Текст книги "Я и Софи Лорен"

Автор книги: Вячеслав Верховский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Фуршет
Быль

Мы о нем только слышали: и там он, и сям… Наконец он прибыл и в Донецк – этот знаменитый фотовернисаж «Караван историй» из России.

Известные лица в известных полотнах: драматурги, артисты, попса… Например, в картине Репина «Запорожцы… что-то там турецкому султану» запорожец – Якубович Леонид Аркадьевич, в смехе просто аж заходится, казак! Да, султан от Якубовича наплачется…

Конечно, выставка имела резонанс. Меня вызвал главный и повел издалека:

– Слава, а наша газета что – хуже?

– Не дай бог – конечно, лучше!

– Вот! А между прочим, все идут на презентацию…

– Вас понял!

На пресс-конференции, собравшей рекордное число донецких журналистов, всерьез обсуждался вопрос: а оригинальна ли идея? Все говорили: ну конечно, это ноу-хау! Будто забыли: это ноу, извиняюсь, хау мы проходили еще в детстве, на югах! Помните? Ну вот – конечно, помните! Да и как забыть аляповатую фанерку, в отверстие которой ты (он, она) вставляешь свою голову – и всё, ты (он, она) уже не худой заморыш на скрюченных ножках, ты – на лихом коне! И с сабелькой, абрек! Это было? Было! Так что с этим «ноу» вы не очень…

В общем, собираюсь я на «Караван». И тут же мама:

– Сядь! А я сказала: сядь!

Я, по привычке:

– Что опять такое?

– Ох, чует мое сердце недоброе!

– Может, не ходить?

– После того как я скажу, ты же не пойдешь – ты полетишь! Чует сердце – ох, будет там, на презентации, фуршет!

Я:

– Ну и что же? – облизнулся.

Но был одернут:

– Сядь, сынок, и отобедай лучше здесь, чтоб не позорить себя там – ты понимаешь?

Она хотела меня так подстраховать. Сел, поел. Причем довольно плотно – и отправился.

– Так что смотри, – она меня окликнула у выхода, – когда увидишь ты накрытые столы, выказывай, сынок, абсолютное к фуршету безразличие, скрывая свою кровную заинтересованность. Чтобы свой моральный облик сохранить.

– А у меня получится?

– Ты так поел, что, думаю, получится! Теперь – иди, я за тебя спокойна!..

Я понял маму с полуслова. А забыл о ней же с полузапаха. Да, я увидел выставку, но нос!.. Конечно, я не хотел бы умалять тот «Караван», но запахи – они перебивали все. Нам в нос ударило такой едой, что лазутчики, из лучших репортеров, приоткрыли ширму, а за ней…

– Там!.. Там такое!!!

Доложили. Но описать они уже не в силах, потрясенные. Что нас, конечно, подогрело еще больше.

На презентации ведущая рассказывала, провожала от картины и до следующей, стараясь нас хоть чем-нибудь отвлечь, но где там! Все:

– Да-да-да! – но в предвкушенье аж дрожат.

Наконец дают нам установку: все, фотографировать нельзя, кто не успел! А уже затем – дают отмашку: айн, цвай, драй – и долгожданная завеса, она пала!.. Оказаться заживо в раю – согласитесь, что дано не каждому! Но – открылись райские врата. И мы, толпясь, естественно, вломились…

Маленький оркестрик, наяривавший здесь же, перед ширмой, на скрипочках под руководством дирижера Коломойца оду «К радости», увидев свору журналистов – остановился он играть на полуноте, и остановился очень даже правильно: через секунду лично Коломоец совместно с этой «Радостью», а также остальные музыканты, уже лежали на паркете – их СМИли. СМИ рванули так, что я смутился. Я смутился – и хочу вам доложить: человеческий облик, наработанный с годами, мы почему-то растеряли в одночасье.

В пяти залах, из зала в зал перетекая, без зазоров, стояли пять роскошных столов, уставленных – нет, скорей заваленных, – такой едой, как будто бы во сне! Как будто все – в галлюцинациях – мерещится. Назовите блюда мне, закуски, и я скажу – они там были или нет. Они там были! Потому что, я уверен, было все! Языки, балыки, всякие колбасы, селедки, перцы фаршированные, анчоусы, смушки, нарезки такие, нарезки сякие, да мало ли… А поросята! Вот как я, а то и покрупней. Икра ведерками – и красная, и черная. Настоящая симфония еды! Расстегаи, извиняюсь, застегаи…

Силы меня оставили. И я сорвался в эту пропасть – пропасть под названием «фуршет».

Но вначале – я ж совсем забыл! Я узрел… Каждый из пяти столов венчал огромный окунь. И окунь не простой – океанический! Они величественно проплывали предо мной, подгоняемые поворотом головы. Я тут же понял: я любил их с детства! Я сначала даже не поверил. И подумав: «Нет! Не может быть!» – закрыл глаза. Простодушный, я открыл – а их и близко… Их и близко уже не было, товарищи!

Оказалось: за секунду, пока я закрывал и открывал, их уже успели размести! Фаршированные окуни такие! По кусочкам! Я метнулся к нашим:

– Где?!

А наши… Эх! Рты набиты, на меня не смотрят, тихо млеют! Доедают, сволочи, последнее! К слову: как евреев – нас не любят, а как фаршированную рыбу – так ее умяли самой первой!

Всеми силами своей судьбы, вполне несчастной, я бросился, чтоб раздобыть себе кусочек. С оголенным блюдечком стремглав. Подскочил и к поэтессе Воскобойник. Знаете такую? Ну конечно! Она у нас еще в отделе сверки слухов, на полставки. И в отчаянье, едва ли не с мольбой:

– Наталя! А, Наталя! – говорю я. – Ты не встречала тут… океанического окуня?!

Еще немного – я зальюсь слезами. А она стоит индифферентно, как будто в этом вихре не участвует, и вся, высокомерно отстраненная, на эту обжираловку глядит. Но до нее мои слова… Они дошли.

– Значит, окуня?

– Окуня! Его! Океанического!

– Верховский, я хочу тебе сказать, – мне Воскобойник изрекла презрительно, – между нами: как журналист – ты никакой, но интуиция!..

И цепко зырк по сторонам: никто не видит? Вроде – нет, никто. Отворила ридикюль и – мама, да! Оттуда энергично выпирают целых пол океанического окуня! В нарезке! Я замер: нет, не может быть! Но, наученный, своих глаз я больше не смыкал. Она:

– Возьми себе кусочек!.. Эй, один!

– А больше? – я, невменяемый, вцепился в ридикюль.

– Свободен, Славочка!

Она сомкнула ридикюль – я взвыл от боли. Своим замочком так мне палец прищемить!

– Ай, Наталя!

– Отвали! Кому сказала!

Как собаке! Хорошо, Наталя Воскобойник, мы запомним… Зализывая рану, я отполз.

Я ел его украдкой, с наслаждением. Чтоб никто не видел, чтоб не сглазили. Тут навстречу журналистка Одинцова, глазки выпучены. Интеллигентка наша образцовая, но и ее увлек фуршетный вихрь. Заметая юбками, стенает:

– Ой-и, ой-и! – у нее одышка, задыхаясь.

Я:

– Изольда? Кто на вас напал?!

– Славонька, вы окунька не видели? Какого? Ну, которого… такого… – она в воздухе изобразила что-то пальцем. Ее пробило: – Во, океанического!

И, вцепившись мне в рукав своею лапкой, она глазками так жалобно: блым-блым! Моя родная! Видно, тоже захотелось окунька. Как я Одинцову понимал! И – добрая душа, я составил ей протекцию к Натале.

– Где? Да вон она, а окунь – в ридикюле… Что? Да не за что! И вам всего хорошего!

Тут и маститая аналитический обозреватель Хомякова – ей только шастать по фуршетам, в ее годы – вся запыхалась, всклокоченный парик. Культурный человек – и ей того же: оказалось, все мы одинаковы. С Одинцовой будто сговорилась:

– Деточка! – и меня за плечико так робко. – Вы не видели тут окуня? – с надрывом.

Все на нем как будто помешались!

– Какого окуня? – как будто посторонний, а не здесь. – Океанического, что ли?

– Его, да-да! Его!

Для маститой Хомяковой – мне не жалко:

– А-а, это к Воскобойник! Наталя всем сегодня подает!

– Гран мерси!

И Хомякова улетела к поэтессе…

По моей наводке: «К Воскобойник!» – к Натале обратились что-то около десятка журналистов: золотое перо светской интриги Оксана Мостовая под псевдонимом Светлана Беговая, Коваль, Гак, другие наши перья…

На горизонте замаячила Петрович. Знаете, такая Эдя Марковна? Во дела! Ее газету ну никто не приглашал, «Во саду ли в огороде» называется. Между нами: Эдя – это что-то! Подробности оставим на потом. Профессионалка-мародерка, она гребет с промышленным размахом. Человек утробного бесстыдства, от вседозволенности Эдя ошалела. Столы обходит, утрамбовывая в сумки. Даже я оторопел от этой наглости:

– Эдя! Я не понял! Что ты делаешь?!

Она тырит увлеченно, с огоньком. И при этом машинально, как в горячке, приговаривает:

– Да здесь всего так много, что все равно всего никто не съест! А для кого? – и как заученно. – Это все моей собачке, это ей! – и ловко прибирает стол к рукам.

Но не на того напала наша Эдя.

– А что собачка не доест, то будет детям?

У Эди, всем известно, пять детей, причем детей от самых разных браков. Эдя Марковна грести остановилась – и:

– Верховский! Вячеслав! Да как вы смеете?!

Но и здесь я Эде не смолчал:

– Эдя, прекратите! – громогласно. – Я ж, кажется, молчу… что собаки нет у вас в помине! К чему ж дезинформировать общественность?!

Из нее – как выдохнули жизнь. Она заблеяла:

– Молчи, Верховский, я прошу, не будоражь! – и вся обмякла, вся скукожилась, как эта…

Я, удовлетворенно:

– Так-то, Эдя! – и из тарелки ей нагреб немного косточек, чтоб показать: иду на мировую. – Ладно, что ж, собачке так собачке! Передай от нашего стола…

До сих пор мне совестно: зачем?!

Тут внимание Малеваный отвлек, фотокор «Вечернего Донецка». Он весь уже практически багровый: он шпажку не заметил, проглотил – и теперь ее отхаркивает, бедный. Шпажку, на которую накалывают бутербродики. Его все колошматят по спине. И я подпрягся, не стоять же в стороне – и помог ему что было сил. Он еле удержался на ногах. Но его добила Эдя Марковна, нанеся решающий удар. Малеваного тут же унесли (шпажка вроде вышла своим ходом, но с позвонком ушибленным, бедняжка, он намаялся).

А теперь позвольте передышку. О происхождении фуршета, помню, где-то я уже читал. Он происходит от французского a’la fourchette, что буквально – насадить на вилку. Вилка на фуршете – основной прибор. Вилка или шпажка, все равно. И еще, начитанный, я вызнал, что на фуршете не торопится никто, свободно и раскрепощенно говорят и не толкаются. Ненавязчиво так пробуя закуски. То писалось явно не о нас – Воскобойник, той же Эде Марковне. А обо мне – так не писалось и подавно.

С блюдечком, горячечный и прыткий, я энергично рыскал вдоль столов…

Что такое? Что случилось?! Ой, умора! У спецкора «Укринформа» Николайчика (он же – непечатная поэма «Где-то бродят голодные волки») официантка углядела рыбий хвост. Поджаренный, солидного размера. В кармане, выложенном целлофановым кулечком. Она ему:

– Вы что?! – недоуменно.

И пойманный буквально на горячем, Николайчик страшно побледнел. А официантка:

– Вы что?! Не знаете?! К этой рыбе полагается «Росинка»!

«Росинка» – это соус, кто не знает. Николайчик рад: тревога ложная.

Панорама разворачивалась дивная. Эта свора журналистов, как группа захвата, навалилась на стол, и он не выдержал – поблюдно стал сдаваться. Они друг друга оттесняли, громоздились, напускаясь на еду с остервенением. Руки их тряслись, глаза блуждали. Пишущая братия, они и здесь выписывали нечто!

Меня затерли, правда, ненадолго. И вскоре снова выбился я в люди. Подгреб к столу. Вежливая из последних сил официантка протянула мне тарелочку:

– Вам так к лицу съесть эту отбивную!

Я:

– Не-не-не! Мясного я не ем! – намекая: шашлыки из осетрины на желудке лучше отражаются.

– Без вопросов, – предложила пару штук.

Я умял – и снова тут как тут:

– А теперь мне пару отбивных!

– Так вы же, это, мясо не того!..

– Уже «того»! Я снял ограничения!

Очень странно поглядела – и с отбивной я отвалил, забившись в угол…

Подали сладкое. На нервной почве я закусил пирожное огурчиком…

Еда! Я такой тебя еще не видел! Ни на поминках, ни тем более на свадьбах. Теперь жениться мне совсем не обязательно: я как на свадьбе погулял, с такой едой!

Мы размели фуршет по животам.

Какая пошлая еда в конце застолья!..

Ну я и влип! Я даже побледнел. Мне навстречу двигалась Наталя. И так зловеще эта Воскобойник:

– Ну, ты набил свою утробу окуньком?!

– Да, Наталя! – Отбежав на безопасное, я прощально ей махнул рукой: – Привет от никакого журналиста!

Воскобойник тут же отпарировала:

– Я чувствую, мы больше не сработаемся!

– Что ж, – я ей с наигранным сочувствием, – вас нам будет очень не хватать!

Я не вру – свидетелей достаточно…

Я шел с фуршета с головой не все в порядке. Мне казалось, что прохожим все известно. И что они меня с презреньем осуждают. Жертва личного обжорства, навстречу каждому безбожно я икал. Меня пучило, пячило и выпячивало.

Мама как увидела – с порога:

– Фуршет?

– Он самый! – я потупился.

– На тебе лица!..

– Все в животе.

– Ого, как угораздило тебя!

– Ах, мама, если кто-то видел, как я греб?! Что они подумают – ответь!

– Ой, ты не один, таких, как ты – наверняка там были все!.. А я ж тебя предупреждала!.. Что ж ты, Слава?! Ну да ладно, не волнуйся, я уверена: за тобой – никто не наблюдал!

– Вроде – да… – я поначалу было успокоился. Но потом я растревожился по новой. И, возвысив голос, я страдальчески: – Мама, мамочка, а Бог?! Бог-то видел, что я вытворял?!

И мама произносит… Нет, это все же гениальные слова:

– А то Бог тебя не знает?! А то Бог тебя не знает, Славочка?!

И вы знаете – мне сразу полегчало!..

Предложение осталось без ответа

Мое жизненное кредо

Червяк, черепаха, улитка… И что, они куда-то не успели?!

Поэт

Он давал мне свои стихи и беззастенчиво, не мигая, смотрел в лицо.

Слабовольный, всей своей нехитрой мимикой я с отвращением выражал ему свое полное восхищение.

Костлявая рыба

Не наелся, но устал.

О ностальгии

– Человек умер от тоски по Родине.

– Он что, давно ее покинул?

– Он ее вообще не покидал! Родина под его ногами была всегда. Но ничем себя не проявляла…

Успех

В нашем ТЮЗе поставили «Вия». Успех был грандиозен: на поклонах Вию пятнадцать раз поднимали веки…

Диалог

– Сколько извилине ни виться…

– Безумие, да ты мне угрожаешь!

Умоляю!

Умоляю: заботьтесь о детях! Те, кто недоиграл игрушками в детстве, в зрелости доигрывает людьми…

Недопонимание

– Я не люблю тебя, Миша!

– Сима, возьми себя в руки!..

Случай

Она подошла и в шутку ударила меня по спине. Меня пронзила боль – я чуть не кончился. Заплакать я не мог, поймите правильно. Еще скажут: я не понял шутки…

Оно

Проходил я мимо женщины с собакой. Меня учуяв, собака дернулась и натянула поводок. Хозяйка той собаке – обо мне:

– Вот оно тебе надо?!

Обижаться на собаку я не стало…

Наблюдение

Замечено, что евреи смеются в самых неподходящих местах. Например, в России.

Старость

– Встану, умоюсь!

– Лежи, не загадывай!

Замена

В магазине экзотических товаров приобрел большую морскую раковину. Приложил к уху – и сквозь шум моря услышал крик о помощи. Продавщица:

– Ох уж мне этот крик о помощи! Достал! Неужели это вся такая партия?! А знаете, купите лучше зонтик, он исправный…

Раскрыл я зонтик, он действительно исправный. И ступил под дождь, исправный тоже…

Но в ушах стоял всё тот же крик.

И я вернулся…

Человек-невидимка

Комары не гудели, они уже кричали: «Где он?!»

Было жутко.

Лженаука

История начинается тогда, когда уже ничего невозможно проверить.

Мечта фотокора Овечкина

Камера встроена в глаз: хлопнул ресницами – снято!

Миссия

– Милейший, это что ж вы в скважину подглядываете?!

– Я их биограф, тихо, не мешайте!

На базаре

– У вас картошка белая внутри?

– Конечно, белая!

Приношу домой – картошка желтая. Мама учит:

– Покупаешь – царапни!

Так не дают!

– Это вам не мебель, чтоб царапать!..

На балу

Не найдя адресата, в воздухе носились чьи-то воздушные поцелуи.

Наблюдательная женщина

Кто меня не осуждает, тот обычно пристает.

Монолог государственного человека

Я был настолько занятой и важный, что даже моя родная мама ко мне на прием стояла в живой очереди, на общих основаниях:

– Сынок, ты проголодался? Кушать хочешь?

– Пока нет! Пригласите следующего!

Входил папа…

Мораль

Благодаря лебедю, раку и щуке – воз не украли. И в этом легко убедиться: воз и ныне там…

Мы и те

Закон всегда на нашей стороне, а к темон – даже сунуться боится!

Лекарство от гордыни

«Неповторимым вход в Ноев ковчег категорически запрещен!»

Наблюдение

Люди честные, пока им доверяешь.

Карьера

Всегда ходит с диктофоном. На случай оскорбления. Естественно, не успевает. И слезно просит повторить. Судится – до изнеможения. Приглашается на слет городских сумасшедших…

Признание

Женюсь: разнообразие приелось!

Предложение осталось без ответа

– Возьми меня, такого дурака ты не найдешь нигде.

Она ушла. А вдогонку ей неслось:

– …Честного, бесхитростного, верного!..

Праздник

Во МХАТе юбилей: мхатовской паузе – полвека!

Судьба

Однажды в детстве его обсчитали. И тогда он поклялся: ну что ж!

Он вырос и ушел добровольцем в торговлю. Чтобы мстить…

Трагедия

Писем мне не было так долго, что я разучился танцевать.

Суд

– Вот за что побили вы жену?

– А вот за то… – и стал рассказывать, за что. И как побил.

Все посмотрели: э, да он смакует!..

Без названия

Это была страна с уголовным прошлым, выпущенная на свободу раньше времени…

Бухгалтерия счастья

Что такое счастье? Бухгалтерия! Когда количество вопросов и ответов совпадает…

Апокалипсис

Бог сказал: «Вольно!» – и всё, что держалось сцеплением молекул, рассыпалось в прах.

Благодарственное слово

Проходя свой жизненный путь по спирали, сколько же открытий совершил обыкновенный штопор!

Случай

– Что вы за мной ходите целый день? Что вы хотите?!

– Все хочу спросить, который час. Но что-то меня настораживает…

Успокоил

– Где моя книга?

– Дал почитать.

– Я просил же – никому!

– А он никто…

Утешение

Когда в доме мыши, за рукописи можно быть спокойным: не сгорят!..

Эля, я и Обиходов

Всю ночь они занимались любовью, Эля и ее кавалер Обиходов. Я лежал с открытыми глазами и через стенку слышал все. Утром она как ни в чем не бывало:

– Славочка, как ты спал?

– Спал отлично. Даже снился сон!

С неподдельным интересом:

– Ой, какой же?

– А про любовь.

– Везет тебе, – вздохнула Эля и заплакала.

Я что-то не пойму…

…если я небольшой (и даже маленький) поклонник эстрадного исполнителя N, кто должен расти, я или он?

Эпитафия

Съели за милую душу.

Факт

Остановись, мгновенье, ты прекрасно!

Остановилось.

С людьми, держащими руку на пульсе времени, случилась истерика…

Богу на заметку

В этом мире неподдельна только ненависть…

Супруги

Живем отдельно, только спим вместе. И не просто счастливы, а даже есть о чем поговорить.

Прощание

Быль

На Южном кладбище вдова над гробом убивается:

– На кого ты, Ваня, нас покинул?!

Сзади возмущенно раздается:

– А можно громче?! Сзади нам не слышно!

Наша реклама

Чист на руку. На правую. Левша.

Парадоксов друг

Не выходя из дому, пишу диссертацию на соискание ученой степени: «Творческое долголетие домашних тапок». Не выходя же, заметил, что мужчина бреется каждый день, в связи с чем замыслил диссертацию «Плодородие лица».

Проводы

Вдова, заламывая руки, причитала:

– Он нас никогда не огорчал! Даже умер – во время рекламы!

Портрет

Дурь так и пёрла из нее. И я подумал: благодатнейшая почва!

Призрак

Однажды я повстречал взаправдашнего призрака. Зимой. Я ехал на трамвае. Все сидячие места были заняты. А ехали мы долго. Тут один обычный с виду человек подхватился – и на пустынной остановке соскочил. Я тут же сел. Но место – оказалось не нагретым!..

Продавец приносит извинения

В магазине покупаю я морковку. В сторону откладываю кривенькую. Продавец вздыхает, но молчит. Мои требования от морковки к морковке возрастают. Наконец она срывается:

– А этачем вам не понравилась, мужчина?!

– Я эстет.

Виновато:

– Что ж вы раньше не сказали?! Извините…

Рассказ о современном журналисте

Служить бы рад, прислуживаться – точно!

Прозрение

Если дуракам везет, так что, я умный?!

Происхождение редактора

И создал Бог небо и землю. И посмотрел на плоды рук Своих. И сказал Бог:

– Это хорошо.

Но тут появился Редактор…

Начало дискуссии

– К счастью, я не знаю вашего имени…

Драка.

Занавес.

Неблагодарность

Находясь в «Полете» (дом приезжих), я ошибся дверью. Распахнул – а там целуются взахлеб: он, она… Еще чуть-чуть – и перейдут уже к заветному. Я смутился несказанно:

– Тысяча извинений! – и захлопнул дверь.

Но я ведь тонкий человек, и этого, я понял, недостаточно. И я их снова распахнул:

– Две тысячи!

Теперь уже, казалось, в самый раз! Но они в меня метнули сапогом…

Наблюдение

Из гостей она пришла уже беременной.

Огород

Мой дедушка еще при жизни был святым. Как-то одной даме он подрядился вскопать огород. За пару ботинок. Возвратился ни с чем.

– Что такое? Ты вскопал?

– Вскопал.

– А обувь?

– Огородик маленький, на один ботинок. Я не взял…

Об одном чиновнике Донецка

– У него амбиций – не по взяткам!

Они

Безопасного секса нет. Он и она занимались сексом, казалось, безопасным. Совершенно! И в это время рухнул потолок. У них мелькнуло: «Вот тебе и безопа…»

О себе

Я тупой – мне приходится думать.

Особенный

Когда у людей из рук что-то падает, у меня оно к тому же и закатывается.

Осень

Благодаря косметике женщина не увяла. Она осыпалась.

Спасение

Я с любовью оглядел собственное тело: руки, ноги, живот… Вот оно, мое спасение! – подумал. – Вот она, зона, свободная от зубной боли!..

Новая вежливость

Позвонить в четыре утра. Но можно и раньше. Услышать в трубке испуганное: «Алло!» С неприязнью заметить: «Это что ж вам так не спится?!» Бросить трубку…

Происшествие на Донецком часовом заводе

23 декабря 2007 года в песочных часах обнаружена течь. Течь устранена. Время остановлено.

Ракурс

Деньги – зло?

Не знаю. О деньгах у меня остались лучшие воспоминания.

Профессионал

Художник не любил быть в центре внимания, предпочитая золотое сечение.

Реалисты

– Рано радуетесь!

– Боимся не успеть…

Перед рассветом

Ночь, но человечество не спит. Просто не находят себе места, все в неведенье. Через несколько часов начнется день. День, которого на свете еще не было…

Свидание

– Маша, ты почему опоздала?

– Вот, опоздала…

– Извини, Маша, но кому нужно это свидание: мне или тебе?

Семейная драма

– Почему ты к ней ходил?!

– Так она же одинокая!

– Я тоже, между прочим, одинокая!

– Не гневи Бога, у тебя есть я!

Украинский триллер

Известно, что у нас воруют люки. Повсеместно. А вчера – у нас угнали самолет! В металлолом! Причем военный. К счастью, летчики смогли катапультироваться…

Топография

Свой дом узнал по крику: «Алкоголик!»

Творческий вечер

Автор читал нам из книги. Потом запнулся, видно, растерялся. Я предложил:

– Откройте, где закладка, например!

– Это позже. Для аплодисментов…

Соседка

– После одиннадцати – у вас собачка могла бы гавкать и потише!

Скромность

Скромность – душераздирающая. Являюсь в гости и у порога жалобно:

– Тапочки дадите? Хоть один…

Сон

Конспект

Тайный приезд Людвига Заменгофа на строительство Вавилонской башни. Массовое изучение эсперанто (разумеется, подпольное). Заменгоф спасает Вавилон…

Примета

Не будешь верить в сны – они начнут сбываться.

Тайна кириллицы

А начиналось все с Кирилла. Кирилл вывел букву «А» – и надолго задумался. Мефодий ждал-ждал, но Кирилл по-прежнему молчал. И тогда Мефодий не сдержался:

– Господи! Сказал «А» – скажи уже «Б»!..

Остальное – они дописывали вместе.

Относительность

Ей тридцать лет. Но мы знакомы, кажется, лет сто. Куда делись эти семьдесят – спросите у Эйнштейна…

Первая в жизни рецензия

«Уважаемый Вячеслав! Ваши рассказы никого не оставляют равнодушными. Что в ваших рассказах поражает больше всего – это поразительное незнание жизни…»

Пикник

С костром у нас не вышло ничего: и картошка не пропеклась, и курица была еще живая.

Поклонница поэзии высокой

Пошла муха на базар и исключительно для рифмы купила абсолютно ей не нужный самовар.

Покупателю на заметку

Наши цены – в два раза ниже, чем в Москве и Петербурге вместе взятых!

План работы в новогоднюю ночь

Внезапно вспомнить, что елочные игрушки размножаются боем. С елки аккуратно снять игрушки и разбить. Во дворе вскопать снег. Рассаду елочных игрушек посадить. Всходов ждать до полного отрезвления организма. В конце – по возможности устыдиться…

Особенности национальной торговли

Обвесят так, что мало не покажется.

Подсказка

До того как чашка не разбилась, о счастье как-то мы не размышляли…

Искусство и жизнь

Смятая постель была точным слепком скомканной ночи…

Карьера большого писателя

Уже своей первой книгой он заслужил место на Ваганьковском кладбище. Вторая – и его с распростертыми объятьями ждало Новодевичье. Третья – за него уже боролись лучшие кладбища мира…

Казалось, что ему еще?! Неблагодарный! Он живет – и умирать не собирается.

Слышал…

– Его жена – глупая, как улитка.

– С чего ты взял?

– Тащить на себе весь дом?!..

Иван да Марья

– Я говорю: «Иван Петрович, вы, пожалуйста, повысьте мне зарплату!» Но Иван: «А вы что, стали больше ничего не делать, Марья Львовна?»

Завтра

– Почему ты опоздал?!

– Такие пробки!

– Так ты же шел пешком!

– Не мог протиснуться!..

Женская логика

– Я уверена!

– Но почему?!

– А мне так кажется!

Донос

«…За квартиру не пл отит, говорит, нету денег, а музыку включает – веселую!»

Где же справедливость?

Как-то мне поручили встретить одного большого начальника. На улице дождь, слякоть.

Вокзал. Наконец объявляется прибытие поезда. Выходит большой. Я к нему:

– Подождите, сейчас будет оркестр!

– Может, пойдем уже? Холодно, дождь.

– Нет, прошу, меня уволят! Еще немного!

Мы прождали битый час. Меня уволили…

Возраст

– Извините, я чихнул или ослышался?

В гостях

– Я вчера весь вечер у рояля…

– Вы играете?!

– Нет, мне не хватило места за столом…

В дороге

Как часто стук колес из людей выбивает такие признания!

В редакции

Мне рукопись вернули с неприязнью: «Все пишут плохо, а вы что, особенный?»

В загсе

Фотограф их мурыжил очень долго:

– Ну-ка, обнимитесь! Ну-ка, улыбнитесь вот сюда! А теперь прильните, поцелуйтесь! Поиграйте взглядом, друг на дружку…

Невеста терпела, а жених вскочил и…

– Все, хватит, я уже устал быть счастливым!

Вечер поэзии

Общение выдалось непринужденным.

– А кто ваша муза? – спросили из зала.

Старичок поэт не успел раскрыть рта, как в разных точках зрительного зала поднялись одиннадцать смущенных старушек и низко поклонились.

Вероломство

Она меня буквально окрылила – и от нее я тут же упорхнул…

Где эта улица…

Клянется, что во Львове видел улицу Коммунистической заразы…

Выход

В нашем доме мы не убирали очень долго. Но зато теперь как хорошо! Ни скандалов, ничего! Чтоб не поднимать в квартире пыль, мы даже говорили полушепотом…

Гигиена

Наше правительство – в изгнании! Мы изгнали их из наших душ…

Два в одном

– Тест на рассеянность! – объявил он. – Сколько раз в жизни, Вячеслав Верховский, ты надевал задом наперед свои трусы? Вот, смущаешься… Ну что ты, это жизнь! Ах, не помнишь? Заодно проверили и память!..

Зимой

Шли по улице старичок и старушка. Похоже, что муж и жена. Вдруг старушка поскользнулась и упала. Он хотел ее поднять – она стала яростно отбиваться.

Скопились зеваки. И лежа она людям поясняла:

– Что он себе позволяет?! – вся испуганная. – Ему ж нельзя такие тяжести, нельзя!

Злорадство

Одного известного банкира застрелили. В прессе тут же дали все подробности. Но дело даже не в подробностях, не в них! Одно название! «Продырявлен денежный мешок»!..

Идея

А не пора ли в стране, где без образа врага не могут жить, этого врага канонизировать?

Наша реклама

Продается свадебное платье. Передумал.

И снова о правде

Только часы нам правду говорят. Да и то: то спешат они ее сказать, то отстают…

Картинки с выставки

В московском антикварном видел ценники: «Портрет Московского Кремля», «Икона на религиозную тему», «Подлинник копии Шишкина». И еще одну картину: «Герострат, принимающий эстафету олимпийского огня»…

Классики и современники

В репортаже об ограблении цирка я цитировал Пушкина и забыл закрыть кавычки. Так в Донецке никто и не узнал, где кончается Пушкин и начинается Верховский…

Быль

Соседка – маме:

– Женя, можно у вас поживет моя крыска? Пока я буду на курорте загорать… Ну, Женечка! А кстати, где она? – и тут же радостно. – О, вот она у вас уже осталась!

Шахтерские генералы

Угольные терриконы по очертаниям напоминают пирамиды. Но есть одно серьезное отличие: наши фараоны – еще живы!

Сон

Всякий раз, когда представляется возможность, – я улетаю. Подальше, подальше отсюда! Вы удивитесь: «О, а как же притяжение земли?» Ничего не вижу притягательного!..