Текст книги "На тайной службе Ее Величества"

Автор книги: Ян Флеминг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Лыжи Бонда уперлись о конский навоз, наверняка здесь проехали сани с гуляющими. Он пошатнулся, как пьяный, и едва не упал в сугроб около дороги, но выпрямился, еле слышно выругавшись. Вперед! Возьми себя в руки! Подтянись! Уж совсем прилично выглядеть не обязательно. В конце концов – канун Рождества. А вон и ближайшие дома. Слышны звуки аккордеона; легкая музыка, вызывающая ностальгию, доносилась из гостиницы с красивой железной вывеской над дверью. "Вот показался извилистый подъем – дорога на Санкт-Мориц. Бонд стал с трудом преодолевать подъем, осторожно ставя палки. Он провел рукой по своим спутанным волосам и сдернул мокрый от пота носовой платок на шею, подсунув его концы под воротник рубашки. Волны музыки накатывались на него, пространство катка струилось светом. Бонд заставил себя выпрямиться. Здесь скопилось много машин, лыжи были воткнуты в сугробы, стояли тобогганы и санки, висели гирлянды серпантина, перед входом – огромное объявление на трех языках: «Большой рождественский бал! Маскарад! Всего 2 франка! Приведите с собой всех друзей! Ура!»

Бонд воткнул палки, наклонился, чтобы расстегнуть крепления. И упал на бок. Если бы только он мог просто полежать так, уснуть на твердом утоптанном снегу, который казался ему лебяжьим пухом! Он тихо застонал и с трудом сел. Крепления здорово замерзли, покрылись толстым слоем льда, так же, как и ботинки. Он взял палку и попытался сколоть лед с металла. Наконец застежки расстегнулись и ремни слетели. Куда положить это чертово снаряжение, спрятать яркие красные метки? Он поволок их по протоптанной тропинке к входу, освещенному разноцветными огнями, сунул лыжи и палки под какой-то большой автомобиль и пошел, пошатываясь дальше. Человек у столика, где продавали билеты, был, кажется, пьян. Он поднял на него мутные глаза.

– Два франка, – произнес он на трех языках, немецком, английском и французском. Вся фраза слилась в одно слово-гибрид. Бонд ухватился за стол, положил монеты и взял билет. Человек уставился на Бонда. – Маскарад, бал, все в костюмах. – Он полез в коробку, стоявшую рядом с ним, и бросил на стол черно-белую маску-домино. – Один франк. – Он криво улыбнулся. – И теперь вы – самый что ни на есть гангстер, тайный агент. Договорились?

– Конечно, – Бонд заплатил франк и надел маску. Он с трудом отпустил стол и стал пробираться к входу. Вокруг большого квадратного катка поднимались ряды деревянных скамеек. Слава богу, можно сесть! В нижнем ряду рядом с проходом было свободное место. Бонд, споткнувшись о деревянные ступени, плюхнулся на скамью. Он попробовал сесть как следует.

– Прошу прощения, – произнес он затем, и голова его упала на руки.

Девушка, сидевшая рядом с ним в группе ковбоев, клоунов и пиратов, одернула свою украшенную блестками юбку и что-то прошептала на ухо соседу. Бонду было все равно. Не вышвырнут же они его в такую ночь. Из громкоговорителей доносились рыдания скрипок, исполняли «Вальс на катке». Откуда-то сверху раздался голос церемониймейстера: «Последний танец, дамы и господа. А потом все на лед, все в круг, все участвуют в финальной части нашего праздника. До полуночи осталось десять минут! Последний танец, дамы и господа! Последний танец!» Раздались аплодисменты. Люди весело смеялись.

«Боже милостивый! Только этого не хватало! – успел подумать Бонд. – Неужели нельзя оставить меня в покое?» – И он заснул.

Прошло, как показалось Бонду, несколько часов, когда он почувствовал, как кто-то трясет его за плечо.

– На лед, сэр. Пожалуйста. Все на лед для заключительного танца. Осталась одна минута.

Рядом с ним стоял мужчина в фиолетовой с красным униформе, он нетерпеливо поглядывал вниз.

– Уйдите, – сказал Бонд тупо.

И тут какой-то внутренний голос подсказал ему, что следует избегать скандалов, не обращать на себя внимания. Он еле-еле поднялся на ноги и сделал несколько шагов к катку, с трудом удерживаясь на ногах. Голова у него была опущена, как у раненого быка, и он поводил ею слева направо, вот он заметил разрыв в хороводе, кружившемся вокруг катка, и осторожно проскользнул туда. Кто-то протянул ему руку, и он благодарно ухватился за нее. С другой стороны к нему тоже пытались прицепиться. А потом произошло нечто неожиданное. Прямо с противоположного конца катка рванулась навстречу ему женщина в короткой черной юбочке и ярко-розовой, отороченной мехом куртке, она стрелой пересекла каток и резко остановилась перед Бондом. Бонд почувствовал, как льдинки ударили по ногам. Он поднял глаза. Лицо показалось знакомым – эти сверкающие голубые глаза, горделивое выражение лица, сейчас несколько скрытое золотистым загаром, и ослепительная волнующая улыбка. Кто же это, черт побери?

Девушка протиснулась и встала рядом с ним, схватила его правую руку, потом обе руки.

– Джеймс, – взволнованно прошептала она. – О, Джеймс это я! Трейси! Что с тобой? Откуда ты взялся?

– Трейси, – сказал Бонд тупо. – Трейси, держи меня покрепче. Мне плохо. Потом все расскажу.

Заиграла старая рождественская мелодия, и все, продолжая держаться за руки, стали покачиваться из стороны в сторону в такт музыке.

18. На развилке налево – и в преисподнюю

Бонд не понимал, что его удерживает на ногах, но наконец-то все кончилось, похлопав в ладоши, хоровод разбился на пары и группы.

Трейси взяла его под руку. Бонд собрался с последними силами.

– Смешаемся с толпой, Трейси, – хрипло произнес он. – Надо исчезнуть отсюда. За мной погоня. – Вдруг в нем вспыхнула надежда. – Твоя машина здесь?

– Да, дорогой. Все будет хорошо. Просто держись за меня. Тебя ждут на выходе?

– Может быть. Остерегайся большого черного «Мерседеса». Оттуда могут стрелять. Лучше держись от меня подальше. Я справлюсь сам. Где твоя машина?

– У дороги, с правой стороны. Но не глупи. Послушай-ка, у меня есть идея. Ты наденешь эту куртку. – Она расстегнула молнию и сняла парку. – Чуть маловата, но ничего. Так, просовывай руку в рукав.

– Но ты же замерзнешь.

– Делай, как тебе говорят. На мне свитер и полно всего под ним. Так, теперь другую руку. Вот и хорошо. – Она застегнула молнию. – Джеймс, дорогой, ты выглядишь великолепно.

От меха куртки пахло духами «Ода» от Гуэрлейна. Запах напомнил ему их встречу в Руайале. Какая женщина! Мысль о ней, о том, что у него есть союзник, что он больше не один, что он далеко от этой проклятой горы, вернула Бонда к жизни. Он держал ее за руку и пробирался вслед за ней через толпу, которая теперь устремилась к выходу. Здесь могут быть неприятности! Спустился или нет тот фуникулер вниз, но у Блофелда было достаточно времени, чтобы отправить сюда еще один, набитый до отказа людьми СПЕКТРа. Бонда видели из поезда, все знают, что он направился в сторону Самадена. Они уже успели оцепить железнодорожную станцию. И конечно, понимают, что он попытается затеряться в толпе. Может быть, его запомнил тот пьяница при входе. А как только тронется с места машина, под которой он спрятал лыжи, по красным меткам на снаряжении наверняка выйдут на его след. Бонд выпустил руку Трейси и опять надел свой «Ролекс» так, что циферблат оказался на костяшках пальцев. Благодаря Трейси он немного восстановил силы, он еще сможет доставить им массу хлопот!

Она взглянула на него.

– Что ты делаешь? Он опять взял ее за руку.

– Ничего.

Они подходили к выходу. Бонд внимательно смотрел через щелки маски. Так и есть! Двое головорезов стояли рядом с билетером и прощупывали взглядом каждого проходящего. На противоположной сторону дороги – черный «Мерседес», из выхлопной трубы струится дым. Просто так не прорваться. Значит, надо что-то придумать. Бонд обнял Трейси и прошептал ей на ухо:

– Целуй меня все время, пока мы будем идти мимо столика билетера. Они там, но, я думаю, мы сможем их провести.

Она положила руку ему на плечо и прижалась к нему.

– Как ты догадался, я только об этом и мечтаю. – Она впилась губами в его губы, и в толпе смеющихся, поющих людей они выскользнули на улицу.

Оглянулись, все еще не отрываясь друг от друга, и пошли по дороге. Вот она, милая белая крошка, их машина!

И в этот момент «Мерседес» настойчиво засигналил. Походка Бонда, а может, его старомодные лыжные брюки были замечены – человек в «Мерседесе» узнал его!

– Быстрее, дорогая, – сказал Бонд нетерпеливо.

Девушка бросилась в машину, вставила ключ зажигания, Бонд вскочил с другой стороны – поехали! Он оглянулся. Через заднее стекло увидел двух мужчин, стоящих на дороге. Они не станут стрелять, пока вокруг так много свидетелей. Ага, побежали к «Мерседесу». Слава богу, «Мерседес» стоял передом к горе, по направлению к Санкт-Морицу. А Трейси в этот момент уже преодолела крутой поворот, и они помчались по основной дороге, проходящей через деревушку, по которой всего лишь полчаса назад, пошатываясь, шел Бонд.

Пока они развернутся и бросятся в погоню, пройдет не меньше пяти минут. Трейси вела машину с бешеной скоростью, но на дороге было интенсивное движение – сани с бубенцами, полные закутанных в меха туристов, возвращались назад в Понтресину, попадались и случайные автомобили с громыхающими на колесах цепями. Она все время шла на тормозах, непрестанно сигналя, тот самый сигнал с переливами, который Бонд помнил так хорошо, хотя он и звучал диссонансом.

– Ты ангел-спаситель, Трейси, – сказал Бонд. – Но полегче на поворотах. Не хотелось бы оказаться в кювете.

Она взглянула на него и рассмеялась от всего сердца.

– Кажется, тебе полегчало. Но совсем не вижу выражения твоего лица. Сними эту дурацкую маску и мою куртку. Через минуту в машине станет жарко – запаришься. К тому же хочу видеть тебя таким, каким помню. А ты мной доволен?

Жизнь вновь возвращалась к Бонду. В этом крошечном автомобиле просто сказочно, особенно с Трейси, она восхитительна. Он уже почти не вспоминал о том ужасном спуске с горы, обо всем, что пришлось пережить. Опять появилась надежда, пришла на смену ужасу и отчаянию. Он почувствовал, как тело расслабилось.

– Я скажу, что доволен тобой, – сказал он, – когда доберемся до Цюриха. Можно на тебя рассчитывать? Лучшего времяпрепровождения в рождественскую ночь и не пожелаешь. – Он открыл окно и выбросил маску, снял куртку и накинул ей на плечи. Появился большой указатель – дорога спускалась в долину. – Здесь налево, Трейси, – сказал он. – На Филизюр, а потом на Куар.

Она повернула, по мнению Бонда, слишком круто. Вновь сделала вираж, из которого, он был готов поклясться, они могли не выйти. Но даже на грязном льду дороги она вполне владела ситуацией, сумела вывернуть руль, удержать его и беспечно поехала дальше.

– Ради бога, Трейси, – сказал он, – и как это только тебе удается? Ведь даже цепей на колеса не надела.

Она засмеялась, довольная тем, что в его голосе прозвучали страх и восторг.

– Шины, специально изготовленные для ралли «Данлоп». Партию делали на заказ – только для гонщиков, но мне удалось перехватить несколько штук. Не волнуйся Расслабься и получи удовольствие.

В ее голосе появились какие-то совсем новые нотки, она – счастлива, и это чувствовалось по голосу; ничего подобного тогда в Руайале нельзя было и предположить. Бонд повернулся и впервые внимательно посмотрел на Трейси. Да, это была совсем другая женщина, пышущая здоровьем, озаренная каким-то внутренним светом. Распущенные светлые волосы задорно переливались, а полуоткрытые красивые губы, казалось, все время были готовы растянуться в улыбке.

– Доволен?

– Выглядишь ты просто великолепно. Но, ради бога, скажи мне, как ты оказалась в Самадене? Это просто чудо какое-то. Ты спасла мне жизнь.

– Ладно-ладно. Лучше ты мне скажи, в чем дело. Никогда не видела, чтобы человек до такой степени не стоял на ногах. Я глазам своим не поверила. Я подумала, что ты пьян в стельку. – Она бросила на него взгляд. – Выглядишь все еще неважно. Включу-ка я вентилятор, – она склонилась к приборной доске, – он взбодрит тебя. – Она выдержала паузу. – Со мной все очень просто. В один прекрасный день из Марселя мне позвонил папа, просто так, поинтересоваться, как я там. Он спросил, видела ли я тебя, и, по-моему, был страшно недоволен, когда я сказала, что мы не виделись. Практически он приказал мне поехать и разыскать тебя. – Она взглянула на него. – Знаешь, он очень привязался к тебе. Как бы то ни было, он разыскал адрес человека, которого ты ищешь. Он сказал, что уверен, что и ты тоже уже знаешь этот адрес. Он сказал, что, зная тебя, не сомневается – искать надо где-то здесь неподалеку. Он говорил о клубе «Глория». Он велел мне сказать тебе, если мы встретимся, чтобы ты вел себя поосторожнее, не зарывался. – Она засмеялась. – И он оказался прав! Словом, я уехала из Давоса, где меня действительно поставили на ноги, как ты и говорил, и только позавчера оказалась в Самадене. Канатная дорога вчера не работала, и я собиралась добраться туда сегодня, собиралась поискать тебя там. Вот как все просто. А теперь ты рассказывай.

Они продолжали ехать на вполне приличной скорости, дорога, петляя, шла в долину по наклонной. Бонд повернулся и посмотрел в заднее окно. Еле слышно выругался. Примерно на расстоянии мили от них он увидел спаренные фары, они шли следом.

– Я знаю, – сказала Трейси. – Вижу их в зеркало. Кажется, они начинают настигать. Должно быть, у них очень хороший водитель, отлично знающий дорогу. Может, и цепи на колесах. Но все-таки я соблюдаю дистанцию. Ладно, продолжай. Так что случилось?

Бонд вкратце изложил ей суть дела. Там, в горах, под вымышленным именем живет очень крупный гангстер. В Англии его разыскивает полиция. У Бонда были кое-какие связи с полицией, с министерством обороны. (Она фыркнула: «Только не пытайся дурачить меня. Я знаю, что ты из Секретной службы. Отец мне сказал». Бонд как отрезал: «Отец говорит чепуху». Она понимающе засмеялась.) В общем, продолжал Бонд, его отправили, чтобы убедиться, тот ли это человек, которого разыскивали. Бонд убедился в этом. Но попал под подозрение, и ему пришлось уносить ноги. Он подробно рассказал ей об ужасной лунной ночи в горах, о лавине, рассказал о человеке, который попал под поезд и погиб, о том, как он добрался до Самадена в полном изнеможении, как пытался скрыться в толпе на катке.

– А потом, – закончил он, запинаясь, – вдруг появилась ты, как прекрасный ангел на коньках, и вот мы здесь.

Она задумалась на минуту.

– А теперь, Джеймс, дорогуша, – сказала она спокойно, – скажи-ка мне, сколько из них ты укокошил. И говори только правду.

– А в чем дело?

– Мне просто очень хочется знать.

– Ты обещаешь, что это останется между нами?

– Конечно, – загадочно произнесла она. – С этого момента вообще все только между нами.

– Ну, хорошо. В этом так называемом клубе был главный инструктор. С ним пришлось покончить, в противном случае меня уже не было бы в живых. Еще один, я полагаю, погиб под снежной лавиной. Потом, уже у подножия горы, один из них стрелял в меня, пришлось проколоть его лыжной палкой, в целях самообороны. Не знаю, серьезно ли его ранил. Потом еще этот, что попал под поезд. Он сделал в меня шесть выстрелов. В любом случае – сам виноват. Ну, скажем так, три с половиной из них так или иначе погибли.

– А сколько осталось?

– К чему ты клонишь?

– Просто хочу знать. Ты можешь мне доверять.

– Ну, я думаю, всего их там около 15. Таким образом, остается 11 с половиной плюс их босс.

– И трое в машине, что преследуют нас? Они нас убьют, если поймают?

– Боюсь, что да. У меня нет никакого оружия. Извини, Трейси, но, боюсь, что и у тебя нет шансов, ты – свидетель и в какой-то степени моя соучастница. Эти люди полагают, что я могу испортить им всю обедню.

– А так оно и есть?

– Да, теперь им от меня никуда не деться.

– Ну что ж, у меня есть для тебя неприятные новости. Они нас догоняют, а в баке осталось лишь два галлона бензина. В Филизюре должны остановиться. Все колонки будут закрыты, значит, надо кого-то будить. Не думаю, что сможем управиться за десять минут, тут они нас и поймают. Придется тебе придумать что-нибудь эдакое.

Впереди показалось ущелье и зигзагообразный поворот над мостом. Они как раз выходили из крутого виража. Фары чужого автомобиля ярко светили им вослед. Между двумя машинами было всего полмили, но расстояние по прямой, через ущелье, составляло, вероятно, только 300 ярдов. Бонд не удивился, когда увидел знакомые голубые вспышки: стреляли с переднего сиденья машины. Осколки гранита нависшей над дорогой скалы посыпались на капот их машины. Они вошли во второй вираж и оказались вне поля зрения преследователей.

Перед ними был участок дороги, где после оползня велись восстановительные работы. Висел огромный предупреждающий плакат: «Внимание! Строительные работы! Тихий ход!» Поврежденная дорога находилась с правой стороны горы. Слева было поставлено хрупкое ограждение, а за ним – обрыв в сотню футов глубиной, внизу узкое ущелье и река с плавающими на ней льдинами. На середине этого участка стояла огромная красная стрела, выполненная из дерева и указывающая прямо на узкий проход через временный мост.

– Стой! – вдруг заорал Бонд.

Трейси остановилась, передние колеса уже находились на мосту. Бонд распахнул дверцу.

– Езжай! Жди меня за следующим поворотом. Это наш единственный шанс.

Молодчина! Она уехала, не сказав ни слова. Бонд пробежал несколько ярдов назад к красной стреле. Она стояла на двух распорках. Бонд сместил стрелу, повернул ее так, чтобы она указывала налево, в сторону хлипкого ограждения, которое закрывало несколько ярдов дороги, ведущей к рухнувшему мосту. Бонд повалил ограждение, выдернул колышки, державшие его. Яркие фары вынырнули из-за угла. Он перебежал объездную дорогу и спрятался в тени горы, вжался в нее, стал ждать, затаив дыхание.

«Мерседес» ехал быстрее, чем следовало по таким ухабам, цепи на колесах громыхали под крыльями. Он двинулся прямо к черному провалу, куда теперь указывала стрела. Перед Бондом промелькнули бледные напряженные лица, и затем он услышал отчаянный визг тормозов – водитель увидел перед собой пропасть. «Мерседесу» почти удалось остановиться, но передние колеса уже выскочили за край обрыва, машина повисла на брюхе, покачалась на нем и потом медленно, очень медленно опрокинулась; раздался первый устрашающей силы удар, когда она рухнула на старые опоры моста. Затем последовало два новых удара подряд. Бонд побежал вперед, мимо упавшей стрелы, и заглянул вниз. Машина еще летела вверх колесами. Она опять задела скалу, брызнул фонтан искр. Затем, кувыркаясь, с почему-то все еще горящими фарами, машина упала на дно ущелья. Она ударилась о каменный берег реки, фары погасли, перевернулась на бок, лунный свет отразился в металле, и погрузилась в подернутую льдом реку. Эхо с грохотом прокатилось по ущелью, затем последовал дробный стук камнепада. И – тишина под полной луною.

Бонд выдохнул с тихим свистом, пропустив воздух через сжатые зубы. Потом, чисто механически, он все привел в порядок, поставил остатки ограды, поднял стрелу и опять повернул ее вправо. Затем вытер вспотевшие руки о брючины и вошел нетвердым шагом по дороге, повернул за поворот.

Крошечный белый автомобиль стоял у обочины с выключенными фарами. Бонд открыл дверцу и тяжело опустился на сиденье. Трейси не произнесла ни слова, машина тронулась с места. Показались огни Филизюра, там внизу, в долине, огни были теплые и желтые. Она дотронулась до его руки, крепко сжала пальцы.

– Пожалуй, на сегодня уже хватит. Поспи. Я довезу тебя до Цюриха. Пожалуйста, не спорь, делай, что я говорю.

Бонд ничего не сказал. Он слабо ответил на ее пожатие, склонил голову и мгновенно заснул. Можно было считать до десяти – нокаут.

19. Любовь на завтрак

В это раннее серое утро Цюрихский аэропорт выглядел уныло и был почти безлюден, но, к счастью, на летном поле стояла «Каравелла» компании «Свиссэр» – вылет задержали из-за тумана в Лондоне, куда должен был лететь самолет. Бонд оставил Трейси в ресторане и, с сожалением расставшись с запахом кофе и яичницы, пошел покупать билет. Сонный клерк поставил ему штамп в паспорте. (Бонд был почти уверен, что его задержат, но этого не произошло). После этого Бонд направился к телефонной будке и закрыл за собой дверь. Он нашел в телефонной книге компанию «Юниверсал экспорт» и, как и ожидал, прочитал внизу: «Главный представитель Александр Мюир. Частная квартира» – и номер. Через стеклянную дверь он взглянул на часы в зале вылета. 6 утра. Ну что ж, придется побеспокоить господина Мюира.

Он набрал номер.

– Да, Мюир слушает, – ответил через несколько минут сонный голос.

– Извините, 410, говорит 007, – сказал Бонд. – Я звоню из аэропорта. Дело не терпит отлагательства, хотя я понимаю, что аппарат могут прослушивать. У вас есть под рукой бумага и карандаш?

На другом конце провода как будто проснулись.

– Одну минуту, 007. Да, есть. Слушаю.

– Прежде всего, у меня плохие новости. Ваш номер 2 накрылся. Почти наверняка. Не могу говорить об этом по телефону, я вылетаю в Лондон примерно через час – «Свиссэр», рейс 110, – все подробности надлежащим образом сразу по прибытии. Сможете передать это по телетайпу? Хорошо. Дальше. Я полагаю, что в ближайшие день-два группа из десяти девушек, англичанок, прибудет сюда на вертолете из Энгадина. Вертолет «Жаворонок» – компании «Сюд авиасьон». Из Лондона я передам по телетайпу их имена сегодня. Держу пари, что они полетят в Англию, может быть, разными рейсами и, "вероятно, не только в Лондон, проверьте другие аэропорты – Престуик в Шотландии и Гатуик к югу от Лондона, если только отсюда есть туда рейсы. Как бы то ни было, я думаю, их рассредоточат. Дальше. Полагаю, что Лондон обязательно должен знать номера их рейсов и расчетное время прибытия. Это большая работа, но через несколько часов я получу для вас разрешение использовать людей из Берна и Женевы. Понятно? Хорошо. Теперь – я совершенно уверен, что вы засвечены. Помните операцию «Бедлам», которую недавно отменили? Так вот, это он, и у него есть радио, и он наверняка догадывается, что я попытаюсь связаться с вами сегодня утром. Посмотрите в окно, думаю, что за домом уже следят. Не сомневаюсь, что в Цюрихе у него есть свои люди.

– Господи, ну и дела! – Голос на другом конце провода звенел от напряжения. – Не вешайте трубку. – Наступила пауза. Бонд представил себе, как Мюир, которого он лично не знал, ему был известен только номер, подходит к окну, осторожно отодвигает в сторону штору. Мюир снова взял трубку. – Похоже, что так оно и есть. На противоположной стороне стоит черный «Порше». В нем два человека. Сейчас попрошу своих друзей в службе безопасности шугануть их.

– Будьте осторожны, не наделайте глупостей, – сказал Бонд. – По-моему, человек, о котором я говорю, поддерживает с местной полицией очень хорошие отношения. В любом случае передайте все по телексу лично М., хорошо? Шифровкой конечно. И скажите ему, если останусь цел, должен видеть его сегодня вместе с 501 (это главный консультант Службы по науке) и, если возможно, с кем-нибудь из таких же ученых мужей в министерстве сельского хозяйства и рыболовства. Звучит бессмысленно, но все так. Это, конечно, испортит им встречу Рождества, но ничего не могу поделать, обойдутся без пирогов и хлопушек. Сумеете все это передать? Ну вот и молодчага. Вопросы есть?

– Вы уверены, что мне не следует приезжать в аэропорт, хотя бы услышать от вас о номере 2? Он выслеживал одного из «красных». Тот малый скупал кое-какие странные товары у местного представителя фирмы «Бадиш анилин». Номеру 2 это казалось подозрительным. О чем шла речь, не успел мне сказать. Сначала хотел установить, для кого весь этот товар.

– Нет, на болтовню времени нет. Встречаться со мною не надо, это лишнее. К тому же за мною идут по пятам, а когда через некоторое время найдут на дне некоего ущелья черный «Мерседес», и вовсе взбесятся. Я вешаю трубку. Извините, что испортил вам Рождество. Пока.

Бонд повесил трубку и поднялся в ресторан. Трейси не спускала глаз с двери. Лицо ее посветлело, когда она увидела его. Он сел рядом с ней и взял ее за руку. Типичная сцена прощания в аэропорту. Он заказал большую порцию яичницы и кофе.

– Все в порядке, Трейси. Я уладил свои дела. Теперь о тебе. Эта машина, на которой мы приехали, она может быть источником неприятностей. Найдутся люди, которые видели, как ты удирала от «Мерседеса». Такие всегда найдутся, даже в канун Рождества. А у этого крупняка, что засел на вершине горы, всюду свои люди, и здесь тоже. Давай-ка заканчивай завтрак и перебирайся через границу. Какая отсюда ближе всего?

– Наверное, лучше отправиться через Шафхаузен или Констанцу, но, – в голосе послышалась мольба, – Джеймс, должны ли мы расставаться? Я так долго ждала тебя. И я совсем поправилась, ты ведь хотел этого? За что ты наказываешь меня? – Слезы, которых бы он не дождался, когда они были в Руайале, заблестели у нее в глазах. Она сердито смахнула их тыльной стороной ладони.

Вдруг Бонда осенило. Черт побери! Другой такой женщины ему не найти! У нее есть все, что он всегда искал в женщине. Она прекрасна – и в постели, и вообще. В ней есть дух авантюризма, она смела, находчива. Она постоянно волнует. Кажется, она любит его. Она не станет вмешиваться в его жизнь. Она одинока, рядом нет толпы друзей, родственников, ее ничто не связывает. Кроме того, он ей нужен. Она станет о нем заботиться. Он сыт по горло всеми этими случайными связями, в чем время от времени приходится раскаиваться. И он ничего не имел бы против детей. И она прекрасно чувствует себя в любом обществе, а его это и вовсе не заботит. Словом, они подходят друг другу. Так почему бы не соединить свои судьбы?

Бонд вдруг услышал, как он произнес слова, которых никогда раньше не произносил, он даже не думал, что может их произнести.

– Трейси, я люблю тебя. Выходи за меня замуж!

Она побледнела. Она посмотрела на него. У нее дрожали губы.

– Ты действительно предлагаешь мне это?

– Да, именно это. И говорю от всего сердца.

Она отняла руку и закрыла лицо. Когда открыла его – улыбалась.

– Прости меня, Джеймс. Я так давно об этом мечтала. А случилось все так неожиданно. Конечно, я выйду за тебя замуж. Я буду умницей, обещаю – никаких семейных сцен. Просто поцелуй меня один раз, и я пойду. – Ее взгляд стал сосредоточенным, она словно старалась запечатлеть в памяти каждую его черточку. Потом она наклонилась к нему, и они поцеловались. Она быстро поднялась. – Я думаю, мне придется к этому привыкнуть. Я поеду в Мюнхен. Гостиница «Вир Ярезитен», мне она очень нравится. Там и буду ждать тебя. Там меня знают. Там меня разместят безо всякого багажа. Все вещи остались в Самадене. Мне понадобится только зубная щетка, два дня отлежусь в постели, только потом буду в состоянии выйти за покупками. Позвонишь мне? Поболтаем немного, а? Когда мы сможем пожениться? Я должна сказать отцу. Он ужасно обрадуется.

– Давай поженимся в Мюнхене. В консульстве. У меня что-то вроде дипломатической неприкосновенности. Бумаги нам выправят быстро. А потом обвенчаемся в английской церкви, или лучше в шотландской. Я родом из Шотландии. Я позвоню тебе сегодня вечером и завтра. Я приеду к тебе, как только смогу. Только сначала надо закончить это дело.

– Обещай, что будешь беречь себя.

Бонд улыбнулся:

– Раньше и не подумал бы. Но теперь, если станут стрелять, постараюсь смыться.

– Вот и хорошо. – Она опять внимательно посмотрела на него. – Пора бы уж снять этот красный платок. Ты хоть знаешь, что от него почти ничего не осталось? Дай-ка мне, я приведу его в порядок.

Бонд снял с шеи красный шелковый платок. Он почернел от пота и был похож на тряпку. Она права. Два конца платка изодраны в клочья. Должно быть, он брал их в зубы и жевал, когда спускаться с горы становилось невмоготу. Хотя он этого совсем не помнил. Он отдал ей платок.

Она взяла его и, не оглядываясь, вышла из ресторана и спустилась по лестнице к выходу.

Бонд сел. Ему принесли завтрак, и он стал механически есть. Что он наделал! Что, черт побери, он наделал! Чувствовал лишь одно – необыкновенную теплоту, легкость и волнение. Джеймс и Трейси Бонд! Коммандер и миссис Бонд! Звучит очень странно и замечательно!

По радио объявили: «Внимание. Пассажиров, следующих в Лондон рейсом № 110 компании „Свиссэр“, просят пройти на посадку, выход № 2».

Бонд загасил сигарету, оглядел место их свидания, чтобы запечатлеть его в памяти, и пошел к двери, оставив здесь, вместе с недоеденным в аэропорту завтраком, все эпизоды своей прошлой жизни.