Текст книги "20 писем в никуда (СИ)"
Автор книги: Яна Гаврилова
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
Смешно! Ей смешно! Моя мать чокнутая!
– Ян болен. Парню нужна помощь, а то, что вы с Хаимом потакаете ему, только усугубляет ситуацию. Вчера он поджег машину, а что будет дальше? Хотя, на мой взгляд, дальше уже некуда.
– Нет, конечно, он перегнул палку.... – я стояла, прислонившись к стене, совершенно обескураженная поведением своей матери. Я видела перед собой женщину с волосами цвета темной меди, уложенными в высокую прическу, и безупречным лицом без единой морщинки, выражающее такое безразличие и равнодушие, что становилось холодно и жутко. Как она могла так говорить? Перегнул палку...
Рот подруги распахнулся от изумления, и она покачала головой.
– Очевидно, вас не переубедить. Пойду, проверю жаркое, – сказала, Дана и ретировалась из комнаты.
– Дочка...
– Мам, уходи, – оттолкнувшись от стены, я подошла к дивану и легла на мягкие подушки, до подбородка натянув одеяло.
– Когда ты вернешься в свою квартиру?
– Не знаю.
– Позвонишь мне?
– Хорошо, – прикрыв глаза, я услышала осуждающий вздох матери и удаляющийся стук каблуков. Через несколько секунд раздался хлопок двери, и я поняла, что она, наконец, ушла.
Сразу после ухода мамы, в гостиную вошла, Дана с подносом в руках. Аппетитный аромат жаркого разбудил аппетит, и я вспомнила, что последний раз ела больше суток назад на ужине в честь маминого юбилея.
– Может предложить твоей мамаше усыновить Яна? Мне кажется, она будет в восторге, – сказала подруга, опуская поднос на стеклянный кофейный столик.
– Да уж, – со вздохом произнесла я, откидывая одеяло и принимая вертикальное положение.
– Как ты себя чувствуешь?
– Нормально.
– А как быть с письмом? Тебя ведь не допустят к полету после случившегося.
Придвинув к себе тарелку с едой, я схватила вилку и начала есть.
– Если хочешь, я могу сходить в кофейню и забрать письмо, – предложила Дана.
– Спасибо, подруга, но лучше я сама.
– И как, позволь спросить, ты попадешь в Будапешт?
– На самолете.
– Но...
– Дана, я полечу в Будапешт, – решительно заявила я, и прежде чем, подруга успела возразить, сказала, – В качестве пассажира.
Даже если бы Яну все-таки удалось сделать из меня курицу – гриль, я бы восстала из ада, только чтобы получить свое письмо.
Седьмое из двадцати.
***
Находиться в кресле пассажира оказалось весьма необычно. Кажется, в последний раз я делала это еще в детстве, когда мы всей семьей летали на отдых в итальянскую Калабрию.
Теперь же я отправлялась в Будапешт.
Вчера после ужина, я почти сразу уснула и, хвала небесам, не слышала, как приходил Ян и требовал, чтобы Дана, позволила ему увидеть меня. Именно требовал. Подруга сказала, что возможно и впустила бы его, но только если бы видела, что он действительно раскаивался, но видимо раскаяние одна из тех человеческих черт, не присущих Яну.
Сон был беспокойным, поэтому я встала в пять утра, приняла душ, выпила кофе, а в шесть пятнадцать уже сидела на металлическом стуле в аэропорту, с нетерпением ожидая начала регистрации. Мои волосы были распущены и свободно покрывали плечи и часть спины, вместо привычного, стягивающего затылок, пучка, а темно – синюю униформу заменили джинсы и белый свитер крупной вязки. Длинные рукава скрывали лиловые пятна от пальцев Яна, а усталость в глазах водостойкая тушь и тонкие линии черных стрелок.
– Уважаемые пассажиры! Прослушайте, пожалуйста, информацию о правилах, которые вам необходимо соблюдать в полете. На борту самолета не разрешается употреблять спиртные напитки, курить..., – по салону разнеслась стандартная речь стюардессы, которую я произносила тысячи раз. Удивительно, но в своем новом положении, я чувствовала себя комфортно. Так странно было наблюдать, как бортпроводники разносят по салону пиво и томатный сок и не беспокоится о том, что количества напитков может не хватить до конца полета.
Когда самолет, наконец, оторвался от земли, я вставила наушники, открыла плей – лист с композициями Луи Армстронга и замерла в ожидании, такой желанной для меня, посадки.
***
Здравствуй, Анисия!
Я скучал без твоего почерка. Раньше я и не подозревал, что такое возможно.
Меня порадовало твое предыдущее письмо.
Армстронг? Сначала я приобщил тебя к венгерской поэзии, теперь к джазу. Боюсь представить, что же будет дальше. Когда-нибудь мы обязательно послушаем его вместе. Разумеется под бутылку хорошего кофейного ликера. Я приглашу тебя на ужин в ресторан в любой точке мира и совсем неважно то, что я боюсь летать. А быть может, мы встретимся на крыше небоскреба? Или на одной из станций Лондонского метрополитена? Думаю, у нас еще будет время договориться...
От чтения письма меня отвлек негромкий стук. На стол опустился бокал с напитком золотистого цвета. Взглянув на официанта, я хотела сказать, что не делала заказ, но мужчина лишь загадочно улыбнулся и поспешил обслуживать столик в противоположной стороне кофейни. Растерянно пожав плечами, я вернулась к посланию, так приятно согревающему мои ладони.
Это «Токайское» вино. Ты спрашивала, что я обычно заказываю, когда прихожу в кофейню. Я заказываю «Токайское» вино. Поверь, оно ничуть не хуже кофейного ликера.
Вот это да! Как он это сделал? Не веря своим глазам, я беспорядочно завертела головой, надеясь отыскать хоть малейший намек на то, что Стефан здесь. Но сомневаюсь, что человек в соломенной шляпе, профессионально рисующий шаржи и женщина в шапочке с кошачьими ушами могли быть Стефаном. Хотя...да нет же.
Тряхнув головой, я снова уткнулась в письмо.
Прекрати удивляться и оставь свои напрасные поиски. Меня здесь нет.
Лучше попробуй вино и напиши, что ты об этом думаешь.
Нет, я никогда не изменял своей жене, но после твоих суждений о «мысленной» измене, я уже не уверен в этом, потому что с тех пор, как увидел твой почерк мне все сложнее сопротивляться. Оказывается, ты очень коварная женщина. И меня все еще волнует ситуация с твоим бойфрендом. Почему ты не можешь уйти? Расскажи мне. Я хочу знать о тебе как можно больше, чтобы к моменту нашей встречи у меня не осталось вопроса «Знаю ли я ее?». Расскажи мне, что ты ешь на завтрак, сколько одеял укрывают тебя морозной ночью и где простираются границы твоего обаяния.
Помнишь, ты писала, что все время находишься в ожидании чего-то плохого? Так вот, не нужно этого делать. Все чего ты ожидаешь рано или поздно случается. Я хочу, чтобы с этого момента ты выбросила из головы все дурные мысли и думала только о хорошем. А, чтобы мне было спокойнее повяжи вокруг своего левого запястья красную нить и никогда не снимай. Невзирая на свою неприязнь к красному цвету, я сделал то же самое. Теперь мы оба в безопасности.
До встречи в девятом письме.
Ты всегда в моих мыслях.
Стефан.
Действительно, на дне конверта лежал кусочек красной шерстяной нити, который я с нежностью обернула вокруг запястья.
Теперь мы оба в безопасности...
Стефан даже не догадывался, как много для меня значил этот жест.
Глава 9
Дорогой, Стефан!
Благодаря тебе я снова улыбаюсь.
Знаешь, иногда мне, кажется, что я тебя выдумала. Собрала из снега, голубых облаков и сигаретного дыма.
Теперь я часто задаюсь вопросом «а что если бы кто-то другой нашел твое письмо?». Я бы никогда не узнала вкус «Токайского» вина, как пахнут хризантемы из конверта и как звучит джаз в исполнении студентов музыкального факультета. Мне интересно о чем ты думал, когда писал то первое письмо, с которого началось это маленькое безумие? Предполагал ли, что станешь для кого-то настолько важным?
А знаешь, ты сегодня мне приснился. Я не видела твоего лица, но знала, что это был ты. Нет, я это просто чувствовала.
Прошедшая неделя была...в общем, я ряда, что она закончилась. Меньше всего мне бы хотелось, чтобы она когда – нибудь повторилась.
Кстати, я никогда не завтракаю. По крайней мере, не раньше полудня. После пробуждения, я люблю выпить чашку чая с мандариновыми корочками и выкурить парочку сигарет.
Стефан, скажи, а ты веришь в существование родственных душ? Веришь, что где – то на планете непременно есть «тот самый» человек? Человек, который способен почувствовать всю твою боль, даже не находясь поблизости? Понять, когда тебе нужна помощь или просто хороший собеседник. Человек, к которому тянется душа и чье сердце подстраивается под ритм твоего.
А я верю.
Вот только сколько «не тех» людей мы должны повстречать, прежде чем найти друг друга? Как же все сложно, Стефан.
Еще никогда прежде мне не было так одиноко, как сейчас. Я могу быть сильной. Правда могу, но какой в этом толк? Я словно проживаю чужую пресную жизнь. Рядом не с теми людьми. А мне так хочется жить своей. Не блуждать по бесконечным темным коридорам в отчаянных попытках отыскать выход и не дышать урывками раз в неделю сидя в кофейне Будапешта. Мне хочется, чтобы меня нашли.
Стефан, прошу тебя, найди меня!
Даже, если ты не любишь сигаретный дым, шум двигателя самолета или кофейный ликер, просто найди меня.
Мне кажется, я без тебя не справлюсь.
Ты – мой свет в конце тоннеля, зажженный рукой судьбы.
Анисия.
***
Мне всегда хотелось совершить что – нибудь грандиозное. Что – нибудь такое, о чем непременно сообщат в экстренном выпуске новостей или напишут в воскресной газете. Сегодня идея забраться на крышу многоэтажки с бутылкой вина показалась мне чертовски грандиозной.
Несколько дней назад я вернулась из Будапешта, все еще ощущая на языке послевкусие оставленное "Токайским" вином. И я по-прежнему продолжала жить у Даны трусливо скрываясь от встречи с Яном, понимая, что, в конце концов, эта встреча все же должна будет состояться. Мне все еще было сложно смотреть ему в глаза не испытывая при этом ярости, бешенства и бесконечного чувства жалости к человеку, который рушил не только свою жизнь. И мою. Но нужно отдать парню должное, он был безумно настойчив. А Дана молниеносно превращалась в цербера, как только слышала упоминание о нем, в отличие от моей матери, которая без колебаний приняла сторону Яна. Что касается моего отца, он предпочел занять нейтральную позицию, называя произошедшее "конфликтом молодой крови". Что ни говори, а Хаим умеет давать определение любой ситуации, будь то самый большой рыбный улов в межсезонье или кремация его единственной дочери в жестяной коробке на колесах. И за, что мне блин такое везенье?
Как только моя нога преодолела последнюю ступень пожарной лестницы, передо мной открылся восхитительный вид. Здесь было даже лучше чем на моем пыльном чердаке. Меня даже не волновало, каким образом я спущусь вниз, особенно после того, как будет приговорена бутылка вина. Черт с ним. Мне просто хотелось побыть в таком необходимом одиночестве, остаться наедине с мыслями и нарисовать в голове подробный образ Стефана.
С момента получения седьмого письма, я не перестаю чувствовать незримую связь со Стефаном. Теперь некогда письма двух незнакомых друг другу людей превратились в послания пронизанные флиртом и негласным обещанием чего – то большего. Во мне продолжала крепнуть уверенность в том, что чтобы не происходило между нами это продлиться намного дольше, чем двадцать писем. Ели бы я писала для Стефана с помощью компьютера, я бы очень многое выделила курсивом или жирным шрифтом, но я решила сделать по – другому.
Я купила множество шариковых ручек с разноцветными чернилами.
Знаю, что не совсем нормально уделять столько внимания этим письмам, но иначе у меня уже не получается.
И уже не получится.
Мне хотелось, чтобы Стефан думал, что красной нити вокруг запястья будет вполне достаточно.
Стефан
Необъяснимое чувство тревоги разбудило меня сегодняшним утром. И хотя казалось, что повода для беспокойства не было, что – то определенно сжимало мое сердце изящными стальными пальцами. Ворочаясь с боку на бок, я не мог отделаться от щемящего волнующего ощущения. Справа от меня, под отдельным одеялом, мирно спала моя жена, а стрелки будильника, стоящего на прикроватной тумбе монотонно отсчитывали секунды до наступления рассвета. Кровать противно скрипнула, когда я поднялся и, шаркая ногами по прохладному полу, побрел в сторону своего кабинета. Последние несколько недель я находил свое утешение в письмах. В письмах к женщине, живущей...черт, ведь я даже не знал, откуда она! Мне просто нравилось знать, что где – то есть человек способный понять все мои страхи и сомнения. Я перечитывал ее письма тысячи раз и чувствовал, что каждое из них было необходимым. Каждое из этих писем, написанных кривоватым угловатым почерком, оказались для меня непозволительно важными. Кто она? Как выглядит? Что с ней происходит? Я знал о ней так мало, но этого было вполне достаточно, чтобы привязаться к ней: к ее почерку, манере виртуозно избегать ответов на волнующие меня вопросы о ее личной жизни и особенному запаху, которым было пропитано каждое письмо, ожидающее меня в сборнике стихов.
Отдушина. Вот кем была Анисия. Я нашел в этих крошечных еженедельных беседах с ней свое спасение. Меня тянуло туда, где была она, а ожидание писем не только сводило с ума, но и предавало сил.
Я вошел в свой кабинет и зажег настольную лампу. Комната озарилась тусклым светом. Из стоящего на столе графина, я плеснул в бокал воды и смочил пересохшую гортань. Тревожное чувство не отступало, а наоборот, лишь только усиливалось. Я сел за стол и включил ноутбук, чтобы просто скоротать время. Мне нужно было как можно скорее попасть в кофейню, ведь сегодня день наших писем.
Признаться честно поначалу я с большой иронией отнесся к затее с этими письмами. Я даже не могу сказать, что конкретно подтолкнуло меня написать то первое послание не предназначенное конкретному адресату. Наверное, мне просто не хватало возможности выговориться. Вся моя жизнь стала похожа на серую бетонную плоскость. Наши отношения с женой превратились в непроглядную пропасть, и никто из нас двоих даже не пытался построить мост, чтобы преодолеть ее. Мы просто смиренно ожидали неминуемого окончания нашего брака. Наша постель стала слишком тесной для нас двоих, а наши беседы сводились к чему – то вроде: "Ты будешь к ужину?" или "Не мог бы ты по дороге с работы захватить хлеба с отрубями?".
И этот противный запах масляных духов...
Я не планировал этого. Честное слово. Но теперь отступать было поздно.
Я водил глазами по монитору, просматривал различные сайты, но время, будто назло тянулось слишком медленно. Прилег на диван и попытался задремать, но снова без толку. У меня никак не выходили из головы слова из писем Анисии о срывах ее бойфренда. Она не желала посвящать меня в тайны своего личного пространства, но там определенно было что – то не так. Вот только что? Почему я не мог спросить номер ее телефона? Ведь тогда все было бы намного проще. Вот идиот! Я сам затеял эту игру, а теперь оказался заложником собственной глупости и беспомощности.
Когда, наконец, стрелка часов подползла к восьми утра, я сорвался в душ, где пробыл не больше десяти минут. Кофейня начинала работу только в десять, но и тут я мог винить только себя, потому что, черт меня побери, это была моя кофейня и все правила, которые действовали внутри этого заведения, тоже придумал я.
Но, нет, я никогда не пользовался этим преимуществом. Это была предельно честная игра. В день, когда Анисия приходила в кофейню, я запрещал себе там появляться. В конце концов, это было бы нечестно по отношению к ней. Но почему то именно сегодня, я принял решение нарушить свои же правила. Мне нужно было взглянуть на нее и убедиться, что она в порядке.
Выйдя из душа, я уловил запах гари. Видимо моя жена в очередной раз проявила свои кулинарные навыки. Вернее их полное отсутствие.
– Лили, ну что на этот раз? – спросил я, войдя на кухню, на ходу вытирая волосы полотенцем.
– Эта плита сведет меня с ума, – пожаловалась жена, швыряя в раковину дымящуюся сковородку. Ее бирюзовый халат был забрызган каплями горячего масла, а по кухне простиралось огромная дымовая туча.
– При чем здесь плита? Ты просто не умеешь готовить. Пора бы уже признать это.
Лили недовольно хмыкнула и тряхнула рыжими волосами, но спорить не стала. Она знала, что я прав. Все ее попытки сотворить хоть что – то съедобное завершались истеричными криками и ужином в ресторане с морской кухней.
Пока я открывал окно, жена достала из холодильника бутылку питьевого йогурта и захлопнула дверцу с такой силой, что все стеклянные емкости, находящиеся внутри, жалобно задребезжали. Слава небесам больше мы не разговаривали. По беспорядку на кухне, я смог догадаться, что Лили пыталась приготовить оладьи. Господи, эта женщина безнадежна.
Когда мы познакомились, я всерьез считал, что мне повезло. Это было больше восьми лет назад и с тех пор, я не единожды понял ошибочность своих суждений. Лили была чересчур избалованна, скупала все красные платья в Будапеште и так же, как и готовить, никогда не умела слушать. А я просто идиот, клюнувший на яркую обертку.
По вышеизложенной причине, я никогда не завтракал дома, за исключением наскоро собранных бутербродов с пармской ветчиной. Но сегодня я спешил и как только влез в темно – серый костюм, покинул дом под шум работающего в ванной фена.
До кофейни я добрался под аккомпанемент Луи Армстронга и недовольные лица не выспавшихся пешеходов. Я не представлял, что буду делать, когда увижу Анисию. Раскрою ли я себя? Или продолжу ожидать двадцатого письма? Я не мог ответить, почему именно двадцать писем, но теперь я начал понимать, что это было слишком много.
***
Персонал только начал приходить в себя после сна, понемногу заряжаясь кофе, когда я вошел в кофейню. Лица официантов удивленно вытянулись при виде зашедшего в двери хозяина, но мое появление взбодрило их намного эффективнее, чем кофе.
– Доброе утро, господин Варго. Что – то случилось? – участливо спросил официант с именем Винс.
– Еще не знаю, Винс. А почему ты спросил?
– Просто сегодня четверг.
– И что?
– А разве сегодня не...
– Все верно, Винс. Распорядись насчет завтрака. Сегодня я буду, есть в зале.
Несмотря на то, что день только начался, практически все столики в кофейне были заняты. Неподалеку располагалась музыкальная академия, поэтому здесь всегда было много студентов. Анисия тоже видела их.
Независимо от того сколько посетителей было в кофейне, один из столиков всегда оставался свободным. Специально для меня. Я выбрал стул стоящий лицом к входной двери, прямо напротив фрески с изображением рыбацкого Бастиона. Я всегда любил это место и раньше часто приходил туда, чтобы полюбоваться Дунаем. Интересно, успела ли Анисия побывать там?
Пока я погружался в воспоминания, Винс принес мой завтрак: яичницу, крепкий чай с молоком и пшеничный хлеб с творожной пастой.
– Что нибудь еще, господин Варго? – спросил он, расставляя передо мной тарелки с едой.
– Спасибо, Винс. Больше ничего не нужно.
– JС ИtvАgyat (Приятного аппетита).
Я не покидал свой столик до самого обеда. Лица посетителей сменялись одно за другим. Они смеялись, ссорились, пили кофе, курили...а я просто сидел и ждал. Не обращая внимания на пропущенные звонки в моем телефоне, на не отвеченные смс от жены и на осуждающие взгляды своих подчиненных. Один час переходил в другой, а Анисия все не появлялась.
– Извините, господин Варго, – осторожно произнес, подошедший Винс. На город уже опустились тяжелые сумерки, но ее так и не было.
– Да?
– Мне кажется, она не придет.
Мне тоже так казалось. Я лишь не понимал почему?
– Какая она? – поинтересовался я. Ведь Винс видел ее каждую неделю. Следил, чтобы она получила письмо, и приносил горячий шоколад.
Винс покачал головой.
– Вы просили меня не рассказывать. Но могу сказать, что она бы вам непременно понравилась. Может она придет завтра?
– А если нет?
– А если нет, тогда вам стоит отправиться на ее поиски.
Спустя еще два часа она так и не вошла в дверь моей кофейни. Терзаемый противоречивыми чувствами, я думал над словами Винса и откровенно не знал, как поступить. Может она просто решила прекратить то, что начал я. Но проблема заключалась в том, что я был не согласен.
Мне действительно стоило найти Анисию.
И дело теперь было не только в письмах.
Глава 10
Ян
Слишком жарко. Нудное гудение сосредотачивается в области затылка, посылая нервное напряжение по всему телу. Бормотание, звучащее в моей голове не прекращается не на секунду. Я пытаюсь заглушить его, зажимая уши потными ладонями, но оно будто становится только громче.
Несовершенный.
Ей всегда было мало того, что я мог ей предложить. Она хотела того кто будет видеть в ней гребанную принцессу, сдувать с нее пылинки и трахать в миссионерской позе шепча о том, как чертовски ему повезло. Если я отлично могу исполнять роль совершенного бойфренда это еще не значит, что я на самом деле такой.
В действительности, когда мы впервые встретились, ее значимость для меня равнялась нулю. Моя тупоголовая мамаша решила, что бортпроводница международных авиалиний идеально подходит на роль девушки ее любимого сыночка. Она так думала, потому что нихрена меня не знала. Никто не знал. Я не позволял никому входить в мое личное пространство и пачкать его своими грязными ботинками.
Иногда случается так, что люди родившие человека и люди, занимающиеся его воспитанием, не имеют между собой ничего общего. Мои родители думают, что я не в курсе, что они усыновили меня. Я не знаю, что представляли из себя люди принявшие участие в моем зачатии, но могу догадаться, что они были далеки от совершенства. Так же, как и я.
Несовершенный.
Все, что я делал находясь вдали от Анисии не должно было ее касаться. Важно лишь то, что где бы ни находился мой член, мысленно я всегда был с ней. Несмотря на все ее несовершенства она была совершенной.
Перед глазами все плывет, но я пытаюсь успокоиться. Мне нужно сделать это, потому что я планирую пойти к Анисии и добиться ее прощения чего бы мне это не стоило. Хотя я не особо волновался на этот счет, ведь что бы я ни делал она всегда возвращалась. О чем я думал, когда поджигал машину с ней внутри? Я вообще нихрена не думал. Мне просто не понравилось то, с какой ненавистью она смотрела на меня, шипя как гребанная змея. Это была не моя Анисия. Наверное, это был некий акт инквизиции, с помощью, которого я хотел изгнать ту дрянную девку, что вселилась в нее в тот момент. Надеюсь, мне удалось это сделать.
Когда Анисия снова улетела в Будапешт, я всерьез испугался, что она не вернется. Моя Анисия всегда любила риск, но в последнее время она слишком забывалась. Ее слова стали похожи на плевки, а в тоне появилась излишняя резкость. Она становилась другой. Ее привычка курить и литрами хлебать пойло со вкусом пережженного кофе выводила из себя. Она слушала идиотскую музыку и постоянно читала одну и ту же книгу. В эти мгновения ее взгляд приобретал оттенок мечтательности, которого я не замечал прежде. Разумеется, мне было интересно, о чем она думала.
Или о ком.
Хотя, если она думает о каком – то мудаке, сумевшем забраться к ней в голову, мне лучше об этом не знать. Кто знает, что я могу придумать в следующий раз. Мой мозг может выдавать непредсказуемые изощренные идеи, когда дело касается Анисии, что порой я сам вынужден удивляться.
Закрыв глаза, я откидываюсь на подушки и снова зажимаю уши руками. Бормотание стихает, превращаясь в отвратительный скрежет. Кажется, сегодня я переборщил с таблетками. На часах примерно пять утра, но мне так и не удалось сомкнуть глаз. Голова готова разлететься, как подорванный снаряд, стоит лишь немного пошевелиться. Чувствую подкатывающую к горлу тошноту, перебирая дрожащими ногами, мчусь к туалету, где с ходу ныряю головой в унитаз. Если бы я не был так слаб, я бы отправился на улицу и с удовольствием проломил башку первому встречному придурку. Но сейчас у меня нет на это сил. Моих сил едва хватает, чтобы проползти по узкому коридору между туалетом и спальней и забраться на кровать. Сжимаю зубами конец подушки, сражаясь с желанием заорать так громко, чтобы из окон нахрен повылетали стекла. У меня есть выбор: перебороть это отвратительное чувство или принять еще дозу и вообще перестать чувствовать. Нет, я не какой – то там жалкий наркоман. У меня есть деньги, влияние, любовь. Я смогу остановиться. Проще простого.
Мне удается ненадолго отключиться, но по комнате снова разносится какой – то звук, вынуждая меня приоткрыть веки. Мне приходится потратить вновь обретенные силы на то, чтобы нащупать под подушкой телефон. Кто бы это ни был, у него должна быть серьезная причина для долбанного звонка в половине шестого утра. Зрение отказывается фокусироваться, поэтому я оставляю напрасные попытки и прижимаю телефон к уху.
Истеричный женский визг, словно лезвие мачете разрезает мою черепную коробку.
– Жалкий ублюдок, если ты хоть как – то к этому причастен я убью тебя!
Какого хрена?
Я знаю этот голос. Точно таким же голосом на меня неоднократно кричала подружка Анисии. Сексапильная гречанка с взглядом закоренелой шлюхи и повадками британского разведчика. Признаюсь, я был бы не прочь ей вставить, но, к сожалению, она не настолько глупа, чтобы позволить этому случиться. Хотя никогда нельзя быть уверенным наверняка, верно?
– Что тебе нужно? – спрашиваю я, не понимая, почему вообще с ней разговариваю.
– Как ты это сделал?!
– Сделал, что?
– Заманил ее на эту чертову крышу и напоил!
– Какого хрена ты несешь?
Меня раздражал этот тупой диалог, суть которого я так и не мог уловить. Однозначно эта сумасшедшая пыталась меня в чем – то обвинить. Ее писклявый голос вызвал во мне новый приступ тошноты, но я проглотил комок, застрявший в горле. Она продолжает нести какую – то ахинею раздражая меня до чертиков, и я уже готов отключиться, но то, что она произносит в следующую секунду, прошибает меня насквозь.
– ...она упала с пожарной лестницы!
– Перестань орать и объясни, что мать твою происходит? О чем ты говоришь? – спрашиваю я, приподнимаясь на локте.
– Анисия упала с пожарной лестницы, долбанный ты наркоман! Хочешь сказать ты здесь не при чем?
Упала с пожарной лестницы? В моей пульсирующей голове возникает ряд вопросов, и самый главный из них – какого черта Анисия делала ночью на крыше?
– Конечно, нет, идиотка! Где она сейчас? Где Анисия?
Я сажусь на кровати, пытаясь отыскать в темноте штаны и футболку.
– Нет? – с презрением в голосе выплевывает эта сука, – И ты серьезно думаешь, что после всего, что ты с ней сделал, я поверю тебе? И только попробуй сунуться к ней. Исчезни и перестань отравлять Анисии жизнь.
Она отключается, а я сижу, уставившись на погасший экран мобильника, мечтая вырвать ей язык. Эта дрянь решила, что имеет право указывать мне, что делать. Анисия моя женщина и только я могу решать, что для нее лучше, а что нет. Только с этой греческой шлюхой я разберусь позже, а пока мне нужно найти Анисию.
Но прежде чем встать с кровати, я открываю верхний ящик прикроватной тумбы и нащупываю пузырек с таблетками. Закидываю несколько штук в рот и проглатываю, испытывая чувство бесконечного удовлетворения.
Несовершенный.
А кто, мать вашу, сказал, что это плохо?
Глава 11
Анисия
Идея забраться на крышу многоэтажки не была грандиозной. Она оказалась поистине идиотской. Зато я добилась своей цели и обо мне все – таки упомянули в вечернем выпуске новостей. Еще бы, такая сенсация: пьяная стюардесса совершила неудачное приземление прямо под окнами главного врача травматологического отделения. Вот это, блин, везение! Мне не хватило всего несколько ступеней до земли, прежде чем моя нога предательски соскользнула и я полетела вниз. Теперь у меня сломана ключица, вывихнуто бедро, и я нахожусь на грани помешательства, потому что по собственной глупости не смогла сесть в самолет до Будапешта. А я так надеялась, что встреча со Стефаном не была случайной. И плевать, что мы еще не виделись, но у судьбы оказались свои планы на наш счет. Наверняка он решит, что у меня появилось более важное занятие, чем каждую неделю писать ему письма и больше никогда не появится в нашей кофейне.
И вообще врач, тот самый, что по счастливой случайности курил на балконе в момент моего позорного фиаско, сообщил, что мне придется забыть о полетах на неопределенное время. На полетах на самолете, я имею ввиду. Командир экипажа был в бешенстве, а я в отчаянии.
Я снова все испортила.
И самым ужасным было то, что теперь Яну не составит труда добраться до меня. Завтра Дана улетает в рейс, и единственная защита, которая у меня останется – это красная нить на запястье. Мне нравится думать, что если бы не эта деталь, я бы сорвалась с нескольких ступеней выше. Словно Стефан сумел спасти меня. Как бы я хотела прекратить все это безумие. Встретить Стефана, возможно под другим именем, на несколько лет раньше, набить татуировку и стать девушкой с голубыми волосами из его юности.
Сделать свой правильный выбор.
Тонкие полосы солнечного света прорывались сквозь жалюзи, плотно закрывающие окна больничной палаты. Черт побери, второй раз за неделю я оказываюсь в больнице. Но если в первый раз я могла обвинить Яна, сейчас же злиться мне приходилось только на себя. Голова раскалывалась после снотворного, которое мне вкололи, как только наложили гипс и возможно, вина, что еще продолжало циркулировать в моей крови. Мои глаза были закрыты, но я чувствовала, что в палате кроме меня находился кто – то еще. Ощущения сменялись одно другим, но та тяжесть, что я ощущала в теле, была ничем по сравнению с давлением в груди. Единственное, что меня волновало – это письма. Мои неотправленные письма для Стефана и его неполученные послания для меня. Связь между нами начала слабеть, а я не могла сделать ничего, чтобы позволить ей окрепнуть. Я надеялась лишь на помощь Даны. Ведь у нее всегда находилось правильное решение.
Размеренное дыхание разносилось по палате. Очевидно, мой гость спал. Я немного приоткрыла веки и моментально почувствовала, как усилилась боль в сломанной ключице. Напротив моей кровати сидел Ян. И он действительно спал. В помятой футболке и потертых синих джинсах. Прямо сейчас он выглядел, как тот Ян из прошлого, с которым я согласилась встречаться. Сын партнера и друга моего отца, лучший студент курса и любитель барбарисовых конфет. Я не могла сказать, что он был мне безразличен, даже после всех его выходок и видимого нежелания становиться лучше. Он мог быть лучше. Просто не хотел. На полу рядом с креслом валялось несколько пустых бутылок из под воды и гора оберток от барабарисовых леденцов.
Я попыталась пошевелиться. Кровать скрипнула, и Ян мгновенно распахнул глаза, выпрямляясь в кресле. Его рассеянный взгляд остановился на мне.
