Текст книги "Я, Дикая Дика"

Автор книги: Яна Гецеу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Яна Гецеу
Я, Дикая Дика

Наивный женский бдсм-панк роман

Содержит ненормативную лексику и сцены насилия.

Примечание от автора: все персонажи и события вымышлены, совпадения с реальными людьми случайны. Ни в коем случае не стоит ассоциировать автора с главной героиней – Ивана это Ивана, а Яна – это Яна. На что же, по-вашему, годен писатель, если он будет писать только о себе и о том, что сам пережил? Этот роман – не автобиография, как многие думают. Весь сюжет и характеры – полностью плод воображения, никого из героев никогда не существовало, и никаких описанных сцен никогда в реальности не случалось. Забудьте о Яне – наслаждайтесь Иваной!

Посвящается Юльхен

«Там, где больно – там уже занято!»

Бродяга

За тексты песен, «сочиненных» Дикой – спасибо Кроту.

В тексте используются фрагменты тфорчества групп

«Шмели», «Пилот», «Тёплая трасса»,

«Оргазм Нострадамуса», «Красные звезды», «Неспящий Пи8дец»

Начинающим врунам, писателям, неформалам, панкам.

Честным человеческим детям, желающим ступить на скользкий и увлекательный мир искривления сознания, для поиска в нём нор, дыр, ловушек, извилин, тоннелей, колодцев, ходов и выходов ведущих в…

Пролог

Наверное, я плохой человек. Меня легко обидеть.

Вчера мне исполнилось девятнадцать лет. Да, девятнадцать – это не восемнадцать. Это… другое? Не знаю пока. Родаки (или лучше сказать – предки?) подарили мне всякой шняги. Думают, я счастливей буду, и посчастливев, забуду всю эту пижню, называемую панк-рок.

Радуют тока подаренные полунищими друзьями Зелый Баяц и Мрасный Кедведь. Я и не хотела идти пить с ними… но вроде положено, встала и пошла. А накануне в одиночестве так надралась на своей личной хате, что блевала кровью, и ползала, думая, что вот он, конец мне и пришел. Но ничего, отоспалась, кое-как поднялась от звонка Русого – помнит, оказывается, что я Деньрожденец. И поехала в лесок на МВД, там не пила, сидела тихо. Друзья нажирались активно, а я не могла никак, тока пивасика чуть-чуть, и крохотный кусочек торта… торт раскрошили, насвинячились, измазались по уши в зелёном творожном креме. Ржали и валялись по земле никакие. А когда надумала позвать кого-нибудь на ночевку, чувствуя, что снова пить смогла бы, никто уже не согласился – кто слишком бухой, кто поднадзорный у предков. Ну и пес с ними. Докупила пива себе на дорожку, пока ехала, нарушала закон, распивая в общественном месте, и улыбаясь в растаманской шапке, свежеподаренной, черных джинсовых шортах поверх фантазийных колготок с малиновыми цветочками и в косухе. Из нагрудных карманов смотрели Мрасный Кедведь (красный медведь) и Зелый Баяц (белый заяц, соответственно). Вот и всех радостей…

Дома записала в дневник ощущения от прожитого:

«День рождения – и все уроды.

Ладно ещё хоть так. А раньше ведь ваще до того тошно бывало! Сейчас помогает, что закалённая – точно знаю, что рассчитывать на чудеса и радости не надо, а тока расслабиться, и будь что будет. Иначе заплюют тебя же за то, что ты деньрожденец. Напьются, нажрутся, на тебя начхать всем в принципе. Обидно!!! Хоть вой. Я и выла. Все уроды такие, как будто меня нет просто. А собрались – ну так, побухать, раз наливают. Начинаются все эти разборки между собой, ржачки всякие, подарки норовят такие подарить, что сразу насквозь видно – «на, отвали, наливай скорее!» Не так это, конечно, для них – они же мне дарят чё-то! Внимание, и прочее, но… пустота за этим. Боже, боже – и никто никогда не пожалел мою чувствительность! Я ведь всегда ждала от этого дня чего-то такого… Такого! А они… И реветь. И это не капризы, нет, это боль моя – нужна ли я кому на свете на самом деле? Не потому что вот раз познакомились и мало-мальски сошлись в каких-то точках – значит, будем дружить. Не потому, что я трахаюсь классно. Не потому, что я наливаю щедро – а ведь и того не понимают, что я от доброты, а не потому, что бабло позволяет – так и чё же ей, богатой еще делать? То есть, наливать им и делать хорошие подарки – это не само собой, а от души, понимаете?

Не потому, что они меня родили и растили, и не потому что я человек хороший (или не хороший – кому как!) – а потому, что это Я, именно я… и пофигу, хорошая или плохая, а за сам факт, настоящей любовью… не за то, что… Дочь, подруга, любовница – а лишенная какой бы то ни было роли – Я, сама я, кому нужна? Без мифов и легенд обо мне, без лица… Я – нужна кому? Ну, хоть в день рождения, ведь я без кожи в этот день – любите меня, кто-нибудь! Меня, ну, пожалуйста… и почему надо выпрашивать. Так мало того, ещё и просишь – а они не понимают. Нет. Не нужна Яникому.»

Ночь, со вторника на среду. Ткнула кнопку подсветки на мобилке – 3.35. Открыла балкон, села на брошенную подушку, вытянула из-под батареи заныканные «More», закурила. Почему такая гадость, ведь раньше это были мои любимые сигареты, тогда, еще в другой жизни. Перейду на «Saint Georg». Дёшево, приятнее… А впрочем, я опять играю в не себя, Я же не курю…

Мне больно. А курить по ночам так приятно, что аж слезы по лицу. Холодный циник, Дика Жестокая плачет. И никто не видит. Вот и хорошо, не надо.

Сказать бы, чего мне надо? У меня есть всё. Но как это и бывает – увы, банально! – у богатеньких девочек – хандра. Да, пусть будет просто хандра, сплин. Доход моих родаков – тысяч по восемьсот-лимон в месяц у отца, и шестьсот-семьсот у мамы. И я – единственная. Сводная сестра по отцу в Дании, бутик содержит. Её просто нет.

А мне больно. И я пытаюсь навредить им изо всех сил.

Я с ума схожу. И сигареты гадко-горькие! Вдыхать дым так больно и приятно.

Завтра мне в универ. Вот опять же – могла бы поступить и на бюджет, но как-то не хотелось во-первых, воровать место у того, кто не найдет средств на коммерческое обучение, а во-вторых… чё во вторых-то?? А, да! Просто я – раздергайка. А какой смысл стараться учиться в школе, которой папа подарил ремонт, и шубу завучу, еще чего-то там, я не знаю. Начхать. Я предпочла морально разлагаться. Деньги ведь портят. Хорошо, просто отлично, что они есть. Что их так много. Они дают мне возможность выпендриваться безбожно, хамить, курить сигареты по триста рублей и даже сигары – у папы тыря – и тут же снимать последствия от них у опытного гомеопата. Лёгкие слабые от рождения, может, потому, что Александровна, у нас по науке об именах слабая дыхательная система.

А заодно и кормить оборванцев-друзей сыром, и поить отличным портвейном, который им без меня и не приснился бы. Равно как и дарить всем всё, включая себя. Я не рекламирую свои непустые карманы, но и сорю бумажками феерично. У меня ведь их до финты, а хорошие ребята голодные шляются, и мечтают годами о чем-то, что для меня хрень повседневная. Они не хотят работать и зарабатывать себе эти все штуки, я тоже не хочу – но мне и не надо. Так, например, мобилы я теряла раз пять. Ну ещё бы – «их ведь так нещадно воруют в универе»!

Конечно, узнав с кем я вожусь, мама пыталась истериковать, а папа «лишил» карманной мелочи. Оставил только на обеды и дорогу. Ну, и типа там на колготки с помадой. А равно как «непредвиденные расходы» – мало ли, вдруг презерватив срочно!

Тут я усмехаюсь собственным воспоминаниям – он думал, мой бедный папа, что я застрадаю. Однако, отлично зная, почем фунт лиха, и что такое голод и холод (сама потрудилась узнать!) я продолжала жить припеваючи. Ведь в сумме всех «строго подрасчётных» бумажек выходило что-то в среднем рубликов пятьсот в день. Чего же тут не жить?! И сыта, и накурена, да еще и друзья такие же. А на выходные – так и вовсе… эх, а хотели ведь дома закрыть и больше не пускать никуда! Да лучше бы… своей воли нет, отказаться, не бегать за Ним…

Я едва успела докурить и страшно озябнуть, когда мобильник выдал изощренную какофонию, удивительно приятную для моих ушей и шокирующую для окружающих – «Оргазм Нострадамуса», что же вы хотели?

– Да, Ветер!

– Янк, привет! Не спишь! – и так утвердительно, точно знает!

– Не сплю.

– Выходи?

– Выхожу.

Встала и начала одеваться безо всяких мыслей. К чему они, меня же Ветер зовёт! Только он меня Янкой и называет. Как жена Тургенева. Я хотела бы слышать это имя почаще, но не решаюсь попросить… Натянула неглядя майку, джинсы, балахон, косуху. Подумала, и ещё подкрасила глаза – вдруг внимание обратит, как я выгляжу. А в ночном освещении небрежно растушеванная черная подводка очень эффектно оттеняет мои тёмные глаза. Подошла к двери, но вспомнила про незакрытый балкон. Как там на улице с погодой? Октябрь всё же. Хоть и неприлично тёплый – бабье лето никак не хочет покидать землю! Выглянула – вот он, Ветер, сидит на лавочке, не курит и смотрит под ноги, сгорбившись, как больной. А погода – дрянь. Мелкий какой-то сквозняк, и сыровато. Чтож, вернулась, под балахон натянула водолазку, подумав у шкафа влезла в колготки, запихнула в торбу носки для себя и заныканые папины – для Ветра. Туда же сигареты и коньяк во фляжке. Косуху бросила на кресло. Одела старое длинное пальто.

Я уже держала на весу ботинок-«гад», когда мамин голос из-за приоткрытой двери заставил вздрогнуть:

– Ивана, ты спишь? Завтра в универ, не забывай!

– Да-да, мам, сплю конечно! – сказала я сонным голоском.

– Дверь прикрой нашу, чтоб кошка не лазила! – ответила она, успокаиваясь.

Я прикрыла. Замерла, постояла. Перевела дух. Всё. Ухожу. Утром она всё поймет, как всегда. Потом накажет. Потом.

– Привет, любовник! – хотела его обнять, но он отвернулся недовольно. Ага, знаю, перед Гдетыгдеты стыдно! А нахрена тогда со мной трахаться!! Это совесть позволяет? Да я не в обиде. Села рядом.

– Ну, что скажешь? – надоело молчать.

– Что? – таким тоном, будто всё само собой, так и надо, а я спрашиваю не в тему.

– А, ну да! – киваю, делов-то!

– Может, потрахаемся?

Он качает головой не глядя на меня. Хе, да я и не хотела!

– Чё подарили?

– Когда? – черед издеваться мне.

– Никогда. На днюху, конечно!

– О-о, не описать!

Блин-н-н, мне зудит его поцеловать, я ведь постоянно хочу его! Его запах, звук его голоса, тихие жесты, тонкие пальцы… А он… Эх! Убить чтоль, Гдеты? Да что ж тогда делать? Не смогу я с ним быть, владеть полноправно – тяжко! Вот трахаться – дело другое.

Опять все эти его штучки – встал и пошёл молча.

– Куда? – выравнивая шаг под него, беру за руку. Несносный человек, если не знать, можно очень сильно обидеться, подумав, что он так отшивает. Но я знаю уже слишком хорошо, что он псих, и не принимаю на свой счет. Понять его нельзя, можно лишь принимать либо нет.

– Ко мне.

Пожимаю плечами. А говорил – не хочет. Ну и в пень.

– Да! – хватаю визжащую мобилу – папа.

– Иванка, ты где?!!

– Я? … Э-э… на улице! С Ветром.

– Чего? А почему не дома? Где? Далеко ушла, нет? Я сейчас приду – убью!

– Ага, пап, спасибо! Я утром в универ, не волнуйтесь, чё как в первый раз!

– Иванка!! Ива! – чё-то ещё, я не слушаю. Да всё то же самое.

– Хе-хе, уже потеряли! Пошли отсюда скорей. Сейчас папа выйдет!

Оглянулась – окошко светится. Помахала на прощание – ведь по-честному, не знаю, когда вернусь! Сволочь я, измываюсь над родными. Эхе-хе…

Скоро я заметила, что Ветер ведёт меня куда-то совсем в другую сторону от своего дома, тёмными пустыми переулками. В одной только подворотне два бухих бомжа замолчали при нашем приближении, набыченно уставились. Но Ветер их будто даже и не видел, волоча меня за собой. Я даже немного испугалась – он всё-таки псих, забывать об этом не стоит, вот кто скажет, что ему в голову придёт в следующий момент? Хотела было в лицо ему заглянуть, но он шёл так быстро, что я неслась за ним вприпрыжку, как Пятачок за Винни-Пухом. Он ведь выше меня на полторы головы, даже ссутулившись, сволочь этакая. Подумала – и спрашивать не стала – пусть будет сюрприз для меня! Вчера ведь с Днем рождения он меня не поздравил! Я очень обижалась, ну никак не могу привыкнуть к этим мерзким манерам – при том, у него всё так естественно, так само собой – не поздравить, не сказать и тому подобные долбучие шняги. Обижаться нельзя – бесполезно, хочешь общаться с Ветром – привыкай. Он так живёт, и точка. В своём мирке, не всегда соприкасающемся с нашим. Меня этот мирок завораживает, и я всё пытаюсь проникнуть в него, постигнуть его главный закон, как у Ветра внутри всё это происходит. Я исследую его, но чаще всего остаюсь в дурах, ведь моё мышление нормально, не исковеркано шизофренией. И даже если я тоже свихнусь, я не постигну Ветра. Потому что тогда внутри меня возникнет мой мирок, непостижимый ни для кого.

Размышляя, я не заметила, как он остановился, и врезалась в него с наскока:

– Блин!! Чё, всё, пришли?

– Пришли. Смотри!

Я остановилась, замерев на краю смотровой площадки: прямо предо мной возник из ниоткуда Мёртвый город, по-другому не скажешь. Чёрные бетонные стены, среди которых ветер прячась, короткими перебежками подбирается к нам. Шпионят тени, перешёптываясь, следят – «кто такие, откуда?» Что надо в их городке?

– Ветер… – тихо прошептала я.

– Что? – шёпотом ответил он.

– Ветерок, а он настоящий?

– Город? Да. Только мёртвый. Пойдём, посмотришь! Он такой, как если бы я его придумал!

– А может, так и есть?

– Нет, он чужой! Но пустит нас погулять, потому что знает – я здесь не зря! Да и ты, понимаешь ведь его?

– Да, – прошептала я, заворожено и страшно прижимаясь к Ветру.

Спустились по ржавой лесенке вниз, на потресканный разбитый асфальт. Тихо крались между домами спящими в коме, по бурьяну, стараясь не шуметь, аккуратно раздвигая буздыли сухостоя. Я во все глаза смотрела на эти чудеса… боже, да откуда в Уфе такое?

– Гань, это какой вообще район?

– Район? – молчит, идет вперед, не выпуская моей руки.

– Ну, и? – напоминаю о себе, когда надоедает ждать.

– Это не район… это ваще просто глюк! – повернулся, блеснул глазами. Страшный, как вампир. Я обалдела на секунду от такой невиданной красоты – какой он всё-таки! Совершенство!

– Расслабься, нет здесь ничего! Хозяин не спит, бредить не станет.

– А… ну, ладно, договорились!

Пусть будет так. Мне неожиданно уютно с ним здесь. А ведь дома, в спокойной и привычной обстановке бываем такими чужими, такими ненужным, тягостными… А ветер подобрался и набросился, шутя, резко на спину, осыпал сворой листвы, взметнул волосы во все стороны, поцеловал взасос в шею, и улетел прочь, хихикая. Я засмеялась, приглаживая волосы. Ветер и Ветер… в этот момент я любила его больше, чем когда-либо!

– Ну, ладно, давай здесь посидим, надоело ходить! – остановился мой милый.

– Можно, нет? – крикнул, подняв голову к чёрному небу. В ответ оно уронило на нас несколько слёз дождя – с совершенно чистого свода! Ветер довольно кивнул, сделал два шага в сторону от асфальта, и сел на голую площадку под бетонную стену. Я опустилась рядом, по его пригласительному жесту. Осмотрелась – справа невероятно раздолбанный дом, будто после бомбёжки, за ним возвышается дворец заброшенного завода. Слева бурьян, непролазная чёрная стена. Где я… ма-ма…

– Не мерзнешь? – спросил, поёживаясь любимый.

– Да так…

– А я ваще, блин, надо было одеться получше!

А он всегда так. У него кровообращение нарушено от наркотиков дурдомовских.

– Давай, палок наломаем, костёр запалим.

Я неопределённо пожала плечами – неохота, нафиг. А «палок» – давай, наломаем!!

– Прикинь, надо! – усмехнулся он. – Не в жилу как-то по такому холоду трахаться, а если погреться…

Вот гад, знает, чем зацепить! Да, я хочу его больше, чем он меня. Я и люблю его больше. Что же делать, тяжело признавать! И я поднялась, и пошла ломать бурьян. Битое стекло и железки хрустят под ногами, жутковато заходить в эти требеня. Только шум ломаемых Ветром хворостин успокаивает. Притащили по первой партии, я повернулась было идти за второй, но любовник тронул за плечо. Повернулась – он протягивал мне распечатанный коньяк. Я не очень этому обрадовалась, нету настроения бухать сегодня! Да ещё и в таком месте – лучше бы полазить посмотреть что здесь да как! Отхлебнула, конечно. «Опять тупо пить… нахрена же тогда притащились, могли бы и во дворе насвинячиться…» – ныла я про себя, тащя второй «хвороста воз». Свалила его в кучу, мрачно посмотрела на Ветра, отхлебывающего добрый глоток. Протянул мне, глаза горят, как у кота – кажется, уже дало в башку. Я хлебнула сколько могла по самые помидоры, он вдруг отобрал у меня бутылку. Допил остатки, зашвырнул подальше в бурьян.

– Упс… извините! – крикнул в темноту вслед стекляшке.

– Иди-ка сюда! – и притянул меня к себе грубым движением. Что, уже? Я удивленно подалась навстречу – хочу до безумия, вся кровь взбесилась от его запаха!

– Нахрен этот костёр, потом… – поспешно стягивая с меня джинсы, бормочет он. – Мадам, давайте лучше трахаться!

– Мадемуазель… – поправляю я автоматически. – Давай…

– Нет уж, мадам, ты же жена моя от рождения… сучка! – шепчет он, целуя везде, где достает. Пальцы жадно проникают в трусики мне.

– Да ты уже вся мокрая, ага!

– А сам-то! – делаю ответный жест.

Он валит меня на косуху.

Потом… фрагментами: вот я кричу задыхаясь от дикой смеси счастья и протеста. Вот мы пьем, еще не одевшись – и нам не холодно, нам жарко! Вот снова трахаемся. И краем глаза вдруг улавливаю, что мы здесь не одни… мне совершенно параллельно это, я вот-вот поймаю оргазм…

– Да… еще… Ве-э-те-ерр!!!!

– Ах, ты сучка…

Опять пьем. В волосах путается мусор, по щеке течет кровь неожиданно… он жадно слизывает. Я слизываю остатки с его губ. Отдышались, запалили-таки костёр. Ещё выпили – какой по счету баттл? А не по хрен ли? По хрену!!

Опять провал. И уже мы не одни…

– Дика, у нас гости…

Да я уже заметила. Их было… трое? Или пятеро? Или их вообще не было!

Присмотрелась – это же те, которые подглядывали! Нерешительно жмутся, хотят к костру – и боятся. Они же свет, кажется, плохо переносят.

– Эй, идите сюда! – машу им рукой. Наклоняюсь и целую Ветра.

– Ага, это же мы у вас в гостях! – напоминает им Ветер. Притягивает и целует меня. Приходит мысль, которую я почему-то хорошо зафиксировала – «А с Ленкой бы ты так не смог! Чего ваще эта твоя облезлая шкура понимает в любви к Тебе!!»

Они обрадовались – типа, да, точно! Вышли к огоньку – ма-ма, ну и уроды! Один ваще с рогами…

– Чуваки… это! – изрекаю я. Прикол.

– Выпить есть у вас?

Они тихо качают головами. Хрена это с ними?

– Чуваки, а вы чё, немые?

– Дика, они не немые, они говорят, но тока слышат не все!

– Ну и хрен с вами… – проворчала я, садясь на землю. Пусть себе!

Следующий момент – мы все вместе – я, Ветер и рогатые чуваки отплясываем вокруг костра. Прыгаем через огонь, эти ржут, гогочут как-то не по-нашему. Я ухохатываюсь просто – ну до чего же весело!! У них оказывается ещё и хвосты!

Потом они-таки раздобыли выпить.

Наверное…

Лежу на земле, прикрытая чем-то тяжёлым и тёплым… рядом кто-то дышит надрывно, как астматик или старая собака… почти не холодно… но ещё совершенно пьяна. Приоткрыла один глаз – Ветер у костра беседует негромко с этими… смеются… а говорили – не умеют… ага…

… а утром я очнулась в своей постели! Сон… ну вот! Жаль.

Но ноги почему-то грязные! И трусики в зеленых полосах от травы… Не сон!! Wow…

Дневник:

«Читаю новенькую книгу А.Васильева: «…что у мужчин между ног, и куда им хочется засунуть это…» м-да, дорогие мои, и вовсе не всегда то, и именно туда… или тут речь о нормальных мужиках? Ну, не знаю, мне мой больше нравится…»

Врать – противно. Вы уж поверьте моему немалому опыту. Когда врёшь, главное всё учесть до мелочей. Лучше заручиться поддержкой друзей или ещё кого-нибудь близкого, состроив невинную рожу и прикрываясь благородным делом – любовь-морковь, учебник для экзаменов, собеседование – и только сегодня! – в супер-фирме. А я ведь из принципа на работу типа стремлюсь сама устроиться, без протекции предков. Да мало ли чего, безотказного. Потом будут, конечно, вопли – «а чего это у тебя всегда всё срочно?! И супер важное, а у нас не так?» Да откуда же мне это знать?! И ресницы – хлоп-хлоп. А сама бежать со всех ног в переход, а там портвейн, и друзья, и детский восторженный секс, и менты… пусть дома не знают! Да, я наглая, беспринципная, моральная уродина. И всё же врать так противно…

Но бывают дни, когда чуешь попой – надо быть хорошей. Просто сидеть тихо и не мелькать. Ничего не происходит, и ничем ничто не грозит – но для пользы будущего вранья лучше пока помолчать. И вот слоняюсь я по квартире, как слоник розовый. Благо апартаменты не мелкие и можно шарахаться не натыкаясь на маму. Ску-учно! Покурила втихую, попробовала почитать – не лезет больше. Помыться что ли? Одно из моих любимых развлечений – хороший душ и мастурбация. Не, чегой-то не катит! На вечер оставлю, а то тогда что делать?

Полезла в инет. Почитала спам – брехня. Наследила на форуме «Ультрафиолетовых богинь», обозвала их попсой, но в любви признаться не забыла – Арто, по-любому клёвый мужичок, я б его трахнула. Или он меня. Хотя он и старый пидорас, меня это не обламывает. По ходу дела подумала – ах, какая я пошлая стала и бесстыжая, ведь пару лет назад, да что там – в прошлом году ещё всё отрицала, какое вам трахаться – только «любовью заниматься». А теперь… м-да, теперь-то я различаю «трахаться», «палки кидать», и т. д.

Эх, может виртуальный секс? Не-е, не катит. Я такой, блин растакой, и член у меня в рот вам не поместится…

А я хочу-у-у ВЕТРА!!! Заело меня, чтоль, на нём? Он ведь Гдетыгдетын, Гдетын, Гдетын… Не верю… не хочу верить!

«Тук-тук!» – кто-то в аську ломится. Ща-ас, «помотрим».

– Ты кто?

– Узница свободы! А ты мой сладкий?;))

Оп-па, как интересно!

– Я кислый. И горький. И еще, м-м-м, как описать?

– Не хочешь дать попробовать?

– Вирт. секс? Мило, но мы это уже проходили.

– Фи, котик, грубо! Аккуратнее, мягче! Комповая ебля, например!

– Ххе-хе, мягко, нечего сказать! Возбуждает! Ты – лесба?

– А ты?

– Я первый спросил!

– Вот не обманывай, сладкий, ты – девушка! А пишешь от м. лица.

– Откуда знаешь? У меня же ник нейтральныйJ

– Чувствую твой терпкий запах, киска!

– М-м… теряюсь! Ты все же ласкаешь меня, тянешь длинные лапки с монитора… пришли хоть фотку чтоль?

– Перепихнемся? Фото уже идет!

Та-ак, рыжая, похотливая, несколько чересчур накрашена, лет пятнадцать… нет, семнадцать?…

– Милая, а годиков тебе сколь?

– Тебе – в самый раз, под размер пальчиков!

– Оо-о, даже так? Ну, выходи, попробуем!

– Эй, сладкий, а ты точно обещаешь меня отделать как следует? Боюсь разочароваться, прости. А то ведь наобещают. А потом… эх, да что там, сам, наверное, знаешь, кисло-сладкий!

– Детка, да у тебя недоеб!!

– Ага… грустно так…L

– Ну-ну, не горюй. У меня, собственно, не легче! Любовник бегает комне от своей давней девушки. И нормальная ебля удается не так-то часто!

– Ива, есть хочешь? – блин, меня будто огрело!

– Нет, мам! – вся похолодела, дура! Чё будет-то, и вообще, пора давно привыкать не дёргаться, когда «почти застукали» за чем-то таким… Но я всё никак не могу, как бы ни храбрилась, начать относиться спокойно к «грязным забавам», подспудно чувствуя, что это неправильно.

– Эй, где ты? Сладкий, не уходи!!

– Я здесь, малышка, продолжай!

Фу, блин, а настроение сдохло.

– Знаешь, я пойду… ты извини, дела! – всё, вырубаю железяку нафиг, пока эта лесбиянка недоделанная не заныла! Отодвинулась, помотала головой, закрыла глаза руками, глубоко вздохнула, как будто вынырнула из мутной глубины на солнце. Вот он, реальный мир – стол, постеры, кровать, покрывало смятое, цветы… а я-то загналась. Трах, виртуальный секс, лесбиянки… фу, какая мерзость!!! Ну, почему так – вот ты, такая вся развращенная, свободная, первой поперечной в аське, даже не видя лица вываливаешь запросто главное, что мучает, как будто это всё так просто, как пописать сходить. А потом так гадливо и мокро! Будто пописав – и мимо… Ну зачем, зачем? Такие душевные, дряни! Бросят «мой сладкий», и я им – «а меня любовник не дотрахал! У него девушка – моя лучшая подруга!» Да им-то, они развлекаются по ту сторону компа, ищут, на кого бы похотливым глазиком зыркнуть. Как противны все эти мысли!! Пожалуй, и в самом деле пойду пожру, в обществе мамы отойду. Потом Лавкрафта почитаю, не зря же наконец купила. И забуду гадливое приключение до следующего раза.

Вот, блин, опять облопалась, как собака! А ведь собралась худеть. Мама уверяет, что я не жирная, но… всё равно ж надо! А то я не вижу. Но можно ли было не напороться, когда мама на кухне редко бывает, а сегодня угощает – у нее вечер свободный. Всяко-там разно, жарено… да ещё и с мёдом… Понимаете? То-то и оно.

Только я села читать – припёрся кто-то. Мама орёт:

– Иванка, выйди-ка!

Нацепила злую рожу, выползла.

– Ой, Гдетыгдеты, приветикус! Заходи!

Со вздохом пропускаю псевдо-подругу. Сил нет на неё смотреть – ну она ж некрасивая!! Зачем такая Ветру?!

– Вань, прикинь, кого видала?

Смотрит так радостно! И опять Ваней назвала! Приучила-таки, уже и не бесит.

– Кого?

– Ведьму с Русым!

– Чё, серьёзно?! – вот уж про кого давно ничего не слышно!

– Да, в переходе, – развалилась, дура в кресле: – Мы сёдня лабали – а ты чё не пришла? – они к нам и подошли.

– Чё говорят? Поженились, нет?

– Вроде как, весной. Ну, Ведьма с ним щас живет, в Москве!

– Да, мне чё-то говорили Бормотун со Смехом, летом ещё.

Бляха-муха!!А чё же тогда Русый мне нифига не сказал?!

– Ведьма клё-о-овая такая, в чёрной шняге до полу, с капюшоном, я тож такое хочу! Похуде-ела! Как палка! Я говорю – чё это ты? А она – секс и кекс, сладкое и мучное исключить! Ха-ха!!

Я киваю, включаю «Шмелей» – Ведьма и подарила, спасибо ей. С тех пор моя любимая группа, наравне с «Ultra Violet Goddess» и «Sтёкlами».

 
«Останься со мною,
И белая луна,
А в ответ – вода…»
 

«Останься со мною…» М-да, если бы! Гдеты балдеет, головой качает в такт, а я смотрю с тоской на неё. Ведьма с Русым – идеальная пара, настоящие панки. Друг друга обожают, вся Уфа это знает. Но Русого я убью, ишь, какой скрытный нашелся!

Ну а эта вот – бляха, лучшая подруга, довольна, в упор видеть не хочет, что я с её парнем сплю, и счастлива!

– А Ветер чё? – сорвалось с языка, нечаянно.

– А чё Ветер? Нормально всё! – и плечами прохладно пожала. Не пойму никак – знает, или не знает?

– Давай лучше башку твою красить! А то мож, передумала?

– Ни хрена! Я сказала – я сделаю!

Через пару часов я вышла на улицу ослепительной блондинкой самого проститутского вида. Позади был зверский скандал с мамой, и можно не возвращаться.

– Де-евушка, а может, вас подвезти? – слащавенькие, озабоченные уродцы. Облезете!!

– Я, знаешь ли, голубчик, не одна! – и Гдеты под руку – хвать! А она, не дура, меня в засос чмокнула, эти с визгами и отсохли. Потом Гдеты достала мобилу (недавно подаренную Ветром, кстати!):

– Але, Ганчик, ты где? А-а, ну здорово, сиди там. Мы счас подойдем с Ванькой! – и мне подмигивает. Типа, сразить чтоль, его моим шлюшным видочком? Блин, дура, не знает, что я и не такой для него была! Тошнит иной раз от святой наивности.

Прискакали в полузаброшенный парк – наш общий парень сидел там, сгорбившись, с незажженной сигаретой в руках. Радость наша на двоих – для Ленки невинная и безоблачная, для меня мучительная, и испачканная ревностью. «Я её покрашу в любимый чёрный, сама разрежу напополам…»

Гдеты вцепилась в него, поцеловала смачно, с видом собственницы. Я только сдержанно кивнула, и встала в красивую позу, играя роль шлюхи, развлекая их. Он пристально ощупал тело взглядом – короткая юбка будто стала ещё короче, курточка совсем не нужна – я её расстегнула, под ней дорогой лифчик с вышитыми красными орхидеями, супер-вещица. Титьки у меня ещё те, не то что у Ленки. Она бросила на мои достоинства короткий взгляд, тщательно маскируя зависть.

– Не, ты смотри, чё делает! – и смеётся, дура. – Не соблазняй моего парня!

– Держи крепче! Да его разве соблазнишь – весь твой! Я для тебя стараюсь.

Ветра это прямо покоробило. Слюни пускает – ну-ну! Ничего, милый, успеешь, сама вся нетерпение. Для чего рядилась?

 
– А я милого не любила,
Просто с пьяну закадрила!
 

– завопила я жутким голосом, запрыгивая на скамейку, для чего пришлось задрать юбку до ушей. Начала развратно отплясывать на некрашеной доске, Ленка подхватила простой и милый мотивчик:

 
– А потом его убила, угу!
С кожи его юбочку пошила!
 

Заржали, как лошади, и продолжили:

 
– Так гори костёр, гори,
Так гори костёр, гори, УО-О!
Так гори, костёр, гори —
До зари, до зари!!
 

А Гавриил Ветер смотрел молча и бесцветно, обещая садомазохизм сегодня после полуночи…

 
Я обручена с мёртвыми богами,
Я невеста принца огня!
Обманула, так обманула всех – угу!
Буду править всем сама!
 
 
Так гори костёр, гори,
Так гори костёр, гори, УО-О!
Так гори, костёр, гори —
До зари, до зари!!
 

Дома я была только следующим вечером. Открыла своим ключом. Странно, но никого не было. Петровна уже ушла, это ясно. А мама где? Нашарила на кухне бутерброды какие-то и записку:

«Мы с папой у тети Наташи, ночевать не придем. Включи телефон, тебя не поймать! Сильно не бунтуй, не тревожь соседей».

Вот и отлично. Кинула записку в мусор. Утянула из холодильника минералку, из бара – стакан для коктейлей и папин недопитый ром. Подумав, прихватила мамину пепельницу. Сама курит по всему дому – чего ж от меня хочет? Чего вообще от меня можно хотеть?! Я некрасива, глупа и жестока. Учиться не хочу, хоть и продолжаю переползать от сессии к сессии.

Мне больно. Я тупая тварь. Только и делаю, что наживаю проблем на задницу, которая сама по себе уже проблема… Все мои действия необоснованны. Бросила под ноги свитер, поверх лифчика напялила джинсуху, шею перетянула ошейником с острыми шипами, символ садомазохизма. Со всего маху шлепнулась навзничь на постель. Мне больно, больно!! Зачем я так… Сутки прочь, а всё что я сделала – это снова извалялась в дерьме! Надо напиться и подумать – я сама такая, или мне это внушил внешний развращенный мир, психика слабая, наглоталась грязи, и подумала, что она во мне всегда была.

Попробовала жевать бутерброд с рыбой – гадость. Есть очень хочется, но блин, тошнит. Откупорила бутылку зубами, отчего их больно свело. Отхлебнула. Сразу дало по сосудам. Тени сложились в таинственный узор на потолке. Только бы не облеваться, и я разгадаю их тайну!

Я, наверное, всё же шлюха. Неважно, по внушению, или «так и было». «Групповой секс не приносит истинной радости никому из участников». Но так приятно было разложить Гдетыгдеты на глазах у Ветра! Пусть и ему будет мерзко знать, как оно, когда он сам с ней трахался, а я – типа меня и нет!! Что бы она не сделала – она невинный ангел. Даже переспав со мной в глазах этого изверга Ленка остается чудом, а я – шлюхой. Ведь это всё я затеяла. Купила вчера спиртного, потащилась с ними к Ветру, затащила безвольную Гдеты в постель. Ветер долго не смотрел со стороны, дал подруге разок кончить от моего языка, и примкнул к чудной компании. Отымел обеих, потом Ленка заснула, а мы ещё раз.