Текст книги "Рой: Битва бессмертных"

Автор книги: Всеволод Глуховцев

Соавторы: Эдуард Байков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 39 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

– Ага, или в сыщики податься, – сыронизировал майор.

– Нет, правда! Вот вам и ответ по третьему пункту. Зараженные нановитами люди потихоньку съезжают с катушек, им начинает мерещиться всякая хрень… А последняя стадия – луддитство.

– Чего-чего? – переспросил Николай.

– Луддитами называли в Англии времен промышленной революции погромщиков, – пояснила Света, – только они громили не людей, а технику. Ломали, сжигали…

– Да, – подхватил Алексей, – как тот урод на автостоянке! Все, пошло-поехало!.. Если еще кто-то подхватил – ждите новых чудес.

На какое-то время воцарилось молчание. Все припали к пиву, осмысливая услышанное… Хозяин подал голос первым:

– Да, друзья мои, такая вот картина… А самое паршивое – что они, эти самые нановиты, похоже, и устроили взрыв!

– Постой, – сообразил Игорь, – ты хочешь сказать, что они могут поражать людей, их мозг, и… перепрограммировать сознание? То есть часть моих коллег из подземной лаборатории свихнулась… в смысле заразилась нановитами и перепрограммировалась ими?

Алексей задумчиво покивал головой.

– Боюсь, что да… – пробормотал он так, словно хотел сказать что-то большее, но вдруг передумал.

А на самом деле так оно и было. Меркурьев хотел было поведать про того полудурка, что прицепился к нему на улице: вспомнил его пустые, бессмысленные глаза, каких не бывает даже у последних алкашей… Тут же вспомнил и свое видение – гигантский призрак над горизонтом.

«Ч-черт… – промелькнуло в голове, – неужто и я тоже…» – но здравый смысл мигом подсунул спасительный аргумент: да ведь если это так, то давно бы ты, Алексей Меркурьев, громил машины, бил стекла! А может, и валялся бы уже с ментовской пулей в черепе.

Игорь уловил заминку:

– Ты что, Леха? Сказать что-то хотел?..

– Да-а… – протянул Алексей. – Я вот что подумал: эти… те, кто звонил, кому мерещилось, они, возможно, в разной степени заразились – кто-то больше, кто-то меньше… и не так уж страшен черт, а?

Рябинин пожал плечами.

Внезапно заиграла мелодия сотового у Николая. Он ответил, перебросился с кем-то короткими фразами. Дал отбой и повернулся к друзьям.

– Ну вот! – воскликнул он. – Шеф требует к себе. Я поехал. Буду держать вас в курсе, если появятся какие новости.

Он встал, пошел к выходу и уже в дверях задержался:

– Я вот что подумал – не лучше ли пока держаться вместе? К черту работу и все остальное… В общем, ждите меня, я там не собираюсь торчать долго. Скорее всего наши придурки ничего толком не знают и ни о чем не догадываются. Зато мы-то знаем.

Он кивнул и вышел.

И тут же выяснилось, что под разговоры опустошили весь баллон, а душа уже успела развернуться и требовала добавки. По выражению лица Игоря многоопытный Меркурьев понял, что и у него такое же настроение. Света же как будто раскисла.

– Ладно, – сказал Алексей, – слетаю-ка я пулей в ларек. Не повредит… Светик, ты как?

– Я в порядке.

В порядке так в порядке. Алексей не стал лезть в девичью душу, собрался и пошел, предупредив, что через две минуты будет.

Так оно, собственно, и вышло, но с одной поправкой…

Подойдя к ларьку, Меркурьев уже было полез за деньгами, думая, что на всякий случай надо бы взять баллона два… и тут его окликнули:

– Леха!

Алексей резко обернулся: ба, Зверев! Сосед-омоновец с телосложением трехкамерного холодильника – да в камуфляже, берцах, да еще на страх врагам автомат АКСУ через плечо.

– Здорово. – Михаил протянул Меркурьеву ладонь-лопату, затем сунулся к окошку ларька: – Кто тут?.. А, Сергеевна, здорово! Дай-ка мне баллон на два с полтиной да запиши, потом рассчитаюсь. Ага… Леха, слушай, у меня к тебе дело. Ты что, тоже за пивасом? Ништяк! Бери да пойдем.

Алексей мысленно хмыкнул, но виду не подал, взял пиво. А когда пошли, спросил с умыслом:

– Вас что, тоже на этот взрыв подняли? Ну, в институте?

– А, знаешь уже?

– Ну так!.. – Меркурьев сделал мудро-многозначительный вид.

– Так-так… Нет, товарищ журналист, всего ты, видно, не знаешь.

У Алексея екнуло сердце.

– Гос-споди… А что еще?

– Пошли. – Михаил открыл дверь подъезда и, уже войдя, огляделся. Никого не было, но он все же понизил голос: – Хреновые дела, Меркурьев Алексей. Даже совсем хреновые. Бунт на зоне. На ментовской, в Шишкино, знаешь?

– Да ты что?! – ахнул Алексей.

– Да. Слушай! Тут дела такие: я как раз в наряде был, когда шарахнуло. Ну, мы в боевую готовность, конечно, мало ли что… Тут команда: так, мол, и так, в институте взрыв, там МЧС, пожарные, а вам режим «плюс пять».

– Это…

– Это значит: в случае тревоги через пять минут – на выезд.

– Ага, ага…

Подъехал лифт.

– Тебе какой? – спросил Зверев.

– Восьмой.

– А, точно! С Колькой вместе. – Он ткнул кнопку восьмого этажа.

Алексей не успел удивиться, как Михаил продолжил:

– Ну, ладно. Плюс пять так плюс пять. Сидим, ждем. Вдруг команда: в ружье! Срочный выезд. Ну, мы в пять минут – в автобусы и вперед. Ну, сперва так и подумали, что в институт, в оцепление, там… А потом смотрим: вроде не туда едем. Куда?.. Тут видим: в Шишкино! Мать вашу, что такое? А там… Сказать тебе – не поверишь. Ни в жизнь! Это не бой. Это побоище. Пекло!

– И ты?.. – начал догадываться Меркурьев.

– А чего я? У меня запасной жизни нету, это тебе не компьютер. Нет, службу тащить – всегда готов! Как штык. В горячие точки? И это понимаю, нет проблем. Но тут! Там… Леха, я тебе говорю, там такое, бля!..

Михаил выразительно потряс огромными ручищами – слов у него больше не нашлось.

К этому времени они уже были на восьмом этаже. Алексей, конечно, понял, что в данном случае говорить что-то об офицерской чести… не тот компот. Поэтому он сказал так:

– Постой. А как же с начальством теперь?..

– Да греб взахлеб я это начальство! Они чем думали, когда нас туда кинули – без поддержки, без усиления?.. Без броников! А-а, то-то и оно. А тут… Леха, я тебе точно говорю: это не просто бунт. Это психоз какой-то! Точно.

– Это… психоз… – эхом повторил Алексей, и озноб пробежал по его спине.

ГЛАВА 4

1

С самого начала, когда осужденный Валерий Подольский по прозвищу Валера-убийца попал на ментовскую зону, его после месяца отсидки в карантинном бараке определили в пятый отряд – строгого режима, где все мотали срока за особо тяжкие преступления. И как-то так получилось, что спецконтингент отряда № 5 составляли в основном бывшие спецназовцы и опера. Впрочем, последних было всего шестеро – двое эфэсбэшников, трое ментов из угрозыска и ОБЭПа и один из налоговой полиции (этого черпанули и закрыли, когда сия спецслужба еще существовала).

Подольский вел себя скромно, но достойно. Поначалу к нему лишь приглядывались. На третий день к Валере подвалил башкир Зульфар Абдульманов по кличке Батыр – бывший офицер-собровец откуда-то из Башкирии. Он сообщил новичку, что является здесь старшим – смотрящим по отряду и поинтересовался, откуда тот, за что закрыли и все в том же духе…

И хотя Подольский слышал, что на зоне вроде как не принято расспрашивать о причинах отсидки, он спокойно назвал свои статьи. Башкир уважительно кивнул и спросил, есть ли у него погоняло.

– Валера-убийца, – сообщил вновь прибывший, – так меня звали с первой чеченской.

С тех пор все зэки спецколонии только так его и называли.

Валере дали пятнашку. Отмотал пять лет. И впереди – беспросветное будущее. Хотя его никто здесь не задирал – ни сидельцы, ни вертухаи, да и жрачка была сносной – конечно, по меркам нынешней жизни на зоне, но понять всю тоску и весь депресняк, что поселились в душе зэка Подольского Валерия Яковлевича, может лишь тот, кто сам вкусил всех прелестей лагерной жизни.

Первое время Валера часто вспоминал содеянное им, потом все куда-то ушло – воспоминания поблекли и развеялись как дым. А ведь он ни о чем не жалел…

…Спецназ ГРУ – это тебе не хер собачий, один боец стоит десятка омоновцев. В их подразделении Валера-убийца был снайпером и заместителем командира в звании капитана.

В тот день с утра пораньше они проводили зачистку одного Богом забытого чеченского села на границе с Ингушетией. Бог-то, может, и забыл, но не забыли «чехи». По разведданным, село облюбовало одно из чеченских бандформирований. Сообщалось, что мирных жителей там нет, давно бросили свои жилища и перебрались в соседнее село. Так оно и оказалось.

Конечно, можно было просто накрыть гнездо боевиков ракетными залпами. Но на этот раз командование решило обойтись без артиллерийского шума и пыли. Отряд спецназовцев-грушников скрытно окружил село, и с первыми лучами восходящего солнца начался штурм. В живых никого не оставили. Сами обошлись почти без потерь – легкие и средней тяжести ранения не в счет. Снайпер Валера-убийца лично снял нескольких «чехов».

Когда на обратном пути проезжали на своей бээмпэшке (сзади тащился бэтээр) соседнее, мирное село, остановились пополнить запасы воды. Жители враждебности не проявляли, но и особой радости от встречи с российским спецназом тоже не испытывали. Валера с сослуживцем, старлеем Русланом Юдиным – полурусским-полуингушем – прогуливались неподалеку от БМП, осматривали в бинокли окрестности, когда к ним приблизилась целая делегация горланящих что-то на своем чеченок. Одна из них подбежала к бойцам, беспрерывно крича и размахивая руками. Валера оттолкнул ее от себя, повернулся к товарищу:

– Чего ей надо?

Тот прислушался:

– Говорит – полмесяца назад похитили ее дочек. Одной – пятнадцать, другой – всего тринадцать.

– Ну, а мы-то тут при чем?..

– Ну так… – Руслан замялся, вслушиваясь в надрывные вопли женщины, – в общем, это… она утверждает, что это были наши солдаты.

– Что?! – Спецназовец резко обернулся, ткнул пальцем в сторону галдящих баб. – Думай, что говоришь!..

К ним подошел седобородый старик. Заговорил по-чеченски с Юдиным. Валера буравил аксакала посуровевшим взглядом.

– Короче, – обратился к сослуживцу старлей, – старый говорит: правда все, не врет баба.

– Да что за бред?! – возмутился Валера. – Ты! – Он подступил к старику-чеченцу, затем кивнул Юдину: – Спроси, знает ли – кто такие, хотя бы род войск…

– Я не разбираюсь, – неожиданно по-русски сказал аксакал, – не знаю, что за войска. Но тоже в камуфляже были, как и вы, только не в зеленом, в светло-синем. Автоматы – укороченные «калаши». Здоровые такие, мордатые…

– Зачем приезжали к вам? – продолжал допытываться Подольский.

– Двое наших оружие передавали полевым командирам. Те, камуфляжные, приехали, били долго Шамиля и Анвера, потом забрали их и девочек, увезли…

Валера пристально посмотрел прямо в глаза старого человека, попытался понять, лжет тот или нет. Затем повернулся к старлею, растерянно покачал головой. Тот пожал плечами:

– Я краем уха слышал, что в городе есть подпольный бордель – для солдат. Но это лишь слухи…

Когда вернулись в город, бойцам дали увольнительную на день. Подольский стал осторожно расспрашивать знакомых. Вскоре собрал нужную информацию – все указывало на местную кутузку, где расквартировался тюремный спецназ, – там службу несли приехавшие три месяца назад бойцы спецназа УИНа одного из поволжских городов.

В каждом городе, рядом с которым имеются колонии, Управление исполнения наказаний располагает собственным подразделением спецназа для подавления возможных бунтов на зоне. Время от времени такие отряды наряду с ОМОНами посылали на определенный срок в Чечню. Кому это была война, а кому и халява – как, например, спецназу УИН. Они ж практически не воевали, все только охраняли тюрьмы да изоляторы.

Как пробраться незамеченным на охраняемый отнюдь не тупыми вохровцами объект? Так этому их как раз и учили – надо сказать, хорошо учили, да и требовали с них инструктора строго. Когда под прикрытием темноты Подольский оказался на месте, то вначале затаился и принялся наблюдать в прибор ночного видения окружающую обстановку. Внимание сразу привлекло двухэтажное здание – как видно, местный карцер, или ШИЗО – штрафной изолятор. Вскарабкался на крышу, оттуда незаметно спустился к зарешеченному окну второго этажа, осторожно заглянул. Внутри какое-то легкое шевеление, на полу – то ли тюки, то ли… Ох ты, мать твою! Это ж люди…

Он снял инфракрасные очки, достал миниатюрный, но очень мощный фонарик, включил… Узкий луч света выхватил из темноты обнаженные тела девочек – спецназовец насчитал пятерых. Грязные, все в синяках и ссадинах, они валялись на брошенных на каменный пол замызганных матрасах. На свет отреагировали одинаково – сбились в кучу, заскулили…

Валера спрыгнул вниз, холодная ярость полыхала под черепной коробкой. Он взлетел по короткой металлической лесенке, толкнул незапертую дверь. Внутри, в «предбаннике» изолятора, развалились в креслах трое мордоворотов в камуфляже – как раз таком, какой описал старик. Заметив незваного гостя, один из них привстал:

– Тебе чего, служивый?..

– Девчонки… – глухо произнес капитан.

– А-а-а… – осклабился тот, – потрахаться захотелось, солдатик. Ясен перец. Короче, расценки знаешь?..

Валера отрицательно мотнул головой.

– Двадцать баксов – и выбирай любую. Соски что надо…

Он осекся, увидев изменившееся лицо «солдатика».

– Гниль ты! – прошипел сквозь зубы Подольский. – Пиздец вам всем…

– Че-о-о!.. – Быковатый выпучил глаза. – Ах ты, гнида! Пацаны, мочи его…

Трое бойцов зоновского спецназа были не пальцем деланные, подготовку прошли соответствующую, но капитан уже вошел в боевой раж. В два счета расшвырял их, как котят, и, пока те очухивались, выхватил пистолет и произвел три прицельных выстрела – по одному на каждого, все в голову, для верности.

Потом была военная прокуратура, трибунал, ИВС, этап и ментовская зона – исправительная колония для спецконтингента, где мотали срока так называемые б/с, или бээсники – бывшие сотрудники МВД, прокуратуры, судов, спецслужб…

То, что его определили именно в этот город, в эту колонию, Валера считал знаковым событием. Именно отсюда родом его бывший товарищ по оружию Петр Меркурьев… Эх, жаль нет теперь с ними Петра, а то бы навещал кореша… А так только родители за все время отсидки пару раз приезжали из Пензы, а чаще и не могут – сами уже престарелые да больные.

Жениться вот не успел – все воевал. А может, оно и к лучшему – нехер безотцовщину плодить. Детишки ведь при отце-зэке, мотающем длительный срок, почти как сироты.

2

Давно ему война не снилась: ни первая – провальная ельцинская, ни вторая – путинская. Давно… А сегодня вдруг приснилась. Грохот артиллерии, свист снарядов и бумы дальних разрывов. Взрыв, еще один – погромче. И тут он проснулся.

Не сразу и понял, где он – в Чечне или… Нет, на зоне он, на ментовской. Уже три года, как тут. А в ушах все еще грохот стоит. Подольский резко сел на койке. Вокруг суета какая-то, зэки переговариваются:

– Слыхал, Проха?

– Ну, взрывы типа…

– Эй, Антип, как думаешь, где это?

– А ну, утухли, – зычный голос Батыра. – Ша, я сказал! Не слышно из-за вас ни хера…

Наступила тишина, которая буквально через полминуты была распорота треском автоматной очереди. Стреляли где-то рядом, возле промзоны. Донеслись крики и сразу несколько пистолетных выстрелов. И снова замолотил в чьих-то руках «калаш» – звуки выстрелов из автомата Калашникова не спутать ни с какими другими.

– Екарный бабай! – Голос старшего стал сиплым, видно, и Батыр охренел от происходящего. – Слышь, братва, давай подъем, только тихо. Всем собраться и быть наготове.

«Наготове к чему?» – чуть не сорвалось с языка Валеры, но он вовремя язык прикусил. Он вообще в своей лагерной жизни старался не болтать лишнего, да и лишних телодвижений тоже не делать.

Как и все, быстро вскочил, оделся и застыл в проходе между койками – в темноте. Свет им после восьми вечера отрубали. Экономила на электричестве администрация, да и не положено зэкам при свете гнать дуру, то есть бездельничать…

3

Заместитель начальника колонии по безопасности и оперативной работе майор внутренней службы Вазген Слепян, главный кум на зоне, проторчал на работе весь день – дел накопилось невпроворот, а тут еще проверкой столичной грозились из областного УФСИНа. В общем, заночевал в колонии, на раскладном диванчике в своем кабинете.

Спалось плохо, долго ворочался. Оно и понятно – чертова проверка, да еще хреновы сотрудники… Вот вчера, к примеру, трое из заступивших на дежурство контролеров вели себя подозрительно. В принципе ничего такого из ряда вон выходящего, но видок у всех троих был такой, словно мужики белены объелись. Ну да, точно – не иначе как обширялись, сучье отродье! Все признаки наркотического дурмана – заторможенные движения, остекленевшие глаза, на обращения к ним реагируют вяло.

Майор решил пока ничего не предпринимать – до приезда хозяина. Начальник должен появиться завтра, во второй половине дня. Вот и поговорим с нариками за жизнь… А он с утречка закончит с бумажками этими треклятыми, смотается домой, пообедает нормально и обратно в зону. Ладно, хоть спецконтингент особо не докучает – все ж менты, хоть и бывшие, порядок знают.

Не выспавшийся толком и разбитый, точно бухал по-черному, майор поднялся затемно, умылся и сел за стол, где уже были разложены пухлые папки с делами.

Когда раздались первые выстрелы, поначалу Вазген даже не успел удивиться, вот только вялость как рукой сняло. Мигом достал из сейфа табельный «Макаров», схватил связку ключей и кинулся к оружейной. Запоздало подумал, что надо бы отзвониться в Управление, сообщить о ЧП. Но решил, что еще успеет: сначала нужно понять, в чем тут дело, кто стреляет и зачем.

Дверь в оружейную комнату была открыта. Слепян передернул затвор и осторожно двинулся к арсеналу. Подкрался, заглянул внутрь… Ну, так и есть – в комнате орудовал один из вчерашних нариков-надзирателей.

«Свихнулся, урод», – мелькнула догадка. А может, с кем-то из сидельцев снюхались? Неужто побег решили организовать? Майор разом вспотел: твою мать, только этого сейчас и не хватало! Вот черт, непонятно только – че он делает-то?.. Прапорщик доставал из оружейных шкафчиков один за другим автоматы и складывал их вместе с магазинами на металлическом столике.

Ладно, некогда мозги ломать!

Майор метнулся в комнату, сразу же ушел в сторону, прикрывая спину стеной, и заорал:

– Стоять, шкет! Руки в гору! – зачем-то перейдя на блатной жаргон и не забывая целиться в нарушителя.

Тот медленно – ну точно зомби из голливудских ужастиков – повернулся, пустым взглядом уставился на офицера. Рука прапорщика потянулась к ближайшему «калашу».

Майор не верил своим глазам: обдолбанный (теперь в этом не было никаких сомнений) контролер взял в руки автомат, спокойно так, деловито подсоединил рожок и уже начал вскидывать оружие… Врешь, падла, я тебе сейчас покажу, как за ствол хвататься!..

Грянул пистолетный выстрел, пуля, выпущенная с расстояния нескольких метров, кувалдой ударила в плечо нарушителя, швырнув его спиной на шкафчики. Не тут-то было – хренов наркоша даже не выпустил оружия из рук и начал подниматься. Майор взревел и выстрелил еще трижды – промахнуться с такого расстояния было трудно, и все пули угодили точно в грудь противнику. Тот рухнул навзничь.

Слепян, все еще держа перед собой пистолет, осторожно обошел стол, приблизился к поверженному надзирателю. Мать моя женщина! – урод все еще жил и пытался подняться. Правая рука скрюченными пальцами поползла к валявшемуся рядом автомату.

Да что ж это такое, в рот тебя чих-пых! У майора полыхнуло перед глазами, он приставил ствол к коротко стриженной башке прапора и надавил на спуск.

Потом минут пять приходил в себя, оттирал рукав и отворот кителя, забрызганные кровью и ошметками мозга. Руки тряслись, зубы предательски постукивали. Че это, а? Что за блядство такое?! Нет, ну почему с ним и в его смену? Да еще в отсутствие шефа!

Тут его самокопание было самым грубым образом прервано отдаленными звуками выстрелов. Очередь, еще одна… Он собрался, вскочил, достал из шкафчика броник и напялил его на себя. Затем прихватил «калаш» с парой запасных магазинов. Вышел, машинально огляделся и запер комнату.

Надо звонить – немедленно! Всех на уши поднимать, не хер им дрыхнуть, пидорам толстозадым! Пусть, блядь, присылают сюда спецназ!

Майора Слепяна трясло как в лихорадке.

4

Колония для отбывания наказания бээсникам была небольшая – по меркам этих мрачных заведений. Численность осужденных не превышала тысячи человек (в других подобных зонах – до двух с половиной тысяч). Персонал состоял из трехсот с небольшим человек (обычно около пятисот – шестисот) – из них около восьмидесяти офицеров и без малого двести прапорщиков.

Особое подразделение составляла рота охраны. Когда-то эти военнослужащие входили в состав внутренних войск МВД, но с некоторых пор были переданы под юрисдикцию Федеральной службы исполнения наказаний. И теперь именовались отделом охраны колонии.

В карауле обычно было шесть человек дежурных – пятеро младших инспекторов и старший над ними, инспектор. Огнестрельное оружие – пистолет ПМ – лишь у последнего. Да еще четверо караульных на вышках – вот они вооружались автоматами Калашникова.

В семь утра – за час до подъема осужденных – нынешний караул должен был смениться по графику. В шесть тридцать двое дежурных прапоров отправились проверить территорию промзоны. Трое других остались в караулке. Старший проверил проход между КПП и караульным помещением, затем связался по рации с охраной на контрольном пункте и с каждым из охранников на вышках. Все было путем. Он вернулся в караулку.

Спустя десять минут – было без четверти семь, когда старший по наряду вышел во двор, он заметил возвращающихся сотрудников. Внезапно позади них показались фигуры двоих контролеров – дежурных по жилой зоне.

И что-то было в них не так… Это наметанный взгляд инспектора просек сразу.

Ну да, они шли от здания администрации. Но не это настораживало – их мог вызвать старший кум. В руках у них было оружие – автоматы. А это прямое нарушение режима дежурства. Тем более команды не было – рация все время была в исправном состоянии, он бы услышал приказ.

Старший по наряду уже хотел было грозно окликнуть провинившихся, когда те вскинули оружие и открыли огонь по его сотрудникам. Прапорщики из караула задергались под очередями и кулями повалились на землю. Старший на мгновение застыл, не веря в происходящее, затем сработала реакция – он бросился плашмя, залег за бордюром. Трясущимися руками расстегнул кобуру, выхватил пистолет. Газончик перед ним вспорола автоматная очередь. Еп твою мать! – инспектор чуть не обоссался. А ведь как раз хотел отлить перед этим, да вот не успел…

Лежа на спине, он слышал, как бухают тяжелые подошвы ботинок контролеров-убийц по асфальту. Перекатился на спину, выставил руку с пушкой, прицелился. Бах – первый выстрел всегда требует усилий, следующие идут легко – бах-бах! Все три – мимо. А те двое даже не залегли. Дали в его сторону длинную очередь.

Ох, блядь! – одна из пуль ужалила ногу. Ну и боль! Он глянул на ногу – темное пятно расползалось на левой брючине. Кажись, икра прострелена. Но кость вроде не задета.

Так, теперь надо жопу свою спасать. В караулке можно продержаться, подмогу вызвать. А тут в два счета подстрелят – эти двое то ли рехнулись, то ли сговорились с зэками – побег тем устроить. Он выстрелил наугад и пополз. Так быстро он никогда еще в жизни не ползал – ни в учебке, ни во время службы во внутренних войсках, когда был командиром взвода и со своими бойцами тренировался наравне, выкладывался по полной.

Дополз до крыльца, приподнял голову и оглянулся. Те двое мерно вышагивали по направлению к караулке, с автоматами наперевес – вылитые эсэсовцы, язви их в кочерыжку! В это время проснулся наконец охранник на ближайшей вышке и полоснул по нарушителям очередью.

Мимо! Мазила хренов.

Те двое вскинули автоматы, хлестанули по вышке дружным залпом, ответили. Инспектор воспользовался этим, забрался на карачках по ступенькам и принялся колотить в закрытую дверь, надсадно крича:

– Я это, я! Тюлькин. Открывайте быстрей! Кому сказано, мать вашу…

Дверь приоткрылась, вытянулась рука в камуфляже, схватила прапора за шиворот и быстро втянула внутрь.

5

Вообще-то инспектора и контролеры в наряде не имеют права ходить с оружием. Резиновые дубинки да наручники – вот и все вооружение. Правда, Слепян слышал, что в некоторых колониях пошла мода на шокеры, но это слишком дорогое удовольствие – в то время как не хватает средств элементарно рассчитываться за электроэнергию и ее приходится жестко экономить. Ладно, у хозяина зять владел грузовым автопредприятием, так иногда соляру подкатывал для дизельного генератора по льготным расценкам. За это зэки бесплатно ремонтировали его автопарк.

Майор крался по темному коридору к входной двери и понимал, что двое других придурков – а кто ж еще? – успели завладеть оружием и теперь, видимо, напали на караулку: у инспекторов из роты охраны, кроме спецсредств – дубинок, браслетов и газовых баллончиков, другого оружия, увы, не было. Только у командира пистолетик. Вся надежда на охранников на вышках – у тех автоматы.

Вновь задолбил «калашников». Судя по направлению, откуда шли выстрелы, это точно было в районе караульного помещения. Наверное, дежурный наряд заперся в караулке, а напавшие их обстреливают. «Только бы они продержались до приезда „волкодавов“», – молился про себя майор, подкрадываясь к двери.

Входная дверь в здание администрации была добротной – из холоднокатаной стали толщиной в пять миллиметров. Опять же хозяйский зятек расстарался. Везде таких дверей понаставили – в том числе и в дежурном помещении караула. Правда, и наварились на этом зять с тестем тоже неплохо – это Слепяну было доподлинно известно. Как всякий опытный и дальновидный опер-безопасник, он держал в надежном месте достаточно вещдоков и компромата на всех – шеф тут не был исключением. Копии тех договоров – и настоящих, и липовых – имелись в загашнике запасливого майора. Не дай бог, схватят его за яйца – он всех так прижмет, мало никому не покажется. Сами баланду тюремную хлебать будут.

Но сейчас в мыслях он благодарил зятя начальника колонии – за бронированные двери и крепкие решетки на всех окнах. Если что, можно продержаться в здании до приезда подмоги.

За несколько минут до этого Слепян все же вызвонил дежурного по Управлению. Тот, само собой, поднял тревогу, а это значит, что мордовороты из «Волкодава» уже в пути. Пообещали пригнать и городской ОМОН – на всякий случай. Майор не думал, что это так уж необходимо – спецназовцы всех тут задавят, если не числом, так огнем и умением. Да и вообще на бунт что-то непохоже. Скорее все-таки те трое нариков (двое, поправил себя Вазген, теперь уже двое) кипиш подняли…

Майор крупно ошибался – причем по всем статьям.

6

– Лучше за дверь не соваться, – просипел бывший опер ОБЭП Геннадий Баев, осужденный за убийство любовницы на почве ревности. – Маслину вмиг поймаешь. Свои разборки там. Может, кто из других отрядов сорвался – ломанулись внагляк, а?

– Я бы знал, что кто-то заточил копыта, – мрачно мотнул головой Батыр. – Нет, это непонятки какие-то. Если и разборки, так между вертухаями.

– Как это? – удивился кто-то.

– Я почем знаю! – огрызнулся старшой и тут же скомандовал: – Тихо! К нам гости…

Вскоре и остальные услышали приближающиеся к бараку шаги. Бух-бух-бух – кто бы это ни был, он не скрывался.

– Разбежались по шконкам, – скомандовал Батыр, а сам достал из тайничка ежик – длинное, узкое, наподобие стилета, лезвие с наборной ручкой из плексигласа. Уж сколько шмонали их, а ни разу не нашли ничего – хитрый башкир умел устраивать схроны. Он засунул перо за отворот рукава и затаился за дверью.

– Слышь, это вроде карась чужой, – негромко произнес один из зэков, выглянувший в зарешеченное окно. – Ствол у него, «калаш»…

Батыр цыкнул на него, а у самого мысли так и заскакали, как сайгаки в степи. С хера ли это «карась» – надзиратель из наряда – идет к ним? Да еще со стволом. Своего «чабана» – начальника отряда они прекрасно знали: старлей Филиппенко, усатый хохол с бычьей шеей и почти полным отсутствием мозгов. Может, хотят перевести всех по камерам, например в ПКТ – помещение камерного типа, местную крытку? Все же они на строгаче – строгом режиме. А значит, потенциально опасные. Ярар, щас выясним, что к чему…

Щелкнул замок, дверь распахнулась, человек вошел, остановился – видать, оценивает обстановку… Батыр затаил дыхание, соображая, выйти и обнаружить себя или пока рано, лучше выждать и посмотреть, что этот хрен дальше делать будет. Тут кретин Баев к вертухаю сунулся:

– Гражданин начальник, а что…

Договорить он не успел. Очередь, выпущенная из автомата в упор, отбросила его на пару метров назад. В полутьме метнулись фигуры зэков, и убийца мгновенно прошелся по ним короткими очередями.

Уже не думая ни о чем, Зульфар прыгнул вперед, обхватил противника за шею в удушающем приеме и несколько раз вонзил перо под левую лопатку. Выронив автомат, тот осел на пол. Батыр ногой запахнул дверь, нащупал выключатель. Через мгновение барак осветился – странно, электричество давали ровно в восемь, время еще не пришло. Но башкир-собровец даже не удивился – закончилось, видно, время удивляться. При свете стало ясно, что четверо б/с откинули копыта, двое выли, зажимая кровоточащие конечности. Остальные попрятались кто куда. Кроме Валеры-убийцы. Тот был на ногах, лицо напряженное, белое, в руках такой же самопальный нож, как и у Батыра.

С пола послышалась какая-то возня. Зульфар глянул вниз и тихо охуел: проткнутый насквозь «карась» встал на четвереньки и силился подняться на ноги… И ведь тыкал он этого мудака не куда-нибудь, а прямо в сердце – неужто рука дрогнула, подвела? Батыр зарычал, но его опередил Валера – подскочил к врагу и полоснул кесарем по шее, да с такой силой, что почти отхватил тому башку.

Бывший спецназовец глянул на старшего – тот молча кивнул, наклонился, поднял автомат. Привычно проверил магазин, затвор.

– Рвать когти надо, Валерьян, – пробормотал он. – Че-то непонятки какие-то. Пожить-то еще хочешь?

– А то, – мрачно кивнул тот.

– Ну, тогда давай собирай братву – пойдем на дело.

– Че надумал-то?

– Аул брать надо.

Подольский покачал головой:

– Совсем крыша съехала? Ты что – штурмом брать надумал?!

– Зачем штурмом? Там у них неразбериха, да? Ну так не до нас щас. И вообще, на месте разберемся, прикинем хер к носу. А, булды?

Валера покумекал секунду-другую и обреченно кивнул:

– Булды.

А сам подумал: хитрец башкир, знает, что там, в «ауле», в здании администрации, целый арсенал стволов, есть чем поживиться. Может, сдернут они с зоны – освободятся за зеленым прокурором? И удача улыбнется – уйдут, пока шухер тут стоит. А потом что?.. Ну, там видно будет.