Текст книги "Достоин свободы"

Автор книги: Вячеслав Рыбаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

– Что вы говорите, коллега? – с восхищением и изумлением ответил я.

– Да. Представьте себе. Видимо, повлияло ваше вчерашнее сообщение об ожидавшемся прогибе метрики, которое я так некстати прервал… Я вел себя бестактно, простите. Нужно будет связаться с Мортоном. Мне пришло в голову, что подобные прогибы, будучи созданными искусственно, – а мои работы по вакууму дают надежду, что это возможно, – при достаточной интенсивности могут завершаться заранее рассчитанными разрывами пространства-времени.

– Что же вы ничего мне не заказали, коллега? – спросил я, идя к синтезатору, в то время как Соломин шел мне навстречу с бокалом молока и порцией столовой массы.

– Еще раз простите. Я, очевидно, слишком увлекся своими соображениями. Так вот. Если такая операция станет возможной, родится целая наука. Я назову ее хроновариантистикой. Я сохранил самые приятные воспоминания о поре нашего с вами сотрудничества и буду рад, если вы сочтете для себя возможным возобновить его.

– Полагаю, это пойдет нам обоим на пользу, – согласился я.

– Это же самое и я хотел сказать.

– Помилуйте, коллега, – проговорил я и заказал себе стандартный брикет столовой массы.

* * *

…Морозная дымка обесцвечивала высокое небо, на западе тихо таял закат. Задорно похрустывал снежок под ногами.

Неторопливо, с достоинством шагая, мы спустились по парадной лестнице института. Соломин, бледный, подтянутый, раскрепощенный, сиял горбатой лысиной, словно нимбом, и охотно улыбался корреспондентам, суетившимся вокруг нас.

– Ну вот, – сказал он удовлетворенно. – Мы свое дело сделали. Не так ли, коллега? – Он нагнулся, с удовольствием слепил снежок и, положив на лысину, стал извиваться, стараясь удержать его. Корреспонденты в восторге целились объективами. Снежок соскользнул. Соломин засмеялся. – Прорыв в принципе возможен, мы это доказали и в этом отчитались. Теперь поедем ко мне, запалим каминчик. – Он галантнейшим образом распахнул передо мною дверцу своего ярко-голубого орнитоптера. Сел за пульт. – А завтра пойдем дальше. Не так ли, коллега?

– Полагаю, именно так, коллега, – ответил я.

Соломин, улыбаясь, поднял оптер к заре. Заснеженный городок канул вниз. Соломин шаловливо погрозил ему длинным суставчатым пальцем.

Запел радиофон. Соломин, не размышляя, дал контакт.

Это был шеф лаборатории слабых взаимодействий Клод Пелетье. Он улыбался восторженной улыбкой.

– Поздравляю вас! – воскликнул он. – Дорогие, дорогие мои Эжен и Энди, то, что вы сделали, грандиозно! Мне невероятно жаль, что я не смог присутствовать на вашем замечательном докладе, но я и моя юная супруга прослушали все от первого до последнего слова по телевидению и оба спешим вас поздравить!

В поле экрана появилось счастливое девичье лицо. У меня заломило сердце.

Это была девочка с того стереофото. С Сережкой.

Сейчас она завороженно смотрела на Пелетье, и не было ей дела до экрана. Она вся будто светилась.

Поблагодарив, Соломин выключил радиофон, медленно спрятал, аккуратно застегнул молнию кармана – пальцы его дрожали.

Оптер рушился в ночь. Тонкая, прозрачная пленочка зари скатывалась за жесткий горизонт. Лицо Соломина сделалось непреклонным и острым.

– Энди, – позвал он. – То… тогда… был не сон?

– Что? – удивленно спросил я сквозь колючий ком в горле. – Какой сон? Ты о чем?

Он бросил машину вниз. У меня засосало под ложечкой. Дальние тучи рванулись к нам навстречу, мимолетно лизнули стекла сизой мутью и, лопнув, провалились вверх.

– Они живы!! – закричал Соломин, впившись в пульт и все круче ставя машину на нос. – Они живы там, я знаю!

Под нами, дыбясь, распахивались заснеженные леса.

– Ты разобьешься! – закричал я и сам едва услышал себя.

– Не-е-ет! – донесся до меня исступленный визг. – Двух хватит!..

От перегрузки потемнело в глазах. Завывая, оптер натужно выровнялся.

Из радиана мчалась белая толща. Все летело мимо, мерцая и рябя, сливаясь в длинные черно-белые полосы. Соломин, озверев, оскалясь, корчился над пультом.

– Почему так медленно, Энди? Почему так медленно?!

Что-то мелькнуло возле самого борта, раздался сухой хруст, нас крутнуло, я врезался плечом в стекло. На один миг я заметил позади, в снежной мгле, замершую в падении длинную темную тень, и вот она уже пропала, мы были далеко и летели, летели…

7

Из-за прямых деревьев осторожно выступил олень и уставился на нас. С широких, бархатных его ноздрей срывались облачка пара.

– Тс… – выдохнул Соломин.

Олень чуть наклонил большую голову. Высоко поднимая мослатые ноги над снегом, сделал еще шаг.

Я вспомнил перекошенные остовы деревьев и их длинные тусклые тени, катящиеся по бурой поверхности мертвых болот…

Снегопад затихал.

– Смотри какой… – сказал ошалевший от восторга Соломин.

Он торчал по колено в искристом снегу рядом с висящим оптером, зябко спрятав голову в воротник, и широко распахнутыми детскими глазами смотрел на оленя. А олень смотрел на него.

– Я буду работать, Энди, – тихо проговорил Соломин. – Ты меня знаешь. Я к ним пробьюсь.

Я кивнул.

Он попытался распрямить сутулую спину, смешно растопырил плечи.

– Как думаешь… такой я им нужен?

Олень вдруг прянул назад. За щемяще стройными стволами сосен вспыхнуло облако снежной пыли и потянулось, опадая, вслед слитному рокоту уходящего стада.

–

Антология «Мистификация», Л.: Лениздат, 1990 г.