Текст книги "Моранжевая юность (СИ)"

Автор книги: Yadviga / Ядвига Eliseeva / Елисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Конечно, об этом человеке знали и шёпотом переговаривались по всем побережьям. Могущественный наместник Хикмета, Альмиркарим ибн Разил аль-Хикмет, сын владельца текстильных мануфактур по всему Гакану, покровитель наук и искусств, и всего, что сопутствует прогрессу. Леди Моранж бегло глянула на резные изумруды его перстней. Она не ошиблась.

– Уверена, при должном освещении и правильной плотности небесной влаги найдётся то облако, что и в пустыне сделает слона неприметным, – улыбнулась девушка; размалёванные красотки тревожно зашептались. – Полагаю, здесь правила той же конфиденциальности, что и в любом уважающем себя обществе, – мягко добавила она.

– Бурхан, шайтан тебя дери, неси скорее нашей гостье фруктов и вина, и сладости! – прикрикнул адьютанту Альмиркарим, однако беззлобно. – Можешь проводить моих несостоявшехся одалисок. Нам с юной леди есть, что обсудить.

Маленькие чёрные глазки патрона блестели то ли от опиума, то ли от вина, то ли от наслаждения ни к чему не обязывающей беседой с милой незнакомкой. Но увы. Не было ничего неизвестного для главы Хикмета, и – среди тысяч иных – персона Лорин де Моранж ему была вполне известна.

– Вы очень любезны, – она не выпускала из рук бокал. – Но что вы делаете здесь, в Сан-Матеусе?

– Разденьтесь, сударыня, – велел наместник и устроился удобнее на подушках.

Это была какая-то игра. Опиум расслаблял и дарил покой. Юная леди Моранж не сводила блестящих серых глаз со своего визави. Можно быть кем угодно. Она элегантно поставила бокал на низкий столик и сверкнула обнажённым запястьем. Альмиркарим улыбался и делал одну затяжку за другой. Наконец Лорин поставила ножку в крохотной туфельке возле вазы с фруктами и встала на столик. Зайчики её маски прыгали по тафте их импровизированного шатра. Наместник кивал. Щелчок фибулы у горла – и тяжёлая накидка растеклась у её ног. Тело – всего лишь инструмент. Лампы бросали на полотна-стены чёткие тени, предъявляя всем желающим всю порочную роскошь происходящего.

Альмиркарим покачивал рукой в такт приятной мелодии из центра зала и не сводил с неё глаз. Светлый шёлк нижней рубашки оттенял смуглую кожу Лорин. Она прикрыла веки и, обернувшись вокруг своей оси, плавно стянула сорочку.

Покачиваясь на изогнутом каблучке, девушка следовала лёгкому ритму музыки. Дюжина скреплённых меж собой браслетов и цепочек повторяли этот ритм, струясь по гладкой коже её совершенного тела. Кое-где вспыхивали скромные огоньки бриллиантов. Тело – всего лишь инструмент.

– Что ж, подойдите. Вы, разумеется, выглядите блестяще, – наместник откинул расшитое покрывало со складок своего лоснящегося тела.

Можно быть кем угодно.

Кем сегодня будет Лорин? Кем она была? Кем станет? Что она чувствует?

Едва уловив тень сожаления из прорези глаз её маски, Альмиркарим скривил грубое подобие улыбки и что-то крикнул Бурхану. Большая круглая ладонь по-кошачьи накрыла узкое запястье Лорин и сжала почти до кости.

– Вид слоновьего естества не бывает приятен. Я вас понимаю: на вашем месте я бы тоже затосковал. Поэтому вы можете отвернуться, – из маленького капризного рта пахнуло кислым.

На лице Лорин не дрогнул ни единый мускул. Прикосновение к его дряблой плоти больше напоминало погружение в тесто. Кормилица однажды показала ей, что такое тесто: рыхлое, податливое в опытных руках. Тело наместника не обжигало, не дышало, не трепетало, как… Лорин зажмурилась. Только не сейчас.

Когда чопорный Бурхан чуть ли не за руку привёл юношу в маске жёлтого пса, по шатру разносились мокрые шлепки и тяжёлое дыхание. Наместник прохрипел в ухо молодой леди Моранж только:

– А вот и наш юный талантливый доктор…

Юный талантливый доктор деловито разглядывал содержимое шатра и, видимо, плохо представлял, что от него требуется. Беглый осмотр показал, что патрон был цел, невредим и, похоже, очень занят. И только окрик «Асили, присоединяйся, дорогой» вывел его из глубокой задумчивости. Он передал Бурхану очки и книгу и со словами наподобие «Действительно? Ну да впрочем, ладно» присоединился.

Тело – всего лишь инструмент.

***

Сбросив покрывало, Лорин медленно встала. Тело было липким, промежность саднило. Она поправила маску и потянулась за накидкой, когда яркая красная капля сбежала изнутри бедра и замерла у колена.

Не отрываясь от чтения, доктор Асили бросил своему господину:

– Без тщательного осмотра судить трудно, но, на мой взгляд, сегодня вы подарили юной леди новый интересный опыт, из чего могу заключить – леди не из постоянных посетителей.

Альмиркарим задумчиво разглядывал девушку и старался угадать – сотрёт она предательскую каплю или нет.

– Как часто вы здесь бываете, дорогая? – проговорил он бесцветно.

– Я в тягчайшем смятении, – начала было Лорин, но замолчала и посмотрела ему прямо в глаза. – Недавнее сиротство омрачило мои будни. Захотелось развеяться, и вот, друзья пригласили. Близкие друзья, – добавила она и обворожительно улыбнулась.

Наконец тонкие холодные пальцы справились с фибулой, и тяжёлая накидка спрятала её всю. Бурхан загородил выход.

– Приношу извинения, но вы сможете выйти, только когда патрон закончит говорить.

– Разумеется, – она неловко присела у столика с фруктами и еле сдержала стон – внутри всё разрывалось от боли.

– Чего вы хотите, голубка? – голос наместника был холодным и безучастным.

– Горячую ванну и, пожалуй, какао, – глухо посмеялась она.

Глаза Лорин блестели запрещёнными слезами. Какао…

Она не заметила, как проворный кальянщик вложил ей в замёрзшие ладони мундштук. И вот уже сизые вязкие струйки выскакивали из её ноздрей, унося с собой всё напряжение и боль знакомства.

– К большому несчастью, я не джинн и не могу порадовать вас сию минуту, – дерзость и настрой девушки развеселили Альмиркарима; он что-то сказал Бурхану, и тот замер у его дивана, – я спрашиваю вас о другом. Чего может хотеть леди в столь юном возрасте и в таком положении? Удачное замужество? Блистать в свете? Быть может, новое поместье подальше от дикарей?

При упоминании дикарей переполненное слезами веко наконец выпустило слезинку, и та выбежала, оставаясь под маской.

– Боюсь разочаровать ваш тонкий вкус, патрон, – опиумная нега расслабила Лорин полностью и уняла боль. – Факультет счетоводства Аль-Садского Университета – моя давняя мечта.

– Но зачем барышням такой вздор? – удивился он. – У мадам Лотрек великолепные экономки.

Юная леди Моранж резко встала и подошла к нему.

– Этот гадючник нуждается в надлежащей заботе и процветании, сударь мой. Остров несомненно богат и политически интересен, но почему не возведено ни единого производства для переработки его сокровищ? Почему порты горят? Быть может, Монетную Стражу слишком легко опоить? Почему черни недоступны снадобья из местных трав? Почему цена контрабандных товаров завышена примерно вдевятеро при равных затратах на доставку и охрану? Почему нет вестей с земель за Тир-Фради? – узкая смуглая ладонь сверкнула искрой бриллианта и легла на его отёкший кулак. – Я хочу ответов на все мои вопросы. И покоя в счастливых землях Тир-Фради. Как здесь говорят, да благословит его en on míl frichtimen.

Альмиркарим ибн Разил аль-Хикмет переглянулся с Бурханом и, немного повозившись, передал девушке кольцо с резным изумрудом.

– Благодарю вас за дивный отдых, дорогая.

– Вы слишком добры, – прошептала Лорин, избегая реверанса.

…Кем угодно…

…кем угодно…

…кем угодно?..

Она медленно шла к выходу с бокалом. Заметив фигуру в зелёном плаще, она поднесла бокал к лицу, поигрывая перстнем. Маска белой львицы одобрительно кивнула.

У выхода из чёрного провала коридора на неё смотрели из темноты окаменевшие от ужаса глаза с почти белыми мерцающими радужными оболочками.

Комментарий к Одиннадцать

Агата Кристи – Грязь

========== Одиннадцать ver.2.0. ==========

– Ты сам всё видел, вождь.

Лорин ушла, но дикарь не переставал медленно водить пальцем по ладони, словно продолжал держать её руку. И это выводило из себя наместника. Не сводя воспалённого взгляда с дикаря, он про себя молил Просветлённого дать ему разум и силу вынести осаду, чтобы отстоять честь своей глупышки Лорин. Туземец явно околдовал его дочурку, ибо не могло существовать иной причины вложить благородную ладонь в грязную лапу этого мерзавца. Разбойника. Убийцы. Рассерженные колючие глазки старика Моранжа буравили наглого дикаря с ветками в голове.

Он не вызывал стражу по единственной причине – неизвестно было, сколько ещё этих туземцев, этих зверей, могло дожидаться в осаде. Господин Моранж был далёк от этнографических заметок и прочего салонного вздора, но опыт подсказывал, что не стоит принимать необдуманных решений, когда живёшь на неизведанной земле, полной опасностей.

Винбарр присел на корточки и сосредоточился на блестящих пряжках на туфлях наместника. Не слишком ли дерзко Лорин вот так запросто продемонстрировала своё расположение отцу? Ещё накажет поди. Теснота большой хижины renaigse давила, но в груди, словно цветок, раскрывалась уверенность. Хотелось смеяться. Он сдерживал улыбку и гнал видения, в которых он всего одной рукой сворачивает птичью шейку несговорчивого вождя, и испытание терпением наконец заканчивается.

– Послушай, вождь, – Винбарр тяжело поднялся и выпрямился во весь рост. – Я пришёл к тебе как честный человек, как мужчина. Как вождь. Открыто. Честь по чести. А ты не хочешь обсуждать калым! Зря не хочешь! Ты послушай меня, говорю! Кроме лошадей я предлагаю охрану из своих людей: ты ведь знаешь, Дети Тир-Фради – опытные воины. А наш клан, Ткачи Ветра, – лучшие среди равных! – в знак уважения он даже не надевал рукавицы, оставив ладони открытыми, и загибал бледные узловатые пальцы. – Предлагаю ещё тебе от сердца земли щедрые дары, которые вы, renaigse, так любите. Цветные камни, жёлтый и белый металл…

– Я не отдам вам мою Лорин! – старик сорвался на визг.

Молодой вождь медленно и многословно выругался на своём наречии.

– Да ты успокойся, вождь. Мы только держимся за руки и ничего не делаем, что положено между мужем и женой…

– Да как вы смеете!..

– Так мы и не смеем, – дикарь развел руками. – Где это видано, чтобы без родительского благословения?..

На сухих щеках старика проступили алые пятна. Наместник нервно рассмеялся.

– Молодой человек! Вы, кажется, не в своём уме! Вы и близко не ровня моей Лорин! То, что ваши люди заняли мой двор, ещё ничего не доказывает! Но, смею вас заверить, заявляет больше, чем вы сам!

О да. Чуть больше дюжины воинов во дворе заявляет силу и милость того, на чьей они стороне. Сдерживая рвущееся бешенство, молодой вождь уже в который раз осматривал переполненные книгами шкафы, стены кабинета своего визави и что-то подмечал.

«Она любит кирпичи, посечённые знаниями. Пусть укажет те, что заберу с собой».

– Скорее это она не ровня мне пока что, – Винбарр перевёл взгляд на наместника и криво и зло усмехнулся, – через несколько циклов состоятся Выборы Верховного Короля. И я буду участвовать!

На словах «верховный король» отец Лорин подложил кулак под щёку и уставился на молодого человека.

– Выберут вождя вождей, правителя всего острова. От воды до воды, через сердце Вулкана будет идти его власть. Твоя дочь выступит гарантом дружеских отношений между нашими народами.

– Ничего она не выступит!!!

– …и вы, и мы устали от войн. Тебе ведь понятно, что мы, Дети Тир-Фради, рождены для боя и можем продолжать его долго, очень долго?

– Вы смеете угрожать?..

«Да что б тебя левольги драли, проклятый…»

Только жреческие навыки сдержанности и самообладания удерживали молодого импульсивного Винбарра от пучины ядовитого сарказма, уготованной собеседнику.

Эмоции слепили наместника, грозный вид дикаря раздражал, и вести беседу в конструктивном русле ну никак не получалось.

– Ну что ж. Тогда вот как будет дальше, – буднично продолжал дикарь. – Я опять сжигаю твой порт и все корабли, что в нём, или, – с нажимом продолжал он, – ты утверждаешь и благословляешь наш диста… диман… динам… династический союз. Огонь поселится в твоей деревне и будет жить до тех пор, пока ты не согласишься, en on míl frichtimen мне свидетель!

Старик Моранж побелел.

– Так это ваших рук?..

Дрожащая старческая ладонь рывком указала на дверь.

– Подумай, вождь, крепко подумай… – юноша потянулся, хрустнув суставами. – Ты прав, нам обоим надо передохнуть. Пошли за мной, когда будешь готов продолжать. Ну или я сам приду.

– Во-о-о-он! – шёпотом закричал наместник.

Дверь кабинета закрылась с лёгким стуком. Старик осел в кресле и шумно выдохнул.

***

Переговоры затянулись. Папеньке пришлось выделить для Винбарра гостевую комнату, однако молодой человек отказался, ссылаясь на непривычную тесноту, и всё свободное время проводил во дворе со своей свитой. Вопреки протестам слуг, островитяне разбили лагерь прямо во дворе резиденции.

С улицы доносился запах жаренного на углях мяса и негромкий смех. Вокруг собралась толпа зевак. Горожане никогда не видели вблизи дикарей, да ещё в таком количестве. И те и другие поглядывали друг на друга с плохо скрываемым интересом.

Юная леди Лорин Моранж с любопытством смотрела в окно, скрываясь за занавеской. Чем внимательнее вглядывалась Лорин в ряды непрошенных гостей, тем больше замечала деталей, и тем дальше отступал страх перед вооружёнными чужаками.

Угрюмый длинноногий юноша сидел у стены кухни и начищал песком броню. Он исподлобья наблюдал за renaigse с земляками и иногда вытирал локтем нос.

Другой вывел из конюшни лошадь и что-то говорил в стоячие торчком уши, обводил руками двор. Лошадь переминалась с ноги на ногу и трясла цветной гривой. Лорин даже залюбовалась. Вдруг лошадь косо уставилась на неё и замерла. Девушка отпрянула от окна, но, не в силах оторваться, вновь прильнула к развернувшимся перед ней сценкам.

Скрестив ноги, Винбарр невозмутимо сидел с товарищами вокруг большого куска мяса. То и дело протягивалась чья-нибудь блестящая от жира ладонь, откручивала кость и исчезала за спинами молодых людей. Ели неспешно, чисто и давали публике как следует себя рассмотреть. По виду все они, около пятнадцати человек, были, если не ровесниками, то примерно погодками: долговязые, встревоженные, чуткие. Без холодной размеренности, свойственной зрелости, они напоминали волков-подростков: вроде и взрослая особь, а дурачится как щенок. Будь их молодой вождь не таким собранным и серьёзным, он тоже выглядел бы на свой возраст.

Она не заметила, откуда взялись плошки с дымящимся чаем. Пили все вместе, громко сёрпали и нахваливали аромат. Скуластый детина, что был ближе всех к котлу, довольно кивал и кривил рот в попытках перестать улыбаться. Наверное, он и заварил чай. У Лорин начинали болеть щёки. Ещё никогда она не улыбалась так долго и так широко.

Местные мальчишки с мечами-палками прыгали вокруг высокого молодого туземца с кривыми рогами и в оцарапанной броне, который поднял над головой короткий чёрный меч. Он довольно ухмылялся на нытьё «ну да-а-а-ай потрогать». Клинок вспыхивал зелёным пламенем, и тогда мальчишки с визгом разбегались и прятались за баррикадами ящиков из-под вина. Когда же он гас, они с воплями «Ан гард!!!» бежали обратно, и картина повторялась.

Лорин невольно продолжала улыбаться, и сердце блаженно сжималось от трогательного и зыбкого перемирия между враждующими народами. Её чёрствая душа словно оживала и готова была вот-вот закровоточить глубокими, незнакомыми переживаниями, обычными для всех и ранее недоступными ей самой.

– Леди Лорин, они же животные, – возмущённо прокудахтала Сара и перекусила нить над шитьём. – Думала, вы поиграете и успокоитесь. Даром что кровь молодая и горячая, но вы!.. Вы!.. Вы совершаете страшную, страшную ошибку…

Леди Моранж недовольно оглянулась. Брюзжание служанки грубо низвело возвышенное созерцание людей за окном до уровня недалекого сознания простушки Сары. Впрочем, пусть дальше остаётся во власти заблуждений. Ещё не хватало вступать в дебаты со слугами.

– Ой, не причитай… А конюх твой, как его, Петер? Он – не животное? Все мужчины – животные, если подумать…

– Решается ваше будущее!

У неё и мыслей не возникало о будущем. Были только короткие краденые моменты, укрытые ложью, укутанные в расставание. А ей так хотелось пресытиться своим «дикарём», своим вождём, своим Винбарром, который просто взял и просто пришёл за ней с отрядом во вражеский город. Где-то в животе растекалась болезненная сладость.

Можно она больше не будет думать, можно она просто будет наблюдать и удивляться?

Смуглые чуть дрожащие пальцы скользили по бордовым портьерам, едва касались тюля. Тёмное грубое колечко уже покрыло паутиной царапин кольца по соседству. Наверное, их союз так же поцарапает привычные устои. Она подула на кольцо. Как жаль, что сейчас нельзя положить руку на его грудь и согреться, согреться хотя бы ненадолго…

– Знаешь, а он ведь вождь.

– Сударыня, я не разбираюсь.

– Сара, ну это как наместник. Наместник его города.

Служанка посмотрела на госпожу. Госпожа менялась. То ли в ней открывалась обычная человечность, то ли это было взросление. За все годы, что Сара провела в доме наместника, она никогда не видела леди Моранж такой мечтательной. Уродливый прагматизм, холодный ум и подлость уступали место непривычной, ужасающей теплоте. Должно быть, чёрное колдовство. Дальше Сара рассуждать не стала.

– Храни нас Просветлённый, – только и пробормотала она.

***

Юная леди Лорин Моранж стояла под огромным кустом жасмина и размышляла. Происходящее казалось авантюрным романом, вздорным сном, чьей-то шуткой. И ей не хотелось просыпаться. Неслышно появился Винбарр и встал возле неё.

– Ты знала, что я приду за тобой.

Она вздрогнула и слабо улыбнулась.

– Нет, но рада, что вы здесь. – Тонкая холодная рука проникла ему под рукав и застыла на линии пульса.

Винбарр смотрел покровительственно и нежно.

– Вождь не отдаёт тебя. Я ему не нравлюсь.

– Вы и не должны ему нравиться. Того, что вы нравитесь мне – достаточно…

Она опустила голову ему на грудь и только плотнее обхватила его широкое запястье. Биение обоих сердец словно хотело и не могло вырваться из горячих тёмных вен. Её же сердце замирало и останавливалось рядом с ним, как робеешь у края обрыва, где не видно дна.

Так они и стояли, думая каждый о своем.

– Minundhanem.

– М?

– Переоденься в мужскую тунику и иди на базар. И подруге скажи, что всё как надо, что за жизнь леди Лорин Моранж отвечает Винбарр.

– Вы что-то задумали. Она не подруга…

Он улыбался и смотрел, как сияют её глаза и влажно блестят жемчужные зубки.

– Домой съездим, с батей познакомлю. Получим благословение – и обратно.

Наконец она увидит, как живут островитяне! Руки Лорин будто сами захлопали в ладоши, но тут же вернулись под тёплые рукава туники.

– Вы чудесный!

Винбарр коротко клюнул её в лоб и быстро скрылся в темноте.

Комментарий к Одиннадцать ver.2.0.

Feindflug – Sturmwalze/r

Агата Кристи – Дорога паука

========== Двенадцать ==========

Закат лежал на угловатых плечах Винбарра, когда юноша во весь опор мчался в Сан-Матеус. Рога были усыпаны мелкими ароматными бутонами. Распускались таинственные ночные цветы и пьянили, пьянили удушливой сладостью.

Тощие жилистые ноги пружинили по ему одному заметным тропам, иногда отталкивая в перескоках тело от крепких стволов. Мимо него неслись, чуть не сбивая острые локти и подпрыгивающие колени, краснолистые деревья, скалистые взгорья, резные камни с обманчиво-мягким мхом…

Винбарр подбирал слова, чтобы оправдаться за убийство отца перед подругой. Убийство вождя чужого народа имело глобальные последствия для политической обстановки, но сейчас его больше волновала та боль, которую он причинил, когда неверно истолковал просьбу своей minunhanem. Должно быть, как Истина, девушка говорила метафорами, а он, баран, посмел понять её слишком буквально, как какой-нибудь недалёкий пастух. Впрочем, подобные размышления стоило отложить до их встречи, тогда уж он точно что-то да придумает в своё оправдание. Он воображал их встречу, и лицо его светлело.

Ветер свистел в ушах, а он всё бежал, и сумеречный мир улыбался его трепету.

Молодой вождь сложил все дела клана на отчима и увлечённо расчищал, распутывал подступы к своей minunhanem. Макс снисходительно ворчал и хмурился. Дескать, женщины, конечно, дело важное, но не когда становятся помехой делам. Он был уже готов грозить перевыборами вождя Ткачам Ветра, видя безрассудность сына. С другой же стороны он любовался искренней одержимостью молодого человека и желал счастья им обоим. Кем бы ни была загадочная избранница. Ведь любимый сын наконец становится нормальным человеком. Полюбив, он надолго отсрочит свой уход, своё служение острову в образе кошмарного надайга, обретёт наконец радость семейной жизни, будет пореже ходить в святилище…

У заставы Винбарру захотелось встать перед воротами, упереть руки в бока и заорать: «Открывайте, renaigse! Я иду за своей женой!», и вот он уже набрал побольше воздуха, но только рассмеялся. Ему пришлось бы растолковывать недалёким воинам, что да, их необычный союз будет так же священен перед богами, как и обычный, что они будут счастливы в деревне Э-дем, среди таких же различных, но нерушимых супружеских уз… А бестолковые Железные Спины бы слушали его, слушали и дальше бы распускали рассказ по острову о том, каким счастьем может быть непохожесть…

Сапоги снова оказались за поясом, и Винбарр тихонько пожурил себя за радость, которая переполняла его так невозможно, что хотелось поделиться ею со всем миром. Он привычно взбежал на крыши лачуг охранников и побежал к городу.

Силуэтом большой чёрной птицы он перелетал с крыши на крышу над провалами улиц, ставшими едва ли не родными. Вот он крепко возьмёт её за прохладные узкие плечи, торопливо поцелует лоб и глубокие глаза цвета полированной стали, и скажет… Он скажет… Лорин?

Несмотря на позднее время, он угадал её торопливую походку под накидкой. Но куда и зачем ей было спешить в столь поздний час? Юноша куском мглы следовал за ней по крышам, неумолимо приближаясь к громадине их святилища – собора. Призраком он скользил за ней в тени деревьев, но замер, услышав сбивчивый неритмичный стук. Он был так близко, что, казалось, ещё ладонь – и он схватит её за край накидки и зароется длинным носом в плотную ткань. Дурное предчувствие сжало сердце. Он поспешил за ней.

***

Шея привратника издала непривычный щелчок, и молодой Винбарр затащил его внутрь. Проморгавшись, он наконец привык к темноте. Даже ему, хорошо знакомому с пещерами святилищ и подземельями, было непросто сориентироваться в молчаливых ходах. Слишком многие из них оканчивались тупиками.

И вот: дверь, пропускающая звуки и запахи, пропускающая скомканные изломанные нити жизней и смрад. Совет у них там, что ли? Открыв дверь, он остолбенел, оглушённый больным весельем и пороком тайного собрания. Оглядевшись, Винбарр думал увидеть нити, питающие их бога: недаром действие происходило под святилищем. Но в этом святилище бога не было.

Мимо него сновали renaigse с питьём и кушаньями. Сладкий запах дурманил и их, и вождей. На него не обращали внимания, приняв, возможно, за маскарад тунику и рога. Молодой человек встал в тень у стены, отчаянно выискивая Лорин среди пьяно визжащих женщин. Он прерывисто дышал, всё больше успокаиваясь: его minundhanem не могло быть здесь, ибо не было той причины, чтобы его богиня, его Истина…

Сердце упало. Лорин в чёрной искристой маске шла под руку с высоким мужчиной в шатёр, тени на котором прекрасно передавали наружу происходящее внутри. Её ведут силой? Широкая ладонь легла на рукоять меча. Нет… Сама. Она идёт сама… Взгляд перескочил на тени на шатре. Снова на неё, на его единственную, на него minundhanem. Снова на шатёр.

Винбарр растерянно смотрел через весь зал и не сразу понял, что к нему обращаются. Подле него стоял слуга renaigse c подносом и что-то говорил. Юноша машинально кивнул, захватил горсть белых кубиков с подноса и забросил в рот, бездумно хрустя.

– Но зачем так много! Это же опиум! Его нельзя есть, только курить! – замахал руками renaigse.

– Уйди, – бросил юноша, морщась от горечи, и снова начал искать очертания Лорин.

Когда он нашёл её среди теней на шатре, Винбарр пожалел, что его глаза не вытекли.

После традиционного Молока опиум и подобные вещества были бессильны влиять на чувства и восприятие островитян. Юноша спокойно стоял, не сводя округлившихся глаз с Лорин. И только кончики его пальцев чуть заметно дрожали.

Не нужно было слов. Юная леди Моранж поняла мгновенно: Винбарр видел всё, все унизительные подробности последних часов.

Ей хотелось прокричать ему: «Мой глупый, мой наивный, мой прекрасный! Забудь навсегда всё, что видел и чем обжёгся здесь! И меня забудь! И уходи, уходи! Прочь отсюда уходи в свой дикий мир, такой же прекрасный и лишённый порока, как ты сам!»

Но, конечно же, она не издала ни звука. Ведь однажды он поймёт. Он всё-всё поймёт.

Она едва коснулась его плеча. Винбарр отшатнулся.

– Мы должны поговорить, – тихо попросила девушка и, сдерживая стон, поспешила к себе.

***

Они долго молчат.

Он унижен. Его права на женщину и самолюбие уничтожены. Публично раздавлены renaigse.

Она разрушена. Её тело и душа отданы на откуп.

– Ты была чашей, в которую все наливают… – неуверенно проговорил он.

Взгляд его шарил по книжным полкам гостевой комнаты. Юноша словно искал союзника, чтобы подтвердить лжесвидетельство собственных глаз.

– Только двое…

– Не лги! Несущественно! – слова ломались как сухие ветки, откусывали и выплёвывали куски сердца. – Я же так тебя берёг… – раскрыв глаза, Винбарр говорил всё тише; он только шевелил губами, словно в диалоге с самим собой разыскивая выход из страшного лабиринта. – Я, жрец и вождь, принял и полюбил твой совершенный ум и твоё совершенное тело. Твою трудную несовершенную душу. Пришёл, чтобы навеки сделать их своими, понимаешь?.. Принял и полюбил, это вот здесь! – дрожащий широкий кулак смял вместе с кожей тунику на груди.

Даже с закрытым руками лицом юная леди Моранж всеми фибрами души осязала его жгучую ледяную боль. Слёзы катились по её щекам.

– Твоё тело – святилище, в которое могу входить только лишь я, твой жрец, – он говорил скороговоркой и терял равновесие. Словно сеть трещин прошла по нему изнутри и превратила в пыльное крошево его самого и всё, чем он дорожил. В отчаянии он хотел было позвать en on míl frichtimen, но умолк: не достоин. Так и стоял, прерывисто дыша.

Лорин глотала слёзы, не в силах поднять на него взгляд. Он хотел привычно схватить её за руку и притянуть к себе, но отдёрнул окоченевшие пальцы.

– Ты пахнешь скотом и скверной…

– Винбарр… – она впервые коснулась губами его имени, – в мире renaigse женщине не выжить одной, понимаешь?

– Но я же пришёл за тобой!.. Ты сделала другой выбор! Ты меня не спросила! Зачем ты не сказала о своём выборе бедному Винбарру?..

Лорин не решалась поднести к нему ладони, и помутневшие серые зрачки словно рассматривали на полу карту её решений и поступков.

Вот она просит Винбарра избавить её от папеньки…

Вот она идёт к сестре Корнелии…

Вот она идёт в подвал…

– Каждую минуту жизни мы совершаем выбор, – вдруг прошипел Винбарр, и глаза его стали злыми и холодными. – Тогда, после порта, я выбрал тебя! Я прошёл огонь, чтобы выбрать тебя! Беззащитную и храбрую. Сразу же выбрал, как только твоё достоинство не преклонило колен перед моим злом!

Лорин сглотнула и залилась слезами.

– И ты сразу же совершила свой выбор! Ты выбрала меня, леди Лорин Моранж. Ты шагнула за свой страх, потому что выбрала меня! Невзирая ни на что, ты выбрала меня, – его так сильно трясло, что он выбросил руку, чтобы опереться на стену. Сам того не желая, юноша перешёл на язык островитян.

Однажды Лорин видела, как бичуют. Как огромная гибкая плеть толкает тело вперёд и уже на обратном ходу разрывает плоть. Выпускает крик, боль, кровь, вину. Лучше бы Винбарр избил её. Или убил вовсе. Только не эти слова. Перескакивая с языка на язык, слова лишь меняли оболочку на горькой пламенеющей сути.

Дикарь поднял подбородок и свысока рассматривал девушку.

– Ты могла не идти. Ты в каждый момент могла остановиться, не делать, – слова падали семенами, что никогда не взойдут. – Ты могла снова выбрать меня и пойти домой. Не выбрала. Не меня.

Он больше не видел человека. Перед Винбарром стояла запуганная зверушка, которую он по ошибке принял за свою minundhanem.

– Ты больше никогда не увидишь и не услышишь ничего обо мне.

Пригнув голову, он выпрыгнул в окно.

Комментарий к Двенадцать

Агата Кристи – Ветер

Esthetic Education – Unbelievable

========== Двенадцать ver.2.0 ==========

Стояла глухая непроглядная ночь. Чёрная зелень чащи Фрасонегада глянцево блестела мягким холодным сиянием. Листья отражали то ли звёздный свет, то ли бледный свет колдовского костра.

Кто-то сидел у тусклого огня со сложенными ногами и стучал сушёными косточками друг о друга, слегка покачивая в такт длинными косами, обёрнутыми бледными побегами вьюнка. Ассиметричные лихо закрученные рога чуть касались плеча. Под её ногами валялась расцарапанная то ли заячья, то ли барсучья шкура. Складка между сдвинутых бровей, казалось, плясала вместе с коротким тусклым пламенем: болотная ведьма читала будущее. Её косы заплетались в длинную змею, по которой ползла тоненькая золотая стрелка – Тысячеликий бог, en on míl frichtimen, не выдержал и явился посмотреть. Вокруг было тихо и мрачно. Изредка постукивали амулеты или звякал сломанный камень.

Улыбка сдвинула полосы на раскрашенных щеках, и между широких тёмных губ высунулся язык. Хриплый смех, больше похожий на карканье, вдруг шумно вспорхнул над розовеющим в темноте вулканом вместе со стайкой испуганных птиц. Бледный кулак шутливо пригрозил вулкану.

Маленькая ладонь убрала с лица косы:

– Это – его судьба, en on míl frichtimen, и его воля! Она больше не твоя!

– Судьба переменчива и жестока, нелюдимая Мев. Тебе ли не знать, – прошелестели листья, и над тайной полянкой загорелись столбики северного сияния.

Большеротое лицо без возраста нахмурилось, и грубый голос прокричал вулкану:

– У тебя больше нет над ним власти, en on míl frichtimen! Только его воля! Его!

Поднялся сильный ветер и разметал остатки костра. Его порывы овевали строгое, чуть злорадное лицо. Затем оно ещё раз оскалилось, захохотало и сгинуло. Всё исчезло. Лёгкая туманная дымка закрывала луну и звезды.

***

В Стейгер-Фалаг было непривычно многолюдно и шумно. Деревня собиралась на базар: яркие циновки с цветами клана скручивались упругими тугими свёртками, наконечники стрел осторожно собирались в редкие гроздья, вязанки перьев всех цветов и мастей бережно оборачивались листьями. Стайка длинноногих девушек грациозно трусила за важными воинами, и среди по-птичьи звонкого хихиканья то и дело слышались просьбы, и на широкие запястья навязывались нитяные браслеты с новыми узлами на память. Старухи с узкими раскрашенными лицами восседали в тени хижин, лущили семена в сухих ладонях с длинными ногтями, хрипло смеялись, перекрикивая шум, и кому-то грозили кривыми пальцами.