Текст книги "Она действительно мешает нам жить (о западной концепции “прав человека” в её исторической практике) (24 Апреля, 1997)"

Автор книги: (ВП СССР) Внутренний Предиктор СССР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Она действительно нам мешает жить…

(О западной концепции “прав человека” в её исторической практике)

Начнем со статьи Наталии Жариновой “Она мешает нам жить! (Размышления о российской Конституции-93)”, опубликованной в газете “Час Пик” № 35 от 12.03.97. Анализируемая статья начинается словами:

«Неладно что-то в российском государстве. Регионы хотят свободы, Центр добивается единства, а в результате обе стороны остаются при пиковом интересе. Почему же это происходит? Россия – федеративное государство. Мы имеем вроде бы замечательную Конституцию, да ещё и прямого действия. Так что же нам мешает жить мирно и спокойно в соответствии с Основным законом, а не проводить время бесконечно деля власть между Центром и регионами, наблюдая с завистью, как некоторые из них уже поделили и уже почти «конституционно» зажили своей отдельной жизнью?»

Далее следуют пять колонок текста, в котором сравниваются между собой, а также и с российской, конституции еще двух федеративных государств (США и ФРГ) на предмет выявления отличий в регулировании отношений региональных властей и федерального центра.

Суть различий сводится к тому, что в США однозначно разграничено, какие вопросы принадлежат к компетенции федерального центра, а какие к компетенции властей региона: либо – либо. При этом начисто отсутствуют вопросы, лежащие в совместной компетенции, решение которых требует согласованной деятельности в течение некоторого времени центральных и региональных властей.

В ФРГ также, как и в США, Конституция предусматривает вопросы, лежащие исключительно в ведении федерального правительства и вопросы, лежащие исключительно в ведении властей земель (субъектов федерации, т.е. регионов ФРГ). Но кроме них предусмотрена и область юрисдикции «конкурирующей компетенции». Суть последнего сводится к тому, что если некий регион принял закон по какому-то вопросу раньше, чем это успела сделать центральная власть, то в случае принятия центральной властью закона по тому же вопросу, он действует только в тех землях Германии, где местные власти не успели до того принять своего закона; где успели, – там сохраняется действие продукта местного законотворчества.

Центральная власть может отменить действие местного закона только, если он нарушает интересы какой-либо иной из земель, входящих в состав федерации, или же интересы ФРГ в целом. Кроме того в ФРГ не допускается издание законов земель «в соответствии с федеральным законом, определяющим общие принципы» (цитата из Конституции РФ): то есть либо федеральный, либо земельный закон, но один из двух должен конкретно определить все нормы и процедуры в отношении разрешения тех проблем, о которых в нём идет речь. Иными словами, в ФРГ по существу тоже нет вопросов, лежащих в совместном ведении федерального центра и местных властей.

Иначе говоря, везде стараются изжить из законодательства принцип «У семи нянек – дитя без глазу», дабы избежать безответственности, круговой поруки, конфликтности политики, осуществляемой разными уровнями иерархии власти, и обеспечить тем самым полноту, единство и преемственность управления (административного и судебно-арбитражного) в отношении каждого из конкретных вопросов, с которыми сталкивается общество.

В России же наряду с вопросами, находящимися в исключительной компетенции либо Центра, либо региона [1][1]
  Плюс к тому не изжито “телефонное” право и решение домашних и региональных проблем через личные связи.


[Закрыть], есть еще и круг вопросов, в соответствии с Конституцией, пребывающих в совместном ведении федерального Центра и регионов. При этом во многих случаях не разработаны ни функционально целесообразные нормы, ни работоспособные процедуры передачи “эстафеты власти” от Центра к регионам и от регионов к Центру в процессе решения ими вопросов, выделенных Конституцией в их совместное ведение. Естественно, что это порождает “вакуум законной власти”, в котором процветает своекорыстный чиновничий беспредел, взаимно исключающие одно другие решения, однако одновременно проводимые в жизнь, и т.п. административные и судебно-арбитражные неурядицы.

Всё казалось бы ясно, и от этого необходимо избавиться, разрешив неопределенности и конфликты регионального и центрального уровней власти в РФ либо на принципах, выраженных в конституции США, либо на принципах, выраженных в конституции ФРГ, тем более, что сами по себе эти принципы не выражают особенностей национального характера какого-либо народа, а обеспечивают в системе государственного управления исключение ситуации «у семи нянек – дитя без глазу».

Последнее необходимо всем: хоть в унитарном, хоть в федеративном, хоть в конфедеративном государстве, хоть в монархии, хоть в республике. В каждом из них, вне зависимости от обширности территорий (города-государства класса Монте-Карло не в счет), есть центральный и региональный (местный) уровни власти, которые должны работать согласовано, чтобы обеспечить целостность общественной жизни, культуры, народов, хозяйственной деятельности. Вопрос только в том, какие законодательные нормы способны обеспечить в конкретных общественных условиях общественно полезную эффективность государства лучше чем другие, а какие не способны обеспечить этого в принципе.

Но действительно ли главная причина внутренних конфликтов и “вакуума власти” и взаимно исключающего многовластия в России наших дней в этой неопределенности норм и процедур осуществления в жизни принципа «совместного ведения центра и регионов», заложенного в Конституции 1993 года? или же столь нежизненное законодательное выражение и осуществление принципа «совместного ведения» в государственной деятельности – всего лишь видимое следствие иных, скрытых причин, которые остаются вне обсуждения и в прессе, и в органах власти как в Центре, так и на местах?

По нашему мнению именно последнее и имеет место: т.е. некие иные конфликты нашли свое выражение в Конституции 1993 года и во всём остальном законодательстве. В частности ими и обусловлены неопределенности принципа «совместного ведения», неопределенности норм и процедур его реализации в повседневной жизни общества и структур государства.

Дело в том, что на законодательство в целом (и конституцию, как его составную и главенствующую часть) возможны два воззрения, далеко не всегда бесконфликтно совместимых друг с другом как в психике отдельного человека (члена общества – объекта и субъекта права), так и в самом законодательстве и в практике его осуществления в жизни.

Первый – чисто профессиональный управленческий, административно-мэнэджерский, чиновничье-аппаратный в хорошем смысле этого слова: Законодательство – свод стандартных алгоритмов (процедур) управления, позволяющих без приложения творческих усилий (автоматически) быстро (а значит и своевременно) решать многие задачи государственного управления и бизнеса при повседневной деятельности (прежде всего вне чрезвычайных жизненных обстоятельств).

Иными словами, законодательство – основа хорошей бездумности и автоматизмов управления в том смысле, что применение его стандартных норм и процедур позволяет администратору, чиновнику, предпринимателю, мэнэджеру высвободить время и творческий потенциал из под бремени повседневной суеты и осмысленно направить его на решение действительно жизненно полезных задач.

Второй – взгляд эгоиста-прагматика, по существу претендующего жить на всём готовом за счет окружающих: урвать сегодня, а завтра – хоть трава не расти: Законодательство – своего рода “карта линий фронтов” в войне всех против всех, которую ведут друг против друга в своих “житейских” интересах каждое из множества физических и юридических лиц, составляющих общество и его государственные и прочие институты.

Когда эта война носит затяжной позиционный характер, в силу чего “линии фронтов” малоподвижны, то законодательство становится идолом-арбитром в спорах между собой всего множества участников конфликтов. Но поскольку идол сам по себе – безжизненное создание людей, то от имени идола вещает “истину” (и этим кормится) “независимая” армия легитимных (т.е. имеющих сертификат на такого рода деятельность) “служителей закона”, а остальные граждане обязаны пребывать в состоянии рядовых идолопоклонников.

Соответственно возможны и два взаимно исключающих один другой идеала “правового государства”. С точки зрения профессионально управленческой: жизнь на поле юридической войны всех против всех – предел человеческого бесправия. С точки зрения второй: нестандартное управленческое решение, возможно более эффективное и полезное чем стандартное, – противоправный акт, оно незаконно и подлежит отмене, так как нарушает законные права кого-то в его войне против всех остальных; а проявивший творческую инициативу управленец, благодаря которому что-то в жизни стало лучше, чем могло быть при следовании законодательству, подлежит наказанию.

Практически в законодательстве и повседневной юридической и административной практике его применения в каждом из государств находят выражение оба взгляда одновременно, хотя в его жизни преобладает какой-то одни из них.

Однако, в некоторых исторически обусловленных условиях общество, а его властные слои в особенности, оказываются в таком состоянии, что “на карте линий фронтов” появляется еще несколько “фронтов” борьбы. Но это уже фронты борьбы не множества разобщенных эгоистов против всех, а фронты борьбы “за общее дело”, ведущейся более-менее структурно организованными и дисциплинированными корпорациями разного рода. На фронтах борьбы “за общее дело” протекают конфликты между сторонниками первого и второго взгляда на законодательство, а так же и конфликты среди сторонников первого взгляда, однако не согласных между собой во мнениях по вопросам:

Во-первых, куда именно (т.е. куда конкретно) “рулить”?

Во-вторых, какими средствами “рулить”?

Об этих вопросах, действительно насущных в политике и экономике всякого государства, многие его простые жители и не подозревают. Так, хотя со школьных времен все россияне знают басню «Однажды лебедь, рак да щука вести с поклажей воз взялись и вместе трое все в него впряглись…», тем не менее они предпочли многопартийную политическую систему вместо того, чтобы навести порядок в одной правящей партии специалистов – профессионалов-управленцев. После того как многопартийная система начала действовать, все могут убедиться в мудрости, выраженной и в застойном анекдоте: «Почему в СССР только одна партия? – А больше партий нам не прокормить.»

Но и многие из подозревающих о существовании упомянутых вопросов не относят их к своей компетенции: «я – человек маленький…»

Для большинства обывателей, не осознающих первых двух вопросов, а так же и для многих политических “лидеров”, также не всегда знающих «куда и какими средствами “рулить”», тем не менее очень часто представляется наиболее важным другой вопрос: Кому именно “рулить”?

И на каждых выборах, начиная с 1991 года, россияне борются за то, чтобы навязать всем остальным свой ответ на него. Однако все они не задумываются о необходимости прежде того, хотя бы себе, ответить на два других вопроса: после ответа на них и рассмотрения личностей претендентов на право “рулить”, может выясниться, что все они намереваются рулить “не туда”, “не так” и потому самое разумное – не оказывать никому из них никакой поддержки (как временному правительству в 1917 г.) и, не ходя на выборы, целеустремленно работать над созданием механизма осуществления альтернативной власти, в которой никто не сможет прийти “порулить” прежде, чем убедительно не ответит на вопросы «куда» и «как» он будет рулить, и тем самым не обретет поддержки в обществе.

В итоге борьбы разнопартийцев за навязывание обществу взаимно исключающих ответов на вопрос «кому рулить?» застой в СССР сменился его распадом и непреходящим экономическим спадом и общественным кризисом на всей территории бывшей сверхдержавы № 2, что попунктно соответствовало целям и средствам осуществления внешней политики сверхдержавы № 1, выраженным в Директиве её совета национальной безопасности 20/1 от 18 августа 1948 г [2][2]
  Обширные выдержки из неё приведены в книге «ЦРУ против СССР» Н.Н.Яковлева, неоднократно издававшейся с начале 1980-х гг.


[Закрыть]. Этот результат оказался для многих благонамеренных безумцев обескураживающим, поскольку в Западных демократиях уже несколько десятилетий (а кое-где и столетий) население более или менее активно отвечает на выборах на вопрос «Кому “рулить”?» и повсеместно всё идет более менее нормально, без общественных катастроф. Это обстоятельство и несовпадение результатов с прошлыми демократически-многопартийными вожделениями безумцев приводит к следующему вопросу: В чём разница между Западом и Россией?

А разница в том, что и в США, и в ФРГ и в прочих “демократиях” Запада не дискутируются вопросы куда и какими средствами “рулить”, а тем более следует ли куда и как круто поворотить? При этом каждый новый властитель и его команда “рулит” туда же и теми же средствами, что и их предшественники. То есть вне зависимости от того, кому избиратели доверят “рулить” (включая даже доверие и Гитлеру, некогда добившемуся реальных успехов на вполне демократических выборах), решительных отклонений от генерального курса не будет; вопрос только в том, насколько комфортно и безпроблемно будет продвижение по генеральному политическому курсу поддержания и расширения до глобальных масштабов того общественного уклада, который в прошлом в наших учебниках назывался «капитализмом», «неоколониализмом», «империализмом».

У нас же всё иначе. СССР в эпоху “развитого социализма” не был идеологически монолитным обществом, в котором преобладало мнение о необходимости и дальше “рулить” в направлении “коммунизма”. Этого господствующего мнения просто не могло быть, поскольку даже искренне убежденные идеологи партии (имеются в виду не лицемеры вроде А.Н.Яковлева), а не то чтобы большинство населения, не имели конкретного понятия о том, что же это такое “коммунизм”? на какой нравственно-психологической основе и как реальное общество, в котором они живут изо дня в день, во-первых, может стать “коммунистическим”, а во-вторых, устойчиво существовать при смене поколений подобно тому, как существует “капитализм”? Что конкретно можно, и что конкретно недопустимо делать каждому из них в повседневности для того, чтобы “социализм” в СССР стал наконец не декларативным, а жизненным и естественноисторическим образом преображающимся в “коммунизм” – счастье земное для всех?

Вместо определенных мнений о переходе к “коммунизму” и пребыванию в нём, вынесенных из глубокого понимания текущей жизни всех и прошлой истории, своего личностного каждодневного поведения в снах, мыслях и делах, – были только обильные оторванные от жизни слова о всепобеждающем учении основоположников марксизма. Сам марксизм был при этом возведен в ранг неусомнительной объективной истины, критика которой объективно невозможна и потому просто неуместна, будучи злым умыслом или явным выражением помрачения ума.

По этой причине оторванности слов от жизни и референдум 1991 года о дальнейшей судьбе СССР не смог бы выявить обоснованной жизнью статистики ответов на вопросы «куда “рулить”?», «какими средствами “рулить”?», даже если бы его организаторы набрались мужества поставить вопросы прямо:

“Капитализм” или “социализм” с перспективой “коммунизма”?

Единое государство союзных народов либо разделение на множество государств?

В случае ликвидации единого государства: государственное разграничение по существующим административным границам регионов СССР либо размежевание границ по-новому, и сопутствующие каждому из вариантов размежевания конфликты вплоть до возможности интенсивных войн?

Но на эти вопросы и в России наших дней нет однозначно определенного “само собой” разумеющегося ответа, который бы выражался в делах текущей политики. Тем не менее, вне зависимости от отсутствия гласного или молчаливого само собой разумения ответов на эти вопросы, общество продвигается в неизвестном для подавляющего большинства направлении по карте “географии” возможных и невозможно вожделенных вариантов политических систем и общественных укладов жизни людей и их хозяйственной деятельности.

В России наших дней возможно пробовать “рулить”: в “капитализм”, как в Европе; в “капитализм”, как в Юго-Восточной Азии; в “капитализм”, как в России до 1917 г.; в Советский Союз, каким он был под властью троцкистско-ленинской “гвардии”; в Советский Союз по завершении декабрьского 1952 г. пленума ЦК, состоявшегося по завершении XIX съезда КПСС; в Германию после 1933 г.;… к Богодержавию (Царствие Божие на Земле [3][3]
  «Да будет воля Твоя и на земле, как на небе…»


[Закрыть]); а так же в другие, имеющие меньшее количество сторонников пункты на “географической” карте известных из истории и предполагаемых вариантов политических систем [4][4]
  Но если не иметь определенного мнения по названным вопросам и не поддерживать его текущей политикой государства и личным поведением каждого из граждан в повседневности, то в одно мрачное утро возможно проснуться в России – колонии “развитых” стран, правящая над которыми “элита” не имеет неопределенностей во мнениях, как ей рулить к безраздельному мировому господству.


[Закрыть] и жизненных укладов.

И сторонники каждого из определенных ответов на вопрос «куда и как рулить?» деятельно работают во всей преобразующейся с 1991 г. в России системе власти. И в нынешних Думе, Федеральном правительстве, местных органах, прессе и TV, все они действуют, манипулируя массовкой тех, кто не дает себе труда определиться во мнениях о том, куда и какими средствами “рулить”.

Деятельность каждой из групп сторонников определенного ответа на вопросы «куда “рулить”?» и «какими средствами?» находит свое выражение в порождаемом ими совместно общем для всех жителей России законодательстве. Если на него смотреть с первой точки зрения – как на свод норм и процедур управления, – то оно противоречиво именно потому, что предписывает одновременно “рулить” одним и тем же объектам по разным генеральным курсам с употреблением взаимно исключающих средств. Вследствие этого законодательство и представляет собой “карту линий фронтов”, на которой мелкие бытовые конфликты граждан и споры о прибыли частных фирм в сфере бизнеса, подобны детской игре в войну, протекающей однако не в “песочнице”, а на поле реального боя сторонников различных концепций экономической и социальной политики государства (а также и различных типов государственности и общественного уклада жизни людей); причем некоторые из концепций объективно обладают глобальной значимостью, по какой причине всё с ними связанное затрагивает интересы не только простых россиян и политиков России, но и интересы тех, кто осуществляет вполне реальную международную, надгосударственную власть.

Естественно, что пока какая-то одна из многих точек зрения по вопросам куда и как “рулить” в обществе и в органах государственной власти не возобладает над прочими (с нею несовместимыми), конфликты концепций будут находить свое выражение и в сфере органов государственной власти. И Наталия Жаринова пишет:

«Конфликт между Центром и регионами усиливается.

Решение этой проблемы в изменении Конституции. Пора не только признать, что она нехороша, но начать действовать. Прежде всего необходимо изменить способ, которым разграничены предметы ведения Федерации и субъектов. Нужно дать субъектам Федерации возможность самостоятельно решать все вопросы местного значения. А главное – дать им возможность урегулировать все эти отношения полностью, руководствуясь здравым смыслом, а не «общими принципами», провозглашенными из Центра. Федеральные законы и законы субъектов Федерации должны не дублировать, а дополнять друг друга. Для этого нужно изменить принцип издания законов по предметам совместного ведения, приняв за основу, например германскую модель, где ранее изданный закон полностью регулирует соответствующие отношения, независимо от того, федеральный это закон или закон отдельной земли. Можно вообще избавиться от понятия совместного ведения, как это сделано в США. Главное – разрешить наконец конфликт властей разного уровня, не порождая при этом новых проблем и противоречий. [5][5]
  Но в условиях России законодатели, в своем большинстве не понимающие взгляда на законодательство как на свод стандартных алгоритмов управления, способны передраться и в споре по вопросу, разрешать ли кризис “Центр – регионы” на принципах Конституции ФРГ либо же на принципах Конституции США.


[Закрыть]»

Этим пожеланием и завершается комментируемая нами статья. Однако оно несбыточно при сохранении в обществе и в структурах власти господства “плюрализма определенных мнений” и отсутствия вообще мнений по вопросам «куда и какими средствами “рулить”». Поэтому нынешняя Конституция России вовсе не плоха, как думают многие. Она хороша именно тем, что в неразберихе управления на её основе, каждый, даже сам того не желая, всем окружающим показывает своими делами, а также и их отсутствием, свое истинное лицо либо мурло: в зависимости от того, в чём и как он соучаствует.

Она хороша именно в качестве конституции переходного периода от прошлого застоя СССР к пока еще неизвестному будущему общественному строю России, который сложится в результате сознательных и бессознательных усилий всех её граждан; включая и тех, кто придерживается самооценок «я человек маленький, от меня ничего не зависит», поскольку возможности добрых и злых, из числа тех, кого “маленькие” считают “большими”, обусловлены отношением к жизни и поведением в повседневности именно каждого из множества “маленьких” людей.

Так, более 95 % “маленьких” людей пошли и заплатили по 25 рублей за “ваучер” (“чубайс”) и пошло, поехало… А если бы 95 % “маленьких” людей не пошли бы и не заплатили по 25 рублей за “толькину грамоту”, как тогда бы 1 % от населения – элита “больших” демократизаторов и “новых русских” – придала бы видимость законности своим аферам и крутила бы в них государственные деньги, обирая до нитки эти более чем 95 % населения “маленьких” людей? – Не во все места, куда активно зазывают, следует ходить; как и не всё из того, к чему призывают, следует делать.

Идеологическая обработка масс обильным наукообразным пустословием – характерная черта застоя и горбачевской перестройки и она не сохранила СССР; нагнетание благодушных или агрессивных эмоций, но одинаково не подкрепленных прикладными знаниями экономики и социологии, а также и знаниями психологической обусловленности поведения людей в обществе – характерная черта эпохи “реформ”. И нагнетание бессмысленных эмоций также неспособно сохранить “демократическую” Россию наших дней.

Поэтому, чтобы будущее России в очередной раз не оказалось неприемлемым для её населения, следует забыть на некоторое время об “идеологизированных” словах (“капитализм”, “социализм”, “коммунизм”), которые предназначены для сокрытия смысла реально проводимой политики и потому стали бессмысленными сами по себе знаками. Реагируя на эти, пустые словесные символы, люди, принадлежащие к разным по партийно-политической ориентации общественным группам населения, впадают кто в возбуждение, кто в безучастность, и в таком состоянии перестают понимать всё прошлое, ныне происходящее, а также и разнообразные возможности дальнейшего течения событий, из множества которых – в качестве зримо преобладающей – осуществится только одна [6][6]
  Настоящее и прошлое единственно в его полноте, а пока многовариантное в возможностях будущее с течением времени станет единственным настоящим и прошлым.


[Закрыть]; другие же, упущенные в прошлом и в настоящем возможности, будут либо безвозвратно изжиты, либо будут ожидать нового благоприятного для них стечения жизненных обстоятельств. Следует заблаговременно избрать определенные возможности так, чтобы потом не выть с тоски об упущенном благе, если осуществятся иные возможности, избранные другими, чьё понимание блага равнозначно Вашему пониманию зла.

Вне зависимости от того, какими словами называется общественный строй, вне зависимости от того чем по существу (т.е. без слов) он является, каждое общество в нынешней глобальной цивилизации так или иначе, но определенно, организует течение двух категорий процессов:

· управление многоотраслевым производством продукции на основе общественного объединения профессионально разного личного труда множества людей [7][7]
  В этой фразе само собой разумеется, что всякий профессиональный труд в общественном объединении труда принадлежит либо к категории управленческого по отношению к деятельности других людей труда, либо к категории непосредственно производительного труда в сфере обработки материи или информации.


[Закрыть];

· воспитание подрастающих поколений, прежде чем они вступают во взрослую жизнь [8][8]
  В воспитании ведущую роль играет формирование определенной нравственности и этики, на почве которых образование (обучение) и профессиональные навыки (в большинстве своем нейтральные сами по себе) обретают качество добра или зла в их общественном применении.


[Закрыть].

Но в зависимости от того, как конкретно организованы эти процессы, общество и является тем, что оно есть по существу. Каждый из этих процессов, в каждом из которых так или иначе участвует каждый человек в обществе, обладает общественной в целом значимостью. Произведенная продукция, в результате её определенного предназначения и распределения [9][9]
  Рынок – это тоже средство распределения, вполне управляемое.


[Закрыть], либо обслуживает каждый из них, либо подрывает его общественно безопасное течение, а с ним и безопасность общества во всех смыслах этого слова.

И они оба замкнуты в кольцо во времени, которое развертывается в восходящую (либо нисходящую на отдельных этапах истории) спираль преемственности поколений людей и объектов культуры: Завершенное производство и текущее распределение, занятость, усталость и способы отдыха родителей – предопределяют во многом воспитание подрастающих поколений; а нынешнее воспитание – предопределяет возможности будущего управления и общественного производства.

Спорить о том, что было раньше: “яйцо” либо “курица”, – бессмысленно, поскольку прежде первой “курицы” либо первого “яйца” было нечто третье, качественно отличное и от “яйца”, и от “курицы”. В настоящем же существуют и “яйца” и “курицы”, но со сдвигом во времени, как две фазы одного и того же объемлющего процесса воспроизводства будущего поколения “яиц” из нынешнего поколения “куриц” и будущего поколения “куриц” из нынешнего поколения “яиц”.

В зависимости от того, какими средствами осуществляется управление многоотраслевым производством; кто в подрастающих поколениях имеет облегченные возможности к получению образования (одна из ведущих черт воспитания), в возможностях трудоустройства и легитимизации обретенного знания и наращивания профессионализма на основе знания, а кого ущемляют; в зависимости от конкретного решения этих общественно-экономических проблем в течение срока жизни хотя бы одного поколения, общество и является по существу тем, что оно есть.

Слова, дающие этому общественному укладу жизни название, вроде затертых “социализм”, “рабовладение”, “капитализм”, “новый мировой порядок” появляются во многом сами по себе как обозначение эпохи, отличающейся от другой эпохи по какому-то бросающемуся в глаза признаку. И такого рода слова-знаки оказываются подчас избранными вне связи с основными принципами, на которых общество строит организацию процесса производства продукции и процесса воспитания и обучения подрастающих поколений профессиям и жизненным нормам, свойственным каждому из обществ. То есть слова-знаки оказываются лишенными характерности по отношению к обществу как к таковому, которое они именуют.

Так “капитализм” в Японии (и в Юго-Восточной Азии в целом) с “капитализмом” Запада имеют только общее название, поскольку в этих региональных цивилизациях преобладают разные способы и средства управления многоотраслевой экономикой, вследствие чего каждый человек в них обладает по существу разными правами и обязанностями, даже в тех случаях, когда формулировки законов в Японии и на Западе совпадают. Также и традиции воспитания подрастающих поколений и внутриобщественных отношений в них разные.

История знает два способа организации многоотраслевого производства в масштабах национального или многонационального общества, даже если политики и журналисты не знают этого.

Первый: На основе регулирования государственным аппаратом через налогово-дотационную систему порога рентабельности выхода производителя, оптовика и розничного торговца на рынок – по одну сторону прилавка, и платежеспособного спроса – по другую сторону прилавка; а также и дополняющий его – который в прошлом СССР стал по существу единственным, что сделало его макроэкономику неэффективной – на основе регулирования через государственный заказ, выдаваемый производствам различных форм собственности, на продукцию приобретаемую государством в обеспечение его политики.

Второй: На основе регулирования порога рентабельности выхода на рынок поставщика и платежеспособности потенциального покупателя через кредитование под ссудный процент.

Государство способно прибегать и ко второму способу, хотя тем самым оно «рубит сук, на котором сидит». Но исторически реально, в особенности на Западе, в кредитовании под процент (проще и откровенно говоря в ростовщичестве) преобладала не деятельность государств, а надгосударственная корпоративная деятельность. В самих же государствах она рассматривалась не в качестве корпоративной, а в качестве одного из множества видов индивидуальной частнопредпринимательской деятельности его жителей или заезжих иностранцев, и уж тем более не рассматривалась как узурпация безраздельной финансовой власти над обществом и государственными структурами узким кругом профессиональных ростовщиков. Для государств был важен только вопрос о налогообложении ростовщичества, как и всего прочего частного предпринимательства. А вопрос о том, что ростовщичество “конкурирует” с государством в деле управления многоотраслевым производством и распределением продукции с целью вытеснения государства из этой сферы деятельности, до самого последнего времени даже не встает в сознании большинства, в том числе и политиков-профессионалов, и ученых экономистов.

Открытый рынок финансов каждого из множества государств – система, не признающая государственных границ и юрисдикции, охватывающая жизнь многих государств. По этой причине рынок финансов государств – надгосударственное образование в иерархии общественных отношений.

Каждое из государств в пределах границ своей юрисдикции проводит свою налогово-дотационную политику, ориентируясь на определенные цели. В зависимости от того, совпадают ли эти цели, а также и средства их достижения с надгосударственными интересами заправил (лидеров, возможно неформальных) корпорации кредиторов под процент, корпорация ростовщиков либо поддерживает финансовую систему государства в работоспособном состоянии, либо через “свободное” ценообразование на рынке кредитов [10][10]
  Цена денег – ставка по кредиту (во всех его явных и скрытых формах).


[Закрыть] отсасывает из его финансового оборота те средства, которые в ином случае прошли бы через налоги и выплаты из государственного бюджета в обеспечение намерений государства, провозглашаемых им в области политики. В результате этого государственный аппарат перестает быть хозяином своих финансов и утрачивает возможности к регулированию экономики; а государство, как следствие, утрачивает суверенитет по существу, однако формально юридически оставаясь по-прежнему суверенным.

Также управляемой игрой на курсах валют и международных кредитов корпорация ростовщиков обладает более или менее эффективными [11][11]
  Эффективность воздействия корпорации из международной сферы определяется внутренними возможностями неугодного ей государства.


[Закрыть] возможностями разрушить всю систему внешнеэкономических связей неугодного государства или группы государств.

Государства Запада, в отличие от России и СССР, всегда были свободны от функции организации многоотраслевого производства, которое исторически реально сложилось в них под управлением надгосударственной корпорации ростовщиков. В ней паразитизм ростовщичества слился с управлением созидательной деятельностью множества других людей (т.е. слился с управлением производством и распределением в их совокупности и взаимной обусловленности). Это обстоятельство находит свое выражение и в законодательстве стран Запада, и в их конституциях прежде всего.