Текст книги "Тайны Нового Света. От древних цивилизаций до Колумба"

Автор книги: Яков Нерсесов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

«Они считали месяцы по лунам, от одного новолуния к другому, и поэтому называли месяц килья, также как и луну. Каждому месяцу они дали свое имя; полумесяцу исчисляли по их росту и по убыванию; недели считали по четвертям [месяца], хотя у них не было названий для дней недели. Им были ведомы затмения… луны, однако они не познали… причины. О затмении луны – при виде, как она чернеет – они говорили, что луна заболевает и что, если она совсем потемнеет, она должна умереть, упасть с неба и поглотить всех, кто [находится] внизу, и убить их, и что она должна прикончить мир».

(Инка Гарсиласо де ла Вега. История государства Инков. Л., 1974. С.122–123).

Не менее важной стороной лунной космологии древнего Перу являлась мистическая связь ночного светила и… женщин. И, наконец, последнее: время между заходом и восходом солнца местные индейцы делили на сумерки, ночь и рассвет.

Вся эта неординарная космологическая система – андская астрономия служила своим создателям, как астрономия майя или египтян, например для определения сроков проведения полевых работ, которых требовали климатические условия андских народов. Поскольку, помимо Солнца и Луны, ни один из многочисленных, значимых небесных объектов древних перуанцев не оставался «без дела», то время их начала и завершения легко определялось с точностью до дня. А важнейших сельскохозяйственных работ здесь насчитывалось не менее 18 видов, продолжительностью от полутора-двух недель до двух с половиной месяцев и охватывающих весь год.

Году инков состоял из 365 дней и делился на 12 месяцев по 30 дней каждый. В календаре было еще 5 (а в високосный год 6) заключительных дней, отводимых на праздники.

Особое внимание уделялось в Тауантинсуйю географии и картографии, столь необходимым для завоевания новых территорий и контроля над ними. В результате появились различные карты, в том числе рельефные из глины.

В качестве единицы измерения инки применяли меры, основанные на размерах частей человеческого тела: самая малая мера длины – длина пальца, чуть большая – мера, равная расстоянию от отогнутого большого пальца до указательного. Наиболее употребляемой былa мера для измерения земли, равная 162 см.

В отличие от майя инки не знали нуля. Для подсчета использовали счетную доску – абак, разделенную на полосы, отделения, в которых передвигались круглые камешки – счетные единицы. Есть и другие описания перуанского «арифмометра»: квадратная коробка с тремя положенными друг на друга рядами кубиков. Ряды эти обозначали низшие и высшие счетные единицы, причем для каждого порядка чисел существовали специальные счетные знаки (зерна маиса, различные цветные камешки и т. д.), которые клали на соответствующий кубик. Этот счетный аппарат напоминал наши счеты, но был значительно сложнее. В быту время определялось какими-либо сроками, например временем варения картофеля (примерно один час) и т. п.

Инкам были известны различные способы лечения болезней, как научные, так и знахарские (например магические заклинания). Они использовали лекарственные растения, например неизвестный в Европе хинин, применяли и хирургические методы, в частности трепанацию черепа и ампутацию конечностей. Любопытно, что акушерками в Тауантинсуйю преимущественно становились женщины, отличающиеся «особой женской силой в области деторождения», т. е. те, кто рожал двойню, тройню и т. д. Считалось, что именно они, обладающие столь редким «божьим даром», могут лучше других помочь роженицам. Строго обязательной процедурой было ежемесячное очищение кишечника, причем как орально, так и с помощью клизмы в виде баллона из кожи или пузыря. Считалось, что это наряду со сдержанностью в половых отношениях укрепляет здоровье и продлевает жизнь. В недавно опубликованных в Перу документах, датированных 1573 г., фигурируют подписи инков, о возрасте которых сказано, что им было более 90 лет. И это вовсе не единичный случай долголетия.

Инки использовали и такие методы профилактической медицины, о которых европейцы даже ничего не слышали. Например, чтобы сохранить в идеальном состоянии свои зубы до конца жизни, они прикладывали к деснам разогретый на огне кусок корня, в котором сок буквально кипел. Десны бывали обожжены, но результат оправдывал страдания пациента. Какое это было растение, нам, увы, неизвестно.

К сожалению, о письменности инков сегодня мы мало что знаем.

Письмо не возникает само по себе. Оно обслуживает нужды государства. Этого закономерность общественного развития.

Однако письма нет; или оно не обнаружено? Может быть, инкское общество «выпало» из общих исторических закономерностей?

Но такой ответ или решение – самый легкий и малонадежный путь к истине. Письмо инков, если таковое все же имелось, не обнаружено и сегодня, хотя в данном направлении ведется интенсивный поиск.

Нередко за настоящее – графическое – письмо инков принимают токапу-ряды заключенных в квадратные золотые «рамы» геометрических символов на тканях и ритуальных кубках. С одной стороны, если согласиться с мнением, что инкские «тексты» могли быть заключены в золотые рамы, то не исключено, что виновникам и их исчезновения могли стать испанцы, переплавившие рамы на слитки зелота. С другой стороны, возможно, многие письменные документы по неизвестным причинам (религиозным или социально-общественным?) уничтожили сами инки, предположительно во времена Инки Пачакути. (Причем постановление правителя исполнялось столь неукоснительно, что когда какое-то время спустя один ученый муж изобрел-таки «буквы», его… сожгли живьем!) Впрочем, могли быть и иные причины, о характере которых остается лишь догадываться…

Ни одно государство не может существовать без какой-либо системы записей. Сложная административная система, необходимость ведения постоянного учета, передача сообщений через гонцов о событиях в государстве и т. п. привели к изобретению «узелкового пи сына» – кипу.

Кипу – оригинальное порождение инкской культуры – толстые, шерстяные или хлопчатобумажные веревки, к которым привязывались ряды тонких разноцветных шнурков с узлами различной формы. Число шнурков на одной веревке доходило до 100. Количеством и формой узлов обозначались числа. От свободного конца шнура по направлению к веревке узлы обозначали сначала единицы, затем – десятки, сотни и тысячи. Для обозначения нуля оставляли пустое место там, где должен был находиться очередной узел или ряд узелков. Так, с помощью узелков, напоминающих костяшки счетов, выражалось любое число. Цветом шнура обозначался тот или иной предмет: картофель – бурым цветом, золото – желтым, воины – красным, серебро или мир – белым, болезнь или время – черным и т. д,

Уже в 4-м тысячелетии до н. э., а то и раньше, примерно таким же образом (вместо узелков используя фишки геометрической формы) передавали информацию в Старом Свете, на ближнем Востоке. С помощью кипу инки могли выразить числовую информацию разноге рода (о налогах, числе воинов в той или иной провинции, количестве людей, ушедших на войну и погибших, о скоте, собранном урожае, бронзовых палицах-маканах, сосудах с кукурузным пивом, крестьянских семьях и т. д.).

В храме Пачакамака было найдено кипу, весившее 6 кг. Подсчитано, что длина такого мотка шерсти равняется расстоянию от Москвы до Санкт-Петербурга. Это кипу могло содержать информацию, сопоставимую лишь с многотомным статистическим справочником.

Для чтения кипу существовала специальная служба толкователей кипу – кипу-камайок. Без них кипу превращалось в простой клубок нитей. Главным среди них был личный «секретарь» Сапа Инки, подававший сводную информацию самому «императору».

_{Кипу – узелковое «письмо» инков}

Испанцы были буквально потрясены той быстротой и точностью, с которой кипу-камайок выдавал информацию. Взяв в руки кипу, он сразу же начинал читать содержащуюся в нитях и узлах информацию. Гилос едва успевал за взглядом и движениями рук. Это звучит несколько грубо, но кипу и кипу-камайок были единым устройством, двумя деталями «машины памяти», которая превращалась в ничто, если одна из них отсутствовала. Запускать «машину памяти» умели только инкские кипу-камайоки…

Кстати, сегодня найдены некие подобия кипу в погребениях доинкской культуры уари (VII в.н. э.) на побережье Перу, но вряд ли перед нами самые ранние их образцы. Так что инки скорее не изобрели, а лишь усовершенствовали его.

Безусловно, главное достоинство «узелкового письма» заключалось в его пригодности для всякого рода учетных операций, без которых инкское общество, каким мы его знаем, совершенно не могло существовать. Нельзя исключать, что именно возможность компактно хранить огромную информацию была одной из причин, резко ограничивавшей и тормозившей употребление инками настоящей письменности…

И все же «узелковое письмо» было весьма условно, так как в отличие от иероглифического с его помощью фиксировалась в основном цифровая информация. Самый жестокий и невосполнимый урон из-за отсутствия у инков письма понесли гуманитарные науки.

Образование. Система образования служила интересам аристократии. Существовало два типа учебных заведений.

Учебные заведения первого типа (йачай уаси) предназначались для аристократии. Здесь обучали будущих политических, религиозных и военных деятелей и чиновников государственного аппарата. Так, в школе города Куско, неподалеку от дворца Инки Роки, который считался ее основателем, изучали государственным язык кечуа – руна сими (обязательный предмет в обоих типах школ), историю, искусство управления государством, военное дело, архитектуру и инженерно-строительное искусство, искусство составлять и «читать» кипу и многое другое. Будущий государственный чиновник обучался четыре года. Первый год он изучал язык, второй – религию и календарь, третий и четвертый – кипу. Преподавателями этой школы – амаутами (мудрыми учителями) или жрецами-<философами были уважаемые представители аристократии, вплоть до советников Инки.

В школах второго типа (акльауаси) учились «невесты солнца», условно говоря, это были своеобразные женские «монастыри». Чтобы попасть туда, не требовалось иметь знатное происхождение – достаточно было быть красавицей, поскольку критерием отбора служила прежде всего красота. Здесь готовили к весьма разнообразной «службе» Сапа Инке, инкской аристократии вплоть до вступления в брак, что считалось высшей привилегией, а также его супруге-сестре Койе. Этой чести удостаивались лишь лучшие из лучших – писаные красавицы! В каждом акльа уаси обучалось до 1500 «монахинь». Им преподавали государственный язык кечуа, поэзию, музыку, танцы и многое другое. Настоятельницами этих учебных заведений были мама куна (высшая мать). Такие школы-«монастыри» имелись в столицах каждой провинции и крупных поселениях, но самой знаменитой была кусканская.

Дети простолюдинов обучались в семье, сызмальства привыкая к трудовой деятельности. Здесь родительская любовь к детям выражалась не в ласке и баловстве, а в стремлении приучить ребенка к тяжелому труду, к ранней самостоятельности в суровом будущем. Недаром Инка Рока, а позднее и Инка Тупак Юпанки любили повторять;

«Неправильно детей простолюдинов обучать наукам, которые принадлежат благородным… достаточно, если они будут знать занятие своих отцов…»

(Inса Garcilaso Vega de la. Comentarios Reales de los Incas. Lima, 1959. T. III. P. 119–120).

Изобразительное искусство. Инки не оставили после себя такого количества произведений искусства, как народы Мезоамерики и некоторые культуры Южной Америки (Чавин, Тиауанако, Уари, Наска, Мочика, Чиму и др.). Поэтому считается, что изобразительное искусство инков было мало развито.

Действительно, на их зданиях почти нет внешних украшений. Сильно упрощено и оформление керамики. За редким исключением инкские кубки-керо уступают в выразительности древнеперуанской (мочика, наска и др.) расписной (многофигурные композиции) и фигурной (реалистичные портреты) керамике 1-го тысячелетия н. э.

Вместе с тем не надо забывать, что почти все памятники и произведения искусства инков были уничтожены испанцами. Чуть ли не единственной сохранившейся до наших времен инкской каменной статуей является фигура пумы, когда-то, возможно, стоявшая в главном инкском храме – Кориканче в Куско. В Мексике испанцы уничтожали статуи индейских идолов с не меньшим фанатизмом, чем в Андах. Но в Теночтитлане их преимущественно топили в окрестных болотах, откуда они были извлечены уже в нашем веке во время строительных работ. В горном Перу конкистадоры обычно орудовали молотами, разбивая статуи на осколки. И наконец, самое главное – обилие золота и серебра позволяло индейцам Перу создавать многие произведения искусства не из камня, а из драгоценных металлов. Естественно, что именно эти произведения «варварского» искусства немедленно переплавлялись «цивилизованными» захватчиками в слитки презренного металла.

Музыкальное искусство. В государстве инков наиболее распространенной была сольная лирическая песня-ярави. Однако эта мелодия могла звучать и в сугубо инструментальном исполнении – в виде наигрышей на духовых инструментах. Чаще всего для этих целей использовалась кена, или кена-кена – разновидность тростниковой флейты. Иногда их делали из глины либо из больших перьев кондора. Наиболее изысканные флейты выполнялись из кости, глины или реже – из камня или металла.

По свидетельству Инки Гарсиласо де ла Вега, одним из наиболее популярных инструментов у инков была многоствольная флейта (типа флейты Пана) из одного или двух рядов трубок разной длины, закрытых с одного конца. В каждом ряду располагалось по шесть-восемь трубок: от количества зависят настройка и диапазон. Одни из трубок звучали на низких нотах, другие – на более высоких, соответствуя четырем «природным голосам»: басу, контральто, тенору и сопрано. Когда один индеец играл на одной связке трубок, другой отвечал ем у иной нотой. При этом оба всегда в такт поднимались к высоким и низким нотам. Вариаций с полутонами индейцы не знали.

Инкские музыканты владели также разными видами бубнов – своеобразных музыкальных инструментов в виде сосудов с водой, горлышко которые было обтянуто кожей, и небольших барабанов, на них по праздникам играли исключительно женщины. Еще одним духовым инструментом была антара – свирель из тростника или камыша. На побережье и в сельве ее также делали из глины и металла.

Под звуки музыки жители Тауантинсуйю танцевали во время религиозных празднеств. Танцы в основном носили магический и ритуальный характер, хотя некоторые из них были связаны с войной и сельскохозяйственными работами. Военные танцы исполняли исключительно мужчины, естественно, с оружием в руках. В крестьянских и сельскохозяйственных (земледельческих, пастушеских, рыбацких?) танцах участвовали представители обоих полов о соответствующими орудиями труда в руках. Эти танцы, однако, не были парными – танцоры все вместе образовывали большой круг. Случались и костюмированные танцевальные представления. Нередко танцевали просто ради удовольствия.

Устное творчество. Hи династических хроник, ни мифологического, героического или исторического эпоса древних инков не сохранилось. О поэзии инков мы можем судить по светским стихам, которые писали профессиональные поэты (арауики), и стихам сакрального содержания, их авторами выступали жрецы, знать и (во всяком случае, номинально) верховные правители инков. Жанрово-тематическая система была достаточно разработанной.

Одни жанры требовали музыкального сопровождения или, во вся ком случае, мелодии (наиболее распространенными среди них были так называемые хайли – гимны), вторые – танца, третьи – речитатива, четвертые – выразительной декламации.

Исключительным богатством отличался лирический по своему характеру музыкально-поэтический жанр арауи: харай арауи – песня любовного страдания; санк-ай арауи– песня прощания; коси арауи – песня веселья; сумах арауи – песня красонгы; варихса арауи – песня изящества и др.

Известны также два декламационных жанра – арануай и уанка. Арануай напоминает жанр басни, но мораль как таковая не формулируется, а подразумевается. Живые и веселые арануаи исполнялись (в том числе и в театрализованной форме) во время коллективных сельскохозяйственных, а также общественных работ, декламировались для воинов во время тяжелых походов.

Противоположностью юмористического насмешливого арануайя была элегическая уанка, выросшая, по всей видимости, из плача. Некоторые уанки отражали конкретные исторические события. Одной из наиболее известных уанок такого типа является «Апу-Ольянтай».

История создания этой легенды-драмы не установлена с достоверностью. Известно лишь, что предание, которое легло в основу «Апу-Ольянтай», восходит к до-испанскому периоду и бытовало в yen ной форме. В колониальный период разные версии этого предания были зафиксированы в ряде хроник. Исторические события, описанные в предании, происходили во время правления верховного правителя Инки Пачакути и перехода власти к его наследнику Инке Тупак Юпанки. Но время превращения устного предания в драматическое произведение и момент появления его письменного текста остаются предметом спора. Видимо, «Апу-Ольянтай» как драматическое произведение был создан в XVI–XVII вв., хотя первый из известных текстов на латинице датируется лишь 1770 г. Его автор – священник Антонио Вальдес из Сикуани близ Куско. Только в 1853 г. ученый Иоганн Якоб Чуди опубликовал в Вене драму на кечуа без перевода, а первый испанский перевод увидел свет спустя 15 лет.

В сюжете драмы «Апу-Ольянтай» соединены историческая и любовная линии. Герой драмы Ольянтай – талантливый полководец верховного правителя инков – Инки Пачакути. Прославившийся множеством побед, осыпанный милостями, он назначается главой провинции Антисуйю. Полководец влюблен в дочь правителя Коси Койльюр и мечтает соединиться с ней, но правитель разгневан: просьба Ольянтайя, не принадлежащего к клану инков, – нарушение незыблемых принципов инкской иерархии, которые разрешают только кровно-династические браки. Заперев дочь в темнице, Пачакути начинает преследовать славного воина.

Закрепившись в высокогорной крепости Ольянтайтамбо, мятежный вассал оказывается непобедим. Полководец Руми Ньяви, еще один вассал Пачакути, пытается нанести Ольянтайюудар в открытом бою, но терпит страшное поражение. Пачакути умирает, так и не покорив мятежника. С приходом к власти нового правителя Инки Тупак Юпанки, Руми Ньяви пытается реабилитироваться и делает еще одну попытку победить Ольянтайя. На этот раз он разрабатывает коварный план: представив себя жертвой молодого правителя Инки Тупак Юпанки, он завоевывает доверие Ольянтайя. а затем вероломно предает его. Пленного Ольянтайя привозят в Куско. Верховный жрец убеждает Тупак Юпанки проявить милосердие. Тот прощает Ольянтайя, приближает его к себе и предлагает выбрать себе супругу. Неожиданное появление во дворце Има Сумах, маленькой дочери Ольянтая и Коси Койльюр, решает участь тайных супругов. Тупак Юпанки соединяет их.

Сюжет драмы явно выходит за пределы официальной идеологии инков. Характеры и поведение персонажей «Апу-Ольянтай» очерчены четко. Главный герой наделен чертами эпической цельности: ему незнакома проблема выбора между личными чувствами и долгом. Поднимая восстание против правителя инков, власть которого держится на жестоком деспотизме, он одновременно встает на защиту своего оскорбленного достоинства. Целен, последователен Ольянтай в своей любви – он не прислушался к советам верховного жреца забыть о Коси Койльюр, открыто объявил о своей любви к ней Пачакути и до конца сохранял верность возлюбленной. Ольянтай естествен во всех своих поступках, он благороден, храбр и не считает нужным скрывать свою силу.

В отличие от Ольянтайя Пачакути внутренне противоречив, в тоже время он не изображен однозначно, только в черных тонах. Хотя Пачакути жесток и коварен, он может проявить мудрость и силу духа.

Драма «Апу-Ольянтай» имеет большую историко-художественную ценность. Это своеобразная энциклопедия жизни «империи» инков, содержащая множество сведений о социальной структуре, о правовых нормах и обычаях, о религиозных верованиях и ритуалах.

Композиционная, сюжетная цельность «Апу-Ольянтай», прочное сцепление в ней исторической и личной драмы свидетельствует о жанровой зрелости произведения. Исходя из этого и делается попытка определить время создания «Апу-Ольянтай» и установить, насколько структура драмы носит сугубо инкский характер (это не относится к преданию, лежащему в ее основе). Поскольку драма могла быть написана на латинице лишь в колониальный период, воздействие на нее испанской литературы в той или иной степени несомненно.

Наиболее вероятно предположение, что «Апу-Ольянтай» в основе своей имеет инкский драматургический сюжет, в который со временем были внесены элементы, лексика, может быть, даже сцены, заимствованные из испанского театра XVI–XVII вв.

Бесспорность фольклорного происхождения сюжета драмы не исключает возможности воздействия на нее испанской литературы, что, однако, не затронуло основ индейского мироощущения, воплотившегося в драме с полной органичностью. В этом и состоит особое значение «Апу-Ольянтай», с полной очевидностью выявляющееся при сравнении его с другими индейскими драмами инкского содержания, созданными в XVI–XVII вв. «Апу-Ольянтай» совершенно свободен от каких-либо христианских мотивов и замкнут в своем исконном мире.

Утверждение высокогуманных целей, ярко очерченные, полные естественных человеческих достоинств и недостатков характеры, необычайная образность, богатая рифма «Апу-Ольянтай» позволяют поставить этот памятник в один ряд с «Илиадой», «Одиссеей», «Песней о Роланде», «Словом о полку Игореве», русскими былинами и другими выдающимися произведениями мировой литературы.

Другой образец драматургии инкского времени, дошедший до наших времен, – «Уткха Паукар» – близок к арануайю. В основе сюжета – предание о двух братьях – Уткха Паукар и Уткха Майта. Оба они влюблены в прекрасную юную Има Сумах. Стремясь избежать соперничества и ссоры, братья, одновременно просят руки Има Сумах, предоставляя ее отцу, правителю области, решить, кто из них более достоин этого. Отец решает отдать дочь тому, кто быстрее сможет изменить направление горного потока так, чтобы он протекал возле дома Има Сумах.

Паукар, будучи одним из военачальников в инкской армии, бросает на выполнение этой задачи тысячи подчиненных ему воинов. Младшему же брату, Майте, помогают лишь несколько друзей. Но дружба и любовь оказываются сильней многотысячной армии. Через два месяца воды потока заплескались по каналу, проведенному Майтой и его друзьями. Вождь выполняет свое слово.

Разъяренный поражением, Паукар объявляет войну младшему брату. На клич Майты и его друзей собираются многочисленные дружины. Военное счастье улыбается то старшему, то младшему. Согласно традиции, оба брата в этом случае должны вступить в личное единоборство. Паукар намного сильнее Майты, и кажется, исход борьбы уже решен, но в последний момент Паукар подавляет свой несправедливый гнев, в благородном порыве признает права брата и примиряется с ним.

По художественным достоинствам и по социальному звучанию «Уткха Паукар» уступает «Апу-Ольянтай». Однако это произведение также свидетельствует о высоком уровне древнеперуанской (инкской) драматургии и дает богатый материал для изучения жизни инкского общества, в частности его культуры.

Гибель инкской «империи». Методично настойчивые инки, создавая свою «империю», достигли еще больших успехов, чем ацтеки в «ацтекизации» Мексики, но, как и в Центральной Америке, часы доколумбовой истории Южной Америки остановились внезапно и навсегда. Несмотря на то что армия инков была не только многочисленна, но и дисциплинированна, она не могла устоять перед испанскими завоевателями. Дольше всего сопротивление этого очень своеобразного государства, чем-то неуловимо напоминающего Древний Китай, держалось в диких, малонаселенных горных краях, скрытых непроходимыми лесами. Культура инков, как и другие самобытные древнеамериканские культуры, попала под безжалостный молох европейского нашествия…

В древномексиканской книге пророчеств «Чилам-Балам» записано:

«.. Для того чтобы жил их цветок,

они сорвали наш цветок и уничтожили…»

(Кнорозов Ю.В. Письменность индейцев майя. М., 1963. С. 89).

* * *

Долгое время культуры индейских племен и народов Америки, проживавших в различных природных и климатических условиях, развивались примерно так же, как шло культурное развитие человека в Старом Свете. Затем изолированность географического положения Нового Света привела к появлению некоторых, порой весьма существенных, отличий.

Основные различия состояли в отсутствии здесь железа (не металла вообще – медь, золото и серебро были известны и использовались), плуга, гончарного круга, тягловых животных, средств передвижения (телег, повозок) и др.

Любопытно, что колесо и вообще идея вращения в принципе были знакомы древнеамериканским индейцам. Известны, например, «игрушки» (на самом деле, по-видимому, ритуальные предметы) в виде фигурок животных на колесиках из древних захоронений в Западной Мексике (Оахака, Мичоакан), Восточной Мексике (Трес Сапотес, вблизи Пануко) и Панаме. Однако это изобретение не получило распространения и, вероятно, забылось. Почему так случилось? Не исключено, что, если бы в Новом Свете имелись домашние тягловые животные (слабосильную ламу в Перу использовали лишь как вьючное животное), колесная повозка была бы индейцами в конце концов создана… Но до появления в Новом Свете испанцев этого не произошло. В Мексике, где даже ручная тележка могла изрядно пригодиться, в отличив от Перу не существовало развитой металлургии и нельзя было изготовить втулки для колес.

Таким образом, важнейшие достижения Старого Света не были известны в Новом, что во многом обусловило своеобразие культурного развития древних цивилизаций Америки.