к другому чужому человеку, как таковую, но верил, что, порой, сильные эмоции способны творить чудеса. У Маркелова должен появиться еще более весомый авторитет, который будет сильнее мнения его родителей, ради которого его друг будет готов поступиться всеми принципами, навязываемыми ему всю сознательную жизнь. Да, ломать себя будет невыносимо тяжело, больно, ведь моральная боль ничуть не меньше, чем физическая. А как может чувствовать себя человек, которому раздробили каждую кость в теле, чтобы она срослась заново, но правильно? Паршиво, однозначно очень плохо и страшно. Но Рома мечтал об этом, иногда. Ему хотелось, чтобы Дима перестал быть ублюдочной мразью и, чтобы ему более не приходилось исполнять роль его совести. Это все забавно и смешно ровно до того момента, пока не становиться страшно. Сегодня этот момент настал. Рома мотнул головой. У него до сих пор покрывалась пупырышками кожа, стоило только представить, чего им всем удалось избежать...

– Саш, все хорошо, – Рома остановился, дернул рукой и обнял вздрагивающего мальчика.

– Думаешь? – скептически выдохнул Саша, но не стал отстраняться, позволив себе немножко насладиться теплом и силой человека, который спас его и Стаса от чего-то очень мерзкого и ужасного, после чего, наверное, жизнь уже не смогла бы вновь стать прежней.

– Было бы плохо, если бы я не успел, – Рома крепче обнял вздрагивающего подростка и положил подбородок на темноволосую макушку, сглатывая вязкий комок.

– Маркелову место в психушке, – прошипел Саша, сжимая кулаки. – Он опасен для людей...

– Я не знаю, как он решился на такую мерзость, но его переклинило на твоем друге. После появления в школе Стаса, все разговоры и мысли Димы только о нем, – парень вздохнул и немного отстранился, чтобы посмотреть в темно-зеленые глаза.

– Еще скажи, что он так проявляет свой интерес, – фыркнул Саша, выпутываясь из рук, не стоило давать себе даже маленькую возможность, чтобы привыкнуть к ним – отвыкать будет невыносимо тяжело.

      Рома открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же захлопнул, клацнув зубами и ошарашенно уставился на Сашу, вновь жующего нижнюю губу.

– Что ты сказал? – переспросил он.

– Я сказал, что Маркелов ведет себя как первоклассник, который пытается навязать свое внимание девочке, дергая ее за волосы и вышвыривая тяжелый портфель в окно.

      Теперь они замолчали оба. Саша тоже распробовал смысл фразы, которую он произнес. Если все упростить, то в пору писать на асфальте «Дима+Стас=любовь».

– Ужасно! – выдохнул он, прикрывая рот ладонью. – Нет!

– Дима никогда не засматривался на парней. Он гомофоб.

– Да-а-а? – протянул Саша, кидая полный недоверия взгляд на Рому. – Зачем тогда ты меня обнимал при нем и едва ли не целовал, шепча свое излюбленное «мальчик мой»?

– Он знает про меня. Мы живем с этим открытием уже несколько лет. И даже целовались когда-то очень давно, когда Димка решил проверить свою «натуральность», – Рома хихикнул, вспоминая их с Маркеловым поцелуй, и как тот потом побежал чистить зубы, чтобы укротить рвотные позывы.

– Мне стоит ревновать? – Саша вскинул брови и посмотрел на смеющегося Рому, но тот моментально замолчал и посмотрел на мальчика очень серьезным взглядом, едва ли не прожигая насквозь.

– А ты ревнуешь?

      Саша смутился, отвернулся и медленно пошел в сторону дома, оставив вопрос без ответа, но с Ромой играть в молчанку, было заранее проигрышным вариантом. Парень быстро сократил расстояние между ними, грубо ухватил Сашу за руку и развернул к себе лицом, опять впиваясь взглядом в зеленые глаза, зрачок которых расширился, оставив по краям только тонкую радужку.

– Ответь, – шепотом потребовал Рома, сжимая руками плечи Саши.

– Какое это имеет значение?

– Мне важно. Ответь.

– Я могу ревновать тебя, симпатизировать, хотеть или любить, но ты ответишь на все мои чувства только похотью, – заявил Саша, сверкая искорками назревающей злости в глазах – во истину – зеркало души.

– Саш, ты всегда отвечаешь на вопрос, который требует только «да» или «нет» так многословно? – Рома улыбнулся, резко наклонился и чмокнул мальчика в кончик носа.

– Не смей! – рыкнул Саша.

– Что не сметь? Хотеть тебя? Симпатизировать тебе? Ревновать тебя? Любить? Чего мне не следует делать, чтобы ты внезапно не разочаровался в своих утверждениях?

– Целовать, – смущенно ответил Саша.

      Рома давил на него так, что его неверие практически готово было сломаться, а сам Саша уступить. Он так хотел попробовать Рому, быть с ним, любить его и чувствовать взаимность, что иногда забывал, что такие, как этот парень, не любят. Рома сам не отрицал этого, он считал это светлое чувство всего лишь вымыслом – сказкой, которая никому не нужна. Но ему так хотелось, так хотелось.... Саша не выдержал, привстал на носочки и сам коснулся губ Романа, как тогда в кинотеатре. Он хотел – он целовал.

      А Рома только прикрыл глаза, позволяя юркому язычку проникнуть между рядами зубов, погладить его язык и вовлечь того в занимательную игру, он наклонил голову ниже, наслаждаясь тем, как тонкие пальцы несильно дергают его за локоны, завивающиеся на концах в крупные кольца. Саша целовал с каким-то отчаянием и нетерпением, едва ли не кусал губы Ромы, словно он пытался ухватить кусок побольше напоследок и уйти. Это Роме совершенно не нравилось, им следовало поговорить, он хотел доказать Саше, что достоин доверия. Пусть он не любит, но испытывает нечто, и это нечто заставляет бегать за строптивым мальчишкой и добиваться его внимания. Секс, о котором неустанно твердил Саша, не играл никакой важной роли, он был приятным составляющим, но не выходил на лидирующие позиции. Ему нужно было от Саши больше, намного больше, Роме нужно было его внимание, его общество, его смех, его рука в ладони, ощущение его изящного тела, прижимающегося к его высокому и крепкому, ему нужен был взгляд этих восхитительных глаз, но без тонны недоверия, плещущегося на дне, Рома хотел видеть там радость и счастье. Разве это все может включать в себя такое слово, как похоть?

      Он первый отстранился и заставил Сашу сделать шаг назад, чтобы разорвать контакт.

– Что даже это тебе уже не нужно? – кривя губы спросил мальчик. – Мне развернуться, спустить штаны и наклониться?

– Заткнись! – грубо оборвал Роман поток ереси, полившейся из сладкого ротика, который еще миг назад впивался в его собственные губы. – Сядь, Саш, – парень кивнул на качели, пустующие в этот час на детской площадке.

      Саша послушно развернулся, перелез через невысокую ограду, выкрашенную в темно-зеленый цвет, и уселся на качели, оттолкнувшись ногами от прорезиненной поверхности. Рома встал рядом и подхватил, звякнувшую в тишине двора, цепь, раскачивая Сашу, поджавшего ноги, еще сильнее.

– Можно я задам тебе вопрос, на который ты мне ответишь очень честно? – спросил Рома, раскачивая качели.

– Честно может быть не очень? – фыркнул Саша и запрокинул голову, подставляя лицо прохладному вечернему воздуху.

– Саш...

– Задавай, – милостиво разрешил мальчик.

– Что я плохого тебе сделал? – тихо спросил парень.

      Саша распахнул глаза, которые уже успел закрыть, поднял голову, уперся ногами в землю, останавливаясь, и в упор посмотрел на Рому. Он не ожидал такого вопроса, думая, что Рома спросит что-то из разряда «Разве я не нравлюсь тебе?». Парень сумел его сильно удивить и Саша не знал, что ответить. Рома не сделал ему ничего дурного, скорее наоборот, сегодня он спас его и Стаса, не побоялся кинуться на компанию из пятерых выпивших парней, пусть среди них был Маркелов, который не полез бы с другом в драку, но остальные четверо могли и не убежать так быстро, а попытаться сразиться за право делать все, что им заблагорассудится со своими жертвами.

– Ничего, – честно, как и просил Рома, ответил Саша и отрицательно покачал головой.

– Тогда как ты можешь считать меня дерьмом только из-за того, что я дружу с Димой? – Рома приподнял голову Саши за подбородок, чтобы тот не смел отводить взгляд.

– Скажи мне кто твой друг... Нет?

– Это глупо.

– Ты сам не отрицал, что хочешь со мной просто переспать, – Саша вывернулся и опять оттолкнулся ногами от земли, а Рома продолжил раскачивать.

– Сейчас все изменилось.

– Ты изменился и резко поверил в любовь?

– Это только слово, – фыркнул Рома. – Есть вещи более приближенные к реальной жизни. Саш, зачем ты держишься за это? Ты не романтик. Глупо ждать того, кто скажет тебе «люблю»...

– Я не жду, – мальчик вздохнул. – Каждый может соврать, ты тоже можешь это произнести, но...все слишком сложно...

– Ты сам запутался в том, чего хочешь, – хмыкнул Роман.

– Нет. Просто я уверен в том, что смогу почувствовать своего человека.

– Почувствовать? У тебя есть скрытые экстрасенсорные способности?

– Иди на хрен! – Саша ловко спрыгнул с качающихся качелей и пошел вперед.

– Са-а-аш! – со стоном выдавил Рома и сам устало опустился на место мальчика.

– Какого хуя ты смеешься надо мной, а? – Саша резко развернулся и подошел к Роману. – Это мои чувства, мои мысли!

– Я не смеюсь, Саш, – парень осторожно коснулся руки Саши, которой он оперся о железный каркас. – Просто ты придумал себе что-то эфемерное и свято в это веришь, не желая замечать ничего вокруг, что имеет вполне реальную оболочку.

– Ты о себе?

– Да, мать твою, я о себе! – Рома вспылил, чувствуя, что самообладание расползается по швам. – Так тяжело дать мне шанс? Один единственный шанс, Саш!

      Рома мог бы много чего еще выкрикивать в уже ночную темноту, меряя широкими шагами пустую детскую площадку, если бы не услышал тихое «согласен», которое прошептал мальчик.

– Правда? – Роман остановился и резко развернулся на пятках.

– Да-а-а, – Саша улыбнулся и сократил между ними расстояние, целуя первым уже третий раз.

      Но теперь Роман не позволил ему хозяйничать, а ловко перехватил инициативу, увеличивая напор, проникая языком глубоко рот, практически вылизывая его, его руки тут же забрались под куртку и кофту и заскользили по голой коже напряженной спины, а сам парень иногда прерывался, чтобы прошептать в мокрые губы «мальчик мой» и впиться в сладкий ротик вновь.

– Ром, Ром, все хватит, – Саша попытался вырваться, наткнувшись взглядом на ошарашенное лицо какого-то мужчины, вышедшего из подъезда и застывшего возле своей машины, наблюдая за тем, как на детской площадке неистово целуются двое мальчишек.

– Что? – парень открыл глаза и с трудом сфокусировал взгляд на лице своего уже парня.

– Мы не совсем одни, – смущенно прошептал Саша и спрятал лицо, уткнувшись в плечо Романа.

– Нравится? – нагло ухмыляясь спросил Рома у постороннего мужчины и, не дождавшись ответа, схватил Сашу за руку и потащил в сторону подъезда.

      Они ловко перепрыгнули через невысокую ограду, пронеслись через двор, лавируя между тесно припаркованными машинами, и остановились перед серой железной дверью.

– Пока? – спросил Саша, доставая ключи.

– Не-а, – Рома улыбаясь отрицательно помотал головой и положил руку на ручку двери. – Открывай.

– Мы пришли, – Саша нахмурился. – В гости я тебя не приглашаю.

– А я не напрашиваюсь, – хмыкнул Роман и щелкнул Сашу пальцем по кончику носа. – Открывай, провожу до двери.

      Саша только фыркнул на это заявление и приложил магнитный ключ, раздался противный писк и Рома распахнул перед ним дверь, пропуская вперед, а после вошел следом.

– Ром, мы так и не договорили о Стасе, – проворчал Саша, когда его парень опять набросился на него с поцелуями на лестничной клетке.

– А что о нем? – глубоко вздохнув, спросил Роман.

– Он мог вызвать нездоровый интерес Маркелова? – мальчик вывернулся из рук и опустился на ступеньку.

– Удивительно ты заговорил, – хмыкнул Рома и сел рядом. – Значит такой интерес парня к парню для тебя стал нездоровым по отношению к другу?

– Я о том, что твой Маркелов не здоровый человек, а стукнутый на всю голову, – раздраженно бросил Саша.

– Все может быть, – Рома пожал плечами и похлопал по карманам в поисках пачки сигарет. – Я не могу залезть к Димке в голову и разузнать о его планах.

– Я не хочу, чтобы он цеплялся к Стасу, а тем более хотел его поиметь...

– А я хочу, чтобы Маркелов влип в этого мальчишку, – задумчиво пробормотал Рома, выдувая струйку дыма в потолок.

– Что?! Совсем с ума сошел?! – Саша резко вскочил и навис над Ромой, кидая на него гневные взгляды.

– Успокойся, – парень поморщился. – Это не так страшно...

– Находиться с этим ублюдком в радиусе пяти метро уже страшно! Ром, – Саша ткнул мысом кроссовка ногу парня, – ведь, как-нибудь, ты можешь и не успеть...

– Все может быть иначе, – загадочно улыбнулся Роман. – Давай дадим им шанс.

– Нет, – Саша сложил руки на груди и полуобернулся.

– Не будь занудой, – Рома протянул руку и пощекотал мальчика под коленкой, вызвав тихий смешок.

– Я не буду сводить Стаса с этим...

– Я тоже. Просто, когда твой друг начнет поливать Маркелова грязью, не поддакивай ему. Идет?

– Нет, – снова бросил Саша.

– Спасибо, я знал, что ты согласишься.

      Саша не успел возмутиться и в очередной раз повторить, что он против каких-либо отношений Стаса и Маркелова, потому что Рома встал, отбросив бычок в сторону щелчком пальцев, обхватил своего мальчика и закрыл рот поцелуем. Саша возмутительно помычал несколько секунд, а потом расслабился и позволил себе утонуть в этом сладком танце, приносящим море удовольствия и тепла, разливающегося внутри и осторожно сворачивающегося клубочком внизу живота. Саше безумно нравилось целоваться с Ромой, настолько, что мальчик моментально абстрагировался от окружающего мира и прекращал замечать все вокруг. Рома тоже пропадал в своем мальчике, чересчур увлекаясь податливыми губами, гибким телом, прижимающимся к нему и пылающему так, что его жар ощущался через все слои одежды. Поэтому они не прервали поцелуй, когда раздался тихий щелчок замка и едва уловимый скрип дверных петель, не обратили внимание на то, что в полутемном подъезде стало значительно светлее, так как их жмущаяся друг к другу пара попала в луч света из коридора квартиры, не отвлеклись и на тихий стон, который издала женщина, замершая в дверном проеме и прикрывающая рот ладонью.

– Саш, – тихо выдохнула она, когда шок немного отступил, и женщина смогла произнести хоть что-то.

      Безусловно, сын давно открыл свои предпочтения, и они с мужем приняли их, мысленно смирились, но пока их мальчик не приводил никого в дом, то внутри жила надежда, что все это только юношеские капризы, которые пройдут со временем, но сейчас она видела прямое доказательство тому, что они с мужем заблуждались.

– Мам? – мальчик отпрыгнул от Ромы и обернулся, виновато рассматривая свою родительницу.

      Сейчас Саша был готов провалиться сквозь землю, знакомства с родителями на сегодня запланировано не было, а еще этот поцелуй, который мама увидела...

– Добрый вечер! – Рома улыбнулся и подошел к матери Саши, ухватив того за руку. – Меня зовут Роман.

– Здравствуйте, – они кивнула, – я Олеся Павловна, мама Саши, – она улыбнулась. – Вы зайдете?

– Нет, мам, Роме пора, – Саша обошел своего парня и встал перед матерью, закрывая ее собой. – Пока, Ром.

– Пока, – парень криво усмехнулся, скользя взглядом по надутому лицу Саши, как ребенок, у которого отобрали конфету, ей Богу. – До свидания, Олеся Павловна.

      Рома кивнул матери Саши, проворно наклонился и поцеловал своего парня в щеку, вызвав этим недовольный возглас и получив несильный тычок под ребра острого кулачка. Более ничего и не требовалось, потому что уходя парень заметил улыбку на губах Саши. Задаваться вопросом, почему это стало настолько важным для него за столь короткое время, Роман не спешил, позволив себе в полной мере насладиться теплым чувством, разрастающимся в груди, распирающим и щемящим ее, которое дарило радость и легкость. Парень не шел домой, он летел, едва касаясь остывшего асфальта подошвами кроссовок, воздушное состояние эйфории окутало не только сердце и душу, оно захватило сознание и мысли, которые теперь были до предела заполнены одним мальчишкой с яркими зелеными глазами. Все остальное потеряло свою значимость, даже о Диме Рома не думал, идя домой, недавний инцидент вылетел из головы, остались воспоминания только о гибком теле в руках, о блеске в глазах и о нежности сладких губ, которые хотелось сминать раз за разом, а еще из-за предвкушения завтрашней встречи сосало под ложечкой. Роману впервые в жизни было не до Маркелова и его проблем из-за ничего...

  Глава 9. Новые роли в новой игре.

– Привет, пап, – бросил Стас, как только закрыл за собой входную дверь.

– Привет!

      Стас стянул кроссовок, убрал его на обувную полку и поднял голову, не разгибаясь, смотря на дверной проем спальни отца, откуда он только что услышал необычайно счастливый и радостный голос родителя. Что должно было случиться, что из его приятного баритона испарилась вся тяжесть? Мальчик швырнул куртку на пуф и быстро вошел в комнату, освещаемую только вспышками с экрана телевизора.

– Ты выиграл миллион? – улыбаясь спросил Стас, заставляя свои впечатления от сегодняшнего вечера отодвинуться за темную перегородку.

– Нет, – Михаил прыснул в кулак и широко улыбнулся ребенку. – Лучше!

      Стас сделал два осторожных шага, сцепив зубы и пытаясь выровнять дыхание, и упал в кресло. Он знал, что когда-нибудь этот момент настанет, что когда-нибудь его папа встретит другую женщину, а, возможно, женится. Но он даже предположить не мог, что это случиться так скоро. Как он мог так быстро заменить память об их матери другой женщиной? Как? Мальчик посмотрел на радостного отца убитым взглядом и закусил губу, чтобы не сорваться на позорную истерику и не закатить грандиозный скандал.

– Эй, что такое? – тут же спросил Михаил, заметив, что лицо сына посерело в один момент. – Стас?

– Как ее зовут? – хрипло спросил подросток, старательно пытаясь заставить непослушные губы изогнуться в подобие улыбки.

– Что? – Бастов-старший поднялся и опустился перед сыном на колени, обхватывая его лицо огромными ладонями. – Что ты такое говоришь? Стас, нет никакой женщины и не будет никогда, – прошептал мужчина, гипнотизируя мальчика взглядом. – Я не смогу...

      Все это он говорил с твердой уверенностью, ему никто не сможет заменить ту единственную, которую он любил. Нади больше нет и не будет в этом мире, но он никогда не сможет освободить от присутствия этой женщины свое сердце, чтобы отдать его другой, потому что его жена была только одна такая, все остальные женщины меркли и сливались в одну серую массу для него, теряли свои лица и привлекательность, Михаил перестал обращать на них внимание. Да, в его жизни появился Денис, но это другое, он дал возможность жить дальше, дышать, мечтать, хотеть встречать каждый следующий день, но он не покушался на память о Надежде, этот человек вписался в душу Михаила весьма гармонично и правильно, занимая третье место на почетном пьедестале его жизни.

– Правда? – Стас моргнул.

– Правда, – Михаил вновь улыбнулся.

– Прости, пап, – мальчик вздохнул, – я же не дурак, понимаю, что рано или поздно кто-то будет, просто не думал, что это будет так, – Стас поморщился, – больно, – выдохнул он и прикрыл глаза.

– В этом доме не будет чужих женщин, – уверенно заявил Михаил и поднялся.

– Спасибо, – Стас тоже встал, дотянулся до головы отца и легко клюнул колючую щеку. – Спокойной ночи.

– Сладких снов, – кинул мужчина, вновь устраиваясь перед телевизором.

– Эм-м-м, пап, – мальчик замер в дверном проеме, ожидая, пока отце повернет голову в его сторону, – так, что насчет миллиона?

– Нет, малыш, не сегодня, – Бастов-старший отрицательно покачал головой и улыбнулся.

– Жаль, – сокрушенно вздохнул Стас и ушел в свою спальню.

– Я выиграл кое-что намного ценнее, – добавил Михаил шепотом, опять улыбаясь во все тридцать два зуба.

***

      Дима проснулся от едва слышного скрипа двери, его сознание что-то вырвало на поверхность так резко, что голова взорвалась чудовищной вспышкой боли. Тихие осторожные шаги, звуки которых должны были скрадываться толстым ковром, отдавались в висках боем Курантов, а соприкосновение стакана с поверхностью прикроватной тумбы отозвалось подобно удару молота по наковальне. Мальчик не выдержал и застонал, запуская пальцы в спутанные волосы.

– Доброе утро, сынок, – раздался шепот матери.

      Маркелов плавно перевернулся на спину и открыл глаза, мысленно завывая от слишком яркого дневного света, заливающего все вокруг. На его кровати, действительно, сидела мать – статная женщина, с гордой прямой осанкой, красивым лицом и копной натуральных белоснежных волос. Она ласково улыбалась, но Дима давно уже не обманывался и не верил в эту нежность. Мать могла принимать любой облик, она была гениальной актрисой, которую упустили лучшие подмостки мира.

– Мам?

      Дима с трудом разлепил ссохшиеся губы, быстро провел по ним языком и повернул голову, чтобы выцепить взглядом стакан с водой.

– Не так быстро, дорогой, – женщина перехватила стакан и опять нежно улыбнулась своему отпрыску.

      Дима вздрогнул от ее приторного голоса, наполненного лживой заботой, и зло уставился на женщину, которую судьба по какой-то насмешке выбрала на роль его матери, ожидая когда будут озвучены условия для того, чтобы он смог получить желанный стакан с прохладной водой.

– Кто? – коротко и зло спросила женщина.

– Неважно, – буркнул Дима.

      Рома зря вчера что-то говорил о его провалах в памяти после попоек, этого никогда не случалось, и в это раз он все помнил, хотя, многое бы отдал за то, чтобы забыть свой отвратительный поступок. Мерзко от самого себя...

– Уверен?

– Да, мам, я сам все улажу, – выдохнул парень. – Дай попить, пожалуйста.

      Она улыбнулась и протянула стакан, заглядывая в глаза так внимательно, словно пыталась вытащить через них душу. Да, это была его мать, с ней нельзя по-другому – только полное подчинение или видимость его, но настолько качественная, чтобы она в это верила.

– Шикарно выглядишь, – фыркнула женщина и в ее руке, как по волшебству, появилось небольшое зеркальце, искусно украшенное стразами.

      Дима с наслаждением сделал последний глоток, отставил стакан и взял зеркальце, поднося к своему лицу. Выглядел он ужасно. Рома попал в переносицу и хорошо, что друг бил не в полную силу, иначе сломал бы нос, а так лицо Димы украшали расплывшиеся сине-фиолетовые синяки, залегшие под глазами и смыкающиеся перемычкой на пострадавшей части, рисунок напоминал солнцезащитные очки, с которыми он, вероятно, не расстанется довольно долго. Странно, но на Рому он не злился, перед другом было стыдно, перед его мальчишкой, которого перепугали до икоты, было стыдно, а перед Стасом... Словами не передать, что за эмоции сковывали грудную клетку, стоило только подумать об этом мальчишке, который вчера опустился перед ним на колени.

– Спасибо, мам, – мальчик широко улыбнулся и вернул изящный аксессуар.

      Женщина хмыкнула, поднялась и вышла из комнаты сына, покачивая крутыми бедрами, она была идеальна всегда, даже дома, когда ее не окружали личности, перед которыми необходимо было играть. Как только дверь закрылась, мальчик упал на подушки и схватил телефон. Пропущенных не было, значит не выйдет позвонить Роме и сказать «Привет, ты мне звонил?».

– Бля-я-я! – Диме хотелось выть, кричать и ругаться, но винить в сложившейся ситуации было некого, кроме себя. – Я мудак! Ром, я мудак! – повторил он уже в трубку, когда услышал голос друга после нескольких гудков.

– Я знаю! – весело отозвался парень на том конце. – Я даже спрашивать не буду, зачем?

– Не спрашивай, – выдохнул Дима. – Извини, я не знал, что Саша твой мальчик, – парень с трудом вытолкнул эти слова изо рта, все же ориентация друга его временами смущала.

– Дим, я и Саша, – Рома шумно выдохнул, а Маркелов услышал в трубке хлопок двери и звон ключей, – не перед нами впервую очередь тебе стоит извиняться. Улавливаешь, о ком я говорю?

– Вполне, – процедил Маркелов, вновь захлебываясь чудовищным коктейлем эмоций, который хлынул на голову.

– Хотя, блядь, дружище, я не предполагаю, что тебе надо сделать, чтобы Бастов тебе это простил, – хохотнул Рома.

– Мне плевать, простит он или нет, я даже подходить к нему не буду, – прошипел Дима. – Пошел он на хуй, мелкий ублюдок!

– Туше, брат! – Рома опять засмеялся, доводя этим Диму еще сильнее. – Дай, парню просто доучиться этот год...

– Можешь быть уверен, – обреченно выдохнул Маркелов, потирая глаза и шипя от боли.

– Твое слово, Дим, – эта фраза прозвучала уже серьезно, шутки кончились, кажется, Стас за компанию с Сашей попал под опеку его «совести».

– У тебя в кармане, Ром.

      Дима положил трубку и сжал телефон в руке так, что побелели костяшки пальцев. Нет, к проклятому щенку он больше не подойдет ближе, чем на метр, но только после того, как поговорит. Маркелов, осторожно поднялся с кровати, сил придавала решимость доказать Бастову, что вчера он совершил ошибку, что он не такая мразь, как тот о нем думает, заставить мальчишку поверить в это, а после забыть, не замечать в толпе учеников и выкинуть из головы взгляд этих колдовских светлых глаз.

      На полные сборы Дима потратил не больше пятнадцати минут и змейкой выскользнул из квартиры, чтобы не встретиться с матерью. На припухшие глаза опустились солнцезащитные очки с черными стеклами. Сейчас, в пасмурную погоду, этот аксессуар раздражал, потому что слишком сильно затемнял окружающий мир, а тонкие дужки давили на синеватые припухлости, распространяя легкую, но неприятную боль.

      Маркелов наизусть запомнил с прошлого раза адрес Стаса, теперь ему не было необходимости сверять номер дома, указанный на синей квадратной табличке с тем, что написан на бумаге. Дима шел быстрым шагом, низко опустив голову, но когда выскочил из-за угла, мальчику пришлось резко остановиться и вновь скрыться за углом кирпичного дома. Подъезд Бастовых находился прямо, а перед ним стоял огромный черный джип, и Дима отлично знал, кому он принадлежит. Парень выглянул из-за угла и увидел директора своей школы, захлопывающего дверцу своего монстра. Маркелов прислонился щекой к холодной шершавой поверхности и тихо простонал. Идти к Стасу, когда там находится Денис Игнатьевич, Дима не хотел, Юрин был тем, кого мальчик опасался.

– Бонд, Джеймс Бонд, – продекларировал насмешливый голос за спиной Димы, заставив того вздрогнуть.

      Он усмехнулся, в душе радуясь, что Стас после вчерашнего способен шутить и обернулся, облокачиваясь спиной о стену.

– Я лучше, детка, – усмехнулся Маркелов и щелкнул пальцами по дужке очков.

– Предполагаю, что легендарный агент 007 никогда не светил такими фонарями, – фыркнул Стас и сложил руки на груди.

      Его поза была расслабленной и спокойной, на лице играла кривая улыбка, но Дима не мог не заметить расстояние в пару метров, которое разделяло их. Стас ничего не забыл и знает, кого обнаружил за углом своего дома. Сейчас Диме придется говорить и объясняться, подбирать правильные слова и следить за тем, чтобы вновь не сорваться на грубость. Он очень хотел убедить Стаса в том, что тому не следует его бояться, это было для Димы важно, пусть он сам не мог объяснить себе причину этого чувства, но оно было, просто и безосновательно терзало все внутри, причиняя дискомфорт и требуя, наконец, сказать хоть что-то.

– Юрин к вам в гости приехал? – спросил Дима, чтобы уже начать тот разговор, которого он хотел и не хотел одновременно.

– Возможно, – фыркнул Стас, приподнимая верхнюю губу. – Зачем ты здесь?

      Мальчик резко повернул голову в сторону человека, которого он уже успел возненавидеть каждой частичкой своей души, и шумно выдохнул, прищуривая глаза, из которых лилась неприкрытая злоба.

– Решил продолжить, а? А знаешь, – Стас сократил расстояние между ними до минимума и сбил с глаз Димы солнцезащитные очки, но сейчас ему было плевать на синяки, он хотел видеть, как расширяется от удивления зрачок, затапливая своей чернотой слой шоколада, – сегодня я в настроении, давай продолжим, – мальчик криво усмехнулся и провел языком по нижней губе. – Но только это не будет игра в одни ворота, ты сделаешь тоже самое, Дима. Согласен?

      Стас стоял так близко, что Маркелов чувствовал жар его тела, видел поры на светлой коже, мелкие трещинки на губе посередине, которую он только что так соблазнительно облизал, что ему тут же захотелось повторить и тоже пройтись по ней языком. Бастов сводил его с ума, и теперь злость и ненависть к этому наглому выскочке принимали какую-то другую, извращенную форму. Дима легко бы согласился на предложение Стаса, он хотел на него согласиться, но это было... Это было за рамками того, что он мог себе позволить. Поэтому Маркелов несильно толкнул Стаса в грудь и быстро пошел прочь.

      Что за спектакль был только что разыгран для него? Зачем? Не осмелится же этот мальчишка начать с ним свою игру... Или осмелится? Что это? Наглость? Дерзость? Борзость? Или глупость на грани, лишенная страха и инстинкта самосохранения? Хотел бы он влезть в эту черноволосую голову и там покопаться, чтобы найти ответы на эти вопросы, чтобы понять, как им сосуществовать дальше. Сейчас, широко шагая по городским улицам в сторону одной из площадей, Дима обещал себе отойти в сторону и не обращать внимания, сделать вид, что Бастова не существует в природе, им осталось не так уже и долго. Через неполный год закончится школа, и тогда Стаса совершенно определенно не будет в его жизни. От этого становилось грустно, этому сопротивлялась какая-то незначительная частичка его души, не желая отпускать черноволосого мальчишку с яркими глазами, ведь мир без него станет другим. Маркелова раздражал и бесил этот тоненький голосок, поэтому он заставлял себя громко думать о чем-то другом, чтобы заглушить то, что не поддавалось контролю. Но главное, Дима отчетливо понимал, что сорвется, он не сможет игнорировать Стаса, не сможет не замечать его, это невозможно. Его голос, который он несомненно будет улавливать в толпе других учеников, черные волосы, переливающиеся на солнечных лучах, проникающих через огромные окна школьных коридоров, необыкновенные чересчур светлые глаза, которые манили и притягивали, хрупкая фигура и острый язычок. Он будет видеть Стаса практически каждый божий день или просто знать, что тот в школе – в одном помещении с ним. Даже сейчас от такой гипотетической близости рвало крышу, а ноги сами собой разворачивались, чтобы вернуться к углу дома и продолжить тот странный разговор, чтобы вынудить Стаса нарваться, Дима знал, что этот щенок не будет молчать, не сможет. Это и столкнуло их лбами – природная тяга одного задирать того, кто интересен, а второго отвечать на каждую подначку. Точка соприкосновения, которую ни один из них не в силах обогнуть.