Текст книги "Халхин-Гол: Война в воздухе"
Автор книги: Вячеслав Кондратьев
Жанры:
Военная проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
Annotation
Более 60 лет прошло со дня окончания советско-японского вооруженного конфликта на границе между Монголией и Китаем, получившего в советско-российской историографии название "бои на реке Халхин-Гол". Большую роль в этом конфликте сыграла авиация. Но, несмотря на столь долгий срок, характер и итоги воздушных боев в монгольском небе до сих пор оцениваются в нашей стране и за рубежом с разных позиций.
Вячеслав Кондратьев
На границе тучи ходят хмуро
Первые бои
Загадка 22 июня
Накал борьбы растет
Над Баин-Цаганом
Июльский баланс
Перелом
Финальный аккорд
Итоги и уроки
Крылья Халхин-Гола
Халхингольская палитра
Заключение
Приложения
Список документов и литературы
Вячеслав Кондратьев
Халхин-Гол: Война в воздухе
СОДЕРЖАНИЕ
От автора
На границе тучи ходят хмуро
Первые бои
Загадка 22 июня
Накал борьбы растет
Над Баин-Цаганом
Июльский баланс
Перелом
Финальный аккорд
Итоги и уроки
Крылья Халхин-Гола
Халхингольская палитра
Заключение
Приложения
Список документов и литературы
Посвящается памяти Федора Никитовича Черемухина, летчика 22-го истребительного авиаполка, участника боев на Халхин-Голе
От автора
Более 60 лет прошло со дня окончания советско-японского вооруженного конфликта на границе между Монголией и Китаем, получившего в советско-российской историографии название «бои на реке Халхин-Гол». Большую роль в этом конфликте сыграла авиация. Но, несмотря на столь долгий срок, характер и итоги воздушных боев в монгольском небе до сих пор оцениваются в нашей стране и за рубежом с разных позиций.
Любой житель России, еще не забывший школьные уроки истории, на вопрос о том, что же произошло летом 1939-го в небе над Халхин-Голом, не задумываясь, ответит, что там доблестные советские ВВС наголову разгромили «воздушных самураев», а кто-то может быть еще добавит, что соотношение потерь и побед в тех боях было три к одному в нашу пользу.
Совсем по иному смотрят на это в Японии. Во первых, тамошнему жителю само название «Халхин-Гол» наверняка ничего не скажет, ибо в японской историографии данный конфликт известен под именем «номонханского инцидента» (по названию пограничной сопки Номон-Хан-Бурд-Обо). А касаясь действий авиации, любой «исторически подкованный» японец вам объяснит, что, хотя императорской армии в том инциденте слегка «не повезло», но зато уж японские ВВС с лихвой отыгрались за неудачу наземных войск и сбили во много раз больше советских самолетов, чем потеряли сами.
Неудивительно, что во времена «холодной войны» большинство историков и журналистов из западных стран по вполне понятным соображениям поддержало японскую точку зрения. При этом работы советских авторов либо не принимали всерьез, либо и вовсе игнорировали. Точно так же и у нас было принято относиться к информации с японской стороны, которая попросту замалчивалась
Даже сейчас, несмотря на, казалось бы, повсеместное снятие идеологических барьеров, многочисленные разногласия в данном вопросе остаются по-прежнему.
Видя все это, я поставил перед собой цель как бы «соединить полюса»: сопоставить и проанализировать две непримиримые точки зрения и на основе этого попытаться дать целостную и по возможности объективную картину событий.
Книга написана на основе документов Российского Государственного Военного архива и ряда книжно-журнальных публикаций, перечень которых приведен на 64-й странице. Ссылки на источники даны по тексту.
На границе тучи ходят хмуро
Японская оккупация Манчжурии в 1931-32 годах резко изменила расстановку сил на Дальнем Востоке. Теперь Красной армии на всем протяжении советско-манчжурской границы противостояли уже не малочисленные и неорганизованные китайские отряды, с которыми она легко справилась во время боев на КВЖД, а сильная, дисциплинированная и хорошо вооруженная Квантунская армия Японии. И хотя в полномасштабной войне по большому счету не была заинтересована ни одна из сторон, резкие различия в идеологии, противоречие экономических интересов и взаимная нетерпимость, сохранявшаяся еще со времен японской интервенции 1918-1920 годов, рано или поздно делали вооруженный конфликт неизбежным.
Ситуация усугублялась нечеткой во многих местах демаркацией границы между СССР и Манчжурией, а также – между Манчжурией и «Внешней Монголией», как по аналогии с китайской провинцией Внутренняя Монголия японцы называли Монгольскую Народную Республику. Кстати, в те времена ни Китай, ни Япония не признавали де-юре независимости МНР, провозглашенной в 1921 году. Они по-прежнему продолжали считать «Внешнюю Монголию» протекторатом Китая.
Почувствовав в Монголии более слабого противника, японские военные спровоцировали в 1935 году несколько вооруженных стычек с целью проверить на прочность монгольско-манчжурскую границу. Руководство СССР, озабоченное угрозой своему дальневосточному союзнику, 12 марта 1936 года заключило с Монголией Протокол о взаимопомощи. По условиям этого документа, подписанного в столице МНР Улан-Баторе, Советский Союз брал на себя обязательство защищать территорию Монгольской Народной Республики от любых посягательств, с применением всех сил и средств, включая – военные. На основании Протокола с сентября 1937 года в Монголии находилась советская воинская группировка, получившая наименование 57-го особого корпуса (57 ОК) и состоящая из 30000 военнослужащих, 265 танков, 280 бронемашин и 107 боевых самолетов различных типов.
Командир первого монгольского авиаполка Чоймболын Шагдасурэн (в центре) и советский военный советник В.А.Судец (слева). Снимок 1938 года.
1937 год прошел относительно спокойно, а летом 1938-го японцы попробовали немного «исправить» в свою пользу линию границы с Советским Союзом, захватив две сопки в районе озера Хасан. Но в ходе десятидневных боев они были отброшены. Из этой неудачной попытки командование Квантунской армии сделало правильный вывод, и провокации на границах СССР прекратились. Но уже весной следующего года японские военные решили «попытать счастья» в другом месте. На этот раз полем битвы должен был стать 70-километровый участок монгольско-манчжурской границы вдоль реки Халхин-Гол {Правильнее было бы говорить – рекой Халха, так как по-монгольски слово «гол» как раз и означает «река», но я буду пользоваться уже устоявшимся и более привычным названием}. Как и в предыдущем случае, широкомасштабная война с СССР пока не планировалась, речь шла о локальной операции, своего рода «разведке боем», но с привлечением гораздо более значительных сил и средств.
Карта района боевых действий на реке Халкин-Гол.
Главной причиной, по которой японцы стремились к корректировке границы именно в этом районе, являлось строительство железнодорожной ветки Солунь – Халун-Аршан – Хайлар, направленной к границе Советского Союза. В случае войны с СССР эта ветка приобретала стратегическое значение. Но прокладывать ее можно было только вдоль западных отрогов хребта Большой Хинган, стоящих на относительно небольшом расстоянии от границы с Монголией. У реки Халхин-Гол это расстояние на ряде участков составляло всего несколько километров. Естественно, что с началом военных действий дорога сразу оказалась бы в зоне артиллерийского огня с монгольской территории и могла быть легко перерезана. Поэтому японцам потребовалось отодвинуть границу хотя бы на два-три десятка километров к западу. Советское руководство, несомненно, знало об этих планах (тем более что строительство дороги уже началось) и всеми силами старалось им помешать.
Для оправдания своих притязаний японцы заявили, что в соответствии с имеющимися у них картами XIX века граница между Монголией и Манчжурией должна проходить по реке Халхин-Гол. Монголы, а вслед за ними и Советский Союз объявили эти карты фальшивкой, продолжая настаивать на линии границы в 10-20 километрах к востоку от Халхин-Гола. Тогда японцы решили применить силу.
Можно назвать и другие причины, толкавшие стороны к вооруженному конфликту. Победитель получал дополнительный вес на дипломатических переговорах с потенциальными союзниками и противниками, которые активно велись как Японией, так и Советским Союзом в преддверии Второй Мировой. К тому же японские военные горели желанием отомстить за Хасан, а в России хорошо помнили о бесчинствах японских интервентов на Дальнем Востоке и о поражении в русско-японской войне.
Все это вместе взятое привело к тому, что пустынный и безлюдный участок земли между рекой Халхин-Гол и горами Большой Хинган стал ареной упорной и кровопролитной необъявленной войны, продолжавшейся более трех месяцев.
11 мая на берегах Халхин-Гола прозвучали первые выстрелы. В советской и японской литературе завязка конфликта описывается по-разному. Согласно нашим источникам, в то утро отряд баргутской (манчжурской) конницы при поддержке броневиков атаковал монгольскую погранзаставу у сопки Номон-Хан-Бурд-Обо. Силы были неравные, и монгольским пограничникам пришлось отойти на западный берег реки.
Японцы же утверждают, что никаких погранзастав на восточном берегу не было, а 11 мая монгольские кавалеристы переправились через реку и сами напали на баргутов, но были отброшены. Как бы то ни было, к 14 мая японо-манчжурские войска почти беспрепятственно установили свой контроль над всей спорной территорией к востоку от Халхин-Гола.
СССР, конечно же, не мог смириться с таким развитием событий. Японскому послу была вручена нота протеста и требование немедленно отвести войска. Но правительство Японии, возглавляемое премьер-министром Харанумо Кутаро – сторонником жесткой конфронтации с Советским Союзом, никак не отреагировало на действия руководства Квантунской армии. Фактически это означало войну.
Рассмотрим, что представляли собой военно-воздушные силы сторон, сосредоточенные на ТВД к началу конфликта.
57-й особый корпус, дислоцированный в Монголии, включал в свой состав 100-ю смешанную авиабригаду, состоявшую из 70-го истребительного (70 иап) и 150-го смешанного бомбардировочного (150 сбп) полков. 70-й иап возглавлял майор Забалуев, а 150-й сбп – майор Бурмистров. К середине мая 1939 г. в 70-м иап числилось 14 истребителей И-15бис и 24 И-16 – всего 38 машин. В 150-м сбп было две эскадрильи (17 штук) легких штурмовиков ЛШ-5 (он же Р-5Ш – штурмовой вариант разведчика Р-5, дополнительно вооруженный четырьмя пулеметами ШКАС на нижнем крыле), а также три эскадрильи недавно полученных скоростных бомбардировщиков СБ (29 экземпляров), еще не освоенных летным составом. В начале 1939 г. бригадой командовал майор Валегжанин, бывший штабной работник, не имевший опыта непосредственного руководства. В середине апреля его сменил полковник Калинычев, а Валегжанин остался на должности начальника штаба ‹4›.
Бомбардировщики базировались на аэродромах в районе Баин-Тумена, более чем в 300 км от зоны конфликта, а истребители – на аэроузле Тамсаг-Булак (в документах встречаются также названия Тамцаг-Булак и Тамсак-Булак), состоящем из пяти ВПП и находящемся в 100 км от Халхин-Гола.
Состояние матчасти 100-й авиабригады, как говорится, оставляло желать лучшего. Все «ишаки» относились к устаревшему 5-му типу и имели двухпулеметное вооружение. На всех самолетах отсутствовали бронеспинки сидений. Кроме того, все машины, за исключением разве что СБ, были сильно изношены, многие неисправны, а от длительного хранения под открытым небом перкалевая обшивка на них начала гнить (как тогда говорили – «сопрела»). В результате к 20 мая из 38 истребителей 70-го полка только 21 (13 И-16 и 9 И-15бис) мог подняться в воздух.
Не лучше обстояли дела и с личным составом. Боевой и летной подготовкой в полках занималось лишь 40% пилотов. Остальные же либо болели, либо и вовсе отсутствовали. Из-за нехватки нормального жилья и скверных бытовых условий многие летчики писали рапорта с просьбами о переводе в Союз. Руководство бригадой оценивалось как «безобразное», а дисциплина в частях – как «самая низкая». Летчики-истребители были обучены только технике пилотирования одиночных самолетов и не владели тактикой группового боя. Большинство из них не имели навыков воздушной стрельбы ‹4›.
Пока на границе сохранялось спокойствие, все это как бы оставалось в тени, но с началом боевых действий за удручающее положение дел в бригаде авиаторам пришлось заплатить дорогую цену.
Монгольская народно-революционная армия располагала одним смешанным авиаполком, состоящим из 36 самолетов – разведчиков Р-5 и штурмовиков Р-5Ш. Полк базировался на аэродроме Матат-Сомон.
Японские военно-воздушные силы в Манчжурии были представлены 2-й авиационной дивизией (2-й Хикосидан) под командованием генерал-лейтенанта Тецудзи Гига. Дивизия состояла из четырех авиабригад (Хикодан), состав которых представлен в таблице:
ЧАСТИ И ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ ЯПОНСКИХ ВВС В МАНЧЖУРИИ НА 1.05.1939.
7-й Хикодан
12-й сентай (авиаполк) 3 чутая (эскадрильи) бомбардировщики «Фиат» BR.20
15-й сентай 1 чутай легкие бомбардировщики Ки-4, Ки-30 и Ки-32
8-й Хикодан
16-й сентай 3 чутая легкие бомбардировщики Ки-30
33-й сентай 3 чутая истребители Ки-10
58-й сентай 3 чутая бомбардировщики Ки-2
9-й Хикодан
10-й сентай 2 чутая легкие бомбардировщики Ки-30
1 чутай разведчики Ки-15
59-й сентай 2 чутая истребители Ки-27
61-й сентай 3 чутая бомбардировщики Ки-21
12-й Хикодан
11-й сентай 4 чутая истребители Ки-27
24-й сентай 2 чутая истребители Ки-27
В связи с ростом напряженности на границе с Монголией генерал Гига 12 мая сформировал временную оперативную авиагруппу Риндзи Хикотай. В нее вошел 24-й истребительный сентай (две эскадрильи по 10 машин), а также одна разведывательная (шесть Ки-15) и одна бомбардировочная (шесть Ки-30) эскадрильи 10-го сентая. Авиагруппа в составе 32 самолетов 13 мая перелетела на ближайший к Халхин-Голу манчжурский аэродром Хайлар, расположенный примерно в 160 км к северо-востоку от реки. В отличие от советской 100-й бригады, Риндзи Хикотай в основном состоял из хорошо подготовленных летчиков с 3-5-летним стажем и опытом боев в Китае. Авиагруппу возглавил командир 24-го сентая подполковник Козиро Мацумура ‹33›.
Японский истребитель «Накадзима» Ки-27 – основной противник советских летчиков в период боев на Халхин-Голе.
Первые бои
Согласно японским данным, первый воздушный бой над Халхин-Голом состоялся 20 мая, когда звено из трех Ки-27 под командованием самого Козиро Мацумуры якобы перехватило и сбило разведчик P-Z, летевший в сопровождении двух И-16. По словам японцев, истребители бросили своего «подзащитного» и скрылись. В документах 100-й бригады мне не удалось найти упоминаний об этом бое. Никаких потерь самолетов за этот день в советских архивах также не зафиксировано.
21 мая японские летчики записали на свой счет еще один P-Z. В действительности был сбит связной Р-5Ш, который летел в расположение 6-й монгольской кавалерийской дивизии. Летчик Супрун (однофамилец известного пилота-испытателя Степана Супруна) погиб, став первой жертвой необъявленной воздушной войны, летнаб Архипов выпрыгнул с парашютом.
Очередная короткая стычка отмечена 22 мая. На этот раз сам факт боя подтверждается обеими сторонами, правда, выглядит он совершенно по-разному. Японцы утверждают, что патруль Ки-27, численность которого не названа, атаковал над Халхин-Голом шестерку И-16 и без потерь сбил три машины.
По нашим данным, три И-16 и два И-15бис летели вдоль реки, когда из-за облаков показалась пятерка И-96 (так у нас называли японский палубный истребитель А5М или «Клод» по союзническому коду). На самом деле морских самолетов не было на Халхин-Голе, а летчики поначалу принимали за них армейские истребители Ки-27 (советское обозначение И-97). Ошибка объяснялась внешним сходством и тем, что с «Клодами» советские пилоты многократно встречались в небе Китая, а Ки-27 являлся для них новинкой. Примерно с начала июля, когда наши авиаторы достаточно хорошо изучили вражескую технику, упоминания об И-96 постепенно исчезают из их докладов.
Увидев противника, пилот одного из И-16 И. Т. Лысенко оторвался от строя, бросился в атаку и был сбит. Горящий истребитель рухнул на землю, летчик погиб. Остальные самолеты в бой не вступали.
21 мая на усиление советской авиагруппировки в Монголии началась переброска из Забайкальского военного округа (ЗабВО) 23-й авиабригады под командованием майора (впоследствии – полковника) Куцевалова. Уже 23 мая на аэродроме Баин-Тумен приземлились истребители 22-го иап майора Глазыкина: 28 И-16 тип 10 и 35 И-15бис. Чуть позже прилетели 59 СБ из 38-го скоростного бомбардировочного полка (38 сбп) под командованием капитана Артамонова. Наземный состав и службы обеспечения прибыли автотранспортом 26 мая. Перелет не обошелся без жертв. На маршруте разбился один СБ (экипаж погиб) и пропал без вести И-15бис летчика Гусарова ‹11›.
Истребители-бипланы И-15бис к началу конфликта являлись морально устаревшими, что обусловило их высокие потери. На снимке – опытный экземпляр №3368, входивший в первую десятку машин, переданных в 1937 г. на войсковые испытания.
Качество самолетов 22-го полка оценивалось как хорошее, но уровень подготовки летчиков – как явно недостаточный. Полку не хватало слетанности, отсутствовали навыки группового воздушного боя. Полковник Куцевалов отмечал в составленном им «Описании боевых действий ВВС 1-й армейской группы в период конфликта на реке Халхин-Гол», что летчиков 22 полка не обучали приемам воздушных боев «из-за боязни летных происшествий».
Японцы тоже получили подкрепление, 24 мая в Хайлар прилетели две эскадрильи 11-го сентая в составе 20 Ки-27 под командованием полковника Юдзиро Ногучи. С их прибытием на фронте начались «чудеса». Согласно широко известкой на западе работе японского историка Эйчиро Секигавы The Undeclared Air War, 26 мая подчиненные Ногучи заявили, что в районе озера Буир-Нур они встретились с восемнадцатью И-16 и без потерь сбили девять из них. В тот же день летчики 24-го сентая якобы сбили И-16, И-152 (И-15бис) и P-Z. Самое интересное, что 26 мая ни один советский истребитель не поднимался в воздух. Соответственно и потерь никаких не было.
На 27 мая японские авиасилы на Халхин-Голе состояли из 52 истребителей, шести разведчиков и шести легких бомбардировщиков. По сильно завышенным данным советской разведки вражеская авиация выглядела намного внушительнее – 126 истребителей, 36 легких и 18 тяжелых бомбардировщиков, всего 180 машин.
Им противостояли 203 краснозвездных боевых самолета: 99 истребителей (48 И-15бис и 51 И-16), 88 скоростных бомбардировщиков и 16 «легких штурмовиков» Р-5. Таким образом, наши ВВС реально обладали более чем тройным численным перевесом. Однако по истребителям превосходство было гораздо менее значительным, а многочисленные советские бомбардировщики в майских боях не участвовали.
К этому времени в битву вступили наземные части советских войск, которые форсировали Халхин-Гол и закрепились на восточном берегу. Японцы упорно контратаковали, но уничтожить плацдарм не могли.
Рано утром 27 мая эскадрилья И-16 из 22-го иап под командованием старшего лейтенанта Черенкова перебазировалась на передовой аэродром у высоты 752 (гора Хамар-Даба).В 9.00 шестерка «ишаков» во главе с комэском взлетела на перехват девятки «И-96» (на самом деле – Ки-27), замеченной постом ВНОС у озера Буир-Нур. Бой закончился не в нашу пользу. Черенков был сбит и погиб, раненый летчик Пьянков выбросился с парашютом из горящего самолета, летчик Савченко разбился, пытаясь посадить тяжело поврежденную машину. Остальным удалось сесть, но два истребителя нуждались а ремонте. В одном из них насчитали 12 пробоин. Японцы ушли без потерь. Эскадрилья совершила в тот день еще один вылет на патрулирование. Встреч с противником больше не отмечалось, но двум самолетам пришлось идти на вынужденную из-за отказов двигателей. Ночью четыре неисправных истребителя отправили в ремонт.
Бой 27 мая, как ни странно, вообще не упомянут в статье Секигавы. Возможно, здесь мы имеем дело с элементарной путаницей в датах, и то, что на самом деле произошло 27-го, он отнес на день раньше. Тем более, что в книге Генри Сакаиды Japanese Army Fighter Aces написано, что японский летчик Хиромичи Синохара именно 27 мая сбил четыре И-16. Но тогда надо признать, что японцы завысили число своих побед ровно в четыре раза, а одному Синохаре засчитали больше сбитых самолетов, чем наши ВВС реально потеряли в тот день.
Между тем, 27 мая неудачи советских авиаторов не кончились. Следующим утром на авиабазе Тамсаг-Булак готовили к вылету 20 И-15бис, но из-за различных неполадок в 7.30 смогли взлететь только три самолета. Почему-то никто не подумал, что, посылая навстречу врагу столь малое число самолетов, их заведомо обрекают на гибель. Так и случилось. Над рекой тройка была атакована превосходящими силами японцев и уничтожена в скоротечном бою. Летчики Вознесенский, Иванченко и Чекмарев погибли.
В 10.00 с того же аэродрома «на прикрытие наземных войск и уничтожение воздушного противника» стартовала эскадрилья Балашова – десятка И-15бис из 22-го иап, Над переправами через Халхин-Гол ее атаковали 18 Ки-27 из 11-го сентая. Противник внезапно напал сверху, из облаков, наши дрались отчаянно, но они ничего не могли противопоставить количественному и качественному превосходству японцев. В итоге шесть И-15бис были сбиты, еще один, севший на вынужденную, – расстрелян и сожжен уже на земле. Погибли летчики Кулешов, Константинов, Мягков, Пустовойтов и Соркин. Раненому комэску Балашову и летчику Гаврилову удалось посадить свои изрешеченные машины на ближайшем аэродроме. Летчик Лобанов спасся на парашюте. По докладам уцелевших, враг снова ушел без потерь ‹2›.
По словам японских пилотов, этот бой выглядел для них еще более триумфально. Вернувшись на базу, они доложили, что сражались против 60 И-152 и И-16, из которых сбили 42! Любопытно, что на самом деле монопланы И-16 в бою вообще не участвовали. Японцы также заявили, что русскими сбит один Ки-27. пилот которого выпрыгнул с парашютом и вскоре вернулся в часть. Это, кстати, единственный случай за всю войну, когда японцы признавали потерю самолета, а наши не претендовали ни на одну воздушную победу.
Чем же можно объяснить все эти вопиющие нестыковки – появление мифических «ишаков», шестикратное завышение численности противника и собственных воздушных побед, наконец – сбитый неизвестно кем японский истребитель? Быть может, японские пилоты приняли свои же машины из другой эскадрильи за русские, а Ки-27 пал жертвой фатальной ошибки кого-то из коллег. В пользу этого предположения говорит то, что И-16 при виде сверху легко спутать с Ки-27. К тому же истребители 22-го иап, с которыми японским летчиком уже приходилось драться 27 мая, при отправке на фронт не успели закамуфлировать. Они были целиком окрашены светло-серой краской, подобной той, что покрывала и японские машины (подробнее об этом см. главу «Халхингольская палитра»). А красные круги «хиномару» на крыльях с больших дистанций легко принять за пятиконечные звезды…
Но как бы то ни было, а цифры потерь в майских боях красноречиво свидетельствовали, что «первый тайм» воздушной войны советская авиация проиграла. В «Описании боевых действий…» об этом говорится откровенно и прямо: «В первоначальный период конфликта (…) Воздушные силы 57-го особого корпуса потерпели явное позорное поражение». А в результате «японские бомбардировщики безнаказанно бомбили наши войска» ‹4›.
ПОТЕРИ СОВЕТСКОЙ АВИАЦИИ НА ХАЛХИН-ГОЛЕ С 20.05 ПО 31.05.39
|| БОЕВЫЕ | НЕБОЕВЫЕ | ВСЕГО ||
И-16 || 4 | 1 | 5 ||
И-15бис || 12 | 1 | 13 ||
СБ || – | 1 | 1 ||
Р-5 || 1 | 1 | 2 ||
ИТОГО || 17 | 4 | 21 ||
Примечания: В этой и последующих аналогичных таблицах к боевым потерям отнесены не только самолеты, потерянные от непосредственного воздействия противника, но и разбитые в авариях и катастрофах, произошедших в ходе боевых вылетов. В небоевые потери, помимо прочего, включались самолеты, списанные в результате физического износа.
Требовались решительные и срочные меры для исправления создавшейся ситуации.
Уже 28 мая, то есть практически сразу после гибели эскадрильи Балашова, командир 57-го ОК комкор Фекленко писал в боевом донесении на имя начальника Генерального штаба РККА Шапошникова, что японская авиация господствует в воздухе, что наши летчики не в состоянии прикрыть наземные войска, и что удержать плацдарм на восточном берегу Халхин-Гола можно только с большими потерями от авиации противника ‹16›.
Москва отреагировала незамедлительно. Буквально на следующий день с Центрального аэродрома в Монголию вылетели три новейших, только что приобретенных в США транспортно-пассажирских «Дугласа» DC-3. За штурвалами сидели выдающиеся летчики Александр Голованов (личный пилот и порученец Сталина, впоследствии – Главный маршал авиации), Виктор Грачев и Михаил Нюхтиков.
А в пассажирских салонах «Дугласов» собралась буквально вся элита советских ВВС – 48 лучших боевых летчиков и специалистов, в том числе 11 Героев Советского Союза во главе с заместителем начальника Военно-Воздушных Сил РККА комкором Я. В. Смушкевичем. Среди тех, кто летел с ним, были ветераны войн в Китае и в Испании пилоты Борис Смирнов, Евгений Антонов, Александр Гусев, Сергей Грицевец, Николай Герасимов, Григорий Кравченко, Виктор Кустов, Иван Лакеев, Александр Николаев, Леонид Орлов, Виктор Рахов и другие.
На трех камуфлированных «Дугласах» DC-3 в Монголию прибыла группа опытных советских летчиков во главе с заместителем начальника ВВС Яковом Смушкевичем. На снимке – «Дуглас» на аэродроме Улан-Батор. Фото П.Трошкина.
DC-3 в полете по маршруту Чита – Улан-Батор. Фотоснимок сделан через иллюминатор другого «Дугласа».
Им предстояло взять в свои руки организацию летной и боевой подготовки авиачастей, а также лично принять участие в боевых действиях, встав во главе полков и эскадрилий. Комкору Смушкевичу было поручено возглавить советскую авиагруппировку на Халхин-Голе (в шифрованных документах он значился под характерным псевдонимом «Отец»).
Маршрут «Дугласов» пролегал через Свердловск, Омск, Красноярск, Иркутск и Читу. Здесь летчики-истребители пересели на боевые самолеты и далее летели уже самостоятельно. Транспортники приземлились на авиабазе Баин-Тумен 2 июня.
Штурманы «Дугласов» Иван Душкин и Иван Прянишников.
Полковник Куцевалов в «Описании боевых действий…» писал, что «прибытие группы «Отца» всколыхнуло сознание летного состава» ‹4›. Не отвлекаясь на эмоции, надо отметить, что новое руководство действительно проделало большую организационную работу. В частности, была налажена боевая учеба, оборудован целый ряд новых взлетно-посадочных площадок вблизи от линии фронта, улучшено снабжение авиачастей. Этому способствовало временное затишье, установившееся на фронте с начала июня. В течение почти трех недель воздушных боев не было, и руководство советских ВВС старалось в полной мере использовать передышку.
В район боевых действий перебрасывались новые эскадрильи. Изношенные и морально устаревшие машины выводились из боевого состава полков. Численность советской авиации на 21 июня представлена в таблице:
ЧИСЛЕННОСТЬ СОВЕТСКИХ ВВС В РАЙОНЕ КОНФЛИКТА НА 21.06.39
|| И-16 | И-15бис | СБ | Р-5Ш | ВСЕГО ||
70-й иап || 60 | 24 | – | – | 84 ||
22-й иап || 35 | 32 | – | – | 67 ||
38-й сбп || – | – | 59 | – | 59 ||
150-йсбп || – | – | 76* | 15 | 91 ||
ИТОГО || 95 | 56 | 135 | 15 | 301 ||
*Из них 26 «модернизированных самолетов последней конструкции», то есть с моторами М-103 и трехлопастными винтами изменяемого шага. На 76 машин 150-го сбп имелось 57 боеготовых экипажей, в остальных отсутствовали стрелки-радисты (1).
Численный состав японской авиации оценивался нашей разведкой в 260 самолетов, из которых 125 составляли истребители. Истинная картина выглядела иначе. Японцы в конце мая – начале июня действительно заметно усилили свою авиагруппировку в зоне конфликта, однако ее численность все равно намного уступала советским разведданным. К середине июня в нее входили следующие части и подразделения:
ЧИСЛЕННОСТЬ ЯПОНСКИХ ВВС В РАЙОНЕ КОНФЛИКТА НА 16.06.39
1-й сентай | 2 чутая | 23 истребителя Ки-27* ||
11-й сентай | 4 чутая | 36 истребителей Ки-27 ||
24-й сентай | 2 чутая | 19 истребителей Ки-27 ||
10-й сентай | 1 чутай | 6 разведчиков Ки-15 ||
1 чутай | 6 легких бомбардировщиков Ки-30 ||
12-й сентай | 2 чутая | 12 бомбардировщиков «Фиат» BR.20 ||
15-й сентай | 1 чутай | 6 разведчиков Ки-15 ||
1 чутай | 6 многоцелевых самолетов Ки-36** ||
61-й сентай | 2 чутая | 12 бомбардировщиков Ки-21 ||
ВСЕГО || 126 самолетов ||
*Полк в середине июля переброшен в Харбин из Японии.
**В японских документах проходит как самолет непосредственной поддержки наземных войск, то есть легкий бомбандировщик, ближний разведчик, корректировщик и самолет связи.
Большинство японских самолетов базировалось на аэродромах Хайлар и Чанчунь. Первый из них находился в 150, а второй – почти в 600 километрах от района боевых действий. Только 19 истребителей 24-го сентая стояли «на передовых позициях» – у городка Ганчжур (он же Канджур или Канджур-Миао), что примерно в 40 километрах от линии фронта ‹33›.
Разумеется, эскадрильи из Чанчуня не могли быстро отреагировать на внезапное обострение ситуации. Для их переброски на фронт (вместе с наземными службами) требовались, по крайней мере, сутки. Но японцы пока еще чувствовали себя уверенно. После «феноменальных» майских побед они оптимистично полагали, что им не стоит опасаться советских самолетов, сколько бы их ни было.
Советские авиаторы – участники боев на Халхин-Голе на фоне «Дугласа». Крайний слева в переднем ряду – заместитель начальника ВВС Я.В.Смушкевич, второй – летчик-истребитель подполковник И.А.Лакеев, крайний справа – военинженер 1-го ранга И.А.Прачик.
Загадка 22 июня
Двадцатого июня вооруженные столкновения на восточном берегу Халхин-Гола возобновились. Батальон 149-го пехотного полка при поддержке роты бронеавтомобилей атаковал японский военный лагерь в районе Дебден-Сумэ, но, потеряв пять человек убитыми и три броневика, был вынужден отойти на исходные позиции. В последующие несколько дней на земле шли «бои местного значения», в которых ни одна из сторон не добилась заметных успехов.
Одновременно возросла активность как советской, так и японской авиации. Японцы стремились удержать, а наши – отвоевать господство в воздухе, утраченное в майских боях. К началу третьей декады июня советское командование решило, что наша авиагруппировка уже достаточно сильна, чтобы «очистить небо» над фронтом от самолетов противника. 22 июня, ровно за два года до начала Великой Отечественной войны (такое вот интересное совпадение), это вылилось в крупнейшее с начала конфликта воздушное сражение. В нем участвовали пилоты обоих советских истребительных полков и 24-го истребительного сентая императорской армии Японии.
