Текст книги "Ленинград. Дневники военных лет. Книга 1"

Автор книги: Всеволод Вишневский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Англичане проигрывают битву за битвой в Малайе; Сингапур, видимо, потерян.

Читая об этом, думаешь лишь об одном: только бы сохранились коммуникации на Иран, и пусть подольше будут заняты японцы на южном направлении…

Новая Зеландия и Австралия в тревоге; тревожно и в Индии…

Перед Англией – это хорошо! – все острее встает перспектива драться всерьез, самим…

Читаю об адмирале Макарове. Ночью канонада… С подъемом написал очерк о морских бригадах КБФ для «Красной звезды».

14 февраля 1942 года.

Наступление продолжается… Авангарды генерала Мерецкова в Лисино (между Красногвардейском и Тосно) и наступают в сторону Луги…

Мысли об общей обстановке. Через месяц начнутся оттепели, распутица – операции ослабнут… Далеко ли мы продвинемся в западном направлении? Или обе стороны придут к некоторой временной стабильности?

Перебираю в памяти материалы о весенних наступлениях немцев во время империалистической войны: удар 1915 года, выдохшийся к осени; Верденская мясорубка 1916 года; удары 1917 года; сорвавшийся в 1918 году удар на Амьен…

В Ленинграде. За шесть месяцев тревоги длились 275 часов. В налетах участвовало 1507 фашистских самолетов. По Ленинграду выпущено 12 582 снаряда (по приблизительным данным), фугасных бомб – 3540 штук и зажигательных – 63 000…

На фронте.…Армия генерала Федюнинского (гвардейская дивизия Краснова) после шестнадцати дней боев взяла Погостье. У фашистов по дуге железной дороги в насыпях (на каждые 25 метров) были дзоты. По линии ходили дрезины с пулеметами и т. п. Наши выбили их из этой укрепленной полосы. Вообще немцы в обороне искусны, иногда делают ее в четыре яруса: чердак – автоматчики, два-три этажа – пулеметы и минометы, в подвале – противотанковая оборона; иногда сквозь пробитую заднюю стену вводят в здание танки. Ну, а мы их выгоним и будем организовывать шесть ярусов обороны!

Наступление в лоб в Колпинском районе не дало результатов. Огонь автоматов и минометов разит пехоту. Это можно было учесть по опыту осенних боев. Некоторые наши генералы – не на достаточной высоте. Это им не Академия Фрунзе, а большая война с опаснейшим противником.

На Карельском фронте – тихо… У финнов появились какие-то новые части (в черных шинелях)…

На фоне всех фронтовых дел – дела Ленинграда. Хлеба даже четырехсот граммов уже мало. Людям нужны жиры, мясо, овощи, молоко и т. п. За месяц количество выданных продуктовых карточек уменьшилось на тысячи (учитывая эвакуированных). Остается один месяц до оттепели и порчи Ладожской дороги. Тут дело должно быть решено. (Следует учитывать химическую и бактериологическую опасность.)

Но что бы там ни было, мы будем бороться до конца. Это дело чести. И с каждым днем растет народное участие и желание удержать Ленинград. А умирают люди просто, без жалоб. Очень глубоко сознание величия борьбы и национальной, социальной ее сути.

Слух: правительство намерено отметить оборону Ленинграда особой медалью… Может быть, это мечты ленинградцев?..

С продовольствием были допущены явные ошибки. Размещено оно было плохо. В Бадаевских складах погибло при первых же бомбежках много сахара.

Из рассказов:

«В Ленинград приехал командир гвардейской дивизии Краснов. В плече – немецкий осколок, немеют пальцы. Для консультации был вызван известный профессор нейрохирург Молотков. Он крайне истощен. Его институт разбит. Старик, ленинградец, патриот, отказывался уезжать… Пришел к командиру в «Асторию». Профессору дали позавтракать. Когда после консультации командир подарил ему свой паек: килограмм мяса и четыре буханки хлеба, – старик заплакал…»

Массовость смертей во время войны притупляет боль индивидуальных утрат. Общее горе… Да и нет раздражающих контрастов мирного времени: ты в горести, а кругом – смеющиеся, счастливые, довольные.

Радио. Все население СССР (мужчины от шестнадцати до пятидесяти пяти лет и женщины от шестнадцати до сорока пяти лет) мобилизовано на танковую, авиационную, топливную и строительную промышленность.

Читал «Морской сборник» (1937–1940 годы)…

16 февраля 1942 года.

В 6 часов утра слушал радио. Пал Сингапур. Англия должна начать драться, а не «комбинировать»… Враг у ворот Индии; под угрозой Австралия, все коммуникации Тихого и Индийского океанов.

Люди с Ладоги рассказывают, что там идет зимняя крепкая русская жизнь: бабы с расписными коромыслами, ребятишки, лай собак (в Ленинграде его не услышишь!). На аэродромах боевая жизнь. Рядом в базах – берложья, тыловая.

Днем был в ленинградском Доме Красной Армии. Агитвзвод показал фронтовой спектакль «Первая Конная». Живет и эта моя работа – служит народу и армии.

В Доме Красной Армии работает семнадцать художественных бригад. Всего Ленинград дал для армии двенадцать тысяч концертов (!). Сами создают репертуар, используя наблюдения в гуще фронта. В бригадах есть раненые и убитые. Люди закалились, горды тем, что работают на Ленинградском фронте.

Встреча оставила отличное впечатление. В холодной комнате, на полу, без сцены – создавался и шел боевой спектакль. Спектакль отжатый, с минимальной театрализацией… Играют все дружно. После просмотра дал некоторые советы и указания.

А за окнами разрывы снарядов – немцы опять били по району, прилегающему к Неве.

Провел беседу с активом Дома Красной Армии о ходе войны, об обстановке и задачах ленинградцев.

Вечером звонили из Смольного, приглашали сделать доклад активу о Балтийском флоте, традициях моряков и пр. Есть!

По радио передают объяснительно-замазывающую речь Черчилля: «Мы надеемся на ресурсы США, на мощь России. Надо брать пример с героического русского народа, надо иметь волю к победе, впереди бури, но мы…» и т. д.

Все это приедается… Пора Англии пускать в ход своих солдат, которые уже два года пьют какао, играют в футбол и, вероятно, достаточно свежи для дела…

Неужели эта армия еще не оснащена? Почему Черчилль говорил в одной из последних речей о возможности второго ужасного Дюнкерка? Как можно подобным образом ориентировать английский народ и армию? Где же «брать пример с русских»?

17 февраля 1942 года.

Гарнизон Сингапура, оказывается, капитулировал без всяких условий… Что происходит? Иногда мелькает мысль: не идет ли какая-то политическая игра? Неудачи и отступления в Ливии, сдача Малайи, Сингапура и островов Индонезии, неудача с немецкой эскадрой, выпущенной из Бреста… Может быть, это игра в поддавки, сложно идущая за спиной английского народа?

Днем – шквал артиллерийского огня. Вчера вылетели окна в казармах на Васильевском острове.

Готовлюсь к докладам в Смольном, в Свердловском райкоме и в Доме партийного актива.

Был Н. Чуковский^[26]. Дал ему письмо-директиву о книге. Это письмо должно подтолкнуть его политотдел, где писателя хотят использовать главным образом в многотиражке. Узкие хозяева!..

А. Крон получил письмо от жены из Чистополя: «Был А. Сурков и сделал нам хороший, большой доклад. Хвалил Всеволода Вишневского и всех ленинградцев. Возвращается на фронт…»

Крах английской обороны на Дальнем Востоке повлечет за собой серьезные последствия. Одно из них – новая переоценка английской обороны вообще. Вопрос о вторжении в Англию может теперь для Гитлера встать в новой плоскости. Хотя вряд ли, – Восточный фронт, где мы неумолимо размалываем его дивизии, является для Гитлера основным. Всякая переброска войск на Запад ослабит Восточный фронт, а этим мы немедленно воспользуемся. Может быть, сейчас Гитлера берут раздумья: легче было бы в 1941 году всей массой начать вторжение в Англию, а не в Россию. Перспективу вторжения в Англию ему приоткрывают японцы, хотя, конечно, сопротивление в Англии было бы чуть покрепче, чем в разбалованных колониальных гарнизонах – в среде торгашей, шпионов, кабатчиков… Как постыдно сдались гарнизоны Гонконга и Сингапура!.. Это – моя точка зрения.

…На Ленинградском фронте – наша активность сковывающего порядка.

…Ленинградское население ждет прорыва блокады Ленинграда к 23 февраля, но дело может и затянуться…

Гитлер активно готовится к весенней операции. Его танковые дивизии отведены, идет переборка моторов, ремонт. В дело втянуты новые дивизии… Промышленность Германии и оккупированных стран работает для весенних операций. В шахты Германии согнаны чешские и польские шахтеры. (Я думаю, что будет применена и химия.)

Для нового удара Гитлер сможет сконцентрировать сто дивизий (старых и новых). Полагают, что главный удар будет на Юге. Нефть! – вот что нужно Гитлеру, так как запасы нефти у него иссякают.

Немцы изо всех сил втягивают в войну Турцию, которая следит за ходом дел в Крыму и реагирует немедленно. Она следит и за немецким проникновением в Северную Африку (через Тунис) и за отступлением англичан в Киренаике. Следит, наконец, за событиями на Дальнем Востоке, где рушится подгнившее английское колониальное владычество. (В Австралии беспокойство, принимаются меры к взрыву промышленных объектов и т. п.) Выступление Турции крайне осложнило бы нам борьбу: Баку попал бы под воздушные удары.

Если к весне мы не надломим немецкую армию, придется выдержать новый удар…

Англия меж тем отсиживается, а США лишь начали формирование, развертывание армии. Грубо говоря, в мире реально действуют три армии: с одной стороны наша, а с другой – германская и японская. Действует и англо-американский флот, но он как-то уравновешен европейской обстановкой и выступлением японского флота.

СССР быстро выравнивает шансы: новые формирования, автоматика, минометы и т. д. Мы отстаем пока в отношении танков и самолетов, но мы сильны массой, сплоченностью, опытом и резервами. У нас есть продовольствие и нефть. К весне борьба вступит в фазу наивысшего напряжения.

Неожиданности возможны. Требуется бдительность, мобильность, наивысшая готовность…

Итак, первый поход Гитлера бит. Предстоит, видимо, второй… Ну, мы били три похода Антанты, навыки есть… Постараемся упредить…

Пришли газеты за 14, 15, 16 февраля. В «Правде» передовая о долге писателей: метко стрелять со страниц газет и книг по врагу; отчет о нашем балтийском писательском совещании; тут же рецензия Алексея Толстого на «Седьмую симфонию» Шостаковича, написанную в осажденном Ленинграде.

Вечером «нечаянная радость» – нам дали пачку концентрата борща. Сварили себе по чашке, съели, выпили чаю у печурки… Сидели группой: Крон, я, С. К., Азаров – было хорошо…

18 февраля 1942 года.

Днем звонок: «Актив Кировского завода приглашает вас, хотят встретиться».

«Есть, товарищи кировцы, буду 25-го, в 6 часов вечера».

Информация. Части Северо-Западного фронта обошли Дно и Новгород… «К годовщине Красной Армий хотят взять Псков» – так говорят приехавшие с ладожской стороны. К фронту подходят свежие части. Артиллерия генерала Мерецкова бьет по Тосно и Любани…

В 5 часов 30 минут был у командующего Балтийским флотом. Беседовали о 23 февраля. Коснулись обстановки на фронте… Морская артиллерия Ленинграда держит под огнем Тосно, Крас-ногвардейск и прилегающие районы. Стало известно, что в Тосно на пять дней остановлено железнодорожное движение, разбиты немецкие эшелоны и пр. В направлении Мга – Кириши идет размол армий противника. На днях, при нашей частной атаке, у деревни Коккелево (примерно район Пушкина) был прорван немецкий фронт, – на небольшом участке. Немцы, не имея дивизионного резерва, стали стягивать с различных участков фронта по роте (?). У нас резервы нарастают. Создается большая гвардейская группа. Непрерывно работает морская авиация…

Снаряд или взрыв?.. Здание наше качнуло…

Любопытнейшие документы: письмо и заявление немецкого летчика, перешедшего на сторону Красной Армии (в Лозовеньке). Летчик заявляет, что он готов драться против Гитлера, так как он возмущен фашистскими зверствами в Харькове, Таганроге и других местах; утайкой правды о войне и т. п.

6 часов. Снова качнуло здание… Тяжелые снаряды? Давно не бывшая бомбежка?.. Снова качнуло, в третий раз…

В Германии обостряются трудности с рабочей силой, вспыхивают эпидемии, нехватка железнодорожного состава… (Еще снаряд, бьют методически через каждые 5–7 минут.)

Радиооповещение по району об артобстреле.

19 февраля 1942 года.

Трудные бои на ленинградских участках. Немцы сплошь заминировали подступы к переднему краю, ведут сильный артиллерийский огонь. Попытка взять Коккелево не удалась. «Задача не выполнена…» Противник поворачивает тяжелые орудия к югу, готовится к обороне против армий генерала Мерецкова.

Подготовил материал для радио.

Мысли о весне. Ощущение весны явное: начало пригревать солнце, тянет западный влажный ветер… В городе новые признаки оживления: в ряде мест больше электрического света (в «Астории» с 9 часов вечера уже дают свет), несколько лучше с горючим. Чистят дома, но недостаточно… Волховская электростанция готовится дать городу ток…

Весенние и летние битвы 1942 года будут колоссальны…

Трудно анализировать обстановку при минимуме информации, но думается, что СССР уже имеет закалку и опыт, а Гитлер вряд ли сможет повторить удар в объеме и темпе 22 июня 1941 года, – не та обстановка, не те солдаты и не тот противник.

Мы узнали немцев в деле; лучше стали разведывать их; техника наша заметно усилилась; есть резервы.

При южном ударе противнику предстоит форсировать Дон, местами реку Кубань; по прямой от Донбасса до Баку тысяча двести – тысяча триста километров. Противник встретит жестокое сопротивление. Оно будет, я уверен, еще крепче осеннего и зимнего. Есть уверенность в командовании, в мобильности Южного фронта, в казачьих резервах. Без нефти ведение борьбы немыслимо.

К шести часам тридцати минутам приехал в Смольный. Главный вход замаскирован камуфляжными сетями. В здании чисто, порядок. Сделал доклад активу (работники горкома, Политуправления фронта и др.): «Борьба России за Балтийское море» (о балтийских традициях). Доклад длился 1 час 50 минут, слушали хорошо.

Беседовал с товарищами:

«…Запасы продовольствия увеличены, будут выданы сухие овощи и масло…

Город чистится, на это нужно добрый месяц.

В городе пустили в ход одиннадцать бань. Моются целыми организациями. Актив брошен в дома на уборку и пр. Поднять все это трудно, так как люди живут в своих учреждениях, на предприятиях. Квартиры почти заброшены, там только старики и больные. К весне, даже если затянется блокада, будет продовольственный резерв».

Во время доклада была воздушная тревога.

К вечеру по Балтийскому заводу – артиллерийский огонь; наши корабли сразу подавили эту батарею…

20 февраля 1942 года.

3 часа дня. Обстрел.

Из Москвы вернулся начальник Пубалта Лебедев, привез письма. В Москве нормы мирного времени меняются на пайки. Естественно…

Туманная мягкая погода. Грязные кучи отбросов на Мойке, за решеткой… В городе есть некоторые признаки оживления, хотя люди еще ходят устало, расслабленно…

Литературный вечер прошел хорошо. Сделал доклад, а писатели – В. Инбер, В. Кетлинская, Г. Мирошниченко, Вс. Азаров и др. – читали свои произведения. Потом были в редакции «На страже Родины».

Обстановка. Наступление продолжается, но медленно. Генерал Федюнинский проламывает оборону противника за Погостьем. Генерал Мерецков сообщает о выходе в квадрат Луги, – это очень важно. Противник затыкает дыры, в Вырице – 70 немецких танков и пехотные эшелоны. Наблюдаются признаки отступления. Пленные говорят мрачные вещи, – они устали. Но в обороне немцы держатся упорно.

Чем больше я думаю о нашем фронте, тем отчетливее вижу: мы можем сломать блокаду. Это будет крупнейший военно-политический шаг, но нужно известное время… В своем выступлении я посоветовал товарищам не строить военных расчетов по датам, юбилейным дням и пр. Реакция была одобрительная.

Написал полосу для фронтовой газеты – очерк «За Родину, за Россию!» Это рассказ участника боев с немцами в прошлой войне о зарождении Красной Армии, о русской военной традиции. Писал с настроением.

21 февраля 1942 года.

Солнечно, стреляют… Прозвенел мотор самолета… Читаю о подвиге и гибели москвички комсомолки-партизанки Тани – Зои Космодемьянской… Благородная, чистая девушка… Слава ей!.. Тысячи людей откликнутся на ее подвиг и умножат удары по немцам.

Днем был на закрытом занятии-совещании начсостава. Слушали доклад начальника отдела штаба КБФ Фрумкина…

Начальник Пубалта информировал нас о своей поездке в Москву. Оценка Пубалту дана хорошая, и в частности работе писателей. Получил ряд указаний: делать сборники «Балтийцы в обороне Ленинграда», о Кронштадте и др.

Вечером смотрел фильм «Разгром немцев под Москвой». Волнует острота, подлинность ряда снятых кусков.

В тысячный раз гляжу на русские типы, на массу, на народ, на бойцов – какие это простые и сильные люди… Как мы отличны от Европы!

Жестокий натурализм снятых кадров воскрешает Россию в снегах, с санями, с бабами, с деревнями. Мелькают церкви, городишки, провинции. Все родное, кровное… И рядом – трупы умученных, немецкие виселицы…

А над всем – странно ощутимый процесс истории, формование неких новых явлений, сдвиги…

Иногда кажется, сам растворяешься в массе, видишь и ощущаешь самого себя как «рядового», единокровного члена народной семьи и тогда еще глубже чувствуешь масштаб событий в этой слитности вооруженного народа. И личное, усложненное, индивидуальное отодвигаешь, чтобы найти высшее удовлетворение: участие в народном, общем деле, готовность на жертву, на смерть.

Общее строение фильма не удовлетворяет: не дан враг, не дан трагизм осенних дней… Нет масштаба страны, мира. Вклейки самолетиков раздражают. Музыка не удовлетворяет.

Что даст в сумме эта война? И не только нам? Что дадут в сумме все эти циклы войн нашей эпохи?

22 февраля 1942 года.

В 3 часа 20 минут дня поехал в Смольный на слет истребителей-снайперов Ленинградского фронта. Я так устал, что не могу подробно записать здесь об этом слете, но дал уже о нем очерк в «Красную звезду» и отчет для Пубалта (для передачи шифровкой в Москву). На слете было шестьдесят пять снайперов. Движение важное. За двадцать один день февраля снайперы^[27] выбили 10 784 вражеских солдата, то есть дивизию. Усиление этого движения подымает армию…

В Смольном чисто, приятно… Старые, стертые тысячами ног, лестницы. Свет. Все дышит уверенностью, покоем и делом… Бойцы с фронта – крепкие…

23 февраля 1942 года.

Двадцать четыре года Красной Армии! Двадцать четыре года моей военно-морской службы в Красном Флоте…

В сводке ничего особого… Идет размол немецких резервов. Каждый день у Гитлера тысячи и тысячи убитых. В Германии к потерям относятся обостреннее, нервнее, чем у нас…

В этом разница национально-культурных типов – у нас все крепче, атеистически спокойнее, по-русски и по-большевистски стоически: «Не плакать над трупами павших бойцов…»

Вызов: все начальники отделов направляются днем по поручению Политуправления к раненым в разные госпитали.

Я иду в госпиталь начсостава. Побеседовал, все обследовал… Наши люди скромны, терпеливы. Вывод: в госпитале недостаточное питание (вторая категория) и мал срок отдыха и лечения. Для начсостава – людей первой линии в осажденном боевом Ленинграде – можно было бы организовать дело лучше.

…Доклад я вел обычно, в темпе; рассказывал, как считаю нужным. Люди жадны, требуют информации, газет им мало. Это так понятно…

Праздничный обед: чашка портвейна, кусок селедки, немного красной икры, хлеб, масло, гороховый суп, кусочек жареного мяса, мед (!) и чай… (Доплата 6 рублей.) Шутим: нельзя ли доплачивать каждый день?

Чокнулись: «За победу, за наш Ленинград!»

Был с С. К. на Каляевой… Немного отдохнул…

Шли обратно пешком по Неве на Васильевский остров…

В газетах – мои очерки (в «КБФ» и др.).

Получили приказ народного комиссара обороны Сталина от 23 февраля…

25 февраля 1942 года.

В сводке. Окружение 16-й немецкой армии. Ввиду отказа сдаться полностью (у Старой Руссы) уничтожены три фашистские дивизии. Это даст ускорение дел и на Ленинградском фронте. Операция продолжается…

Днем обстрел города.

Готовлюсь к беседе на активе Кировского завода.

Пришла посылка из ССП и письма! Краткое дружеское, вежливое письмо Фадеева и записка от Володи Ставского. Он хворает: «Нога, горло, сердце сдают…» Жаль… Надо действовать еще весь 1942 год.

Читаю Стендаля, – просто необходимо некоторое интеллектуальное переключение.

В 5 часов едем всей группой на Кировский завод. Обстрел города в эти дни усилился. Сейчас – шквал по центру, разорвался снаряд во дворе лектория на Литейном… Немцы еще кусаются.

Приведенная мною выше статистика обстрела города лишь частичка: только по Кировскому району было выпущено 12 тысяч снарядов. Из них по Кировскому заводу – 1850 снарядов. По другим районам – по 9—10 тысяч снарядов. Но по некоторым меньше.

Едем по таким знакомым местам. Вот мой детский путь в гимназию по Загородному, вот казармы гвардии, Технологический институт, Варшавский вокзал, с которого я 24 декабря 1914 года уехал на фронт, Балтийский вокзал, откуда мы шли в октябрьские дни против войск Керенского – Краснова.

День хмуроватый, погода мягкая. Проезжаем заставу, поворот вправо, и мы во дворе Кировского завода. Зашли в парткабинет – чисто, светло. А рядом – разбитые стены здания… Во дворе – траншеи, ход на командный пункт. На заводе осталось до двенадцати тысяч человек; остальные наладили работу на северо-востоке нашей страны…

В убежище – столовая… Уютно. По стаканчику малаги, какая-то закуска, суп, по куску языка и даже соленые огурцы. Поели… Товарищи рассказывают о работе: сейчас идет выпуск моторов, и как раз сегодня прошел актив о развертывании завода ввиду близости прорыва блокады. Сегодня же и выдача орденов и медалей на заводе, и встреча с писателями…

Дружно беседуем. От завода передовая линия находится в шести километрах, – товарищи работают под обстрелом, привыкли, тушат пожары и повышают выпуск нужных фронту изделий.

Тут же – у станков – инициаторов награждали медалями. Бывало, они падали от усталости, но дело делали…

Делаю путиловцам доклад о ходе войны, о военных традициях России. Зал реагирует: и аплодисменты, и смех, и движение. Говорил с подъемом.

Г. Мирошниченко прочел «Налет на Хельсинки», Вс. Азаров – свои стихи.

Мне душевно хорошо: здесь цвет рабочего класса, боевые питерцы, кировцы… Они под выстрелами и плясать умеют.

23-го у них был концерт (артисты как раз у ворот попали под снаряды).

Какая все-таки духовная силища у нашего народа! Да, мы закаленнее Европы… Она это поймет… Ей это уже доказано.

26 февраля 1942 года.

Принесли телеграмму от «Красной звезды»: просят слать материалы; темы по моему выбору; большой привет…

Свежие номера «Красной звезды» – есть очень существенные статьи… Это ответ на гитлеровские крики о весне, о «реванше». Наши сдержанно говорят о том, что размол гитлеровских дивизий будет продолжен. Мы продвинемся на запад, мы сами-де с усами. Гитлер орет, грозится… Нас на крик не возьмешь…

Наши резервные армии усиленно готовятся, оборонная промышленность развивает темпы, – танковое производство возросло на 250 процентов с августа месяца…

Материалы в «Красной звезде» боевые, крепкие. Хороший очерк Емельяна Ярославского, статьи Ильи Эренбурга. Приятно видеть и мой очерк «Балтийцы»; его несколько сократили (?).

О теме весны. Решающий элемент – люди, бойцы. Народ у нас прочный. В техническом отношении, вероятно, Гитлер кое-что бросит в дело, но и мы сумеем не отстать…

27 февраля 1942 года.

Направил письмо академику Орбели с предложением развернуть в Ленинграде выставку «Восемь веков борьбы с немцами». Музейные фонды Ленинграда ведь так богаты: тут и трофейные знамена, и ключи Берлина, и шляпа Фридриха Великого.

Такая выставка в дни нашей весенней активизации сыграла бы большую военно-политическую роль…

Написал письмо Эренбургу: мой привет и кратко о ленинградской обороне…

В городе продолжается известный подъем – выдают каждую неделю продукты: крупу, мясо и т. д. (от двухсот пятидесяти до пятисот граммов). Идет очистка города от грязи… На спекулятивном рынке хлеб подешевел — до двухсот пятидесяти рублей за килограмм.

28 февраля 1942 года.

6 часов утра. Во тьме – утренняя сводка. Разгром двух фашистских дивизий, продвижение на ряде участков.

Россия продолжает свое дело. Здесь центр тяжести войны. Прочие «партнеры», видимо, отстают.

Подготовлял разные материалы.

В час дня – на командирской учебе высшего и старшего комсостава. Краткая беседа с боевыми друзьями.

В этой войне необходимы хитрые комбинации, подготовки и удары.

Англичане должны, обязаны показать себя. Мы привлекли на себя более 90 процентов армий Гитлера, пусть и союзные армии Европы и экспедиционные дивизии США сделают свое дело.

На днях поеду в части… Опять в поле, в дело!..

Написал письма О. И. Городовикову и И. Сельвинскому. Мысли о товарищах в Москве и на фронте – постоянны.

Город обстреливается шквалами…

1 марта 1942 года.

Возможно, что в Лондоне сейчас, в разгар приемов в советском посольстве, думают: что будет, если лавина Красной Армии войдет в Европу?

Как эта война меняет старый порядок вещей!

Хорошо сознавать, что мы народ огромный, воинственный, деловой, упорный… Каких еще дел мы наворочаем в этом мире!

В фашистской армии ведется методическая обработка личного состава. Все «по-геббельсовски» отработано… После провала под Ленинградом и поражения под Москвой – агиткампания на темы: «зимнее затишье», «перегруппировка сил», «сокращение линии фронта» – активизация лишь к весне 1942 года, «с родины идет снабжение, продовольствие, но дороги мешают, доставка трудна».

У немцев строжайшая цензура писем. Угрозы тем, кто пишет о подлинном положении дел в Германии. С декабря у фашистов постепенное ухудшение настроения, дисциплины. Немецкие солдаты разочарованы тем, что война не кончилась тогда, когда им было обещано… Воздействие советских контратак, морозов: «эта проклятая холодная Россия…», «наши надежды на смену канули в воду…». Подлинного положения дел на фронте и данных о потерях фашистской армии солдаты не знают. Но и слухи, и опыт в отдельных частях показывают им, что дела ухудшаются.

Дисциплина суровая, пока отмечают только факты отдельных неповиновений; изредка, в тяжелых условиях, групповая сдача в плен, но еще в большинстве дерутся упорно…

К советской пропаганде относятся пока недоверчиво, но иные приберегают пропуска в плен («на всякий случай»).

Краткий вывод: все же еще рано говорить о немецком разложении, крахе и т. п., чем порой грешат наши журналисты, карикатуристы и др.

2 марта 1942 года.

Из Ленинградского обкома в освобождаемые армиями генералов Мерецкова и Федюнинского районы едут инструктора. Говорят, что несколько человек уже убито немецкой агентурой.

В газете Н-ской армии (фронт генерала Мерецкова) напечатан мой очерк «Город-борец». Это Руднев перехватил в отделении «Правды» мой очерк «Люди города Ленина» и использовал его. Правильно, бойцы, идущие на выручку Ленинграда, должны знать о Ленинграде.

…Один пленный немецкий полковник сказал: «Мы научили вас бить нас». Ну, ну! Мы ученые сами! А присмотреться к немцам было полезно – и психологически, и практически.

Мы покончили с гитлеробоязнъю, занесенной из Европы!

В иностранных военных радиопередачах и в прессе все чаще появляются иронические нотки в отношении Гитлера, его армии и тыла.

…Идя вперед, мы будем восстанавливать. Мы – армия строительства и созидания. Это придаст людям здоровый дух, расположит к нам население и Польши, и других стран.

Гитлер кричит, что немецкая техника, немецкое уменье должны дать миру новый облик… Умение и техника, оказалось, есть и у других. Попытка выдать гитлеровскую систему за высший тип не удается. Благоразумно было бы включить Германию в действительно новую систему – в виде Народной Республики. Сочетание наших сил и демократической Германии дало бы абсолютный исторический эффект. Конечно, противодействие Англии и США и англо-американофилов в Германии (которые неизбежно всплывут наверх) будет сильнейшим…

4 марта 1942 года.

Наши сводки сообщают о продолжении упорного прогрызания немецких укрепленных линий.

(Обстрел Васильевского острова.)

Я все время думаю об общих контурах войны. Продумываю планы весенних писательских работ.

Написал сегодня очерк «Разгром немцев и взятие Берлина в войну 1756–1763»; у нас в массе о Семилетней войне знают мало.

Как-то ослабел мой интерес к ленинградскому быту. Может быть, это инстинктивная самозащита: надо дело делать.

Да, война, особенно современная, уносит много жертв, но развитие общества не останавливается ни на секунду.

Взял книгу «Война на Балтийском море». Заказал «Знамя» за 1939 год, «Операции подводных лодок» и др.

Перечел «Правду» за 1, 2, 3 марта. Есть несколько хороших очерков о партизанах. Передовая о борьбе с танками (!).

В 1-м отделе Пубалта вышел очерк о морских бригадах. Предисловие «Оперативная обстановка» написано мной.

В Москве был митинг представителей Латвии.

На фронте действуют латвийские части Красной Армии.

5 марта 1942 года.

Напряженно думаю о весенних операциях. Надо перечитать книгу «Крах наступательных немецких операций в 1918 году».

Рузвельт в письме о военном производстве США называет весну 1942 года решающей. Да, Гитлер и пр. стремятся «разделаться» до развертывания всех сил коалиции. Англия и США еще отстают, не имеют ударных сухопутных армий. Мало того, есть все основания думать, что главной задачей англо-американского блока является желание сманеврировать, уберечь свои силы, пока Германия и СССР не выпустят друг другу максимум крови, и прийти – к финалу войны.

Мы готовимся со всем напряжением сил. Непрерывно идет повышение оборонных заданий, трудовая мобилизация, новые формирования. Мы требуем все настойчивей активизации Англии, США и др. Это нужно для обеспечения успеха, уменьшения тягот и жертв СССР и усиления нашей мощи…

Об обстановке. На 16 февраля было назначено общее наступление армии генерала Федюнинского, но результаты не оправдали наших ожиданий. Немцы крепко там засели… На сорок часов ударом Н-ской армии был взят Шлиссельбург, но опять оставлен.

Недавно были проведены маневры с опробованием некоего нового вида оружия. Говорят, что оно действует отлично.

Прибывшее пополнение сибиряков просится в бой и готово отдать 50 процентов своего пайка Ленинграду.

На Западном фронте наши танки, включая сверхтяжелые, прорвали немецкую укрепленную полосу, что признает и немецкая сводка от 4 марта.

Упорные бои в районе Донбасса.

Опыт войны показал, что бомбежка городов не дает военного и политического эффекта. Говорят, что немцы отказываются от этого метода. Нам в Ленинграде это не заметно…

7 марта 1942 года.

Сегодня у нас били по восьми немецким бомбардировщикам.