Текст книги "Последний переход"

Автор книги: Всеволод Глуховцев

Соавторы: Андрей Самойлов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

ГЛАВА 4

Через пять минут путники стояли на крутом берегу, молча глядя на то, как мимо них быстро катит мутные воды неширокая, но быстрая, норовистая таежная река.

Забелин поджал губы, растянул их в неопределенную гримасу.

– М-да… – промычал он, и всем стало ясно, что как штурман он признает свою капитуляцию.

– Ну и?.. – с невинным видом осведомился Аркадий.

– Что ну? Баранки пальцем гну… Никаких других водных преград, за исключением безымянного ручейка, в округе не предвидится. А река Кара-су должна быть, по меньшей мере, километрах в десяти сзади нас. Вот такая ворожба по этой карте.

– Дела… – протянул Семен и присел. – Пока что требуется перекурить, пораскинуть мозгами.

– Да чего думать-то, – скривился Виталий. – Мудрецы! Ведь вариантов-то всего три: поворачивать назад, переплывать на тот берег или плыть. Вот и все!

Павел, Аркадий и Егор молча переглянулись. Опять Виталий был прав, как Сократ. И не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы выбрать из трех вариантов один.

Княженцев посмотрел почему-то на Семена. Тот цыкнул струйкой слюны сквозь зубы, пожал плечами.

– Конечно. Я за. Река – та же дорога, куда-то да выведет.

– Разумно. – Павел усмехнулся. – Ну а раз так, тогда – большой привал, с костром. Вещи в кучу, и все на поиски топлива. Сухие ветви, лесины, поленья – это я для тебя, князь, как для дилетанта. Все пойдет. Даже шишки. Их тоже можно. Ну, вперед!

Через полчаса костер весело горел, сухие смолистые ветки полыхали бойко, с потрескиванием. За приготовление харчей Павел взялся сам, сказал, что никому это дело не доверит. Он влил в котелок один баллон воды и всыпал в него три пачки вермишелевого концентрата… Нашлись и маленькие конвертики со специями, и пакет с сушеными овощами. Скоро в кипящей гуще аппетитно замелькали морковка, кукуруза и горох. Егор вспомнил про болгарскую фасоль.

– Давай, – согласился Павел. – Вали до кучи, хуже не будет.

На чистом воздухе варево показалось восхитительно вкусным. Пашка и это дело знал: вроде бы немного сварил, однако ближе к дну котелка стала ощущаться сытость, и последние ложки шли уже с трудом.

– Уф, – сказал Семен, сытно рыгнув, – после такого обеда только на боковую.

– Ну, на боковую не на боковую, а отдохнуть, да чайку попить – самое то, – заявил Павел. – Котелок вымоем, да и вскипятим, дело простое. Жорж, ну-ка ты там подкинь веточек… Самому молодому – мыть котелок! Кто у нас самый молодой?

Егор отчего-то подумал, что это Виталий, но неожиданно таковым оказался Семен – двадцать семь лет!

Бог весть, как другие, а Княженцев долго приходил в себя от очередного сюрприза. Одиннадцать лет разница с Аркадием! А выглядели они даже не ровесниками, Кауфман казался просто юношей по сравнению с куда более молодым товарищем.

«Чудно, – подумал Егор. – Совсем чудно…»

Вернувшись с чистым котелком, Семен сообщил:

– Еще бы разок надо сполоснуть. Вода мутная, с илом.

Павел экономно ополоснул котелок.

– По стакану на рыло, – предупредил он всех. – Князь, ты огонь блюдешь?

– Как честь смолоду!

Эта острота дошла почему-то до одного Виталия. Он разинул рот в смехе, поддержал аспирантский юмор, и очень скоро выяснилось, что идиому «беречь честь» он понимает в самом грубом смысле.

– …Слушай, а ты сам-то когда мужиком стал? – допытывался он у Егора. – Сколько тебе лет было?

Княженцев был совсем не ханжа, даже наоборот. Любил шуточки с легким цинизмом; но вот тупую пошлость терпеть не мог. А Обносков именно это приятное свойство и начал демонстрировать. Да с удовольствием, со смаком, с гоготом – похоже, предмет разговора вызвал в нем что-то такое, что у более утончённых натур называется вдохновением.

– А я вот в первый раз, – разоткровенничался он, – так мне восемнадцать было… смех! А этой бабе где-то уже под тридцатник, ха-ха! Свежатинки захотелось!

Егор демонстративно отвернулся, но Виталий и не думал останавливаться, словесный понос пошел потоком, однако Забелин нашел способ заткнуть его.

– Эй, товарищ боец, – сказал он. – Если ты и дальше будешь такие разговоры разговаривать, придется тебе в чай брому добавлять. Действует как из пушки! Полгода ни об одной бабе не вспомнишь.

Виталий обиделся и замолк. Егор подбросил веточек в костер:

– Поддадим жару. Долго греется.

Чай получился не просто в меру крепкий, но и изумительный на вкус, с дымком, даже с хвойным привкусом – чудо! Никогда такого чая Егор не пробовал. Он аж разомлел, посмотрел вокруг другими глазами – и словно только что увидел всю эту прелесть дикой природы, таинственную даль таежной реки, бесконечность этого мира – бог мой, как же он не замечал этого раньше!..

– Слушайте, – произнес он искренне, – а ведь в самом деле-то… как здорово здесь! Честное слово, не думал, что так будет.

Забелину эти слова очень пришлись по душе.

– Я говорил – благодарить станешь. Это еще не диво, а вот пойдем по реке – там еще и не такое увидишь!

– Это точно. – Кауфман улыбнулся. – Ну, попили? Давайте разворачивать лодки.

* * *

У него лодка оказалась огромной, как крейсер, притом, что в свернутом виде места она занимала немного.

– Ничего себе, – с удивлением произнес Егор, разглядывая это чудо. – Дредноут какой-то. Хоть в океан плыви.

– Хорошая вещь, – подтвердил Аркадий. – Надежная.

– Импортная?

– Немецкая.

– С исторической родины? – Егор засмеялся.

– Вроде того, – вскользь улыбнулся Аркадий.

– Слушай, а ты по-немецки… как?

– Да никак. Учил английский, а наш немецкий, в смысле язык местных немцев… ну, это такой реликт, из восемнадцатого века.

– Эй, филологи, – вмешался Забелин, – хорош трындеть. Качать давай, берите насосы.

Качать пришлось долго; вначале этим занялся Егор, а когда запыхался, передал эстафету Семену. Тот взялся сперва бодро, но что-то очень уж быстро выбился из сил.

– Ох, мужики, – сознался он, – чего-то трудно… В сон клонит, сил нет. Жрать меньше надо, что ли?..

– Поплывем – в лодке покемаришь, – посочувствовал ему Аркадий. – У тебя и в самом деле вид усталый.

– Да и не говори… Виталя, покачаешь малость? Ты того… не серчай, я чего-то не в форме.

Виталя буркнул что-то не очень приветливое, но за насос взялся. Потом его сменил Пашка, за ним к насосу подошел Аркадий… Лодка начала обретать какие-то формы; полунадутая, она стала походить на дохлого дельфина… Потом за насос снова взялся Егор. Кауфман предупредил его:

– До упора не надо, пусть чуток подспущенная будет. На солнце разогреется – сама надуется до нормы.

Через шесть-семь минут лодка была готова.

– Ну, вот и ладушки, – одобрил Пашка. – А с моей управимся быстро.

Не сказать, что так уж быстро, но с лодкой Забелина управиться было все-таки полегче.

– Товарищ капитан шестнадцатого ранга! – крикнул Егор Пашке, который отошел отлить к ближайшей елочке. – Флот к спуску на воду готов!

– Вольно, мичман, – важно сказал Пашка, застегивая на ходу ширинку.

Обстановка вообще сложилась на берегу самая приятельская и деловая. Работали споро и весело: спустили лодки, закрепили их, стали загружать. Павел распорядился составами экипажей:

– Мы с князем на моей лодке, остальные с Арканом! Другие мнения есть?

Других мнений не было. Аркадий и Павел распределили груз так, чтобы зафиксировать устойчивый центр тяжести, взяли вёсла.

– Н-ну, – с особенной интонацией произнес Забелин, – ни пуха ни пера?

– К черту! – выкрикнул Виталий и почему-то громко загоготал.

«Дебил», – неприязненно подумал Егор.

Павел оттолкнулся от берега, схватился за весло. Несколько сильных гребков – и течение подхватило, понесло лодку.

Странное ощущение, никогда Егор не испытывал такого: сидеть на резиновом днище было все равно что сидеть на волнах. Как живые колыхались они под задницей!.. Мелькнула дурацкая мысль – наверное, нечто похожее может быть, если лететь на ковре-самолете… А вообще – здорово!

Так Егор и сказал Павлу.

– А то! – довольно пропыхтел тот, энергично работая веслами. – Я говорил – благодарить будешь. Памятник мне дома поставишь!

– Ага. Бюст, – откликнулся Княженцев. Он крутил туда-сюда головой – озирал лесные берега.

– Нет уж, ставь полный! С руками, ногами…

– И всеми прочими анатомическими подробностями, – подхватил Егор. – Стоит статуя в лучах заката!..

Они какое-то время потешались, потом Павел крикнул:

– Эй, на линкоре! Как дела?

– Плыве-ом! – до петел голос Семена.

Лодка выплыла на середину реки. Пашка ловкими движениями весла выровнял судно носом по течению.

– Ну вот, – сказал он. – Теперь само понесет… Дистанцию держи, Аркан! – крикнул он. – Метров пятнадцать!

– Есть, командор, – донеслось с большой лодки.

Прищурясь, Егор постарался рассмотреть, что там происходит.

Увидел Аркадия, бейсболку Виталия… А Семен где?.. Ах да, наверное, поспать пристроился. Да уж, отдохнуть ему не мешало бы… Это, возможно, от смены часовых поясов. Бывают люди, чувствительные к временным перепадам… да… А хорошо-то здесь, правда… хорошо как…

– Князь! Эй, князь!

Егор испуганно вздрогнул.

– Что такое?!

Пашка, дурак, хохотал.

– Клюешь носом! Мне на борту спящие красавцы не нужны!..

Егор огляделся кругом.

В самом деле, незаметно подкрался сон, а от Пашкиного окрика Княженцев резко подскочил, аж сердце зашлось.

– Фу ты, – пробормотал он с неудовольствием. – Что за хреновина…

Но все было, как прежде, ярко светило солнце, поблескивала в его лучах река, высились по берегам бескрайние леса.

«Странно, – проплыла мысль. – Оба берега крутые?.. Вроде бы один должен быть крутой, другой пологим… а если крутые оба?..»

ГЛАВА 5

Это было последнее, что успел подумать Егор Княженцев.

С безоблачного неба в реку ударила молния.

И еще одна. И ещё, и ещё! На реку обрушился целый каскад молний, они били одна за другой, не прекращая. Стоял адский грохот – казалось, вот-вот лопнут барабанные перепонки. А в следующий миг небо упало на землю.

Оно рухнуло страшной стеной воды – это был не дождь, это был водопад, по крайней мере, так показалось в первые секунды, и Егор перестал понимать, на каком свете он находится. Рассудок отключился от действительности, опасаясь за свою сохранность. Но это длилось несколько мгновений, не более, а затем стало ясно, что это все-таки гроза.

Но что это была за гроза!.. Не должно быть таких гроз в этом мире – таких бешеных, от грохота которых закладывает уши, вся одежда промокает вмиг, а струи воды льются по лицу, в глаза, в рот, в ноздри, от них не успеваешь отплевываться, отмахиваться, не успеваешь вообще ничего – и вот-вот тебе конец… Казалось, что сейчас гроза разнесет эту планету вдрызг…

Конец! Он пришел – только не человеку, а грозе. Гроза исчезла так же внезапно, как началась.

Егор сидел в луже и молча смотрел на мокрого Пашку, который ответно и тоже молча смотрел на Егора, круглыми обалделыми глазами.

Ситуация была вообще-то не очень смешная: Егорова задница и ноги обретались в лодке, как в ванне, а сам философ был мокрый весь, до нитки в буквальном смысле слова… Но все-таки его разобрал смех, и разбирал все пуще и пуще, так что Княженцев удержаться не мог. Он хохотал до икоты, потому что вид Пашки, с волосами, облепившими голову, как резиновая шапочка, с ушами торчком, открытым ртом и остановившимся взором… Ну, словом, никогда Егор такого не видывал.

Павел вытер мокрой ладонью мокрое лицо и отплюнулся.

– Ржешь, князь? – произнес он. И еще раз сплюнул: – Правильно. Что еще делать в таком случае…

Он обернулся ко второй лодке.

– Эй, на борту! Как вам такое нравится?..

А там творилось нечто странное.

* * *

Егор это сразу понял, как взглянул туда.

Там суетились. Аркадий с Виталием взмахивали руками, сильно раскачивая лодку, она даже повернулась под углом к течению. А они бестолково тыкались туда-сюда, совались руками куда-то вниз, и вообще видно было, что они растеряны и не знают, что делать.

Если растерянности можно было ожидать от Виталия, то почему так вел себя Аркадий?!

И еще вот что – куда делся Семен!!!

Видно, это понял и Пашка. Он крутнулся на месте так, что чуть не опрокинул лодку.

– Эй! – заорал он тревожно. – Что там у вас?! Что случилось?

Пауза. Потом Аркадий повернул бледное лицо к Павлу с Егором.

– Беда, Паша! Тормози.

– Т-твою мать… – Пашка метнулся к веслам, не сразу схватился за одно из них, матюгнулся. Ухватив-таки, начал торопливо выгребать против течения.

Расстояние между лодками стало быстро сокращаться.

Но и так ясно было, что Семена в лодке нет.

– Беда, мужики, – повторил Аркадий. – Семен пропал! Нет его.

– Как нет? – начальственно выпрямился Пашка. – Как это нет?!

Он это сказал по инерции, ибо сам видел, что их товарища в лодке нет. А как его не стало – вопрос глупый, и самому Пашке это было ясно как дважды два.

– А ты не видишь – как нет? – сдержанно сказал Аркадий. На скулах его выступили желваки. – Физически. А где он духовно – я тоже не скажу. В зависимости от того, как жил. Либо там, – Аркадий ткнул указательным пальцем в небо. – Либо там, – и показал пальцем вниз.

Лодки мягко толкнулись бортами.

– Извини. – Пашку качнуло, он схватился за борт. – Извини, – смущенно шмыгнул носом, – глупость, конечно.

Аркадий с Виталием были такие же мокрые и очумелые, как и приятели-одноклассники.

– Как это случилось? – негромко спросил Егор.

– А черт его знает!

Козырек бейсболки Виталия повис, как клюв у утконоса. В глазах стояло полное непонимание.

– Так. – Павел пришел в себя. – Гребем к берегу, будем разбираться.

– Как гребем! – вскинулся Виталий. – Человек пропал! Искать…

– Член свой в штанах ищи! – рявкнул Забелин так, что Егор вздрогнул. – Какого… Какого, мать твою, искать, когда течение нас несет! Думай башкой!

– Давай к берегу, – коротко сказал Аркадий.

В четыре весла ударили к берегу, правому, от которого отчалили. Виталий бессмысленно причитал и сквернословил.

«Вот те на…» – просквозило у Княженцева в голове, и тут же он вспомнил свой разговор с тетей Раей. Лешие, водяные… Вот тебе и деревенская болтовня!

Берега достигли быстро. Егор выскочил на глинистый откос – совершенно сухой! – закрепил лодку швартовом за корягу, другую лодку прочно зацепил за первую.

Убедившись, что лодки закреплены надежно, вылили из них воду и вскарабкались по откосу на неширокий горизонтальный уступ.

– Ну, твою мать… Весь мокрый! Как обоссали! – выругался Павел.

– Сушиться надо. – Егор поморщился. Мокрые джинсы препогано натирали кожу в паху, приходилось ступать, как ковбою, в раскоряку.

– Ладно, – бросил Павел, повернулся к Аркадию: – Как это случилось?

– Понятия не имею, – Кауфман обеими руками пригладил волосы, высморкался наземь. – Убей, не понимаю. Плыли, плыли, все нормально. Он, – Аркадий кивнул в сторону реки, – говорит, дескать, покемарю я, сил нет. Я ему: да ради бога… Пристроился он возле рюкзаков, вижу – задремал. Ну, хорошо. Плывем дальше. И тут вдруг эта напасть. А как она исчезла… так, собственно, и Семен исчез с ней вместе. Вот такая картина происшествия.

– Да, – сказал Пашка и бессмысленно огляделся. – И вы не слышали ничего… крика там, всплеска?

Аркадий только криво усмехнулся, да Павел и сам понимал нелепость таких вопросов, просто так уж спросил, для очистки совести.

– Мать твою так! – воскликнул Павел с досадой. – Ну не вознесся же он на небо!

Егор, чертыхаясь, сел на траву, начал стаскивать обувь. Аркадий с Виталием угрюмо молчали.

– Слушайте, коллеги. – Княженцев снял кроссовки и взялся за джинсы. – Как говорят в Одессе, не трясите воздух бесплатно. Сейчас я вам кое-что любопытное расскажу.

* * *

И рассказал – то, что услышал от Раисы. А закончил так:

– Теперь мне кажется, что она знала, о чем говорит. Это вовсе не бредни.

Пашка хмыкнул – то ли недоверчиво, то ли с интересом.

– Да уж! Феномен, что и говорить… Ладно, давайте-ка вещи сюда, сушиться будем, а уже параллельно и думать будем.

Раздевшись до трусов, Егор заковылял за сучьями и шишками. Здесь почему-то сухих сучьев оказалось немерено, и Княженцев за один раз приволок целую охапку.

– О, – одобрил Забелин, – отлично. Наломай помельче, чтобы жар был равномерным… Так ты говоришь, места тут с причудами?

– Не я. Продавщица говорила. Уроженка здешних мест.

– Ну да… А в чем это выражается?

– Вот те раз! Ты что, не видел, в чем это выразилось? Ты когда-нибудь, за всю свою жизнь что-нибудь подобное видел?

– Я видел, – вклинился в разговор Виталий. – В Забайкалье. Как шваркнул ливень! Неба не видать. Сплошная стена воды!

Егор сдвинул брови.

– А когда это было? Весной, летом?

Тут Виталий глубоко задумался.

– Да как когда… Не помню точно. То ли весной, то ли летом…

– То ли осенью…

– Может, и осенью…

– Вы, товарищ рядовой, – раздраженно проговорил Павел, – если у вас голова, как унитаз, где ничего не держится, заведите записную книжку, или…

– Или лучше две, как у меня, – закончил за него Аркадий. – Спокойно, спокойно, не надо ссориться, горячие русские парни. Давайте-ка попытаемся все проанализировать.

– Это ты, – Павел поджег скомканную бумагу, – анализируй, холодный немецкий парень…

Костер заполыхал вовсю. Забелин поворошил его длинным сучком.

Аркадий задумчиво покивал головой.

– Попробую… Конечно, загадки должны объясняться максимально просто, согласен с этим. Но это в том случае, если все события текут в привычном режиме. А уж если происходит что-то необычное, то тут обычная логика перестает работать.

– Черт… – тоскливым голосом произнес Виталий. – Телефон вырубился… Намок, что ли.

Егор полуобернулся: Обносков сидел на траве и без толку давил кнопки своего мобильника.

– Слышь, Павел, – спросил он, не поднимая головы. – А как твой агрегат, работает?

– Он у меня в чехле. – Пашка усмехнулся с видом какого-то превосходства. – Влагонепроницаемом…

Сказав это, он почему-то обернулся к своим вещам. Усмехнулся вновь, повернулся и тут же опять отвернулся, словно что-то там не давало ему покоя.

– Что там у тебя такое? – спросил Егор.

– Потом, – неясно ответил Павел и вернул разговор к центральной теме: – Так ты говоришь, обычная логика не действует?

– Очевидно, так, – Аркадий пожал плечами.

– Так. Ну а ты, философ, что скажешь?

Егор сказать ничего не успел, потому что Виталий в сердцах откинул свой телефон в сторону и выкрикнул:

– Ну, чего вы бодягу какую-то разводите! Делать что-то надо!

Павел не на шутку рассердился:

– Ну, твою мать! Что делать?! «Что-то!» – передразнил он. – Ну, делай что-то! Делай! Можешь нырять. Можешь рыбой обернуться или раком – вот, давай, исследуй дно. Или птицей давай обернись – вот индюком, самое то! Взлети да просторы с высот огляди!

– Хорош, Пашка, – осадил его Аркадий. – Я тебя понимаю. Но ты и сам тормозни. Это не дело – орать, тут все на нервах.

Забелин примолк, губы сжались в тонкую линию. Посидел несколько секунд с таким мрачным видом, затем все же заставил себя кое-как усмехнуться.

– Ладно, – вымолвил он. – Извини, Виталик… Ни хрена теперь уже не сделаешь, это я вам говорю как человек не просто военный, но повоевавший. Если человек пропал на реке, то вариантов два: либо он утоп, либо нет. Во втором разе он когда-нибудь сам объявится. В первом – нет. Но в любом случае ничего от нас не зависит. Ни-че-го! Не знаю я, как там в Забайкалье, но нам повезло так повезло. Я правду говорю, – с неудовольствием добавил он, заметив на лицах кривые ухмылки, – никаких тайных смыслов. Это ж не ливень, это катастрофа! Я вот сейчас задним числом как вспомню – так и оторопь берет. По идее, всех должно было этим водопадом смыть! Так что легко отделались… А вообще, хорош болтать, давайте сушиться.

* * *

Вещи из рюкзаков вытряхнули, сами рюкзаки также подтащили поближе к углям. Пашка велел Виталию отправляться за новой порцией веток, и тот молча ушел. Аркадий сказал, что он тоже сходит за топливом, и направился в другую сторону.

Егор был хоть и философ, но человек наблюдательный, и он заметил, что Павел, покуда возился со своими вещами, что-то там перепрятал. Что? Княженцев подумал, что это спиртное. Ничего говорить он не стал – заметил и заметил, промолчал и ладно. К тому же ему в голову пришла другая мысль.

– Слушай, Пабло, – сказал он. – А может, позвонишь, сообщишь о ЧП? Дело-то не шуточное.

– Не спорю, – согласился Павел, тщательно раскладывая одежду. – Только вот звонить не имеет смысла.

– Почему это?

– Да потому это! Ну что объяснишь по телефону за триста верст? И чем они помогут?.. Ну, то-то и оно. А что вообще касается юридической стороны дела, то я об этом, естественно, и сам думал.

– Надумал что-то?

– А как же. По карте ближайшая деревня – недалеко, часа два-три…

– Ну, мы уже сегодня с картой один раз дали дрозда!

– А хоть бы и так. Что это, собственно, меняет? Будем плыть, пока не встретим какой-нибудь очаг цивилизации, мать его. А там должны ведь быть какие-то коридоры власти, их мать тоже! Сельсовет там, или еще какая ни на есть богадельня… Но впрочем, ты прав, звякнуть надо. Таньке-то обещал… Переверни штаны, я позвоню пока.

И Павел сунулся к своим вещам. Егор же занялся переворачиванием Аркашкиных джинсов, чуть не уронил их на угли, матюгнулся.

Появился Виталий с огромной охапкой хвороста, свалил его кучей подле костра.

– Видал? – спросил со значением.

Княженцев глянул на кучу, подумал, что подвиг не велик, однако вслух сдержанно похвалил:

– Молоток.

Виталий, кажется, хотел что-то сказать, но не успел, поскольку тут раздался голос Павла. И голос этот был озабоченный.

– Однако, мужики… – протянул Забелин.

– Что? – обернулся Егор.

– Ха-ха, – без смеха ответил Пашка. – Как выражаются наши младшие братья по разуму, янки: я не думаю, что это хорошая идея… Я вот тоже не думаю, что это хорошая идея, но мой телефон не работает.

И продемонстрировал табло телефона с надписью «Нет сети».

– Первый раз такое, – промолвил он грустно.

Из еловых зарослей появился Аркадий, также с охапкой веток.

– Как мои портки? – спросил он, видя свою амуницию распяленной на траве.

– Коптятся. – Егор усмехнулся.

Это словечко, видимо, вызвало у Виталия рыболовные ассоциации.

– Слушайте-ка, – оживился он. – Может, удочки побросаем пока?

Пашка поднял голову, оценивающее обозрел реку.

– Можно, – вынес он вердикт. Кивнул Егору: – Пошли, князь. Порыбачим, посмотришь, что это за штука – рыбалка.

Княженцев отказался. Рыбная ловля всегда казалась ему занятием, рассчитанным на субъектов, чья нервная система отмерла за ненадобностью, вместе с головным мозгом… Не пошел удить и Аркадий.

– Не люблю, – коротко сказал он. – Да и за костром кто-то должен смотреть.

Павел с Виталием долго собирали какие-то свои рыбацкие манатки, потом спустились к воде. Слышно было, как они о чем-то там неразборчиво переговариваются, затем утробно булькнуло упавшее в воду грузило.

Егор пощупал раскинутые джинсы.

– Сырые, черт, – сказал он.

– Подкинь дровишек, – посоветовал Аркадий.

Сделали так. Сухие ветки радостно вспыхнули, затрещали, закорежились на углях.

– Послушай, Егор… – Кауфман понизил голос. – Скажи, пожалуйста, что ты обо всем этом думаешь?

Княженцев поморгал.

– Трудно сказать… А ты?

Аркадий сделал маленькую паузу, прежде чем спросить:

– Скажи, в поезде ничего странного ты не заметил?

Этот вопрос заставил Егора усмехнуться еще раз.

– Заметил, – сознался он. И рассказал о случае со спичками. Да и вообще с Семеном…

– Вот! – воскликнул Аркадий приглушенно и обернулся. – Вот именно. Семен! С ним начало твориться неладное еще задолго до того… Согласен?

– Есть резон, – спокойно произнес Егор. – Скажи, а ты что… не хочешь, чтобы они слышали наш разговор?

– Чтобы Виталий не слышал, – еще тише ответил Аркадий.

– Почему?

Аркадий дернул уголками рта.

– Пока не скажу. Сам не знаю.

Егор пожал плечами.

– Дело, конечно, твое… А у тебя что, тоже нечто странное в поезде было?

Аркадий как бы замялся:

– Похоже, что да.

– Уточни.

– Уточнить не просто. Это довольно смутно… Сон какой-то странный; точнее даже не сон – не картинки то есть, – а какая-то тревога. Мрак, клубящаяся тьма. Будто бы это обступает меня со всех сторон… Обступало, но я вырвался.

– И то уж хорошо, что вырвался, – улыбнулся Егор.

– Я тоже так думаю. Вырвался и проснулся. Думаю: вот, черт возьми, этакая дрянь приснится… Встал, пошел в сортир. За окнами темень, все спят, весь вагон. Зашел я в сортир, сделал дело, ручку повернул, чтобы выйти, а дверь не открывается. Ну, думаю, спросонья фиксатор не повернул. Смотрю: а он стоит на «открыто». Я дверь еще раз дернул – она как будто поддается, и в то же время нет, будто ее кто-то придерживает снаружи. Я еще сильнее дернул – то же самое… – Аркадий прервался, покачал головой. – Надо сказать, мне малость не по себе сделалось. Что за дела? Повернул на «закрыто», дернул – да, закрыто. Вновь на «открыто», дернул – та же штука, словно кто-то мешает. Тут, признаться, мне стало жутковато, остановился. Перестал дергать. Стою, вслушиваюсь. Вагон мотается, колеса по рельсам стучат, вроде бы за дверью ничего не слышно. Ну, постоял я полминуты, взялся за ручку…

– И тут она легко открывается, как в сказке, – закончил в тон рассказчику Егор.

– Совершенно верно, – сказал Аркадий, даже не улыбнувшись.

– И никого за дверью не было?!

– Абсолютно, – подтвердил Кауфман. – Спящий вагон, ни одного бодрствующего объекта.

– А в тамбур ты не заглянул?

Аркадий усмехнулся.

– Побоялся. Поверишь?.. Подумал об этом, но не стал. Пошел к себе…

Он не успел договорить, потому что тут, как чертик из коробочки, появился Пашка со спиннингом в руке. Вид у него был злой.

* * *

И выругался он неприлично.

– На… … …!! Дурак!

– Кто? – искренне удивился Егор.

– Да я, кто же еще. Других у дурака дел нет – пошел рыбу ловить! Вот уж действительно, нашел, кого слушать!

Не прекращая самокритику, он сунулся к своим вещам, словно бы проверял что-то.

Здесь появился и тот, кого сдуру послушал Забелин. Выражение его лица было крайне недовольным и обиженным – похоже было, что, прежде чем подняться наверх, Пашка сперва высказал напарнику свои созревшие после рыбалки умозаключения.

– Не клюет ни хрена, – пожаловался он, подойдя к костру. – Что, блин, за место такое!

– Место, положим, и впрямь замысловатое, – с неуловимым сочувствием сказал Аркадий.

Виталий присел у костра.

– Да уж… – протянул он. – Если уж люди пропадают неизвестно куда…

Павел проверил одежду. Повеселел немного:

– Сохнет отлично, скоро тронемся.

– А если нас еще один такой дождичек накроет? – Егор ухмыльнулся.

– Ты предлагаешь здесь сидеть? – скосился на него Пашка.

Княженцев только плечами повел, ссутулился.

Пашкино «скоро» оказалось не таким уж скорым. Солнце уже перевалило зенит, тени укоротились и вновь стали удлиняться… Жара усилилась, накаленная за день земля начала отдавать тепло снизу. Видно было, как над дальним перевалом дрожит, призрачно переливаясь, горячий воздух. Здесь же, у костра, под елями, он казался насыщенным запахами дыма, смолы, хвои и реки – вольный, неспокойный, с диковатым ветром воздух бескрайнего, как океан, изменчивого мира.

Княженцев залюбовался видом, но тут Пашка бесцеремонно ткнул его пальцем в бок:

– Эй, герр профессор! Подъем.

Егор откашлялся.

– Замечтался.

– О чем?

– Ну… трудно сказать. Просто сидел, смотрел… Красиво.

На миг вспомнились свои странные видения на пути к реке; не забыл Егор и рассказ Кауфмана о снах в поезде – явная схожесть этих двух событий, конечно, не прошла мимо внимания философа, но пока он не стал обнародовать её.

– Да уж. Ну, туши костер, да поехали.

Погрузились быстро, отчалили, поплыли.

– Дистанцию держим небольшую, метров пять! – крикнул Павел.

Аркадий в ответ махнул рукой – понял, дескать.

Забелин оглянулся, подправил курс.

– Хорошее течение. Если так идти будем, часа через два будем в деревне… Кстати, – он натянуто улыбнулся, – деревня называется Метеля. Занятное название, правда?

Княженцев улыбнулся тоже, но ничего не сказал. Он отклонился вправо, чтобы взглянуть на большую лодку, как там дела. Взглянул и убедился, что дела там в порядке: Аркадий с Виталием на месте, плывут и, кажется, о чем-то переговариваются.

После этого Егор посмотрел по сторонам. Ничего нового. Все то же. Густо поросшие еловым лесом склоны… вот только двигалась лодка гораздо быстрее, чем в прошлый раз.

Он сказал об этом Пашке.

Тот осмотрелся.

– Пожалуй, – согласился он. – Мне и самому так показалось… а теперь-то вижу, что не показалось.

– Этак мы до деревни твоей мигом долетим.

– Не моей… А то, что скорей доберемся, это может быть. Там река должна делать изгиб, и такой каменный выступ… утес…

Забелин умолк.

– Ты что? – удивился Егор, поднял взгляд и увидел, что его друг, повернув голову смотрит вперед. И сам он тоже поднял взгляд – и увидел скалистый утес с одинокой сосной наверху, резко выдающийся от левого берега, и крутой поворот реки.