Текст книги "Из записок геолога"

Автор книги: Вячеслав Алексеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Наши за границей

Приятель рассказывал, работал он на Кубе геодезистом, но рассказ вовсе не об этом острове свободы. Итак:

В те давние времена, когда существовал СССР, все торговые экспортно-импортные сделки проводились специально обученной конторой Государственным Комитетом по Экономическим Связям, или в просторечье – ГКЭС СССР.

Захочет, к примеру, какой-нибудь буржуй купить что-нибудь эдакое, советское, а ГКЭС тут как тут: «Чего, дескать, Ваша буржуйская Светлость изволит? Сей момент, доставим в лучшем виде…». И бежали чиновники данной конторы к заводу-изготовителю, покупали «эдакое» по прейскуранту, а иногда и торговались еще: «Чавой-то у вас вот у этой финтифлюшки себестоимость такая высокая? Ну-ка, быстренько, расценки рабочим снизить, комплектующие удешевить и общую цену изделия – привести в соответствие…» И платили, представьте себе, своими кровно-конторскими полновесными советскими рублями.

Ну а уж сколько они с буржуя долларей снимут, этого никто не знал – на то он и буржуй – чего с ним церемониться?

А если захочет капиталист, да пусть даже не буржуй, а наш родимый друг, товарищ и брат из соц. лагеря какие работы у себя в стране провести, или наших артистов посмотреть, или еще что-то и это только через ГКЭС делалось. Специально натасканные чиновники отбирали из числа желающих самых-самых, наикрутейших специалистов в каждом деле, дабы не опозорили они своим незнанием светлый образ великой державы.

Но это все призказка.

Купила Индия у Советского Союза некое полиграфическое оборудование. Много купила. Наверное типографию решили сделать – журналы всякие печатать, газеты. А по контракту, который, кстати, тот самый ГКЭС и заключал, было предусмотрено две человеко-недели на пуско-наладочные работы. Причем Индийская сторона согласилась обеспечить специалиста всем необходимым – от жилья до развлечений. Оборудование, как известно, в ящиках перевозят, так вот – кто их монтировать-то должен? Не умеют буржуи, как мы, привезенный из магазина товар дома на коленке собирать. Ну не обучены, вот и запросили мастера. Известно, что Индия – родина слонов и дешевых изумрудов с рубинами, само-собой желающих на ту поездку объявилось множество. И все – из самого ГКЭС.

Ну че там, собрать-то? Мебель, к примеру, все сами собирают. И ничего, никто не жалуется. Вот и тут… Выбрали – самого достойного: профсоюзный активист, организатор, два языка знает, а главное – связи у него такие!.. Что перед отлетом – аж самого Торгпреда СССР в Индии известили: встречайте, важный человек едет. Чай, не каждого сам Торгпред встречает.

Накладочка, правда, вышла. Индийцы тоже встречать приехали и специалиста увели из под самого носа. Только тот сошел с самолета, ему хоп! Венок из цветов на шею и в машину. Только его Торгпред и видел. А через три дня – привозят профсоюзного активиста обратно, дескать сей хлопец данный полиграфический агрегат – впервые в жизни увидел, и поскольку на наш индийский взгляд, он явно за две недели не управится, мы уж решили побыстрее его вам обратно… А то ведь дальше неустойка начнет капать, вот – чтоб не доводить великую страну до разорения, а так – есть шанс успеть…

Полетели тут телеграммы на правительственных бланках в Москву, в ГКЭС, в ЦК. Пригорюнились конторские служащие, типа: «Ну где я тебе в час ночи мужика найду?» Однако, осенила кого-то замечательная мысль – нужно обратиться на тот завод, где это барохло изготовили, но ни в коем случае не говорить – для чего нам нужен специалист, иначе – они тоже своего парторга пришлют. Сказано – сделано, и вот дубль-два – старичок предпенсионного возраста, самолет, Индия, венок на шею, машина…

Здесь удивителен еще один момент, по слухам этого Кулибина оформили в загранкомандировку за три дня, хотя до тех пор самым быстрым оформлением считался срок – в три месяца! Но это детали, не будем на них заостряться.

А кроме того, другие представители сумели уговорить индийцев – продлить срок монтажа еще на неделю, чтоб без неустоек – ну какие могут быть счеты между своими ребятами? Впрочем, они больше хотели, но индийцы упирались сильно: дружба дружбой, а табачок – врозь!

Привозят Кулибина на место, а надо прямо сказать – место сие было не в Дели, и даже не в его окрестностях, а значительно дальше, потому и предложили индийцы сразу свои услуги по жилью и питанию для прибывшего, посмотрел старичок на ящики:

– Ба! Да это ж наше, родное, из Подольска!

Ему то заводское начальство говорило – импортная техника в самом Кремле, и чуть ли не сам Брежнев будет смотреть на пуско-наладку. Впрочем, что с них взять? Их самих ГКЭСовцы такими словами пугали.

– Можешь запустить полиграфию? – Спрашивают индийцы.

– Могу. – Отвечает Кулибин.

– А что тебе нужно для этого?

– Ну, наверное, ломик – чтоб ящики раскрыть, пару ведер керосина – чтоб консервант смыть, и ключей гаечных с разными размерами.

Удивились индийцы, но все просимое тут же принесли. Да еще дали ему двух помощников, специально отбирали из тех, кто русский язык знает.

Собрал старичок эту штуку за неделю, наладил и запустил в работу, а по контракту то ГКЭСовцы ему две выторговали – одна лишней осталась, и тогда индийцы решили надуть наш родной Советский Союз на эту самую неделю, говорят:

– А вот в другом городе у нас точно такое же оборудование уже пять лет работает, но последнее время что-то сбоить стало, поломки случаются и вообще. Может посмотрите?

– А чего ж не посмотреть? – Отвечает Кулибин.

Перекинули мастера в другой город, а Торгпредство об этом – ни сном, ни духом – живые деньги и мимо кассы потекли. Вот она – буржуйская сущность, эксплуатация человека человеком!

Во втором городе заминка вышла – там столько поломок мастер обнаружил, да износ, да профилактики всякой за пять лет, что не управился он. Но индийцы тут как тут. Мигом сгоняли в наше Торгпредство и говорят:

– Новый мастер – очень хороший, но вот чуть-чуть не управляется в срок, но вы не волнуйтесь – мы не только про санкции забудем, наоборот – сами новый контракт перезаключим – на месяц! Индивидуальный контракт на этого мастера, и заплатим – сколько скажете. Пусть он как следует технику наладит. Не торопясь…

Подивились чиновники, но контракт подписали, да и кто от нежданных денег отказываться будет? Тем более – от инвалюты?

Закончил Кулибин ремонт здесь, опять две недели лишних осталось. Ему говорят:

– А финскую технику не можете посмотреть?

– Дык… Где?

И пошло поехало – только он одну полиграфию наладит – ему новое место сватают: хозяева типографий уже прослышали и чуть ли не в очередь записываются на прием. Точнее – на вызов мастера. Даже – те, у которых вроде бы все в порядке было с оборудованием – а вдруг как сломается? Где тогда мастера искать? Объездил старичок – всю Индию, побывал во всех типографиях больших и малых. Причем, начиная с четвертой или пятой – он уж и гаек то сам не крутил – к нему целую бригаду учеников пристроили. Кулибин им только показывал – где чего тянуть, чистить, смазывать, да как изношенную деталь среди прочих вычислить. Проживал он в лучших гостинницах, обедал в лучших ресторанах и в свободное время – возили его по экскурсиям достопримечательности показывали – за все индийцы сами расплачивались, поскольку его кровная зарплата нетронутой лежала в Дели в Торгпредстве, а туда индийцы не хотели его везти, почему-то. Хотя контракт продлевался без всяких возражений с нашей стороны.

Но вот подходят к концу 9 месяцев пребывания Кулибина в Индии и Торгпредство категорически уперлось в очередном перезаключении договора, никак это не мотивируя. Ну не могли наши, не имели права – говорить, что советскому специалисту нельзя находиться за рубежом без жены – больше 9 месяцев. Даже в престарелом возрасте. Закон такой был, хоть и не писанный, но всеми исполняемый неукоснительно. И привезти в Индию старуху кулибинскую – ГКЭС посчитал невозможным (естественно, чтоб оформить документы – нужно 3 месяца, а их то уже и нету. Вот кабы индийцы раньше подсуетились…).

Знали индийцы, что зарплата Кулибина, накапавшая в торгпредстве, будет существенно меньше тех денег, что было за него персонально заплачено, и потому подарили ему национальную индийскую игру – шахматы. Обычная такая доска с фигурками. Видели, наверное игрушку такую? Кое-кто, возможно, даже играть в них умеет. Деревянная такая доска. Из палисандра с красным деревом. И фигурки тоже простенькие – из кости. Слоновой. Которые за белых – рубинами инкрустированы, ну а уж те, что за черных – изумрудами. А может – наоборот. Простенький такой подарок. В идийском стиле. Кулибин, небось, до сих пор в те шахматы играет со старухой. Если на таможне не отобрали. Ведь в те времена в СССР было много любителей шахмат, особенно – инкрустированных цветными камушками.

* * *

Спросите, а причем тут мой кубинский приятель? Все очень просто – тот профсоюзный активист, первый мастер «на все руки», вежливо выдворенный из Индии – появился на Кубе. Только теперь он числился бригадиром мастеров по холодильным установкам! Вот такие у нас есть специалисты широкого профиля не оскудела земля Русская талантами.

А вы думали, я вам что-нибудь про Кубу расскажу? Про то, например, как Фидель Кастро купил снегоуборочные машины и что из этого вышло? Или как спректированный нами завод в море сполз, вместе с берегом? Нет, это совсем другие истории – для следующего раза.

Туфта

Проект Нефте ПутеПровода (НПП) Винь-Вьентьян (и доп. ветка на Лаос) поступил в работу почти одновременно с причальными сооружениями. Действительно, если в порту предполагается нефтеприемный терминал для танкеров, то эту нефть нужно сразу же куда-нить отправлять – не хранить же ее в порту?

Стадию «Рекогносцировка трассы» решили провести за один заход силами уже имеющихся во Вьетнаме спецов, чтоб побыстрее (работавших в тот момент другие объекты). А тем временем готовить состав экспедиции для ТЭО (Техно-экономическое обоснование) и детальной разведки – под «Рабочие чертежи».

Собственно рекогносцировка – достаточно простое мероприятие: нужных специалистов медленно и печально провозят на машине по всей трассе, на участках предположительного строительства промежуточных насосных станций остановки. Спецы без особого восторга осматривают окрестные достопримечательности пешком, заполняют дневники наблюдений и намечают, точнее – рекомендуют, объемы работ своим последователям: где, что, сколько. Некоторые, особо ответственные товарищи даже могут колупнуть носком ботинка местную грязь и записать в дневник нечто вроде: «…пылеватые суглинки желто-коричневого цвета, сухие, пачкающиеся, растертые до состояния пыли…» Как говориться, и на том спасибо.

Гораздо больше рвения персонал с других объектов проявляет во время остановок в попутных поселках и деревнях. Точно копируя жизнь и быт большого брата (СССР) крестьяне вьетнамских деревень выносят к дорогам продукты собственного производства по ценам, чуть ниже городских. Тут есть и фрукты-овощи, и многочисленные вариации риса, и потрошеные змеи, и связки битых воробьев, то есть продукты на любой вкус.

Как и положено, отряд советских спецов сопровождали два вьетнамских Ивана Сусанина, прилично владеющих окупационным русским языком. Это – не считая шофера, который тоже, как правило, был местным, но знание языка от него не требовалось. Само собой, аборигены всегда оказывались первыми на деревенских придорожных ярмарках, и закупаемое ими отличалось меньшей ценой и лучшим качеством.

Каково же было удивление сов. спецов, когда в одном из поселков Сусанины, вежливо улыбаясь, отказались покинуть автомобиль, хотя цены на отличные товары, выставленные крестьянами – были втрое ниже общепринятых при отличнейшем качестве. Во-о-о-тт такая морковь! Во-о-о-о-т такая неподьемная капуста, картошка – клубень к клубню, помытая, чистенькая… Отсутствие переводчиков не помешало нашим отовариться по полной программе. Тут не следует забывать, что в городе на базе имелось достаточно голодных ртов Вьетнамская экспедиция была не самой маленькой из числа прочих, а снабжение провинциального Вьентьяна ничем не отличалось от снабжения какого-нибудь райцентра в Союзе – все как у «больших».

Долго ли, коротко ли, но машина поехала дальше и вскоре покинула гостеприимный поселок. Первые подозрения, что что-то тут не так, закрались в души наших спецов, когда вьетнамцы с неподдельным ужасом дистанцировались от мешков и авосек с дешевыми фруктами-овощами, и даже от геологов, проявивших наибольшую активность при скупке продуктов. Небольшой допрос с пристрастием подтвердил худшие опасения – это был лечебный лепрозорий.

Тень проказы нависла над доверчивыми россиянами, погнавшимися за халявой.

Как Сусаниных в тот же момент не выбросили из кузова едущего автомобиля – очевидцы удивляются до сих пор – широка и незлобива душа русская…

Насколько мне известно, в ходе дальнейших инженерно-геологических работ ни один из спецов ни разу не побывал на 25-километровом участке трассы, проходящий через лепрозорий – ни одного метра скважины, ни одного геофизического замера… И тем не менее, отчеты по «проведенному» полному комплексу работ на обоих стадиях были успешно переданы заказчику – разрезы по «скважинам», оценки перспективности технического и питьевого водоснабжения промежуточной подстанции, подробнейшая карта участка работ!

Разумеется, геодезистам пришлось хуже всех – если инженерщики могли придумать нужные разрезы скважин по результатам бурения на других участках, геофизики – поступить аналогично со своими данными, а гидрогеологи – и вовсе дать простую и ясную рекомендацию «воды нет!» и, дескать, отвалите, при условии, что всякое нарушение экологии по окончании работ должно быть ликвидировано, а скважины засыпаны. То геодезисты попали в самую трудную ситуацию – помимо карт и схем они должны были построить на месте сеть опорных триангуляционных пунктов и реперов с привязкой к местным координатам и уровню моря, которые передаются строителям – из рук в руки!.. Как они выкрутились из этого сложного положения – не знает никто… Известны лишь некоторые подробности по топоплану: была проведена аэрофотосъемка и уже по фотографиям – обратным порядком – циркулем и линейкой – пересчитаны данные для заполнения геодезических журналов (как-бы теодолитная и нивелирная съемки), а далее – построение карт обычным порядком.

Любопытный факт. По многокилометровому Нефтепутепроводу (несколько сот км) не было единого отчета – по мере готовности сначала проверяющим органам, а потом и заказчику – сдавались материалы каждого участка по отдельности несколько десятков томов. По каждому были замечания, доработки, исправления… По всем. И только одно исключение… – тот самый туфтовый участок! Ни один из многочисленных проверяющих не смог найти хоть одну единственную ошибку, несоответсвие или оспорить выводы отчета, по злополучному участку НПП с *** по *** километр!

Клад

Эта история началась в конце 1964 года, вместе со сдачей трех пятиэтажек, с которых пошел разростаться Тушинский район. В новенькую квартиру, вселилось многодетное семейство директора известнейшего в Москве гастронома-высотки, что и по сию пору стоит на площади Восстания. В первую же весну все новоселы, включая семейство директора, вышли на ленинский субботник и дружно принялись благоустраивать двор: под окнами сажались березки, рябинки, кусты акации и другой растительности… А спустя пару недель, аккурат после майских праздников, посадили и… самого директора гастронома-высотки.

Что – за что… Не известно, да и не столь важно для дальнейшего повествования.

Прошло десять лет. Бывший директор скончался тогда еще, спустя пару годиков – на нарах. Его семья, потеряв былое благополучие, потихоньку спивалась: распродавались книги, аппаратура… Затем мебель… Дошло дело и до сантехники: семья отдала кому-то за пару пузырей собственный унитаз. От беспробудной пьянки умер старший сын, за ним и мать ушла в мир иной. Старшую дочь отправили на 101 километр и в квартире остались младшие (но уже совершеннолетние) сестра с братом. Соседи давно поставили на этой семье жирный крест, и вдруг… О! Чудо! Младший резко бросает пить, сам идет лечится, устраивается на работу.

Надолго ли? Как выяснилось – все всьерьез. Владимир (так зовут нынешнего хозяина квартиры) делает капитальный ремонт, потихоньку выкупает собственную мебель, обрывает связи с прежними дружками и обзаводится новыми – со всех сторон вполне положительными и непьющими. Попал и я в их число: соседи как ни как… Впрочем его интерес ко мне оказался не случайным.

Через некоторое время я и еще один сосед – Димка, начинающий инженер-электронщик, настолько привыкли проводить вечера у Владимира за чашкой чая с обычным трепом о музыке, джинсах и прочем, что чуствовали себя у него в квартире – как дома. И как-то в один из вечеров, достаточно присмотревшись к нам, Владимир открылся:

– Дим, ты знаешь Витьку из соседнего дома?

– Это что машину купил? Знаю. Не так, что очень хорошо – он же старше нас, у него другая тусовка была. – Ответил Дима. – А зачем он тебе нужен?

– Да, он с моим старшим братом дружбу водил – такая же пьянь была, а потом резко так… – Подтвердил Владимир.

– За ум взялся? Бывает. – усмехнулся я.

– За ум… На мои деньги, как выяснилось…

– Как это? – заинтересовались мы одновременно.

– Мать ему, сдуру, отцов акордеон отдала, за бутылку. Там половина клавиш не работала. Валялся этот аккордеон у Витьки без дела, валялся, а потом он полез клавиши исправить. Меха то вскрыл, а в аккордеоне двадцать пять тысяч сотенными. Пачки изнутри прилеплены были. Потому и не играла музыка. Что б мне самому то туда залезть?

– И что теперь?

– А ничего. Витька отпирается – не было никаких денег и все тут. В милицию же не пойдешь заявлять. Он дружкам разболтал, а от них – я узнал.

– А откуда такие деньги то? От отца остались? – Спросил я. – У вас же вроде бы обыск был и все такое…

– Ты чего, не знаешь, что ли? Они ж ничего не нашли. То есть вообще ничего. Да и эти двадцать пять штук для отца – копейки сущие. Вам одним скажу, только больше никому – ни-ни! Банка у нас была из под кофе, битком набитая царскими золотыми цервонцами. В буфете стояла. Тяжеленная. Я ее неодноднократно видел и червонцы перебирал – еще когда пацаном был. И ее при обыске не нашли.

– Значит, где-то здесь?

– Дима, не считай меня за идиота. Ты думаешь, почему я ремонт сделал и весь паркет перебрал? Почему я сейчас из последних сил карячусь, копейки экономлю – чтоб именно свою мебель обратно добыть? Пусть битая, пусть царапанная – мне наша мебель нужна!

– Понял. Ты думаешь, золото где-то здесь?

– Не знаю. Милиция тогда капитально все исследовала, даже стены простукивала. Я же помню все – не маленький уже был… А отец стены не долбил – это я тоже помню.

– А может нашли, да втихаря притырили?

– Ты чо? Совсем, чтоль? Там соседи понятыми по следам ОБХСС-ников ходили, да и мы тоже всем семейством. Исключено. Опять-таки, на суде было бы лишним аргументом…

– Значит – во дворе где-то.

– Я тоже так думаю. – Ответил Владимир. – Дачи у нас не было… И еще один момент: сколько я себя помню – отец всегда игнорировал все эти субботники с воскресниками, а за неделю до ареста – сам вызвался кусты-деревья сажать. Ведь весь вот этот участок – Владимир махнул рукой в сторону окна – мой отец вскопал. О чем это говорит?

Информация возбуждала. Не сговариваясь мы вскочили с кресел и подошли к окну. На улице темнело, но освещенный окнами заросший участок просматривался отлично.

– Вот эти три березки посадил мой отец. – Сказал Владимир указав на деревья. – И клен тоже он.

– А вон ту рябинку – я сажал. – Не к месту вставил я.

– Зато вон для тех кустов я копал яму, а сами кусты сажал отец – Добавил Владимир. – Вот черт их знает, банка может быть где угодно.

– Скорее всего – под березками. – Добавил Дмитрий.

– Почему? Мог и посреди участка пихнуть.

– Не, у поверхности – бессмысленно, а самые глубокие ямы – для саженцев. Согласись – просто так яму копать, на виду у всех – очень чревато. Да и оно вроде как бы и приметнее, под деревьями то.

– Беда. Березки то уже выше пятого этажа вымахали. Если их спилить, да потом еще и корчевать… Неприятностей не оберешься.

– Володь, ты еще учти, что твоя банка могла врасти в дерево – тогда то саженец тоненький был, а сейчас?

– Ну и? Какие будут предложения? Тому кто предложит способ, с помощью которого найдем банку – 10 % содержимого, а тому кто найдет саму банку – 25 %.

– Хм… Ну я за пару дней миноискатель могу слабать. – Предложил Димка.

– Годится. А что скажет геология? – Обратился ко мне Владимир.

– Что тут тебе – месторождение, что ли? Впрочем, если бы пробы подземных вод отобрать, я б их в нашу лабораторию пристроил бы и с девчонками б договорился об анализе на золото. Но сам подумай – откуда у поверхности вода? Хотя… Знаешь что… Нам не нужна вода. Придумал! Срываем по листочку с каждой березки и уже по ним проводим анализ. А? Как?

– Тогда и с клена нужно листок сорвать, и с вон того куста – их тоже отец сажал…

– Хорошо, на том и порешили!

* * *

Через неделю троица собралась на том же месте обсудить первые результаты.

– Володь, с миноискателем – облом. Схему взял из журнала «Радио», слепил. Ну лажа полнейшая: гвоздь ловит на расстоянии 35 сантиметров, на медь и аллюминий вообще не реагирует. Вообщем, нужно свой придумывать и ваять с нуля. Не на магнитных принципах, а высокочастотный.

– Золото то в жестяной банке было, может все-таки попробуем?

– Конечно попробуем. Миноискатель то есть – не пропадать же добру. Сейчас я его принесу.

– А что у специалиста по золоту?

– Да тоже – не ахти. Одно я могу сказать – золото есть.

– Где? – В один голос воскликнули напарники.

– Там, за окном. Начну с того, что я только по одной березке смог договориться. Вон по той, первой. Дал листок. Само собой – тут же вопросы: откуда, как, почему, зачем… Экспресс-анализ на золото, сами понимаете, жуткий интерес вызвал. Отбрехался, что дескать – листок из Дагестана, с березки что у кургана растет – мол, стоит курган разрывать или не стоит. Так одна, бывавшая в моем отряде, тут же заявила, что не видела в окресностях ни каких берез… Вообщем, один листок мне растворили в кислотах и провели анализ – есть следы золота.

– Что значит следы?

– Значит – золото присутствует, но его так мало, что количественный анализ провести невозможно. Впрочем, так и должно быть. Золото ж совсем не растворяется. Так что для нашего случая – следы – это просто отличный показатель. А вот два других листика я пока не рискнул отдавать – разговоры то нам не нужны… А результат, подозреваю, будет тот же.

– Ладно, Дим, неси свой миноискатель и пойдем пощупаем березки…

Миноискатель и в правду оказался полной лажей. Ни на березки, ни на клен, ни на кусты – он никак не среагировал. Зато дружно запищал в двух местах безо всяких кустов. Дима воткнул прутики, чтоб найти эти точки вечером, но Владимир не утерпел и принялся копать.

Разумеется, никакого золота не нашел, зато откопал старую лопату со сломанным черенком и кусок арматуры. Видимо, эти «сокровища» остались еще со времен строительства дома.

– Эх, так и знал. В журнале «Радио» никогда ничего путного не напечатают – с сожалением сказал Дмитрий. – А где взять схему высокочастотного миноискателя?

– Ты электронщик или кто? – Спроси Владимир.

– Да ни занимался никогда такой ерундой… Звуковой тракт, усилитель, эквалайзер – в конце концов… Я даже теорию УКВ-приемников слабо знаю, а тут еще круче технику лабать нужно. Нечто вроде локатора или милицейского радара.

– Зачем нам радар?

– Потому что диапазон радиоизлучений там одного порядка, а вся наша низкочастотная техника на немагнитные материалы просто не среагирует. Вообщем, ладно. Поговорю на работе со спецами, может кто-нибудь что и присоветует…

* * *

Спросите, чем дело кончилось? А ничем. Потоптались еще пару недель по дворику у дома, штырем потыкали… и все. Деревья пилить – ЖЭК не позволит, да и прочие жители заинтересуются. Прибора нет – Дмитрий так и не смог добыть какие-то высокочастотные диоды с транзисторами, а без них – никак миноискатель не собрать. Мне нужно было уезжать на полевые работы, да и не настолько я силен в химии, чтоб дома «на коленке» проводить аналитический анализ на золото. И хозяин – смирился, окна то на двор выходят – будет нужда – опять можно начать поиски, а пока…

* * *

Недавно, спустя 20 лет, я заехал в свой старый двор. Все три березки, клен и кусты стояли на своих местах. Только еще больше выросли, а наследник клада живет там же и ездит на старом разбитом жигуле…