Текст книги "Карай. Сын Карая. Повести"

Автор книги: Яков Волчек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

В эту минуту я чувствовал себя ответственным за все розыскное дело в нашем городе. Сам капитан Миансаров не мог бы страдать больше, чем я.

Но, оказывается, я плохо знал Андрея.

– Кто уйдет? – воскликнул Андрей, и я увидел, что в его серых глазах засветилось упрямство. – Поиск не кончился, а лишь только начинается, к вашему сведению.

Мы вышли в парадное. Я не знал, что задумал мой приятель, и собирался сойти по лестнице. Но он остановился. Тут я увидел, что он осторожно подмигнул мне. Это должно было означать, что мы с ним знаем нечто такое, чего не знает никто из окружающих. Он явно переоценивал мои силы, но я на всякий случай мигнул ему в ответ и закивал головой. Он шепнул:

– Дело, как видно, будет серьезнее, чем мерещилось вначале.

Я ничего не понимал, но все же сделал понимающее лицо и еще раз со значением мигнул: мол, я согласен, что дело будет серьезное.

Андрей приказал Караю обнюхать площадку.

– Ага! – заговорили соседи, которые все высыпали из своих квартир и, надо сказать, мешали нам, принимая слишком горячее участие в организации поиска. – Теперь-то уж пес почуял. Смотрите, как внюхивается! Ведите его, товарищ проводник, а то он новые запахи почувствует и опять собьется.

– Граждане, граждане! – укоризненно сказал Андрей. – Поверьте, что в этих делах я, хотя, может, и не на сто процентов, но все же разбираюсь. Дайте уж мне руководить служебной собакой.

Он заставил Карая обнюхать последовательно одну за другой почти все ступеньки, а сам при этом внимательно наблюдал за поведением собаки.

– Понимаешь? – спросил он у меня, когда Карай заворчал и натянул поводок.

Я все еще ничего не понимал…

Мы вышли на улицу. Карай потянул. Я думал, что нам, как всегда в таких случаях, придется бежать за ним. Но, вопреки обычаю, Андрей его сдерживал и все глядел по сторонам.

– Куда девался этот Арсен?

– Вот уж не знаю, – сказал я. – Ты лучше объясни, почему это ты так значительно глядел на меня в парадном?

– Почему глядел? – Андрей усмехнулся. – Потому что люди, которые взяли чемоданы, – они даже не заходили в квартиру. Я думал, что тебе это понятно.

– Откуда ты знаешь?

Андрей ответил серьезно:

– Это мне Карай доложил. Они стояли за дверью на лестничной площадке и ждали, пока им вынесут чемоданы.

– Кто вынесет?

– Вот это нам предстоит установить, – уклончиво проговорил Андрей и огляделся по сторонам.

Мы шли теперь мимо зеленого сквера. На нас пахнуло прохладой. За сквером начинались многоэтажные дома, магазины с зеркальными витринами. По асфальту сновали автомашины. Карай рвался вперед, но ему мешал укороченный поводок.

– Да пусти ты его, а то он след потеряет.

– Не потеряет, – возразил Андрей и опять оглянулся.

Мне показалось, что он кого-то ждет. Но кого? Может быть, он вызвал милиционера, который должен усилить нашу группу?

Тот, кого ждал Андрей, появился неожиданно. Из подъезда монументального пятиэтажного дома, стоящего за сквером, вышел Арсен и, слабо, вымученно улыбаясь, направился к нам. И следа не осталось от былой его наглости.

Я думал, что Карай опять кинется на него. Но Карай шел по другим следам и не обратил на этого мальчишку никакого внимания.

– Постойте… – Арсен несколько раз подергал тощей шеей, словно хотел проглотить непомерно большой кусок. – Дальше не ходите, пожалуйста…

– Почему же? – строго спросил Андрей, сдвинув выжженные солнцем брови.

– Я вам все объясню, но зайдемте сначала в этот подъезд. Если меня увидят с вами, это будет нехорошо…

– Пойдем, – угрюмо согласился Андрей. – Ну? – проговорил он, когда мы все оказались в недавно отремонтированном парадном, где пахло мелом и олифой.

– Вас никто не приглашал! – с ненавистью заговорил Арсен. – Вы сами навязались…

– Ты осторожнее выбирай выражения!

Карай уловил угрожающую интонацию в голосе хозяина и глухо заворчал.

– Да, да, да, вы сами навязались! – упрямо повторил Арсен, но отошел все же в сторону – так, чтобы я оказался между ним и собакой. – Вам что надо? Вы хотите сделать приятное моей сестре Еве? Так вы знайте, что если вы найдете эти чемоданы, то ей будет совсем не приятно… – Он облизнул пересохшие губы и с вызовом добавил: – И даже наоборот! Ей будет большое горе, если она узнает, как произошла кража. – Он поднял на нас глаза, в них стояли слезы. – Нету этих чемоданов, и всё! Не у вас украли. А мы с Евой это переживем. Вы в нашу жизнь не вмешивайтесь!

Я смотрел, слушал и удивлялся: вся напускная солидность слетела с Арсена. Перед нами был теперь худенький и жалкий подросток.

– Мальчишка! – гневно сказал Андрей. – Говори же все до конца. Что ты трусишь?

– Я не трус. Мне нечего говорить… И вы меня не оскорбляйте!

– Ну, слушай, я скажу! Ты открыл им дверь и передал из рук в руки чемоданы.

– Ничего подобного! – закричал Арсен.

– Ну, не ври. И знаешь, что самое противное? То, что свои личные вещи ты все-таки предварительно вытащил из чемодана. Пусть страдает сестра!.. Видишь, – Андрей толкнул меня локтем в бок, – он чувствует, что попался, так хочет свою слабость обратить в силу: не говорите, мол, Еве, ей будет горько… Вот его козырь! Папа был жив – его баловали. Как же, наследник! Мать баловала, сестра балует, жизнь за него кладет. Внушили ему, что он гений, – видишь ли, числа в уме множит! А того не видели, что он на всем свете, кроме самого себя, никого не любит. Да еще трус… Ну, говори, в чьи руки ты попался?

Арсен осторожно выглянул на улицу, потом вернулся в подъезд и сел на мраморную ступеньку широкой лестницы. Он упрямо сжал губы и отвернулся.

Меня все это возмутило.

– Вот сообщить бы об этих делах в твою школу!

– Сообщайте.

– И надо бы! Только твою сестру жалко.

– А вы не жалейте. В школе вам скажут, что это их не касается, только и всего…

Он явно наслаждался нашим замешательством.

– Почему это – не касается?

– Школа отвечает за своих учеников… – Он не торопясь закурил и выпустил дым колечком. – Я уже год не учусь. И Ева знает. Так что можете сообщать…

Андрей все теснее сдвигал свои светлые брови, скулы у него шевелились и подергивались.

– Ева бросила свою учебу ради того, чтобы ты учился, – произнес он медленно. – А ты, значит, не учишься?

– Нет. И она знает. После того как она бросила – и я бросил. Сначала ей не говорил – жалко было. А потом она узнала…

– Почему же ты не учишься?

Арсен пренебрежительно фыркнул.

– Если бы я захотел, то лучше всех учился! – сообщил он с таким видом, словно это была установленная и многократно проверенная истина. – Очень мне нужно! Может быть, я подготовлюсь и прямо в вуз поступлю.

– Да, – с горечью сказал Андрей, – ты же гений… Ну, теперь говори, с кем это ты связался.

Арсен снова поднялся, подошел к двери и выглянул на улицу. Вероятно, он увидел там что-то обнадеживающее. На последний вопрос Андрея он не стал отвечать, насмешливо посмотрел на нас и пошел по улице своей развинченной походкой.

– Стой! – приказал ему Андрей. – Вернись!

Мальчишка нагло помахал нам рукой:

– Все, что здесь говорилось, будем считать шуткой, товарищи милиционеры…

– Вернись!

Арсен продолжал идти своей дорогой.

Тогда Андрей снял поводок, и Карай в два прыжка догнал мальчишку. Пес, слегка приподнимая верхнюю губу и показывая клыки, теснил его назад к парадному.

– Возьмите свою собаку! – крикнул Арсен, отступая шаг за шагом. – Возьмите собаку! – Он вернулся в подъезд и злобно взглянул на нас.

– Тебе, видно, очень хочется попасть в милицию за соучастие в краже? – спросил Андрей.

– Нет, не думайте и не надейтесь – вы мне ничего не можете сделать! Я отдал свои вещи, а не чужие. Такой статьи нету, чтобы меня за это судить. Человек имеет право распоряжаться своим собственным имуществом.

– Видишь, – сказал Андрей, – он уже и уголовный кодекс знает, все статьи изучил! К воровской карьере готовится. Он только не понимает, что изображает из себя такого труса, какого еще свет не видел, и такого дурака, что мне даже противно на него смотреть…

– Не смотрите! – взвизгнул Арсен. – Что вы меня здесь держите? Меня только одна Ева может обвинять. А она не будет! А вас в милиции даже и слушать не захотят.

Он решительно шагнул к выходу, но Карай стал у него на пути и зарычал.

– Не торопись, – спокойно сказал Андрей.

Арсен скрипнул зубами.

– Вы думаете, я очень боюсь, что вы скажете Еве? Говорите, пожалуйста! – Он отвернулся к стене, плечи у него задергались, и он умолк.

– Попал в руки каких-то бандюг, – прежним спокойным голосом продолжал Андрей, как будто ничего не случилось. – Его повели в ресторан, разок-другой угостили. Всегда так делают. Вот, мол, какая у нас красивая и легкая жизнь. Много ли мальчишке надо? Он глуп, ему это понравилось. Стал играть с ними и, конечно, проигрался. Надо платить, а платить нечем. Вот он уже и завербован. А тут еще пригрозили, что призовут к расчету. Знают ведь, что имеют дело с трусом. Сказали: «Отдай, что есть из вещей!» Он и отдал. Так я говорю или нет? – Андрей чуть тронул парня за локоть. – Много ли проиграл?

Худенькие плечи мальчишки еще сильнее задергались.

– Ну, я и сам знаю, что правильно говорю. Сейчас плачет, а то каким наглым был! Не хотел, чтобы собаку приводили, – ведь это грозит разоблачением. «Эти собаки никогда ничего не находят»! А сам дрожит: вдруг найдет собака! Перед сестрой все-таки стыдно, перед людьми стыдно. Отец ему свое доброе имя передал, а он это имя испоганил.

– Я не испоганил! – прошипел Арсен.

– Нет? Ну, объясни, чем ты прославил это имя? Может, хорошей учебой? Или сестре помогаешь жить, работать, дом вести?

Я решил вмешаться в этот разговор:

– Оставь его. Лучше скажи, на что он мог надеяться после того, как мы привели Карая?

– А вот надеялся, что собака не найдет. Сам все время следил за нами – видит, что мы идем правильно, и дал знать своим дружкам: спасайтесь, мол, а то можете попасться!.. Эй, почему ты это сделал?

Арсен даже не шевельнулся.

– Из той же трусости! – подождав, объяснил Андрей. – Боялся – бандюги обвинят его, что он их выдал. Ему мужчиной предстоит быть, а он заяц! Ведь если он к нам вышел из этого парадного, так лишь потому, что мы очень уж приблизились к тому месту, где спрятаны чемоданы. А то бы он ни за что не вышел. И в парадное нас завел, чтобы его друзья успели перепрятать чемоданы в другое место. Ты обратил внимание, что он все время выглядывает на улицу? Это он высматривает – унесли чемоданы или еще нет? И при этом ему, молокососу, кажется, что нам ничего не понятно! Как ты видишь, теперь он опять начал наглеть. Это означает, что чемоданы уже перепрятаны.

– Это они мне так велели сделать – задержать вас… – шепотом проговорил Арсен.

Лицо у него было таким заплаканным, беспомощным, что мне на минутку стало жалко: ну ребенок, мальчишка! Но Андрей, казалось, не почувствовал никакой жалости.

– Вот мы уходим, – жестко сказал он, – вернемся с чемоданами! А ты жди нас здесь. И, если не хочешь, чтоб тебе было плохо, ни шагу из парадного!

И мы ушли. Андрей повел собаку к тому месту, где нас встретил Арсен. Тут Карай снова взял след. Я стал упрекать Андрея: уж если он знал, что жулики уносят чемоданы, чтобы перепрятать их, то надо было действовать, а не тратить время на разговоры с Арсеном.

– Ничего, – отбивался Андрей, – чемоданы от нас не уйдут!

Видимо, в нем говорило сейчас чувство мастера-виртуоза, который подчас усложняет слишком простую работу, чтобы затем сделать ее с поражающим эффектом. Капитан Миансаров называл такие поступки пижонством.

– Смотри, Андрей, – предостерег я, – как бы нам не пожалеть об этом потерянном времени.

Карай тянул нас наискосок через дорогу.

На другой стороне улицы стоял старый дом, огороженный каменным забором. Дом безусловно подлежал сносу, но пока еще жил в окружении многоэтажных зданий из розового туфа. Карай ударил передними лапами по деревянной калитке и ворвался на маленький дворик, распугав возившихся тут кур. Дворик был чисто подметен. Под тутовым деревом стояла широкая тахта, сбитая из досок. Карай кинулся к этой тахте.

Яростный собачий лай вызвал из домика хозяина – невзрачного старика с перевязанной щекой. Старик кротко осведомился, что нам здесь надо.

Андрей заглянул под тахту и выпрямился:

– Давно унесли чемоданы, которые лежали под этой тахтой?

– Какие чемоданы? – удивился старик.

– Не знаете?

– Не знаю, товарищ. Откуда мне знать?

– Не знаете – надо будет объяснить. Вот на суде вам и объяснят, что значит скрывать краденые вещи.

– Почему краденые? – заволновался старик. – Знакомые ребята принесли, положили под тахту. А я даже крышку не поднимал у этих проклятых чемоданов. Какое мне дело?

– Что за ребята? Имена давайте!

Старик смутился:

– Кто их запомнит? Может, Серен… может, Шихан… Мало ли сюда людей ходит!

– Ну, хватит! – Андрей рассердился. – Дожил до старости, а чем занимаешься – жульничеством! При этом врешь, ворюг покрываешь! Старый пакостник ты, а не человек!

– Ай, напрасно, товарищ… – Старик прикрыл глаза и замотал головой на длинной, тонкой шее. – Ай, напрасно, напрасно… Зачем обижать?

Андрей махнул рукой и вывел собаку за порожек.

– След, след, Карай! – говорил он.

И наш Карай, жадно принюхиваясь, потянул за угол, в маленький переулок. Мы побежали за ним.

– Ты не опасаешься, что этот старый жулик удерет? – спрашивал я.

– От своего дома не уйдет, – спокойно отвечал Андрей. – Ведь дом-то он с собой не унесет… Хитрый старик, да он давно у нас на примете!

Карай заскочил в проходной двор, за которым начинался огороженный пустырь. Тут должны были строить новое здание. То и дело мы натыкались ни груды камня, песчаные насыпи. Андрей кричал мне: «Не отставать!»

Но разве угонишься за Караем! Я остановился возле груды толченых камней, как вдруг увидел, что Андрей отстегивает поводок у Карая.

– Стой! – кричал Андрей.

В конце пустыря я увидел двоих людей. Каждый из них тащил по чемодану.

– Стой! – еще раз крикнул Андрей и спустил Карая.

Пес пошел крупными прыжками, пригнув к земле свою огромную голову с прижатыми к затылку ушами. Он бежал молча – так идет на задержание преступников только очень тренированная, уверенная в своих силах собака. У Карая был безошибочный прием: с разгона он бил врага в грудь или в спину могучими передними лапами, валил с ног и садился на него верхом. Тут уж он не скупился на лай, на яростное рычание…

Один из преследуемых обернулся, бросил чемодан и полез через высокий забор. Другой попытался перекинуть через забор чемодан, но не смог. Он выхватил финский нож и, держа его в зубах, тоже полез на забор. Я понял, что это значит: если Карай возьмет барьер, – а такую высоту он взял бы без труда, – его будет ждать по другую сторону забора лезвие острого ножа. Но и Андрей понял это.

– Назад, Карай! – крикнул он.

Запыхавшись, мы подбежали к тому месту, где валялись брошенные ворами чемоданы. Я заглянул сквозь щелку забора – никого уже не было видно.

– Так, – с облегчением вздохнул Андрей, – еще минутка – и упустили б чемоданы. Был бы я и вправду пижоном.

– Так и так пижон, – заявил я. – Воры-то ушли!

Он нахмурился, хотел рассердиться, но свойственная ему справедливость и на этот раз восторжествовала.

– Ну, верно, – сказал он виновато. – Вышли б мы пораньше – и захватили их. Будет мне теперь от капитана Миансарова!

– Да откуда он узнает? Ты же не на работе. И не думаешь ведь ты, что я ему расскажу!

– Нет, зачем… – Андрей мягко улыбнулся. – Я сам скажу ему!

Он взял собаку на поводок:

– Только еще не все кончено. Ты побудь здесь около чемоданов. Я скоро вернусь…

Он пришел через полтора часа – спокойный, как всегда, но растрепанный и усталый. За это время я, сидя на чемоданах возле кучи битого камня, выучил наизусть все слова и цифры, которые были написаны на моей папиросной коробке. Никакой другой литературы у меня под руками не оказалось. Я проклял все чемоданы, которые пропадают, и всех сыскных собак на свете, которые эти чемоданы разыскивают. Когда пришел Андрей, я был очень зол. Он понял это и, не дожидаясь упреков, сообщил:

– Рецидивисты. Вот в какую компанию попал этот мальчишка!

Моя злость сразу прошла.

– Ты поймал их?

– Одного задержал. Главное дело было, что мне пришлось его в отделение вести… – Он нагнулся и подхватил чемодан. – Пойдем побыстрее, а то мальчишка засохнет в том подъезде.

– Ты думаешь, что он еще не ушел?

– Не бойся. – Андрей подмигнул. – Ждет.

Арсен сидел на нижней ступеньке лестницы. Он уже не плакал, но в лице его была какая-то обреченность. Он даже не удивился, когда увидел чемоданы.

– Оставьте меня, – сказал он тихо. – Мне домой нельзя идти.

– Пойдешь, – возразил Андрей. – Ты пойдешь с нами. Поднимайся, ну-ка!

Арсен встал. Лицо его исказила усмешка.

– Вы меня еще не знаете… – начал он. – Если я что-нибудь задумал…

Но Андрей не стал его слушать. Мы пошли вперед, унося чемоданы, и мальчишка поплелся за нами.

– Я не могу идти домой! Слышите? – вдруг крикнул он. – Мне будет стыдно… соседи узнают… Вы слышите или нет?

Андрей остановился возле столба с объявлениями. Я думал, что он хочет переложить чемодан из одной руки в другую. Но он стал присматриваться к объявлениям.

– Вот! – проговорил он с удовлетворением и поманил Арсена к себе. – Вот что тебе надо!

Крупный строящийся завод извещал о наборе рабочей силы. Принимались и неквалифицированные рабочие – на заводских курсах они могли получить квалификацию.

Арсен прочитал и попытался улыбнуться.

– Это вы мне предлагаете?

– Именно!

– Что же я буду там делать?

– Как – что? Камни таскать, тачки возить, бетон замешивать. Там есть вечерняя школа. Поступишь на учебу без отрыва от производства.

– Вы что, смеетесь? – возмутился Арсен. Но, увидев недоброе лицо Андрея, умолк. – Для чего это вам надо?

– Это надо тебе, а не мне.

Арсен угрюмо пожал плечами:

– Очень уж вы распоряжаетесь…

Мы двинулись дальше. Но вскоре Андрей снова остановился. На этот раз – возле парикмахерской. Он достал пять рублей и протянул Арсену:

– Пойди постригись. Наголо. Лучше всего – побрей голову.

Арсен мрачно сказал:

– У меня есть деньги. Но я оставлю чубик спереди. Я всегда оставляю чубик…

– Нет! – непреклонно отрезал Андрей. – Все сбривай, наголо. Подожди, я вместе с тобой пойду.

И он ушел, снова оставив на мое попечение чемоданы да еще в придачу Карая. В парикмахерской он пробыл довольно долго, а когда вышел оттуда, то сообщил:

– Бреют наголо.

– Ты герой, – сказал я.

Мы не стали ждать Арсена, взяли такси и поехали. И снова Карай лег на мягкое сиденье.

Когда Ева открыла нам дверь, Андрей молча внес в переднюю оба чемодана. Мне он не доверил ни одного из них. А ведь с пустыря я нес этот тяжелый чемодан, и он даже не думал взять его у меня…

Ева что-то говорила, смеялась, звала нас пить чай. Но, оказывается, – так, во всяком случае, утверждал Андрей, – мы не могли остаться…

– Андрей, – девушка потупилась, – вы моего брата не видели?

По тому, как был задан этот вопрос, я почувствовал, что она хочет узнать больше, чем спрашивает.

– Арсена? – переспросил Андрей. – Нет, мы его не видели. Но я думаю, что скоро он будет дома. Вероятно, сейчас явится.

– Он хороший мальчик, – робко сказала Ева. – Может быть, немножко избалован…

– Да, пожалуй, что есть немного, – вежливо согласился Андрей.

Ева никак не могла успокоиться:

– Понимаете, я не хотела говорить, но я недавно узнала, что он бросил школу. – У Евы дрогнули губы. – В этом я виновата…

– Вы ни в чем не виноваты! – Андрей ласково взял ее за руку. – И все теперь будет хорошо. Ни о чем, прошу вас, не тревожьтесь…

Я оставил их. Мне пришлось довольно долго ждать Андрея в парадном. Мимо меня прошмыгнул Арсен. Я попытался заговорить с ним, он не ответил. Наконец появился Андрей, и мы – в который уже раз! – вышли из этого дома на улицу.

Андрей повертел перед моим носом красным наперстком.

– Я срезал ему ноготь! – объявил он с торжеством, как объявляют о большой победе, и бросил наперсток в урну.

– Для начала и это дело, – сказал я.

– А что! Мальчишка еще будет человеком!

ВСТРЕЧА С ЭЛЬ-ХАНОМ

Камень качнулся, осел и сорвался вниз. Он прыгал с уступа на уступ. Только и слышалось: цок! цок! Горное эхо подхватило и размножило этот звук. Уже камня и видно не было, а снизу все доносилось сухое щелканье, будто орехи падали с буфета на пол.

Карай заглянул в пропасть, попятился назад и отрывисто залаял. Этот собачий бас, который всегда вызывал довольную усмешку на лице Андрея, теперь едва слышался. Когда Карай лаял дома, в шкафу дребезжала посуда. Ева сердилась: «Оглохнуть можно из-за этой собаки!» Тут, в горах, среди скал, засыпанных снегом, басовитый лай снова напоминал беспомощное щенячье тявканье, хорошо знакомое Андрею: когда-то маленький Карайка вот так же удивленно лаял на мир, забравшись в голенище хозяйского сапога…

Андрей вытащил из кармана кусочек сахара и дал собаке. Он с удовольствием почувствовал деликатное прикосновение холодного носа к своей ладони. Карай взял сахар осторожно, не торопясь – сначала обнюхал, потом захватил зубами. Он никогда не вырывал лакомства из руки, как это делают некоторые собаки. Ева говорила, что Карай понимает приличия…

Было холодно и пустынно. Далеко внизу стояли домики научной экспедиции. Еще ниже виднелось горное озеро с необычным названием: «Черная вода», хотя оно было светлым и прозрачным. В домиках шла какая-то своя жизнь: вился дымок над крышами, пробежала повариха с ведром. Приближалось время обеда.

Андрей поежился, плотнее запахнул телогрейку. Подумать только: лето! Он потер озябшие пальцы. Какое, к черту, лето! Как бы Карай не замерз… Пес сильно вылинял перед наступлением жарких дней, выбросил весь свой подшерсток, и теперь его пробирал холод. Он прижал уши к затылку и, дурачась, принялся носиться по скалам. То и дело посматривал на хозяина: ну-ка, мол, поймай!

Сегодня утром Андрей еще и думать не мог, что окажется здесь. Человек не поспевает приспосабливаться к таким быстрым переменам. Ты уже среди льдов, а все тебе помнится жара…

Однажды Андрею пришлось лететь на самолете из Еревана в Москву. Вылетели в лютый мороз. Пассажиры прыгали с ноги на ногу, ожидая посадки. Облачка пара поднимались от дыхания над аэродромом. Спустя два часа в Сухуми, во время стоянки, пассажиры вынесли из ресторана столик прямо на поле аэродрома и завтракали под солнышком, сняв пальто, расстегнув воротники. Кругом шныряли загорелые мальчишки и разносили в корзинах лимоны и мандарины. Еще спустя несколько часов самолет сел в Харькове. В глаза бил колючий снег, ветер пригибал людей к земле, к наметанным сухим сугробам. В таких резких переменах всегда есть нечто чудодейственное. Трудно поверить, что только два часа отделяют лето от зимы.

Сейчас в голове у Андрея все копошились ленивые мысли. Что делает Ева? Судя по времени, недавно вернулась с базара, готовит обед. Господи, она же уходила на базар, когда Андрей собирался ехать на гору! Неужели это было только сегодня утром?..

Сегодня утром Андрея вызвал к себе капитан Миансаров.

– Ты здоров?

– Здоров, товарищ капитан. Что мне делается!

– Твоя собака здорова?

– Так точно.

– По моим расчетам, твой медовый месяц кончился. Сколько уже, как вы с Евой поженились?

– Двадцать три дня, товарищ капитан! – улыбаясь, отрапортовал Андрей.

– Ого, стаж! Ну, придется на время расстаться с молодой женой. Пойдешь сейчас со мной к майору.

Майор – молодой, но уже очень заслуженный человек, вся грудь в орденах – принял их сразу, хотя в приемной было много ожидающих.

– Вы здоровы? – первым делом спросил он у Андрея. – Хочу выяснить, можете ли вы выполнить трудное задание.

– Поручайте, товарищ майор!

– Вы, кажется, альпинист? Имеете навык в хождении по нашим горам?

– Приходилось, товарищ майор! И ходил по горам, и падал с гор. Все было.

– Пойдемте, товарищ Витюгин. Вас сейчас примет полковник…

В большом кабинете окна были задернуты шторами. Только маленький луч солнца проложил дорожку на желтом паркетном полу, на красном ворсистом ковре. Тут Андрей в третий раз услышал вопрос о своем здоровье – и забеспокоился. Никогда еще его не заставляли так много говорить о состоянии своего здоровья, как в это утро.

– Я вполне здоров, товарищ полковник.

– Как чувствует себя ваша собака – кажется, Карай? – чуть улыбнувшись спросил полковник.

О Карае Андрей мог говорить только с полной серьезностью. Эта тема не допускала улыбки. Андрей ответил сдержанно:

– Собака находится в удовлетворительной форме.

– Ну, прекрасно. Вам и вашей собаке, товарищ Витюгин, придется крепко поработать. Капитан Миансаров считает, что только вы сможете выполнить наше поручение. Вот видите, – полковник положил ладонь на карту, висящую на стене, – вот здесь, на склоне горы, работает в нашей республике научная экспедиция. Все это – пограничная зона. Вы представляете себе эту зону, товарищ Витюгин? Скалы, каменные осыпи, пропасти…

Отойдя от карты, полковник занял место за письменным столом и жестом приказал Андрею сесть напротив себя в мягкое кресло.

– В этой экспедиции, товарищ Витюгин, произошло несчастье: несколько дней назад пропал один из научных сотрудников. Вам на месте расскажут все подробности. Главное же в том, что найти этого человека пока не удалось. Он ушел в горы утром в субботу, а сегодня у нас, как вы знаете, среда. Вообще, человек этот, который пропал, он как будто надежный. И все же не скрою от вас, что возникли всякого рода опасения. Ну, вам не надо объяснять, что, когда человек бесследно исчезает в пограничной зоне, ничего в этом хорошего нету… – Полковник нахмурился. – В общем, вы должны подняться на эту гору, товарищ Витюгин. Вы должны осмотреть, обнюхать и, если понадобится, перевернуть там каждый камень. С пограничниками все согласовано. Побывайте и в окрестных селениях. Надо отыскать этого человека, если он где-нибудь там, – живой он или мертвый. На худой конец, вы должны нам доложить, но только со всей определенностью, что его там ни на камне, ни под камнем, ни в снегу, ни в земле, ни в воде, ни в воздухе – нигде нету. Тогда уж мы будем знать, что думать об этом деле. И на все это, товарищ Витюгин, вам дается не больше трех суток. Справитесь?

– Можно приступить к выполнению задачи? – спросил Андрей.

– Выполняйте.

Андрей еще раз взглянул на каменные нагромождения. Все было белым от снега. Тут и там, насколько проникал взгляд, высились пики, торчали скальные обломки, выставив к небу острые углы. Нет конца и края этой каменной пустыне…

– Найдем, Карай?

Пес завилял хвостом, залаял.

– У тебя всегда один ответ.

Во всяком случае, Андрей имел теперь представление о том, в какой обстановке будет происходить поиск. Он вздохнул, свистнул собаку и пошел к домикам экспедиции.

Возле первого финского домика, сбитого из узеньких белых досок, он остановился. Всего таких домиков, включая столовую и клуб, он насчитал восемь. В этом первом домике жили и работали зимовщики метеорологической станции. У входа висела табличка: «Шоссе Энтузиастов, дом N 1». Зимовщики развлекались как умели.

Андрей взошел на крыльцо и толкнул дверь. Карай последовал за ним. В маленькой комнатке, где на стенах висели наушники, а на столе были расставлены какие-то аппараты с измерительными шкалами, Андрей разыскал радиста. Карай бесцеремонно протиснулся и в эту маленькую комнату. Он привык к тому, что его везде встречают дружелюбно.

– Можно отправить радиограмму в Ереван? – спросил Андрей.

– В Ереван – пожалуйста! – Радист восхищенно покосился на собаку и сдвинул кепку на затылок. – Ему можно что-нибудь предложить? – осведомился он у Андрея.

– Попробуйте.

– А возьмет? У меня есть замечательная колбаса.

– Вот уж не могу поручиться…

Пока радист тщетно пытался соблазнить Карая любительской колбасой и сахаром, Андрей писал радиограмму. «Дорогая Ева! – начал он, но покраснел и слово «дорогая» вычеркнул. Все равно не скажешь всего, что хочется. – Получилось так, – писал он, – что я уехал, не простившись. Такая у нас служба. Ты не беспокойся, вернусь через три или четыре дня. Помни и не скучай…» Эти последние слова он опять вычеркнул. Написал: «Я буду сильно скучать» – и тоже вычеркнул. Эфир не был приспособлен для таких объяснений.

Он покусывал карандаш и страдал оттого, что не мог подобрать нужные слова. Написать, бы сто раз: «Милая, милая, милая!» Но надо писать по-деловому. «Последи за Арсеном – как бы не начал прогуливать. И пусть подаст заявление в вечернюю школу, а то как бы время не упустить…»

Теперь со всем тем, что оставалось незавершенным в городе, было покончено. Надо приступать к работе. Радист начал выстукивать на ключе свои точки и тире – радиограмма пошла в Ереван.

– У вас все время такие холода?

– Это что! – Радист распечатал папиросную коробку и предложил Андрею закурить. – У нас была настоящая буря и злой мороз был, когда пропал Эль-Хан.

– Кто пропал?

– Инженер один. – Радист чиркнул спичкой. – Этого человека, инженера, который пропал, – его имя Эль-Хан.

– Так… – медленно проговорил Андрей. – Я знал одного Эль-Хана. Маленький такой ростом?

– Точно. Маленький, но отчаянный. Я думал, что он и в воде не утонет и в огне не сгорит… А вы что, не беседовали еще с начальником экспедиции?

– Нет, я с ним еще не говорил. Когда я приехал, его не было на горе. Сейчас пойду к нему. – Андрей поднялся, и Карай, который лежал у дверей, прикрыв глаза, тотчас вскочил на ноги. – Вот ведь интересное дело… Начальника экспедиции профессора Малунца я тоже знаю. И познакомился я с ним в тот самый день, когда впервые увидел Эль-Хана. Они друг с другом, по-моему, тоже только тогда познакомились…

– Да, правильно, – сказал профессор Малунц, – мы с Эль-Ханом познакомились на горе Капуджих и, кажется, при вашем участии. Помните, как мы требовали, чтобы нам дали какао?

Сергей Вартанович Малунц ходил из угла в угол своей большой комнаты. Доски некрашеного пола поскрипывали под его ногами. Андрей, сидя в кресле, провожал его глазами то в одну, то в другую сторону.

Они встретились только пять минут назад, но уже вспомнили туристский поход, ночь у костра, исчезновение Андрея. Сергей Вартанович все удивлялся: как это он не смог сразу все разгадать? И ведь действительно принимал Андрея за жулика…

Сейчас профессор Малунц почти ничем не напоминал того человека, которого Андрей впервые увидел прошлым летом на склоне Капуджиха. Не было, конечно, ни старых ботинок, ни густой всклокоченной бороды. Темно-серый костюм, небрежно повязанный галстук, чисто выбритые щеки, бритая голова. Не альпинист, каким знали его немногие и в том числе Андрей, а большой ученый, крупный организатор, озабоченный множеством важных дел. Время такого человека надо было ценить.

– Должен сказать вам, что Эль-Хан оказался хорошим инженером. – Профессор Малунц на секунду остановился посреди комнаты. – Он был взят мной в штат экспедиции. До сих пор мне не приходилось жалеть об этом, хотя насчет Эль-Хана ходят теперь странные разговоры.