Текст книги "Фрунзе"

Автор книги: Вячеслав Лебедев

Соавторы: Константин Ананьев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

3. ВОЕННЫЙ ТЕОРЕТИК

Высокими белоглавыми горами, напоминающими родные для Фрунзе киргизские хребты, окружено знаменитое Женевское озеро. Оно надежно защищено от бурь и в прямом и в переносном смысле: вот уже не одно столетие, как Швейцария объявила себя навечно нейтральным государством, и даже страшный смерч всеевропейской войны 1914–1918 годов не смог нарушить ее покой.

Женева с озером своим, с чудесными горными окрестностями хороша и сама по себе, но, кроме того, овеяна для Фрунзе особой славой и притягательностью. Здесь во времена царского лихолетья подолгу жил Ленин, отсюда он руководил революционным движением в России, здесь выковывал надежные кадры для предстоящего социалистического созидания.

Склоны гор, увенчанных в отдалении серебряным шлемом Монблана, бирюзовая гладь воды с отражающимся в ней черным, мрачным силуэтом воспетого поэтами Шильонского замка, тонкое позванивание бубенчиков, доносящееся с альпийских пастбищ, а в остальном необыкновенная, целительная тишина – как бы благоприятствовало это все работе, если бы не огромная тревога за дочурку. Ребенок на третьем году жизни тяжело повредил себе глаз – возникла угроза слепоты. Врачи рекомендовали обратиться к лучшему окулисту Европы, жившему как раз в Женеве, и вот Михаил Васильевич вместе с семьей очутился в историческом для революции городе, близ границы Швейцарии с Францией.

Самому ему тоже не худо было бы как следует полечиться, с полным воздержанием от каких-либо трудов. Но так редко удавалось выкраивать время для насущно-желанной военно-теоретической работы, которая стала уже не только органической личной потребностью, но и государственной обязанностью руководителя.

А тем – великое множество! Незадолго до этого Фрунзе уже выступил с обстоятельным военно-теоретическим сочинением – «Единая военная доктрина и Красная Армия». В нем обосновывалась послевоенная структура армии.

После победы над интервентами и внутренней контрреволюцией Советской республике уже была не нужна под ружьем более чем пятимиллионная армия, которая была создана в дни напряженной борьбы на фронтах.

Разрушенной промышленности, транспорту, морскому, речному и железнодорожному, сельскому хозяйству – везде требовались люди. Да и сами бойцы, рабочие и крестьяне, изголодались по мирному труду.

Нужно было найти такую форму обороноспособности молодого Советского государства, которая отвечала бы мирным условиям и в то же время вполне удовлетворяла постоянному требованию Ленина: «Быть начеку в условиях капиталистического окружения!»

Решить задачу можно было только на основе точного соответствия советского военного строительства великой ленинской программе социалистического переустройства России.

«Поменьше казарм, побольше резервов», – так стоял вопрос в ту своеобразную переходную пору. «Широчайшая внеказарменная военизация народа, занятого восстановлением и реконструкцией государственного хозяйства…»

Как последовательный большевик-ленинец, Михаил Васильевич Фрунзе понимал, что основу революционной военной науки должны составлять принципы марксистской диалектики, решительно расходящиеся с обоснованиями буржуазных империалистических военных доктрин.

Сюда же Фрунзе присоединил весьма плодотворный принцип качественного усиления обороноспособности. В условиях будущих военных столкновений, утверждал он, победа будет за теми, кто сочетает высокое техническое оснащение с уверенностью в идейной правоте своего дела.

В своей работе Фрунзе писал:

«Войны текущего исторического периода в сравнении с предшествующей эпохой имеют целый ряд характерных особенностей. В то время как прежде исход боевых столкновений зависел от сравнительно небольших групп населения… теперь участниками войны являются почти поголовно целые народы, сражаются не тысячи или десятки тысяч людей, а целые миллионы – самые войны втягивают в свой круговорот и подчиняют себе решительно все стороны общественного быта, затрагивают все без исключения государственные и общественные интересы… Театром военных действий теперь являются не узко ограниченные пространства, а громадные территории с десятками и сотнями миллионов жителей; технические средства борьбы бесконечно развиваются и усложняются, создавая все новые и новые категории специальностей, родов оружия…

Государство должно… выработать и установить определенный план общегосударственной деятельности, учитывающий будущие столкновения и заранее обеспечивающий их удачу целесообразным использованием народной энергии…»

«Таким образом, – определяет Фрунзе, – «единая военная доктрина» есть принятое в армии данного государства учение, устанавливающее характер строительства вооруженных сил страны, методы боевой подготовки войск, их вождение на основе господствующих в государстве взглядов на характер лежащих перед ним военных задач и способы их разрешения, вытекающие из классового существа государства и определяемые уровнем развития производительных сил страны».

Ясно, что советская военная доктрина не могла быть копией военных доктрин западных буржуазных государств, так как Советское государство обладает совершенно иной, особой классовой природой.

Она не могла, разумеется, быть также простым развитием или продолжением той военной доктрины, которой руководствовались деятели старой русской армии, армии царской.

Фрунзе подверг сокрушительной критике суть военных доктрин Германии и Франции, наиболее четко сложившихся в то время.

Германская армия кайзера Вильгельма II не имела никакого социального идеала, никакой положительной идеи, кроме чисто империалистического захватнического лозунга: «Deutschland über alles!» («Германия превыше всего!») Это было уродливейшее проявление милитаризма, империалистической мании величия…

Крах вильгельмовской армии, исчерпавшей свою мощь к лету 1918 года, ясно показал всю порочность германской военной доктрины в целом. Это была доктрина грубой, бездушной военной машины, остановившейся и сломавшейся тотчас же, как только были исчерпаны те физические и материальные средства, которые приводили ее в движение.

Однако и армия Французской буржуазной республики не могла похвалиться особыми преимуществами и достоинствами по сравнению с юнкерской, немецкой.

Французская армия в первой мировой войне могла выдержать натиск немцев только благодаря помощи русской армии. Она, по выводу Фрунзе, была проникнута специфическим духом расчетливой выжидательности, которую Михаил Васильевич насмешливо называл «стратегией торгашей», «толстосумов-рантье».

Преклонение перед крепостями, воспевание оборонительного боя, тактика «отсиживания», «позиционности» – все это, столь характерное для французской армии, наводило Фрунзе на мысль о порочности французской военной доктрины, несмотря на весь кажущийся внешний блеск, дисциплину и организованность.

Фрунзе по-марксистски разобрался в этом, как и надлежало большевику ленинской школы. Французская армия нового времени была плоть от плоти французского буржуазного строя, детищем буржуазного духа, буржуазного мышления.

Вся слабость французской военной доктрины ярко обнаружилась во второй мировой войне, когда Франция с потерей так называемой «линии Мажино» в течение нескольких недель была разгромлена. Понятно, что позиционно-оборонительная доктрина французов не могла быть образцом и примером для советской военной системы.

Лицо английской армии не очень интересовало Фрунзе. Основную сущность британской военной доктрины Фрунзе видел в ее отношении к флоту. Флот был для «владычицы морей» – Британии – основой ее могущества. Что же касается английской армии, то история не знает ни одного крупного сражения, самостоятельно выигранного этой армией. Даже под Ватерлоо, в решающем сражении с Наполеоном, английский командующий лорд Веллингтон спасся от разгрома только благодаря подходу пруссаков Блюхера. Чему же учиться у англичан?

На основе строго-научного исторического анализа военных доктрин буржуазных государств Фрунзе делал естественный и правильный вывод:

– Каждый боеспособный советский гражданин, строящий социализм, должен быть подготовлен и к его защите, обороне.

Живя в Женеве, Михаил Васильевич, несмотря на все заботы и волнения, связанные с болезнью дочери, писал важное исследование – «Реорганизация французской армии». Эта работа привела его к выводам, еще более неблагоприятным для французской военной доктрины.

В развитие идей этой работы Фрунзе написал также обширное исследование о Марокканской войне того времени – «Европейские цивилизаторы в Марокко». Он показал на животрепещущем современном материале, как военные доктрины двух стран – Франции и Испании – обнаружили свою несостоятельность в колонизаторской войне против свободолюбивого марокканского народа – риффов, – составляющего единое целое со своей армией и руководимого народным вождем марокканцев Абд-Эль-Керимом.

Появление в печати работы Фрунзе о единой военной доктрине Советского государства было встречено его противниками с открытой враждебностью.

Начали появляться под крикливыми заголовками резко критические статьи, исходившие от консерваторов военной науки. Например, в одной из таких статей, озаглавленной «Мнимо-военное доктринерство», делалась попытка полностью опорочить принцип территориальных сборов и территориальных формирований, попытка, порожденная явным непониманием исторической обусловленности этой меры.

Однако партия полностью поддержала Михаила Васильевича Фрунзе и поручила именно ему осуществление военной реформы, продиктованной особенностями тогдашней обстановки.

4. ПО ЗАВЕТАМ ЛЕНИНА

21 января 1924 года в Горках, под Москвой, скончался Ленин. Нужно ли говорить, как был потрясен этим Фрунзе! Как и многим другим, ему не верилось, что Ленин умер, что Ленина больше нет.

Стоя в почетном карауле у гроба Владимира Ильича, осененного боевыми знаменами революции, в строгой, суровой тишине зала, обтянутого черным и красным крепом, Фрунзе видел перед собой всю свою давно связанную с великим учителем жизнь.

Вот первые ленинские строки, прочитанные им в 1902 году в далеком Верном, прозвучавшие для молодого Фрунзе как боевой призыв… Голос Ленина звал в ряды упорных самоотверженных солдат революции.

Воскресала в памяти первая встреча с Лениным в Стокгольме весной 1906 года, его речи на IV съезде.

Оживали одна за другой все дальнейшие встречи на съездах партии и съездах Советов, в кремлевском кабинете Ленина, где столько раз получал Фрунзе лично от Ильича директивы в дни интервенции и гражданской войны.

Мысль обращалась к партии, осиротевшей, потерявшей своего основателя, вдохновителя, бессменного руководителя в течение почти трех десятилетий.

«Пока крепка и едина партия, – писал Фрунзе в статье «Шестилетие военной академии», – несокрушим Союз Советских Республик… Наилучшим ответом на эти ожидания международной белогвардейщины является та демонстрация внутренней спайки, которая дается сейчас всей шестисоттысячной массой Коммунистической партии. Никакого разброда, никакого шатания. Партия свое слово сказала, и за будущее мы можем быть совершенно спокойны».

В марте 1924 года М. В. Фрунзе, назначенный заместителем Народного комиссара по военным и морским делам и Председателя Революционного Военного Совета СССР, стал непосредственным исполнителем разработанной им военной реформы и программы военного строительства.

В Красной Армии были созданы территориальные части. Многочисленная масса рядового состава этих частей, в основном пехотно-стрелковых, призывалась периодически на учебные сборы. Сборы проводились в том же районе, где люди жили и работали. Это позволяло уменьшить расходы на армию и в то же время охватить наибольшую часть призывного контингента военной подготовкой.

Территориальные сборы были ценны как весьма жизненная форма связи и единства Красной Армии с крестьянством, с широчайшими массами трудящихся вообще. Вместе с тем полностью учитывалась специфика военной учебы – степень ее технической сложности и важности. Военно-Морской Флот, авиация, технические и артиллерийские войска, а также расположенные в пограничных районах стрелковые – и горно-стрелковые дивизии оставались на положении кадровых.

Сложная проблема выработки четких взаимоотношений между кадровой армией и территориальными частями получает под руководством Фрунзе продуманное, стройное разрешение. Территориальные сборы проводились под руководством лучших командиров, в тесном контакте с кадровыми частями Красной Армии. На этих сборах «терармейцы» чувствовали себя единой семьей с кадровой армией, полностью осознавали значение своих задач.

В апреле 1924 года Фрунзе, исполнявший обязанности начальника штаба РККА, был по совместительству назначен начальником Академии Генерального штаба. Академия была еще переполнена бывшими генералами и офицерами, занимавшими почти все главнейшие административные, преподавательские и профессорские посты.

С приходом Фрунзе в учебную, политическую жизнь и быт академии вошли большевистская четкость, организованность, железная дисциплина.

Академия была переименована в Военную академию Рабоче-Крестьянской Красной Армии.

Фрунзе стремился сделать академию основным центром военно-научной работы в стране. Деятели военной науки, преподаватели и слушатели Военной академии составили ядро реорганизованного М. В. Фрунзе Военно-научного общества. Одной из основных задач этого общества Фрунзе считал работу по укреплению технической мощи Советской Армии.

Но, кроме военных ученых специалистов, весь народ должен был строить свою армию. По инициативе Фрунзе создается массовая общественная организация – Общество содействия обороне, впоследствии слившееся с Обществом друзей Воздушного флота и Доброхимом в единый всенародный союз оборонных обществ – Осоавиахим СССР (ныне ДОСААФ).

Фрунзе широко понимал свои обязанности военного деятеля, ответственного за оборону огромной многонациональной страны. По мысли Михаила Васильевича возникает, например, Литературное объединение Красной Армии и Флота – ЛОКАФ, членами которого были Серафимович и Фадеев, Демьян Бедный и Либединский и другие писатели и поэты.

Фрунзе помог Грекову организовать прославившуюся впоследствии Всероссийскую студию военных художников, занявшую почетное место в области советской живописи и скульптуры.

В 1924 году на Всероссийском учительском съезде Фрунзе говорил: «Что же Красная Армия может ожидать от учительства в этой подготовке для дела обороны? Мы ожидаем, что наши учителя, и в первую очередь учителя на селе, станут центром оборонной пропаганды… Мы уверены, что наши учителя смогут дать населению представление о той обстановке, какая может сложиться во время войны, сумеют слетаться инициативными проводниками элементарных военных знаний в гущу населения».

Армия и комсомол – может ли быть более близкое родство! Комсомол – и костяк, и душа Советской Армии, Советского Флота. На Всесоюзной конференции комсомола в 1925 году Фрунзе делает доклад «Оборона страны и комсомол». После кронштадтского мятежа 1921 года комсомол принял шефство над Военно-Морским Флотом СССР, и результаты этого были уже весьма ощутимы. Красный флот всех морей стал действительно надежной опорой Советского государства.

Каждый здоровый, боеспособный комсомолец, – а таким в принципе и должен быть каждый комсомолец, – это потенциальный будущий боец: краснофлотец ли, летчик ли, пехотинец ли, безразлично!

Делом чести для каждого юноши должно быть допризывное овладение начатками какой-либо военной специальности, а как минимум – хорошая физкультурная самоподготовка, закалка своего организма, выработка выносливости и силы.

Идея ГТО – комплекса контрольных показателей по закалке здоровья – тоже исходила в своей первооснове от Михаила Васильевича Фрунзе, и какие несчетные тысячи превосходных спортсменов во всех отраслях спорта породило спустя ряд лет всенародное движение молодежи за получение маленького, но красивого значка: бегун в круге, подвешенном на цепочке к звездочке.

Каждый молодой человек Советской страны вскоре стал считать для себя просто законом – участвовать в спортивных кружках, быть энтузиастом военных знаний, еще до призыва изучать свое будущее оружие и уметь не только в нем разбираться, но и неплохо им пользоваться.

В первую годовщину смерти Ленина, 21 января 1925 года, М. В. Фрунзе выступает перед слушателями и профессурой Военной академии РККА с обширным докладом «Ленин и Красная Армия». Заветы Ленина по строительству и укреплению Советской Армии для Фрунзе всегда были священны.

5. ФРУНЗЕ – НАРКОМВОЕНМОР СССР

В любую погоду, в дождь и мороз, можно было видеть коренастую фигуру в шлеме и шинели, спокойно, без излишней спешки, но и без медлительности шагающую от большого массивного дома в бывшем Шереметьевском переулке (ныне улица Грановского) по маленькому узкому Шуйскому [37]37
  Ныне носит название улицы Маркса-Энгельса.


[Закрыть]проезду на элегантную, тихую Знаменку, ныне как раз и носящую имя этого человека, улицу Фрунзе…

Когда его упрекали, почему он не пользуется машиной, он добродушно усмехался:

– Во-первых, это было бы просто смешно – полтора переулка лихо мчаться в автомобиле… А во-вторых, когда я вижу, проходя, это название «Шуйский», тотчас встает в памяти множество ярких картин из былого, связанных с Шуей. Занятное совпадение, не правда ли?

26 января 1925 года Михаил Васильевич Фрунзе был назначен на высший военный пост страны – Народным комиссаром по военным и морским делам и Председателем Революционного Военного Совета СССР. Но привычек своих не переменил.

Грандиозны были задачи, в решение которых с головой погрузился Фрунзе, приняв должность наркома по военным делам. Обстановка благоприятствовала осуществлению широкой реорганизации военных сил страны в духе разработанной самим Фрунзе советской военной доктрины: молодое революционное государство сумело завоевать длительную мирную передышку. Одно за другим империалистические государства: Франция, Италия, Япония, Англия – вынуждены были устанавливать дипломатические отношения с СССР.

Начиналась разработка планов великого строительства.

Должное место в этих планах надлежало отвести предприятиям оборонного значения – непосредственно ли относящимся к военной промышленности, могущим ли быть быстро переведенными с чисто мирной продукции на оборонную.

Многие сейчас уже поседевшие ветераны труда, ставшие знатными, заслуженными людьми страны, хорошо помнят энергичного, внимательного и чуткого наркома М. В. Фрунзе, помнят его заботу о техническом оснащении Советской Армии.

Вот, например, рассказ заслуженного пилота СССР Б. И. Российского, одного из зачинателей летного дела и авиастроительства в России:

«Как сейчас, помню его красивые серые глаза, приветливую улыбку, крепкое, дружеское рукопожатие в момент состоявшегося личного знакомства.

Это было в день передачи авиаэскадрильи имени Ф. Э. Дзержинского Военно-Воздушным Силам.

В этот день М. В. Фрунзе наблюдал испытания первого скоростного советского истребителя с мощным двигателем постройки конструктора Поликарпова. Было видно, с каким вниманием и напряжением следил Михаил Васильевич за фигурами высшего пилотажа, которые, испытывая машину в воздухе, делал летчик Владимир Филиппов.

Самолет отлично выдержал испытание, чему Михаил Васильевич был очень рад.

После испытания самолета М. В. Фрунзе внимательно расспрашивал о преимуществах этого самолета перед другими конструкциями и с восхищением говорил:

– Вот наконец-то мы начали строить свои истребители не хуже иностранных…

Присутствовал М. В. Фрунзе также и на проводах группы наших самолетов, летевших крылатыми вестниками социалистического государства из Москвы через огромные просторы Сибири и Дальнего Востока в Китай. Организатором этого перелета, имевшего большое политическое значение, был как раз сам Фрунзе. Самолеты вели лучшие летчики.

Михаил Васильевич лично осматривал все подготовленные к перелету самолеты, их оборудование, приборы, снаряжение летчиков. Несколько раз озабоченно спросил, все ли в порядке. И, только убедившись в полной исправности самолетов и их полной готовности, разрешил вылет.

Этот перелет прошел блестяще. Советские летчики и представители советской прессы были восторженно встречены китайским народом. Из Китая летчики Громов и Волковойнов продолжали этот замечательный перелет до Токио».

Фрунзе много раз бывал в ЦАГИ [38]38
  Центральный аэрогидродинамический институт.


[Закрыть], выросшем из небольшой, организованной по указанию Ленина «Летучей лаборатории». Очень сожалел Фрунзе, что не застал в живых научного руководителя «Летучей лаборатории» H. Е. Жуковского, «отца русской авиации», по выражению Ленина.

Много практических советов получали от Михаила Васильевича виднейшие работники ЦАГИ: академик С. А. Чаплыгин, А. Н. Туполев, инженер В. П. Ветчинкин и многие другие деятели отечественной авиации. Он не раз присутствовал на испытательных работах ЦАГИ на заводе «Икар».

На этом заводе был построен первый советский авиационный мотор.

М. В. Фрунзе любил вспоминать героические действия наших летчиков в годы победоносной гражданской войны и борьбы с интервентами:

– На «гробах» летали молодцы, а какие чудеса храбрости показывали, какую неоценимую пользу приносили в достижении победы!

Большое значение придавал Фрунзе и бронетанковым силам.

«Бронетанковые силы – это кавалерия будущего. Грядущая маневренная война потребует высокой оснащенности армии броневыми и танковыми силами», – говорил и писал Фрунзе.

Призывая укреплять и развивать новые средства ведения войны – авиацию и танки, Фрунзе, однако, не забывал и об испытанных историей силах: артиллерии, пехоте, коннице.

Он доказывал необходимость оснащения пехоты артиллерийскими средствами. Ему удалось осуществить это путем введения полковой артиллерии.

– Теперь пехота вдвое сильнее… – с удовольствием характеризовал он это нововведение.

Известна его забота об улучшении стрелкового вооружения. Внимательно следил он за конструкторским творчеством славных советских оружейников Дегтярева и Токарева, помогая им и советом и созданием наилучших условий для работы.

Выдающийся конструктор-изобретатель стрелкового оружия В. А. Дегтярев в своих воспоминаниях пишет:

«…как только окончилась гражданская война, как только были изгнаны с Дальнего Востока последние интервенты – японские самураи, я задумался над осуществлением давнишней мечты. А мечта эта состояла в том, чтобы создать отечественный образец пулемета, который превосходил бы все заграничные системы (Максима, Льюиса, Дризе и т. п., до тех пор состоявшие на вооружении русской, а затем и советской армии. – Авт.).

…В 1924 году, когда в мыслях уже стали складываться более или менее ясные очертания моего изобретения, нас с Фёдоровым [39]39
  В.Г.Фёдоров – сотрудник Дегтярева, старейший конструктор-оружейник, творец первой русской автоматической винтовки, советский генерал, ныне в отставке.


[Закрыть]неожиданно вызвали в Москву, к Михаилу Васильевичу Фрунзе. Михаил Васильевич принял нас очень тепло: долго и подробно расспрашивал о работе, о планах на будущее, о наших замыслах. Хотелось высказать ему свои мечты о русском пулемете, но он, словно угадав мои мысли, сам заговорил об этом. Смысл его речи заключался в том, что Красной Армии крайне нужен легкий, прочный и надежный пулемет. Создать такой пулемет должны мы, советские изобретатели. Государство окажет нам любую помощь».

Беседа с Михаилом Васильевичем Фрунзе произвела на Дегтярева глубокое впечатление. Его пожелание – создать отечественный пулемет – конструктор воспринял как почетное задание. Встреча с Михаилом Васильевичем ободрила его и заставила смелей взяться за осуществление большого замысла. Вернувшись к себе, Дегтярев занялся воплощением своих чертежей пулемета в металле.

Осенью 1925 года Дегтярев выехал в Москву… Созданный им пулемет на всех испытаниях работал безупречно. Он сделал больше двадцати тысяч выстрелов без единой поломки. Это была большая и важная победа советской военно-технической мысли, осуществленная по инициативе наркомвоенмора Фрунзе.

Особенно радовался Михаил Васильевич тому обстоятельству, что первый советский пулемет перекрыл показатели немецкого пулемета «Дризе», также участвовавшего в испытаниях.

Из-под пера Фрунзе выходили все новые и новые работы по военным вопросам: статьи, очерки. Он отдавался военной науке со всем жаром и преданностью специалиста. Это было его любимое дело. Большие книжные шкафы в его светлой, просторной квартире в Москве, близ Кремля, были полны военной литературы.

22 мая 1925 года на первом Всесоюзном совещании Военно-научного общества СССР в Москве Михаил Васильевич в своем докладе развертывает всю совокупность оборонных задач. Каждое его слово – призыв к действию, каждая мысль конкретна.

Он во всем объеме ставит вопрос о характерных особенностях будущей войны. «Это не будет столкновение из-за пустяков, могущее найти быстрое разрешение, – говорит Фрунзе. – Нет, это будет война различных, исключающих друг друга общественно– политических и экономических систем».

«Нам в данный момент трудно даже представить, с чем армии… выйдут на поля будущих битв… – говорит далее Фрунзе. – Война будущего в значительной мере, если не целиком, будет войной машин».

Но вместе с тем он твердо заявляет:

«…решающая роль принадлежит не технике, – за техникой всегда находится живой человек, без которого техника мертва…позволять доводить себя до гипноза перед ней тоже нельзя»,