Текст книги "Операция «Шаровая молния»"

Автор книги: Ян Флеминг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

XX. ЖАР И ХОЛОД

«Летучая» мчала, точно торпеда, глубоко вспарывая темные недвижные воды. В каюте Ларго было тихо, лишь приглушенно гудел мотор, да тонко позванивали бокалы на полке. Иллюминаторы были задраены, но яркого света все равно не зажигали, под потолком, покачиваясь, тускло горел красный маячный фонарь.

В полумраке за длинным столом сидело двадцать фигур, на лицах плясали кроваво– дымные тени, и казалось, это черти присели посовещаться в аду. Во главе стола – Ларго. В каюте прохладно, но лицо его поблескивает от пота.

– На судне чрезвычайное происшествие, – сдержанно, скрывая тревогу, заговорил он. – Полчаса назад Семнадцатый увидел на колодезной палубе мисс Витали с фотоаппаратом в руках. Когда Семнадцатый подошел ближе, она навела фотоаппарат на Пальмиру, но крышки с объектива не сняла. Семнадцатый заподозрил неладное и доложил обо всем мне. Я спустился за мисс Витали, повел ее в каюту. Она сопротивлялась, что выглядело и в самом деле подозрительно. Пришлось применить жесткие меры. Я внимательно осмотрел фотоаппарат: в нем оказался счетчик Гейгера, и стрелка, естественно, показывала 500 миллирентген. Я привел мисс Витали в сознание и потребовал объяснений, но она отказалась отвечать. В свое время она заговорит… Второму о происшествии я уже доложил.

– И что же сказал Второй? – нетерпеливо спросил Четырнадцатый, немец.

– Что пугаться нечего, сейчас все поставлены на ноги, и агенты разведывательных служб замеряют радиацию повсюду. Вероятно, и багамским полицейским было приказано проверить стоящие в гавани суда, а Витали подкуплена. Еще он сказал, что нужно только доставить бомбу к цели – и дальше мы в безопасности. Наш радист постоянно прослушивает каналы связи между Нассау и американским берегом, и поток сообщений не увеличился, все тихо. Это значит, что район подозрений не вызывает, иначе бы связь и с Вашингтоном, и с Лондоном заметно оживилась. Таким образом, операция продолжается. Витали мы уберем.

– Но сначала нужно ее как следует допросить. Хотелось бы быть уверенными, что после операции за нами не потянется след, – сказал Четырнадцатый.

– Я допрошу ее сразу после нашего совещания. Сдается, что тут не обошлось без этих двоих – Бонда и Ларкина – что поднимались вчера на борт. Не агенты ли? У Ларкина был фотоаппарат, как будто такой же, как у Витали… По возвращении в Нассау будем действовать осмотрительнее вдвойне. В полицию сообщим, что Витали утонула, подробности я продумаю. Откроют следствие, но наши показания, уверен, сочтут достаточными. А что до того, где мы были нынешней ночью, – предъявим монеты, будто бы добытые с затонувшего корабля. Ваше мнение, Пятый, можно ли поверить, что они долго пролежали в воде?

– Думаю, прокурор и суд, то есть неспециалисты, поверят, – твердо сказал Пятый, физик Котце. – Мы ведь предъявим настоящие дублоны и реалы начала семнадцатого века, а золотом серебро, как известно, в морской воде почти не коррозируют. К тому же я немного обработал их кислотой. Полагаю, что не слишком придирчивую проверку они выдержат. А спросят о месте обнаружения сокровищ, укажем, что корабль лежит на глубине около десяти морских саженей, рядом с неотмеченным на карте рифом. Подробнее мы имеем право не отвечать. Подловить вроде бы нас не на чем. Кстати, рядом с рифами часто бывают глубокие провалы, и почему бы мисс Витали не заплыть к такому провалу? Что-то случилось с аквалангом, ее потянуло ко дну, а эхолот в том месте дал целых сто саженей. А как мы ее уговаривали остаться на борту!.. Кет, нырнула, как же – романтика! На больших глубинах часто тонут даже опытные пловцы. – Войдя в роль. Пятый беспомощно развел руками. – Бросились, конечно, искать, нотам, на глубине, акулы… Сразу прервали подъем сокровищ и поспешили в Нассау. Такая трагедия… Вот и все. – Он решительно тряхнул головой. – И нечего особенно огорчаться по поводу счетчика. Полагаю, однако, что женщину нужно допросить пристрастно. Грамотного применения электричества человек не выдерживает, могу ли я предложить услуги?.. – Он любезно повернулся к Ларго.

– Благодарю, – не менее любезно отозвался Ларго: они как будто прикидывали, чем же лучше лечить от морской болезни. – У меня человек и без электричества не выдерживает. Но если случай окажется трудным, попробуем и по-вашему. – Ларго взглянул в затененные, с багровыми отблесками лица собравшихся. – А теперь коротко о последнем этапе операции. Сейчас полночь. С трех до пяти будет светить луна, в эти два часа нам и нужно уложиться. «Летучая» подходит с юга к западным островам, это обычный морской путь, и, если даже при последующем отклонении к цели нас засекут радаром с ракетной базы, решат, что мы просто сбились немного с курса. Ровно в три часа бросим якорь, и к месту закладки бомбы выйдут пловцы: пятнадцать человек выстраиваются клином, «Торпеда» с прицепом в центре. Все выдерживают строй, ориентируются по синему фонарю у меня на спине. Потерявшиеся возвращаются на яхту. С этим ясно? Главное – следить, нет ли акул иди барракуд. Еще раз напоминаю, ружья стреляют только шагов на десять, а целить нужно в голову или в позвоночник сразу за головой. Соберетесь стрелять – предупредите соседа, тот, если понадобится, даст дополнительный залп. Но в принципе, должно хватить и одного попадания, стрелы отравлены водоустойчивым ядом. Не забудьте только снять колпачок с острия, – веско добавил Ларго и хлопнул ладонью о стол. – Мы хорошо подготовились, и я верю в успех. Но все же тренировка – одно, а настоящее дело – другое, подводный мир смутит и смельчака. Поэтому всем будут выданы тонизирующие таблетки – вы взбодритесь, ощутите прилив сил и мужества. Ничего не бойтесь, случись неожиданность – не робейте. Вопросы?

Еще в Париже, при подготовке операции, Блофельд предупреждал, что за русскими, бывшими смершевцами, нужно присматривать особо. «Они прирожденные заговорщики, – говорил Блофельд. – Но заговорщик всегда подозрителен. Твоим русским только и будет заботы, как бы кто не сговорился против них самих – вдруг поручат самую опасную работу, выдадут полиции, обделят, убьют. Они легко напишут донос, оспорят приказ. И вообще, за самым ответственным и очевидным приказом они подозревают какую-то скрытую, враждебную им причину, и в этом их постоянно нужно разуверять. Зато когда подозрения развеяны, они выполнят все точно, не щадя себя. Такие люди полезны. Но запомните: при прямом неповиновении с их стороны, при открыто высказанном сомнении действуйте решительно и беспощадно. Семена недоверия всходят быстро, а внутренние дрязги разрушают организацию вернее внешнего врага».

Заговорил Десятый, в прошлом знаменитый смершевец Стрелик. Он сидел недалеко от Ларго, по левую руку, но на него не смотрел, а обращался ко всем сразу.

– Я думаю о том, что рассказал Первый, и говорю себе: все хорошо, все идет как по маслу, операция тонко продумана, вторую бомбу взрывать не придется. У меня есть кое-какие документы, и по этим документам я вижу, что совсем рядом с целью недавно выстроена большая гостиница, а в округе живут еще и местные. По моим подсчетам от взрыва первой бомбы погибнет примерно две тысячи человек. В моей стране гораздо большее беспокойство вызвало бы разрушение важной ракетной базы, но я учитываю, что на Западе гибель людей оценят очень серьезно, и именно это заставит правительства принять наши условия и, таким образом, спастись от второй бомбы. – Десятый повысил голос. – Всего через двадцать четыре часа закончатся наши труды, и нас ждет богатая награда! И вот тут мне приходит в голову очень неприятная мысль. – Он нервно усмехнулся, лицо озарилось алым отблеском и тут же погасло. – Мой долг – поделиться ею с вами, а если я в своей догадке не прав, заранее извиняюсь.

За столом мрачно молчали. Опытные заговорщики, все почуяли, что Десятый бросает вызов Ларго. Но что задумал русский? Каждый изготовился – как только тайное станет явным – мгновенно переметнуться к сильнейшему.

– Скоро придет минута, – продолжал Десятый, цепко вглядываясь в сообщников, – когда пятнадцать из нас будут там, в море, далеко от яхты, а пятеро останутся на борту. И почему бы в эту самую минуту, – он хитро сощурился, – пятерым не сняться с якоря и не бросить остальных? – Между сидящими пробежал ропот, но Десятый жестом попросил тишины. – Я, как и вы, хотел бы думать, что это невозможно. Но каждый знает, что деньги делают с человеком. А если пловцов – как доложат потом Второму – разорвут в море акулы, тем, на борту, достанутся очень больше деньги.

– Что же вы предлагаете? – вкрадчиво спросил Ларго.

Тот впервые взглянул направо, но лицо Ларго то ярко вспыхивало, то затенялось, и выражения было не угадать. – Я предлагаю, – сказал Десятый уверенно, – оставить на борту по одному человеку из каждой тройки. Тогда в море выйдут десять – но со спокойным сердцем.

– Отвечаю коротко и ясно, – не повышая голоса, сказал Ларго и выбросил вперед ручищу. Сверкнул металлический ствол, и три выстрела подряд почти слились в единой вспышке, едином громе. Десятый нелепо взмахнул руками, дернулся всем телом и, ломая стул, рухнул.

Дулом вверх Ларго поднес пистолет себе к лицу и с наслаждением, как тончайший аромат духов, вдохнул запах гари… Потом оглядел молчаливых свидетелей по обе стороны стола и тихо сказал:

– Совещание окончено. Разойтись по каютам и еще раз проверить оружие и акваланги. Десятым займутся матросы. Все свободны.

Оставшись один. Ларго встал, потянулся и широко, хищно зевнул. Взял из буфета сигару «Корона», с отвращением закурил. Вытащил из холодильника красный резиновый коробок с кубиками льда и отправился в каюту Домино Витали.

Войдя, запер за собой дверь. Здесь тоже был полумрак, под потолком горел красный маячный фонарь. Домино лежала растянутая, точно морская звезда, – руки и ноги привязаны в углах койки к металлической раме. Ларго поставил коробок со льдом на полку, там же пристроил сигару – аккуратно, чтобы тлеющий кончик не попортил лака.

В глазах Домино плясал злой огонек.

– Ну что ж, моя милая, – начал Ларго, – мне было с тобой сладко и хорошо, но отплатить я вынужден другой монетой – тебе будет очень больно… Если приложить к телу, в нужное место, кончик сигары, лед – человек сначала кричит от боли, а потом говорит, и притом чистую правду. Итак, кто дал тебе счетчик?

– Ты убил моего брата, что ж, убей и меня, – процедила Домино. – Развлекись напоследок, ты ведь и сам почти мертвец! Скоро наступит твой черед, и пусть тебе придется в тысячу раз хуже, чем твоим жертвам.

Он коротко хохотнул и придвинулся ближе:

– Тогда приступим, милая. Торопиться некуда, и все-то у нас под рукой, и жар, и холод.

Он склонился над ней, завел два пальца за вырез платья и, с силой дернув, разорвал до подола. Откинул в обе стороны обрывки и под мерцающим светом задумчиво оглядел ее. Подошел к полке, взял сигару и коробок со льдом, вернулся и поудобней устроился на краю койки.

Глубоко затянулся, стряхнул на пол пепел и снова склонился…

XXI. ПОГОНЯ

Вштурманской рубке «Манты» было тихо. В поблескивающих алюминием красных кожаных креслах сидели трое: один держал штурвал, двое щелкали клавишами, поглядывали на приборы. Бонда с Лейтером усадили на складные стулья подальше от приборной доски. Петерсен стоял рядом с оператором у эхолота, изредка оборачивался к ним, говорил что-то. Наконец, подошел.

– Глубина тридцать саженей, ближайшая отмель – в миле к западу, так что перед нами прямая дорожка к Большой Багаме. Идем хорошо. На радарном экране теперь будут только Мальковые острова. А пройдем их – будем смотреть, не сорвался ли какой островок, не двинулся ли, как и мы, на север. Это и будет «Летучая»; мы тотчас погружаемся – услышите сигнал тревоги. А пока – не хотите ли перекусить, отдохнуть?..

Они спустились следом за ним по лестнице, прошли коридором и оказались в выкрашенной в нежные розовые и зеленоватые тона столовой. Капитан повел их к дальнему столу, усадил в торце; матросы и офицеры разглядывали их, штатских, с удивлением.

– Раньше на военных судах все красили серым, а сейчас – видите? – Петерсен показал на стены. – Психологи говорят, от одного и того же цвета скорей утомляешься, а ведь экипаж, случается, по полгода в море. Мы, военные, теперь в каждой мелочи с психологами советуемся. Чем только экипаж не развлекаем: тир, телевизор, соревнования всякие, игры… Другого помещения нет, так что тут у нас и столовая, и клуб. Запахов никаких – ни из кухни, ни из моторного отделения, работает вытяжная система. – К ним подошел официант с меню. – Мне запеченный окорок с томатным соусом, яблочный пирог, мороженое и кофе со льдом. Странная вещь: на берегу ем мало, а в море – зверский аппетит.

Бонд заказал яйца в мешочек, гренки и кофе. Есть не хотелось. Капитанскую болтовню слушал вполуха, тревога не унималась. Верно ли они рассчитали, засекут ли радаром «Летучую»? Не попалась ли Домино со счетчиком? Зря он ее впутал… Он залпом выпил стакан воды со льдом; капитан принялся подробно рассказывать, как дистиллируют морскую воду, замораживают кубиками.

Наконец Бонд не выдержал.

– Простите, прерву вас… Предположим, мы рассчитали верно, и у Большой Багамы нагоним «Летучую». – А что дальше? Берем на абордаж, подрываем? Что будем делать, капитан?

Петерсен посмотрел недоуменно:

– А это уж вам решать. Операцией командуете вы, а я готов подчиняться, не подвергая лодку опасности. – Он улыбнулся и уточнил: – чрезмерной опасности. Впрочем, есть указание при необходимости пожертвовать и лодкой. Судя по ответу на ваш запрос, против погони в Министерстве ВМФ не возражают, ваши права на командование подтверждаются, так что – слово ваше.

Принесли ужин. Бонд поковырялся в тарелке, отодвинул. Закурил и посмотрел на Лейтера:

– Предположим, сейчас «Летучая» идет по мелководью на север, по ту сторону Мальковых островов – потому мы ее и не видим – а потом повернет к ракетной базе на Большой Багаме. Яхту засекут радаром с базы, но подозрений она не вызовет, ведь там – оживленный морской путь. На месте Ларго я стал бы на якорь примерно в миле от берега, а бомбу положил где-нибудь под самым берегом и включил часовой механизм. Будет это в четыре-пять утра, до истечения назначенного «Спектром» срока останется часов двенадцать, и за это время Ларго успеет вернуться в Нассау или же вообще уплывет. Но думаю, он вернется и будет ждать очередных приказаний. – Бонд помолчал и отвел глаза. – Если не разговорит Домино.

– Нет, ее не разговоришь, – уверенно сказал Лейтер. – Она крепкий орешек. В худшем случав Ларго ее прикончит, а властям напоет, что нырнула, подвел акваланг… Но в Нассау он непременно вернется. Чего ему бояться!..

– Это еще посмотрим, каков он смельчак, – перебил Петерсен. – Скажите-ка лучше, капитан Бонд, как же именно Ларго доставит бомбу чуть не к самому берегу? На яхте он близко не подойдет, но и на шлюпке тоже, ведь база охраняется, ходит сторожевой катер.

– На «Летучей» есть подводный люк и, думаю, какой-нибудь подводный тягач с прицепом. Несколько пловцов с аквалангами погрузят бомбу и подвезут к берегу.

– Логично, – помолчав, согласился Петерсен. – Когда же вступаем мы?

Бонд посмотрел ему прямо в глаза:

– Когда пловцы выйдут из яхты. Объявимся раньше – «Летучая» бросится наутек, бомбы за борт, и мы останемся с пустыми руками. А вот встретятся под водой их пловцы с нашими – другое дело; одну бомбу сразу перехватываем, а если вторая осталась на борту, топим яхту.

Петерсен глянул в тарелку, аккуратно сложил нож и вилку, поправил десертную ложечку и допил кофе. Поболтал бокалом, льдышки звякнули.

– Тоже логично. В экипаже – лучшие пловцы атомной флотилии, акваланги есть. С оружием хуже – только кортики. Я вызову добровольцев. – Он молчал. – Кто их поведет?

– Я, – ответил Бонд. – Всегда увлекался подводным плаваньем. И кое-что в нем понимаю, так что с пловцами я сам поговорю.

– А я, думаешь, буду пока окорок жрать? Ничего подобного, – обиженно пробурчал Лейтер и поднял свой протез. – Цепляю сюда ласт, и попробуй меня догони. Руки у меня нет, зато котелок получше твоего варит. Называется компенсация, известно тебе такое слово?

Петерсен улыбнулся и встал:

– Прошу не ссориться, господа. Я вас оставлю, мне нужно поговорить с экипажем. Поспать сегодня, видимо, не удастся, я вам пришлю тонизирующих. – Он кивнул и вышел из столовой.

– Предатель ты, Джеймс, – не унимался Лейтер. – Сам поплывет, а верного друга побоку! Все вы, англичане, такие…

– Я же не знал, что на протез ласт можно надеть, – смеялся Бонд. – Ты, пожалуй, и обниматься скоро приспособишься, железка не помешает.

– Уже приспособился, – мрачно ответил Лейтер. – Только коснешься – и девушка просто пылает страстью. Ладно, хватит шуточек. Давай все обдумаем. Как построим пловцов? Как отличать своих под водой? Нельзя ли из кортиков сделать копья? Зря людей терять не годится…

По внутренней связи раздался голос Петерсена:

– Внимание, экипаж! Говорит капитан. Сегодня по приказу Министерства ВМФ мы примем участие в операции, равносильной боевой. Операция связана с риском для жизни. То, что я расскажу, строго секретно и не подлежит разглашению…

* * *

Бонд, прикорнувший на койке дежурного офицера, проснулся по сигналу тревоги. По внутренней связи внятно повторяли:

– Приготовиться к погружению, приготовиться к погружению…

Койка заметно наклонилась, двигатель загудел по-новому. Бонд встал и пошел в штурманскую рубку. Лейтер был уже там.

Петерсен оторвался от радарного экрана:

– Похоже, вы не ошиблись. Яхта идет на пять миль впереди, по правому борту. Скорость тридцать узлов, бортовые огни потушены. Хотите посмотреть в перископ? Она здорово перелопачивает воду, след светится. Луны, правда, нет, но присмотритесь – видно белое пятно.

Бонд приник к резиновым окулярам. И через минуту, привыкнув к темноте, в мягком колыханье волн различил светлое пятнышко. Он выпрямился:

– Куда она идет?

– Туда же, куда и мы, – к западной оконечности острова Большая Багама. Мы погрузились и прибавили обороты, скоро догоним. Ведем ее и радаром, и гидролокатором, так что не потеряется. По прогнозу будет небольшой ветер, это нам на руку – при выходе из лодки вода заметно пузырится. А теперь познакомьтесь, это старшина Фаллон, он поможет с пловцами. – Капитан обернулся к крепкому человеку в белых парусиновых штанах. – Все лучшие вызвались добровольцами, Фаллон отобрал девятерых. Пойдите познакомьтесь с ними, вам ведь о многом нужно договориться. Сержант-оружейник приказал заточить кортики и насадить на палки от метел – будут копья; только за метлы вам, наверное, придется расписаться, а то интендант оружейника со свету сживет. Ну, кажется, все. Понадобится что-нибудь – обращайтесь прямо ко мне. – И он снова отвернулся к экрану.

Следом за старшиной Бонд и Лейтер прошли по нижней палубе через моторное отделение, потом через реакторную. Цилиндрический реактор, эта прирученная атомная бомба, бесстыдным перстом выпирал из обшитой свинцом палубы.

– Только у нас – сверхмощный и безотказный! Новейший реактор второго типа! – Лейтер шутливо перекрестился.

– Старье, – Бонд непочтительно ткнул цилиндр носком ботинка. – У нас – уже третьего…

Потом они оказались в ремонтной мастерской – длинной и низкой, набитой всяким инструментом. Странно было увидеть тут группку матросов, уже раздетых, в плавках. В дальнем конце двое в серых комбинезонах работали за токарными станками, точили кортики, двигаясь заученно, словно роботы; станки ярко освещены, а вокруг – полумрак, лезвия выбрасывают снопы голубых и рыжих искр. Некоторые пловцы держали готовые копья. Фаллон представил Бонда и Лейтера, и Бонд попросил посмотреть копье. К длинной и крепкой палке было надежно прикручено острое, с зубцами, как у стрелы, лезвие. Он попробовал пальцем. Отличное оружие! Проткнет даже акулью кожу. Но у противника-то наверняка будут пневматические ружья… Бонд посмотрел на молодых загорелых матросов; золотистый загар будет отсвечивать в лунном луче, да и они с Лейтером белокожие, заметные – спектровцы их издалека перестреляют, копья окажутся бесполезны. Он повернулся к Фаллону:

– На борту есть резиновые костюмы?

– Конечно, капитан Бонд, нам ведь приходится выходить и в холодную воду. Не все же мы под пальмами плаваем.

– Значит, выходим в костюмах. И каждому на спине крупно напишите номер, чтоб своих отличать.

– Понял, – отозвался старшина. – Фонда, Джонсон и Бракен!..

Скоро черные костюмы гигантскими летучими мышами повисли по стенам, и Бонд заговорил:

– Ребята, мы идем в трудный подводный бой. Будут убитые. Если кто передумал, скажите. – Матросы только усмехнулись.

– Отлично. Плыть нам, думаю, с полмили. Идем так: я, под первым номером, впереди, за мной номер второй – мистер Лейтер, дальше, третий номер – старшина Фаллон, а вы расходитесь треугольником, клином, как гуси. Каждый смотрит на номер идущего перед ним. Будьте внимательны, может появиться акула – они как раз выйдут на утреннюю охоту. Если подплывет слишком близко, нападайте втроем. Но не торопитесь – акулы вряд ли нападут первыми: мы плывем плотным строем, нас запросто примут за одну здоровую рыбину, еще и расступаться будут. Будьте осторожнее с копьями, держите крепче, прямо под лезвием. И главное – не суетитесь, плывите спокойно, бесшумно. Противника нужно застать врасплох. У них, видимо, пневматические ружья – стреляют шагов на десять, но долго перезаряжаются. Нацелились в тебя – съежься, подбери ноги, пусть мишень будет поменьше. А после выстрела мигом вперед, нашим копьем достаточно раз кольнуть… Раненые заботятся о себе сами: стрелу из себя не вытаскивайте, наоборот, зажмите в ране, отползите назад и ждите конца боя или выплывайте наверх. У старшины Фаллона будет сигнальная ракета – как начнется бой, он выстрелит, «Манта» всплывет и спустит спасательную шлюпку с вооруженным отрядом и корабельным врачом. Вопросы?

– Что делать сразу после выхода из лодки?

– Спускаетесь футов до десяти и занимаете место в строю. Старайтесь выйти потише, поаккуратнее, чтобы на поверхности было поменьше волненья.

– А как переговариваемся под водой, сэр?

– Большой палец вниз – «На помощь», вверх – «-Понял» или «Иду», руку вперед – «Акула». Этого хватит. – Бонд улыбнулся. – Ноги вверх – «Каюк».

Матросы засмеялись.

Включилась внутренняя связь:

– Внимание! Пловцам подойти к люку, надеть акваланги и приготовиться к выходу. Капитан Бонд, вас ждут в штурманской рубке.

Мотор умерил рев, еще постонал и вовсе смолк. Вздрогнув, «Манта» коснулась дна.