Текст книги "Дети Богов (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Ялов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Солон

Закутавшийся в теплую одежду старик сидел в своей комнате без света, ожидая Кербероса и предвкушая насыщенную ночь. Он был уверен, что кажущаяся сумасбродной затея оправдает его высокие ожидания: торговцы являются расчетливыми людьми, которые очень любят большие деньги и стараются избегать любого внимания со стороны государевых служителей. Может, мужчина из гавани не совсем прав в своих выводах, однако история, когда управляющий портом проворачивает аферу, обманывая даже архонта, стара как мир. Находящему истинное удовольствие только в своей работе, Солону эта находка позволит немного развлечься после болезни и затянувшейся поездки верхом, перекрыв поток незаконных денег, поступающих в кошель вора.

Раздавшийся короткий стук в дверь означал, что пора идти. Поднявшись с троноса, Сол вышел в коридор, провернул ключ в замке и кивнул Керберосу, взявшему с собой еще двух воинов. Для безопасности старик предпочел бы иметь еще несколько мечей рядом, но вчетвером они будут привлекать меньше внимания и останутся незамеченными по пути до маяка.

Холодные и безлюдные коридоры при свете редких свеч выглядели еще более мрачными и даже пугающими: на отражающих звуки шагов стенах вырисовывались страшные тени, а из-за каждого угла на гостей из столицы смотрели чьи-то черные глаза. Они спустились по короткой лестнице и оказались под усыпанным звездами небом, на просторном внутреннем дворике. Спящие в конюшне животные тихо пофыркивали сквозь сон; реагирующие на малейшее движение воздуха собаки бегали вдоль ограждения, высунувши длинный язык и дружелюбно виляя хвостом; две фигуры у ворот настороженно всматривались во тьму, получив от собрата со стены предупреждение в виде негромкого свиста.

– Советник? – Стражник распрямился и убрал руку в перчатке с рукояти. – Чему обязаны такой чести в столь позднее время?

– Не спится. – Он говорил с нарочитой надменностью. – Вышел освежить голову, подышать чистым воздухом.

– Это может быть небезопасно.

– Мой спутник Иоанну Герой и стратег на Южном фронте. Вы смеете сомневаться в его способностях?

– Ни в коем случае, но будет предпочтительнее, присоединись к вам несколько наших людей. Позвать их – дело пяти минут.

– Мы ненадолго. – Старик не намеревался продолжать лишенный смысла диалог – он прошел вперед, оставив темную крепость и ее стражей за спиной.

Если в полдень жизнь в Физе замирала, как природа снежной зимой, то ближе к полуночи она резко обрывалась, наливаясь до этого яркими красками не больше, чем на час, и возрождалась лишь вместе с рассветов, олицетворяя багряного Феникса. Привыкший к бурным настроениям столицы Солон всецело ощутил чуждость портового города, когда не услышал веселой музыки в тавернах, заставляющих вздрагивать выкриков на улице и заплетающейся речи разгуливающих людей. В заведениях давно погас свет, а несостоявшиеся посетители уже возлежали на перинах, спрятавшись от ежедневных тягот во сне. Царящая в Хипоро атмосфера проникла и сюда, погрузив весь полис в мертвецкую тишину, не считая редко поднимающегося ветра и несмолкаемого стрекотания сверчков.

Едва спустившись по каменистой дороге, ведущей в центр Физе и затем к гавани, Солон свернул на подмеченную еще при свете солнца тропу, которая сейчас еле прослеживалась. Миновав крошечный по размерам застроенный участок, он оказался перед густым лесом, куда не могла пробиться луна – единственным проходом к маяку. Ступив в тень высоких деревьев, трое мужчин и старик погрузились во мрак. Объятые тревогой, они не подавали виду, обманывая самих себя в отсутствии трезвого беспокойства: среди молодых, столетних стволов мог выжидать опасный зверь. Керберос легко расправится с притаившимся медведем, но прежде последний успеет нанести смертельный удар массивной лапой – хуже всего, если под него попадет шея советника. Кербер покрылся мурашками, а Тавуларис вздрогнул от осознания и неожиданно чихнул – кусочек чистой ткани быстро вытер его измазанный вылетевшими соплями нос.

В глубине чащи земля преимущественно была усеяна выступающими корнями могучих древ, отчего люди без конца спотыкались и оступались, сколько бы осторожности не проявляли. Им было достаточно зажечь всего один факел, чтобы облегчить себе дорогу до маяка, однако тогда дозорные на стенах крепости догадаются, куда направился Сол – среди них могут числиться и участники аферы.

Через треть часа лес закончился, и уроженцы Лонче вышли к протяженной отвесной скале, на краю которой высился излучающий яркий свет маяк. Одинокая каменная башня знаменовала конец города и одновременно с тем начало суши, являясь незаменимым ориентиром для моряков. Ее стены потрескались и местами покрылись замшелостью от часто бушующих штормов, а основание поросло витиеватыми лозами.

На фоне черноты светящийся маяк казался совсем близким, хотя на самом деле до него оставалось еще добрых полмили.

Не доходя сотни шагов до постройки, Иоанну оставил Солона позади – отдышаться под защитой одного из своих воинов, – и вдвоем со вторым солдатом отправился проверять местность на наличие засады. Раскрасневшийся старик сел наземь и облокотился на руки, посмотрев в чистое небо и с облегчением выдохнув. За обильной растительностью здесь ухаживали, время от времени скашивая высокую траву и избегая лезвием многочисленных цветов – территория вокруг башни выглядела ухоженной, а в воздухе витал ненавязчивый приятный запах. Одинокая деревянная скамья, сооруженная из соснового бревна, стояла почти у самого обрыва, рядом с маленькой уличной кухней под навесом и костровищем с давно потухшими углями. Тут же разместились некоторые инструменты, прозаичная глиняная посуда, домашняя утварь и прочие мелочи.

– Все в порядке, – сообщил вернувшийся Керберос. – Кажется, торговец не врал. Взгляните!

Вид на Физе открывался чудесный: темные невысокие здания с редкими огнями на узких улочках были подобны десяткам светлячков в самой темной ночи или водной глади, отражающей безоблачный звездный небосвод. Внезапно охватившее советника чувство безмятежности пришлось ему по нраву – он впитывал пробирающий до глубины души аромат и по-настоящему наслаждался им.

– Обратите внимание на гавань. – Герой указал на берег. – Там все еще кипит работа.

– И славно – во время столкновений на воде поверженный корабль может прибыть в любой момент.

– Они ожидают конкретное судно. Вытянули из постелей побольше рук и теперь копошатся там, как муравьи.

– Ничего не разберу. – Сол в силу возраста более не обладал той остротой зрения, которую имел в молодости.

– Пока рано делать какие-либо выводы. Придется подождать.

Солон присел на низкую скамью и высморкался – несмотря на покалывающие от холода кисти, он совсем не был против.

– Не хотелось бы просидеть тут впустую, – заскучав, завел разговор Кербер.

– Желаете застать драму? – Старик говорил спокойным, даже немного дружелюбным голосом. – Я стремлюсь к порядку в государстве и буду не слишком рад обнаружить, что наши домыслы обернулись действительностью.

– Тем не менее очередной раскрытый заговор принесет вам немало удовольствия.

– Не без этого, – улыбнулся он. – Всегда приятно поймать за руку слишком много возомнившего о себе человека, но в данном случае не стоит ожидать интриги. Предполагаю, один очень жадный управляющий решил разжиться хорошими деньгами и, пока в океане гибнут целые команды навархов, приковав к себе все внимание, провернуть хитроумную схему. Подливая масла в огонь, он рискует превратить искру в неконтролируемый пожар, за что, несомненно, поплатиться – на своем веку я повидал много таких личностей, и никто из них не избежал уготованной им судьбы.

– Прямо ни один? – полюбопытствовал Иоанну.

– Возможно, кто-то был слишком хорош. – Старик рассмеялся, после чего резко закашлялся и выругался, отхаркнув мокроту.

Они стояли на самом краю скалы, прищурив глаза, и пытались разглядеть происходящее в деталях. Торговый корабль пришвартовался у берега и принимал груз, но расстояние не позволяло узреть подробностей, превратив работников порта в крошечные фигуры.

– Бестолку! – отчаялся Сол.

– Носят подготовленные заранее ящики. – Керберос напрягал зрение, как мог, тщетно силясь подметить важные детали. – Отсюда не разобрать, должное ли это продовольствие для солдат, товары на продажу или что-то еще.

– Надо было сразу выбирать место поближе. – Солон пожалел о решение использовать маяк в качестве смотровой точки.

– Только бы рисковали оказаться замеченными, – не согласился Герой. – Мне и без знания о том, что находится внутри, происходящее все больше становится очевидным – если такое количество груза вносится в трюм каждую ночь, то перевозимых оружия и еды хватит, чтобы обеспечить ими весь флот Ареса на несколько дней.

– Значит торговец был полностью прав. Никогда не сомневался в их мозговитости.

– Сообщим архонту?

– Дайте минуту на раздумья.

Советник прошелся от обрыва до башни и обратно, смотря себе под ноги и поеживаясь от дыхания Эола.

– Пока незачем тревожить Зотикоса, разведаем все сами. – Он не хотел передавать не подкрепленное доказательствами предположение в безответственные руки, которые пустят разрешение проблемы на самотек. – Необходимо найти прямые подтверждения тому, что в ящиках лежит не оружие для моряков. Наведаемся завтра в кузню.

– И хозяйство. – Заметив непонимающий взгляд, Кербер пояснил. – В морских битвах лучники вносят значительный вклад в победу, тратя на это внушительные объемы стрел – их должны доставлять большими партиями. Оперение у снарядов делается из гусиных и индюшачьих перьев, а значит хозяйство должно зарабатывать на этом крупные суммы.

– Здравая мысль! – одобрительно кивнул старик. – Пора возвращаться, покуда в Хипоро не спохватились.

Стражи ходили вдоль ворот, не находя себе места. Тавуларис покинул стены крепости более двух часов назад и с тех пор будто провалился сквозь землю: ни один из дозорных в городе, за которыми они посылали, не видел его. Если с советником что-то случилось, вина ляжет на них двоих – у закованных в кольчугу мужчин отлегло от сердца, когда они увидели приближающихся людей. Сол проигнорировал все их вопросы и отправился прямиком к себе в комнату, принимать выданные асклепиадом снадобья и высыпаться.

С утра Солон почувствовал себя разбитым из-за поздней прогулки, но одновременно с тем его болезнь почти полностью отступила: он вновь дышал носом, а кашель стал ощутимо реже терзать его горло. Кухня и зал снова пустовали, на этот раз после плотного завтрака – старик лениво покушал в гордом одиночестве, выпил бодрящего вина и прогулочным шагом пошел на улицу, немного опережая намеченный план. С Иоанну они договорились встретиться ровно в десять часов на следующей за Хипоро развилке дорог – ему было неизвестно, почему Керберос не явился отведать еды и где пропадал вместо этого.

Ранним утром Физе покрылся обильной росой, переливавшейся разными цветами и игриво поблескивавшей на листьях и траве. Резко упавшая температура прикоснулась к каплям воды и заковала их в ледяные оковы, ненадолго превратив пеструю зелень в голубовато-белую сказку. Если в центральную часть государства Ареса холода приходили рано, то в расположенные на востоке полисы и подавно – здесь природа стремительно перетекала из ранней осени в суровую зиму, словно позабыв о существовании еще двух золотых месяцев.

Встревоженный отсутствием спутника Сол пришел на распутье минута в минуту, взяв с собой несколько людей стратега, что подчинились высокопоставленному, но не имеющего никакого веса среди их рядов человеку, лишь после его недвусмысленных намеков. В ответственности и дисциплине Кербера сомневаться не приходилось, а если кто-то из замешанных в авантюре приверженцев Гермеса[55] прознал про цели ночной прогулки, то первым делом должен был наведаться к голове всего действия – неизвестный не мог навредить обладающему силой Бога войны мужчине в стенах крепости. Тем не менее советник принялся наперед обдумывать различные варианты возникших трудностей и пути их решения, взяв во внимание даже самые маловероятные развития событий.

[55 – Бог торговли и счастливого случая, хитрости и воровства.]

– Вы позволяете себе слишком многое! – Выдохнувший при виде Героя Солон не удержался от справедливого упрека. – Миновала целая четверть часа, как вы должны были прийти.

– Владельцы хозяйства оказались на редкость крепкими и верными простолюдинами.

– Вы их избили? – Изумившись, он сжал кулаки от пришедшего на смену негодования.

– Как следует припугнул. – Иоанну искренне гордился собой. – Оставил пару царапин на память и перемазал в навозе.

– Идиот! – Старик брызнул слюной сквозь сжатые зубы. – В этом кроется вся суть воинов! Применять насилие, когда можно найти другой, более мирный подход! Пострадали, вероятно, ни в чем неповинные обыватели, а внимательно слушающий пение ручных птичек управляющий ускользнет от нас с полными драхм мешками, и мы уже ничего не сможем с этим поделать. Из-за вашей безрассудной и несуразной выходки!

– Если отправимся в гавань прямо сейчас, то успеем застать собирающегося впопыхах плута.

– Нет! Не хватало только устроить резню среди белого дня. У нас нечем подкрепить подозрения в незаконной торговле – пусть мужчину задерживает стража, если пустых слов для архонта будет достаточно.

– Крупные суммы, хранящиеся в доме или верфи, станут прямым доказательством обвинений.

– Остановитесь, пока окончательно не упали в моих глазах. Человек, добившейся такой власти, может являться кем угодно, но точно не глупцом. Деньги распределены между несколькими счетами и переведены при помощи доверенного трапезита[56], а остатки обменены и спрятаны где-то за городом – я бы поступил именно так.

[56 – Меняла в Древней Греции, другими словами человек, выполняющий роль современных финансово-кредитных организаций.]

Оскорбленный в присутствии солдат Керберос чувствовал себя крайне униженным и испытывал невыносимую злость, однако дать ответ, способный сохранить его достоинство, не решался: не обращая внимания на излишнюю грубость, Сол был полностью прав. Кербер полез на рожон и использовал привычный метод силы в попытках доказать что-либо самому себе. «Себе ли?»

– Что вы узнали? – Выпустив пар, Солон вернулся к привычной манере общения.

– Месяц назад в хозяйство пришел человек извне и заключил устный договор на покупку большей части производимых перьев – стрелы для лучников на кораблях изготавливаются, но неизвестно где и кем, а также неясно, почему материалы закупались за три недели до вторжения Артемиды. Подозрительные маневры для рядовой торговли.

– Которым нашлось бы целое множество объяснений, не будь здесь замешаны странные сроки. Словно кто-то заранее знал о готовящейся атаке, но не сообщил об этом ни Зотикосу, ни Совету. Единственное оправдание подобному действу – просьба Клеистэниса, что жаловался на недостаток снарядов и лошадей. Однако даже разошли Арес приказ о покупке избытков, письмо попало бы сюда позже, чем в конце второго месяца лета, а владельцы хозяйства не стали бы увиливать от вопросов.

Советник зашагал из стороны в сторону, теребя брошь на груди и взвешивая варианты.

– Ступайте к архонту и доложите о выясненном, приправив речь нашими общими домыслами. Сообщите, что в независимости от его решения, мне необходимо с ним увидеться, и пригласите от имени Тавулариса на ужин в семь часов. Завтра нам предстоит покинуть город.

Иоанну беспрекословно повиновался.

Смотря в спину Героя, старик с досадой вздохнул, в очередной раз ответив себе на вопрос о причинах провалов на северном фронте. Развернувшись, он направился в центр Физе, чтобы разыскать кузню, являющуюся настоящим достоянием и гордостью местных жителей: в ней трудилось до семи последователей Гефеста одновременно, кующих первоклассные доспехи, смертоносное оружие, долговечные инструменты и множество других изделий, в том числе искомые наконечники для стрел.

В большом пыхтящем здании крепкие мужчины трудились в поте лица: они плавили металл, подготавливали первоначальную форму изделий, оглушающе стучали по наковальням и добавляли детали на почти готовые произведения искусства. Солон внимательно наблюдал за кропотливой работой издалека, наслаждаясь выверенными ударами молота, годами формировавшимися искусными движениями и безупречностью результата многочасовых стараний. Ему всегда было близко ремесло кузнеца – столь простое с первого взгляда, но таящее в себе тысячи мелочей мастерство, которому не обучиться до совершенства и за десятки лет. Это настоящее творчество и многими непостижимый полет фантазии, пробирающие ценителей достойных мечей и панцирей до самой глубины души. Если бы Сол не построил карьеру в политике, то непременно бы ковал первоклассные клинки для истинно мудрых и заслуживающих того людей.

– Изумительно! – Закончив любоваться, советник обратился к зрелому, но все еще обладающему юношеской силой мужчине. – Работаете не покладая рук?

– Обстоятельства вынуждают. – Он вряд ли разумел, кто перед ним, но, увидев выставленное напоказ золото и вооруженный отряд, повел себя осмотрительно и послушно.

– Сколько единиц оружия в день вы поставляете местному стратегу?

– У нас имеются десятки мечей и металлических наконечников для копий разной степени готовности, над которыми мы трудимся разом, а также ежедневно поступающие затупившиеся, заржавевшие или потерявшие былую прочность клинки. Обычно выходит в пределах пятнадцати.

– А что касается стрел? Сколько вы их производите?

– Стрелами занимается Кадмус. Ему принесли из порта сотни готовых древков, заставив горбиться по шестнадцать часов в день, чтобы лучники в океане не остались с пустыми руками.

– Вам известно, зачем на кораблях понадобилось столько новой стали?

– Смею предположить, что вы обладаете гораздо большими знаниями о положении дел на море. Я обычный кузнец и лишнего смыслить не желаю: работы много, драхма дома водится, а большего не надо.

Сол узнал достаточно, чтобы картина в его голове окончательно сложилась – он повернулся лицом к еле проглядывающемуся сквозь пожухлую листву морю.

– Рано или поздно праведный гнев настигнет тебя!

Икарос

Ночь в Цветущей Долине выдалась на редкость дождливой – утро встретило гостей таверны унылой хмуростью и назойливой пасмурностью, тем не менее порадовав путников приятной прохладой. Одетый в тонкий хитон Икарос встал с теплой перины, подошел к маленькому окошку, издав босыми ногами шлепающие по деревянному полу звуки, и открыл скрипучую створку. Запах свежести ударил ему в нос, а проникший в помещение легкий ветерок коснулся его голой кожи, тут же обильно покрывшейся мурашками.

Каро высунул голову наружу, чтобы рассмотреть тракт сквозь густую листву – дорогу размыло, превратив твердую почву с ярко выраженной колеей из-под колес телег в грязь и глубокие лужи. Непогода значительно снизит скорость отряда и доставит ему немало хлопот, однако юноша обрадовался увиденному: он предпочитал намокнуть и провести в седле лишний час, нежели вновь скакать галопом под палящем солнцем, потея и испытывая недомогание. Поднявшееся настроение вызвало у Икароса легкую улыбку, которая сошла на нет, стоило ему вспомнить про прощание с сестрой – в описанные вчера Мелантой события было столь трудно поверить, что теперь состоявшийся разговор казался не более чем отчетливо врезавшимся в память сном.

Большая часть молодежи и Героев уже вышла на улицу, чтобы почистить и покормить коней, поэтому первый этаж таверны оказался заполнен только на треть. Поприветствовав Димостэниса и нескольких товарищей, Фило взял с прилавка порцию уже остывшего блюда и присел за пустой стол. Проходящая за окном Аретуса задорно помахала ему рукой, накрывая закрепленные на жеребце сумки простенькой тканью, которая предназначалась для защиты спрятанных в них вещей от вылетающей из-под копыт грязи. Уголки губ юноши непроизвольно поползли вверх, и он не заметил, как засмотрелся на девушку. Ни спутанные волосы, ни наброшенная поверх одежды несуразная накидка не могли скрыть красоту и неотразимость Реты. Ее большие глаза светились чистым добром из-под длинных ресниц, а лучезарная улыбка враз согрела его сердце, однако не отогнав тревожных мыслей, как обычно. «Одарит ли она меня еще хоть раз своей безмерной щедростью души, когда узнает правду?»

Каро понемногу свыкался с мыслью о том, что Зевс его отец, пусть пока и не мог представить, как называет древнего Бога Олимпа, Титана и повелителя молний папой. Перехватив взгляд Галаниса, он смутился. «Я протеже Посейдона, мой настоящий отец Иасон, а Зевс заклятый враг – его кровь здесь не играет роли». Ни о каком метании между братьями речи быть не может, вопрос для Икароса состоит лишь в том, что окажется сильнее при инициации: метка или родственные узы.

Когда тарелка перед юношей почти опустела, на улице послышались громкие крики и суета. Вскочившие с мест люди с любопытством выглянули наружу и, заметив приближающегося мужчину с обезумевшими глазами и тяжелой одышкой, схватились за оружие.

– Кефеус, плотину снова прорвало! – закричал он, ворвавшись в таверну.

– Как?! В том же месте?

– Все куда, куда хуже! Плотина полностью разрушена, а поток воды, обрушившийся на Гипто, обладает такой силой, что вырывает деревья с корнями, сносит телеги с дорог и уже уничтожил конюшню до основания, утопив большинство лошадей. Люди не могут выбраться из домов из-за обломков, которые заблокировали выходы, и страха быть снесенными течением. Бери всех, кого найдешь, мы еще успеем спасти остатки поселения! – Промокший до нитки и вымаранный в земле с ног до головы мужчина повернулся лицом к многочисленным посетителям и обратился к ним. – Нужно как можно больше рук, не скупитесь на добро!

Димостэнис подошел к каменному прилавку.

– Кефеус, пошлите за помощью в столицу, а мы погоним в Гипто вместо вас. – Он посмотрел на незнакомца. – Поедете во главе колонны – будете задавать направление.

Остэн выделил всего пять минут на сборы, за которые Каро успел лишь сунуть коню яблоко между зубов и, пока животное жадно чавкало свежим фруктом, закрепить на его горбу седло. Ему не хватило времени ни умыться, ни достать из сумки хламиду, чтобы спрятаться от мороси, и он остался довольствоваться быстро намокшей от усилившегося дождя тканью, которой и протер помятое после сна лицо. Те из юношей и девушек, кто проснулся еще позже Икароса, вовсе лишились завтрака и успели лишь оседлать рвущихся в путь жеребцов.

Отряд поехал напрямик, сквозь пахучие природой леса и стремительно превращающиеся в болото поля, плавно спускаясь в громадную низину, имеющую достоинство называться трогом, пусть им и не являющейся. Всего через пятнадцать минут всадники достигли цели и удостоились жуткого зрелища: стихия Посейдона стирала Гипто с лица Гаиа.

Селение располагалось между холмов, с одной стороны из которых протекала глубокая река Исток, впадающая в Горячее море – здесь развернулась трагедия исполинских масштабов, нарушив размеренный уклад жизни людей и вдребезги разбив планы и мечты сотен душ. В прошлом архитекторы и градостроители рассматривали низину в качестве места для постройки если не полноценного полиса, то внушительной крепости с неприступными стенами чуть ниже вершин холмов: в случае нападения обороняющиеся имели бы колоссальное преимущество перед вражескими войсками, расстреливая ползущих по крутому склону солдат еще на подходе. Грандиозные планы рухнули после неутешительных осмотров территорий для строительства, показавших, что здешняя земля подвержена разрушению под воздействием подземных течений – идея привлечь Героев, чтобы нивелировать риски, легла в основу Гипто.

Еще тысячелетия назад, до падения Олимпа, Боги были достойны повелевать природой и определять ее настроение – в настоящее время даже Титаны не способны властвовать над течением жизни Гаиа, а если подобные попытки предпринимают наделенные их силой жалкие смертные, то значит грядет беда. Тем не менее Герои справились со своей задачей, долгим и кропотливым трудом высушив подземные реки. Последней опасностью для целостности будущей крепости являлся Исток, чей уровень воды регулярно повышался весной при таянии снегов, и который людям удалось обуздать при помощи плотины. Наконец, спустя несколько лет низина была готова к возведению каменных сооружений, однако иероп решил, что потраченная на нее сумма из казны слишком велика, и не выделил новых средств, оставив селение проходить проверку временем и развиваться самостоятельно.

На протяжении десятилетий природа покорно молчала, пока одной глубокой ночью вдруг не напомнила простолюдинам об опрометчивом поступке Героев: плотина впервые дала течь. Местные жители принимали самые разные меры по разрешению регулярных потопов, иногда справляясь собственными силами, но чаще привлекая государевых служителей из столицы – им удавалось устранять последствия бесконечных пробоин, но не их причины. Легкомысленная политика привела к горю, которое отряд мог лицезреть прямо сейчас: плотину прорвало, и бурные воды хлынули вниз, стремительно затапливая Гипто.

Ледяная река ударила по постройкам с невероятной силой, частично уничтожив стены и застав спящий народ врасплох. Селение погрузилось в хаос, в котором каждый человек пытался выбраться из обжигающе холодной западни самостоятельно, не разбирая перепуганных криков о помощи и лежащих на земле тел. Бегущие прочь падали и ломали кости, а запертые под собственной крышей люди промокали насквозь и страдали от охватившей их дрожи.

После обрушения Истока на низину прошло несколько часов, а разобщенным жителям не удалось сделать ничего, чтобы спасти родной дом. В грязной воде, уже доходящей взрослым мужчинам до колена, плавали деревья, обломки зданий и трупы. Из покореженных построек до сих пор раздавались надорванные голоса и хриплый плач детей. Самые смелые и крепкие ремесленники, земледельцы, конюхи и скотоводы пытались добраться до них, однако оступались из-за непреодолимого течения, получали серьезные травмы, натыкаясь на торчащие колья и острые углы камней, и оставались на найденном островке суши, более не в состоянии самосильно передвигаться.

Узрев развернувшуюся трагедию свысока, Димостэнис незамедлительно отдал приказы, разделив десятерых Героев на две равные группы: первая отправится наверх, чтобы перекрыть приток воды, а вторая прорвется к людям сквозь могучую стихию и окажет им помощь. Молодежи он запретил лезть на рожон, наказав подопечным рассредоточиться по периметру и встать в местах, где сила течения иссякает.

Пятнистый конь с роскошной черной гривой выбивал копытами грязь и нес могучего всадника к вершине на запредельной скорости. Галанис помчался на самый высокий холм к собравшейся толпе, рассекая сменяющие друг друга зеленые луга и редкие перелески. Крупный дождь больно бил его в лицо, а продувающий насквозь ветер развевал привычно собранные в косу волосы. У разрушенной плотины собралось более сотни галдящих людей, отчаянно возвращающих Исток в прежнее русло привезенными бревнами, однако все их потуги были напрасны: река продолжит топить Гипто до тех пор, пока не обмелеет.

Оставив все оружие в седельных сумках, Герои спрыгнули наземь, бесцеремонно растолкали собравшийся на берегу народ и подошли к воде – от открывшегося вида они замерли в растерянности.

– Справимся? – тревожно спросил Птолемей.

– Нужно попытаться. – Остэн был преисполнен непоколебимой решимости. – Вместе мы способны на большее, нежели поодиночке.

Разрушенная часть плотины оказалась в несколько раз больше, чем чудилась издалека, и достигала целой мили в ширину – через образовавшийся пролом могло вытечь целое море. Димостэнис подошел к самому краю сформировавшегося берега, и голубое свечение тут же опоясало его кисти, озарив округу циановым цветом.

– Всем отойти назад! – крикнул он, почувствовав, как размокшая почва под ногами начинает осыпаться и сползать слоями в пучину.

Под изумленные крики и вздохи за спиной Герой поспешил сделать шаг в бушующую стихию, которая легко повиновалась ему. Потоки воды стали неестественно обтекать вокруг погрузившегося по пояс протеже Бога, позволив высокому мужчине свободно передвигаться, несмотря на течение. Вслед ступили Птолемей и остальная троица.

Преобладающая часть отряда спустилась к селению, где одаренные силой Посейдона воины стали продираться к запертым в домах жителям. Они спешили, как могли, но все равно продвигались медленно, прощупывая дно подошвой ботинок и уклоняясь от проплывающих мимо обломков. Двукратно усилившийся дождь хлестал их розгами по щекам, превратившись в непроглядную стену, заглушив крики тонущих и лишив Героев каких-либо ориентиров. Пяти пар рук кириосов было недостаточно и до этого, а с потерей видимости они верно не успеют спасти всех пострадавших, чьи мольбы раздавались из зданий.

Икарос стоял в ледяной воде по щиколотку, все больше сжимая кулаки. Стараний Димостэниса пока было недостаточно, и река продолжала убывать – совсем скоро спасать в Гипто будет некого. Юноши и девушки укрывали замерзших людей одеждой, оборачивали их кровоточащие травмы льняными тканями и давали набранные в дорогу снадобья. Они искали раненных меж деревьев и выброшенных течением остатков построек, сажали на коня и доставляли к остальным.

– У застрявших нет шансов выбраться самостоятельно, а кириосам всех не вытащить. – Каро мыслил трезво. – Я не могу допустить их смерти.

– Димостэнис выразился ясно! – Аретуса схватила возлюбленного за плечо. – Не добавляй им работы.

– Он прав. – Кризаор поддержал товарища. – Нельзя продолжать бездействовать, надеясь на других.

– Мы и сами способны на героические поступки, – присоединился к собратьям Пилип.

– Посейдон защитит нас. – Икарос погладил девушку по щеке.

Рете не оставалось ничего, кроме как смотреть на десяток удаляющихся фигур, ругаясь на них и неприлично сквернословя.

Идти по проваливающейся при каждом шаге земле, все больше принимающей вид болотистой почвы, и одновременно преодолевать порывы ветра, хлещущий ливень и течение воды было невероятно трудно – осмелившиеся на свершения подопечные Галаниса оставались на ногах лишь за счет своей сплоченности. Они держали друг друга за руки, а увязнувших в густой грязи и упавших спешно поднимали. Незамысловатый метод передвижения работал исправно до тех пор, пока впереди не возникло вырванное с корнями дерево – девять юношей и две девушки не успели ничего предпринять, прежде чем оно ударило в центр цепи, раскидав ее звенья в разные стороны. Пилип вынужденно принял основной удар на себя, заголосив от вмиг сломавшихся костей звонким голосом и тут же умолкнув, нахлебавшись мутной водицы.