Текст книги "То да Сё из Города Авось да Небось"

Автор книги: Ян Экхольм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Ян Экхольм
То да Сё из Города Авось да Небось

Библиотека школьника

Однажды… Но ведь так начинаются все сказки! А на сей раз все будет по-другому. Поэтому лучше сказать так: «Однажды прогуливались пес и кот».

Обычно собаки и кошки не ладят друг с другом, но эти двое были самыми закадычными друзьями на всем свете.

– С чего мы, собственно говоря, начнем? – уныло спросил пес. – Я не знаю.

– Да и я тоже, – признался кот, погладив усы. – Может…

– Нет… – прервал его пес, – как мы недогадливы! Прежде чем продолжать, нам, само собой, надо рассказать, кто мы такие.

– Ясное дело, как же мы раньше не подумали об этом?! – мяукнул довольный кот.

– Тогда я расскажу о тебе, а ты – обо мне, – решил пес – Так будет лучше всего. Начинай первым!

Кот снял маленькую зеленую тирольскую шляпку и учтиво раскланялся.

– Его имя – Сё, а мое – То, – начал кот.

– Мое имя – То… это – ужасно странно, – тявкнул пес. – Мое имя – То! Хо-ха!

– Сё – очень добрый и милый пес, – беззаботно продолжал кот. – Вообще, он настолько хорош, насколько бывает хорош пес. Но, как и у всех собак, у него, разумеется, есть свои недостатки. Например, взгляните, в каком виде его одежда! Рубашка выбилась из брюк. И, позвольте, разве это не дырка на его брюках?!

– Я забыл починить их утром, – принялся оправдываться Сё. – Как приду домой, сразу этим займусь.

– Ты обещаешь это уже целую неделю, – не унимался То. – Ты – ленив, вот в чем твоя беда! Но ты хороший товарищ, – продолжал он более мягко, – а уж в проказах тебе и вовсе нет равных.

– Еще бы, – ухмыльнулся пес, помахав хвостом, торчавшим из дырки его брюк в красную полоску. – Склонен думать, что я самый лучший пес во всей округе, на многие сотни метров.

– У нас с Сё – одна маленькая хижина на двоих и мы отлично ладим, – продолжал То. – Еду мы готовим сами, но мне приходится все время быть начеку. Потому что Сё съедает в три раза больше меня, особенно если это свиные косточки или сапожный крем с молоком.

– Настоящая вкуснятина, – облизнулся Сё. – Хотя лучше сапожный крем с привкусом малины. Тогда мне не пришлось бы чистить зубы. Но теперь я расскажу о тебе…

В отличие от То, Сё на первый взгляд не кажется красавцем. Но если разглядеть его карие глаза, то видно, что на самом деле он довольно симпатичный пес. Сейчас он засовывает рубашку в брюки, поправляет желтую шапчонку на голове и начинает рассказывать о своем друге – коте:

– Позвольте мне произнести несколько хвалебных слов в адрес То. Добр и прекрасен, особенно если принять во внимание, что он – кот. Я, возможно, не совсем из тех, кого принято называть «красавец», да и никто не станет этого утверждать, но все мисс-фрекен [1]

[Закрыть]говорят так о То. Такой шикарной шубы ни у одного зверя нет. Меня это, впрочем, не удивляет, ведь он все время вылизывает ее, только этим и занимается.

Откровенно говоря, То – образец тех, кого я называю «кот-пижон». Подумать только! На нем зеленая тирольская шляпка с пером! Когда-то у меня тоже была шляпа – правда, черная, в которой дьявольски хорошо было таскать кости. Но в один прекрасный день она бесследно исчезла.

То всегда носит белоснежную рубашку. Моя же фуфайка становится грязной через пятнадцать секунд после того, как я ее надеваю. А еще на нем всегда воротничок в синюю крапинку, хотя он ему совершенно ни к чему. Но не хочу говорить о нем ничего дурного. Он хороший кот.

– Ну, одно дело сделано, – сказал польщенный То. – Что придумаем дальше?

– Не знаю, – ответил Сё. – А может, кому-нибудь покажется удивительным, что кот и пес так мирно уживаются друг с другом?

– Ну, это оттого, что мы проказничаем куда больше всех, нам весело быть вдвоем, – продолжил То.

– Хо-хо! – ухмыльнулся Сё. – Мы говорим уже как Стихоплет-кузнец господин Нильссон у нас дома, в Городе Авось да Небось.

– Да! – воскликнул То. – Надо еще рассказать о том, где мы живем, иначе никто не найдет к нам дорогу. Так вот, в Город Авось да Небось лучше всего ехать в игрушечном автомобиле, предпочтительней – в синем, который подарила мне в прошлом году на Рождество моя бабушка. Но, само собой, в каком именно автомобиле или какой дорогой, роли не играет, все равно попадешь в Город Авось да Небось.

– Нет, лучше ехать поездом, – вмешался Сё. – Тогда доберешься быстрее. Есть как раз скорый поезд, мы еще называем его «добрым» поездом, поскольку в Городе Авось да Небось злых не водится. Словом, в пять пятнадцать подъезжаешь к станции, которая называется: «Вот Как!» Затем поворачивай налево, и, если поезд остановится на станции «Быть Может», значит, ты по ошибке заехал слишком далеко. Поворачивай тогда обратно, а затем направо, до ближайшей станции. Там надо переодеть башмаки: в тех башмаках, в которых ты путешествовал, в Городе Авось да Небось появляться запрещено.

– Да и самолетом не так уж и плохо добираться, – продолжал То. – А проще всего – дойти пешком. Ух-х, до чего же холодно там, наверху, в самолете! Один раз мне пришлось одолжить шубу у барана Ульрика, а не то я превратился бы в сплошную ледышку.

Тебе, конечно, хотелось бы узнать, что представляет собой город, в котором живут То да Сё. Тогда слушай!

Как говорил То, в Городе Авось да Небось обитают лишь добрые животные. Когда-то, давным-давно, жили здесь и люди. Но потом все они переехали в Стокгольм, и животные остались одни. И превратили они свой Город в настоящий райский уголок, где каждый благоденствует. Теперь здесь никто не делает того, что не приносит веселья. А когда всем весело, ни у кого нет времени злиться, ведь правда?

Так что не удивляйся, если кошки да мыши играют там в кошки-мышки, но только понарошку. Есть там и петух, но не думай, что он встает в семь часов утра и поет, как другие петухи. О нет, у него есть будильник, который звонит и будит его каждое утро в четверть девятого.

Все в городе вежливы, и часто видишь, как здоровенный конь помогает маленькому кролику. Коровы из Города Авось да Небось дают не только молоко. Некоторые дают лимонад, некоторые – какао со взбитыми сливками, а другие – ванильный соус. Все делятся вкуснятиной друг с другом, и никто не голодает.

Внизу, у железнодорожной станции, всегда стоит такси, в котором сидит такса. Это – шофер Макс, по прозвищу Макс Пятнадцать. Может, это имя кому-то покажется странным?!

На самом деле все объясняется очень просто. В Городе Авось да Небось он – пятнадцатая такса, которую зовут Макс. У бедняги Макса такие коротенькие лапки, что они даже не достают до земли, поэтому ему всегда приходится ездить на машине.

Чтобы не заблудиться в Городе Авось да Небось, стоит проехаться на такси и внимательно посмотреть вокруг. Макс обязательно вырулит на самую большую улицу. По обеим ее сторонам видны маленькие домишки и магазинчики. Да, все примерно так, как в любом маленьком городке. Впереди – площадь с фонтаном. Есть там и статуя. По-видимому, это – козел. Но смотрите, козел шевелится!

– У нас устанавливают только живые статуи, – объясняет Сё. – Справедливости ради решено, что каждое животное изображает в день своего рождения статую. Сегодня день рождения Билла-Козла. Имею честь поздравить тебя, Билл! Желаю счастья!

Рядом с площадью – ратуша. Поскольку никто не спешит и не обращает внимания на время, вместо часов там висит календарь. Налево – парк. Маленькие ягнята катаются на качелях, а в песочнице несколько щенят пекут пирожки.

– Стоп, стоп! – внезапно кричит То. – Сначала надо поздороваться с господином Нильссоном! Он в кузнице!

Макс дергает за веревочку, и автомобиль замедляет ход.

– Это у него такой специальный тормоз, – объясняет Сё. – Ведь у Макса такие коротенькие ножки, что он не достает до тормозной педали. Поэтому сзади в машине всегда сидит ворон Калле Тормоз. Когда Макс дергает за веревочку, Калле вылетает из машины и кладет перед колесом камень.

– Б-з-з-з-з, вот и я, – жужжит у окошка Калле Тормоз. – Б-з-з-з, но мне пора лететь.

Из кузницы выходит бык, сильный и опасный с виду. Пожимая лапы То да Сё, он говорит:

 
– Добрый день, добрый день, дорогие друзья,
А также все те, кого не знаю я.
Зовут меня – Нильссон, и я – кузнец,
Всегда веселый, никогда не бываю сердитым и на дуде игрец.
Не упрямо-быковатый,
а частенько – хитроватый.
 

– Добрый день, господин Нильссон, – здороваются То да Сё. – Приятно видеть вас.

– Ужас, как пыльно, – кашляет То. – Добрый господин Стихоплет-кузнец, не дадите ли вы мне немного воды?!

 
– Нет, вы послушайте только кота,
Он хочет испить воды из родника,
Да столько, чтоб лилось из-под воротника…
 

– ворчит господин Нильссон.

Он идет в кузницу и вскоре возвращается со стаканом воды.

 
– Вот тебе воды стакан.
Пируй, усевшись на диван,
А может, тебе нужен полный воды маленький вазон?
 

– спрашивает он.

– Спасибо, Стихоплет-кузнец, мне и стакана хватит, – отвечает Сё и пьет воду.

– Ну, а сейчас, Макс, едем дальше, – командует То. – А вообще-то, господин Нильссон, приглашаем вас в машину.

Но бык отбивается обеими передними ногами:

 
– О нет, мне надо в кузницу трудиться,
Мне надо в кузницу трудиться,
Мне надо в куз…
 

Стихоплет-кузнец не находит рифму и почти плачет.

 
–  Мне надо в кузницу трудиться, – снова начинает он. Но тут же останавливается.
 

– Может, у вас много дел, – подсказывает То.

Бык – сияет.

 
–  Именно так:
Дел у меня полон рот,
Поэтому вам от ворот – поворот.
 

– Бедняга господин Нильссон, – вздыхает То, когда автомобиль едет дальше. – Жаль его. С самого детства он говорит только стихами. Поэтому его всегда называют Стихоплет-кузнец. Теперь он немного постарел и забывает слова. Надо все время подсказывать ему нужные рифмы.

– Что это за сборище уток и гусей там, впереди?! – кричит Макс и сигналит в рог. – Прочь с дороги, прочь с дороги! Едет Макс, едет Макс!

– О, – стонет Сё. – Это же Кукарека-Петрус из Города Авось да Небось, самый заносчивый и хвастливый его обитатель. Интересно, чем он сейчас хвалится? Выйдем и послушаем!

– Понимаете, – слышат они, как, важничая, говорит Кукарека-Петрус. – Не хвастаясь, скажу, что, я – самый красивый в здешней округе. А кроме того – единственный, у кого есть настоящий гребень на голове и настоящая гребенка. Я каждый день причесываюсь, закладываю лапки за спину, и все курицы уверяют, что я – писаный красавец! Результат – налицо. Ни у кого на свете нет столько жен, сколько у меня. Они все влюблены в Кукареку-Петруса. Как уже говорилось, не хвастаясь, скажу: я – парень что надо!

– Это он-то! – фыркает Сё. – Воображала, вот он кто!

Кукарека-Петрус оборачивается и видит То да Сё.

– Пожалуй, между этими двумя созданиями есть разница, – говорит он остальным птицам. – Кот, разумеется, довольно красив и опрятен, но пес. Фи, какой неряха!

О, к нам пожаловал Макс! – продолжает Кукарека-Петрус. – Послушай-ка, завтра для тебя будет неплохая работенка. Ровно в семь часов утра подъедешь к вокзалу и заберешь красавицу-курицу.

Видите ли, – говорит петух, оборачиваясь к слушателям, – завтра рано утром ко мне приезжает жена. Да, по крайней мере, будущая. И все благодаря моей красоте! Чисто случайно увидел на днях в газете ее портрет… Подождите, сейчас сами увидите! Нет-нет, она не утка, это фотография очаровательной курицы.

Птицы столпились вокруг Кукареки-Петруса, чтобы посмотреть на портрет красавицы, о которой шла речь.

– Ее зовут мисс Глория Люнт! Люнт означает Капризница, и она из Америки, – объяснил Кукарека-Петрус. Мисс Люнт завоевала в прошлом месяце первое место на конкурсе красоты. Я увидел ее портрет и влюбился в нее с первого петушиного взгляда. В письме я рассказал ей, кто я такой, и послал свою фотографию. Я поразил мисс Люнт своей красотой. Она намеревается на днях посетить родственников в Смоланде [2]

[Закрыть]и воспользуется этим случаем, чтобы встретиться со мной. Мы подробно обсудим вопрос о нашей свадьбе, ведь она поймет, что я – выгодная партия. Разумеется, мои шведские курицы тоже недурны, но американская, друзья мои, на три зернышка лучше.

Поэтому я хочу, – повернулся петух к Максу, сидящему в автомобиле, – чтобы твоя развалюха завтра выглядела как можно парадней. Мисс Люнт привыкла к улыбке доллара, как называют автомобили в Америке. Чтоб она чувствовала себя как дома в Городе Авось да Небось, приказываю тебе вымыть твою громыхалку так, чтоб она походила бы, по крайней мере, на ухмылку трех крон. Подумай о том, чтобы машина блестела примерно так же, как мое оперение. Тебе хорошо заплатят! Петух перевел дыхание.

– Ну, друзья, времени у меня больше нет. Поскольку мисс Люнт прибывает очень рано, мне надо завести будильник и вздремнуть после обеда. Прощайте, гуд бай, покедова! Вы наверняка увидите меня утром в обществе мисс Люнт, моей обожаемой мисс Глории Люнт-Капризницы из Америки.

– Едем домой, – проворчал Сё, – чем скорее мы улизнем от Кукареки-Петруса, тем лучше.

– А мне он нравится, – подразнил пса То. – Он похвалил меня, разве ты не слышал? Бедняга Сё, я попрошу петуха одолжить тебе гребенку, чтобы ты тоже стал красивым гав-гав-кавалером.

Сё не ответил, только сердито хмыкнул.

– Я так зол, что почти лишился аппетита, – проворчал Сё, когда они, сидя в хижине, обедали.

– Неужели? – усомнился То, перестав взбивать тесто. – Ты грызешь уже шестую кость.

Сё молча вонзил зубы в большущую свиную кость.

– Если б я мог как следует проучить этого петуха! – немного погодя вздохнул он. – Не следует ли нам немного сбить с него спесь?!

– А как? – спросил То. – Давай, предложи что-нибудь, пока я вылизываю свою шубку.

– Мы могли бы поехать на станцию «Быть Может», остановить поезд и сказать этой американской курице, что Кукарека-Петрус ей не пара, что он – самый уродливый петух в мире, – предложил Сё.

– Но потом она его увидит, и я не уверен, что она согласится с тобой, – ответил То. – Он ведь и в самом деле петух что надо.

– И воображала, – добавил Сё.

Устроившись в кресле, пес крепко задумался. Через несколько минут он так и вылетел из кресла.

– Придумал! – закричал он так громко, что вздремнувший было То подскочил на целых полметра.

– У меня есть идея, как сбить спесь с Кукареки-Петруса!

– И как же? – раздраженно спросил То. – Говори скорее, я хочу спать.

– Тут надо не спать, а действовать, – решительно заявил Сё. – Рано утром, когда американская курица приедет, Кукарека-Петрус уже не будет так гордиться собой. Когда вечером окончательно стемнеет, мы проберемся в курятник и спрячем его гребенку. Кукарека-Петрус не сможет причесаться, и мисс Люнт сразу разочаруется в нем. То погладил усы.

– Мяу-у-у, неплохая идея, – согласился он. – Но, пожалуй, немного рискованная… Подумать только, а если кто-нибудь проснется и увидит меня и тебя? Нас назовут ворами, да и вообще затея довольно злая.

Сё нахмурился.

– Уж не боишься ли ты пойти со мной?

– Я – боюсь? – обиделся То. – Я тебя когда-нибудь раньше предавал?

Вечером То и Сё стали готовиться к экспедиции в курятник. После долгих уговоров То согласился поменять белую рубашку на черную, чтобы казаться как можно более незаметным.

Сё надел войлочные туфли. Теперь он крался тихо-претихо. А коту туфли были ни к чему, поскольку коты и без того двигаются бесшумно. Прежде чем покинуть хижину, Сё перерыл все ящики комода.

– Что ты ищешь? – спросил То. – Надо спешить.

– Мне нужна маска на морду, как у всех воров в кино, – ответил пес. – Но я ничего подходящего не нахожу.

– Глупости, – сказал То. – Все и так тебя узнают, хоть в маске, хоть без нее.

– Но мне нужна маска, – заупрямился То и в конце концов натянул на голову носок.

Но не успел пес пройти и несколько шагов, как упал навзничь.

– Ой, как темно, – сказал он. – Я ничего не вижу.

– Глупый! Ты забыл проделать дырки в носке, – прошипел кот.

Сё стащил с себя носок, прокусил в нем пару дырок и снова надел его на голову. Теперь он видел хорошо, и пес с котом шмыгнули к курятнику.

То тихонько подполз к двери и поднял крючок. Дверь негромко заскрипела, когда ее открывали, но, казалось, никто в курятнике ничего не услышал.

То и Сё осторожно вошли в курятник.

– Кажется, удалось, – прошептал Сё. – Я думал, что сердце мое вот-вот остановится.

– Шшш, – шикнул То, – пожалуйста, заткнись!

Они тихонько подползли к насесту Кукареки-Петруса.

Так тихо…

Так тихо…

Так тихо…

И вот свершилось:

– Трах-хх! – Раздался страшный треск.

То наступил на яичную скорлупу. Оба застыли, оцепенев от страха. Неужели их услышали? Звук этот прозвучал подобно удару грома. Но курицы и петух по-прежнему спали. То да Сё уже собрались пойти дальше, как вдруг одна курица встрепенулась.

Неужели их разоблачат в тот момент, когда они так близки к гребенке Кукареки-Петруса?

Это проснулась старая курица Фасолинка. Потянувшись, она надела очки.

– Кто там? – осторожно прокудахтала она.

Пес и кот затаили дыхание. Но Сё не удержался.

– Не-е-т, – заикаясь, произнес он. – 3-з-здесь ни-и-икого не-ет.

– Ну, тогда ладно. А то мне показалось, что я слышу какие-то звуки. Видимо, начинаю стареть.

То да Сё с облегчением вздохнули.

Они подкрались к петуху. Теперь оставалось лишь найти гребенку. А она лежала возле зеркала, где ее легко было достать.

Сё быстро схватил гребенку. Затем повернулся к То и подмигнул ему.

– Завтра Кукарека-Петрус не будет таким красавцем, каким был сегодня, – прошептал он. – Я спрячу гребенку под соломой, так что он ее не скоро найдет…

– Вообще-то жалко Кукареку-Петруса, – сказал То, прикидываясь серьезным. – Как по-твоему, может, ему лучше поспать подольше?

Взяв будильник, стоявший под насестом петуха, кот нажал на кнопку.

– Будильник не зазвонит в семь часов утра, – сказал он, обращаясь к Сё. – Ладно, пошли домой.

– Ох и крепко же я буду спать! – устало пробормотал Сё, стягивая с головы носок.

– Но тебе надо рано вставать, – напомнил То. – Нам ведь необходимо быть на вокзале, когда завтра утром мисс Люнт-Капризница прикатит в Город Авось да Небось!

На следующее утро весь Город Авось да Небось был на ногах, и все животные собрались на железнодорожной станции. Господина Нильссона произвели в полицейские, и в честь этого дня он надел свой самый красивый мундир. Он сдерживал натиск толпы, чтобы никто не подходил слишком близко к железнодорожной станции. Самые младшие животные захватили с собой листки бумаги, чтобы взять на память автограф мисс Люнт. Фотограф Города Авось да Небось, теленок Щелк, фотографировал все и всех вокруг, а редакторша Утка из местной газеты описывала все, что происходит.

Начальник станции крысенок Ролик Рельс поднял флаг, а на здании вокзала разместил небольшие американские флажки, чтобы курица-иностранка чувствовала себя, как дома.

На перроне шла репетиция городского оркестра. Крупные животные играли на рожковых инструментах, но все же громче всех раздавались звуки флейт и кларнетов, на которых играли малыши. Слышно было также, как кузнечики и сверчки водили смычками.

Неподалеку шла спевка хора певчих птиц, музыка удавалась им на славу. Больше всех волновались певшие вместе с ними бараны Альрик и Ульрик, исполнявшие сольную партию. Господин Нильссон написал гимн в честь мисс Люнт на мелодию песенки «Бэ, бэ, белый ягненочек…», и оба брата время от времени блеяли:

 
Привет, привет красавица!
О, как ты мила!
Будешь Петрусу жена,
Есть станешь кашу до отвала.
 

Альрик и Ульрик сначала не хотели петь эту песенку, так как не были уверены, достанется ли мисс Люнт хотя бы ложка каши, если она выйдет замуж за Кукареку-Петруса. Но Стихоплет-кузнец так огорчился из-за того, что его стишок не понравился баранам… И они согласились спеть. Поэтому-то и поднялся в то утро такой небывалый шум на железнодорожной станции.

– Бум-бом, бум-бом, бум-бом, – звучал оркестр.

– Ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля, – выводил трели хор певчих птиц.

– Привет, привет, красавица… – блеяли Альрик и Ульрик.

– Хотим видеть мисс Люнт! – кричали малолетки, терявшие терпение из-за того, что поезд так и не приходил.

Но вскоре Ролик Рельс получил депешу, что поезд на подходе. Все напряженно ждали. Наконец запели рельсы, и там, вдали, показался поезд, который вез мисс Люнт-Капризницу.

Ролик Рельс махнул красным флажком, и поезд остановился. Дверь вагона открылась.

Животные вытянули шеи. Но это была не мисс Люнт. Вместо нее из вагона выскочили четыре здоровенных бульдога. Они злобно оглядели встречающих и поманили к себе господина Нильссона.

– Мы – псы-телохранители мисс Люнт, – рыкнул один из бульдогов. – Все в порядке?

– Да, господин пес-телохранитель, – произнес бык, от удивления забыв зарифмовать свой ответ.

Бульдог повернулся к вагону, и оттуда вышла мисс Люнт.

– О-о-о-о-о-о-о! – дружно простонали животные. – Какая красавица!

Курица была и впрямь прелестна. Перья ее так и блестели на солнышке. Голова была напудрена; у нее были длинные черные ресницы и накрашенный алой губной помадой клюв. И в тон ей даже когти были намазаны таким же алым лаком.

Она приветливо улыбалась.

– Хеллоу! – прокудахтала она.

– Это означает по-английски: «Привет!» – перевел один из бульдогов. – Мисс Люнт еще не очень знаком язык, на котором кудахчут шведские куры.

Курица продолжала кудахтать что-то непонятное. Но телохранители перевели, что, приезд в Швецию ей приятен.

Господин Нильссон уже не в силах был сдерживать малышей. Они подбежали к ней, желая взять автограф. Мисс Люнт, смеясь, подписывала их бумажки. Теленок Щелк фотографировал так усердно, что пот лился с него рекой. Редакторша Утка строчила без устали, и скоро у нее кончилась бумага.

Когда немного улегся переполох, мисс Люнт недовольно спросила:

– А где же Кукарека-Петрус?

– Да, где же петух? – Животные посмотрели друг на друга. В общей суматохе о нем позабыли.

– Чудно! – сказал конь Мешок. – Может, с ним что-нибудь случилось?

– Надо поискать его дома, в курятнике, – предложил Сё. – Поедем и посмотрим.

В курятнике вначале никто не показывался, но после того, как Макс посигналил, выскочил Кукарека-Петрус.

Какой же у него был вид!

Только-только проснувшийся, с торчащими во все стороны перьями, предстал он перед гостями.

– Это и есть ваш красавец Кукарека-Петрус? – вскричала мисс Люнт. – Да ведь это урод, каких свет не видывал!

И грохнулась в обмороке на землю. Один из бульдогов подскочил к Петрусу.

– Ты что, шутки шутишь, петух несчастный! – рявкнул он. – Это тебе дорого обойдется!

Петух трясся от страха.

– Не-е-т! Не-е-т! – пронзительно закричал он. – Я не шучу! Но кто-то взял мою гребенку и выключил будильник.

– Г-р-р-р, – заворчал бульдог, и у Кукареки-Петруса подкосились ноги.

– Быстрее отсюда! – скомандовал пес Максу. – Езжай как можно быстрее!

Они внесли мисс Люнт в машину и укатили.

Рядом с курятником осталась лишь туча пыли…

Кукарека-Петрус встрепенулся и тут же нашел свою гребенку.

– По правде говоря, жаль его, – сказал То. – У него и в самом деле несчастный вид!

– Теперь он, может, перестанет воображать, – равнодушно ответил Сё.

Пес оказался прав. После этого происшествия Кукарека-Петрус перестал задираться. Он не говорил больше о своем гареме со всеми своими женами и, когда кто-либо напоминал ему о мисс Люнт, он только и отвечал:

– Лучше быть мужем десятка куриц в Городе Авось да Небось, чем одной – в Америке.

Кто сыграл с ним такую шутку, он никогда вслух не произносил. Однако и петух, и прочие обитатели Города Авось да Небось подозревали, что без проказников То да Сё дело здесь не обошлось.

Четвертого июня Город Авось да Небось облетела новость: господин Нильссон болен.

У барана Холмфрида как раз было застолье по случаю именин, и всех гостей очень расстроило это событие.

Лошади в кузнице нетерпеливо били копытами. Животные-малыши, обычно наблюдавшие, как работает кузнец, собрались в парке у аттракционов.

– Бедный Стихоплет-кузнец, – говорили они. – Бедный господин Нильссон. А мы ведь предчувствовали, что этим все и кончиться.

Что же случилось со славным быком?

Да, рифмовать он больше не мог. В городе заметили, что у господина Нильссона последнее время случаются нелады с рифмами. А теперь стало так плохо, что дальше некуда…

Бык, совсем несчастный, лежал в кровати.

 
– Я – бык…
Ослаб… —
 

повторял он своей жене, корове Куливии.

– Ах, какое же я бесчеловечное создание, – горько мычала она. – Мне надо было лучше ухаживать за ним. Я одна во всем виновата.

Другие животные пытались утешить ее, но ничего не помогало.

В полдень все собрались на площади – обсудить болезнь господина Нильссона.

– Я сразу понял, что этим кончится, – блеял Ульрик. – Утверждать, что мисс Люнт-Капризница станет есть кашу, если выйдет замуж за Кукареку-Петруса!

– Я первый сказал об этом! – возразил Альрик. – А ты – уже после меня.

– Я отлично знаю, что я – первый, – настаивал Ульрик. – Ты…

– Замолчите, бараньи башки, – прервал их конь Мешок. – Нечего препираться. Надо что-то сделать, чтобы Стихоплет-кузнец выздоровел. А не то лошадям придется ходить босиком. Подумать только, как холодно нам будет зимой!

– А чем мы ему поможем? – спросил Ролик Рельс. – Может, мудрая магистер-ша Сова даст нам совет? Уж если кто и поможет нам, то только она.

– Сейчас же поеду к ней, – предложил Макс по прозвищу Пятнадцать.

– Пожалуйста, добрый Макс, – закричали собравшиеся. – И быстрее возвращайся!

Макс ринулся в путь, а все остальные приготовились ждать его.

– Неужели сова поможет быку?

– Как долго его нет, – зевнул Юн-Пес. – Мне кажется, я засыпаю. Эй, Петрус, кукарекни, когда явится Макс.

– Автомобиль! – вдруг мяукнул котенок. – Разве вы не видите – там облако пыли?

И правда, из-за угла показалась машина таксы. Тут же прилетел с камнем Калле Тормоз. Автомобиль остановился посреди площади.

– Ну, как? – закричали животные. Но по огорченной мордочке таксы они поняли, что хороших вестей не будет.

– Не получилось, – вздохнул Макс. – Магистерша Сова ничего знать не хочет, у нее сейчас летние каникулы. Надо пойти к ней снова, когда начнутся занятия в школе.

– Значит, она нас не выручит, – всхлипнула Куливия. – Но, может, кто-нибудь придумает что-нибудь получше?

– Послушайте! – вдруг сказала редакторша Утка. – Мы совершенно забыли о докторе Медведе.

– Но он берет сумасшедшие деньги за визит, – ответила Куливия. – Едва ли мы в силах столько заплатить.

– Если сложимся – сможем, – сказал Сё. – Не беспокойся об этом.

– Вы очень добры, – вздохнула буренка. – Но как нам найти доктора? В это время года он обычно бродит по лесу, чтобы наесться до отвала.

– Этим займемся мы, – прощебетали птицы. – Мы летим… Летим!

Словно деревья зашумели на ветру, когда большая стая птиц снялась с места. Взяв курс на дремучий бор, птицы начали высматривать медведя.

Через некоторое время вернулся Буссе-Зяблик.

– Я видел доктора, – радостно защебетал он. – Он сейчас подле самого большого черничника во всем лесу.

– Тогда напишем ему письмо и отправим его со Свеей Почтовой Голубкой, – предложил конь Мешок.

На куске бересты пес написал: «Добрый доктор Медведь, приходи сейчас же в Город Авось да Небось. Стихоплет-кузнец господин Нильссон тяжко захворал».

Свеа Почтовая Голубка взяла письмо и опрометью полетела к черничнику.

– Ну, – сказал доктор Медведь, прочитав послание. – Не знаю, найдется ли у меня время! Ведь медведю надо наесться впрок, прежде чем начнется зима… Впрочем, для господина Нильссона я все-таки найду время… Только передай своим друзьям в Городе Авось да Небось, что за работу я должен получить целую гору еды.

Сова полетела обратно и передала слова Медведя.

– Добрый Медведь, – обрадовалась Куливия. – Но надо приготовить ему побольше еды!

– Мы принесем орехи, – обещало беличье семейство. – Конечно, берегли мы их на зиму, но тут уж ничего не поделаешь!

– От моих куриц он получит яйца, – сказал Кукарека-Петрус. – А может, Фасолинка приготовит даже вкусный омлет.

Такими же щедрыми оказались и остальные животные, поспешившие домой за разными лакомствами. Коровы отвечали за питье и напитки. И вот у дверей кузницы накрыли большущий-пребольшущий стол и расставили на нем все яства.

После этого животные расселись и стали ждать. Поскорее бы явился доктор Медведь и вылечил бы Стихоплета-кузнеца!

А в спальной по-прежнему лежал несчастный бык, повторявший без конца:

 
–  Я – бык…
Ослаб…
 

Господин Нильссон все время удивлялся, чего это животные так хлопочут, но был не в силах подняться и посмотреть, что происходит.

И тут вдруг поднялась суматоха.

– Он идет, – пролаял Юн-Пес. – Доктор Медведь уже здесь.

Вдалеке по лесной опушке ковылял Мишка, держа в лапе коричневую лекарскую сумку. Нос у него был совершенно синим от черники, которую он съел.

– Добрый вам день! – проворчал он. – Где у нас больной?

Куливия показала на спальню. Кузнец так удивился при виде Медведя, что разинул рот.

– Высунуть язык! – велел доктор. – Дышать! Кашлять!

Непрерывно качая головой, Медведь хорошенько осмотрел господина Нильссона. Выйдя из спальни, он сел к столу, чтобы подкрепиться.

– Чем он болен? – спросили все в один голос.

– Стало слишком тепло, – ответил Медведь, тщательно пережевывая пищу. – Не могу обещать наверняка, но, пожалуй, ему станет лучше зимой.

– До зимы далеко! – воскликнула Куливия. – Неужели моему мужу придется лежать в постели все лето и всю осень?

Доктор не ответил. Он только ел и ел. Лакомства одно за другим исчезали в его громадной пасти. Вскоре громадный стол опустел.

– А нет ли у вас, доктор, лекарства, которое ему поможет? – спросил Сё.

– Возможно, поможет снег, – ответил Медведь. – Хотя в это время года достать его невозможно. Сожалею, но мне пора вернуться в лес. Мне надо наесться до отвала.

И он побрел в лес.

– Подумать только, если б у нас осталось хоть немного прошлогоднего снега, – размечтался конь Мешок. – Что же нам теперь делать?

– Кажется, я знаю, – ответил То. – Мы могли бы вернуться в зиму и собрать немного снега. Если мы забредем далеко-далеко в этот Дремучий лес, то, наверняка найдем место, где прячется зима, и все снова будет в порядке.

– Путь может оказаться неблизким, – задумчиво пробормотала Милле-Тысяченожка. – Найдется ли у кого-нибудь из нас столько времени?! Я, например, не могу, у меня слишком много ссадин. По меньшей мере, триста тридцать.

– У меня и у То есть время, – сказал Сё. – Мы охотно отправимся в спасательную экспедицию. Идем, То, домой и соберем сейчас же вещи. Нужно взять с собой побольше одежды на случай холода.

Дома, в хижине, они набили теплой одеждой рюкзаки, на всякий случай прихватили и зонтик. Известно ведь, какая неустойчивая погода бывает в апреле.

– Удачи вам! – сказали все животные. Они долго махали вслед коту и псу, когда те отправились на поиски зимы.

– Возвращайтесь скорее, а то мне уже нужны новые подковы, – попросил конь Мешок.

Когда То да Сё прошли ровно сто четыре минуты, они остановились отдохнуть.

– Интересно, далеко ли нам идти? – простонал То, растирая лапы.