Текст книги "Дети Богов (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Ялов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

Стоило Фило отвлечься, как он едва не повторил судьбу Героя, позволив острию меча противника дотянуться до сочленения его доспехов на шее – отклонившись, Икарос вскинул брызнувший кровью клинок и отвел от себя смерть, но при этом пропустил оглушающий удар латной перчаткой в шлем, от которого у него на глазах выступили слезы, а уши наполнились звоном. «Конец», – успел подумать он, прежде чем из-под земли появился водяной змей, обвивший женщину, и одним мощным рывком проткнул ее мозг острым наконечником, который заменял рептилии голову.

Пришедший на помощь Димостэнис красноречиво посмотрел на подопечного: его глаза выражали разочарование и одобрение, осуждение и гордость, радость и печаль. Каро не понял, какие отныне мысли кириос имел на его счет, поэтому лишь стыдливо спрятал глаза – ему стоило осознать раньше, ради кого он сражается.

Вспомнив о потерявшихся из виду друзьях, юноша огляделся вокруг и заметил распластавшегося на песке бездыханного Кризаора, всего несколькими минутами ранее шедшего рядом. Его он защитить не сумел, а остальных было не видать. Ком подступил к горлу, а по позвоночнику пробежал мороз. Фило знал, что эмоции убьют его, поэтому попытался отречься от них и успокоиться, вспомнив все уроки, которыми его пичкали с самого детства. Пока обычных солдат обучали держать щит покрепче и выставлять копье подальше, пока им вбивали в головы, что лучше лечь в землю на поле битвы, чем нарушить строй, и что в одиночку они представляют из себя не больше, чем полдюжины крестьян с вилами, будущих Героев обучали убивать, находясь даже в самом плачевном положении. Икарос сжал рукоять покрепче и ринулся в самую гущу событий.

Арес наседал, безупречно управляясь с мечом. Он бил по выставленному клинку обороняющегося Зевса снова и снова, пока наконец не выбил его из рук последнего и не оставил раскаленной кромкой огромную прореху на отцовском нагруднике, не достав до плоти совсем немного. Несмотря на все свое могущество, Титан владел мечом не так искусно, как его сын, вместо этого повелевая молниями: он принялся безустанно осыпать Бога войны ослепляющими белоснежно-циановыми и ярко-желтыми снарядами, которые разбивались об огромный щит. Прекратить яростную атаку брата сумел лишь Посейдон, бросившись ему на спину с трезубцем в руках – Зевс увернулся в последний момент и будто тут же вышел из транса, прояснив обуянную гневом голову.

Боги вновь стояли напротив друг друга, совсем не запыхавшиеся, но сполна измазавшиеся в крови. Будучи в центре сражения, им приходилось распыляться на особенно храбрых дураков, решивших помериться силой с Олимпийцами – все тщетно.

– Братец, как погляжу, мои разведчики не врали насчет приведенной тобой молодежи. Впервые они действительно походят на достойных воинов.

– Настолько достойных, что ты лично явился в Священную пустыню и вдобавок привел целую армию? Кажется, ты окончательно заврался, а разбросанные по Гаиа уши в очередной раз раздосадовали своего хозяина, сообщив, что меченные Посейдона многократно превосходят его собственную молодую кровь.

Это было попадание прямо в точку – правда ранила Зевса.

– Какой догадливый! Почему же твоя мудрость не распространилась на племянника? Прибудь он сюда не за ними, то не прятался бы в оазисе до победного, рассчитывая, что к отряду не успеет прибыть помощь.

Посейдон вопросительно поднял бровь, смерив строгим взглядом ничуть не смутившегося Ареса.

– Лишь идиот откажется от убийства моего отца, и лишь еще больший идиот откажется от пары-тройки десятков свежих Героев.

– Подонки! Что вы пристали к моим щенятам, словно не владеете собственными?! Подрастающее поколение столь плохо или кириосы совсем позабыли, как нужно обучать маленьких зверюшек?

– Признаю, в дрессировке ты преуспел больше меня, но только в ней. – Зевс с показательным безразличием пожал плечами. – Скоро щенята подрастут и станут крайне опасными псами, рвущими глотки. Зачем мне это допускать? – Он словно невзначай выпустил голубую молнию в сошедшегося в дуэли с противником юношу, чья метка выглядывала из-под шлема – она попала ему в шею, почти отрубив повисшую на лоскутах кожи голову, и меченный упал наземь мешком.

Посейдон перехватил трезубец, объял брата выскочившими из-под его ног водяными щупальцами, сковав того по рукам и ногам, и ринулся вперед, уже представляя, как металл пронзает сердце ненавистного родственника – огненный вихрь Ареса увлек его за собой на полпути, а на Зевса внезапно накинулся Димостэнис. «Самоубийца!» – промелькнуло в мыслях у обоих Титанов – у одного с отчаянием, у другого с азартом.

Владыка изучал Галаниса вдоль и поперек, прежде чем сделал его ответственным за инициацию будущих Героев. Помимо блестящих навыков, мужчина обладал умением находить подход к людям, что всегда было особенно важно в работе с прыткой молодежью. Оставаясь суровым по отношению к ученикам и непреклонным к их жалобам и слезам, Остэн вызывал у детишек доверие и братскую любовь: благодаря подобному сочетанию черт характера и природной харизмы он забрался на самую вершину, заняв престижную и почитаемую в обществе должность. Однако без дегтя в бочке меда обойтись не могло: за длинную историю Гаиа излишняя привязанность к подопечным погубила далеко не одну тысячу человек.

Димостэнис впился в Зевса, как наконечник копья, пробив доспех и достав острием меча до поясницы: Бог успел вывернуться из пут и резко подался вбок, заимев вместо пробитого брюха всего лишь дюймовую царапину чуть выше седалища. Оскорбленный, он попытался нанести ответный удар, но налетевший ураганом Арес не позволил ему и, объединившись с Героем, принялся наступать. Зевс снова был вынужден защищаться, свирепея с каждым шагом назад: проворный сын вместе с еще одним одаренным мечником не позволяли ему перехватить инициативу, и он позорно отступал, отражая способности и отводя клинки в сторону. Наконец, рука ухватилась за обжигающий металл, остановив лезвие сотнями сверкающих в ладони желтых искр. Оттолкнув отпрыска правым плечом, Титан ступил к Остэну, обхватил его выброшенную вперед с мечом конечность и одним грубым движением вывернул ее с характерным звуком, а затем, не медля, так врезал по щиту Ареса, что последний отлетел на несколько футов назад.

Обезоруженный Димостэнис отчаянно сражался за жизнь, выпуская наружу все запасы дарованного Посейдоном могущества в разных проявлениях, однако тягаться с Богом в честном поединке ему было не по зубам. Зевс схватил его голову вместе со шлемом огромной ручищей и толкнул с такой силой, что при падении Галанис получил сотрясение. Не успел он опомниться, как ладонь Титана вновь легла на его лицо, и в этот раз в ней проказничала молния. Под приглушенный истошный крик кожа начала плавиться вместе с металлом доспехов. Она шипела словно мясо на вертеле, испуская густой дым и тошнотворный запах.

– Жалкое, убогое существо! – Зевса воротило от одной мысли, что подобный червяк сумел навредить ему. – Ты недостоин жизни!

Остэн бился в конвульсиях, плакал и пытался выть, а невыносимый жар и жидкая сталь продолжали мучать его, подбираясь к костям. Слезы испарялись, не успев появиться на лопнувших секундами позже глазах, открытый рот иссох и затем наполнился кровью, а нос обуглился, перекрыв поток поступающего воздуха. Герой превратился из грозного и наводящего ужас на врагов мужчины в уродца с проломленным черепом и копотью вместо лица.

Зевс возвысился над трупом, размозжил изящным кожаным ботинком с высокой подошвой остатки головы Димостэниса и вдруг встретился взглядом с незнакомцем, хладнокровно, даже черство смотрящим на него. Завивающиеся волосы, выступающая челюсть и аккуратные уши юноши лишь отдаленно напоминали опешившему Богу себя самого, но сверкающие в голубых глазах молнии ни с чем нельзя было спутать.

Оклемавшийся после бушующего пламени Посейдон едва не подловил брата на заминке – отправленный в полет трезубец просвистел в жалком дюйме от него, лишь немного поцарапав наплечник.

– Прочь, мальчонка! – крикнул Анакс стоящему на его пути Икаросу, хватая возвратившееся оружие. – Рановато тебе тягаться с Олимпийцами!

– Он мой сын и способен сразить тебя хоть сейчас.

Владыка резко остановился и громко рассмеялся. Каро стоял между Титанами. Перемазанный в крови и грязи Арес предпочел остаться в стороне, заинтересованно наблюдая за развитием событий издалека.

– Это уже слишком! Неужели надеешься заставить хохотать до смерти всех своих врагов?

– Пусть малец ответит, удачной ли вышла шутка.

Стоило Посейдону взглянуть на Фило, как улыбка тут же сползла с его губ – виноватый вид мальчика говорил сам за себя. Он покраснел и сжал зубы, на его лбу выступили вены, а в бездонных очах пробудился шторм.

– Гнусный, паршивый, предательский выродок! Ты полагал, что столь вопиющая наглость останется безнаказанной? Ты далеко не первая кровь Зевса, которая переметнулась в соседнее государство – прецедентов много, и каждый судимый прилюдно получил по заслугам. Но никто из них до сегодняшнего дня не получал метку и не становился Героем. О чем ты, мерзавец, вообще думал, на что надеялся?!

– Я не знал, – промямлил Икарос, сгорая от стыда и трясясь от страха.

– Не знал. – Титал наморщил нос, медленно приближаясь к нему. – Значит мне следует сделать так, чтобы весь мир отныне знал, что бывает с теми, кто пытается опозорить Анакса, Олимпийца, Титана, убийцу своего отца пожирателя детей Кроноса, Владыку морей и океанов, Великого Посейдона!

– Прочь от него! – Раскрасневшаяся от темпа битвы и брызг крови Аретуса не успела понять, откуда заимела столько храбрости, чтобы перечить своему покровителю, но даже осознание содеянного не заставило ее отступить – кто бы ни угрожал Каро, она всегда встанет рядом, поддержит любимого мечом и словом. Рета готова на любые безумства, лишь бы сохранить самое драгоценное, что у нее когда-либо было.

– Может, и это твоя дочурка? – Посейдон, казалось, вот-вот лопнет от бурлящего в нем гнева.

– Нет, непородистую девку кончай.

Он завел трезубец назад и воткнул его в грудь взвизгнувшей Раптисы, пробив кирасу насквозь так легко, будто она была сделана из разукрашенного папируса. Титан схватился за шероховатую металлическую рукоять обеими руками и поднял болтающееся на позолоченных наконечниках безмолвное тело в воздух. Его бездонные глаза окончательно приобрели темно-синий цвет, волосы намокли и стали блестящими от соли, а подувший из ниоткуда бриз разогнал жару, принеся каплю прохлады и свежести. Он согнул локти и изуверски отбросил мертвую девушку, что было мочи.

Икарос перестал что-либо видеть, кроме лежащей в растекающейся лужи крови Аретусы с застывшей гримасой боли, и перестал что-либо слышать, кроме своего тяжелого дыхания и многократно участившегося сердцебиения. Его охватила мелкая дрожь, на лбу выступил холодный пот, ноги стали подкашиваться, а живот неожиданно пронзила боль, за которой последовали приступы тошноты. Воспоминания посыпались на Каро одно за другим, складываясь в единую картину и вызывая у него такое безумное чувство утраты, что хотелось лишиться памяти: прогулки по городским улочкам с бесконечными разговорами ни о чем, молчаливые поздние вечера на полях и разглядывание завораживающего ночного неба, звонкий искренний смех Реты, ее горькие слезы, скромные ужины на закате и бессчетные ночи любви и ласки. Отныне девушка не явит застенчивую улыбку, когда он принесет ей сорванный на поляне асфодель, не прижмется, когда его ладонь скользнет по изящной талии, не поцелует нежными губами и не выслушает его хвастовство, переживания и глупые мечты.

Юноше пришел на ум отрывок песни, которую когда-то давно они вдвоем так обожали громко петь у костра.

Нет человека смелее Героя,

Ему не страшны раны и горе.

Скачет он на своем жеребце,

Славная сказка о храбром птенце!

Нет человека смелее Героя,

Ему не страшны раны и горе.

Рядом едет с ним Посейдон, —

Наш Повелитель до скончаний времен!

– Ненавижу! – Икарос попятился, надрывая глотку. – Ненавижу, НЕНАВИЖУ, будьте все прокляты! Я отрекаюсь от вас! Отрекаюсь от всех Богов! – Он продолжал отходить назад. – Клянусь памятью Аретусы, я убью вас всех до единого, пока с Гаиа не произошло того же самого, что и с Олимпом!

Каро собрался бежать прочь, но вдруг уткнулся в прозрачную стену и вмиг потерял зрение. Клубящаяся тень, чернея самой темной ночи, окутала его, погрузив в непроглядный мрак.

– Несчастное дитя. – Звучащий отовсюду голос словно увесистая оплеуха прояснил опьяненную голову. – Идем со мной, коли так яро хочешь утолить жажду крови и отомстить за близких.

– К-кто ты? – Фило сжался и затаил дыхание, боясь пошевелиться. Лишь однажды, при нанесении метки, он испытывал отголоски ощущений, нахлынувших на него сейчас бесконтрольным потоком. – Что ты?

– Идем, если желаешь знать. Я воплощу твои грезы о нечеловеческой силе в жизнь и дарую место в новом мире, а взамен лишь попрошу нести верную службу до окончания начавшейся сегодня войны.

Икарос вытер застывшие на глазах слезы и протянул вперед правую руку, будто приглашая даму на танец.

– Я согласен!

Живая черная сфера схлопнулась и бесследно исчезла так же быстро, как и появилась, забрав с собой юношу.