Текст книги "Русь Новгородская"

Автор книги: Вячеслав Тулупов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

В. Г. Тулупов
Русь Новгородская

1150-летнему юбилею Великого Новгорода и его гражданам, за Дом Святой Софии жизнь свою положившим, посвящается

НУЖНА ЛИ НАМ ИСТОРИЯ?

Русский народ на протяжении своей истории создавал различные государственные образования, экономические уклады, социально-общественные системы и культурные миры. Современные русские люди в прошлом своей нации могут найти общественно-политические модели почти на любой вкус.

На Новгородской земле наши предки построили государство, в основе которого лежали республиканский строй, здоровый национализм и Православие. Именно эти три столпа – истинное христианство, народовластие, патриотизм – были фундаментом почти шестистолетней истории Дома Святой Софии.

Известный русский историк Г. П. Федотов придавал большое значение изучению истории Великого Новгорода. Он писал: «История судила победу другой традиции в русской церкви и государстве. Москва стала преемницей одновременно и Византии и Золотой Орды, и самодержавие царей не только политическим фактом, но и религиозной доктриной, для многих почти догматом. Но когда история покончила с этим фактом, пора вспомнить о существовании иного крупного факта и иной доктрины в том же самом русском Православии» ^{1} .

Читая труды некоторых историков, симпатизирующих Великому Новгороду, возникает вопрос: не приукрашивают ли они историю Новгородской республики? Прежде всего надо сказать, что счастлив тот народ, в истории которого есть периоды, достойные идеализации. И счастливы русские, обладающие историческим наследием, в котором многое достойно идеализации.

Великий Новгород, без сомнения, очень удачный объект для почитания. Но нуждается ли он при этом в приукрашивании? Нет. Ему необходимы историки-уборщики. Стоит им только немного убрать мусор и грязь, которые навалили на новгородскую историю, как идеал Новгородской республики без всякого искусственного приукрашивания начнет сиять для всей русской нации.

* * *

Чтобы лучше понять настоящее и успешно строить будущее своего народа, надо изучать историю собственной страны и своих предков. При этом историю надо изучать во всей ее полноте. У нас же в освещении русской истории часто господствует фрагментарный метод и односторонний подход.

«Русская история со времен Татищева и Карамзина создавалась по схеме: один народ – одна конфессия – одна династия. В соответствии с этой формулой все русские князья Рюриковичи с начала XIV века объявлялись жадными, ограниченными и реакционными правителями. Хорошими были лишь Иван Калита и его потомки, занимавшие московский престол. Они были „прогрессивными“ и поэтому оказывались всегда правыми, даже в конфликтах с родными братьями. Фактически история Карамзина и Соловьева – это история Владимиро-Суздальской Руси, переходящая в историю Московского государства. Новгородская республика, Великое княжество Тверское и Великое княжество Рязанское интересовали наших историков лишь в связи с историей Москвы. Аспекты русской истории, не способствующие прославлению рода Калиты, как, например, Смоленское княжество или ушкуйники, историками упоминались вскользь» ^{2} . По сути, на сегодняшний день мы имеем династическую, или в лучшем случае государственную, но никак не национальную, версию отечественной истории.

В трудах многих наших историков династия, личность или государство стоят на первом месте. Русская же нация, во всем ее историческом многообразии, для таких историков является неким холстом, на котором они живописуют свои общественно-политические теории. Не более.

* * *

Почему, изучая Древнюю Русь, мы много времени уделяем Московскому княжеству, но мало обращаем внимания на историю русского народа в целом? Отчего в официальных учебниках истории зияют черные дыры? Это происходит от глубоко укоренившегося государственно-имперского стереотипа, согласно которому русский народ без Москвы как бы и не народ, а Москва без русского народа будто бы все равно – Третий Рим.

Г. П. Федотов, посвятив одну из своих статей истории Великого Новгорода, писал: «Я хотел бы предложить широкому кругу читателей не более как историческую справку, показывающую, во-первых, что Православная Церковь могла жить веками без царя, и, во-вторых, что она могла жить и в республике, и что именно в одной из республик она осуществила теократию, параллельную теократии монархической. Дело идет о вещах нам близких, о нашей собственной родине. Беда лишь в том, что господствующее течение русской историографии, даже либеральной (Соловьев, Ключевский), настолько было подавлено фактом „московского царства“ как создателя Российской империи, что Москва заслонила собой все предшествующие пять веков древней жизни, несравненно более богатых культурой и духовной жизнью» ^{3} .

* * *

Некоторые историки в своих трудах изображают Новгородскую республику неким безжизненным наростом на стволе русской государственности. Причем новгородский этнос для этих историков является не частью корневой системы русской нации, а каким-то странным корневым фрагментом, извлеченным из глубокого слоя земли. Они никак не могут разобраться, имеет ли этот фрагмент отношение к нашему историческому древу или нет.

Почему отдельная часть историков относится к Великому Новгороду с почти неприкрытой антипатией? Потому что Новгородская республика никоим образом не вписывается в любимые ими общественно-политические формации.

Мировая история показывает, что многие нации существуют по нескольку столетий, а некоторые и по нескольку тысячелетий. В своем развитии эти нации, в том числе и русская, прошли через различные формы государственной жизни. Таков неумолимый закон исторического процесса. Тем не менее некоторые отечественные историки приемлют для русской нации только единственный, тот или иной, общественно-государственный строй.

Сейчас многие отождествляют жизнь русского народа исключительно с историей Российской империи. Они не видят у русских иной исторической перспективы, как только в воскрешении этой империи, причем чуть ли ни в полном объеме. Справедливо ли это? Конечно, нет. Как человек в течение жизни неоднократно меняет износившуюся одежду, так и нация в течение своего исторического бытия не может не менять формы политической государственности.

* * *

Повышенный интерес к изучению именно Московской государственности в истории русского народа вполне объясним. Ведь этот период истории наиболее близок к нам по времени. Новгородская же республика, созданная тем же русским народом, отдалена от нас значительно большим промежутком времени и поэтому, как считают многие, для нас не очень актуальна.

Верен ли такой подход к изучению отечественной истории? Не надо забывать, что в Лету канул не только Господин Великий Новгород, но и Московское княжество, и Российская империя. Эти государственные образования, созданные русским народом, уже давно стали достоянием истории, и все они в одинаковой степени могут подвергаться беспристрастному, насколько это возможно, исследованию. Конечно, Новгородская Русь сошла с политической арены намного раньше, чем Российская империя. Однако это не значит, что исторический опыт Великого Новгорода для нас менее интересен и полезен в сравнении с наследием империи. Более того, в настоящее время новгородский опыт для нашей нации в чем-то даже актуальней опыта Московской государственности.

Чем дальше время отделяет живущих на земле от исследуемой эпохи, тем она вызывает в их сознании меньше эмоций. Пройдет несколько веков, и Великий Новгород и Российская империя для большинства наших потомков станут малоразличимой древностью. « Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем»(Еккл. 1, 9). Поэтому беспристрастное изучение древних периодов истории собственного народа дает современникам больше пользы, чем пристальное, но эмоциональное внимание к недавно ушедшим временам.

* * *

Почему феномен Новгородской республики в отечественной историографии осмыслен недостаточно глубоко? Одна из причин кроется в кажущейся незавершенности пути Великого Новгорода. Впрочем, эту незавершенность многие историки приписывают и всем другим, кроме Москвы, русским государственным центрам. В их трудах подспудно навязывается мнение, что эти центры не выполнили некое высшее предназначение. В чем же оно состояло?

В нашей официальной историографии существует непререкаемая аксиома, которая гласит: самой большой бедой средневековой Руси была феодальная раздробленность. На этой аксиоме зиждется утверждение, что историческую миссию смог осуществить только тот политический центр, который объединил Русь. Конечно, это – Москва. Великий же Новгород, подобно другим русским государствам, высшее предназначение не выполнил. Он, хотя и последним, но сошел с финишной прямой, в конце которой победитель получил от благодарной нации приз за объединение.

Если Новгород не победитель, то зачем осмысливать его исторический путь? За что рукоплескать? Чему подражать и учиться у побежденного, опустошенного, разоренного, растоптанного?

Да, Новгород не объединил Русь. Однако на этом основании нельзя делать вывод, что у него нечему учиться. У Великого Новгорода надо учиться тому, чего не было у Москвы и что было лучше, чем в Москве. У Новгорода надо брать ту самобытность, которая может оказаться полезной, конечно, со скидкой на время, русскому народу.

Новгородской республики нет, но остался ее исторический опыт, у которого всегда будет шанс оказаться полезным для бытия русской нации. Да и у самого Господина Великого Новгорода остается возможность духовно возродиться, пока на земле существует русский народ. Возродиться в своих лучших проявлениях где-нибудь на огромных пространствах русской ойкумены.

Возможно ли отыскать нечто полезное для современности в древней истории? Вопрос вполне закономерен. Проходит несколько веков, и мир меняется коренным образом. Кажется, что из древности заимствовать совершенно нечего. Однако обращаться к собственной многовековой истории необходимо не для того, чтобы брать оттуда формальные атрибуты. Самое ценное, что можно почерпнуть из древности, – это осмысление национальных достижений в области политики, культуры, духовности и осознание народных падений, трагедий, катастроф.

Сейчас перед государством стоят сложные проблемы? Их решения, вполне вероятно, можно найти в глубине веков. Почти наверняка с подобными задачами нация уже когда-то сталкивалась и так или иначе их преодолела. Прежде всего надо обращаться к собственному историческому опыту. Навыки со временем угасают, но окончательно не исчезают. Научившись плавать или ездить на велосипеде, человек не теряет этого умения, сколько бы ни прошло лет. Навыки у нации также не исчезают без следа. Попросту надо время от времени освежать историческую память.

* * *

Новгородцы не объединили Русь, не создали империю. Свое предназначение они видели совершенно в другом. Новгородцам удалось построить такое общество, за которое они без колебаний веками отдавали жизни на полях сражений. Собственные достижения в области общественного строя, экономики, культуры и духовности настолько впечатляли новгородцев, что почтение к своему государству у них иногда граничило с превозношением над прочими русскими землями. Граждане Новгородской республики не желали ни с кем объединяться, никого завоевывать по одной причине: слияние с кем бы то ни было они воспринимали как угрозу для своего благополучия и образа жизни.

Если русские в Великом Новгороде чувствовали себя так комфортно, то не стоит ли внимательнейшим образом изучать новгородский феномен? Тем более что подобные периоды привольной жизни в истории русского народа встречаются редко.

Военно-политическая история Новгорода сложилась в конечном счете неудачно. Однако про его духовную, культурную, социальную и общественную истории так сказать нельзя. В этих аспектах жизни новгородцы достигли вершин. Во многих сферах они самореализовались полностью, и их опыт для русской нации бесценен.

ВОЗНИКНОВЕНИЕ НОВГОРОДСКОГО ЭТНОСА

«На протяжении многих десятилетий в науке бытовал тезис о единстве всех восточных славян, якобы расселившихся с территории среднего Поднепровья» ^{4} . В частности, считалось, что новгородцы – потомки славян, населявших центральные районы будущей Киевской Руси. Однако так ли это на самом деле? Современные исследователи внесли серьезные коррективы во взгляды на происхождение новгородского этноса.

Сам факт продвижения южных славян на север к Ильменю у историков не вызывает сомнений. «Совершенно очевидна основная линия продвижения славянских групп на север – это ось: Днепр – Ловать – Волхов, то есть главная водная линия, пересекавшая восточнославянские земли и основа позднейшего пути „из варяг в греки“. Двигаясь с юга, славянское население раздвигало к западу и востоку массив балтских и финских племен» ^{5} . Славяне, заселившие территорию возле Ильменя, вошли в историю под именем ильменских словен. Язык ильменских словен имел много диалектных признаков южнославянских наречий, особенно словенского и сербского ^{6} .

На берегах Волхова и Ильменя произошла встреча южных славян с другим славянским племенем. Что это было за племя? Псковские кривичи. Говор псковских кривичей имел большое сходство с диалектом славян, населявших многие области Польши. «Соединение материалов археологии и лингвистики привело к формулированию важнейших результатов совместного исследования. Оказалось, что древненовгородский диалект имеет восходящие к сугубой древности отличия от других восточнославянских диалектов, что указывает на истоки славянского расселения в новгородско-псковской области, идущие с южных берегов Балтики, то есть с территории северных Германии и Польши» ^{7} .

Лингвистический анализ берестяных грамот и археологический материал убедительно доказали, что древний новгородский диалект возник при слиянии говоров псковских кривичей и ильменских словен. Это подтверждает мнение о том, что новгородская земля заселялась славянами с двух направлений: с запада и юга.

На новгородской земле произошла встреча и смешение двух славянских потоков – западного, «кривичского», и южного, «словенского». Причем миграционный поток балтийских славян, по всей вероятности, был более мощным, чем южнославянский. Именно на это и указывает лингвистический анализ древненовгородского диалекта.

Образование на территории возле Волхва и Ильменя нового славянского государства, Новгородской Руси, – один из основополагающих моментов национальной русской истории. «Ядрами формирования государственности на Руси являлись два ее главных центра, сформировавшиеся на юге и на севере страны, – Киев и Новгород, объединение которых в 882 году при пришедшем из Новгорода на юг князе Олеге традиционно считается временем образования единого древнерусского государства – Киевской Руси. Вокруг Киева и племени полян объединились южные восточнославянские племена, вокруг Новгорода – северные» ^{8} .

Новейшие исследования историков привели к очень важному выводу. Этнической основой первого русского государства, Киевской Руси, не были исключительно южные славяне, заселившие берега Днепра. В равной степени с ними в образовании русской нации участвовали и северные славяне – новгородцы. «Новые наблюдения в корне меняют представление о путях сложения Древнерусского государства: оно образовалось в результате слияния и взаимного обогащения двух славянских традиций: среднеднепровской и новгородско-псковской» ^{9} . Это – также один из основных факторов древнерусской истории.

Новгородский этнос на раннем этапе своего формирования испытал некоторое влияние финно-угорских племен, с которыми славяне находились в тесном контакте.

Насколько это влияние было велико? Видный исследователь истории Новгорода Е. Н. Носов считает, что финно-угорские племена не участвовали в основании Новгорода, однако новгородская средневековая культура «впитала элементы финской материальной культуры». Носов даже предполагает, что в Новгороде могла проживать небольшая община финского населения ^{10} .

За прошедшие десятилетия и даже столетия немало было сказано и написано о Новгороде как о «центре скандинавской активности на Руси». В определенной степени об этом свидетельствуют письменные источники, однако вплоть до самого последнего времени такому утверждению, казалось бы, противоречили археологические материалы. При раскопках Новгорода были встречены скандинавские находки, и даже не так мало по сравнению с такими центрами на западе, как Йорк или Дублин, но, в целом, материальная культура Новгорода совершенно определенно является по своему характеру восточноевропейской, и скандинавские предметы выступают единичными свидетельствами контактов с западной частью Балтики.

Однако в 1970–1980-х гг. Е. Н. Носову удалось установить, что современному Новгороду предшествовал протогородской центр IX–X вв. на так называемом Рюриковом городище, находящемся в двух километрах к югу от. города. На этом поселении «скандинавские элементы выступают очень ярко» ^{11} .

Однако «население Городища, в основном, состояло из местных жителей и скандинавских эмигрантов, которые быстро слились в одно общество… Скандинавская окраска материальной культуры Городища, как и в других местах на Руси, исчезла к концу X в., то есть довольно быстро» ^{12} .

Археологические исследования, которые интенсивно велись в Новгороде, показали, что скандинавы вначале жили компактными поселениями, но вскоре ассимилировались среди славян. Скандинавская культура не оказала заметного влияния на новгородскую ^{13} .

Новгородцы не были абсолютно замкнутым этносом. В течение веков в Новгород переселялись представители подвластных ему племен и славяне из разных уголков Руси ^{14} . Однако приток переселенцев был незначителен и быстро растворялся среди новгородцев. Эмигранты никогда не становились инородным телом. Коренное население Новгорода не испытывало проблем с переселенцами.

На границах Новгородской земли этническая карта имела несколько другую окраску. «Некоторые порубежные города Великого Новгорода состояли из двух общин: русской и неславянской (карельской, водской)» ^{15} . На границах республики существовали, можно сказать, буферные зоны, где наряду с русскими проживали и этнические группы тех наций, с которыми новгородцы граничили. Это обстоятельство благоприятно влияло на политическую связь с соседними странами и на торговлю с ними. Да и с военной точки зрения это во многом обеспечивало безопасность границ.

Сформировавшись как самобытный народ, новгородцы на протяжении нескольких столетий отличались высокой степенью моноэтничности. С течением времени, в конце XV века, когда уже шло образование великороссов, малороссов и белороссов, новгородцы оказались самой древней ветвью русского племени.

ОСНОВАНИЕ ВЕЛИКОГО НОВГОРОДА

859 год – самая ранняя дата летописного свидетельства о Великом Новгороде. Летописец упоминает о Новгороде как о городе, возведенном племенем словен. Конечно, эта дата основания Новгорода условна, как условны и многие другие летописные датировки исторических событий.

Для возникновения славянских городов большое значение имела система рек Восточной Европы. «Реки служили не только коммуникациями внутри территорий восточного славянства, но и важнейшими артериями, связывавшими Русь с внешним миром. Положение Киева позволяло ему контролировать путь вниз по Днепру, на Черное море и Византию. Новгород запирал путь по Волхову, который выводил к Ладоге и далее через Неву в Финский залив и на Балтику» ^{16} .

Славяне построили Новгород в центре огромной речной системы. Удачно выбранное местоположение позволило Новгороду в дальнейшем стать одним из богатейших городов Европы и сердцем великой державы.

«Географические выгоды расположения района истока Волхова нельзя недооценивать. Именно здесь сходилась разветвленная сеть рек, охватывавшая обширные территории, и соединялись важнейшие маршруты международных путей» ^{17} .

Реки имели немалое значение и для внутренней жизни Новгородского государства. Они соединяли воедино его обширную территорию. Водоразделы же между речными системами служили естественными границами с соседними русскими землями.

«Поразительно обширны и разносторонни были новгородские торговые и культурные связи. Трудно представить себе другой город, местоположение которого было бы так выгодно в Средние века, как положение Великого Новгорода. В те времена, когда сухопутные связи имели меньшее значение, чем водные, Новгород бесконечно выигрывал по сравнению с другими русскими городами, так как стоял… на стыке пути „из Варяг в Греки“ с гигантским Волжским путем на Восток…Однако одними географическими данными нельзя объяснить рост и значение Новгорода. Ведь географию определяют прежде всего люди. На протяжении многих веков новгородцы представляются нам отважными, смышлеными, искусными людьми, смелыми путешественниками, дерзкими в войнах и в дальних странствованиях» ^{18} .

* * *

«История Новгорода, как она видна сегодня, пережила несколько этапов. Поначалу на его территории возникли небольшие поселки. Один из них был основан пришельцами с Днепра, получившими на новом месте имя ильменских словен. Словене заняли восточный берег Волхова и назвали свой городок Холмом или Славном» ^{19} . Напротив этого поселения на западном берегу Волхова в IX веке возник городок Людин. Его основали кривичи, одно из племен западных славян, выходцев с территории современной Польши. На этом же берегу Волхова располагался Неревский поселок, который принадлежал местному финно-угорскому племени.

«Политическое объединение поселков приводит к созданию общего административного центра Детинца – он и стал Новым городом по отношению к создавшим его городкам-концам. Каждый из этих городков был центром принадлежавшей ему округи, а Детинец стал столицей громадного межэтнического объединения всего русского Северо-Запада» ^{20} .

В Детинце не было жилой застройки, там находились площадь, на которой проходили вечевые собрания, и языческое капище. Новгородцы продолжали жить в постепенно разраставшихся поселках-концах. В них ведущие позиции занимала старая племенная знать, из которой возникло новгородское боярство. В каждом конце существовали комплексы усадеб, принадлежавших определенному боярскому роду. В этих усадебных комплексах жили и зависимые от бояр новгородцы. Бояр, проживавших в усадебных комплексах концов, возглавлял посадник.

Новгород был по сущности федерацией пяти концов, которые имели собственное самоуправление. Бояре, занимая в этом самоуправлении ведущее место, одновременно представляли концы и во властных структурах общеновгородского уровня ^{21} .

На территории между «концами» с течением времени начали селиться новые переселенцы. Эти свободные горожане не были зависимы от боярских родов. Их поселки стали называться «сотнями». В дальнейшем десять новгородских сотен возглавил тысяцкий.

С ростом города к первоначальным трем концам – Славенскому, Людину, Неревскому – в XII веке прибавился четвертый – Плотницкий, а в XIII веке пятый – Загородский.

После принятия христианства новгородцы уничтожили языческое капище в Детинце и возвели на его месте главный городской храм – собор Святой Софии. Детинец становится резиденцией новгородских епископов, а собор – их кафедральным храмом и духовным оплотом народного веча.

* * *

Великий Новгород развивался быстро. На общеевропейском фоне он выделялся обустроенностью городского хозяйства. Д. С. Лихачев писал: «Городское благоустройство Новгорода оставляло позади себя многие города Западной Европы. Уже в XI веке в Новгороде мостили улицы… Между тем, главная улица Парижа была впервые замощена в 1184 году. В Западной Европе первые мостовые появляются лишь в конце XII века… Улицы Новгорода были узки, но извилистая форма, типичная для средневекового города, не была преобладающей в Новгороде. Вдоль улиц были положены желоба и трубы для сточных вод. Ярославово Дворище имело первый в Северной Европе водопровод, по которому в деревянных трубах бежала чистая ключевая вода» ^{22} .

Великий Новгород был одним из крупнейших городов средневековой Европы. «В конце XIII века Новгород являлся самым большим и самым благоустроенным русским городом, не уступавшим западноевропейским городам, а в некотором отношении (устройство мостовых и водопровода) опережал их. По подсчетам исследователей, Новгород в это время превосходил по своей численности – 30 тысяч жителей – такие города Европы, как Лондон, Гамбург и Гданьск, насчитывавшие по 20 тысяч жителей» ^{23} .

Вплоть до завоевания Москвой в XV веке Великий Новгород продолжал входить в число самых крупных городов Европы. Иностранцы удивлялись его величию и мощи. Европейцы посещали Новгород более всех других русских городов. Для многих на Западе знания о Руси сводились только к информации о Новгородской земле. Некоторые составители географических руководств называли Новгород даже столицей всей Руси.

Некоторые историки любят подчеркивать, что в Новгородской земле, кроме самого Новгорода, не было крупных городов. Они рисуют картину, взглянув на которую, видишь посреди огромной территории только одну столицу. Фактически эти историки утверждают, что Новгородская республика была государством одного города – Новгорода. Правда ли это?

Бесспорно, Новгород являлся самым крупным городом государства. Правда и то, что именно в нем, и ни в каком другом городе, находился центр государственной, общественной, церковной и экономической жизни республики. Однако представлять Новгородскую землю пустыней несправедливо.

В эпоху расцвета республики на ее территории, согласно письменным источникам, существовало около 30 городов. В их число входили такие известные города, как Великие Луки, Торжок, Старая Руса, Ладога, Орешек, Корела, Копорье, Ямгород, Порхов, Орлец, Тиверский городок и др. В своем большинстве эти города не впечатляли размерами, но имели развитые посады и являлись важными региональными центрами, выполнявшими административные, военные и хозяйственные функции. Кроме городов на территории Новгородской земли находилось немалое количество мелких селений.

Северные и восточные пределы Новгородской республики были заселены очень слабо. Населенных пунктов здесь находилось мало. Города и основная часть населения располагались в западной части государства. Подобная ситуация характерна и для современной карты России. Плотность населения на огромных территориях русского Севера была всегда небольшой. Если принять во внимание, что значительная часть этих земель непригодна для нормальной жизни человека, то на оставшейся части Новгородской республики и количество населения, и число городов всегда было вполне сравнимо с другими европейскими государствами.