Текст книги "Альфа + Ромео (Повести и рассказы)"
Автор книги: Яан Раннап
Жанры:
Детская проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
СБРУЯ, ДУГА И ТЕЛЕГА
Посреди напоминающего крепость двора с высоким забором и мощными воротами горел маленький костер. Из здоровенного чугунного котла над костром поднимался пар. Сдвинув шляпу с обвислыми полями на затылок, ходил вокруг костра мужичонка с хитрыми глазами и ворчал:
– Пять тюбиков краски! Эта Лотта жадина. Разве хватит пяти тюбиков краски на целую лошадь? Эдуард-то знает уж по одному запаху, что должно быть дважды по пяти тюбиков.
Теперь десять тюбиков краски для шерсти было выдавлено в котел. Эдуард сунул палец в горячую воду с разведенной краской, поглядел на палец, повернувшись к свету и удовлетворенно кивнул:
– Я же сказал! Точно, как у старухи Меэри.
Старая Меэри, сломленная тяжкой болезнью, уснула вечным сном. Новая лошадь должна была занять место Меэри между оглоблями. Но ее нужно было приготовить к этому. Привязанная за узду к забору серая в яблоках лошадь смотрела на действия Эдуарда с растерянностью, но деловитого Эдуарда ничто не смущало.
– Если в паспорте отмечено, что ты гнедая, то серой ты быть не можешь, – говорил Эдуард новой лошади. – Не бойся, Эдуард сделает тебя еще более гнедой, чем была эта околевшая Меэри.
И тут он сказал правду. Десять тюбиков краски для шерсти сделали свое дело. Вскоре во дворе, похожем на крепость, стояла гнедая лошадь. Ее ляжки и бока были, правда, несколько пятнистыми, а грива вместо коричневой была черной, как уголь, но Эдуарда это не смущало.
– Пусть спросят теперь у Эдуарда, куда подевалась серая лошадь, – посмеивался мастер-красильщик. – Эдуард скажет: «И в глаза не видел. У Эдуарда все та же старая Меэри, это и слепому ясно».
Насвистывая, любовался хитроглазый Эдуард делом рук своих. Затем скользнул взглядом по напоминающему крепость двору. Здесь были двери, за которыми стояла черная «Волга» хозяина Эдуарда, и двери, которые скрывали красный «Москвич» хозяйки Лотты, и дверь, через которую до сих пор входила-выходила гнедая кобыла Меэри. Все они были красивыми крепкими дверьми, но сейчас Эдуарду было не до них. Сейчас Эдуарду нужна была сбруя, а сбруя висела под стрехой.
Альфа с изумлением смотрела на странную сетку, которую накинули на нее через голову. Таких украшений на шее носить раньше ей никогда не доводилось. Еще более удивительным было то, что ее заставили попятиться и встать между оглоблями. Но поскольку характер у нее был спокойный, она сделала и это.
– Прекрасно, прекрасно, – хвалил хитроглазый хозяин. – Теперь разок заржи на пробу.
Альфа в изумлении затрясла головой. Она не понимала, чего от нее хотят. За всю свою долгую жизнь она никогда не ржала по приказу.
– Подай маленько голос, – требовал Эдуард. – Один маленький знак, чтобы окна открылись.
Альфа вопросительно шевелила ушами. – Разок и-г-га-га-а! – подсказывал Эдуард. – Иг-га-гаа, и ничего больше!
Альфа по-прежнему не раскрывала рта.
Во двор вышла толстая женщина в цветастом халате.
– Вишь, Лотта, – пожаловался Эдуард. – Новая Меэри не хочет ржать. Ой, ой, теперь только я понял, чего лишился. Старая Меэри была просто мастером ржать. Стоило ей подать голос, даже мертвые воскресали. Ну, попробуем еще разок: иг-г-г-га-га-а!
Альфа стояла между оглобель немая, как столб. Она умела прыгать через барьеры и стенки, через канавы и заборы. Она умела гордо галопировать и плавно рысить. Она умела все, что должны уметь верховые лошади, и много такого, чего они могут и не уметь. Но ржать по приказу она не умела.
– Бедный Эдуард, – причитал мужичонка с хитрыми глазами. Теперь и ты лишишься голоса. Долго ли ты в силах ржать за лошадь!
Но на самом деле он не огорчался. На самом деле Эдуард был очень доволен собой и новой лошадью.
– Дела делаются постепенно, – сказал Эдуард лошади.
Вскоре Эдуард снова принялся насвистывать и принялся носить узлы с мисками и глиняными свистульками в телегу.
Вторичное сырье ожидало заготовщика.
ПРЫЖОК ЧЕРЕЗ ТЕЛЕГУ
Уже четвертый день искали ребятишки Ягодной деревни похищенную лошадь. Они обшарили все закоулки дворов в округе, караулили у живых изгородей и заборов, но нигде не было ни малейших признаков существования серой в яблоках лошади.
Затем маленькие друзья Альфы решили попробовать разыскать пожилого дяденьку с носом-пуговкой, в рыбацких сапогах и старой шляпе с обвисшими нолями. Чтобы помочь сыщикам, лучший друг Михкеля Пеэтер прикрепил картинку с таким мужчиной на стене дома с башенкой. Но никому не удалось найти похожего на него дяденьку, хотя даже базарную площадь в Ягодной деревне они прочесывали по нескольку раз в день. Если у дяденьки была шляпа с обвислыми полями, то не было рыбацких сапог. Если у него были сапоги, не было нужной шляпы. Когда же удалось обнаружить такого, у которого были и похожие сапоги и шляпа, оказалось, что нос у него не пуговкой.
Постоянные неудачи портят настроение в любом деле. С каждым днем участников поисков оставалось все меньше. Ребятишки с улиц Малой Голубичной, Большой Терновой и Рябинового туника снова вывели свои велосипеды на тротуары. Мальчишки вытащили пластмассовый пулемет из кустов. В ящиках с песком снова началось изготовление пирожных. Маленькие детишки начали уже забывать, что всего несколько дней назад они могли гладить настоящую лошадь. А когда они вспоминали об этом, им казалось, что то была сказка. Только Михкель ни на миг не забывал об Альфе. И также не забывал ее Ромео.
– Не могла же наша Альфа провалиться сквозь землю, – говорил Михкель большому черному псу. – Если здесь, в Ягодной деревне, ее нет, значит, просто надо искать ее подальше, в каком-нибудь другом районе города. И пусть меня переименуют в Милу, если я перестану искать ее.
Услышав эти слова, Ромео сунул свой мокрый нос в ладонь Михкеля. Чух-чух-чух – Ромео обмахивал хвостом собственные бока. Потом взвизгнул и слегка оскалился. И уж Михкель знал, что хотел сказать нес.
– Я понял. – Михкель потрепал друга по мохнатой шее. – Если ты отступишь, пусть тебя зовут не Ромео, а Рохля.
«Самое важное – последовательность», – сказал Михкелю отец два года назад, когда впервые посадил сына в седло. Теперь была самая пора вспомнить об этом поучекии. Сунув план города в карман, Михкель расхаживал по незнакомым улицам. Солнце палило. Ветер нес навстречу густые запахи. В его теплых порывах Михкель улавливал лишь запахи плавящегося асфальта, бензина и отработанного машинного масла, но он знал, что нос, Ромео более чувствителен. По правде говоря, все надежды он возлагал на хороший нюх Ромео. Едва ли можно было надеяться, что они встретят Альфу. Зато они могли наткнуться на ее следы. Невидимые глазом следы, запах которых доступен лишь носу Ромео.
Как известно, Ромео в детстве был беспризорником и не получил никакого образования. Он даже не знал, что и для собак имеются школы. Он не умел ходить у ноги своего хозяина. Но чего от него хотят, он понимал прекрасно. Принюхиваясь к земле, он стремился вперед.
Время от времени Михкель доставал план и ставил там крестики. В смысле последовательности это было очень хорошо. Так он не мог пропустить ни одной улицы.
К обеду они обошли всю Сенную деревню, так прозвали район, в котором улицы носили названия кормовых злаков или трубчатых растений, и всю Лесную деревню, где улицы носили имена деревьев или кустарников. Они уже подходили к первым домам Каменной деревни, когда Ромео начал беспокойно нюхать воздух. Его острый нос вертелся, как дуга радара. Неспокойно дергаясь туда-сюда, искал он на проезжей части запах Альфы и вдруг уловил его. Он перестал дергаться в разные стороны и не глядел больше по сторонам. Он устремился вперед. Поводок натянулся. Михкелю пришлось поднапрячься, чтобы поспевать за ним.
Так они пробежали половину Мраморной улицы, свернули на Плитняковую и выбежали на Доломитную, заскочили разок в одну арку и дважды забегали во внутренние дворы.
Наконец они увидели лошадь.
Лошадь была запряжена в телегу, обычную телегу, на которой лежали обвязанные веревкой туго набитые мешки, а на передке, на доске для сидения, были расставлены миски и игрушки. У телеги суетился мужичонка в рыбацких сапогах и старой шляпе с обвислыми полями.
Михкель почувствовал, как слабеют у него ноги. Тяжело дыша, он опустился па лавочку у стены дома. Какая неудача! И мужичонка такой, какого они ищут, и лошадь при нем. Но, увы, не милая серебристо-серая Альфа. Между оглобель стояла темно-гнедая лошадь.
– Ромео, Ромео! – Михкель с упреком покачал головой. – Я считал тебя умнее. Как же ты не понимаешь? – укорял Михкель. – Вовсе не все равно какая лошадь! Стыдно, стыдно! Нам нужна только Альфа, только Альфа.
Но Ромео ничуть не стыдился. Вместо того чтобы покорно заскулить, он вдруг поднял морду и несколько раз пролаял.
Детишки, спешившие со всех сторон к лошади и телеге, не обратили внимания на этот лай. Собачьего лая они уже наслышались. Не обратили внимания на этот лай и торчащие по грудь из окон бабушки, а уж суетящийся вокруг телеги мужичонка и подавно. Кроме Михкеля, было еще лишь одно живое существо, которое услыхало Ромео. И это существо ответило ему. Гнедая лошадь подняла голову. Звонкое громкое ржание разнеслось по всем закоулкам двора.
На этот голос обратили внимание все. Здесь никто не слышал лошадиного ржания. Глядящие из окон бабушки высунулись теперь по пояс, а одна маленькая девочка, спешившая с матерью к телеге, даже споткнулась и остановилась.
– Лошадка сделала и-аа! – обрадовалась маленькая девочка. – Все лошадки делают и-аа!
Лицо мужичонки в рыбацких сапогах, старой шляпе и с носом-пуговкой сияло, словно солнце.
– А что я говорил! – Мужичонка так тряхнул головой, что шляпа едва не свалилась на пыльную землю. – Точно, как старая Меэри!
Теперь нельзя было терять время.
– Сорт свисточков, мисок, ваз – настоящий экстра класс! – громко объявил Эдуард. – Самый наилучший сорт, настоящий люкс-импорт! Старое тряпье мне, свистульки вам!
До чего же предприимчивым был этот хитроглазый Эдуард, которого никто не мог перекозырять в заготовке утиля уже десять лет. Но невдомек ему было, что уже через несколько минут придет конец его столь блистательно начавшимся сделкам. Напрямик через большой двор с площадками для сушки белья и детскими площадками для игр бежали худенький мальчик в пестрой блузе и большая черная собака. Они не отрывали взгляда от лошади, которая в свою очередь, не сводя глаз, следила за их приближением. Ромео теперь держался так уверенно возле Михкеля, словно закончил с отличием все собачьи школы и курсы. Его мощная пасть была раскрыта. Между белых клыков виднелся розовый язык. При виде этого зрелища собравшиеся вокруг телеги детишки и первые сдатчики утиля расступились и попятились.
– Альфа! – тихо позвал Михкель, когда до телеги оставалось шагов десять. – Альфа!
Телега покатилась прямо из-под рук хитроглазого Эдуарда. Гнедая лошадь со странными пятнистыми боками пошла навстречу зовущему мальчику и лающей собаке.
– Тпру! – крикнул Эдуард. – Стоп! Стоп! Меэри, не ходи!
Лошадь не обращала внимания на его крики. Еще два-три шага, и она могла бы положить голову на плечо мальчика в пестрой блузе. Она была много повидавшей в жизни лошадью. Она была привычна к трудностям. Но запрягать высокообразованную верховую лошадь в телегу было слишком большой несправедливостью. Сейчас Альфе сильнее всего хотелось сбросить с себя трущие спину и шею постромки и хомут, выйти из оглобель и умчаться на полном галопе.
Благодаря Ромео это ее желание исполнилось. На предыдущей остановке хитроглазому Эдуарду особенно повезло в обмене утиля. Детишки из одной семьи, жаждавшие заполучить глиняные свистульки, притащили к телеге почти полный мешок тряпок, заготовленных для вязки лоскутного ковра. Этот довольно пухлый мешок был раскрыт, и из него высовывалась половина чулка.
Будучи еще беспризорным щенком, Ромео приучился опасаться людей. Он боялся их даже тогда, когда сам нагонял на людей страх. Но теперь друзья были в беде, и Ромео превозмог свой страх.
– Руки прочь от кобылы, которая всю жизнь честно возила утиль! – вопил мужичонка в рыбацких сапогах и обвислой шляпе, и его тон рассердил Ромео. С рычанием оскалил он клыки. Вцепиться сразу же в брючину Эдуарда он все же не решился. Чтобы набраться смелости, он вцепился в тянувшийся из мешка чулок и стал дергать его.
К великому изумлению Ромео, чулок поддался. К первому чулку был привязан другой. Оба, как змеи, выползли из мешка. Заметив это, Эдуард умолк, словно у него вдруг отнялся голос. Держа в руке миску, он бросился отгонять собаку. И тут появившаяся было смелость покинула Ромео. Он пустился наутек, продолжая крепко держать в зубах чулок, который держался в связке других чулков, и таким образом весь мешок потащился следом. Затем красные, желтые, синие, зеленые, целые и разрезанные на полоски чулки стали выскальзывать из мешка и разноцветными ручейками потекли по детским песочным ящикам и площадке для сушки белья.
Бедняга хитроглазый Эдуард! Вместо того чтобы ухватиться за выскользнувшую из мешка связку чулок, он гнался, потрясая кулаками, за черным псом. Но разве человек может догнать собаку! Гоняясь по двору за псом, Эдуард совсем обессилел. И к тому моменту, когда он заметил, что происходит возле телеги, Михкель уже успел распрячь лошадь. В пыль полетели сбруя, дуга и седелка. В следующий миг Михкель вскочил на край телеги и оттуда на спину лошади.
Лишь на первый взгляд он был маленьким беспомощным мальчиком, которого большие могут легко оттолкнуть. Вот и теперь даже взрослые отступили перед ним. Бабушки схватили своих внуков и быстро попятились подальше. Мальчишки и девчонки постарше собирали своих маленьких братиков и сестричек. Все выжидающе смотрели на мальчика, сидящего на лошади. Лишь тяжелое дыхание Эдуарда нарушало воцарившуюся во дворе тишину.
– Эта лошадь всю жизнь была верховой лошадью, – негромко сказал Михкель. – Когда она была молодой, на ней ездил один знаменитый спортсмен. Теперь она постарела. Старые лошади не в силах соревноваться с молодыми, но они до самой смерти остаются верховыми лошадьми.
Сказав так, Михкель плотно прижал к бокам лошади пятки, икры и колени. Держась одной рукой за гриву, он резко дернул другой за повод.
Альфа послушно встала на задние ноги. Она сделала красивый поворот на месте так же ловко, как в дни своей молодости. На животе у нее сверкнула светлая полоска – там Эдуард не покрасил как следует.
Рывок за повод, посыл бедрами и икрами – и послушная Альфа рванулась вперед. Прорысив по двору, она, как бы набрав разгон, перешла на галоп. Гравий полетел из-под копыт, когда она, как стрела из лука, пронеслась мимо столпившихся детей, бабушек, тетушек, матерей. Через ящик с песком Альфа пролетела, как на крыльях, – ведь это не преграда для лошади, которая завоевывала медали в соревнованиях высшего класса по преодолению препятствий. Альфа мчалась вперед, не снижая скорости.
Но перед ней было и настоящее препятствие – телега Эдуарда с набитыми утилем мешками и мисками-свистульками на передке. Альфа неслась прямо па телегу.
– Ой, ой, ой! – ойкал Эдуард, заползая под телегу. В испуге он закрыл голову руками.
Зато мальчишки и девчонки постарше подняли своих меньших сестренок-братишек, бабушки надели очки поудобнее, один оголец даже залез на дерево. И все они хорошо увидели, как за два-три метра до телеги Альфа взмыла вверх, словно птица. Подкованные копыта пронеслись над телегой, но не сбросили на землю ни одного глиняного кувшина, ни одной миски с красными краями, ни одной синекрылой утки-свистульки. Копыта даже не задели их. Прыжок был до того красивым, что взобравшийся на дерево мальчишка восхищенно закричал, а взрослые зааплодировали. Детям да и взрослым показалось вдруг, будто они в цирке. Только хитроглазый Эдуард был растерян и напуган.
Альфа уже скакала в проходе между домами. Мальчик в пестрой рубашке прижался к гриве, и казалось, что он сросся с лошадью. За ними, радостно лая, мчался большой черный пес.
Оставив за собой клубящуюся пыль, трое друзей покинули чужой двор. И они не видели, как дети махали им вслед.
В ПОИСКАХ НОВОГО КРОВА
Радостно рысила Альфа по улицам. С каждым шагом она удалялась от Каменной деревни и приближалась к Ягодной. Держась за гриву, Михкель прижимался к шее лошади. Загар и падающие на глаза черные волосы делали его похожим на мальчишку-индейца, который спешит через Скалистые горы с важным сообщением к вождю племени. Мальчишке-индейцу приходилось часто останавливать лошадь, потому что путь пересекали пенящиеся горные реки, а Михкелю порой преграждала путь пестрая река автомобилей, в светофорах загорался красный свет, и приходилось тоже останавливать Альфу. И так же хорошо, как мальчишка-индеец знал свою скалистую родину, знал Михкель законы своего города. Он знал, что вскоре вместо красного света загорится зеленый, автомобильная река остановится, и Альфа сможет двинуться вперед.
Ягодная деревня была уже совсем близко, когда Михкель направил Альфу в ворота какого-то парка.
– Передохнем немного, друзья, – сказал он своим спутникам. – Надо немного посоветоваться.
Михкель направился в тихий уголок парка, за ним по пятам шагали лошадь и собака. Там Михкель сел на пустую скамью, Альфа и Ромео остались стоять перед ним. Альфа терлась мордой о плечо Михкеля, Ромео уткнулся носом в его колени.
– Прости меня, Альфа, что я не смог позаботиться о тебе так, как обещал отцу.
Альфа подняла голову и несколько раз кивнула. Можно было понять, что она прощает Михкеля.
– А теперь поблагодари Ромео, ведь это он нашел тебя.
Альфа повернула голову к собаке. Ромео уже ждал этого. Он встал на задние лапы и быстро лизнул черный нос лошади. Хотя это могло выглядеть так, будто Ромео благодарит лошадь, что она все-таки нашлась, Михкель остался доволен.
– Ну хорошо, – сказал он друзьям. – А теперь посоветуемся, что же делать дальше. Мне кажется, Альфе больше нельзя оставаться в городе.
Михкелю действительно казалось так. Кто мог быть уверен, что хитроглазый утильщик не попытается снова украсть Альфу. Оказалось, что двор дома с башенкой не такое уж надежное местопребывание для Альфы.
– Мы с Альфой должны сегодня же покинуть город, – говорил Михкель. – Наверняка где-то есть и для Альфы теплая конюшня и отдельное стойло, мы должны только найти их. К сожалению, сейчас в деревне напряженное время – посевная, и все там занимаются только теми делами, которые относятся к севу, а о верховой лошади никто и слушать не желает.
Тут Михкель задумался. Сколько может длиться спешная пора посевной? Может быть, за ту неделю, что Альфа прожила во дворе дома с башенкой, спешка уже закончилась?
По дорожке парка к ним приближался солидный пожилой мужчина с бородкой клинышком. Он вел на поводке молодую овчарку, почти еще щенка.
– Извините, – вежливо обратился к нему Михкель, – можно мне у вас о чем-то спросить?
– Спрашивай, спрашивай. – Мужчина улыбнулся. – Осмелюсь предположить, что смогу тебе ответить. Если человек тридцать лет участвовал в турнирах знатоков, найдется мало вопросов, на которые он не смог бы ответить. Так что же ты хочешь узнать? В каком году нога лошади впервые ступила на Американский континент? Или как звали собаку, которая вошла в историю Римской империи?
– Нет, – Михкель потряс головой, – я хотел бы знать, кончилась ли уже в деревне посевная?
Услыхав такой вопрос, бородач сразу же перестал улыбаться. Вздохнув, он достал из кармана конфету.
– Ты заработал премию, – сказал бородач. – На этот вопрос я ответить не смогу. Если хочешь получить ответ, ты должен, пожалуй, сесть на лошадь и поскакать в деревню.
– Видишь, Альфа, видишь, Ромео, – сказал Михкель, когда молоденькая овчарка утащила своего хозяина подальше. – Нам, хочешь не хочешь, придется отправиться в деревню. Имеете ли вы что-нибудь против этого?
Ромео и Альфа не имели ничего против посещения деревни. К сожалению, не все бывают столь покладистыми. Михкель знал кого-то, кто, безусловно, будет возражать против такого намерения. Ни одна бабушка не позволит своему десятилетнему внуку пуститься самостоятельно в далекое путешествие. Конечно, другое дело, если старший брат десятилетнего внука возьмет ответственность на себя.
– А знаешь, Ромео, знаешь, Альфа, – признался Михкель друзьям. – Ведь мы не сможем сами поехать, Эндрик должен быть с нами.
После этих слов у Альфы и Ромео уши повисли. Похоже, они не очень-то верили, что Эндрик присоединится к ним. Но Михкель не терял надежды.
– Ох, вы его не знаете, – сказал он уверенно. – Если сказать ему, что Альфа может везти все его рамки для растений и ящики для насекомых, он будет готов отправиться куда угодно.
Снова взобрался Михкель на спину Альфы. Ромео принял стартовое положение. Он уже догадывался, что отсюда до ворот родного двора поскачут только галопом.
Альфа вернулась! Эта новость облетела всю Ягодную деревню в какие-нибудь полчаса. Мальчишки с Большой Терновой улицы побросали свои тарахтящие автоматы в кусты. Детишки в Рябиновом тупике прервали изготовление пирожных из песка. Вскоре во дворе дома с башенкой собралось множество гостей. Некоторые пришли приветствовать Альфу даже с цветами. Они тут же сплели из ромашек, анютиных глазок и незабудок венок и надели его Альфе на шею. Венок детишек Ягодной деревни нравился Альфе гораздо больше, чем хомут хитрого Эдуарда. Это напоминало прекрасные времена, когда ей вешали на шею венок из дубовых листьев за победу в соревнованиях.
Михкеля во дворе не было. Он уже упаковывал походное снаряжение. Палатку, одеяла, ящички и рамки Эндрика – всю эту поклажу должна была повезти Альфа.
В то же время бабушка сновала между кухней и кладовкой. На двух сковородах шкворчали глазуньи, в кастрюле варились яйца. Михкель рассчитал верно. Если бы даже десять псов были его телохранителями, все равно бабушка не позволила бы ему покинуть границы города. Но готовность взрослого брата Эндрика присоединиться к экспедиции решила дело. Бабушка сама, когда ей было шестнадцать лет, поехала в Петербург искать работу. Она считала себя не вправе думать, что в наши дни шестнадцатилетний юноша не сможет присмотреть за своим десятилетним братом.
Детишки Ягодной деревни очень огорчились, услыхав, что придется распрощаться с Альфой. Им и думать не хотелось, что это, возможно, прощание навсегда.
– Когда Альфа найдет себе новый дом, обязательно приедем ее навестить, – обещали они наперебой и старались похлопать лошадь по шее.
С газона, на краях которого Альфа так старательно подстригала траву, Донна Анна сорвала самый красивый цветок.
– На память о нашем успешном сотрудничестве, – сказала Донна Анна, втыкая цветок в гриву Альфы. По правде говоря, она собиралась произнести речь подлиннее, но задрожавший голос вынудил ее изменить первоначальное намерение. Она лишь добавила: – Дети! Крикнем теперь хором нашему другу: «Всего доброго!»
Так они и сделали. Когда путешественники тронулись в путь, все провожающие выстроились шпалерами – двумя шеренгами по обеим сторонам пути со двора, так что Альфе, Ромео, Михкелю и Эндрику пришлось идти в живом коридоре.
– Хювасти! – кричал этот коридор по-эстонски, когда Донна Анна подала знак, а затем: – До свиданья! – по-русски и: – Гуд бай! – по-английски. Возможно, они прокричали бы прощальные приветствии по-немецки, по-французски и еще на каком-нибудь языке, но путники уже успели выйти на улицу.