Текст книги "20 писем в никуда (СИ)"

Я снова изменила Яну. Сегодня это произошло дважды. Вообще я делаю это с тех пор, как он забрал меня из больницы и привез в свой дом. Я рада, что Ян не умеет читать мои мысли, иначе он давно бы узнал, что я занимаюсь сексом не с ним, а с мужчиной, которому адресованы мои письма.

Вообще, мне кажется, Ян немного изменился. Не в лучшую сторону. Он стал более подозрительным и еще более непредсказуемым. Несколько раз я заставала его читающим журналы для беременных женщин, а в сохраненной истории компьютера видела просмотренные сайты, содержащих информацию об аборте. Все это наводило на определенные мысли, и я решила сменить противозачаточные. Последнее что мне сейчас нужно, это ребенок от Яна. Порой я не могу защитить саму себя не говоря о том, чтобы нести ответственность за кого-то другого.

За прошедшую неделю родители навестили меня всего один раз. Когда они ушли, на кофейном столике в прихожей, я обнаружила визитку психотерапевта. Наверное, моей матери было бы проще признать меня сумасшедшей и запихать в психушку, чем признать, что мне действительно нужна ее помощь.

Дана улетела в рейс, но старается звонить мне хотя бы раз в день, чтобы убедиться, что я все еще жива. Мы были вынуждены смириться с положением вещей и дать возможность Яну ухаживать за мной.

Вчера подруга сообщила, что все рейсы в Будапешт были отменены на неопределенный срок из-за сильнейшего снегопада, а я начала всерьез задумываться над тем, чтобы сменить все свои платья на одно единственное...свадебное.

***

Яна нет уже четыре часа. Он сказал, что ему нужно срочно уехать по делам и оставил на столе разогретый куриный суп. Откровенно говоря, меня уже тошнит от этого супа. Холодного или горячего.

Я лежу на диване и просматриваю в интернете расписание рейсов на Будапешт, но они по – прежнему отменены. Мне хочется плакать, но я не делаю этого только, потому, что знаю – слезы ничего не изменят.

Щелкает дверной замок и, вздрогнув, я быстро захлопываю крышку ноутбука. До меня доносится звякающий звук ключей, когда Ян швыряет их на комод в прихожей. Он снимает ботинки и проходит в гостиную. Пальцы Яна массируют виски, давая мне понять, что у парня болит голова. Я не очень желаю знать причину, по которой его настигла головная боль, потому что сомневаюсь, что это связано с магнитными бурями.

– Привет, детка, – говорит Ян и наклоняется, чтобы поцеловать меня в макушку. Он забирает ноутбук из моих рук и кладет на кофейный столик рядом с диваном. Поднимает с пола пульт от телевизора и включает, убавляя звук до минимума, – Успела соскучиться?

– Времени было достаточно. Где ты был?

– Встретился с парнями, – отвечает Ян, направляясь в сторону кухни, – Устроили вечер покера. Надеюсь, ты не злишься? Мне нужна была небольшая разгрузка.

Он спрашивает, не злюсь ли я?

Вообще – то мне плевать.

– Нет, все в порядке.

– Почему ты не съела суп? – кричит Ян, хлопая кухонными шкафчиками. Предполагаю, что он пытается найти обезболивающее.

– Не было аппетита, – бурчу я, не уверенная, что парень услышит. Шум стихает, открывается кран с водой и через несколько секунд Ян возвращается в гостиную.

– Анисия, ты должна нормально питаться. Это необходимо, чтобы ты скорее поправилась.

Невероятно, но я смотрю на Яна и вижу в нем хорошего парня. Он не грубит, не пытается подчинить меня и не хватает за волосы. Я ловлю его нежный взгляд и хочу думать, что он искренен. За такого Яна я бы без колебаний согласилась выйти замуж. Но проблема в том, что я все время жду подвоха. Я знаю, что он сорвется. Через минуту, час или сутки. Это всего лишь вопрос времени.

Внезапно Ян просовывает под меня руки и поднимает с дивана. Я вскрикиваю и хватаю его за шею, позабыв о сломанной ключице, и та взрывается острой болью.

– Тише, тише, – успокаивающе шепчет Ян и несет меня вверх по лестнице. Он пинком открывает дверь в спальню и бережно укладывает меня на кровать. Ключица болезненно пульсирует, и я морщусь. Ян скрывается в ванной и через секунду возвращается, держа в руке наполненный шприц. Мои глаза округляются до невероятных размеров и я начинаю ерзать по кровать, пытаясь сползти. Мне страшно даже представить, что за жидкость находится в шприце. Набрав в легкие как можно больше воздуха, я готовлюсь закричать, используя запас всех имеющихся во мне сил, когда Ян произносит:

– Детка, это обезболивающее. Твоя ключица, – напоминает парень, указывая головой на травму, – Не знаю, что ты там себе надумала, но лучше остановись.

Черт возьми, он прав. Несмотря на то, что этот парень едва не сжёг меня заживо, я должна остановиться.

Ян подходит к кровати, берет мою руку и переворачивает внутренней стороной. Внимательно осматривает и подносит иглу к выпирающей вене. Я задерживаю дыхание и стараюсь не думать о том, что он мог меня обмануть. Его умения искусно управляться с инъекциями не остаются не замеченными. Уверена, у него было достаточно времени на тренировки.

– Сейчас станет легче, – произносит парень и убирает шприц в сторону. Затем его ладони обхватывают мое лицо, и он тянется ко мне для немедленного поцелуя. Сегодня губы Яна мягкие и теплые, без намека на барбарисовые леденцы или травку. От него пахнет мятой, и впервые за долгое время я целую именно его.

Хорошего Яна.

Постепенно поцелуй становится жарче и импульсивнее. Ян забирается на кровать, но мои травмы не дают ему разогнаться на полную скорость, поэтому он действует медленно. Прикасается влажными губами к каждой ссадине на моем теле, и я чувствую необъяснимую нежность. Он так давно не делал ничего подобного, что я и забыла, насколько это может быть приятно.

– Детка, мне так жаль, – шепчет Ян, поглаживая небольшую ссадину вдоль правого бока, – Это я во всем виноват. Но я исправлюсь, Анисия. Сделаю все, чтобы ты была счастлива. Только не оставляй меня, малышка. Прошу тебя.

Мне приходится поднять взгляд к потолку, чтобы спрятать выступившие слезы. Я знаю, что он не исправится. Более того, Ян тоже это знает. Но мы оба хотим верить в это, потому что если хотя бы один из нас потеряет надежду, все рухнет.

– Потерпишь десять минут? – спрашивает парень, отрываясь от изучения моего тела, – Мне нужно в душ.

Я киваю, Ян поднимается с постели и скрывается в ванной. Потом дверь снова открывается:

– Никуда не уходи, – игриво произносит он, подмигивает и опять захлопывает дверь. Я лежу совершенно расслабленная, какой не чувствовала себя неимоверно долго. В ванной включается вода, я ощущаю сонливость и приятную невесомость во всем теле, и сон накрывает меня с головой.

Не знаю, сколько проходит времени, но в следующий раз, я открываю глаза от странного чувства, будто за мной наблюдают. Поворачиваю голову и встречаю разъяренный взгляд Яна.

– Ян? – зову я, – Что – то случилось?

Он молчит и тогда мой взор упирается в смятые листы бумаги, зажатые в руке парня. Понимание случившегося, обрушивается на меня со скоростью падающего самолета, когда я с ужасом узнаю в этих листах письма Стефана.

Глава 15

Анисия

От гнева, затянувшего взгляд Яна, я чувствую, как немеют пальцы на ногах. В моей голове мгновенно включается режим экстренного выхода из ситуации, которую кроме как критической, никак не назовешь. Я вижу, как раздуваются ноздри парня, и приказываю себе действовать. Мне нужно что – то сказать, иначе Ян примет мое молчание за знак поражения. Как только, я открываю рот, чтобы начать говорить, он опережает меня.

– Объяснишь, что это за хрень лежит в твоем чемодане? – рычит Ян. Честно говоря, я бы предпочла бездумную истерику, чем этот зловещий резкий тон, понижающий температуру в комнате на двести градусов. Он стоит в одних трусах и мне хочется спросить какого черта ему вдруг понадобилось в моем чемодане, но видимо пока в этой комнате право задавать вопросы принадлежит лишь одному человеку и очевидно, что это не я.

– О чем ты? – как можно спокойнее спрашиваю я, старательно делая вид, будто не понимаю, что ему от меня нужно.

– Не строй из себя идиотку, Анисия и не пытайся сделать идиота из меня. Я спрашиваю, что это? – Ян разворачивает свою находку и тычет мне в лицо. Это действительно письма от Стефана и мне необходимо как можно скорее выкрутиться из этого дерьма. Если я буду продолжать молчать, подозрения Яна только укрепятся и переубедить его окажется почти невозможно.

Пока я пытаюсь сообразить, что сказать, Ян ставит одно колено на кровать и наклоняется, расставляя руки по обе стороны от моей головы. Мое сердце бьется подобно испуганной колибри, когда его черный взгляд хищно въедается в мои глаза.

– Анисия, поторопись, – рыкает парень, – Мне нужны разумные объяснения. Либо ты отвечаешь на вопрос, либо я заставлю тебя сожрать эти поганые сантименты.

Поганые сантименты?

Господи, помоги мне что – нибудь придумать!

– Ну? – настаивает Ян. Я лежу, придавленная к матрасу его телом, ощущая всю тяжесть, исходившей от него злости и не могу вымолвить ни слова. В моей голове проносятся множество фрагментов моей жизни, которые были наиболее запоминающимися и вдруг я останавливаю внимание только на одном из них и внезапно для самой себя нахожу выход.

– Это моя творческая работа, – выпаливаю я, молясь, чтобы Ян заглотил наживку.

– Что?

Он немного приподнимается, давление на грудную клетку ослабевает и мне становится легче дышать. Ян с неверием смотрит на меня, слегка прищурившись и очевидно, ждет дальнейших разъяснений.

Я набираю в грудь побольше воздуха и говорю:

– Это моя творческая работа, над которой я работала, когда училась. Преподаватель по зарубежной литературе давал нам парное задание.

– И кто же был твоей парой?

– Дана, – без колебаний отвечаю я, – Она была в роли венгра и писала мне письма. А я писала послания для нее. Кстати, мы справились на отлично.

– И почему ты хранишь все эти письма?

Я хочу пожать плечом, но вовремя вспоминаю о своей ключице и не делаю этого.

– Как память, – вру я, надеясь, что Яну не хватит мозгов сопоставить мои частые визиты в Будапешт с моей "творческой работой". Боже мой, оказывается я могу быть виртуозной лгуньей. Я даже сама начала сомневаться в существовании Стефана. Видимо от этого моя ложь стала еще более правдоподобной.

Ян совсем отстраняется и садится на кровать, поджав под себя одну ногу.

– Точно? – подозрительные нотки сквозят в его голосе, и я не спешу расслабляться.

– Абсолютно. Может, мы поужинаем? Я проголодалась, – пытаюсь усмирить его пыл и увести в сторону нейтральной темы. Несколько минут, Ян сидит молча, видимо обдумывая все, что я сказала. Это был тот самый случай, когда ложь была во благо, а если быть точнее, во спасение.

– Хорошо, – вздыхает Ян и, запустив обе руки в волосы, взъерошивает их, – Я приму душ и закажу что – нибудь.

Затем он поднимается и направляется обратно в ванную, но на пол пути замирает, и я снова цепенею.

– Прости, что нагрубил, – тихо произносит Ян, не оборачиваясь, – Ты же знаешь, что когда дело касается тебя, я слетаю с тормозов.

И он просто уходит, а я глупо смотрю на закрытую дверь, с раскрытым от удивления ртом.

Дело приобретает совершенно неожиданный поворот!

Следующие несколько дней проходят относительно спокойно, за исключением того, что мне приходится быть более осмотрительной и осторожной. Я все время слежу за своими словами, действиями и даже мыслями. Письма Стефана, я запечатала в конверт и отправила по почте к себе домой, где их забрала Дана и надежно спрятала. На самом деле необходимость читать их давно отпала, потому что каждое из этих писем я знала наизусть.

Мои травмы заживают не так быстро, как хотелось бы. Я уже могу передвигаться без посторонней помощи, но только не на длительные расстояния, так что при всем желании, до Будапешта мне пока не добраться.

– Вчера, когда мы летели вечерним рейсом из Праги один голубоглазый брюнет сделал своей девушке предложение, – рассказывает Дана. Они сидит в кресле и выщипывает себе брови, а я наблюдаю за ней. Я так по ней скучала, поэтому, как только Ян сообщил, что уезжает по делам в соседний город, я пригласила подругу в гости. После того происшествия с письмами больше не происходило ничего, что могло бы пошатнуть уверенность Яна во мне и его поведение не вызывает опасения.

– Здорово. Хотела бы я это увидеть.

Дана делает сочувственную мордашку и откладывает пинцет в сторону.

– Как твоя ключица?

– Уже лучше.

– А что насчет Яна?

– Он держится. Во всяком случае, старается, – не понимаю, почему я пытаюсь оправдать его.

Приподнявшись с дивана, я спускаю одну ногу вниз.

– Поможешь встать? – спрашиваю я. Подруга подпрыгивает с кресла и помогает мне подняться. Я неуклюже висну на ее плече, и мы вместе доходим до кухни.

– До сих пор не понимаю, как тебе удалось убедить Яна в том, что письма от Стефана всего лишь твоя студенческая работа. Мне казалось, он всегда был на шаг впереди всех, а тут так легко поверил.

Пока Дана высказывает свои предположения, я достаю из кармана пижамных штанов пачку ментоловых сигарет и закуриваю. Подруга приоткрывает окно, наливает себе кофе, а для меня готовит чай с мандариновыми корочками. Я благодарно улыбаюсь, когда она ставит передо мной чашку, а сама устраивается напротив.

– Может, есть что – то, что беспокоит его намного больше, чем эти письма?

– Или кто – то, – произношу я и пробую чай.

Больше мы не говорим о Яне, а просто болтаем о разных пустяках. Я не забываю поглядывать на часы, чтобы приезд Яна не застал нас обеих врасплох. Он никогда не жаловал Дану, впрочем, как и всех с кем я общалась, но к ней у него всегда было больше всего претензий.

Иногда я думаю, почему Ян стал таким неуправляемым? Почему ему так важно знать, что я люблю его и ежедневно требовать, чтобы я не смела даже, думать, о разрыве с ним? Ян вырос в полной семье, с любящими родителями, которые уж точно никогда не обделяли его любовью и нежностью, но он ведет себя так, будто все было иначе.

Он мог бы быть идеальным мужчиной, если бы не имел столько недостатков.

– Мама хочет, чтобы я сходила на прием к психотерапевту.

– Зачем?

– Считает, что мой виртуозный полет с крыши больше, чем просто случайность.

– Господи, – выдыхает подруга, – Пойдешь?

– Посмотрим.

Дана складывает пальцы в форме пистолета, подносит к виску и изображает выстрел. Я смеюсь, а подруга говорит:

– Ну, наконец – то я увидела твою улыбку. Выше нос, детка. Скоро твои конечности придут в форму, и ты сможешь полететь в Будапешт.

При упоминании Будапешта, я перестаю улыбаться и опускаю взгляд в чашку с холодным чаем.

– Думаешь, еще есть шанс получить остальные письма.

– Конечно. Ну, или хотя бы оставить свои.

Когда Дана уходит, я набираю номер Яна, но он не отвечает. Пользуясь моментом, я достаю из чемодана сборник стихов Шандора Петефи и начинаю читать с самой первой страницы. Внезапно мне вспоминается мужчина с небесно – голубыми глазами к ногам, которого я упала возле парфюмерного магазинчика в Будапеште. Интересно, а какого цвета глаза у Стефана? Почему я никогда не спрашивала его об этом? Дана сказала, что у меня есть шанс оставить свои письма для него и теперь что бы ни случилось, я допишу каждое недописанное послание пусть даже оно никогда не попадет в руки адресату.