Текст книги "Cor ardens"
Автор книги: Вячеслав Иванов
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
Цикл сонетов
Вступление (греч.).
[Закрыть]
«Ora е sempre».
– «Ныне и вечно»
Был Оrа – Sempre тайный наш обет,
Слиянных воль блаженная верига:
Мы сплавили из Вечности и Мига
Златые звенья неразрывных лет.
Под землю цепь ушла, и силы нет
В тебе, Любовь, лелеемого ига
Тюремщица и узница,– для сдвига
Глубоких глыб, где твой подспудный свет.
Но не вотще в свинец того затвора,
Что плоть твою унес в могильный мрак,
Я врезал сталью наш заветный знак.
В одно кольцо сольются кольца скоро,
И с Вечностью запретный Мигу брак
Свершится. «Sempre, слышишь?»-«Слышу. Оra».
Покорствуя благим определеньям,
Усладой роз устлали мы порог,
Положенный меж наших двух дорог:
Моей – к ночным, твоей – к дневным селеньям.
Но если ты, склонясь к моим томленьям,
Меня вела – и я не изнемог,
И свет, слепец, тобою видеть мог:
Являйся мне, послушная моленьям,
С кропильницей в сомкнувшихся руках,
Чуть зримая за тонким покрывалом,
Вся – звездный путь в прозрачных облаках,-
И помавай над путником усталым,
Над жаждущим, влачащимся в песках,
Охладных пальм легчайшим опахалом!
Я видел: путь чертя крутой дугой,
Четой летим в эфире лебединой:
С уступа гор – в нагорье за долиной -
Так две стрелы спускает лук тугой.
И черен был, как ночь, из нас единый;
Как снег белел с ним свившийся другой:
Не змия ль брак с голубкою благой
Сплетенных шей являл изгиб змеиный?
И видел я, что с каждым взмахом крыл
Меняли цвет, деляся светом, оба;
И черный бел, и белый черен был.
И понял я, что Матери утроба,
Как семя нив, любви лелеет пыл
И что двоих не делит тайна гроба.
Над глетчером, лохматым и изрытым,
Мы набрели в скалах на водоем.
Георгий ли святой прошиб копьем
Кору ключей? Но некий конь копытом
Ударил тут; и след все зрим… В забытом,
Отшедшая, убежище своем
Мы вновь сошлись,– вновь счастливы вдвоем
В святилище, завесой туч укрытом!
В венке циан, припала ты на грудь…
Чрез миг – сквозила в облаке, венчальный
Целуя перстень и завет прощальный
Шепча: «Любить – мы будем! Не забудь!..»
И, тая,– тайный знак знаменовала,
Как будто сердцу сердце отдавала.
Пустынных крипт и многостолпных скиний
Я обходил невиданный дедал.
Лазоревых и малахитных зал,
Как ствольный бор, толпился сумрак синий.
Сафир густел, и млел смарагд павлиний
В глубокой мгле воздушных покрывал,
Какими день подземный одевал
Упоры глыб, мемфисских плит старинней.
Дикирий и трикирий в двух руках
Подъемля, ты предстала мне при входе
В мерцавший сад – как месяц в облаках -
В когорте дев, покорных воеводе.
Вскричала: «Myrias, arma!..»[25]25
Легион. к оружию! (лат.).
[Закрыть] Блеск свечей
Разлился вкруг, и звякнул звон мечей.
Когда бы отрок смуглый и нагой,
С крылами мощными, с тугим колчаном,
Не подпирал усильем неустанным
Мне локоть левый, и рукой другой
Не на твоей висел руке благой
Я тяжким телом,– как над океаном
Могли бы вместе мы к заветным странам
Эфирный путь одной чертить дугой,
Подруга-вождь? Но, в заревой купели
Прозрачных лон, уже растет кристалл,
Уж над волной зубцы его зардели.
Он островерхим островом предстал.
Доступны осиянные вершины…
В заливах слышен оклик лебединый.
Есть нежный лимб в глубоком лоне рая,
Марииной одеян пеленой,
Елей любви, двух душ сосуд двойной
Наполнивший до их земного края,
Блаженно там горит, не умирая,
Лелеемый живой голубизной
Воздушных скал. Там, с ласковой волной
Святых морей лазурию играя,
Сафирный свод таит теней четы,
Залог колец обретшие в просторе
Божественной, бездонной полноты.
Разлуки там пережитое горе
Утешилось… Туда уводишь ты
Мой зрящий дух чрез пламенное море.
И там войти в твое живое лоно,
В воскресшее, любовь моя могла.
В нем розою дышала и цвела
Твоя любовь, и рдела благовонно.
И было, как ночной эфир, бездонно
Твоих святынь объятие. Пчела
Из розы мед полуденный пила
И реяла над сладостной влюбленно.
По телу кровь глухой волной огня
Клубила пурпур мглы благоуханной;
А в глубине лазури осиянной
Пчела вилась крылатым диском дня.
Хмелело солнце розой несказанной…
Ты в солнце недр явила мне – меня.
«Лазурь меня покровом обняла:
Уснула я в лазури несказанной
И в белизне проснулась осиянной».
– «Дай мне покров, который ты сняла».
«Тебе довлеет,– Госпожа рекла,-
Через плечо мой шарф голуботканный:
С ним рыцарь мой ты будешь, мой избранный!»-
И голубым мне грудь перевила.
То было над слепительной стремниной:
Не снег сиял, а нежный, снежный пух.
Не белая гора несла нас двух -
В алмазах реял облик голубиный…
Внизу землей небесною блистал
Лазурной чаши сладостный кристалл.
И вновь Конь Бледный зрим и Всадник Бледный…
Вкруг – мглой растет готическою храм…
Твой голубой, Мария, фимиам
Хранительно овеял взор мой бедный…
У алтаря, в лазури неисследной,
С рыданьем Ты, к пронзенным пав ногам:
«Помилуй,– молишь,– сад, где жил Адам!
Он вытоптан подковой всепобедной!,.»
И та, чей свет ведет пути мои,
Чьим пламенем душа моя сгорает,
С торжественной нисходит солеи;
Коню дары колосьев простирает;
И бледной гривы мертвые струи -
О, диво! – роз багрянцем убирает…
КАНЦОНА III1
Я вопрошал полуденные волны:
«К вам, волны, прихожу, осиротелый:
Как одиноким быть – и быть единым?»
Ответствовали волны: «В полдень белый
Мы осмоленные лелеем челны
И прядаем, гоняясь за дельфином.
Вернись, когда на побережьи длинном
Луч удлинит гребней зеленых тени
И час пески опенит розой алой».
Я на заре усталой
Сошел на отмель и заслышал пени
Стихии одичалой;
Луна всходила, и волна вставала,
По ласке лунной томно тосковала.
2
Мятежной влаги рос прилив, мужая,
Под пристальным и нежным притяженьем;
И в камни зыбь хлестала пеной белой,
До глубины волнуема движеньем,
Всем зеркальным простором отражая
Богини нимб, средь неба онемелой,
Сплав серебра в золе порозовелой,-
Впивая полным лоном свет струистый,
Струясь и рея струйностью двойною,-
Вся жизнию родною,
Вся плотию согретая пречистой,-
Волшебной пеленою
Покрытая,– но светлых чар не видя,
В касаниях разлуку ненавидя.
3
Подлунные так в полночь пели волны
Свою тоску душе осиротелой;
Я ж в одиночестве прозрел слиянность
Сил соприродных и на лире смелой
Отшедшей пел: «О ты, которой полны
Все сны мои,– чья в сердце осиянность
Мерцает мне сквозь тусклую туманность
Мирской пустыни! Стала прозорлива
Душа страданьем, и прикосновений
Твоих, мой близкий гений,
Познала трепет, и в огне прилива
Незримою счастлива.
Откройся ж мне, мои разверзни очи,
Разоблачись светилом ясной ночи!»
* * *
Она в ответ: «Когда б узнали волны,
Что в них луна, что блеща реют ею,-
В струях своих узрели б лик желанный.
Твоим, о мой избранный,
Я стала телом, ты – душой моею.
В песках моею манной
Питаемый! воззри на лик свой вчуже:
Жену увидишь воплощенной в муже».
ТРИПТИХИ1 «Пора сказать: я выпил жизнь до дна…»
Пора сказать: я выпил жизнь до дна,
Что пенилась улыбками в кристалле;
И ты стоишь в пустом и гулком зале,
Где сто зеркал, и в темных ста – одна.
Иным вином душа моя хмельна.
Дворец в огнях, и пир еще в начале;
Моих гостей – в вуали и в забрале -
Невидим лик и поступь не слышна,
Я буду пить, и томное похмелье
Не на земле заутра ждет меня,
А в храмовом прохладном подземелье.
Я буду петь, из тонкого огня
И звездных слез свивая ожерелье -
Мой дар тебе для свадебного дня.
2 «Не ты ль поведала подругам пчелам…»
Не ты ль поведала подругам пчелам,
Где цвет растет и что таит, любимый?
С каких лугов слетелся рой незримый
И золотом звенит окрест веселым?
Мед, гостьи Божьи, по весенним долам
Вы в улей собираете родимый!
Мой стебль иссох, и вяну я, палимый
Лучами знойными на камне голом.
А пчелы мне: «Едва живое жало
Вонзится в никлый венчик, брызнет влага,
И расцветешь ты сладостно и ало.
Мы росного изроем кладезь блага»…
И ближе льнет жужжащих ласк угроза…
Цвети же, сердце, жертвенная роза!
3 «С порога на порог преодолений…»
С порога на порог преодолений
Я восхожу; но вс не одолен
Мой змеевидный корень – смертный плен
Земных к тебе, небесной, вожделений.
И в облаке пурпуровых томлений
Твой недоступный образ мне явлен
Во мгле пещер, чей вход запечатлен
Сезаму нег и милости молений.
То девою покрытой и немой,
То благосклонно-траурной супругой
Тебя встречает страстный вызов мой.
И поцелуй уж обменен с подругой…
Но челн скользит с песков мечты кормой,
Подмыт волной зеленой и упругой.
1 «На свой утес из буйственных пучин…»
На свой утес из буйственных пучин
Ты пламенем пловца манила, Геро!
Вздымалась тускло-пенно, стлалась серо
Седая муть. Маяк пылал один.
И твой Леандр, как некий исполин,
Зыбь рассекал кипящего кратэра,-
Дабы порхнуть из мглы, как эфемера,
В багрец твоих распахнутых купин.
Зачем же ныне, цели достигая,
Несменно-близким близкий видя брег,-
Я должен плыть, все плыть, изнемогая,
А светоч вдаль стремит багряный бег?..
И влагу ль раздвигает плоть нагая?-
Ее ль сковал, как кипень белый, снег?
3 «Оснежены сквозных ворот затворы…»
Оснежены сквозных ворот затворы;
Сугробы за оградою железной,
Нетронуты, лежат в ночи беззвездной.
Вернись, пришлец, в доступные просторы!
Немых надежд куда подъемлешь взоры,
Желаний зорких вызов бесполезный?
Живые сны весны твоей любезной
Толпой подруг ушли за тенью Коры.
Невестины уборы не увянут,
Что в розовый вплетала дева локон;
Но мир лелеет луг нетленный ныне.
И красоту в недвижимой святыне
Спасает Смерть – доколе не проглянут
Родные лица из отверстых окон.
3 «Мощь новую приемлют надо мной…»
Е le stelle migliori acquistan forza.
Petrarca1
Мощь новую приемлют надо мной
Благие звезды, и весны Господней
Пророчат близость. Зорче и свободней
Душа скользит над пленностью земной.
Волнуются под снежной пеленой
Цветущей тайной перси Преисподней…
Но сиротливей никнут и безродней
Кресты кладбищ под вьюгой ледяной.
Родился Бог. Вершится в вышних Слава,
И «Мир земле» расслышан в глубинах;
Но косных стуж окрест сильна держава.
Нисходит ночь. Не в звездных письменах
Ищи звезды. Склонися над могилой:
Сквозит полнощным Солнцем облик милой.
КНИГА ПЯТАЯ
ROSARIUM
СТИХИ О РОЗЕ
ЕДИНОЙ
и
НАШЕЙ BEPE
ПРОЛОГ
АD RОSАМ[26]26
К Розе (лат.).
[Закрыть]
Тебя Франциск узнал и Дант-орел унес
В прозрачно-огненные сферы:
Ревнуют к ангелам обитель нег – Пафос -
И рощи сладостной Киферы.
Но твой расцветший цвет, как древле, отражен
Корней твоих земной отчизной:
Ты, Роза милая, все та ж на персях жен
И та ж под сенью кипарисной.
Таинница Любви, твоя печать горит
На бледном хладе саркофага;
И на снегах твоим дыханьем говорит
Мечу завещанная сага.
В алмазно-блещущем и голубом снегу
Она властительно-напевна;
И снится рыцарю: в дубраве на лугу
Сном непробудным спит Царевна…
О Роза дремная! Кто, мощный паладин,
Твой плен глубокий расколдует?
Кто, лирник избранный, найдет глагол один
И пеньем сферы согласует?
Кто с корнем цвет сроднит? Чей взор не помрачен
Волшебным куревом Киферы?…
Плывут в морях глава и гусли. Рассечен,
Но трижды жив триглав Химеры.
Кто б ни был ты; Геракл иль в облаке Персей.
Убийца ль Гидры иль Медузы,-
Тебя зовут у волн, где Солнце пел Орфей,
Над Розой плачущие музы!
ГАЗЭЛЫВладимиру Францевичу Эрну
эти сны об Афродите Небесной
посвящаю с любовью
1 РОЗА МЕЧА
Славит меч багряной славой Роза;
Расцветает в битве правой Роза.
В тридевятом, невидимом царстве
Пленена густой дубравой Роза.
За вратами из литого злата,
За шелковою заставой Роза.
Не в твердыне те врата, не в тыне:
Нитью откана лукавой Роза.
В лютых дебрях, под заклятьем крепким,
У Змеи тысячеглавой Роза.
Знаменуйте, мученики, латы:
Льва зовет на пир кровавый Роза.
2 РОЗА ПРЕОБРАЖЕНИЯ
Всем Армения богата, Роза!
Но пышней тиар и злата Роза.
Много в древней храмов островерхих;
Но священней Арарата – Роза.
Принесли твой свет от Суристана
Дэвы до ключей Эвфрата, Роза;
И до двери Тигра от Персиды
Пери – негу аромата, Роза.
Ты в канун сияешь Вардавара
До восхода от заката, Роза.
В Вардавар Мессии, на Фаворе,
Расцвела, в Эдем подъята, Роза.
3 РОЗА СОЮЗА
«Tы – Роза, и я – Роза».
Кандиотская песня
Ты меж юношами Крита – роза;
Я меж дев зовусь Харита-Роза.
Мы, что два куста, светвились в купу:
Белой алая увита роза.
Аль – прохожий скажет – садоводом
К белой алая привита роза?
Белый куст, ты рой пчелиный кроешь!
Как уста, моя раскрыта роза.
Жальте пчелы! Отомщу не жалом:
Кровью солнца ядовита роза.
Мною вспыхнет, что бледнее млела
Скатных зерен маргарита, роза!
4 РОЗА ВОЗВРАТА
Что – любовь? Поведай, лира!– Роза.
От Зенита до Надира – Роза.
Молодая мужа ревновала -
К деве-лилии, Кашмира роза.
И завяла… Так вверяет в бурю
Лепестки крылам эфира роза.
Легкой пташкой в рай впорхнула, к дэвам.
«В дом вернись,– ей вестник мира,– Роза!»
У дверей, под кипарисом юным,
Зацвела, зардела сиро – роза.
Милый обоняет: негу нарда,
Негу льет родного мира роза.
Жизнью дышащей родного тела
Напояет сон зефира роза.
Плачет он – узнал подругу… Тело
Странниц-душ в юдоли мира – роза,
5 РОЗА TPEX ВОЛХВОВ
Вся над башней звездочета Роза;
Пчел рои поит без счета Роза.
Но таит заимфом дымно-рдяным
Царские в Эдем ворота Роза,
Заронила к трем волхвам, в три улья,
Райский мед святого сота Роза.
Расцвела в садах царевых, долу,
У священного кивота Роза.
Из пурпурных недр явила чудо
Голубиного возлета Роза.
В твердь глядят волхвы: звездою новой
Славит ночь солнцеворота Роза.
6 РОЗА ОБРУЧЕНИЯ
Упоена и в неге тонет роза;
А соловей поет и стонет, роза,
В сплетенье кущ, тобой благоуханных,
Пока восточных гор не тронет Роза.
Усыплена волшебным обаяньем,
Колеблет лень и стебель клонит роза;
А царь певцов поет – и под наитьем
Предутренним росу уронит роза.
О женихе поет он, о влюбленном…
Лелеет плен и чар не гонит роза:
В бездонных снах, с кольцом любви забвенной,
Обет одной любви хоронит роза.
7 РОЗА ВЕЧНЫХ ВРАТ
Страж последнего порога – Роза.
Дверь невестина чертога – Роза.
Разомкнутся с тяжким стоном цепи;
Но твое мерило строго, Роза.
Меж столпов, меж адамантных, рдеет
И струит дыханье Бога – Роза.
«Вся я здесь благоухаю,– молвит,-
Да уснет земли тревога»,– Роза.
Девам; «Белоогненного,– молвит,-
Узрите Единорога»,– Роза.
Женам: «Совершилось!– молвит.– Вскоре
Полная луна двурога»,– Роза.
Юношам: «C главы кто даст мне локон,
На земле возможет много»,– Роза,
«C паладином на полнощной страже
Обменю кольцо залога, Роза».
Странники любви, с терпеньем ждите:
Верная в пути подмога – Роза,
Расцветет и воспарит над стеблем,
Вождь вам алый и дорога,– Роза.
ЭПИЧЕСКИЕ СКАЗЫ И ПЕСНИДуховный стих
В оны веки, пред тем как родиться
От Пречистой Господу Исусу,
Сон приснился Матери-Пустыне.
Спит Пустыня в раздолье широком,
По лесочкам кудри разметала.
Раскинулась по степям зеленым;
Ноги моет ей синее море,
На устах алеют ясны зори,
И снится Пустыне, будто вырос
Розов цветик у нее из сердца;
А с поднебесья рука простерлась,
Будто с кореньем цвет вырывает.
Обливалась Матерь алой кровью,
Лежит вся в крови и горько тужит,
Не о боли, о цвете жалеет.
Упадал тут с лазорева неба
Лазоревый камень, бирюзовый;
Западал в белы груди, до сердца,
И залег тяжелый в самом сердце.
Тяготит камень грудь, распирает;
Свою душеньку зовет Пустыня,
Воздыхает смертным воздыханьем:
«Войди мне в сердце, малое чадо,
В мое сердце, в лазоревый камень;
А уж тело мое каменеет».
Пошла душа в лазоревый камень,
А входит в лазоревое небо,
В голубые, светлые чертоги.
Алеется в чертоге последнем,
Ровно солнце, престол светозарный;
Стоит чаша на святом престоле,
А над чашей кружит белый голубь,
Держит голубь розов цвет червленый.
Хочет крикнуть душа Мать-Пустыню,
А она тут сама у престола,
Облаченная в белую ризу;
«Днесь я,– молвит,– не Мать, а Невеста».
И горлицей душа к ней прильнула.
Высоки трех гор вершины,
Глубоки три ямовины;
На горах три домовины.
На горе ли поднебесной
Сам лежит Отец Небесный;
Что пониже ли гробница -
В ней Небесная Царица;
По пригорью недалече
Третий гроб – Иван-Предтечи.
Где Мария почивает,
Алый розан расцветает,
Лепесточки распускает,
Голубочка выпускает.
Голубь-Птица воспорхнула,
Матерь Божья воздохнула.
«Выйди, Отче Вседержитель!
Солетай, Иван-Креститель!
Родился земле Спаситель».
Лежит под Океаном
Нетленная страна.
А древле, за туманом,
Над темным Океаном,
Незримая, она,
Как остров сокровенный
Колдуньи Калипсо,
Цвела в красе надменной;
И мимо сокровенной
Катилось колесо
Слепого Солнцебога,
И мимо боги шли…
Но, взмыв с колонн чертога
В долинах Солнцебога,
Вы, лебеди, нашли
Тот край волшебной славы,
Весь в куревах чудес,-
Вскричали, величавы,
И пали снегом славы
Из зелени небес.
Что рдеет подо мглами?
Вы сердце той земли
Похитили, и пламя,
Окутанное мглами,
За море унесли.
И розой этот пламень
Вселенной с неба дан;
А остров, мертвый камень,
Отдав небесный пламень,
Нисходит в Океан.
Но живы властелины
Подводной глубины,
И ждут глухой судьбины
Живые властелины,
И сроки сочтены.
Храните розу, братья!
Придет возмездья срок,
И рушатся заклятья.
Достойнейшему, братья,
Присудит розу рок.
Изыдет облак воев
За сердцем древних стран:
Из яростных прибоев
Полки воскресших воев
Извергнет Океан.
Лелейте розу свято:
О сердце мира суд!..
Чу, лебеди заката,
Вещающие свято,
Вечерний клич несут.
Стань на край, где плещет море,
Оглянися на просторе:
Солнце ясное зашло,
Зори красные зажгло;
Справа месяц тонкорогий,
Топни по мели отлогой,
Влажной галькой веки тронь,
Гикни: «Гей ты, птица-конь,
Огнегривый, ветроногий!
Мчи меня прямой дорогой
Меж двух крыльев, на хребте,
К заповедной той черте,
Где небес дуга с землею
Золотой свита шлеею,
Где сошелся клином свет,-
Ничего за тыном нет,
В царской, бают, там палате,
Что ни вечер, солнце, в злате,
В яхонтах и в янтаре,
Умирает на костре.
В ночь другое ль народится,
Аль, ожив, помолодится,
Заиграет на юру,
Что сгорело ввечеру?
Я тебе седок не робкий:
Все, что солнечною тропкой
От межи и до межи,
Поизрыскал, окажи!»
Чу, по взморию дрожанье,
В гуле волн плескучих ржанье,
И окрай сырых песков -
Топ копыт и звон подков.
Светит месяц тонкорогий;
Прянет конь сереброногий,
Лебединые крыла,
Золочены удила,-
Пышут ноздри жарче горна.
За узду хватай проворно,
Прыгай на спину коню.
Конь промолвит: «Уроню
Я тебя, седок, над бездной,
Коль не скажешь: тверди звездной
Что богаче?» Молви: «Смерть,
Что над твердью держит твердь».
Загадает конь лукавей:
«Что горит зари кровавей?»
Молви; «Жаркая любовь,
Что по жилам гонит кровь».
Втретье спросит о причине,
Почему в своем притине
Солнце кажется темно,
Словно черное пятно.
Отвечай; «Затем, что солнце
Сквозь срединное оконце
Под землею свысока
Видит Солнце-двойника.
Солнце верхнее приметит,
Что во рву глубоком светит,
Вдруг ослепнет, и темно,
Словно черное пятно»,
«Три кольца – мои загадки,
Три стрелы – твои разгадки:
Вышли стрелы в три кольца,-
Три добычи у ловца!»-
Скажет конь: «Куда ж нам метить?
День догнать иль утро встретить?»-
Ты в ответ: «Лети, скакун,
На луга, где твой табун,
Где берет в хомут ретивых
Солнце коней огнегривых,
Отпрягая на покой
Мокрой пеною морской!»
И за рдяными зарями
Над вечерними морями
Конь помчится, полетит,
Только воздух засвистит.
В море волны так и ходят,
В небе звезды колобродят,
Реет темный Океан,
Рдеет маревом туман.
Там увидишь небылицы:
Вьются в радугах Жар-птицы,
В облаках висят сады,
Чисто золото – плоды,
А на пастбищах янтарных,
У потоков светозарных -
Коновязь и водопой.
Среброкрылою толпой
Кони пьют, а те пасутся,
Те далече вскачь несутся:
Конь за ними, в ясный дол…
Вдруг – до неба частокол,
Весь червонный, и литые
В нем ворота запертые;
Да калитка возле есть -
Колымаге впору влезть.
Конь проскочит той калиткой
И, как вкопанный, пред ниткой
Остановится, дрожа;
Залегла тропу межа.
Скакуну тут путь заказан,
Паутинкой перевязан.
«Слезь,– он взмолится,– с меня!
Отпусти в табун коня».
«Веретенушко, вертися!
Медь-тонинушка, крутися!
Закрутись да переймись!..»
Глядь – откуда ни возьмись -
Медяница, Нитка змейкой
Обернется и ищейкой
Вниз ползет, по ступеням,
Самоцветным тем камням.
Что ступень – то новый камень,
Новый камень – новый пламень,-
Пышных лестница гробов.
Триста шестьдесят столбов,
Все из золота литые,
Как огни перевитые,
Обступают круглый двор;
Тухнет на дворе костер,
И не черная пучина -
Посредине ямовина.
Слитками вокруг столбов
Блещет золото горбов,
Ощетиненных, как пилы
Золотые; на стропила
Перекинуты хвосты;
Тел извилистых жгуты,
Чешуи и перепоны
Словно жар горят: драконы,
Вниз главами, долу зев
(И во сне палит их гнев),
По столам висят узлами;
Не слюну точат, а пламя.
Сверху каждого столпа
Турьи в злате черепа,
Непомерны и рогаты,
Ярким каменьем богаты;
И на теменях голов
Триста шестьдесят орлов,
Златоперых и понурых,-
Спят, Дремою взоров хмурых
Не смежает лишь один,
Как ревнивый властелин
Царства сонного, и, зорок,
Острым оком дымный морок
Озирает, страж двора,
Ямовины и костра.
Красный двор, как печь, пылает,
И клубами облекает
Ямовину и костер
Златооблачный шатер.
Пред огнищем, на престоле,
О девичьей тужит доле,
Тризну Солнцеву творя,
Государыня-Заря.
Скажешь: разумом рехнулась!
Сине-алым обернулась
Покрывалом, как вдова.
Молвит таковы слова:
«Свет мой суженый! На то ли
Родилась я, чтоб неволи
Злу судьбину жить кляня?
Обманул ты, свет, меня!
Красну девицу в пустынном
Терему, за частым тыном,
В чародейном во плену,
Не замужнюю жену,
Не победную вдовицу,
Горемычную царицу,
Не ослушную рабу -
Схоронил ты, как в гробу.
Жду-пожду с утра до ночи,
Все повыглядела очи;
Сколько жду лихих годин,
Знает то жених один,
Как затопали подковы,
Да захлопали засовы,
Грудь стеснило, слепнет взор:
Свет мой суженый на двор!
Чуть отпряг коней усталых,
Впряг по стойлам застоялых,
На кладницу четверню
Разогнал и головню
В сруб горючий повергает,
Дуб трескучий возжигает
И невесту из огня
Кличет, горькую, меня.
Говорит: „Опять сгораю
И до срока умираю:
С новым жди меня венцом,
Солнцевым встречай кольцом.
Ты надень на перст заветный
Этот перстень самоцветный:
Встретишь с перстнем у ворот -
Станет мой солнцеворот.
Сбережешь залог прощальный,
Солнцев перстень обручальный,-
Будешь ты моей женой
Вечно царствовать со мной.
Та, что перстень обронила,
Вновь меня похоронила,
Вновь на срубе мне гореть…
Помни; с перстнем Солнце встреть!..“
Так сказал и в жерловину,
В ту глухую ямовину,
Потрясая головней,
Прянул с белой четверней.
Загудело по подвалам;
Я покрылась покрывалом,
Дева – вдовий чин творю,
Без огня в огне горю,
Ярым воском тихо таю
Да заплачки причитаю…
А взгляну вдруг на кольцо,
Вспомню милое лицо -
Света Божьего не взвижу,
Жениха возненавижу!
В персях как змею унять?
Грусть-печаль мою понять?
Много ль я его видала?
Аль всечасно поджидала?
Счет забыла я годин!
Раз ли было то один?
Аль и встарь он ворочался,
С милой перстнем обручался,
Обручался – пропадал,
Молодую покидал? -
И умом я не раскину,
И не вспомню всю кручину.
Знаю: он со мной не жил,
Расставался – не тужил.
Чую, где ты, царь, ночуешь;
Вижу, свет, где ты кочуешь:
Знать, другая у царя
Молодая есть Заря.
А коль за морем прилука,
Не постыла мне разлука,
Не хочу я ничего,
Ни колечка твоегo!»
Так сердечная тоскует,
Неразумная ревнует;
Сходит с красного двора
От потусклого костра.
Двор пониже у царицы,
У невестной есть вдовицы,
Где лазоревый дворец
Смотрит в синий студенец.
Змейка – вслед Змее последуй,
Входы, выходы разведай,
Вс доточно примечай;
За царицей невзначай
Стань, как жалобно застонет,
С белой рученьки уронит
Солнцев перстень в студенец.
Туг спускай стрелу, стрелец!
Из реки из Океана,
Что под маревом тумана
Кружным обошла путем
Средиземный окоем
Рыба – гостья не простая,
Одноглазка золотая,
В струйной зыби студенца,
Что ни вечер, ждет кольца.
Как царица перстень скинет,
Рот зубастый тать разинет,
Хвать – поймала перстенек.
Коловратный мчит поток
Рыбу к заводи проточной.
На окраине восточной
В те поры сойдет в моря
Государыня-Заря -
Уж не сирая вдовица,
А румяная девица,-
Тело нежное свежит,
Со звездою ворожит.
К Зорьке рыбка подплывает,
Рот зубастый разевает:
Вспыхнет полымем лицо
У девицы, как кольцо
Заиграет, залучится!
Им в купальне обручится,
Сядет на желты пески,
В алы рядится шелки,
Медны двери размыкает,
Из подземья выпускает
Белых коней на простор -
И, вперив на Солнце взор:
«Женихом тебя я чаю,
А кольца не примечаю,-
Молвит: – Что ж, мой светлый свет,
На тебе колечка нет?
Вот оно: надень заветный
Царский перстень самоцветный!
Выйдешь с перстнем из ворот -
Станет твой солнцеворот.
А дотоле, по неволе,
Голубое должен поле
Плугом огненным пахать,
До межи не отдыхать.
Уронил ты перстень в воду -
Потерял свою свободу.
Солнце красное, катись!
К милой с перстнем воротись!»
Солнце – в путь; но заклятое
То колечко золотое
Зорьке поздней выдает;
Зорька рыбке отдает;
Рыба влагою проточной
Мчит его к заре восточной;
А придверница Заря
Спросит перстень у царя,
Без того не помирится:
Так с начала дней творится,
Рыбьим ведовством заклят,
Солнца пленного возврат.
Слушай, кто умеет слушать!
Коль умыслил чары рушить,
Милой жизни не щади:
Каленою угоди
Рыбе в глаз! Орел бессонный
Из глазницы прободенной,
Молнией разрезав мглу,
Вырвет с яблоком стрелу.
Взмоет ввысь, но долу канет,
Смирный сядет, в очи глянет;
В остром клюве у орла
Каплет кровию стрела.
Рыба тут по-человечьи
Об обиде, об увечьи
Востомится, возгрустит
И всю правду возвестит:
«Глаз мой жаркий, глаз единый!
Вынул клюв тебя орлиный!
Вспыхнув, ясный свет истлел,
Красной кровью изомлел!
Кровь-руда! Куда ты таешь?
Где ты оком возблистаешь?
Кто тебя, мой свет, сберет,
Мне темницу отопрет?,.
Кто б ты ни был, меткий лучник,
С милым светом мой разлучник,
Глаз ты выткнул мой, один:
Ты мне ныне господин.
Что велишь, тебе содею,
Кознодею, чародею:
На роду судьбина зла
Мне написана была.
Вещей рыбы помни слово:
Что прошло, зачнется ль снова?
Три лежат тебе пути:
Выбирай, каким идти.
Если Солнцев перстень выдам,
Два пути ко двум обидам;
Если перстня не отдам,
К Солнцу путь отыщешь сам.
Путь один: коль перстень вынешь,
В глубь живою рыбу кинешь,-
Залетишь ты на орле
К порубежной той земле,
Где ключи зари восточной
Перед Солнцем в час урочный
Размыкают створы врат.
Будешь ей жених и брат,
Ненавистный, неизбежный;
Но красавицей мятежной
Овладеешь, и тебе
Покорится, как судьбе,
Самовластная царица,
И царева колесница,
И царева четверня
С мощью света и огня -
Все пойдет тебе в добычу
Так владыку возвеличу.
Солнце в темный склеп замкнешь;
Солнцем новый бег зачнешь.
Путь другой: как перстень вынешь,
Если мертвой рыбу кинешь -
Возвратишься на орле
К обитаемой земле.
Тень и мрак легли по долам;
Плач и стон стоят по селам:
Не минует ночи срок,
Не прояснится восток,
Солнцев перстень ты покажешь,
Чары темные развяжешь,
Мир собою озаришь
И под ноги покоришь.
Прослывешь в молве народа
Солнцем, гостем с небосвода
Будешь с перстнем царевать,
Свет давать и отымать,
Поклоняясь, будут люди
Мощь твою молить о чуде;
Солнцу, сшедшему царить,
Ладан сладостный курить.
Если мне кольцо оставишь,
Царской славой не прославишь
Темной участи своей;
Но лишь третий из путей
Жало чар моих потушит,
Волхвование разрушит:
Лишь тогда явит свой лик
Солнца зримого двойник -
На кого с притина Солнце
Сквозь срединное оконце
Глянув – слепнет, и темно,
Словно черное пятно.
Чтобы власть его восставить
И пути пред ним исправить,
Ты, доверившись орлу,
В светлый скит неси стрелу.
Есть двенадцать душ в пустыне;
О невидимой святыне
День и ночь подъемля труд,
Храм невидимый кладут.
Там, где быти мнят престолу,
Ты стрелу зелену долу,
Кровь мою земле предай
И росточка поджидай.
Процветет цветистой славой
Куст душистый, куст кровавый;
Всех цветней единый цвет,
Краше цвета в мире нет.
Цвет пылает, цвет алеет,
Ветерок его лелеет,-
Вдруг повеет – и легка,
Отделясь от стебелька,
Роза, сладостною тенью
По воздушному теченью,
Как дыханье сна, плывет,
За собой тебя зовет.
В Розе, темной и прозрачной,
Что сквозит, как перстень брачный?-
Не гляди, не вопрошай;
За вожатой поспешай
Через долы, через горы,
Недр земных в глухие норы;
Нежной спутнице внемли;
Весть заветную земли,
Странник темный, странник верный,
Ты неси во мрак пещерный!
В преисподнем гробе – рай…
Три судьбины: выбирай».
