Текст книги "Орбита смерти"

Автор книги: Ян Крашко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Он был хорошим парнем, и Пульверино воспитывал его довольно сурово. Он не баловал сына, как делали это другие, давая детям абсолютно все. Он послал Марко в Гарвард и назначил сыну небольшое содержание, потому что хотел воспитать его по-американски.

В Гарварде Марко познакомился с молодыми людьми, которые сделали из него наркомана. Поскольку, несмотря на неоднократные просьбы, отец отказывался давать больше на карманные расходы, парень решился на грабеж. Где-то он достал ржавый пистолет без патронов и вместе с товарищем отправился на дело. Только денег забрать им не удалось. Когда в магазин зашел случайный посетитель, они просто удрали.

Дон Джозеф Пульверино очнулся и поглядел через переднее стекло. Этот мужчина, хотя и намного старше, в чем-то напомнил ему сына: того же самого роста, даже фигура похожа.

– Джон, подъедь к нему и притормози, – неожиданно для себя, не узнавая собственного голоса приказал он.

– Но, дон Джозеф, это рискованно! Зачем же...

– Делай, что тебе сказано! – вызверился тот.

Мерседес притормозил и остановился у самой бровки. Дон Пульверино быстро открыл дверь.

– Запрыгивай! – крикнул он Россу.

Росс ничего не мог понять и только пялился ничего не видящими глазами по сторонам. Пульверино привстал с места, схватил его за полы плаща и втянул в салон.

– А теперь полный газ, Джон!

– Поздно, дон Джозеф, у нас компания, ответил водитель, показывая в зеркальце заднего вида.

Пульверино повернулся и увидал сзади полицейскую патрульную машину. С включенными фарами, "маячком" и сиреной она была в нескольких десятках метров от них.

– Я же сказал: полный газ! – стиснув зубы, прошипел он.

С визгом шин мерседес оторвался от тротуара и, скользя по асфальту, помчался вперед.

– И что ты там делал с этой пушкой? – спросил Пульверино, внимательно приглядываясь к неожиданному спутнику.

Росс молчал, уставившись в портфель.

– Хапнул хотя бы много?

Альберто Пуэрти повернулся на своем сидении и осторожно вынул револьвер из руки Росса, понюхал ствол.

– Он стрелял, дон Джозеф. Могут быть неприятности...

Пульверино оглянулся. Расстояние между мерседесом и полицейской машиной уменьшилось.

– Джон, а ну-ка покажи свою штучку, – бросил он шоферу. – Вот здесь, указал он рукой.

Водитель глянул влево, выискал взглядом широкую подворотню и чуточку притормозил. Когда полицейский автомобиль приблизился еще на десяток метров, он резко повернул руль, въехал в небольшой дворик, сдал назад и, прежде чем Астон Болт успел среагировать, молниеносно повернул в обратном направлении.

– И попал в кого-нибудь? – спросил Пульверино.

– Да, – прошептал Росс.

– Убил?

– Да...

Эммери судорожно сжимал руками колени. Когда он доложил лейтенанту Брауну, что Пульверино забрал в машину с улицы подозрительного типа с револьвером в руке, а затем проверил, что случилось в лавочке на Чаррингтон Стрит, 53В, лейтенант буквально с ума сошел. Он приказал задержать мерседес любой ценой, не допустить возможности побега, но прежде всего – схватить дона живым. Теперь у него имелось неопровержимое свидетельство – помощь убийце лавочника. Он пытался объяснить Эммери и Болту, какое значение это имеет. Окруженный фалангами адвокатов Пульверино всегда выскальзывал из рук закона, его никогда не удавалось схватить на горячем. Для грязной работы у него всегда имелись другие. А теперь имеются свидетели, так что все усилия юристов пойдут псу под хвост. Браун уже выслал обещанную помощь.

– Черт, Дэвид, если они доберутся до Гарлема, то могут и смыться, прохрипел Болт, застегивая ремни безопасности.

Эммери вытащил свой револьвер и открыл окно пошире.

– Аст, подъедь как можно ближе!

Патрульная машина догнала мерседес, и тогда Эммери высунул руку наружу и выстрелил четыре раза. Но гангстеры продолжали удирать, все время набирая скорость. Случайные машины съезжали в стороны, люди на тротуарах втискивались в стены домов. Эммери выстрелил еще два раза, стараясь целиться в шины. И попал, хотя это граничило с чудом.

– Нас достали в заднюю шину! – крикнул Альберто, хватаясь за ручку.

Мерседес рыскнул в сторону. Его капот очутился в опасной близости от углового фонаря, и Джон уже ничего не смог поделать. Со скоростью сорок пять миль в час машина врезалась в металлический столб.

Скрежет разрываемого металла и снежнобелый дождь мельчайших осколков переднего стекла пробудили Росса из летаргического сна. Он оглянулся и увидал, как из патрульного автомобиля, остановившегося на другой стороне улицы, выскакивают два полицейских с оружием в руках. Одновременно он услыхал крик Альберто:

– Дон Пульверино! На тротуар! На тротуар!

Росс повел взглядом по сторонам. Джон упирался лицом в погнутый руль, и, хотя крови не было видно, Росс почувствовал, что тот мертв. Альберто Пуэрти и Джозеф Пульверино уже находились в нскольких метрах, прячась за искареженным капотом мерседеса. В руке телохранителя блестел пистолет с длинным, оксидированным стволом. Росс бросил свой кольт на переднее сидение и, упав на пол, открыл дверь. Он решил переждать.

– Бросайте оружие! – крикнул Эммери, остановившись на мостовой. Бросайте оружие и выходите!

Болт отступил к неработающему газетному киоску.

– Отсторожно, Дэйв, – тихо сказал он. – Они могут стрелять.

Дон Джозеф Пульверино лежал на земле и всматривался в полицейских. Он боялся. Он снова боялся, так как понял, что вляпался в такое дерьмо, из которого живым не выйдет.

– Альберто! Сделай же что-нибудь! – чуть ли не молитвенно прошептал он.

А тот не слышал. Он выискивал возможности сбежать, но никак не находил. Место было совершенно открытым. Но в его маленьком мозжечке был закодирован пароль: защищать Пульверино. Он снял пистолет с предохранителя, нацелился в газетный киоск и нажал курок.

Марта Винстон возвращалась домой. Постукивая белой тросточкой о бровку тротуара, она направлялась известными только себе мрачными путями. Дело в том, что Марта Винстон была слепой. Услыхав выстрел, она остановилась в нескольких метрах от разбитого мерседеса.

– Уходи! Вали отсюда! – заорал Эммери.

– Черт! Ну баба и вляпалась... – прошипел Болт.

Слепая женщина перепугалась и, полностью дезориентированная, направилась прямиком в сторону Альберто Пуэрти и Пульверино.

Эммери выскочил из-за киоска, встал в полуприседе и выдал пол-обоймы в сторону гангстеров.

– Прикрой меня, Аст! – бросил он за спину и помчался на другую сторону улицы.

Болт выпалил два раза, а когда нажал на курок в третий раз, игла ударника не достала капсюля. Пистолет заело. И тогда выстрелил Пуэрти.

Эммери уже приготовился к долгому скачку, чтобы прикрыть собственным телом несчастную женщину и оттянуть ее в безопасное место, как вдруг почувствовал, как какой-то нечеловеческой силы удар валит его с ног. Остатком сил он дотянулся до слепой, и они вместе грохнулись на асфальт за какой-то пустой металлической бочкой.

– Не двигайся... – еле дышал Эммери. – Не высовывайся...

Перед его глазами появилась жена. Одетая в белое платье, она протягивала ему руку. Внезапно стало темно-темно, и, хотя Эммери глядел прямо в солнце, темнота приняла странный, фиолетовый блестящий оттенок... Кровь хлынула изо рта, и он умер.

– Дэвид! Дэвид! – орал Болт. – Отзовись же! Боже, Дэвид!

Пуэрти выглянул из-за укрытия. Болт молниеносно прицелился и, забыв о неисправном револьвере, нажал на курок. О чудо, оружие отреагировало неожиданным грохотом выстрела, а Пуэрти, которому пуля попала прямо в грудь, упал на колени и глядел на дона Пульверино, как бы ничего не понимая. Потом он медленно осел на разбитые плиты тротуара. Дрожа от ужаса, мафиози поднял руки...

Из-за угла с воем выскочили четыре полицейские машины. Помощь прибыла.

Среди толпы зевак лейтенант Браун арестовал Капо Тутти Капи Джозефа Пульверино по обвинению в соучастии в убийстве сержанта Дэвида Эммери, помощи убийце лавочника, сопротивлении властям и незаконном владении оружием. Полицейские разыскивали и Росса, но найти его не смогли. Он куда-то подевался. Но лейтенант Браун был настолько счастлив неожиданной добыче в лице Пульверино, что лишь сообщил в отдел, чтобы Россом занялся кто-нибудь другой.

Когда сержант Астон Болт присматривался издали, как санитары засовывают в автомобиль скорой помощи прикрытый белой простынкой труп Дэвида Эммери, Марта Винстон, постукивая белой палочкой, исчезала за углом. Ей будет что порассказать соседкам.

12

"Вашингтон, 13 апреля, 17.00

Дэниэл Брокс глядел на бумаги, завалившие его письменный стол. Он ждал, когда прибудет Ханна. Знакомы они были уже давно, со времен Западного Берлина. Брокса туда направили по служебной линии, от ФБР. В те времена он был всего лишь начинающим, равно как и Ханна. Хотя они работали и в разных организациях, но подружились, а после возвращения в Штаты часто встречались.

Дэниэл Брокс сделал быструю карьеру. С ловкостью циркового канатоходца он поднимался по ступеням служебной лестницы, которая вывела его чуть ли не на самую вершину. Он сделался правой рукой одного из трех заместителей директора Бюро и имел собственный кабинет на шестом этаже их конторы. В том же самом крыле находился кабинет и великого Реджинальда Прайса, директора ФБР.

Брокс не занимался делами мафии. Для этого имелась С-3, которая прямо ему не подчинялась. Вот почему по службе он видел Ханну нечасто и был таким положением вещей доволен. Он знал, что если бы судьба и Прайс распорядились иначе, то сразу же бы попал в неприятности, так как слишком ценил дружбу Ханны, чтобы обманывать его, как до этого обманывал многих других.

Два часа тому назад у Брокса с заместителем директора был разговор, и все его спокойствие лопнуло будто мыльный пузырь. Какое-то время он ходил по своему кабинету словно зверь в клетке, пока не схватил телефонную трубку. Он набрал внутренний номер С-3 и пригласил Ханну к себе.

– Ну, и что стряслось? – услыхал он с порога.

Брокс подкурил сигарету и вытащил из шкафчика рюмки. Ханна тут же почувствовал, что произошло нечто нехорошее.

– Ричард, тебя хотят прижучить.

Свой коньяк Ханна выпил одним глотком. Он ждал продолжения.

– Тебя хотят прижучить, от дела отстранить, а мне приказали все это хозяйство затушевать.

– О чем ты говоришь, Дэниэл?

Брокс разлил по рюмкам следующую порцию.

– Не знаешь, и не должен знать. Если Вордан каким-то образом пронюхает, что ты у меня был, то выкинет меня к чертовой матери. Ладно, давай выпьем.

Ханна попросил у него сигарету. Он знал Брокса хорошо и обычно выжидал, когда тот выговорится сам. Перебивать смысла не имело.

– Сегодня я беседовал с замом Прайса, Ворданом. А теперь держись за стул, потому что грохнешься. В Нью Йорке сцапали Пульверино. Сейчас он в пятом участке.

Ханне это имя было хорошо знакомо. Он затянулся сигаретой и внимательно поглядел на Брокса.

– Он вляпался в какую-то совершенно случайную муру, впрочем, это неважно. Достаточно того, что он у них в руках. К тому же, имеются достаточно крепкие обстоятельства для того, чтобы прищучить его на полную катушку, – рассказывал Брукс. – Ты хоть знаешь, кто такой Пульверино?

– Тень Гамбино, ясное дело.

Брокс отрицательно покачал головой.

– Нет, Ричард. Сегодня Пульверино сделался новым Капо Тутти Капи. А в Гамильтон Клабе нашли труп старика. Круто, а?

Ханна поднялся со стула и подошел к окну.

– Так что понимаешь, у нас тут самая большая афера лет, как минимум, за тридцать. Такого еще не бывало.

– И Вордан желает меня отстранить? – перебил приятеля Ханна, не отрывая взгляда от стекла.

– Понятия не имею, кто. Они не хотят, чтобы началась шумиха. Вордан танцует под чужую дудку, и не думаю, чтобы придумал что-то подобное сам. Максимум, о чем он догадывается, что ниточки тянутся значительно выше. Впрочем, чего это я плету! Ведь это же ты у нас, черт подери, специалист, не я.

– Если Пульверино сделался Капо. то теперь он имеет доступ к документации и знает, кого мафия держит на довольствии. Так... Но, чтобы даже наших людей...

– А кто тебе сказал, что это люди ФБР? Бюро подчиняется Управлению Разведки. Управление Разведки подчинено Комиссии Национальной Безопасности, и так далее. Мало тебе звеньев? Вплоть до самого Конгресса. Парень, где ты живешь?

– Ты хочешь сказать, что мафия оплачивает всех этих людей?

– Не всех, Ричард, но многих из них. Я сижу за этим столом уже несколько лет, и что ты думаешь, ко мне не пытались подобраться? Пробовали. Пока что я еще держусь, но как оно будет завтра, не знаю. Я же не слепой и вижу, что тут творится. И не только здесь. А ты, как обычно, неисправимый наивняк.

Ханна смял сигарету в подставке цветочного горшка.

– Ричард, ведь пока что ты еще остаешься начальником С-3, так? Общенациональной С-3, правда?

Ханна кивнул.

– И Вордан надеется, что я ни о чем не узнаю? – спросил он.

– А ты что, узнал? Нет. Я знаю об этом деле уже несколько часов. Ричард, тебя решили просто продинамить, дело Пульверино квалифицируют под лругую статью, и все, концы в воду. Мистера Пульверино объявят самым банальным убийцей, так что через пару дней он очутится на свободе. И мне приказано отнестись к этому точно так же. К тому же мне поручили позвонить в Нью Йорк, чтобы они там не слишком докапывались.

– Скажи, Дэниэл, зачем ты мне все это сообщаешь?

– Ладно, не стану врать, что это все ради общественного добра. Только ведь ты сам понимаешь, что где-то имеется некая граница, которую нельзя переходить. Мы знаем друг друга уже несколько лет, и я прекрасно понимаю, что для тебя это важно. Ведь важно же, правда? Меня уже начинает тошнить от делишек нашей уважаемой конторы. Да и от собственных тоже. Ну ладно, хватит, ты понимаешь, о чем я говорю?

Ханна кивнул.

– И что ты сделаешь? – через какое-то время спросил Брокс, допивая коньяк одним махом.

– А ты как считаешь?

– Буря в стакане воды?

– Да нет, Дэниэл, скорее в сообщающихся сосудах.

– Помни, что лично я ни о чем не знаю. Сколько тебе нужно времени, чтобы добраться до Нью Йорка?

Ханна поглядел на часы.

– Если выехать сразу же, то можно будет успеть на вечерний самолет. Около восьми вечера, да, около восьми я уже буду на месте.

– Хорошо, я позвоню туда, но только в девять вечера. Если до того времени ты не управишься, значит возможность пропала. Успеешь?

– Должен. У меня к тебе будет просьба. Вот два нью-йоркских номера. Ханна написал цифры на клочке бумаги. – Позвони по этому и попроси, чтобы все четверо ожидали меня в аэропорту. Второй номер – это Нил Кейн, ты должен помнить, вы знакомились у меня. Расскажи ему обо всем, а он уже будет знать, что делать дальше. Он неоднократно мне помогал. – Ханна поглядел на Брокса. – Что, Дэниэл, полетят головы?

– Возможно...

– Прайсу следовало отстранить меня от должности официально. Тут ты прав. Но пока что я еще остаюсь начальником С-3. И я достану Пульверино, достану. И еще, – тут он помялся, подбирая слова, – спасибо тебе, Дэниэл.

Ханна выскочил из здания и направился в "Нэйшнел Айрпорт".

Какое-то время Брокс сидел не двигаясь, а потом поднял телефонную трубку. Он набрал междугородний, код Нью Йорка, а потом первый из двух номеров, оставленных ему Ханной.

13

"Нью Йорк, 13 апреля, 18.00

Дон Френк Ферриано повел взглядом по залу. Все присутствующие молчали. Ферриано не успел предупредить только Марио Терлаччи и Джордана Печчини из Мексики. Через семь часов после предыдущей встречи американская мафия проводила второе совещание – событие, неслыханное в анналах синдиката. Только на сей раз ситуация требовала чрезвычайных мер. Их предпринял Френк Ферриано, второй после Пульверино человек, которого боссы более-менее слушались.

Дон Ферриано сообщил собравшимся о цели неожиданной встречи. Он рассказал им, что сразу же после того, как Джозеф Пульверино вступил в должность Капо Тутти Капи, его задержала полиция. Он сказал им и то, почему так произошло. После этого он отчитался перед Советом в тех действиях, которые предпринял самостоятельно, не консультируясь с остальными. При этом он выразил надежду, что известные ему чиновники ФБР сдержат слово и выполнят возложенные на них обязательства.

– Но я вынужден сообщить вам и кое-что иное, – говорил он. – Я считаю, что каждый из нас может ошибаться. Все мы ценили и уважали Карло Гамбино, но сейчас он уже никак не сможет помочь нам советом. Мне известно, что сегодня он был застрелен в Гамильтон Клаб... – прервал свой отчет Ферриано.

Зал отреагировал молчанием.

– Сейчас не наше дело выяснять, кто убил его, хотя о причинах можем догадываться. Но дело не в том. Карло Гамбино совершил ошибку, да, он совершил ошибку, потому что и память, и возраст у него уже были не те, что раньше.

– А нельзя яснее, дон Ферриано? У нас нет времени на разглагольствования, – перебил его Альберто Стракко из Бостона.

– Я все скажу, Стракко, не будь таким нетерпеливым. Дон Пульверино связался со своим адвокатом, и от него мы узнали, что произошло. Так вот, дон Джозеф требует от нас, чтобы мы вытащили его из неприятностей. Это естественно, даже если бы он не сказал ни слова, мы сделали бы все возможное, чтобы вытащить его. Только дон Пульверино не ограничился этим. Он угрожает нам, угрожает Коза Ностре... Он хочет, чтобы мы вытащили его из тюрьмы до суда, поскольку адвокат утверждает, что его обвиняют в соучастии убийства полицейского и помощи убийце какого-то лавочника. Не знаю, честное слово, не знаю, как Капо Тутти Капи мог ввязаться в подобные глупости. Дон Пульверино угрожает, что если его не освободят под залог до суда, то он выдаст тайные документы организации. Повидимому, мне нет смысла говорить, что значат для нас эти бумаги. Там имеются фамилии преданных нам людей, которые могут очень многое, шифры счетов в наших банках; списки, относящиеся к собравшимся здесь. Без документации Коза Ностра перестанет существовать как единое целое, начнет буйствовать всякая дичь, снова начнутся войны, переполнятся тюрьмы...

По залу пробежал шорох переговоров.

– Вот почему я и утверждаю, – продолжил дон Ферриано, – что дон Гамбино сделал ошибку. Ему не следовало избирать труса, потому что Пульверино – это трус и человек, не имеющий чести. Я закончил.

За свою жизнь Капо Семейств много чего видели и слышали. Но сейчас они все сидели как прибитые. Похоже, что готовился грандиознейший провал, последствия которого никто не мог представить.

Поднялся Марко Сталлоне из Нью Йорка.

– Sono cosa nostra, – медленно начал он, – такие вот наши дела... И мы здесь, чтобы их решать. Я согласен с доном Ферриано, что Капо Тутти Капи поступил не так, как надлежит. Но давайте помнить о делах и о собственных шкурах. Сейчас не время судить дона Пульверино. Следует решить, что нам делать. Я вижу два выхода из ситуации: попытаться освободить дона Пульверино или же убить его, чтобы он не нарушил закон омерты.

– Убить его надо в любом случае, signori. О чем еще спорить? Он и так уже нарушил омерту, священный обет молчания. То, что он пока еще не выдал подробности – всего лишь вопрос времени. Он уже предал, – настаивал Антони Аккардо.

– Не надо судить поспешно, – вскочил тут же Франко Каппучини. – Мы еще не знаем всей правды, а уже принимаем решения. Дон Ферриано, как обстоят дела с ФБР?

– Слишком многого они не обещают, но сделают все возможное. Для них это так же важно, как и для нас. Я не знаю документов, но предполагаю, что на нас работает множество людей. Если они нам не помогут, то покатятся их головы. И головы других, повыше.

– Так что давайте подумаем, – продолжил Каппучини. – Пульверино мы убить не можем. А если такое и произойдет, что случится с документами?

Боссы молчали. Дон Пульверино единственный имел ключ от сейфа, о существовании которого знали все присутствующие. Но никто, кроме его одного, не знал ни названия банка, где этот сейф располагался, ни, опять же, необходимых паролей и шифров. Эту тайну Гамбино передал только новоизбранному Капо Тутти Капи и никому другому. Таков был закон. Боссы поняли, что Пульверино держит их всех в кулаке.

– Так что я считаю, – сказал Каппучини, – следует отбить дона Пульверино любой ценой. В противном же случае...

– А я так не считаю, – перебил его Аккардо. – Согласен, Пульверино нас имеет и шантажирует. Но я его презираю. Мне кажется, что мы обязаны избавиться от такого Капо даже ценой восстановления всех структур и связей. Тот, кто нарушает закон омерта, недостоин нас. Повторяю, даже за счет общих денег организации, даже такой счет следует избавиться от паршивой овцы. Дон Ферриано, возможно ли такое?

Собравшиеся понимали, о каких деньгах говорил Аккардо. Синдикат имел несколько десятков банковских счетов, на которые ежемесячно поступали определенные суммы от Семейств и процент от оборотов всей мафии. Эти деньги были цементом и страховкой организации, были ее кровью, без которой отдельные элементы Коза Ностры долго не выжили бы. Дон Пульверино знал все номера счетов, и только он один мог производить основные финансовые операции. Еще один серьезный удар.

Ферриано снова поднялся с места.

– Такое возможно, но это потребует от нас нечеловеческой дисциплины и предусмотрительности. Наступят бесплодные годы. Годы настолько бедные, что даже самые старшие из нас не помнят такого отступления.

Тут в обсуждение вступили и другие боссы. Эмилио Барти и Юлий Креонти считали, что следует действовать в обоих направлениях – попытаться убить дона Пульверино, но вместе с тем предпринять все возможное, чтобы вытащить его из лапа полиции, а посчитаться с ним позднее.

Джозеф Манулли затронул вопрос, который в предыдущих размышлениях как-то не упоминался. Организация обязана сделать все возможное, чтобы затянуть начало судебного процесса. Пока что у нас есть масса времени: следствие еще не начато, и обвинительное заключение еще не подписано – так что пока еще в дело вступят судьи.

Майкл Грацциани прибавил не менее важные соображения.

– Мы прекрасно знаем Ханну, – начал он. – Он неподкупен, и у него весьма хорошие связи. Я абсолютно уверен, что он нам еще попортит крови. В самом начале дон Ферриано сказал, что начальство Ханны попытается отстранить его от этого дела. Дай Бог, чтобы им это удалось. В противном случае, у нас добавится сложностей. Он способен на все. Не забывайте и про Меллона, signori. Ведь Меллон потянет за все веревки, чтобы не допустить освобождения Пульверино, он сделает все, чтобы вся наша организация распалась. Слишком уж часто мы встречались на узкой тропке. Но главным врагом всех наших планов и возможных начинаний будет, все таки, Ханна. Я бы, signori, предпочел бы видеть его среди наших друзей.

Совещание не длилось слишком долго; в конце концов пришли к единому мнению. Рычаги управления синдикатом на время бесцарствия были поверены дону Ферриано. Но он не был удостоен титула Капо Тутти Капи, так что власть его была чисто символической. Пока что он исполнял роль координатора операции, целью которой было разъяснение ситуации и спасение фирмы.

Дон Ферриано предложил голосование, целью которого было найти правильный ход начинаний. Несмотря на несколько резко отрицательных голосов, было решено действовать на два фронта: попытаться освободить дона Пульверино через ходы и связи Коза Ностры, и в то же время пробовать его убить.

Подобный вердикт вовсе не был каким-то парадоксом, и боссы прекрасно понимали это. В прошлом, когда мафию не удовлетворяло какое-то единственное решение, поступали точно таким же путем – предпринимались действия, направленные в двух, а то и в трех на первый взгляд вроде бы и противоположных направлениях. Как правило, один из них оказывался самым эффективным, и если он опережал все остальные, впоследствие его и считали единственно верным и наилучшим. Проблема Пульверино вовсе не была каким-то исключением. Если бы удалось вытащить его из тюрьмы до суда, дело было бы решено. Но если бы перед тем его удалось бы убить, оно тоже бы перестало существовать. Понятно, что второе решение вело за собой крупномасштабные последствия в виде восстановления структур синдиката, подавления анархии и накопления новых средств. Прошли бы годы, прежде чем во главе Коза Ностры встал бы некто настолько сильный и всеми признанный, что смог бы объединить все Семейства.

Когда уже все приказы были розданы, и зальчик в отеле "Хилтон" опустел, дон Ферриано подошел к единственной женщине, принимавшей участие в совещании.

– Знаю, что ты чувствуешь, понимаю... – сказал он. – Но так надо, дитя мое.

– Я понимаю, дон Ферриано, по другому нельзя. Вот только жалко...

14

"Нью Йорк, 13 апреля, 21.00

Вечер был исключительно звездным. Четверть часа назад Боинг пошел на снижение. Из динамика прозвучало объявление о посадке в Ньюарке. Ханна застегнул ремень безопасности и по привычке прижал лицо к иллюминатору.

По этому маршруту он летал уже многократно, но каждый раз его очаровывал тот момент, когда из синевы ночи перед самолетом появлялся бесконечный ковер огней: голубые и алые островки неоновых реклам, желтые ленты улиц – настоящее море света в бездне черной пустоты. В такие моменты глубоко внутри него всегда рождалось чувство неясного ожидания и напряженности. Сердце начинало биться быстрее, всматриваясь вдаль он шире раскрывал глаза.

Аэропорт в Ньюарке перенял бремя, уже много лет лежавщее на Международном Аэропорту имени Кеннеди. Располагаясь на границе штата Нью Джерси, в получасе пути от Нью Йорка, новый аэропорт сделался важным узлом пассажирского передвижения в США. В пятнадцатом терминале Ханну ожидало четверо.

Первый из них, Джон Мур, сидел на скамейке, тупо присматриваясь к таблице объявлений о прилетах. Ему было 32 года, с 1982 года он служмл в ФБР. Перед тем он был агентом ЦРУ, а до того – платным наемником в Родезии. Он в совершенстве владел пятью языками и всяческими видами оружия, в том числе и ножом. Ханна познакомился с ним в Западном Берлине. Разговаривать Мур особо не любил, предпочитая действовать.

Томас Хэттон в плотно застегнутом пальто без цели шатался туда-сюда перед еще закрытым проходом для прибывших пассажиров. Он был ровесником Ханны, они вместе игрались в песочнице. Правда, судьба его сложилась совершенно иначе, он не имел ничего общего ни с полицией, ни с армией. Сначала он занимался предприятием, оставленным ему отцом. Когда тот умер, Хэттон продал лавочку и брался за самые различные занятия. Никто точно и не знал, откуда у Хэттона берутся деньги. Только в одном не было сомнений денег у него всегда было много. Помимо того, он любил риск и прекрасно стрелял. Это как раз ему звонил Брукс по просьбе Ханны.

Эрик Боулер и Клиффорд Джонс стояли вместе и вполголоса разговаривали о бейсболе. Оба уже два года работали у Ханны в С-3; высокие, широкоплечие, когда-то они оба выступали как дуэт цирковых акробатов. Потом Боулеру надоело это занятие, а Джонс ушел вместе с ним. С Ханной они были знакомы уже давно, чувствовали друг к другу симпатию, и Ханна предложил им поработать с ним. Они согласились, без всяких трудностей, благодаря физической кондиции, прошли переподготовку и с 1984 года участвовали во всех операциях, которые разрабатывал и проводил их начальник.

Вместе вся четверка встречалась редко. Такое случалось лишь в тех ситуациях, когда Ханне были нужны верные и преданные люди. Впервые они встретились все вместе уже в 1984 году, в Нью Йорке, во время ликвидации трех подпольных банков Джо Тейза. Тогда они справились превосходно, хотя тогдашний непосредственный шеф Ханны, Вордан, имел к тому претензии за введение в операцию не связанного с полицией Хэттона. Впоследствие они встречались еще четыре раза, унося головы из самых головокружительных приключений. Когда Хэттон передал всем сообщение, они поняли, что дело предстоит серьезное.

Калитка в проходе открылась, и посыпались первые пассажиры их Вашингтона. Ханна приостановился и осмотрел холл. Боулер, Хэттон, Джонс и Мур уже стояли рядом. Они поздоровались и, не говоря ни слова, направились к выходу.

– Эрик, выставляй "петуха", сирену на полную катушку – едем в пятый комиссариат, на Манхеттене, – коротко бросил Ханна, захлопывая дверки машины.

Этих парней он знал хорошо. Они не задавали никаких вопросов, не проявляя ни излишнего любопытства, ни нетерпения, когда с воем сирены машина мчалась из Ньюарка в Нью Йорк. Получаса по прямому будто стрела, идеально гладкому шоссе с сторонящимися автомобилями хватило, чтобы Ханна изложил проблему целиком. Все все поняли. Как и всегда.

– Все будет в порядке, Ричард, – Хэттон закурил и приоткрыл окно. – За птичкой присмотрим. А что потом – увидим.

– Закрой окно. Дует, – ответил на это сидящий на заднем сидении Джонс, и уже до самого конца пути все ехали молча.

На Девяностую Стрит они вкатили ровно в 21.20, и в тот момент, когда Боулер с писком покрышек делал поворот, Ханна заметил вдали открытые двери комиссариата, а в них прекрасно известную ему фигуру Пульверино. Его сопровождало двое полицейских и какой-то гражданский тип. Ведомые, повидимому, шестым чувством, Хэттон, Джонс и Мур схватились за оружие.

– Спокойно, ребята, – тихо сказал Ханна. – Эрик, полный газ, прикрой его.

У самой бровки тротуара был припаркован полицейский автомобиль с открытыми дверками, явно ожидавший выходящих людей. Напротив Ханна заметил большой ситроен с погашенными фарами. Внутри маячили фигуры трех мужчин. Боулер затормозил, разворачивая машину поперек мостовой, Хэттон ударил по ручке двери, выскочил на асфальт и упал сразу же у переднего колеса. С другой стороны машины устроился Мур. А в это же время Ханна и Джонс с пистолетами в руках уже бежали в направлении Пульверино и полицейских.

– На землю, на землю, кретины! – заорал Ханна, видя остолбеневшие лица полисменов и побледневшего гражданского.

Водитель ситроена зажег фары и завел двигатель. Заднее окно было открыто, и оттуда раздалась автоматная очередь. Но бандиты опоздали буквально на долю секунды. Пульверино, полицейские, гражданский тип, Ханна и Джонс уже лежали за патрульной машиной, а Хэттон нажал курок своего укороченного узи.

Ситроен сбегал по улице, правда, ехал он странными зигзагами, пока, врезавшись в мусорный бак, не застыл на мостовой. Он еще даже полностью не остановился, как изнутри спешно выскочили три фигуры. Не оглядывась, они бежали дальше.

Мур приподнялся, вопросительно глянул на Ханну. Тот кивнул. Мур придержал левой рукой запястье правой, в которой держал пистолет, и сделал три быстрых выстрела.

Оставив возле Пульверино Джонса, Ханна направился в сторону убегавших. Перевернул первое тело. Молодое, без какого-либо выражения лицо, глаза закрыты. Ханна его не знал. Второй труп валялся в трех шагах. Тоже неизвестный. Третий из нападавших лежал на мостовой. Билл Доби из боевого отряда Семейства Оттилио Гарсии.