355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Яков Кротов » Чистая Россия » Текст книги (страница 1)
Чистая Россия
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 17:15

Текст книги "Чистая Россия"


Автор книги: Яков Кротов


Жанры:

   

Публицистика

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Яков Кротов. ЧИСТАЯ РОССИЯ


I. НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ РОССИИ

Чистота, подобно политике, бывает внешней, а бывает внутренней.

С внутренней чистотой всё просто. Россия тогда достойна будет называться нацией, страной, Россией, когда внутри неё будет чисто, когда целостность и качество жизни каждого обитателя России важнее всего, включая целостность России.

Это означает, что жизнь русского человека нельзя приносить в жертву России.

Россия есть страна и нация, которая ценит выше всего жизнь не только гражданина России, но всякого человека, который находится в России. Русский человек не боится приезжих, не считает их «чужими», привечает их и помогает им жить.

Русская идея есть сочувствие другому и отношение к другому как к брату и отцу, матери и сестре.

Русский есть человек, который делает русскую идею русской реальностью.

Из национальной идеи России как сохранения целостности и качества жизни всякого русского человека следует важное, хотя не явное следствие. Существование, целостность, благополучие России не должно интересовать русского человека.

Это не означает, что русский человек должен быть эгоистом.

Это означает, что его ум и сердце должны быть обращены к себе и к другому, а не к государству. Пусть государство погибнет, лишь бы сосед был жив!

На первый взгляд, кажется, что человек, заявляющий: «Россия не может погибнуть!» и человек, заявляющий «Россия может погибнуть!» антиподы как оптимист и пессимист.

Второй взгляд не обнаруживает между ними разницы, потому что эти люди одинаково видят то, чего нет, и не видят тех, кто есть. Они одинаково видят Россию и одинаково не видят людей. Видят Россию – понятие, явление, но в любом случае нечто абстрактное, что исчезнет, если не будет людей. Не видят людей – совершенно конкретных, которые умирают сегодня, мучаются от несправедливости, голода и нищеты сегодня.

Конечно, Россия может погибнуть. За те пять тысяч лет, что появились «страны», «государства», многие из них исчезли. Сама Россия приложила к этому руку: на её землях некогда располагались совсем другие государства. К счастью, гибель государств напоминает «Гибель богов», знаменитую оперу Вагнера, – шуму много, но ни никто из находящихся на сцене не погибает. К сожалению, более всего людей гибнут и мучаются в государствах, которые прекрасно себя чувствуют и не погибают, а губят своих и чужих.

Государственнический оптимизм любой неудачный шаг государственных мужей оценивает бодро: «Ничего, Россия погибнуть не может, так что это всё изменится к лучшему». Не меняется, а часто и меняется к худшему, главное же – гибнут не государственные мужи и не бодрячки-оптимисты, а гибнут, буквально гибнут, самые слабые, самые бедные, которые и газет не читают, и телевизора не смотрят. Так что бодрячество такого рода похоже на кладбищенский пикник.

Пикник на кладбище вторичен, первично кладбище. Бодрячество за чужой счёт – лишь тень того государственнического пессимизма, что призывает скрутить всех и вся в бараний рог. «Лишь бы Россия не погибла!»

Скручивайте себя, если угодно, самоубийство уже полвека как не считается преступлением, а других не трогайте. Считаете опасной свободу слова – молчите сами. Считаете опасными демократию – не голосуйте, не выставляйте свои кандидатуры, не утруждайте себя работой в государственных учреждениях.

* * *

Внешняя чистота ещё проще. Внутренняя чистота означает, что человек не видит в окружающих врагов, не видит в окружающих его взрослых людях детей и инвалидов, которых нужно опекать. Ещё проще: Россия тогда будет чистой внешне, когда в ней не будет земель, стран, народов, удерживаемых насильно.

Многие страны теряли все свои колонии. Ничего, не исчезли. Рим даже лучше без Римской империи. Великобритания величественнее без Ирландии и Индии. Не превратились в тень Франция, Голландия, Австрия.

Чище – стали, нравственно чище. Грязь есть всё, что находится не на своём месте. Польша как Польша – чистота. Польша как часть России – грязь, причём это грязь на России, а сама Польша оставалась чистой. Лакированные петербургские аристократы издевались над грязными чухонцами, но грязны-то были сиятельные повелители. Дикарь, который налепляет себе на лицо глину, – грязен, хотя убеждён, что эта глина делает его грозным для врагов и любимым для жены. Глина – не грязь, милитаризм и мачизм – грязь.

Вера в необходимость расширения России есть лишь оборотная сторона неверия в собственный народ. Это неверие одинаково присуще и власти, и тем, кто восстаёт против власти. Те и другие считают «народ» дураком и бездельником, только выводы из этого делают противоположные.

Власть делает вывод: народ нуждается в казарменной дисциплине. Восстающие против власти делают вывод: народу не поможет даже казарменная дисциплина.

Правда же в другом: и власть, и бунтари – тоже народ. Это и плохая новость, и хорошая. Хорошая, потому что означает, что русский народ, как и любой другой, способен и к управлению, и к самоуправлению, и к бунту, и к демократии, способен мусорить, способен и поддерживать чистоту.

Вера в народ была идолопоклонничеством перед народом, неверие в народ есть идолопоклонничество перед пустотой. Вера в народ была пороком нескольких тысяч дореволюционных интеллигентов, неверие в народ есть порок всех после-революционных русских людей. Это такое же бессмысленное и циничное неверие, как большевистский атеизм, это неверие в то, что не существует. Есть люди, и люди эти должны быть чисты внешне и внутренне.

МАЛЕНЬКИЕ И МАЛЫЕ

Русские романтики воспели Маленького Человека, а Маленький Человек – это большая проблема. Маленькие Люди создают великие державы как муравьи создают муравейник. Великие державы нужны сердцам и умам маленьким – тем, кто остро ощущает несовпадение человека и мира. Мир большой, человек маленький. Такой человек удивляется – как люди могут жить в маленьких государствах.

Маленький Человек силён тем, что легко поселяется в большом человеке. Собственно, все люди – большие, великие, и призвание у любого человека превосходит его жизнь.

В человеке с сильной волей поселится Маленький Человек – и вырастает дворовый хулиган, кулаками, или дзюдо, или подлостями и гадостями поднимающийся над другими. Александр Македонский, Гитлер, Путин, – все они хорошие, добрые и вполне себе великие люди, которых иссушил Маленький Человек. Страх перед большим миром толкает таких людей расти за счёт других. Результат ясен: из великих людей они превращаются в сморщенных карликов. Конечно, политического, материального величия добиватся не все. Вселенной не хватит – удовлетворить запросы всех Маленьких Людей.

Поселится Маленький Человек в великом уме – и вырастает безумный гений, не видящий ничего опасного в атомной бомбе, в создании идеальных солдат, химического оружия.

Маленький Человек поселился в щедром сердце – и вырастает колоссальный хищник, ненасытный, щедро спонсирующий безумных гениев и дворовых императоров.

К счастью, Маленький Человек не может целиком занять человека. Что-то всегда остаётся. Много остаётся. Поэтому неверно и Гитлера называть чудовищем, нелюдью, исчадием ада. Исчадие, да, но исчадие человеческое. Этим и страшен.

Человеку нетрудно сравнить себя с муравьём и возжелать Великой Державы как муравей желает муравейника. Муравей тащит иголку, человек тащит Южную Осетию. Муравей тащит листок, человек тащит Абхазию.

Трудно человеку сознать себя именно как человека, а не муравья. Муравей – маленький, а человек – малый. Малое больше маленького на триллион миллионов километров. Малое отличается от маленького как нагой человек отличается от голого человека. Родина всегда – малая, зарплата всегда – маленькая. Малый Человек есть единица творения вселенной, Маленький Человек есть средство разрушения вселенной.

Малый – не количественное понятие, а качественное. Маленький Человек мечтает укрыться в Великом Государстве, Малый Человек может и готов укрыть в своём сердце всех людей, все страны, все планеты и Царство Божие впридачу. «Царство Божие внутри вас», – сказано Иисусом не маленьким людям, внутри которых только пыльный туман, а Малым.

Горе тому, кто соблазнит Малого стать Маленьким. Это кто же такой даровитый? Сатана соблазняет? Журналисты? Политики? Да ты сам, милый Малый Человек, и соблазняешь себя. Посторонний соблазнить не может, каждый сам соблазняется.

Вот и ответ на главный сегодняшний вопрос: как быть живущему в России человеку с Россией – с Россией, который управляют Маленькие Политики, с Россией, Маленькие Солдаты которой опять поехали завоёвывать и грабить, с Россией, Маленькие Журналисты которой опять лгут так, что мало не кажется. Как быть с такой, Маленькой Россией? Никак! Не быть с Россией Маленьких Людей, не быть самому Маленьким Человеком, а быть Малым Человеком. Не желать великой державы, а быть маленьким миротворцем – в своей семье, на работе, на улице. По маленьку прощать, по маленьку творить, по маленьку правду говорить. Тогда, наконец, и появится вместо всяких разноцветных и разновеликих Россий главная Россия – Россия малых дел и малых людей, никого не способная спасти. Так и не нужно никого спасать там, где никто не способен обидеть.

ЧЕЛОВЕКОМИНИМУМ И ОБЕЗЬЯНОМАКСИМУМ

«Человекоминимум» – идея одного фантаста. Он предложил посылать на далёкие планеты не супергероев, а супер-хлюпиков, вечных неудачников, не тренированных, всё ломающих неумеек. Ведь жить на далёких планетах должны обычные люди, так и равняться тогда надо на минимум сил, а не на максимум.

Загвоздка, как это обычно бывает, в определении того, что такое «обычный человек». Каждый день в России умирают люди, но кто из них обычный человек?

Обычный человек тот, который жил обычно. Не высовывался. Не протестовал. И вдруг его задавил, к примеру, сын министерства обороны. А может, и сам министр обороны. А может, президент ехал, дороги перекрыли от Москвы до Сочи, и обычный человек, которого везли в больницу, умер в ожидании, когда «Скорая» поедет.

Обычный человек, а умер так необычно. Многих потрясает, начинают протестовать. Правда, тихо. А если громко, в интернете, то анонимно.

Вот если человек необычный, то смерть его обычна. Правозащитник, убитый праворазрушителями, многим кажется необычным человеком. Вышел на бой, погиб – ужасно, но человек знал, на что шёл, человек заплатил за свой выбор, свою свободу.

Это рассуждение, между прочим, хороших людей. Люди дурные в таких случаях рассуждают иначе: «Раздавили гадину – и правильно! Пусть лучше один человек погибнет, чем вся система рухнет!! Не будет раскачивать лодку!!!» Логика Каиафы: лучше распять Христа самим, чем ждать, когда римляне всех поубивают из-за этого полоумного.

Это логика кажется очень человечной, охраняющей тот самый «человекоминимум». Хорошо там, где выживает обычный человек. Герои по своей воле ищут бури. Гибнут рано, зато получают адреналин в кровь, а это почище любого наркотика.

Именно так объясняли кремлёвские пропагандисты десять лет назад, почему неправильные журналисты ездят в Чечню, тогда как нормальные журналисты пишут на дозволенные темы – о величии России, агрессии США против славянского мира, о коррупции чиновников и т. п.

В чём же ложь премудрых пескарей, исповедующих кредо: «Верую в Обух, который плетью не перешибёшь, и в Лоб, выше которого уши не растут…»?

Ложь в том, что человек, которому не нужна правда, который не заступается за другого человека или заступается ровно до секунды, когда это становится опасным, человек, который считает высшие идеалы роскошью, – это не человекоминимум, это обезьяномаксимум.

Правозащитники – не супермены, это именно обычные люди, заступающиеся за других точно так же, как интернет-бузотёры заступались за пострадавших в Сочи. Это базовая человеческая потребность – заступаться за ближнего. Ниже этого минимума – зоология, а не антропология.

Разница между человеком и обезьяной в том, что человек способен умереть за другого человека, иногда люди умирают даже за обезьян.

Обезьяна же не умрёт даже за другую обезьяну – самое большее, она будет кидаться в обидчика шкурками от бананов, но стоит цыкнуть, прекратит.

Умный обидчик не будет часто цыкать. В этом сила номенклатурократии. Пусть обезьянки возмущаются и швыряют шкурки. Сами на них и поскользнутся.

Деспотизм стоит не на обезьяньих симпатиях или антипатиях. Деспотизм стоит на отсутствии суда, более того – на отсутствии самой жажды справедливости.

Правозащитник защищает право, апеллирует к суду. Холопы защищают обязанность барина не выходить за определённые границы. Только право – существует, а обязанности барина – не существуют.

Проверим ситуацию «гитлер-тестом». Погибла бы Эстемирова в нацистской Германии? Погибла бы. Погибли бы жители, скажем, Баден-Бадена от идиотских действий служб безопасности Гитлера? Нет.

Так что, да здравствует Гитлер? Да здравствуют хорошие старшие палачи, которые уважают младших палачей, которые не давят своими лимузинами «простых немцев», безропотно обслуживающих очередной Рейх, газовые печи и зондер-комманды, не желая ничего знать про зачистку евреев или чеченцев?

Гитлер и приходит к власти, когда воцаряется вера в то, что для общества полезен человекомаксимум – фюрер, лидер, отец нации. И сливаются в социальном порыве супермены и мещане… В идеале должен получиться синтез наподобие героев Стругацких – прогрессоры без страха и упрёка, как тот же Максим Каммерер. Соединить, так сказать, сердце Кампанеллы, ум Эйнштейна с причиндалами Бэтмана и прочих героев. В результате получается агрессивная серость, безликие люди без ума, без чести и без совести. Потому что всякое насилие – даже во имя добра, и именно во имя добра – есть не человекомаксимум, а возвращение к гориллам и макакам. Сердце и мозги растворяются в насилии как человек растворяется в серной кислоте – без следа.

Нет, да здравствует человекоминимум! Можно произойти от обезьяны в люди. Можно бояться смерти, бояться увольнения, бояться потери квартиры (подкремлёвские души боятся этого больше смерти) – бояться, а всё же требовать свобод, прав и справедливости, считая их не десертом, а хлебом насущным.

АСИММЕТРИЯ МИРА

Империалистическая пропаганда России в 1490–1917 гг. строилась на православии. Православие не виновато, во всех остальных православных странах, включая Византию, оно не порождало милитаризма и империализма.

Империалистическая пропаганда России в 1917–1991 гг. строилась на марксизме. Маркс не виноват, марксистами в той или иной степени является сегодня большинство социологов мира, да и просто университетских интеллектуалов Запада, но никаких империй они строить не помышляют.

Империалистическая пропаганда России после 1991 года строится на передразнивании.

Стал потенциальный противник употреблять термин «геноцид» – пожалуйста: чеченцы осуществляют геноцид русских, евреи осуществляют геноцид арабов, грузины осуществляют геноцид осетин, правозащитники осуществляют геноцид милиционеров.

Пошло в ход выражение «терроризм» – пожалуйста, тем более, что не впервой, в 1937-м многих расстреляли как замышлявших теракты против Сталина.

«Экстремизм» было выхвачено из рук мировой общественности с алчным восторгом. Спрашиваешь у власти, куда идут налоги? Экстремист! Хочешь выбирать губернатора, мэра, начальника жэка? Трижды экстремист!!!

Хочется надеяться, что предела подобная пропагандистская игра достигла в речах, прикрывавших завоевание Абхазии и Южной Осетии. У вас – Ирак, у нас – Грузия. Вы свергли Саддама – мы свергнем Саакашвили. Вы завоевали Косово – мы завоевали Абхазию.

Конечно, такое поведение – признак пропагандистского бессилия. Уже даже не могут ничего украсть, как украли для милитаризма православие и марксизм. Прямо и открыто провозгласить нацистские принципы трусят.

Российский милитаризм поступает точь в точь как подросток, плохо играющий в шахматы, который начинает повторять ходы противника и убеждён, что таким образом как минимум добьётся ничьей.

В крестиках-ноликах, между прочим, этот приём работает, если ходить первым и ставить крестик в центр. Но жизнь знает лишь крестики. Не бывает надгробий в виде ноликов. Бывает милитаризм, который надеется, отправляя других в могилу с крестиком, насладиться жизнью подольше. Но эта жизнь, конечно, нулевая.

Российский милитаризм съел пару пешек и чрезвычайно горд и весел. Означает ли это, что партия проиграна?

Нет, не означает. Опытный шахматист легко проведёт вокруг пальца мальца, который вздумает делать симметричные ходы. Парадоксальным образом, для этого нужно от игры на истребление вражеских фигур перейти к игре на сохранение своих фигур.

Только вопрос в том, что считать своим. Когда Англия и Франция предали Чехословакию, они считали «своими фигурами» не чехов, а англичан и французов. Ошиблись и получили по полной программе.

Теоретически следующий удар Россия должна нанести по одной из стран Прибалтики. Практически это исключено – потому что эти страны стали для Европы полностью своими. Спокойно может спать и Польша. Оставшиеся за пределами Евросоюза и НАТО Украина, Белоруссия и Азербайджан должны спать беспокойно.

Вот и ответ. Не так важно, введут ли западные страны свои войска в Грузию, как важно, чтобы они ввели Грузию в состав западных мирных и военных союзов.

Конечно, ждать этого можно очень долго, если не будет более важного движения – если жители Грузии, Украины, да и самой России не станут европейцами по духу.

Кремль претендует защищать своих граждан? Не будьте гражданами Кремля, будьте гражданами Европы, гражданами мира! Для этого не требуется получать паспорт, для этого нужно намного более.

Ежедневно быть сторонниками права. Не закона, а права. Если разница непонятно, значит, много придётся потрудиться, чтобы приобрести гражданство мира.

Ежедневно быть сторонниками первенства личности над государством, свободы над безопасностью, справедливости над ложью.

Ежедневно быть не циником, а гуманистом во всех смыслах. Ежедневно быть пацифистом – не умиротворяя агрессора, а обличая агрессию, ложь и милитаризм. Обличая, не стреляя.

Это нужно русским, это нужно европейцам. Проблема ведь не в том, что они сейчас боятся помочь Грузии в войне с Россией, а в том, что они слишком редко были европейцами в отношении и России, и Грузии, вот и не уберегли от войны. Если бы европейцы всегда жили по-европейски! Но ведь и они по-советски пытались сэкономить, всё на завтра откладывали – так и вышла трагедия на Балканах, так и в Ираке вышла трагедия. Война есть попытка силой наверстать то, что не было сделано сердцем.

Вот когда европейцы будут вполне европейцами, когда они не будут откладывать на завтра, надеясь на силу оружия, усилия по строительству мира и справедливости, которые можно и нужно делать ежедневно, тогда можно будет жить спокойно, не боясь, что агрессор продолжит передразнивание. Пусть продолжает – тогда ему придётся перестать быть агрессором и стать нормальным человеком. Что, собственно, и требуется.

ЧИСТОЕ ДЕЛО ПОЛИТИКИ

В России всё еще обсуждают, может ли быть политика чистым делом, но ведь проблема не в этом (конечно, может – хотя бы теоретически), а в том, что в России нет политики. Есть имитация политики, оплачиваемая правительством весьма щедро, так что десятки тысяч людей кормятся «политологией», «анализом», «политической журналистикой».

Политики же нет, и не только потому, что она прямо выкочёрвывается (хотя и выкорчёвывается), а потому что идея политики как сотрудничества людей подменена идеей власти, её распределения. перераспределения, борьбы за власть. Марксистская идеология закрепила архаическое отношение к социальной жизни как исключительно к иерархическим отношениям господства и подчинения.

На этом фоне особенно выпукло смотрится модерное («западное») отношение к политике как к взаимоотношениям не кесаря и миллионов подданных, а миллионов маленьких кесарей. Демократия есть правление коллективного кесаря. Кесарь в демократии разрублен на столько кусочков, сколько людей имеют право голоса. Вопрос не в том, повиноваться или нет властям, а в том, что всякая власть распределена между душами и нужно договариваться с миллионами, а не подчиняться одному или бунтовать против одного.

Кесарь не только порезан на кусочки. Каждый кусочек состоит из сотен частиц, ибо человек состоит из миллионов частиц, не механически и не одинаково у всех связанных друг с другом. Открывающий свободу человека открывает, что человек бесконечно многообразен. Наша свобода основана на нашей внутренней рассогласованности. Поэтому нужно договариваться с человеком не «пакетом», а по сотне разных вопросов порознь. В одном вопросе союзники, в других противники. Там, где самодержавная психология заключает союз с целой страной либо ведёт войну с целой страной, демократическая психология заключает с каждым жителем страны сотню разных союзов на разных условиях, и с тем же самым человеком в иных вопросах придерживается нейтралитета, а в иных и повоёвывает.

Архаизм российской жизни проявляется не столько в тирании, которая сама стесняется своей архаичности, а в архаичном сопротивлении тирании. Это сопротивление самого бесплодного, дикого типа – сопротивление хихиканьем, кукишами в кармане, шутовством, издевательством. Лишившаяся идеологии и набравшаяся опыта тирания запрещает политику, но не запрещает эстрадников, которые «смело» бичуют тиранию. Это стёбное ёрничество выпускает пар недовольства и создаёт ощущение безысходности и бесплодности любых усилий: вот, мы уж и материм тирана, а всё бесполезно. Но ведь насмешка сама по себе не есть усилие, она есть лишь подготовка к усилию, а иногда и бегство от него. Эта насмешка, в отличие от настоящей сатиры, всегда – против власти, но никогда против себя и своих. Она укрепляет общий цинизм, поэтому она и терпима властью, да и терпит власть. «Сатирики» Жванецкий и Шендерович от Брежнева доныне бичуют тех, к кому сами ходят на поклон, ходят со своими сатирами заработать денег, обращаются со своими нуждами. Этим и отличаются от сатириков настоящих – Салтыкова-Щедрина, Чёрного, Мятлева.

Конечно, беда не только в том, что этот горький скопческий смех поддерживает у людей иллюзию отстранённости от власти и – хуже – от жизни. Шутовское лакейство есть итог, а не исток лакейства. Где увядает политика, расцветают и политизированность, и аполитичность, одинаково занимающие всю душу, одинаково бесплодные.

Заниматься политикой – всё равно, что милостыню подавать. Противно, неохота, бесконечное переливание из пустого в порожнего. Но надо!

В России заниматься политикой означает прежде всего создавать себя – субъекта политики. Себя как человека, который может и должен проверять, доверяя, который желает сам платить налоги, а не жить «за вычетом».

Человек в тирании страдает отстранённостью, потому что он действительно отстранён. Власть насилием лишила его всех возможностей и творить, и отказываться от творения. Обездвиженный организм начинает поддерживать мифы, которые нужно бы жёстко отодвигать. Если тиран скажет свободному человеку: «Ты живешь при демократии», свободный человек подумает-подумает, да и возразит. А несвободный человек начнёт повторять: «Ура! Я живу при демократии». Закончит, разумеется, холопским нытьем: «Мы живём при демократии, а между тем как же мало у нас демократии… По конституции… а по жизни…». Да не мало при тирании демократии – её просто нету при тирании.

Тирания не верит в свободу, считает свободу иллюзией, как атеист считает Бога иллюзией. Поэтому тирания любит подбадривать людей: «Творите! Предлагайте!! Заботьтесь о чистоте подъезда!!!» Нет, свобода есть реальность, и пассивность человека при тирании – результат не субъективной пассивности, а того, что власть действительно лишила человека движения.

Несвобода обесценивает даже добро. Дела милосердия превращаются в мышиную возню: тирания попросту превращает больных и уязвимых людей в заложников, предоставляя здоровым и сильным сосредотачиваться на «добрых делах». В казне есть деньги и на достойные пенсии, и на лекарства и операции для самых тяжёлых больных. Это и средства от продажи сырья, это налоги, уплаченные людьми на пенсии и здравоохранение, это и все те деньги, которые недоплачивают работникам.

Тирания скорее спалит эти деньги, чем позволить тратить их по назначению. Это нужно, чтобы работник, которому заплатили лишь четверть заработанного, будет думать не о свободе, а о хлебе насущном. Если же кто-то настолько подымется духовно или материально, что сможет думать о чем-то, кроме физического выживания, ему придётся прежде всего выбирать между свободой и благотворительностью: столько сирот, столько тяжело больных, столько нищих. Нельзя же идти по коммунистическому пути и жертвовать нуждами тех, кто рядом и сейчас, ради блага тех, кто ещё и на свет не появился? Только вот жертвовать свободой ради спасения тех, кого власть обездолила, тоже означает идти именно по коммунистическому пути – ибо это сделала власть, несущая внутри себя весь разврат, всю гнусность коммунизма.

Из этой ловушки нет выхода в одиночку. Ловушка рассчитана именно на одиночек и на разобщение – самое большее, дозволяется объединяться, чтобы клянчить что-то у власти и чтобы имитировать настоящую жизнь. Эта ловушка преодолевается (редкий случай) только сражением на оба фронта: одновременно трудиться и ради милосердия, и ради свободы.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю