Текст книги "Увлекательный мир парусов"

Автор книги: Володзимеж Гловацкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Яхтинг развивался повсюду так, что круг яхтсменов был ограничен. Главным «ограничителем» выступали имущественные возможности яхтсменов. Зависимость эта была тем большей, чем более коллективно проводилось плавание под парусами.

Морякам, увлекающимся групповым яхтингом (а такой яхтинг доминирует и по сей день), необходимы были суда быстроходные и изящные, отвечающие требованиям моды и правилам морского этикета. Это становилось серьезным барьером для тех, кто, кроме желания плавать, ничем больше не располагал. Небогатый человек, если его привлекали паруса и море, мог в лучшем случае пойти обслуживать паруса в качестве «палубных рук». Поэтому яхтинг в тот период был развлечением прежде всего наиболее богатых и влиятельных людей. Он начинался и развивался в кругах родовой и финансовой аристократии и на протяжении почти трех веков ограничивался в основном обособленными группами яхтсменов. А протекция правящих кругов придавала ему еще большую пышность и обособленность.

В период зарождения любительского парусного спорта поводом для гонок служили, вероятно, чаще всего споры о качествах и быстроходности яхт. Сомнение в достоинствах чужой яхты становилось своего рода вызовом. Ответом на вызов был честный морской поединок. Секунданты обеих сторон определяли условия встречи и руководили состязанием. В кодексе чести можно найти начало многих обычаев и правил парусных гонок, и прежде всего их особой атмосферы честной борьбы, борьбы лояльной, направленной на разрешение спора, а не на унижение соперника.

Благородный характер борьбы за победу, хотя и был обязательным принципом, полностью соблюдался, однако, не всегда. Можно предположить, что там, где речь шла не только о чести, но и о денежной ставке, граница между тем, чего требовала лояльность по отношению к сопернику, и тем, к чему склоняла страсть игрока, не раз нарушалась.

Со временем флотилии яхт, сгруппированные в одной местности, превращались в неформальные сообщества их владельцев. Принадлежа к одному общественному кругу, собственники яхт были, естественно, знакомы и преследовали одни и те же интересы. Совместные прогулочные рейсы, праздничные смотры и гонки требовали установления срока встреч, церемониала, места и трассы, а также условий гонок. Благодаря этому возник круг общих интересов и переживаний, увлекательная идея морского братства. Укреплялись обычаи и традиции взаимных действий, правил поведения и организации, возникала потребность в иерархии. Для руководителей флотилий само собой напрашивалось звание «командор».

Формированию принципов поведения и правил лояльного состязания в гонках способствовали правовые традиции, основанные на решении конкретных случаев в прошлом. Благодаря этому каждое событие, порождающее чьи-либо сомнения или возражения, рассматривалось и обсуждалось лицами, хорошо знакомыми с ситуацией. Правда, свод правил такого рода создавался медленно и был расплывчат, но отвечал непосредственным потребностям, а как норматив довольно гибкий позволял его доработку и совершенствование применительно к реальным нуждам.

Первая организация, объединяющая яхтсменов, названная Водный клуб коркской гавани (Cork Harbour Water Club), появилась в Южной Ирландии в 1720 году (название «клуб» в английском языке издавна употреблялось для определения группы лиц, объединенных общими интересами). Особым признаком клуба парусников, как и некоторых других клубов, было то, что прием в него требовал тайного голосования.

Существование первого яхт-клуба было непродолжительным. Однако его появление свидетельствовало не только о том, что в начале XVIII века яхтинг достиг также и Ирландии. Раннее появление в этой угнетенной Англией стране обособленного общества представителей британской аристократии подчеркивало здесь исключительно элитарный характер яхтинга.

Яхтинг проник из Голландии не только в близко расположенные Англию и Ирландию, но и в отдаленную Россию Петра I, и в Северную Америку. Можно считать, что в конце XVIII века не было цивилизованной страны, где не знали бы плавания под парусами с целью развлечения и удовольствия.

Очевидно, и в Польше были известны прогулки на лодках под парусами. Самый скромный шляхтич мог в Данциге вволю насмотреться на нидерландские корабли. К тому же шляхта часто выезжала за границу, а сыновья магнатов нередко посылались на обучение за рубеж и сталкивались в Голландии с яхтингом.

Сформировавшийся в XVII веке на Западе стиль жизни высшего общества, способствовавший развитию яхтинга (отдых на курортах, морские прогулки), проникал на тогдашнюю европейскую периферию с большим опозданием. Поэтому лишь с первой четверти XIX века мы располагаем достоверной информацией о том, как развлекались аристократы у Черного моря, в Одессе – тогдашнем центре курортного сезона.

В частности, поэт Мицкевич в период его пребывания в Одессе писал 7 января 1827 года:

«…В Одессе жизнь была восточная, а попросту говоря – праздная. Но я видел Крым! Пережил изрядную морскую бурю и был одним из нескольких здоровых, кто сохранил достаточно сил и присутствия духа, чтобы вдоволь наглядеться на это любопытное зрелище…»

Плодом этой прогулки Мицкевича стали три великолепных сонета: «Плавание», «Штиль на высоте Тарканкута» и «Буря».

Одессу от Севастополя отделяет расстояние около 160 морских миль. При благоприятном ветре и быстроходном судне рейс мог длиться неполных два дня. Но мы знаем, что яхта перенесла и бурю, и штиль, и спокойный ветер, и можно предположить, что путешествие заняло три-четыре дня.

Уверенность, с которой Мицкевич держался на яхте, наблюдения, отразившиеся в его сонетах, доказывали не только то, что рейс был для поэта бесспорным удовольствием, но и то, что он ощутил морское плавание как подлинный маринист. Путешествие, несомненно, было плаванием под парусами ради удовольствия, и к тому же типичным для яхтсменов того, времени и той среды. Этому нисколько не противоречит то обстоятельство, что яхтсмен получал лишь радость от плавания под парусами, предоставляя труд обслуживания яхты профессиональным морякам. Тогда подобные отношения господствовали почти повсеместно на палубах прогулочных и гоночных яхт – и в буржуазно-мещанской Голландии, и в дворянской Англии, и в демократических Соединенных Штатах Америки.

Впрочем, деление на яхтсменов и судовую команду удерживалось в мировом яхтинге не только в начальный период. Оно существовало более трех столетий, и лишь в недавнее время непосредственное обслуживание руля и парусов стало условием признания и репутации подлинного моряка-яхтсмена.

3. Обьединение яхтсменов

Поначалу яхта представляла собой небольшое парусное судно – изящное, быстроходное и маневренное. Однако при строительстве первых яхт скоростные качества не были основной целью, ради которой ломали голову конструкторы. Они стремились прежде всего добиться изящного внешнего вида и обеспечить комфорт в плавании, так как в те времена деловое и прогулочное назначение яхт доминировало. Долгое время яхта оставалась своеобразной водной каретой знати, которую обслуживал хорошо вышколенный персонал.

Открытие новых континентов дало Европе возможность осуществлять колониальные грабежи в невиданных ранее масштабах. Захваченные колонизаторами и привезенные в Старый Свет богатства стали мощным оборотным капиталом, освобождавшим скованные до той поры производственные мощности.

Открытия и изобретения, более производительный труд в сочетании с эксплуатацией и грабежом других народов приводили к росту материального могущества, основанного не только на угнетении и рабстве, но и на трудолюбии, торговой предприимчивости, технической изобретательности. А поле деятельности воистину было огромным и невозделанным. Поначалу в борьбе за золото побеждали одиночки, ибо успех почти в равной мере зависел от богатого воображения и жестокости, ума и расчета, отваги и неразборчивости в средствах. Но наряду с огромными состояниями и карьерой избранных лиц возрастало также общее благосостояние. Нарождающийся капитализм был безжалостен в эксплуатации бедных – за их счет совершался общий рост производственных мощностей и экономическое обогащение стран.

Народы Западной Европы, жившие на берегах Атлантики и Северного моря, в этот период оказались в лучшем положении, чем народы континентальные, имеющие доступ лишь к внутренним морям. В таком положении находились Италия, Германия, Россия, Швеция, Польша. В изменившихся мировых условиях перед странами, некогда периферийными по отношению к центру средиземноморской цивилизации, то есть перед Англией, Голландией и Данией, открылись новые возможности. Перемещение экономических доминант лишило значения прежний центр, породило политическое брожение и хаос, характерные для XVIII века.

Этот век, как никакой другой, был полон войн и тревог. Свершались перевороты, вспыхивали восстания, продолжались колониальные завоевания и драка за добычу в далеких землях.

Столетие между вступлением на мировую арену Петра I и поражением Наполеона под Ватерлоо отмечено непрекращающимися сражениями, бунтами и революциями, оживленным пиратством на морях и океанах.

В столь неспокойные времена любительское плавание под парусами не могло быть беззаботным.

Но эти же времена способствовали росту общего числа яхт в мире, так как в силу необходимости, навязанной неблагоприятной судьбой, все больше людей пользовались маленькими, быстроходными и вооруженными парусными суденышками. Множилось не только число служебных яхт высших офицеров военного флота, губернаторов и прочих представителей власти. На яхтах отправлялись в поисках счастья изгнанники, преступники и отверженные, доверяя свою жизнь, семьи и спасенное достояние опасной водной стихии.

В подобных вынужденных экспедициях люди зачастую пользовались услугами профессиональных контрабандистов, не делавших особого различия между морским разбоем и контрабандой. Именно их заинтересованность способствовала тому, что яхта стала проворным и быстрым судном, способным уйти от погони больших военных кораблей, таможенных и сторожевых судов.

Великая французская революция и Наполеоновские войны создали особенно благоприятные условия для роста численности небольших быстроходных парусников.

Переброска в Англию преследуемых французских аристократов, попытка Наполеона вторгнуться на Британские острова, происки англичан в Испании и Португалии, а затем континентальная блокада, которая должна была экономически задушить Англию, создали конъюнктуру, в которой многочисленные прибрежные поселения по обе стороны Ла-Манша жили исключительно нелегальным морским ремеслом, достигшим невиданных масштабов.

Опасное занятие требовало от парусников такой быстроходности и маневренности, что подобные суда могли построить только искуснейшие судостроители. Впоследствии эти суда стали образцами для гоночных яхт. В большом количестве их начали строить лишь после окончания Наполеоновских войн.

Но и ранее маневренность и быстроходность небольших парусных судов приносила их владельцам огромную экономическую выгоду. На восточном побережье Северной Америки крепли тринадцать взбунтовавшихся против английской короны штатов. Благополучие их населения в значительной степени зависело от океана, так как мореплавание обеспечивало связь со Старым Светом и позволяло развивать широкую заморскую торговлю. Налоговый гнет и пошлины на любые ввозимые товары стали одной из причин восстания, завершившегося образованием Соединенных Штатов Америки. Но до того, как это случилось, тот, кто обладал небольшим, но быстроходным судном, мог посмеиваться над декретами Георга III и над высокими пошлинами на чай.

1815 год, год окончания Наполеоновских войн, положил начало новому историческому этапу не только в мировой политике и экономическом развитии, но и в развитии яхтинга. На морях время стало цениться на вес золота. Первым американским миллионером стал судовладелец из Салема в штате Массачусетс Элиас Хаскит Дерби, который в период борьбы за независимость использовал свои суда на каперской службе, а затем развернул обширнейшую торговую деятельность, доставляя, в частности, тростниковый сахар в Петербург и отправляясь за чаем в далекий Кантон. Каждый рейс приносил ему стопроцентную прибыль. Чем быстрее плыли его корабли, тем скорее он обогащался.

Таким образом, вложение капитала в увеличение скорости судов, перевозящих ценный товар, окупалось. Вскоре судостроители довели конструкцию судов до такого совершенства, которого никто не достигал ни раньше, ни впоследствии. Используя опыт, накопленный создателями быстроходных судов контрабандистов, конструкторы разработали корабль с лебединым носом и слегка наклонными мачтами – клипер, молнию океанов, верх быстроходности и маневренности.

Но в то самое время, когда родились быстроходнейшие парусники, мир решительно вступил в век пара. Клипер, шедевр судостроителей и моряков-парусников, ошеломил мир поэзией скорости и парусов, но уже при рождении ему угрожал смертельный удар, подготовленный техническим прогрессом и купеческим расчетом.

Рассматривая историю с точки зрения любителя-парусника (а именно с таким взглядом на мир встретится читатель в данной книге), следует подчеркнуть, что период между поражением Наполеона под Ватерлоо и серединой XIX века заслуживает особого внимания. В этот период люди, утомленные долгими войнами, особенно искали отдохновения.

Среди героев Ватерлоо был Генри Уильям Пэджит, лорд Аксбридж, командующий кавалерией герцога Веллингтона. В последний час битвы шальная пуля раздробила ему колено, что привело к ампутации ноги. Одноногий герой, наследник обширных поместий и медных рудников на острове Англси у побережья Уэльса, за военные заслуги получил титул маркиза Англси, под именем которого и вошел в историю Великобритании как генерал, министр, а затем как один из разумнейших правителей Ирландии. В истории английского яхтинга он стал одной из интереснейших личностей.

Страстный яхтсмен с юношеских лет, Генри Уильям положил начало тому виду парусного спорта, который известен в Англии и поныне. Его правнук, Джордж Чарлз Генри Виктор, в 1946 году в 24-летнем возрасте принял командорство в королевском яхт-клубе Уэльса и в яхт-клубе родного острова, доказав, что в течение полутора веков семья Пэджит оставалась верна наследию родоначальника современного британского яхтинга.

Одного из своих сыновей, лорда Альфреда Генрика Пэджита (позже великого конюшего и маршала двора королевы Виктории), маркиз Англси окрестил на яхте, окунув младенца в море. Лорд Пэджит, хотя и не унаследовал после отца титула маркиза, переходящего только к старшему сыну, был не менее страстным моряком-парусником, чем одноногий основатель рода Англси. Он даже умер на палубе своей яхты «Виолетта».

То, что маркиз Англси положил начало роду, преданному делу плавания под парусами, не было его единственной заслугой в развитии яхтинга. Одним из первых Англси сумел понять, как важно использовать для нужд яхтинга опыт, накопленный при строительстве судов контрабандистов.

Жители селения Вайвенхо, расположенного в устье реки Коли близ Колчестера, издавна занимались морским разбоем и контрабандой. Лучшим строителем лодок среди них был Филипп Сайнти. У него Англси и заказал в 1820 году яхту, впервые в истории английского яхтинга потребовав построить быстроходное судно с одной лишь мачтой. Это был знаменитый тендер «Жемчужина», охарактеризованный в 1825 году современниками как «одно из лучших судов такого рода в королевстве». Постройка этой великолепной яхты открыла новую страницу в судьбе поселка Вайвенхо. Поселение контрабандистов превратилось в центр строительства элегантных яхт. На надгробье Филиппа Сайнти в 1844 году были высечены слова: «Строитель «Жемчужины» – яхты маркиза Англси».

О гоночных достоинствах «Жемчужины» и «морском» темпераменте маркиза свидетельствовало такое описание состязания, состоявшегося в 1826 году в Каусе:

«Мистер Джозеф Велд вызвал маркиза Англси на гонки со ставкой в 500 фунтов. У маркиза в то время была «Жемчужина» и меньшая яхта, 40-тонная «Свобода». У мистера Велда – «Стрела» и 40-тонная «Джулия». Договорились так, что «Стрела» будет состязаться с «Жемчужиной», а «Свобода» – с «Джулией». Поскольку «Жемчужина» выиграла свою гонку, а «Джулия» – свою, выплата ставки не состоялась. Принимая вызов, маркиз Англси сказал: «Если «Стрела» победит «Жемчужину», я сожгу свою яхту сразу же по возвращении».

После тягот военных лет популярность яхтинга возросла не только на Британских островах. На континенте – во Франции, Голландии и Скандинавских странах – появилось много новых любителей, ищущих развлечения и приключений в плавании под парусами.

Глубокие социально-экономические преобразования, происходившие в мире в 1815–1850 годах, имели серьезные последствия для любительского плавания под парусами. Ускоренные темпы индустриализации, освоение новых континентов, развитие коммуникаций, техники, отмена рабства, прогресс просвещения и науки свидетельствовали о том, что мир вступил в эпоху капитализма.

Было очевидно, что парусное плавание служит не только для удовольствия. В то время оно активно содействовало прогрессу промышленности и торговли, стало существенным признаком развитой экономики и цивилизации. В разбогатевшей после Наполеоновских войн Англии в 1812–1850 годах число яхт возросло с 50 до 500. И хотя морское плавание под парусами по-прежнему оставалось преимущественно уделом избранных, все больше людей находило возможность заняться яхтингом.

Этот небольшой экскурс в историю необходим для понимания обстановки, в которой делала первые шаги клубная организация яхтинга. Клубу парусников, традиционно называемому яхт-клубом, и ныне присущи признаки времени (конец XVII – начало XIX века), в которое он сформировался.

Конечно, клуб как организованный институт не был изобретением моряков. Можно считать, что клубы в Англии начали действовать по меньшей мере со времен Тюдоров. Уже при Генрихе IV поэт Том Хокклив описал в 1406 году «Дворец приятных компаньонов». Размещался он в Лондоне близ Мидл-Темпл и был чем-то вроде приличного трактира. Во времена Елизаветы в таверне «Под сиреной», на Фридей-стрит, действовал клуб, основателем которого был известный корсар и адмирал Уолтер Ралей.

Первые клубы были прежде всего местом постоянных встреч друзей за общим столом. Разумеется, компания отнюдь не ограничивалась уничтожением вкусных блюд и хорошего вина.

Общность взглядов и интересов проявлялась при обсуждении различного рода вопросов политического, общественного, художественного, научного или хозяйственного характера. Не только масштаб интересов, но и уровень, и традиции клубов были весьма разнообразны. Примером таких странных традиций был английский «Клуб телячьей головы», возникший после казни Карла I Стюарта. Члены этого клуба ежегодно собирались в день казни монарха и торжественно съедали телячью голову, в которую была воткнута пика. Так продолжалось до тех пор, пока на трон не вступил Карл II. Члены клуба пали жертвой реставрированной монархии.

Якова, герцога Йорка, яхта которого проиграла королевскую регату на Темзе, называют основателем старейшего клуба. Это был Королевский клуб военного флота (Royal Navy Club), основанный в 1674 году и ставший прототипом офицерского казино. Клуб слыл образцовым. Начиная с XIX века ему стали подражать и другие.

Владельцы яхт, базирующихся в одном и том же порту (особенно зимой, когда плавание не доставляло удовольствия), встречались время от времени за общим столом, чтобы освежить воспоминания о прошедшем сезоне, договориться о планах на ближайшее лето, побеседовать о яхтах, их достоинствах и подготовке к новому плаванию.

Разумеется, такие встречи нельзя было считать организованными клубами моряков-парусников. Не были клубами и флотилии яхт. Однако в ходе зарождения клубной организации яхтинга проявлялись весьма характерные общие признаки. Ничто в этом движении не было навязано сверху, ничего не решалось, исходя лишь из теоретических предпосылок или основываясь на чужих образцах. Все складывалось самобытно, вытекало из очевидных нужд и характеров людей.

Постепенно в жизни любителей плавания под парусами рождались традиции и обычаи, перенесенные затем в организованные яхт-клубы и поддерживаемые до настоящего времени. Это были традиции равноправия и братства, дружбы и верности; традиции влюбленности в свою яхту и ее экипаж, сознательной дисциплины и преданности общему делу; традиции учтивости и чести, правда не выходящие за пределы избранной группы, однако в ее границах соблюдавшиеся весьма строго.

Эти традиции понятны и близки яхтсменам и сегодня. Они же стали стимулом взаимного соперничества и, естественно, способствовали развитию спортивных парусных регат (как именовались гонки судов).

Почти до середины XIX века парусные яхты служили прежде всего для путешествий и прогулок. В особых случаях разыгрывались состязания, организовывались показы, смотры и парады яхт. Однако уже в 1775 году в Англии возникла организация любителей плавания под парусами, называвшаяся Камберлендская флотилия (Kumberland Fleet), специально предназначенная для подготовки и проведения регат, то есть для целей, близких современному понятию парусного спорта.

Возникновению Камберлендской флотилии предшествовала практика гонок. Английский писатель Мэйтленд, излагая историю Лондона, отмечает, что плавание на веслах и под парусами ради удовольствия было распространено на Темзе издавна. Уже в 1715 году принц Камберленд, брат короля Георга II, впоследствии первый лорд Адмиралтейства, учредил так называемый Камберлендский кубок – самую старинную награду в гонках яхт, до сих пор разыгрываемую в Каусе. О серебряном кубке, ежегодно учреждаемом Камберлендским обществом, упоминал в 1801 году в своей работе «Спорт и развлечения английского общества» лондонский гравер и антиквар Д.Стратт. Гонки на этот кубок проводились обычно на трассе от моста Блэкфайрз до Патни и обратно до Вауксхолла.

Но любительский парусный спорт развивался и вдали от Лондона и Темзы. Благоприятные условия для этого были на южном побережье, у пролива Ла-Манш, вблизи большого торгового порта Саутгемптона и базы военно-морского флота в Портсмуте.

Залив Солент и остров Уайт, где расположен город Каус со старинным замком в центре, образуют живописное побережье графства Хэмпшир. В этом районе с мягким климатом и давними морскими традициями гонки парусных яхт проводились начиная с 1780 года. Именно там в 1812 году пятнадцать владельцев яхт основали эскадру, формально считающуюся старейшим английским яхт-клубом, – Королевскую яхтенную эскадру (Royal Yacht Squadron). Членами этого клуба могли стать только владельцы яхт, имеющих водоизмещение не менее 10 тонн, а прием в члены клуба производился путем баллотировки. В 1817 году желание вступить в члены клуба выразил принц-регент, позднее король Георг IV. В молодости это был человек элегантный, остроумный, любящий светский образ жизни. Его отец Георг III, изнуренный болезнью, после поражения в войне с Соединенными Штатами Америки передал правление страной сыну. В период этого регентства для Англии наступили тяжелые годы Наполеоновских войн, из которых страна вышла победительницей.

Принятие регента в клуб не вызвало, разумеется, затруднений и щедро окупилось. Став королем, Георг IV в 1820 году дал эскадре в Каусе право называться «Королевской» и разрешил поднимать на судах эскадры английский военный стяг. Со времен Георга IV обычай вступления главы государства в члены старейшего яхт-клуба сохранился до наших дней в качестве почитаемой морской традиции как в монархических, так и в демократических странах.

В хрониках Королевской яхтенной эскадры имеется немало любопытных историй баллотировок. В этот изысканный клуб стремились попасть многие, но его члены, составляющие наиболее замкнутую группу английских яхтсменов, превыше всего соблюдали аристократическую кастовость эскадры. Так, в 1899 году, несмотря на дружбу с принцем Уэльским, не прошел при голосовании сэр Томас Липтон – английский миллионер и чайный кооль, один из наиболее щедрых меценатов яхтинга, подаривший пять яхт для знаменитых гонок на Кубок Америки. Правда, в конце концов сэр Томас Липтон был принят в члены клуба, но произошло это лишь 32 года спустя, за год до смерти 70-летнего старика.

Значительно раньше имело место другое событие. В члены яхт-клуба не был принят некий лорд, владелец 150-тонной шхуны, вооруженной восемью пушками. При известии о неблагоприятном результате баллотировки вспыльчивый лорд бросил якорь в Каусе перед резиденцией клуба. Направив пушки на замок, он просигналил с палубы, что откроет огонь, если перед ним не извинятся за отказ принять его в члены клуба Королевской яхтенной эскадры.

Угрозу, видимо, признали заслуживающей внимания, так как повторная баллотировка была благоприятной для кандидата, готового открыть себе доступ в яхт-клуб ядрами пушек.

В год похода Наполеона на Москву в Англии было около 50 яхт. 15 из них входили в Королевскую яхтенную эскадру. Почти весь остальной состав тогдашней английской флотилии яхт был сосредоточен в Лондоне и его окрестностях и оставался в кругу Камберлендской флотилии, которая в 1823 году преобразовалась в Темзинский королевский яхт-клуб (Rojal Thames Jacht Club) – один из самых заслуженных в истории развития парусного спорта и действительно старейший британский яхт-клуб.

Первоначально английские яхты строились на судостроительных верфях, выпускавших самые различные корабли. Из дневника Самюэля Пеписа можно сделать вывод, что часто это были королевские корабельные верфи, то есть верфи военно-морского флота.

По мере развития кораблестроения происходила, разумеется, специализация. Особым признаком мастерства в строительстве яхт считалась истинно ювелирная тщательность отделки, что было не под силу обычным корабельным плотникам. Поэтому мы без удивления узнаем, что уже в 1780 году, за 30 лет до основания Королевской яхтенной эскадры, в Госпорте, вблизи Саутгемптона, действовала верфь яхт, основанная Франциско Каленсо Амосом. В 1809 году начал свое обучение на этой верфи Кампер, а в 1842 году – Бенджамен Никольсон. Верфь фирмы Кампер и Никольсон конструирует и строит яхты с 1855 года и по сей день.

В XVIII веке яхтинг начал развиваться и в других странах. На Американском континенте полковник Левис Моррис из Нью-Йорка в 1717 году имел яхту «Фэнси». Капитан Джордж Кроуниншольд из Салема в Массачусетсе – штате, начавшем борьбу Соединенных Штатов за независимость, – с 1801 года владел шлюпом «Джефферсон» водоизмещением 22 тонны.

Капитан Кроуниншельд был богатым судовладельцем. Его состояние умножила война, а затем, видимо, и дружба с президентом Джефферсоном, именем которого он назвал яхту. Капитан был удачливым торговцем и большим оригиналом и прежде всего – человеком с большой морской фантазией, ищущим впечатлений и приключений. Об этом свидетельствовал его второй, значительно больший по размерам парусник – великолепная шхуна «Галера Клеопатры», – построенный в 1815 году.

Вызвав огромную сенсацию, Кроуниншельд предпринял рейс в Средиземное море, взяв с собой свыше 300 рекомендательных писем к консулам в европейских портах. Он впервые познакомил страны Средиземноморского бассейна с американским морским флагом и американским образом жизни. У Кроуниншельда был великолепный экипаж. Даже его чернокожий повар превосходно знал навигацию, а посещавшие «Галеру Клеопатры» толпы гостей могли убедиться в его кулинарном мастерстве. Это было первое далекое путешествие яхты американского богача и вместе с тем первый исторически зафиксированный случай использования спортивного флага для пропаганды своей страны за рубежом. После путешествия, полного светских и политических успехов, Кроуниншельд в 1817 году вернулся в Соединенные Штаты Америки, где в ноябре того же года неожиданно умер в возрасте 51 года.

Главным центром раннего американского яхтинга издавна были окрестности Нью-Йорка. Традиции плавания под парусами на прогулочных судах восходят к периоду голландских поселений начала XVII века. В этом районе особую роль сыграла семья талантливых инженеров и изобретателей Стивенсов, судьбы которой были тесно связаны с историей американского судостроения, железнодорожного транспорта и мирового яхтинга.

Построенный Джоном Стивенсом и пущенный в ход в 1802 году на реке Гудзон двухвинтовой пароход на год опередил демонстрацию Фултоном на Сене паровой подводной лодки. В 1808 году Стивене построил второй свой пароход «Феникс», впервые в мире осуществивший удачное морское плавание от Нью-Йорка до Филадельфии (примерно через год после пуска в эксплуатацию на реке Гудзон созданного Фултоном колесного парохода «Клермонт»). В 1815 году Стивене сконструировал и построил первый американский паровоз, в котором применил, в частности, изобретенный им многотрубный паровой котел. Стивене обладал хорошими техническими способностями, большим организаторским талантом и неистощимой энергией.

Любимым развлечением Стивенса, которое разделяли его четверо сыновей, было плавание под парусами. Это был лучший отдых после изнурительного труда в созданных им больших мастерских в Хобокене. Там, где позже младший из сыновей, Эдвин Август, основал замечательное научное учреждение – Технологический институт Стивенса, в 1809 году на воду была спущена первая парусная яхта Стивенсов «Водолаз», длиной 6 метров.

Двумя годами позже, в 1811 году, в Нью-Йорке возник Никкерброкеровский парусный клуб (Knickerbrjcker Boat Club), распавшийся уже в следующем году. В 1820 году была предпринята безуспешная попытка основать Нью-йоркский яхт-клуб. В мире американских отношений создание в начале XIX века организации любителей-парусников было делом нелегким и так же, как и в других странах, требовало более прочного укоренения яхтинга, чем это могло быть в молодом, насчитывающем всего лишь полвека государстве.

Американцы переживали период становления. И хотя их отличала большая энергия и свобода в ведении дел, лишь обзаведясь достатком, они заметили, какое удовольствие можно получать от плавания под парусами ради развлечения, от занятия, столь распространенного у их аристократических, но нелюбимых «родственников» на Британских островах. В первые десятилетия XIX века количество американских яхт росло медленно; следует учитывать, что одновременно шли поиски конструкций, наиболее отвечающих местным условиям.

Стивенсы – в то время лидирующие американские яхтсмены лишь через семь лет после яхты «Водолаз» решились на постройку 17-метровой яхты «Трабл», а в 1820 году – на первый в Соединенных Штатах катамаран «Дабл Трабл». Позже Стивенсы пристрастились к шхунам, построив в 1832 году «Волну», в 1839 году – «Онкахи» и в 1844 году – историческую «Безделушку», длиной по ватерлинии 15 метров.