Текст книги "Мажор. Дилогия. (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

  ГЛАВА СЕДЬМАЯ

  А вскоре произошло событие, давшее нашей дружной компании имя. Точнее не само событие, а его последствия. Да и причина, и активный участник, Саня, тоже сменил свое прозвище Мелкий, на... Но давайте по порядку!

  После зачистки аула, в котором чуть не погиб Саня, я целых четыре дня ходил с синяками на руках. Не верится, но крайне вонючая мазь Степаныча помогла. И синяки уже на второй день изменили свой цвет и начали уменьшаться. Все это время, Саня ходил с крайне загадочным видом и, наконец, выдал:

  – Братва... Мы спецназ или кто?.. – выдерживает многозначительную паузу, – почему у нас нет своего отличительного знака?..

  – Ты о чем?..

  – Нам нужна своя татуировка!..

  – А я вот не хочу никакую татуировку!.. – Олег нахмурился, – понты все это!..

  – А тебе, салабону, никто и не предлагает... Заслужи сначала...

  – Что значит заслужи?.. – обиделся новичок. – Я что не достоин, да? Братцы, что вы молчите... Вы же знаете... Да я за вас... Да любому...

  – Достоин, достоин... – похлопал парня по плечу Саша, – можешь наколоть, никто не возражает!..

  Вот ведь молодец Саня, развел... Не хотел ведь Олег, а теперь попробуй, останови... Я, если честно, тоже не сторонник подобных украшений:

  – Александр, не могли бы вы озвучить свое предложение: поконкретней?

  И он озвучил... Народу понравилось... Я плюнул на принципы и вписался. А что, Марат художник от бога, нарисует глаз не оторвать... Но, как известно инициатива имеет инициатора, поэтому за спиртом к медикам отправили Саню. Нужна дезинфекция: климат здесь такой, что гниет любая царапина...

  Напрямки, через лесок, было совсем не далеко, и через полчаса Саня уже подходил к месту назначения. Тропинка петляла среди кустов, как будто ее прокладывал пьяный заяц. Вот уже виден дом, на крыше которого сидят двое солдат и чего-то делают. Может ремонт? Впереди пустое ровное пространство. "Если воткнуть здесь растяжку, положит всех без вариантов. Прицепить повыше и все: ни бугорочка, ни ямки. Спрятаться негде... – думал Саня, – вот ведь, совсем уже крыша едет, зачем мне здесь растяжку ставить?"

  Шелк... Отлетела чека... Саня замер в ступоре: "Накаркал?.. Вот и все... прощай Лидочка" Он даже не пытался дергаться – бессмысленно...

  Бабах... Чугунные осколки полетели по своей смертельной траектории... Сидящие на крыше солдаты вздрогнули: сперва от взрыва, потом от ударившего между ними в шифер осколка.

  – Петруха это что было?

  – Взрыв!.. Млять!.. Что тупишь, бежим скорей...

  На взрыв уже бежали со всех сторон... Раздавались крики, вопросы... Кто-то пытался командовать...

  А белый, как полотно, Санек – стоял и матерился... Один осколок застрял в автоматном рожке, второй пропорол штаны – сзади под коленкой. Третий по старой традиции попал в каску и многострадальное ухо опять кровило. Не считая этого, на парне не было ни одной царапины. Народ стоял вокруг и тихо шалел! Все вокруг посечено осколками, а этот живой?

  – Говорил я тебе, не надо здесь растяжку ставить... – тихий шепот, почти не слышный. Но кому надо, тот услышал.

  Конечно, нехорошо когда своих бьют... На Руси принято сперва помочь своим, а потом уже разбираться, кто прав, кто виноват. Но видимо что-то в людях, ходящих под смертью, меняется. Мелкого Саню оттащили от двух валяющихся в пыли и стонущих амбалов... Когда он их уже просто вдумчиво пинал...

  – Чьих будешь, хлопец? – седой майор потер подбородок. – Кто ж вами такими резвыми командует?

  – Старший лейтенант Рогожин! – гаркнул все еще разгоряченный Санек.

  – А-а-а... Спецура... Тогда понятно... А то я удивляюсь!.. Мелкий, а таких шкафов запинал?.. Скажи старлею, пусть зайдет... Порешаем, как ситуацию разруливать... Дерьмо ситуация-то!!!

  – Да уж пропишет он мне...

  – За самоволку? – Майор понимающе улыбнулся, вспоминая молодость. – Небось, за спиртяшкой намылился?

  – За то, что этим упырям руки сломать не успел... А спирт мне для дела...

  – Ну, спирт всегда для дела...

  – Мы не пить! Для дезинфекции... Татуировки десять человек делать будут...

  – Добре... Капитан, прикажите принести парню литр... Нет! Два! У него день рождения... И командира этих... – кивнул не стонущих на земле парней, – ко мне, я буду его учить Родину любить...

  Ну что добавить... Рогожин сходил к майору; решили шум не поднимать... Саня хорошо полютовал... Избитых им бойцов пришлось госпитализировать. Но, они были без претензий... За поставленную растяжку можно было огрести, а если бы Саня погиб, то вообще...

  Хотя без казуса не обошлось... Летеха, в чьем подчинении находились эти два дурня, явившись к начальству, начал качать права: требуя отдать Саню под суд. Майор, как человек чрезвычайно душевный, слегка пожурил его. Объяснил, чем лично ему, как командиру, грозит данная ситуация. Летеха проникся, поблагодарил начальство за понимание и, прикрывая подбитый глаз и держась за живот, побрел к себе...

  А у Сани появился железный аргумент для убеждения:

  – Только собрался наколоть, а уже помогло... Реальный талисман...

  При таком раскладе согласились все! Как-то быстро, здесь, становишься суеверным... У нас предвиделось пару свободных дней. Рогожин куда-то уехал: по своим командирским делам! Воспользовавшись моментом, Марат успешно справился с задачей! Нет, у парня точно талант! Вот только не подумайте, что Хан пахал как швея-мотористка. Нет. Просто пока Сашка совершал свой вояж, мы устроили коллективный забег... В поисках парней способных помочь в столь ответственном деле. И таки нашли, и после появления Санька нам было даже чем отблагодарить ребят. Два литра медицинского спирта, это примерно четыре с половиной литра сорокоградусной. Так что отблагодарить четверку хороших ребят нам было чем. Марик же в основном рисовал. Правда, мне лично набил, ну а как иначе-то? Ну, кому еще он мог меня доверить?

  Красивая получилась татуировка: цветная – занявшая почти всю левую половину груди. Раскинувший крылья, атакующий коршун. На спине у него десантный парашют, на голове берет – он же десантник! Открытый в крике клюв и растопыренные когти – в крови... На правом крыле надпись "Умирать не страшно", на левом "Умри достойно". Сверху лента на ней "Кровь пьянит, как хмельное вино", внизу еще одна "Десант похмеляется водкой".

  А вот потом, по возвращении начальства, на ближайшей тренировке, мы все спалились... Рогожин рвал и метал. Дескать, что за диверсанты... Все на груди написано... Вот у него никаких татуировок нет! Бла-бла-бла... И устроил нам мстю... Я думал, помру... Мы конечно виноваты. Ну, нельзя же так издеваться над людьми... Вам никогда не приходилось присутствовать на похоронах... того, чем вам сделали татуировку? Нет? А я копал яму, пел псалмы и ставил крест... О-о-о-огромнюю ямищу – три на три метра и в глубину два! И крест из двух бревен... А на следующий день, командир построил нас и сказал:

  -Вы стадо баранов... – мы устало покивали, – стадо разукрашенных баранов!

  – А я командир этого стада... – мы продолжали синхронно качать головами, – значит главный баран?! Народ замер! А вот это не по сценарию!

  – Да как можно?.. Какой же вы...

  – Так! Стоп! Я командир?

  – Командир! Командир! Да еще какой! Самый лучший...

  – А вы бараны?

  – Еще какие! Самые элитные!!!

  – Какой вывод?.. – молчим. Рогожин тяжело вздохнул:

  – Придется соответствовать. Хаматшин!

  – Я! – гаркнул Марат.

  – Тащи инструмент! И чтоб у моей птицы были погоны старшего лейтенанта. Доживу до капитана, еще по звездочке добавлю... Ха-ха! Прикольно...

  – А когда майором станете? Как быть?

  – Быстров, опять ты? Хотя в чем-то ты прав... Это я сказал? Дожил! Значит, на берете будет звезда... красная. Командир я или как!? Хаматшин, ты еще здесь? Где инструмент?

  – Но, мы ведь его закопали?!

  – Кого?

  – Инструмент...

  – Зря вы это... Надо откопать! Объявляю операцию "Эксгумация"! Лопаты взяли и вперед!

  – О-о-о...

  – Хаматшин, брось лопату! Кому говорю? А если руки дрожать будут? Ты меня насмерть затыкать хочешь? Милославский, ты дурак? Зачем всю яму откапываете? Посередке копайте... Глаз да глаз за вами нужен. Чуть не доглядел и все! Как один накололи татуировку – как у меня. Быстров, ты, что хочешь сказать, что у меня будет – как у тебя? Нет?.. Что?.. Тебе всегда нравилась моя татуировка... А-а-а, всем нравилась! И вы, значит, решили порадовать командира! От спасибо! Может, еще что-нибудь покапаем? Как зачем? Вдруг найдем чего?! Я так люблю сюрпризы... Что? А-а-а, теперь вы советоваться будете... Вы умнеете прямо на глазах... Смотрю труд вам на пользу... может еще чего-нибудь копнуть... Что? Вы и так уже умные... Ладно, отдыхайте трудоголики... Марат за мной!!!

  Ну, как вы,наверное, уже догадались, мы стали Коршунами, а Санек стал Лаки, что в переводе значит Счастливчик...

  ГЛАВА ВОСЬМАЯ

  Этот памятный для меня разговор произошел через два дня после того как старший лейтенант Рогожин набил себе татуировку. Мы сидели в командирской палатке, и пили чай. Командир с какой-то задумчивой отрешенностью рассматривал меня, а я тихонько прихлебывал горячий чай и молчал. Вдруг, как будто что-то решив для себя, Рогожин поинтересовался:

  – Не хочешь меня ни о чем спросить?

  – Да нет, товарищ старший лейтенант, – слегка удивился я, – а должен?

  – Руслан.

  – Что?

  – Я говорю, наедине зови меня по имени, – и неожиданно тепло, улыбнувшись, предложил: – Если хочешь, кури.

  – Э-э-э... Спасибо, я не хочу.

  – Руслан.

  – Что?

  – Я говорю, надо сказать: спасибо я не хочу, Руслан.

  – Да, как-то это... – пытаюсь помочь себе жестами.

  – Ладно, не парься, – смеется. – Потом привыкнешь. Так что же, ни о чем спросить меня не хочешь?

  – Да, нет.

  – Ладно, я сам спрошу. Как тебе ощущение от ускорения? – и пристально так, в глаза мне смотрит.

  – Какое ускорение, товарищ старший лейтенант?

  Покачав головой, немного раздраженно говорит:

  – То самое! Из-за которого твои руки в синяк превратились!

  – Товарищ...

  Хрясь! Ударив кулаком по столу, привстал и, навалившись на стол, придавил меня взглядом:

  – Ты это брось! Сдохнуть хочешь, щенок!? В следующий раз – сердце откажет и все! Пишите письма! – неожиданно успокоившись, сел на стул и прикрыв глаза спросил. – Может, гуманней добить тебя, чтоб не мучился? Что ты глазами хлопаешь? Чай не девка! Не соблазнюсь!

  А я сидел потерянный и не знал, что сказать. Ведь, даже себе, боялся признаться в произошедшем, хотя результат был на лицо, точнее на руки. Думал: слегка крышей еду, такие галюны ловить. Ведь такого не бывает, нет, я, конечно, замечал, что в бою время течет, как бы медленней, но это от адреналина – восприятие ускоряется и все такое... А здесь? Я же видел, как пуля летит. Ме-е-едленно так. А если запрут в какой-нибудь лаборатории? И все, получи папа похоронку на сына. Ну, нафиг!

  Видно что-то такое отразилось на моем лице и Рогожин, усмехнувшись, сказал:

  – Достань сигареты.

  Я, послушно вытащив из кармана пачку "Явы", протянул ему.

  – Не надо, – и убрав руки за спину, продолжил: – Открой!

  Открыв, с ожиданием смотрю на него.

  – Посчитай.

  – Пять.

  Командир улыбается:

  – Ты уверен? Посчитай снова!

  Пожав плечами, перевожу взгляд на пачку: "Черт! Четыре! Гоню?" Поднимаю взгляд, на Рогожина: "Твою мать!" Сидит, довольно улыбаясь, а во рту сигарета. "Он же не курит?" – пролетела шальная мысль. Мля-я-ять!

  – Това-а-а... Э-э-э... Руслан?

  Командир, все так же улыбаясь, подмигивает:

  – Ну что, учиться будем?

  – Опять? – содрогаюсь я.

  Палатку заливает хохот Руслана. Я пытаюсь сдержаться, но мне это не удается, поэтому присоединяюсь к нему. И вот, наконец-то, тяжесть, преследовавшая меня последние дни, отступила. Стало легко и свободно. Теперь не пропаду, мой командир любому глотку порвет за своих!

  – Ну что ж, брат Егорка! Для начала я научу тебя контролировать этот процесс, вызывая его по своему желанию. И регулировать скорость, а то, знаешь ли, перестараешься и загнешься с непривычки. Особенно, если так разгоняться. Кстати, удивил ты меня, даже не знал, что так разогнаться можно. Хотя в твоем случае, даже не знаю, чего ожидать еще можно!?

  – В моем случае? – заинтересовался я. – А что со мной?

  – Ничего, просто удивил ты меня!

  Странно... Я вдруг отчетливо понял – врет! Но настаивать не рискнул. А ведь не первая оговорка. Далеко не первая и не последняя. И ведь, сколько я помню, с самого первого дня нашего знакомства, он уделял мне пристальное внимание и гонял больше, и бил больнее. Но это я так возмущаюсь, если бы Руслан не гонял меня то, скорее всего, остался бы я на том перевале, рядом с Тунгусом. Или чуть позже, поводов то хоть отбавляй...

  ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

  Странные все-таки у Рогожина методы убеждения, странные, но действенные... Взять хотя бы тот показательный суд, который он учинил над нами – надомной и Санькой. Мы как раз вернулись с той злополучной зачистки, когда Саня чуть не отправился на тот свет! И пребывали в весьма расстроенных чувствах – оба! Напарник, застреливший парнишку и я, убивший его мать! В душе как будто что-то оборвалось; я убил женщину! Беременную!!! Было такое ощущение, что я весь в крови: даже во рту был привкус крови.

  Сашка тоже выглядел не лучшим образом, и мы добивали уже вторую пачку сигарет. Парни же тактично молчали и не задавали лишних вопросов.

  И вот сидя на своих кроватях, измазанные крайне вонючей мазью Степаныча, придавались душевным терзаниям. Рогожин влетел как тайфун и сразу начал раздавать приказы. В результате получился этакий импровизированный судебный зал. За столом сидели Рогожин и Степаныч, мы в стороне на двух табуретах, а парни изображали зал...

  – Итак! Я сегодня буду прокурором, – командир глотнул чай, который поставили перед ним в железной кружке. Одобрительно кивнул и продолжил: – Так же я буду и судьей! Степаныч секретарь. Отвода по составу суда нет? Вот и хорошо! Тогда приступим...

  – А адвокат? – задал вполне резонный, с моей точки зрения, вопрос Балагур.

  – А надо? – Рогожин ухмыльнулся и посмотрел на нас Сашкой. Мы замотали головами:

  – Нет. Вы же самый честный... – начал я.

  – ... и гуманный судья, – поддержал меня напарник. Или подельник?

  – Это вы правильно заметили, – довольный Рогожин встал и, подойдя к нам, продолжил: – Врать не будете, так и будет! Но если хоть слово соврете, отправлю на гражданку! Ясно?

  Киваем:

  – Так точно!

  – От и хорошо. От это славно! – довольно потирая руками, вернулся за стол. – Ну и расскажите нам для начала, что вы там учудили. Подробно!

  Рассказывали, дополняя друг друга, минут двадцать. После чего Рогожин выдвинул свои претензии:

  – Обвиняю вас: в халатности, невнимательности и самое главное: в нарушении приказа!

  -Командир! – в едином порыве все десять человек подскакивают со своих мест!

  – Что? Я спрашиваю, чего вскочили? Я какой приказ отдал? Не жалеть никого, при малейшем подозрении валить, а эти? Вы должны были не ручки ей нежно крутить, а вырубить сразу. Кстати, Балагур, а ну-ка иди сюда: третьим будешь!

  Понурив голову, Вовка присоединился к нам.

  – От это красавцы! Диверсанты! Мать вашу! Один командовать не может, другой перед врагом покурить садится, а третий...

  – Командир, – не выдерживаю, – ну перед каким врагом? Это только моя вина, после того как Саня застрелил... э-э-э... парня, я приказал ему...

  – Ребенка.

  – Что?

  – Ты хотел сказать: ребенка!

  – Я... Нет! Он не ребенок! Взял оружие – солдат!

  – Ага! А баба, которую ты располовинил? Тоже солдат?

  Я судорожно сглотнул, вспоминая этот страшный момент.

  – Нет, – качаю головой, – мы ее сына убили... Она... Она...

  – Террористка! – хриплый голос Сашки перекрывает мои сумбурные объяснения.

  – Что?

  – Я говорю, она террористка! – голос Сашки окреп.

  – Продолжай, – в голосе Рогожина слышится интерес.

  – Она стреляла в солдата Российской армии, значит террористка!

  – Ой-ли? Вы же на ее глазах сына убили. Какая же она террористка?

  – Самая настоящая! Это она убила своих детей! Ей всего лишь нужно было сидеть в доме! И тогда: все – остались бы живы. Она была мертва в тот момент, когда из люка вылетели граната. А Егор дал ей шанс на жизнь... А мы... Мы...

  – Расслабились! – меня разобрала злость. – Командир, я виноват! Повелся на то, что мать должна была защищать своего, нерожденного ребенка. Я дурак, она нас ненавидела и презирала! Истово! И детей так же воспитывала, так что, убив ее: я спас, возможно, сотни жизней! И пацан этот тоже готовился убивать, и пытался!

  Рогожин выставил передо мною ладонь:

  – Хватит! Степаныч видел в подвале пояса... Так что вполне возможно, что эта самая женщина, на следующий день могла одеть пояс шахида, и ее пропустили бы такие же, как вы... А она взорвала бы какой-нибудь дедсад или школу. Хандрить еще будете? Нет? Вот и прекрасно! Признаю виновными: по всем статьям обвинения! Наказание: служить до дембеля.

  И, довольно улыбаясь, повернувшись лицом к остальным, продолжил:

  – Запомните, парни, вы диверсанты и ваша профессия убивать! Я не требую, чтоб вы привыкали, человечность нужна – иначе вы превратитесь в зверей. Но помните всегда: то, что вы делаете, идет на пользу Родине, как бы пафосно это не звучало. Это работа: грязная – но нужная!

  Постояв и помолчав, "обрадовал":

  – А теперь неприятное! К нам едут особисты!

  Лица присутствующих скривились, это понятно, никто не любит этих "душетрясов".

  – Приедут через неделю! Из Москвы! Как вы понимаете, недавние события, им весьма на руку. Так что я хотел бы услышать от вас, что вы будете им говорить?

  – А чего говорит? – усмехающийся Пепел развел руками. – Мы тут при чем? Рвануло, мы прибежали, а там... А фиг знает, что там было!?

  – То есть, ты думаешь, что этого достаточно?

  – А что? На нет и суда нет!

  – Хорошо. Я покажу тебе и всем здесь присутствующим умникам, как вы ошибаетесь! Сядь перед столом! И отвечай на вопросы!

  Через полчаса: мокрый, как мышь, сбивающийся и путающийся на каждом слове Андрюха, взмолился:

  – Да я все понял, товарищ старший лейтенант, а что делать-то?

  – Мда... Степаныч, ты видишь, ни в чем не сознался, а все рассказал? – Рогожин трагически схватился за голову. – Что делать? Все пропало!

  Я начал потихоньку ржать: ну, сил нет, смотреть на этого артиста! Рогожин заинтересованно посмотрел в мою сторону:

  – О! Я вижу, наш Мажор другого мнения? Не желаешь просветить, что такого веселого ты увидел? Или ты думаешь, что лучше справишься?

  – Так точно! – вскакиваю, пожирая начальство взглядом.

  – О, как! И прям нигде не проколешься?

  – Так точно!

  – Ну, удиви!

  И, устроившись поудобней, начал допрос:

  – Какой у вас был приказ?

  – Секретная информация!

  – Почему это секретная? – изображает удивление.

  – Секретная информация!

  Степаныч откровенно улыбается в усы, а командир продолжает:

  – Не говори ерунды, это была обычная войсковая операция! Так что отвечай на поставленный вопрос, или под трибунал захотел? – лицо серьезное, вот только глаза... улыбаются.

  – Секретная информация!

  – Молодец! Я в тебе не сомневался! Степаныч, как думаешь, может пора уже старшего дать?

  – Может и пора...

  Парни удивленно пялятся на нас, не понимая, что происходит. Довольный Рогожин поясняет:

  – Вы вообще читаете документы, которые подписываете? На вас отрабатывают новую методику подготовки спецназа, и все что связанно с ней: совершенно секретно. Так что вы не имеете права отвечать ни на какие вопросы – вообще! Ибо где один ответ – там и два... Так что на любой вопрос у вас один ответ – секретная информация! Кстати, поясню для новичков: вас взяли под мою личную ответственность. Еще один эксперимент! Так что не подведите! Парни, вбейте себе в голову: многие очень хотят узнать методику обучения, и особисты эти, со своими разборками, нам до фени. Даже если начнут вспоминать какие-то грешки на гражданке, не ведитесь!

  – Грехи разные бывают! – заметил Пепел.

  – Для тупых повторю! Не ведитесь, если будут давить – скажите потом мне! Кураторы все решат! Вы, дети мои, принадлежите ГРУ! И этим все сказано! А теперь брысь зубрить ответы, и чтоб от зубов отскакивало! – радостно засмеялся командир. – Потом проверю!

  ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

  Как оказалось: не так страшны особисты, как их малюют! Хотя конечно не будь грозной бумаги, позволяющей нам, как попугаям повторять: "Секретная информация". Все могло бы быть иначе, но она была. И вот, целых четыре часа, я как заведенный повторял одну и ту же фразу... А серьезные дяденьки, с непроницаемым видом, все записывали, хотя сперва попытались использовать видео, но командир это дело быстро пресек! Так что... облом-с! Вот ведь выдержка у людей! Я бы, наверное, на втором допрашиваемом взбесился, а эти ничего, пишут, как ни в чем не бывало. Да уж, попади к таким на настоящий допрос – всю душу вынут! И самое забавное вынули...

  – Заходи, садись, – Рогожин махнул рукой в сторону стула. – Ну, как тебе товарищи из особого отдела?

  – Жесть, – с подозрением смотрю на довольного командира.

  – О как!? – весело смеется. – Тогда знакомься. Майор Васильев – начальник наших гостей.

  В этот момент в палатку вошел высокий, худощавый мужчина, с пронзительно цепким взглядом. Я его уже видел, во время допроса: все четыре часа он неотрывно следил за мной. Неприятный тип! Но субординацию никто не отменял; вскакиваю по стойке смирно:

  – Здравия желаю, товарищ майор!

  – Садись, сержант – у нас неофициальный разговор.

  "Вот те раз!" – удивленно смотрю на Рогожина. Тот уже собирался ответить, как полог палатки откинулся и нарисовался Иванов:

  – Не помещаю, товарищи начальники, – и улыбка во весь рот.

  – Степаныч! Старый черт, иди же обниму тебя! – майор, радостно раскинув руки, полез обниматься с прапорщиком!

  "Я шизею, что происходит?"

  – Ты где шлялся? А то мы тут пытками балуемся, а тебя нет! – хохотнул майор.

  – Дык! Дела, Виктор Петрович, дела! Да и что меня пытать? Я тебе и сам все расскажу! – и, махнув мне ракой: – Привет, Егор, – сел за стол.

  Видимо, вся гамма чувств, обуревавших меня, были большим, крупными буквами написаны на лице. И сжалившись надомной, Рогожин пояснил:

  – Ты не парься! Не было никакой проверки, всего лишь тесты...

  – Понимаешь ли, сержант, – подключился к разговору майор, – по реакции на вопрос, по волнению, ну и еще куче параметров – можно многое понять... Но нас интересовало в первую очередь... Хотя это не важно... Главное, что мы проведем небольшой курс: по психологии, точнее поучим вас читать по лицам и многое другое. Конечно, за две недели многому не научишь, но основы мы вам дадим! Вижу, у тебя появились вопросы? Спрашивай, что могу, отвечу?

  – А зачем нас запугивали?

  – А чтобы серьезностью момента прониклись, и чтобы реакции настоящие были.

  – А зачем нам курс читать?

  – Да чтоб врать научились! И вообще... – тут он пустился в пространные объяснения о нужности данного навыка: вдруг пытать кого... Короче, ясно, что ничего не ясно!

  – Надеюсь, теперь ты понимаешь, всю важность того, что мы будем делать?

  – Конечно! Опять тесты?

  – Тьфу ты! Руслан, откуда такие умники берутся?

  – Сам в шоке! – командир откровенно развлекался. – Ладно, хватит тень на плетень наводить. Егор, иди к своим, скажи, что все в порядке. Предупреди, чтоб языком не чесали, а то мало ли... Да и сам тоже, молчи.

  Выйдя из командирской палатки, покрутил головой: "И что это было? Зачем мне, вообще, что-то говорили? Опять какая-то проверка? Лучше не заморачиваться, главное помнить, что командир своих в обиду не даст! А значит все в порядке!"

  ***

  Полог палатки опустился и Васильев уже собирался что-то сказать, но Рогожин покачал головой. Вот Егор немного постоял в задумчивости, помотал головой, и что-то решив для себя, бодрым шагом пошел прочь. Вернув зрение в нормальное состояние, кивнул майору:

  – Ну что скажешь?

  -Умный мальчик! Такая сила! Он же уже инициировался?

  – Да, и меня это напрягает. Слишком рано, да и цена была заплачена непомерная! Погиб парень – лишь немногим уступающий ему по силе!

  – Это большая потеря, – майор сокрушенно вздохнул. – С миру по нитке собирали, а тут еще и потери.

  – А я говорил, что рано? Надо было еще заниматься!

  – Руслан, ты же знаешь, что тогда они становятся самоуверенными и гибнут еще быстрее. Из закончивших полный курс, а это пять лет, едва половина переживает первые задания! И это при том, что процентов десять гибнет на полигонах!

  – Угу. Пусть они сперва гибнут, а выживших учить. Так получается?

  – Как это ни страшно звучит, но да!И не забывай, что сейчас они воюют с людьми. И придя в Школу, будут уже психически закалены. Да и учиться им, придется куда меньше! А самое главное, повоевав в наших войнах, они смогут учить других людей. Ты же знаешь, Китеж выпускает воинов, и для наших целей они не годятся!

  – Может и не понадобится идти в Школу, – Степаныч пригладил усы, – чай и сами сможем научить!

  – Может быть... – майор задумался, – но решать такие вопросы не нам! Кстати, Руслан, а где ты этих новеньких взял?

  – Молота и Пьеро?

  Посмотрев в бумаги, Васильев кивнул:

  – Да. Селиванова и Самойлова...

  – Тут вопрос, не где я их взял, а почему вы их пропустили?

  – Ну, ты даешь, Руслан. Где столько людей взять? Хорошо хоть тебе на глаза попались! Я как подумаю, что твой Мажор мог реально в штабе оказаться, ух... Такого парня чуть не упустили...

  – Ты на него не надейся! Отслужит и домой пойдет...

  – Что? – майор аж подпрыгнул. – Ты в своем уме? Куда его с такими силами? А он же еще расти будет... А если в криминал подастся? А? Ты об этом подумал?

  – Не подастся, – усмехнулся Степаныч, – почему думаешь, его Мажором кличут?

  Васильев на мгновение задумался, вспоминая:

  – Он сын олигарха. Ну и что, это нисколько не лучше. Представляете, что будет...

  – Не ной! – Рогожин хлопнул рукой по столу. – Это не нам решать, что с ним будет! Сказано домой, значит домой!

  – Кем сказано?

  – Им... – Рогожин поднял взгляд вверх.

  – Кем им? – майор непонимающе смотрел на эту пантомиму.

  – Не тупи...

  – Ох, ты-ж! – Васильев вытер платком моментально вспотевший лоб. – Что ж ты сразу-то не сказал?

  – Говорю!

  – Значит, у Него на парня свои планы?

  – Да...

  Посидев какое-то время с ошарашенным видом, Васильев задал щекотливый вопрос:

  – Но почему, ты его оставил умирать, вместе с тем парнем?

  – У него хотя бы шансы были, да и Тунгус бы выжил, если бы не шальная пуля...

  – А если бы погиб?

  Рогожин тяжело вздохнул:

  – Жалко было бы... А вот то, что волнует тебя... Я должен приложить все силы, что б учить его, но беречь не имею права – не больше чем остальных. Таков приказ! Его приказ!