Текст книги "Файл №122. Истошные сны"

Автор книги: Вс. Езамной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Николай Романецкий
Истошные сны

Лаборатория по исследованию реактивных двигателей «Мэйхан»
Вашингтонский технологический институт
Колсон, штат Вашингтон
25 апреля 1994

Роланд подошел к двери в работорию, прислонил швабру к стене. Потом достал из кармана карточку, провел ею через замок и нажал три клавиши.

Замок недовольно пискнул. Дверь осталась закрытой.

Роланд проделал все с начала и вновь услышал недовольный писк.

– Дай-ка я!

Роланд обернулся. Перед ним стоял доктор Китс.

– Сначала надо номер набрать, а потом уж вставлять карточку! Какой у тебя номер, Роланд?

– Три и пятнадцать.

Доктор Китс нажал клавиши, отобрал у Роланда карточку и провел ею через замок.

На этот раз писк оказался радостным, а дверь тут же уползла в сторону.

– Видишь, как все просто! – Доктор Китс отдал Роланду карточку и прошел в лабораторию.

Там громко кричала машина, которую докторы называют Ародинамической Трубой.

Роланд взял швабру и вздохнул.

Опять доктор Китс подумал, что уборщик забыл, как открыть замок. А Роланду просто нравилось нажимать кнопки с циферками. Он всякий раз представлял себе, как циферки убегают внутрь – сначала три единички, потом одна, а потом еще пять, вереницей, взявшись за руки, и, подобно Роланду, нажимают там, в замке, маленькие круглые кнопки. Как на пульте управления Космическим Кораблем. В результате Корабль начинает ездить, а дверь открывается…

В работории доктор Китс подошел к доске с формулами, взял кусок мела и замер, не обращая внимания на крик Ародинамической Трубы. Труба кричала необычно, почти плакала, ей что-то не нравилось.

На табло, висевшем над компьютером, слева от точки, горело число тринадцать, а справа быстро-быстро мелькали в окошках циферки.

За криком машины доктор Нолет и доктор Сорнуэл не слышали, как вошли Роланд с доктором Китсом, а вот Роланд слышал голоса хорошо.

– Эффективность? – громко спросил доктор Нолет, заглядывая через окно в аэродинамическую трубу.

– Девяносто четыре процента, – отозвался сидящий перед компьютером доктор Сорнуэл.

– Мало!.. С мощностью что?

– А ты как думаешь?!. По-прежнему скачет!

– Да подними ты напор! – Доктор Нолет подбежал к доктору Сорнуэлу и схватил его за плечо. – Я сказал, подними напор! И дополнительно увеличь угол атаки!

– Ни в коем случае! Отпусти! – Доктор Сорнуэл сбросил с плеча руку доктора Нолета.

– Не бойся, все будет в порядке!

– Лопасти могут не выдержать… Увеличивать угол атаки больше нельзя! Мы угробим турбину!

– Брось! Мы уже добились результата. Почти…

Доктор Сорнуэл мотнул головой и стремительно заскакал пальцами по клавиатуре.

Роланд зажмурился от восхищения. Вот если бы и у него получалась быстрота!.. Но сперва надо развить мышечную ловкость. Так говорит миссис Стоуди и велит клеить звездочки.

Циферки побежали от клавиатуры в компьютер, принялись нажимать маленькие круглые кнопки. Как на пульте управления Космическим Кораблем…

Крик Ародинамической Трубы изменился, начал затихать.

– А если наши уравнения не верны?! – сказал в наступившей тишине доктор Сорнуэл.

Тишина пробудила от раздумий стоящего у доски доктора Китса. Он обернулся:

– Что случилось?

– Ничего. – Доктор Нолет снял очки. – Вот этот тип решил перекрыть эксперименту кислород.

– Ты в своем уме, Берт! – Кусок мела в руке доктора Китса рассыпался на крошки. – Четыре года работы!..

Доктор Сорнуэл медленно развернулся на кресле, тоже снял очки, достал носовой платок и вытер блестящий от пота лоб:

– Четыре года работы пока что привели к нулевому результату!

– И приведут к нему снова, – закричал доктор Нолет, – если мы не добьемся результата прежде, чем нам действительно перекроют кислород. Причем перекроют извне. – Он подскочил к вешалке, сорвал с нее плащ и бросился к двери.

Доктор Нолет всегда не замечал уборщика, и потому Роланд с ним не попрощался.

– Между прочим, Франки прав. – Доктор Китс ссыпал в урну меловые крошки, вытер руки мокрой губкой, лежащей возле доски. – Эксперимент можно было продолжить.

Доктор Сорнуэл поджал губы:

– Если людям суждено перепрыгнуть через пятнадцать «махов», [1]1
  Число Маха – характеристика течения газа, равная отношению скорости течения к скорости звука. В авиации показывает, во сколько раз скорость летательного аппарата превышает скорость звука в воздухе.


[Закрыть]то мне бы тоже хотелось, чтобы первыми оказались мы… Но я не собираюсь ставить под угрозу всю нашу работу только потому, что ты не способен прочесть собственное имя в распечатке.

– Распечатка!.. – доктор Китс фыркнул. – Между прочим, тут пахнет большими деньгами, Берт!

Доктор Сорнуэл убрал в карман носовой платок:

– Ну что ж, если ты хочешь, чтобы мы их непременно получили, ради Бога! Бери на себя ответственность. Я готов заниматься расчетами. Но на кнопку будешь нажимать ты.

Доктор Китс махнул рукой, снял белый халат и повесил его на вешалку.

– Спокойной ночи, доктор Китс, – сказал Роланд, потому что доктор был добрым человеком.

Тот кивнул, надел плащ и скрылся за дверью. Доктор Сорнуэл посмотрел ему вслед, пожал плечами и повернулся к компьютеру. Щелкнула клавиатура. Дверь в Ародинамическую Трубу открылась. Доктор Сорнуэл встал и скрылся за дверью. Сквозь окно Роланд видел, как он там рассматривает свою Турбину.

Теперь можно было браться за уборку. Роланд оглядел работорию и порадовался: докторы намусорили немного. Наверное, больше спорили и ругались, чем работали.

Из Ародинамической Трубы доносился голос доктора Сорнуэла, время от времени говорящего самому себе грубые слова. Роланд наклонился, чтобы переставить на другое место урну и отшвабрить меловые крошки.

И тут ему показалось, что в работории появился еще кто-то. Роланд поднял голову. Но увидеть никого не успел, потому что его не стало.

Бертрам Сорнуэл рвал и метал. «Эти два молокососа все дело готовы загубить ради показухи. Вынь да положь им мгновенный результат! Я бы и сам не прочь его добиться, да только результат от одного хотения не появляется. Иногда требуется еще и терпение… Кислород, видите ли, им перекроют! Будет цела турбина – не перекроют, слишком много средств уже вбухано. А вот если угробим ее, тогда точно конец! На новую никто денег не даст. И главная идея будет похоронена всерьез и надолго. Во всяком случае, мне уже воскрешать ее не придется. А идея верна, печенкой чую. И все последние неудачи объясняются исключительно нашим недомыслием…»

Сорнуэл чертыхнулся вслух.

«Недомыслие – извечный попутчик любой исследовательской работы, иначе. бы люди давно уже летали между звездами… Всякое исследование – это процесс, это не бетонная автострада, а проселок с грязью и ухабами, и по нему не пройдешь, не замочив ног и не набив шишек. Иногда на такую дорогу уходит целая жизнь, а не четыре года…»

Сорнуэл снова чертыхнулся.

«Четыре года работы им много, видите ли!.. Что для вас четыре года? У вас еще полжизни впереди. А вот я уже не имею права на ошибку! Меня спишут со счетов в первую очередь!.. И Грейбл был такой же торопыга, но у того хоть котелок варил. Все проблемы последних двух лет, если быть честным перед самим собой, были решены благодаря этому парню. Такому мудрый человек простит все и бесконечный апломб, и откровенное неуважение к старшим. Кстати, именно он первым высказал мысль об увеличении угла атаки. Вот только теоретически обосновать не успел. Грейбл почти всегда оказывался прав… Так может, и в самом деле стоит рискнуть с углом атаки?»

Сорнуэл подошел к турбине.

«Ну что же тебе еще надо, железяка дохлая? – подумал он. – Каким образом можно добавить еще одну целую две десятых маха и не разрушить тебя?»

Сзади щелкнуло, и в спину Сорнуэлу толкнулся легкий ветерок.

«Черт возьми, что за шутки? Кто включил программу?»

Сорнуэл борсился к двери. Она оказалась закрытой. А нагнетающая турбина между тем активно набирала обороты.

И Сорнуэл понял, что попал в смертельный капкан.

Лаборатория по исследованию реактивных двигателей «Мэйхан»
Вашингтонский технологический институт
Колсон, штат Вашингтон
26 апреля 1994
Утро

Когда охранник открыл шлагбаум и они въехали на территорию Вашингтонского технологического института, Скалли вложила документы, с которыми знакомилась, в папку и поправила новый, купленный вчера шейный платок. Платок ей понравился сразу – на темно-синем фоне серебристые звезды. Словно вечернее небо…

– Ну, как прошла свадьба? – спросил Молдер, высматривая в рядах машин, заполонивших парковочную площадку, свободное место.

– Которая ее часть? – Скалли зевнула. – Когда отключился жених?.. Или когда невеста начала приставать к барабанщику?

Молдер понимающе усмехнулся и, обнаружив в разноцветных рядах подходящую каверну, припарковался. Все с той же усмешкой взглянул на Скалли.

– Ну хоть букет-то твой невесте понравился?

– Понравился! – отрезала Скалли. – Теперь мне понятно, почему ты не мог рассказать о предстоящем деле по телефону!

Они преодолели еще одну пару охранников – уже на входе в здание, узнали у них, где находится лаборатория «Мэйхан», и отправились в путешествие по бесконечным коридорам и небольшим холлам первого этажа. Коридоры и холлы были пусты – ученая братия в поте лица отрабатывала свои немалые зарплаты.

– Оказывается, проект, о котором говорили, будто он умер, – жив, здоров и нам того желает. – Молдер бросил взгляд на табличку возле очередной закрытой двери с кодовым замком и проследовал дальше.

– Ты имеешь в виду проект «Икар»?

– Да, он самый. – Молдер ознакомился со следующей табличкой. – Новое поколение турбореактивных двигателей, способных вдвое увеличить скорость истечения при половинном расходе топлива. По крайней мере, так это выглядит в теории.

– И этот… – Скалли заглянула в папку, – этот Бертрам Сорнуэл был тем самым ученым, что занимался здесь разработкой подобных двигателей.

– Да! Одним из.

– И как близко они подошли к успеху?

– Как близко они подошли, к успеху, не знаю, но Сорнуэл – это второй человек в их команде, умерший за последние шесть месяцев не на больничной койке.

– Понятно, – сказала Скалли. – Непонятно только, почему ты решил, что эти смерти входят в круг наших интересов. Вот если бы их застрелили маленькие зеленые человечки с летающих тарелок…

Молдер шутку оценил. Он остановился, отобрал у Скалли папку с бумагами и сказал задумчиво:

– Есть что-то необъяснимое в случившемся, Скалли, но кто сказал, что необъяснимое остается таким навечно!

Напарники свернули за угол и сразу обнаружили дверь с нужным номером. Молдер нажал кнопку звонка. Мгновение – и дверь отползла в сторону.

Полицейских за нею уже не было. На незваных гостей удивленно смотрел молодой высокий мулат в белом халате. Еще один обладатель белого халата – а также короткой седой бородки и круглых очков в золоченой оправе – застыл перед школьной доской, исписанной длинными и сложными уравнениями. Из открытой двери в задней стене лаборатории доносились голоса. Помимо двери, стену украшало большое прямоугольное (примерно два метра на полтора) окно, глядящее не на улицу, а в соседнее помещение.

– Нам нужен доктор Китс. – Молдер сунул под нос мулату служебное удостоверение.

Тот кивнул в сторону халата, застывшего у доски.

– Доктор Китс?

Созерцатель уравнений пробудился:

– Да.

– Мы из ФБР. – Молдер показал удостоверение. – Я агент Молдер, а это агент Скалли. Насколько нам известно, именно вы нашли сегодня утром доктора Сорнуэла.

Китс кивнул:

– Точнее то, что от него осталось… Прошу сюда!

Он направился к открытой двери в соседнее помещение. Скалли и Молдер последовали за ним.

Помещение выглядело странно – без мебели, школьных досок и компьютеров. Стена слева была забрана металлической решеткой, сквозь которую проглядывали внутренности некоего гигантского механизма.

У стены справа обнаружились еще двое в белых халатах и один тип в сером костюме. Троица с интересом разглядывала лопасти турбины, закрепленной в цилиндрической нише. Впрочем, они тут же переключили свое внимание на гостей. Однако интерес сменился явной досадой…

– Вот здесь я Сорнуэла и нашел, – сказал Китс. – Это аэродинамическая труба. Кровь уже отмыли.

– А как он сюда попал? – спросила Скалли.

– Не знаю. – Китс снял очки и глянул на Скалли подслеповатыми глазами. Дверь в трубу открывается только снаружи. Через компьютер, – в голосе его зазвучало раздражение. – Здесь утром побывала полиция. Сколько можно рассказывать об одном и том же!

Скалли решила проигнорировать его нежелание говорить:

– А мог это быть несчастный случай?

– Вряд ли! – Китс протер очки носовым платком и вернул их на нос. – Только если Берт решил испытать работу трубы на собственном теле.

– Совсем недавно умер еще один член вашей команды, верно?

Ответил Скалли тип в сером костюме:

– Да, Артур Грейбл. Он погиб в автокатастрофе, прошлой осенью, в ноябре. Тип подошел к Молдеру, протянул ему руку. – Фрэнк Нолет. Я тоже работаю над проектом.

Скалли отметила, что этот Нолет слишком красив для ученого сухаря: большие глаза, прямой нос, квадратный, с ямочкой подбородок. Впрочем, Господь наделяет красотой не только фотомоделей…

– А вы уверены, что осенняя автокатастрофа была несчастным случаем?

Глаза Китса широко распахнулись за стеклами очков:

– Вы к чему это?

– Видите ли… – Скалли помедлила. – Ведь ваша работа представляет собой реальную мишень для промышленного шпионажа.

Китс и Нолет переглянулись. Похоже, такая мысль никогда не приходила им в голову.

– Кто это написал?

Скалли оглянулась. Пока она задавала вопросы ученым, Молдер успел приступить к осмотру лаборатории. Сейчас он стоял перед доской с уравнениями и внимательно разглядывал написанное.

Ученые гуськом вышли из аэродинамической трубы, приблизились к доске.

– Мы пишем здесь все, – сказал Китс. – Вчера писал я.

Молдер показал на нижнюю строчку:

– Смотрите, последнее уравнение, похоже, написано совсем не той рукой, что все остальное.

– Берт оставался работать, когда я уходил вчера домой, – продолжал Китс.

– И этой строчки, по-моему, не было, хотя настаивать не берусь… Во всяком случае, на руку Сорнуэла это не похоже.

Фрэнк Нолет вытащил из кармана футляр для очков. Очки у него оказались старомодными, в толстой роговой оправе. Нацепив их на нос, он сразу стал похож на профессора-маньяка из какого-то голливудского фильма – Скалли не помнила названия.

– Я этого тоже не писал, – сказал профессор-маньяк, ознакомившись с надписями, снял очки и вновь превратился в фотомодель.

Скалли показалось, что голос его чуть дрогнул, но в остальном ученый выглядел абсолютно спокойным.

Молдер заглянул в папку с бумагами:

– А как насчет Роланда Фуллера?.. По данным полиций, Фуллер был единственным человеком, кто присутствовал в лаборатории вместе с доктором Сорнуэлом.

– Да ну, – сказал Китс. – Роланд не смог бы написать такое и во сне.

– Почему вы в этом уверены? – спросила Скалли.

Китс беспомощно оглянулся на коллегу.

– Потому! – красавчик Нолет ухмыльнулся. – Скажем так… Роланд Фуллер не слишком похож на специалиста по реактивным двигателям. Он аутетик.

«Наследие», приют для аутетиков
Колсон, штат Вашингтон
26 апреля 1994

Роланду было очень грустно. Ночью ему опять приснился истошный сон.

Дом с высоким крыльцом. На ступеньках мама. Кто-то большой и сильный, держа Роланда за руку, ведет его к черной машине. Роланд не желает идти, ему жутко и хочется вырваться, броситься назад, к дому. К маме…

– До свиданья, Роланд! – говорит мама. – Мы будем часто видеться.

Но Роланд понимает, что видеться они не будут, и начинает плакать.

Страшный сон снился ему уже тысячу раз, и после него всегда становилось очень грустно. И чтобы грусть ушла, надо было сесть за стол, взять зеленую бумагу и начать клеить звездочки. Зеленая бумага была веселой, и звездочки, ложась на нее, радовались. Им нравилось выстраиваться в цепочки на зеленой бумаге. Так было всегда. Но не сегодня. Сегодня звездочки грустили. И Трейси грустила тоже.

Поэтому Роланд взял красный фломастер и крупно написал на зеленой бумаге ее имя. Имя получилось красивым, но, чтобы сделать его еще красивее, Роланд приклеил вокруг семь звездочек. А потом протянул бумагу Трейси.

– Трейси, вот… Подарок. Тебе.

Трейси отложила фломастер, взяла подарок в руки. Буквы она знала не очень хорошо. Но справилась.

– Трей-си-и, – прочитала она. И улыбнулась.

Роландова грусть тут же убежала назад, в сон. Потому что там ей было самое место.

– Со звездочками!

– Ой, Роланд! – Трейси продолжала улыбаться. – Спасибо!

Роланду стало вдруг неудобно от ее взгляда. И чтобы спрятать это неудобство, он вытащил из кармана другой лист бумаги, развернул его.

Лист был белым, но теперь звездочки станут радоваться и на белом. Ведь там жили циферки. Как в компьютере… А рядом с циферками развеселится кто угодно. Даже самый истошный сон.

– Роланд!

Роланд обернулся.

В комнату вошла миссис Стоуди.

– Роланд, к тебе пришли гости. Они хотят с тобой немного поговорить.

Роланду вдруг стало страшно. Как в истошном сне… И очередная звездочка вместо белого листа с циферками приклеилась прямо на коричневый стол. А там ей было не место.

– Ой-ей-ей! Я промахнулся. Извините…

– Ничего страшного! – Миссис Стоуди улыбнулась ему. – Трейси, помоги мне пожалуйста. Пойдем-ка в комнату с телевизором.

Трейси взяла подарок и двинулась за миссис Стоуди.

– До свиданья, Роланд! – говорит мама. – Мы будем часто видеться.

Без Трейси Роланду стало еще страшнее.

Миссис Стоуди, хозяйка приюта, сразу воспротивилась желанию незваных гостей побеседовать с Роландом Фуллером. Даже удостоверения агентов Федерального Бюро поначалу не помогли. Судя по всему, она была из тех женщин, что считают, будто вокруг них вертится весь мир. А для них самих на первом месте – собственная семья. Правда, этой даме семью, похоже, заменил приют для аутетиков, но сговорчивости ей сей жизненный факт не добавил. Этакая наседка со своими цыплятами, а они, Молдер и Скалли, надо думать, ястребы в небе, только и думающие, как бы схватить беззащитного цыпленка…

Ну, ястребы не ястребы, но хозяйке все-таки пришлось сдаться: закон – он и в приюте для аутетиков закон.

Впрочем, если не весь мир, то благотворители вокруг миссис Стоуди определенно водились. Хозяйство ее пребывало в полном порядке: коридоры – с ковровыми дорожками; в столовой – большой ковер и камин; очень даже приличная мебель. Нет, эта миссис Стоуди определенно знала свое дело. За такой хозяйкой аутётикам, надо думать, живётся как за родной мамой.

– Пойдемте в комнату для занятий, – сказала миссис Стоуди. – Роланд сейчас должен быть там. Вместе с Трейси. Они любят бывать друг с другом.

Роланд вытащил из коробки звездочку, угостил ее капелькой клея и прилепил на бумажный лист.

– Ты, наверное, любишь звездочки? – спросила Скалли. – У меня тоже есть похожие. – Она сняла с шеи платок и положила на стол. – Вот, видишь?

– Сто сорок седьмая, – в голосе аутетика прозвучало нечто, похожее на восторг.

– Что? – не поняла Скалли. Правая рука Роланда медленно потянулась в сторону платка, длинный палец с обкусанным ногтем указал на одно из серебристых пятнышек.

– Звездочка сто сорок седьмая.

Внимание Молдера вдруг привлек бумажный лист, лежащий перед аутетиком. Тут и там, среди многочисленных звездочек, красовались коряво написанные цифры.

– Я смотрю, тебе нравятся и цифры.

Рука аутетика дернулась, обмякла, упала на стол. Глаза его вдруг закатились. Рука снова дернулась. Полетела со стола прозрачная коробка, звездочки дождем посыпались на ковер.

И все изменилось. Движения Роланда стали стремительными. Он вскочил, обежал стол, опустился на колени. Пальцы правой руки ухватили звездочку, положили на ладонь левой.

– Первая!

– Роланд, давай я тебе помогу! – Скалли тоже опустилась на колени.

– Вторая! Третья! Четвертая! – голос Роланда становился громче и тоньше.

– Пятая! Шестая!

– Роланд, у тебя все в порядке? – растерянно спросила Скалли, не решаясь притронуться к разбросанным по ковру кусочкам фольги.

А Молдер рассматривал бумажный лист. До того как клеить на него звездочки, лист явно сгибали. Но не это было главным. Цифры среди звездочек повторялись единица, двойка, пятерка и шестерка. А вот накарябано число – 15626. А вот оно же – столбиком, сверху вниз. А здесь, в правом нижнем углу, – оно же, по диагонали. В левом – снизу вверх. Всего оно повторялось пять раз. И, сам не зная зачем, Молдер взял лист, свернул его и положил в карман.

– Седьмая! Восьмая! Девятая! – голос аутетика натягивался, как гитарная струна.

– Роланд! – заволновалась Скалли, по-прежнему стоя на коленях. – Роланд, с тобой все нормально?

– Десятая! Одиннадцатая! Двенадцатая!

– Что здесь происходит? – В комнату влетела хозяйка приюта.

– Тринадцатая! Четырнадцатая!

Скалли поднялась с колен, пожала плечами, взяла со стола платок, повязала на шею.

– Чем вы его так расстроили? – Миссис Стоуди бросилась к Роланду.

Сейчас она и в самом деле напоминала наседку, озабоченную лишь своим цыпленком.

Голос цыпленка перешел в визг:

– Пятнадцатая! Шестнадцатая!! Семнадцатая!!!

И Молдер понял, что добиться им и в самом деле ничего не удастся. По крайней мере, сегодня.