Текст книги "Судьба по вызову (СИ)"

Автор книги: Ворон Ольга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Глава 8. Преступления и наказания? Нет! Обвинение и удовольствие!

Бел подошёл к толстяку и одним пальцем стал почёсывать лицехвата вдоль хвостика. Так, что тот задёргался, закрутил хвостом, разматываясь и приподнимаясь над толстяком. Бел тут же залез пальцем под его брюшко и продолжил щекотать. Лицехват задёргался в истерических смешливых корчах, словно били током, и распахнул костяные щупальца. Тут то его Бел и взял за бока и ещё дрожащего от приступа неслышного окружающим хохота оттащил от толстяка.

А под лицехватом оказалась престрашнейшая рожа…

Такая, что Анна отшатнулась назад. И хорошо, что заботливая Лиза успела поддержать, а то бы как раз на ступеньку помоста и упала бы! И теперь, время от времени вздрагивая всем телом в ознобе, Анна расширенными глазами смотрела на происходящее.

Рот толстяка был квадратным, с четырьмя жирными губами, заканчивающимися остриями – то ли рожками, то ли клыками. А под ними ещё два ряда здоровенных жёлтых корявых зубов между двумя губами-сосисками. Глаза без век, выпученные, чёрные, то ли покрытые плёнкой, то ли слизью от отвалившегося лицехвата. А надбровный костяной гребень у основания узкого лба создавал ощущение, что эта рожа навек застыла в свирепом выражении.

Бел, элегантно склонившись над тяжело дышащим чудовищем, и негромко рассказывал о происходящих событиях. И все в зале стояли, замерев в напряжении. Хотя, нет, не все. Генрих Норуш, до того висящий под рукой принесшего его минотавра, пользуясь тем, что тот слишком занят, разглядывая происходящее, пытался выскользнуть из подмышки. И на его скорченной морде читалась одновременно и отвращение, и беспокойство.

– Кто…ик… это? – прошептала Анна, косясь на подругу.

Лиза поёжилась и быстро зашептала:

– Вий Пятый. Герой королевства. Серьёзная фигура, уже вошедшая в учебники современной послойной мифологии! Родовой воин племени яуджа, бывший лучший охотник на обакэ. Он получил увечье во время охоты. Король, конечно, выделил ему пенсию, но Вий не хотел оставаться бесполезным и ему нашли отличную должность – уже лет двести он королевский архивариус и скан-дознатель с неограниченными полномочиями. А лет пятьдесят назад даже получил демонский статус!

Анна сглотнула. Из всего этого известно было только имя, которое навечно ассоциировалось с ужастиком Гоголя.

– Да-а-ай! – утробно протянул Вий и Бел повернулся к ним.

И от его голоса не просто повеяло морозом! От него затрещали ткани стоящих ближе к нему свадебных нарядов, схватываясь инеем! И по залу словно пробежал стылый ветер, заставляя всех присутствующих поёжиться.

Лиза, стискивая в руке туфлю, стремительно подбежала к минотавру, с поклоном подавая изящную «лодочку» с радужной опушкой. Бел тут же передал её Вию. И Лиза, всё так же, спиной назад и кланяясь, отступила.

Это была та туфля, на которой ещё сидела жемчужинка. Парная – обездоленная – сейчас была в руках Анны.

Вий прижал туфлю к двум дырочкам в плоском носу и шумно втянул воздух. Ещё раз и ещё, словно алкоголик, занюхивающий рукавом особо крепкую потреблённую внутрь дрянь. И от каждого его вдоха словно становилось теплее, но с каждым выдохом по залу бежала морозная волна, оставляя узоры и заставляя присутствующих сжиматься от холода, горбиться и обхватывать себя за плечи. И лишь минотавры стояли, совершенно не обращая внимания на изменение температуры. Особенно это было видно по Белу – у него уже даже на берцах и по низу брючин высыпало инеем! – а он стоял спокойно, почтительно склоняясь над монстром в инвалидном кресле!

Анна старательно куталась в горжетку, пыталась сдержать дрожь от жуткого холода.

Вий нанюхался туфлей и…

Сперва Анна не поверила своим глазам, думая, что вот эти странные телодвижения – голова запрокинулась вверх, а рука с туфлей опала на жирное пузо – просто пантомима, обозначающая что-то, понятное только местным. Но спустя мгновение Вий захрапел.

– Гхры! – раздалось утробно-раскатистое бульканье в огромной глотке.

Снова и снова.

И с каждым новым «гхры» существа втягивали головы в плечи, оглядываясь.

Монстрик храпел, а местные почему-то стали вести себя неадекватно.

Вот Лиза, например, села, где стояла и, зажав лицо, стала всхлипывать.

А Бел, наклонив голову и пялясь на стену побагровевшими глазами, шумно, загнанно дышал и стоял как перед борцовской схваткой – собрав перед собой ладони в огромные кулачищи. Да и многие минотавры, кто, не двигаясь с места, а кто, наклонив голову, словно уже нацелился пырять, били копытами. Ну, то есть нервно дёргали ногами.

Карлики, обхватив друг друга за плечи, рыдали, поливая свои костюмы просто потоками слёз!

А Генрих Норуш, наконец, выпав из-под руки минотавра, свалился на пол сразу на четвереньки, и со злым пристукиванием зубов, стал бегать по кругу за собственным хвостом!

А Анне просто было очень холодно. Так, словно её кинули в сугроб и не собираются оттуда доставать! И она дрожала, как лоскуток органзы на ветру!

– Гхры! – всё настойчивее и напористее храпел Вий и существа в зале с ещё большим шумом отзывались: карлики сильнее заревели, Норуш страшнее защёлкал зубами, Лиза с новым напором зарыдала, а минотавры глухо замычали…

Анна чувствовала – вот сейчас, в этот момент и идёт дознание! И этот страшный урод, даже не сходя с инвалидного кресла, ухитряется как-то забраться в души всех в этом зале… а, может быть, и не только в зале!.. и выворачивает их наизнанку, заставляя выдавать какую-то нужную ему информацию. И если в прошлом она читала про рэкетиров, пытающих страшным методом ректального высокотемпературного дознания, и ужасалась, то теперь, глядя на то, как вытягивает из существ душу демон Вий, она почувствовала, что рэкетирам до его мастерского уровня далеко.

– Гхры-ы-ы! – совершенно дико захрапел Вий, да так, что, обморозившись, полопались кристаллы Сваровски на декольте изящного платья в стиле барокко!

Анна вздрогнула.

И тут же, гримасничая и дергая носом, Вий выпрямился. И чихнул! Не просто чихнул, а люто! Так, что ледяной ураган грянул по залу! Свалил манекены друг на друга, со стен полетели сорванные гобелены, а существа в зале… У тех, кто попал под неистовый чих, волосы встали дыбом и так и заискрились от инея, заморозившись в высокохудожественных ледяных скульптурах!

У Анна даже дыхание перехватило от удара холода по носоглотке.

– Извините, простыл, – утробно пробасил Вий, поднимая к морде носовой платок размером с небольшую скатерть и начиная смачно обтираться. И было с чего – на клыках четырёхгубого рта висели тонкие желтые сосульки.

С кривыми улыбками два карлика и сатир стали уверять Вия, что беспокоиться не о чем и они все вообще ничего, можно сказать, и не заметили. И вообще в этом зале сильно прохладнее, чем везде, поэтому, конечно, завсегда и если только хотите…

Анна же бросилась поднимать Лизу. Та, обессиленная после мучительного плача, едва держалась на ногах. Но пыталась натянуто улыбаться и даже не сильно опираться на плечи подруги.

– Мой дон, – пробасил Бел, вежливо дождавшись, когда чудище начнёт пихать скатерть в карман. – Есть результаты экспертизы?

Вий закончил важное дело и выдохнул – от его дыхания снова заметно похолодало, – сообщая:

– Жемчужина у неё! – и поднял ручищу, вытянув жирнющий палец.

Бел повернул заиндевевшую морду и глянул по направлению.

Анна, пялясь прямо на вытянутый в её сторону перст, икнула и огляделась. В зале все смотрели на неё. И взгляды существ были выразительны до невозможности – прищуренные, словно уже опущенная лапка швейной машинки, готовой нашпилить ткань на иглу!

А Лиза, её Лизанька-солнышко-зайчик, смотрела вытаращившись и побледнев, как кипенно-белый шёлк!

– Я?! – пискнула Анна. – Да не брала я эту бусину! Мне она не нужна!!! Я не брала!

Но Лиза смотрела со слезами в глазах – вот-вот и расплачется, скроет лицо и, отвернувшись от неё, уйдёт.

– Хватит! – Бел в бешенстве топал к ней так, что зал сотрясался от его чеканного шага.

И было так страшно, что Анна попятилась, с ужасом смотря на быкоголового бойца.

– Ты! – огромный обличающий палец уткнулся ей ровнёшенько в ложбинку между грудей, – Отдашь жемчужину! И приставишь… приладишь… пришпандоришь… – он задумался, зло засопев, и тут же сорвался: – Сделаешь её обратно на место! И королевский суд, возможно, помилует тебя! Ну?! Твой последний шанс, воровка!

Анна стояла, вся трясясь от обиды и незаслуженных оскорблений.

– Я! Да я! Ни-ког-да! – закричала она. И слёзы всё-таки брызнули из глаз.

– Дай сюда! – взревел Бел.

– В сапоге, – утробно проурчал где-то стылый голос Вия, и Бел не стал дальше дожидаться.

Он кивнул минотавру, стоящему рядом. Тот, сверкая стальными доспехами, резво подскочил сзади и, не успела Анна повернуться, схватил её подмышки и поднял над полом.

– У-и-и! – завизжала Анна и поджала ноги.

Но Бел был быстрее. Он подхватил её за голени и провёл ладонями вниз, снимая милые осенние полусапожки. И тут же перевернул их.

Анна мгновенно заткнулась.

А маленькая перламутровая бусинка звонко упала на пол в полной тишине.

Бел покосился тяжким чёрным взглядом и, склонившись, бережно, двумя пальцами поднял жемчужинку. Она оказалась такая маленькая для него, что тут же утонула, став невидимой.

Бел осторожно, стараясь не потерять крохотный артефакт, понёс его к Вию.

– Как ты могла? – мучительно простонала Лиза рядом и закрыла лицо руками.

– Это не я! – заплакала Анна.

– Это не она, – повторил утробный голос Вия.

Ободрившись, Анна вскинула голову. У Вия на коленях уже лежал лицехват и толстяк гладил его по хребту так, что питомец-маска от удовольствия извивал хвостик.

– Не она? – нахмурился Бел, косясь на неё через плечо. – А кто тогда?

– Это…

Договорить Вий не успел.

Словно при примерке напоролась на булавку – так неожиданно взорвалось пространство!

Звуком бьющегося стекла по слуху и фонтанами ярого цвета по глазами ударил взрыв. Шарахнул по воздуху, обдавая тяжёлой жаркой волной! И всё смешалось в зале! Шум, грохот, звон, вой и стоны!

Минотавр, держащий Анну навесу, не удержался от ударной волны на ногах и рухнул, отпуская её. И, падая на пол, она с ужасом осознала, что сейчас разобьётся, словно мелок закройщицы, в брызги! И не будет больше Анны Павловны, портной шестой категории, а будет тысяча мелких осколочков.

И сквозь радужную круговерть и жаркий всплеск она увидела оскаленную от ярости и напряжения белую бычью морду.

А спустя мгновение её подхватило и закружило.

А когда она разожмурилась, то оказалась на чём-то большом и очень тёплом, даже жарким, от чего пряно пахло луговыми травами и… кажется, немного чесноком.

Она начала ощупывать это теплое нечто, пытаясь понять, почему же ещё не превратилась в тысячу цветных лоскутков. И подняв руку, внезапно наткнулась на…

Нет, это сложно описать словами!

Словно твою ладонь окутали самым божественным бархатом! Да таким, что его нежность проникает под кожу и ползёт по твоему нутру, распространяясь по всему телу и даря удивительное блаженство!

И между пальцами и этим шикарным бархатом будто пробегали маленькие молнии – не больные, а приятные, расслабляющие и вызывающие желание помурлыкивать, как хорошо смазанный оверлок…

И когда блаженство заставило её ощутить себя, как разложенная перед закройкой на столе ткань и обвиснуть счастливой тряпочкой, в ладонь внезапно ударили струи жаркого воздуха. Анна испуганно отдёрнула руку и замерла, приходя в себя.

– Уф! – сказал тёплый пол под ней.

И с звуком глубокого вздоха стал подниматься, отдаляя её всё дальше от пола каменного.

В панике Анна вскинула голову.

Огромный бычий нос – серо-розовый, покрытый нежнейшим слоем тонких волосков – высился над полом.

С визгом она подскочила на четвереньки. И замерла, с ужасом осматриваясь.

Она стояла в самой неподобающей позе, опираясь коленями Белу в живот и ладонями в грудь. И, наверное, на его огромной идеально сложённой фигуре нашлось бы место ещё для пары Анна-Павловных. Да только она искренне чувствовала, что никого бы не пустила к нему близко!

Минотавр прищуривался и магнетический взгляд его глаз, подобных индиговым авантюринам, пронзил её насквозь. Так, что жаром опалило лицо!

– Слезь с меня, – отводя взгляд, глухо пробурчал Бел и чуть наклонился на бок.

И Анна, костенея от чувства неловкости, соскользнула с огромного тела минотавра на пол…

Глава 9. Чудеса не случаются! Чудеса делаются!

– Так! – Бел распрямился и, зло прищурившись, стал оглядывать зал. – Боевой портал третьего класса! Твою рогоматерь! Надо быть на всю башку отшибленным, чтобы протащить его сюда, в королевскую зону!..

– Или старшим конюшим его величества! – горько ответила Лиза, поднимаясь с пола и отряхиваясь.

– Му? – непонимающе фыркнул Бел.

Лиза с прокошенной улыбкой развела руками, показывая зал:

– Из всех собравшихся исчез только Генрих Норуш. Значит…

Бел набычился и нервно задёргал большим пушистым белым с розовой впадинкой ухом. Так, что Анна даже на миг потерялась, сладко соображая – а ухо такое же блаженное, как нос? Уж больно смотрелось оно так беззащитно и нежно, что…

– Найдём, – прорычал Бел. – Не уйдёт!

Анна поймала себя на том, что по-идиотски расплывается в улыбке и резко одернулась. Выпрямилась и начала торопливо приводить себя в порядок – сперва подтянуть к коленям юбку, потом поправить блузку… И тут же поймала на себе косой взгляд минотавра, сипло дышащего, широко раздувая ноздри.

Нервно сглотнула и стиснула ворот, осознавая, что верхние пуговицы слетели напрочь и сквозь распахнувшиеся полочки блузки наверняка хорошо виден гипюровый бюстгальтер! Анна, отводя глаза, зарделась, как девочка, испытывая давно забытое чувство неловкости перед… ну, мужчиной, наверное. Как минимум – носителем та-а-акого носа!

И, делая строгий холодный вид, стала оглядывать зал.

Каким бы сильным не был взрыв этого самого «боевого портала», а натворить беспорядок больше, чем уже было до него, не смог. Да, все свадебные платья – о, это восхитительное чудо божественного мастерства! – лежали вповалку, белоснежными изысканными тканями устилая помосты, словно обнимая стены зала. И только на входе, где до сих пор располагалось кресло со страшилищем, и здесь, возле Анны, где гордо высилось на своём пьедестале магическое платье Мораны, всё так же оставался порядок, словно ни ледяные ураганы, ни радужные взрывы на них не действовали или какая-то высшая магия оберегала их от разрушения.

И только Анна подумала об этом, как…

– Ап!Чи!Хи!

Словно сглазила!

Зал снова сотрясся от ледяного шквала. В этот раз уже ничего не упало – всё, что могло свалиться, свалилось раньше! Но вот изморозью накрыло так, что даже Анна, стоящая дальше всех, почти на пьедестале волшебного платья, ощутила, как по коже бегут тончайшие морозные змейки, покусывая и заставляя вздрагивать.

– Извините, – прогундосил Вий, снова доставая из необъятного кармана уже смятую и мокроватую скатерть. И, утирая сопли, развешенные по всему четырехугольному рту, скомканно просипел: – Чего его искать. Портал ушёл в Лес Черепов.

– Найдём… – тяжело дыша жаром, негромко прорычал Бел, – и вызнаем, что было на уме этой рыбохвостой гадины. И зачем ему было расстраивать свадьбу! Нам бы только его там не упустить… А то уйдёт, тварь, по слоям! С его визами и уровнем допуска это легко.

– Кхр-кхр, – утробно откашлялся Вий и просипел: – Сейчас …

И снова запрокинул голову и оплыл, словно спящий. И по залу вновь раздалось непередаваемо грозное и тяжкое:

– Гхры!

Анна поёжилась, думая, что снова придется пройти через ледяной допрос.

Но после единственного всхрапывания «гхры» Вий тут же пришёл в себя, выпрямился, поглядел на Бела чёрными мутными глазищами и прогудел:

– Стража Черепов в курсе. Дежурный маг ставит купол.

Бел благодарно склонил голову, ударяя в мощную грудь кулаком:

– Мой дон! – и тут же рявкнул своим минотаврам, уже стоящим в ожидании команды: – Звенья Аргуса, Миноса и Шёла! Приволоките сюда эту шваль!

Названные и их рядовые выпрямились, шибая себе в грудь кулаками и со свирепым фырканьем потопали на выход. Лишь у Вия задерживались, чтобы проходить почти на цыпочках мимо по стеночке, стараясь не задеть чудище, задумчиво вытирающее клыки и почёсывающего млеющего лицехвата. Смотрелось это весьма умильно и, одновременно с этим, страшно – такая мощь, а умеет двигаться тише мышки!

– Миноты вообще очень классные, – тихо подступив сзади, промурлыкала на ухо Лиза. – Эх, был у меня такой рома-а-ан с одним… Ммм…

Анна обернулась и уставилась на романтично поправляющую спутанные пряди волос подругу. Это было так удивительно и ново, вдруг сообразить, что Лиза – её солнышко-зайка стесняшка-обояшка, которая в институте ни одного парня не интересовала и сама не интересовалась противоположным полом, оказывается способна на… вот как это называется?!. с минотавром?!

– Мастер! Анна Павловна?

Она вздрогнула, резко оборачиваясь и автоматически хватаясь за ворот блузки.

Белая бычья морда с нежнейшим серо-розовым носиком нависала над Анной. А в огромной лапище минотавра, протянутой к ней, лежала крохотная жемчужинка. И первое чувство было: Божечкишмоиш, как он её сохранил во время взрыва?!

– Прошу вас! – на второй протянутой лапище возлежала туфелька.

И Анна вдруг почувствовала странное волнение. Словно она – Золушка в самом финале её истории, к ней прискакал принц с хрустальной туфелькой в руке и вот он уже встаёт на колено и возвращает ей дар феи-крёстной, и стоит только сунуть голую подмерзающую ножку в этот прекрасный артефакт и всё изменится! Случится удивительное волшебство и порванная блузка с перекошенной юбкой тут же станут пышным свадебным нарядом в стиле барокко, а сама она помолодеет разом лет на двадцать и похорошеет на все сто…

Анна нервно всхлипнула, разрушая собственные фантазии, и резко выхватила из лапищ монстра и туфлю, и жемчужину. И уже не смотря на удивлённую или даже обиженную белую бычью морду обладателя несуществующего титула Мистер Экстази-Нос, стремительно зашагала к платью.С ненавистью вбивая подошвы голых ног в каменный пол и сдерживая злые слёзы, появляющиеся на глазах.

Дура! Только в сказках принцы ищут Золушек, которые просто всю свою жизнь тупо работают и не лезут в высший свет! Только в сказках ты можешь внезапно похорошеть, помолодеть и скинуть груз десятилетий тяжёлого труда и лишений! Да и просто – только в сказках можно влюбиться в такую, Замарашку, серую, скучную, пустую… Дуру! А сказки… Сказки остаются в сказках, а она сейчас выполнит работу, ради которой её притащила сюда подруга, и уедет в свой мир. И она сделает всё честно, искренне и высокопрофессионально! Несмотря на то, что в глазах двоится от непрошенной влаги…

Она хорошо знала свой чемоданчик, и, не глядя, достала нужные инструменты. Единственное, что подбирать нить оказалось сложным делом: по толщине бы такие нашла, и даже по фактуре, но вот по содержанию… Настоящий чистый шелк без добавления синтетики давненько не попадал в её руки. Да ещё и такого нежно-молочного цвета.

Она поправила очки и, присев над футляром с нитками, придирчиво выбирала, смотря то на белые катушки, то на мелкий кусочек нити, торчащий в серединке пухового комочка. И сама себе высказывала – ох, какая же дура! Вот, думаешь, сейчас эту бусинку обратно пришьёшь и что-то случится? Да посмотри вокруг! Тут столько всякого… даже не сказочного! А какого-то иномирного! И ты… простая швея, баба с нитками и иголками, и ничего больше! Тут такую магию творят… А ты? Тьфу!

Но отступать было некуда. Если только… не сообщить всем, что нужной нити нет, что нужно её искать за тридевять земель, и что она-де ничего поделать с этой проблемой не может и вообще – вызывайте, когда найдёте нить. А я, вроде как, слишком крутой профессионал для такой работы. И гордо удалиться, оставшись в их глазах Мастером, а в своих… ну, это же дело десятое! Да?

Она с душераздирающим вздохом подняла глаза к потолку, размышляя о своей несправедливой судьбе, и ещё раз пробежала чуткими пальцами по выложенным в ряд катушкам белой нити.

И… замерла. Под подушечкой пальца гладко пробежал тончайший волосок.

Опустила глаза.

Этой нити не могло быть среди её набора!

На обычной шпульке, такой же, как и остальные, висел огрызочек нити в пару пальцев длиной! И он был… именно таким, как нужно! Тончайший – почти как паутинка – шёлк нежно-молочного цвета. Пискнув от неожиданности, Анна схватилась за шпульку и быстро прикинула нужную иглу. Заправила нить…

За спиной уже сопели в унисон Лиза и Бел – одна потише, а другой погромче и так жарко, что тепло от дыхания добегало до шеи и норовило заползти под воротник… от чего по загривку бегали стадом мурашки.

Дрожа от волнения, Анна бережно взяла туфлю и приладила бусину на нитку.

Подняла повыше иглу, осторожно и медленно, словно на закройке сложнейшей формы, повела руку вниз. Не дрогнуть! Не дёрнуться!

Острие коснулось материала и… Она-то думала, что давить придётся да стараться, чтобы тончайшая иголочка не сломалась от неприсущей ей работы пробивания кожи! Нет. Игла вошла в туфлю, словно в бархатистый мягкий плюш!

И чувствуя, как сладко замирает сердце в восхитительном чувстве правильности всего происходящего, Анна быстро, виток за витком, прикрепила бусинку к опушке.

По старой примете – так баба Нюра учила, чтобы новую вещь не сглазить! – заканчивая последнюю деталь, не отрезала нить, а откусила.

И только отодвинула иглу от починенной туфли, как остаток нитки стал таять в воздухе, оставляя тонкий след из посверкивающих искорок…

– Вот! – Анна осторожно расправила мех доисторического кристал-кроля и подняла туфлю над головой.

Это был миг её триумфа. Миг, когда она была довольна собой, как никогда раньше! Даже победа в региональном конкурсе и фотографии в журналах не заставляли так сладко биться сердце!

Но триумф не продлился долго.

Лиза с задушенным писком подхватила туфлю над её головой и тут же побежала к платью:

– Надо проверить! Проверить!

И почему-то это дивное чувство внутреннего счастья испарилось. Анна вздохнула, опустила голову и начала складывать инструменты и нитки обратно в чемоданчик. И особо хитрая катушка вырвалась из руки и полетела, весело вихляя хвостиком нитки. Анна лишь проследить взглядом за ней успела.

Огромная ладонь зависла над беглянкой и два здоровущих пальца бережно обхватили её. И вредная катушка тут же покорилась и грустно свесила хвост.

Бел подошёл ближе и опускаясь на колено, потянулся вернуть катушку Анне.

Поднять на него глаза было выше её сил. И она, подведя под его ладонь, свою ладошку, только просипела:

– Спасибо.

Катушка упала на её линии судьбы. Судьбы настоящей мастерицы нити и иглы! – признала когда-то баба Нюра.

И в тот же миг ахнула Лиза и зал осветился волшебным светом. Да так, что все в нём, открывая рты, отшагивали назад, смотря на пьедестал.

Анна медленно оглянулась на платье.

Белое великолепие в стиле ампир дрожало искристым светом на манекене так, что высекало слёзы... Или слёзы были из-за чего-то другого?