Текст книги "100 великих русских эмигрантов"

Автор книги: Вячеслав Бондаренко

Соавторы: Екатерина Честнова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Григорий Котошихин
(1630-е – 1667)

Григорий Карпович Котошихин родился в семье казначея одного из московских монастырей в начале 1630-х гг. С юных лет он служил в приказе Большого дворца – сначала писцом, затем подьячим – и, видимо, сумел проявить себя, так как в марте 1658 г. принял участие в работе русского посольства в Вильне. После этого Котошихин в декабре 1658 г. был переведен в Посольский приказ с окладом 13 рублей в год. Дальнейшие известия о службе Котошихина отрывочны. Он участвовал в подготовке Кардисского мира со Швецией, для чего неоднократно посещал Ревель (ныне столица Эстонии Таллин) и Стокгольм. Деятельность русского дипломата высоко оценили как шведы – от них подьячий получил в подарок два серебряных бокала, – так и соотечественники: на русской службе годовой оклад Котошихина был увеличен на 6 рублей. О способностях подьячего как каллиграфа свидетельствует красноречивый факт: именно ему поручалось собственноручно писать письма от имени русского царя королю Швеции. Впрочем, случались и просчеты: в одной из грамот Котошихин по недосмотру пропустил слово «Государь», из-за чего был наказан батогами.

В 1661-м на Котошихина обрушилась беда. Думный дворянин Прокофий Елизаров обвинил отца подьячего в растрате, и в итоге у Григория Карповича отобрали московский дом со всем имуществом, вышвырнув его самого с женой и отцом на улицу. Все попытки вернуть имущество оказались тщетными – Елизаров был судьей Земского приказа и тягаться с ним оказалось очень сложно даже такому опытному чиновнику, как Котошихин. Вероятно, именно во время этой тяжбы в его душе зародилась обида, которая и толкнула его на дальнейшие действия. Когда в 1663 г. в Москву для ведения переговоров прибыл шведский дипломат Адольф Эберс, Котошихин за 40 рублей сообщил ему размеры уступок, на которые уполномочены пойти русские послы. Швед был чрезвычайно рад заполучить такого агента, но в апреле 1664 г. Котошихина неожиданно отправили в Смоленск – там начались переговоры с представителями польской армии, и дипломата решили задействовать в них.

^{Первая страница Записки о России в царствование Алексея Михайловича Григория Котошихина 1666 г.}

Во время этих переговоров начальник Котошихина, князь Юрий Алексеевич Долгоруков, потребовал от подчиненного написать донос на своего предшественника – дескать, именно по его вине русская армия понесла огромные потери. За это Долгоруков обещал Котошихину помочь вернуть московский дом и продвинуть по службе. Клеветать Григорий Карпович не захотел, но и прямо отказать Долгорукову для него было равносильно самоубийству – за это известный своим крутым нравом боярин стер бы его в порошок. Оказавшись между двух огней, Котошихин принял отчаянное решение бежать в Речь Посполитую.

Когда именно совершился побег, неизвестно. Вероятно, это произошло на рубеже 1664 и 1665 гг. В Вильне беглый подьячий подал прошение на имя польского короля Яна-Казимира и был принят на службу канцлера Великого княжества Литовского. Годовой оклад Котошихина составил впятеро большую сумму, чем в России, – 100 рублей. Фамилию подьячий сменил и отныне звался Яном-Александром Селицким.

Впрочем, заурядная служба в польской провинции, по-видимому, не устраивала Котошихина. После того как несколько его писем королю остались без ответа, он летом 1665 г. бежал из Польши в Силезию, откуда пробрался в Пруссию и оттуда в Любек. В октябре 1665 г. Котошихин на корабле прибыл из Любека в Нарву. Скитания по Европе не пошли ему на пользу – до Нарвы он добрался с обмороженными ногами, голодный, оборванный, без копейки денег. К счастью, в Нарве Котошихин встретил старого знакомого, шведского подданного Кузьму Овчинникова, который отвел Григория к губернатору города Якобу Таубе. Тот, с трудом узнав в нищем оборванце бывшего московского дипломата, пять лет назад встреченного в Стокгольме, распорядился выдать русскому одежду и небольшую сумму денег.

По всей видимости, к этому времени Котошихин сильно раскаивался в своей эмиграции, так как, узнав о том, что в Нарве находится его старый сослуживец Михаил Прокофьев, поспешил к нему. Но тот не только не стал общаться со знакомцем, но и немедленно сообщил новгородскому воеводе князю В. Г. Ромодановскому о перебежчике. Воевода тут же потребовал у шведов выдать «вора» и отрядил для этого в Нарву стрелецкого капитана. Но шведы, как выяснилось, выдавать Котошихина вовсе не собирались. Для безопасности его посадили в тюрьму, где и держали до 9 декабря 1665 г., когда в Нарву прибыл старый знакомый подьячего – Адольф Эберс. Он привез бумагу, разрешавшую Котошихину переезд в Стокгольм и поступление на государственную службу.

5 февраля 1666 г. Котошихин прибыл в столицу Швеции. Его принял король Карл XI, который распорядился выдать эмигранту 150 далеров серебром. В том же году Григорий Карпович приступил к работе над обширной запиской о России, которая была заказана ему шведским государственным канцлером Магнусом Делагарди. Шведские власти были весьма заинтересованы в работе Котошихина и 29 ноября 1666 г. назначили ему немалое жалованье – 300 далеров серебром в год. Поселился Котошихин в Стокгольме в доме старого знакомого, переводчика Даниила Анастасиуса, с которым у него сложились теплые отношения.

Все испортил, как это часто бывает, обыкновенный алгоколь. 25 августа 1667 г. Анастасиус поссорился с женой, после чего Котошихин по ее просьбе помирил супругов. Домовладелец с постояльцем вместе отправились в город, чтобы купить в знак примирения кольцо. Вернулись оба вдрызг пьяные и начали выяснять отношения. Анастасиус обвинял Котошихина в ухаживаниях за женой, гнал из дома, выкрикивал оскорбления. В конце концов завязалась драка, в разгар которой Котошихин несколько раз ударил хозяина дома «испанским кинжалом». Раны оказались смертельными, и 9 сентября Анастасиус умер.

Котошихин переживал случившееся очень тяжело – будучи в тюрьме, он попытался покончить с собой. 26 сентября шведский суд приговорил его к смертной казни, но отсрочил ее исполнение специально для того, чтобы Григорий Карпович смог ознакомиться с основами лютеранской веры, которую он захотел принять перед смертью. В начале ноября 1667 г. Котошихин был обезглавлен в Стокгольме. Хоронить казненного не стали – его тело перевезли в Упсальский университет и предоставили медикам для препарировния. Скелет Котошихина хранился в Упсале еще долгие годы…

В истории имя Григория Котошихина осталось благодаря его главному сочинению – написанной в 1666 г. «Записке о России в царствование Алексея Михайловича». Ее перевод на шведский язык был обнаружен в 1837 г. профессором Гельсингфорсского университета С. В. Соловьевым, а в 1838-м в Упсале отыскался и собственноручно написанный и великолепно оформленный самим Котошихиным оригинал. Разделенное на 13 глав, сочинение эмигранта, в сущности, является обстоятельным путеводителем по жизни и быту россиян середины XVII столетия. Написанная ярким и энергичным языком «Записка…» – бесценный исторический и литературный памятник. Она четырежды издавалась в России, в последний раз – в 1906 г., после чего оказалась основательно задвинута «на задворки» истории русской литературы. Уж больно «неподходящей» считалась биография ее автора…

Алексей Петрович
(1690–1718)

Царевич Алексей Петрович родился 18 февраля 1690 г. в подмосковном селе Преображенском в семье царя Петра I и царицы Евдокии Федоровны, урожденной Лопухиной. Раннее детство Алексея прошло в обществе матери и бабушки, царицы Натальи Кирилловны, а после сентября 1698 г., когда Евдокия была заточена в Суздальский монастырь, Алексея взяла на воспитание тетка, царевна Наталья Алексеевна. Мальчик отличался любознательностью и способностью к изучению иностранных языков, по характеру был спокойным, склонным к созерцанию. Он рано начал бояться отца, чьи энергичность, вспыльчивость и склонность к преобразованиям скорее отталкивали, чем привлекали Алексея.

Образованием царевича занимались иностранцы – сначала немец Нейгебауэр, потом барон Гюйссен. Параллельно Петр старался приобщить сына к военному делу и периодически брал его с собой на фронт Северной войны. Но в 1705 г. Гюйссен перешел на дипломатическую службу, и 15-летний царевич, в сущности, оказался предоставлен самому себе. Большое влияние на него начал оказывать его духовник, отец Яков. По его совету в 1707 г. царевич навестил в Суздальском монастыре свою мать, чем вызвал гнев Петра. Отец начал нагружать сына разными поручениями, связанными с армией, – так, Алексей побывал с инспекциями в Смоленске, Москве, Вязьме, Киеве, Воронеже, Сумах. В конце 1709 г. царь отправил сына в Дрезден, под предлогом дальнейшего изучения наук, а на самом деле желая устроить его брак с немецкой принцессой. В качестве кандидатуры была выбрана София-Шарлотта Брауншвейг-Вольфенбюттельская, и хотя Алексей не питал к ней особенных симпатий, но и перечить воле отца не стал. В октябре 1711 г. в Торгау в присутствии Петра I Алексей женился на Софии. Как и следовало ожидать, счастливым этот брак не стал. В 1714 г. у Алексея и Софии родилась дочь Наталия, а 12 октября 1715-го – сын Петр. Десять дней спустя София скончалась от последствий родов.

К этому времени царь был уже сильно недоволен сыном. Его раздражало как пристрастие Алексея к вину, так и его общение с людьми, которые составляли скрытую оппозицию Петру и его политике. Особую ярость царя вызвало поведение наследника перед экзаменом, который Алексей должен был сдать после возвращения из-за границы в 1713-м. Царевич так боялся этого испытания, что решил прострелить себе левую руку и таким образом избавить себя от необходимости делать чертежи. Выстрел оказался неудачным, руку только опалило порохом. Петр пришел в такой гнев, что жестоко избил сына и запретил ему появляться во дворце.

В конце концов царь пригрозил лишить Алексея наследственных прав, если он не изменит своего поведения. В ответ Алексей сам отказался от престола не только за себя, но и за новорожденного сына. «Понеже вижу себя, – писал он, – к сему делу неудобна и непотребна, также памяти весьма лишен (без чего ничего возможно делать) и всеми силами умными и телесными (от различных болезней) ослабел и непотребен стал к толикого народа правлению, где требует человека не такого гнилого, как я. Того ради наследия (дай Боже Вам многолетнее здравие!) Российского по вас (хотя бы и братца у меня не было, а ныне, слава Богу, брат у меня есть, которому дай Боже здоровья) не претендую и впредь претендовать не буду». Петр I остался недоволен таким ответом и еще раз призвал сына или изменить поведение, или постричься в монахи. Царевич посоветовался с ближайшими друзьями и, услышав от них многозначительную фразу о том, что «клобук к голове не прибит будет», согласился на постриг. Впрочем, царь, отбывавший за границу, дал Алексею на раздумья еще полгода.

^{Петр I и царевич Алексей. Гравюра с картины Н. Н. Ге. XIX в.}

Именно тогда у царевича созрел план бежать за границу. Ближайшим помощником царевича стал бывший приближенный Петра I Алексей Васильевич Кикин. В сентябре 1716-го Петр прислал сыну письмо, где приказывал немедленно прибыть в Копенгаген для участия в военных действиях против Швеции, и Алексей решил воспользоваться этим предлогом, чтобы скрыться без помех. 26 сентября 1716 г. вместе с любовницей Ефросиньей Федоровой, ее братом и тремя слугами царевич отбыл из Петербурга в Либаву (ныне Лиепая, Латвия), откуда через Данциг направился в Вену. Такой выбор был неслучайным – император Священной Римской империи Карл VI, резиденция которого находилась в Вене, был женат на сестре покойной супруги Алексея. В Вене царевич явился к австрийскому вице-канцлеру графу Шенборну и попросил предоставить ему убежище. В знак благодарности за гостеприимство Алексей предлагал австрийцам следующий план: он, Алексей, дожидается в Австрии смерти Петра, а затем с помощью австрийцев занимает русский престол, после чего распускает армию, флот, переносит столицу из Петербурга в Москву и отказывается от ведения наступательной внешней политики.

В Вене этим планом заинтересовались, однако открыто предоставлять приют беглецу не рискнули – ссориться с Россией в планы Карла VI не входило. Поэтому Алексея под видом преступника Кохановского отправили в тирольский замок Эренберг. Оттуда он по тайным каналам отправил в Россию несколько адресованных влиятельным представителям духовенства писем, в которых осуждал политику отца и обещал вернуться страну на старый путь.

Между тем в России начались розыски беглеца. Петр I приказал русскому резиденту в Вене Веселовскому во что бы то ни стало разыскать царевича, и тот довольно скоро выяснил, что местопребыванием Алексея является Эренберг. Одновременно русский царь вступил в переписку с Карлом VI, требуя вернуть Алексея в Россию «для отеческого исправления». Император уклончиво ответил, что об Алексее ему ничего не известно, но, видимо, дальше решил не связываться с опасным беглецом, потому что Алексея решили отправить из пределов Австрии в крепость Святого Эльма возле Неаполя. Впрочем, русские агенты «вычислили» беглого царевича и там. В сентябре 1717 г. небольшая русская делегация во главе с графом П. А. Толстым явилась в Неаполь и начала уговаривать Алексея сдаться. Но тот был непреклонен и возвращаться в Россию не желал. Тогда пришлось пойти на военную хитрость – русские подкупили секретаря неаполитанского вице-короля, и тот «по секрету» сообщил Алексею, что австрийцы не собираются его защищать, планируют разлучить с любовницей и что в Неаполь уже едет сам Петр I. Услышав об этом, Алексей впал в панику и начал искать контактов со шведами. Но его успокоили – обещали, что ему будет разрешено жениться на любовнице и вести в России частную жизнь. Письмо Петра от 17 ноября, в котором царь обещал полное прощение, окончательно убедило Алексея в том, что все в порядке. 31 января 1718 г. царевич прибыл в Москву, а 3 февраля произошло его свидание с отцом. В присутствии сенаторов Алексей раскаялся в содеянном, а Петр подтвердил свое решение простить его, поставив лишь два условия: отказ от прав на престол и выдача всех сообщников, помогавших царевичу бежать. В тот же день Алексей в Успенском соборе Кремля отрекся от прав на трон в пользу своего трехлетнего сына Петра.

4 февраля начались допросы Алексея. В «допросных листах» он подробно рассказал все о своих сообщниках, фактически свалив всю вину на них, и, когда их казнили, решил, что все худшее позади. С легким сердцем Алексей начал готовиться к свадьбе с Ефросинией Федоровой. Но она, возвращавшаяся в Россию отдельно от царевича по причине родов, была немедленно арестована и на допросах рассказала о возлюбленном столько, что фактически подписала ему смертный приговор. Теперь Петру стало ясно, что его сын не просто попал под влияние своего окружения, но и сам играл активную роль в заговоре. На очной ставке с Федоровой Алексей сначала отпирался, но затем подтвердил ее показания. 13 июня 1718 г. Петр I устранился от следствия, попросив у духовенства дать ему совет, как поступить с сыном-изменником, а Сенату приказав вынести ему справедливый приговор. Верховный суд из 127 человек решил, что «царевич утаил бунтовый умысел свой против отца и государя своего, и намеренный из давних лет подыск, и произыскивание к престолу отеческому и при животе его, чрез разные коварные вымыслы и притворы, и надежду на чернь и желание отца и государя своего скорой кончины». 25 июня под охраной четырех гвардейских унтер-офицеров царевич был доставлен из Петропавловской крепости в Сенат, где выслушал смертный приговор.

Дальнейшие события покрыты завесой тайны до сих пор. Согласно официальной версии, 26 июня 1718 г. в 18 часов Алексей Петрович внезапно скончался в возрасте 28 лет от «удара» (кровоизлияния в мозг). Но современные исследователи предполагают, что истинной причиной смерти Алексея стали пытки. Также возможно, что он был убит по приказу Петра I. Похоронили царевича в Петропавловском соборе в присутствии отца. Сын Алексея Петровича вступил на престол Российской империи в 1727 г. под именем Петра II и правил три года. В его царствование произошла официальная реабилитация Алексея.

Подобно многим историческим личностям со сложной и необычной судьбой, фигура царевича Алексея Петровича издавна была «лакомым кусочком» для исторических романистов, драматургов, поклонников «теории заговоров», а с недавних пор и кинорежиссеров. Существует множество трактовок жизни Алексея – от безоговорочного осуждения «полного ничтожества и предателя» до столь же безоговорочного сочувствия тонкому и образованному юноше, безжалостно растоптанному собственным отцом. Но как бы ни относились к нему последующие поколения, нет сомнения, что царевич Алексей Петрович был одной из самых загадочных и драматических фигур русской истории.

Дмитрий Бутурлин
(1763–1829)

Граф Дмитрий Петрович Бутурлин родился 14 декабря 1763 г. в Петербурге в семье тайного советника графа Петра Александровича Бутурлина и его жены, графини Марии Романовны, урожденной Воронцовой. Семья была знатной, богатой и приближенной к императорскому двору – крестной матерью Дмитрия была сама Екатерина Великая, которая пожаловала ему при крещении чин сержанта гвардии. Когда мальчику было два года, скончалась его мать, и Дмитрия взял на воспитание дядя – влиятельный вельможа, в будущем канцлер Александр Романович Воронцов. Он определил племянника в престижное учебное заведение – Сухопутный шляхетский корпус, готовивший кадры преимущественно для российской лейб-гвардии. После его окончания Бутурлин был зачислен на должность адъютанта светлейшего князя Г. А. Потемкина-Таврического, но почти сразу же перевелся в службу в Коллегию иностранных дел.

Интеллектуальное образование, полученное Дмитрием, было типичным для молодых русских аристократов тех лет. Убежденный «западник», уверенный в том, что все зло на земле – от недостатка просвещения, знавший наизусть многие страницы Монтескье, Руссо и Вольтера, он с энтузиазмом воспринял весть о начале Великой французской революции. Но так же рано Бутурлин осознал, что на русской почве привить любезные его сердцу идеи вряд ли удастся и предпочел не участвовать в официальной жизни. В 22 года граф вышел в отставку (столь ранний отказ от службы был равнозначен публичному протесту), женился на своей троюродной сестре графине Анне Артемьевне Воронцовой и переехал из Петербурга в Москву, где ему принадлежала обширная городская усадьбе в Немецкой слободе.

Московский дом Дмитрия Петровича в конце XVIII – начале XIX столетия стал одним из символов культурной жизни второй столицы России. Он собрал одну из лучших в Европе частных библиотек (больше 40 тысяч томов), которой могли пользоваться гости дома. Книжное собрание графа включало преимущественно книги, изданные в ранний период книгопечатания. Кроме того, Бутурлин коллекционировал живопись, с увлечением занимался разведением фруктов в оранжерее и сельским хозяйством в своем имении Белкино, сочинял стихи на французском языке, пел, аккомпанируя себе на гитаре. Его образованность поражала даже бывалых путешественников – слушая вдохновенные рассказы Бутурлина о достопримечательностях европейских городов, они не могли поверить, что граф никогда в жизни не выезжал из России. Многие из знавших Бутурлина лично считали его самым образованным русским человеком вообще.

^{Д. П. Бутурлин. Художник Ф. С. Рокотов. Конец XVIII в.}

После вступления на престол Александра I Дмитрий Петрович по настоянию жены решил вернуться на государственную службу и 31 мая 1803 г. получил должность посланника России в Папской области, столицей которой был Рим. Он как раз собирался отправиться к месту службы, когда дипломатические отношения между странами были разорваны. В 1809-м Бутурлину предложили пост посланника в Вюртемберге, однако он предпочел этому другое назначение – пост директора Императорского Эрмитажа. Впрочем, эта служба была для Бутурлина номинальной – он продолжал жить в Москве. Дослужившись до высокого чина тайного советника, равного генерал-лейтенанту, Дмитрий Петрович не был награжден ни одним (!) российским орденом – такая ситуация была и осталась поистине уникальной.

Отечественная война 1812 г. застала Бутурлиных в имении Белкино. Когда боевые действия приблизились к Москве, семейство перебралось в воронежское поместье Бутурлиновку. В огне московского пожара погибло бесценное сокровище – уникальная библиотека Бутурлина. Но граф перенес гибель своего собрания стоически, отозвавшись на новость фразой: «Бог дал, Бог и взял, да будет на то Его воля».

В середине 1810-х гг. здоровье Бутурлина начало ухудшаться. Его все чаще преследовали тяжелые приступы астмы. Врачи предписали сменить климат, и в качестве нового места жительства Дмитрий Петрович выбрал Италию, вернее, Великое герцогство Тосканское. В августе 1817 г. он перебрался со всей семьей во Флоренцию, став эмигрантом по медицинским показаниям. Поскольку в средствах русский аристократ стеснен не был, он поселился в центре города, в палаццо Гвиччардини-Строцци, а семь лет спустя приобрел для себя и семьи возведенный в середине XVI столетия четырехэтажный дворец Монтаути-Никколини, который с тех пор стал носить название «палаццо Бутурлин» (он принадлежал потомкам графа до 1918 г.). Главным украшением дворца стала новая бутурлинская библиотека – за пять лет он сумел собрать 33 тысячи редчайших книг. После его смерти библиотека была распродана на парижском аукционе, а часть ее до сих пор хранится во флорентийском книжном собрании «Лауренциана».

Первый русский эмигрант в Италии, Дмитрий Петрович стал первопроходцем еще в одной области. Именно в его флорентийском доме в 1818 г. был основан первый в Италии православный храм (Бутурлин до смерти оставался православным, несмотря на то что вся семья перешла в католичество). Служил в нем иеромонах отец Иринарх (Попов), долгое время остававшийся единственным православным священником Италии. «Палаццо Бутурлин» на виа деи Серви стал своеобразным «русским клубом» Италии – домой к Дмитрию Петровичу непременно заглядывали все русские путешественники и дипломаты, бывавшие на Апениннском полуострове или проезжавшие через него.

7 ноября 1829 г. граф Дмитрий Петрович Бутурлин скончался во Флоренции от отека легких в возрасте 65 лет. Он был похоронен в Ливорно недалеко от греческого храма Успения Божьей Матери. Из девяти его детей четверо так или иначе связали судьбу с Италией: дочери Мария, Елизавета и Елена вышли замуж за итальянских аристократов, а старший сын, граф Петр Дмитриевич, жил в Риме до самой смерти. Очень необычной была судьба у правнука Дмитрия Петровича – графа Петра Дмитриевича (1859–1895). Рожденный во Флоренции, он был уже настоящим итальянцем и не бывал в России до 1874 г., но, приехав на Родину предков, загорелся желанием стать русским литератором и в итоге вошел в историю отечественной поэзии как автор прекрасных сонетов.