Текст книги "Петр Великий"

Автор книги: Вольдемар Балязин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Работа закипела в пустынной, молчаливой местности; топоры стучали в лесу: Петр прорубал окно в Европу; местность болотистая, но удобная своею близостью к морю, восхищала его; он ее называл парадизом (раем – В. Б.). Препятствий к исполнению его замыслов было много: ни землекопных, ни плотницких орудий, ни телег, ни тачек не было достаточно, и согнанный народ должен был многое делать руками: на себе таскали бревна, горстями собирали землю в полу своего кафтана и таскали ее, куда нужно было.

В день своего ангела Петр заложил основание первой деревянной церкви во имя Святых Апостолов Петра и Павла. Через десять месяцев она была готова. Церковь была небольшая, но, по словам иностранцев, красивая; снаружи она была окрашена желтою краскою, под мрамор. Колокольня была высокая, остроконечная; на ней повешено было несколько колоколов, и к ним нарочно был приставлен искусный звонарь, который каждый час ударял в колокол, чтобы по числу ударов знать, который час; но сперва он должен был вызванивать какую-нибудь мелодию, чтобы привлечь внимание работающих.

Постройка деревянной крепости была окончена в четыре месяца, и крепость могла уже встретить неприятельское нападение. Посередине крепости был прокопан канал, чтобы в случае осады не было недостатка в воде. По обеим сторонам его были выстроены четыре ряда домов, крытые, по примеру финских, дерном или берестою. На Государевом бастионе на высоком шесте развевался крепостной флаг».

Морская крепость Кронштадт

Со стороны моря Санкт-Петербург был надежно прикрыт Кронштадтом.

Вот что рассказывал о первой морской крепости и базе регулярного флота Кронштадте историк А. А. Розов, выступивший в 1992 году на конференции в Переславле-Залесском, посвященной 300-летию российского флота: «С давних времен остров, на котором Петром I была основана крепость Кронштадт, звался Котлиным, а примыкающая к нему с востока часть Финского залива – Котлиным озером. Позднейшее имя острова – Реттусари, – как считает А. И. Гриппинг, автор двухтомного труда „Нева и Ниеншанц“ (СПб., 1903), произошло вследствие картографической ошибки, ибо на одной из ранних карт, изданных в Швеции, значится название Кеттусари, что означает „Лисий остров“. Немецкие купцы звали его также Кетлингем. Таким образом, место, где Петр I решил поставить крепость для защиты новой столицы в устье Невы, было достаточно хорошо известно».

Место для постройки выбрал сам Петр, а руководил строительством А. Д. Меншиков. Первый ее форт был завершен 7 мая 1704 года, и этот день стал считаться днем основания Кронштадта.

А. А. Розов объяснил в своем докладе, почему Кронштадт с самого начала создавался как крепость фортового типа: «Состояние фортификационной науки всегда зависело от средств и возможностей осадной техники противника. К началу XVIII века артиллерия была уже настолько серьезным средством крепостных сооружений, что центр (цитадель) любой крепости мог подвергаться обстрелу. Поэтому ядро крепости, где находилось обычно командование и боезапас, нуждалось в дополнительной защите. Так появилась фортовая система крепостей, являющая собой высшую ступень фортификационного искусства. Своим огнем форты, вынесенные на определенное расстояние от основной крепости, могли держать противника в отдалении и тем самым защищать цитадель от огня.

Кронштадтская крепость была изначально задумана как крепость фортового типа. Зимой 1703-1704 годов был построен первый ее форт – Кроншлот, возведенный на отмели, недалеко от южного берега Котлина, вблизи единственного судоходного места. Для обеспечения перекрестного огня по фарватеру на самом острове была построена Андреевская батарея».

Понимая важность крепости, Петр I в «Инструкции» коменданту форта указывал «содержать сию цитадель… аще случится, хотя до последнего человека». В 1705 и 1706 годах шведы пытались захватить Котлин, но были отбиты совместными действиями форта, кораблей флота и пехотных полков Толбухина и Островского. Зимой 1709 года остров Котлин служил базой для переправки русских войск по заливу для штурма Выборга.

Работы по совершенствованию и расширению крепости не прекращались и после подписания Ништадтского мира, когда казалось, что Швеция надолго вышла из борьбы за преобладание в Балтийском море и едва ли будет в дальнейшем угрожать Петербургу.

Однако ближайшее будущее показало, что уже в 1741-1743 годах, при Елизавете Петровне, а потом и при Екатерине II, во время русско-шведских войн, Кронштадт еще раз сыграл важную роль в защите Санкт-Петербурга.

Таким образом, Петр I проявил завидную предусмотрительность, продолжив в 20-х годах XVIII века строительство собственно Кронштадта, расположенного на самом острове Котлин, а не на мелководье к северу и к югу от Котлина, где было построено за все время полтора десятка фортов.

А. А. Розов заключал свой доклад так: «В 1721 году был заложен второй форт „Цитадель“ (впоследствии – форт „Петр I“), сама же крепость Кронштадт начала строиться только в 1723 году. Однако строительство базы для флота на Котлине производилось задолго до закладки крепости. Был, например, построен чугунолитейный завод, началось строительство дока, так называемых губернских домов, казарм. Сама крепость Кронштадт строилась в восточной части острова. С запада она ограждалась рвом, рядом бастионов и оборонительных казарм. В северной части был возведен земляной вал с батареями, крепостная стена, перемежающаяся с оборонительными казармами. Аналогичные сооружения были возведены и в восточной части крепости.

Вдоль южного берега Котлина строились гавани (Военная, Средняя, Купеческая, Лесная), огражденные ряжевыми стенками бастионного начертания, которые уже в петровское время стали облицовываться гранитом.

Достройка и развитие крепости продолжалось при преемниках Петра I. Таким образом, к началу XX века Кронштадтская крепость превратилась в сложную оборонительную систему с несколькими линиями фортов и хорошо укрепленным предпольем. Верно и на долгие времена угаданная Петром I возможная стратегическая обстановка позволила Кронштадту сыграть выдающуюся роль в годы Великой Отечественной войны».

Первая русская газета «Ведомости»

За четыре месяца до закладки Петропавловской крепости, 2 января 1703 года, в Москве вышла первая русская печатная газета «Ведомости».

Петр был автором многих ее статей, а ее первым редактором стал директор московского Печатного двора Федор Поликарпович Поликарпов-Орлов.

О чем писали «Ведомости» в первом номере?

«На Москве вновь нынче пушек вылито 400… а меди нынче на пушечном дворе, которая приготовлена к новому литью, более 40 тысяч пуд лежит».

Далее сообщалось, что «Повелением его Императорского Величества московские школы умножаются, и 45 человек слушают философию и уже диалектику окончили. В математической штурманской школе больше 300 человек учатся и добре науку приемлют».

Затем москвичи извещались, что за один месяц – с 24 ноября по 24 декабря прошлого, 1702 года – в Москве родилось «мужеска и женска пола 386 человек».

А затем шли новости из других городов России и из иностранных государств – Индии, Голландии, а также сводки с мест сражений идущей третий год Северной войны.

Вклад Демидова в развитие артиллерии

Многие новшества и преобразования, происходившие в России после начала Северной войны, были связаны именно с ней и проводились для решения неотложных задач, поставленных этой войной.

На это была направлена и деятельность Никиты Демидовича Антуфьева, более известного под фамилией Демидова. (В ту пору было обычаем носить фамилию, производя ее от имени отца.)

Никита Демидов, тульский оружейник, выходец из крестьян, основал в середине 90-х годов XVII века вододействующий металлургический завод, получив разрешение на его создание от Петра I. Однако завод находился в общем ведении Приказа артиллерийских дел. В 1701-1703 годах завод произвел более пятидесяти тысяч пудов снарядов, но вскоре Демидову запретили рубить окрестные леса, ибо деревья были признаны годными для строительства кораблей, и Демидов переехал на Урал, получив в управление казенный Невьянский завод. За 1703-1709 годы на этом заводе было выплавлено сто пятьдесят тысяч пудов чугуна, из которого отлили пушки и снаряды.

Это было существенным вкладом в артиллерийский арсенал русской армии, имевшей на вооружении около девяноста демидовских орудий.

Уместно заметить, что в Полтавском бою на стороне русских было семьдесят два орудия, большинство из которых отлили на Урале.

Яков Виллимович Брюс

В предыдущем очерке о газете «Ведомости» есть упоминание о математической штурманской школе. Эту школу, известную под именем «Навигацкой», возглавлял потомок шотландских королей, впоследствии российский граф и генерал-фельдмаршал Яков Виллимович Брюс. Возле Петра было много талантливых людей, и Брюс был одним из них. 18 февраля 1721 года один из ближайших сподвижников Петра I, герой Полтавы Яков Виллимович Брюс стал графом Российской империи.

Девиз Брюса был столь же оригинален, как и он сам. Брюс избрал себе девизом одно лишь слово – «Были». Почему? Да потому, что он был не только генералом и администратором, более всего он прославился как чернокнижник и звездочет, колдун и маг, и с высот своих великих знаний видел, что жизнь человека не более, чем миг. Его почитали чем-то вроде российского доктора Фауста и утверждали, что он столь учен потому, что давно уже продал душу дьяволу.

О Брюсе говорили: «Ты вот возьми, насыпь на стол гороха и спроси его, Брюса, сколько? А он взглянет и не обочтется ни одной горошиной. А спроси его, сколько раз повернется колесо, когда поедешь от Тешевич до Киева? Он тебе и это скажет. Да что! Он на небо взглянет и тут же скажет, сколько есть звезд на небеси!…» Или: «Он знал все травы тайные, и камни чудные, и составы из них разные делал, и даже живую воду…»

Брюса считали чародеем и волшебником, а на самом деле он был хорошо образованным человеком, пытавшимся разгадать вечные тайны мироздания – феномен жизни и смерти, причины возникновения мира и загадку бытия.

Брюс нигде не учился и всего добился самообразованием. К концу жизни он изучил полдюжины языков и перевел множество книг: сочинения знаменитого Христиана Гюйгенса «Космотеорос» и «Фортификацию» Кугорна, трактаты по механике и многое иное. Он составил словари – русско-голландский и голландско-русский, написал первый русский учебник по геометрии и составил, как утверждали, знаменитый «Брюсов календарь», по которому можно было предсказывать погоду и события на два десятилетия вперед, составил одну из лучших географических карт России и один из первых астрономических атласов.

Своей славой мага и чародея Брюс обязан тому, что во все странствия и походы он брал подзорную трубу и ночами подолгу глядел на звезды. А когда в 1701 году в Москве, в Сухаревой башне, была открыта Навигационная школа, то на крыше башни в светлые лунные ночи можно было часто видеть темный силуэт человека, глядящего в небо. Брюс стал и первым начальником Артиллерийской школы, созданной там же, в Сухаревой башне, в том же 1701 году.

Яков Брюс не был ни астрологом, ни алхимиком, ни чародеем. Он был ученым – последователем Коперника и Ньютона. Он был военным, инженером и артиллеристом, чьи пушки разгромили артиллерию шведов под Полтавой. Он был дипломатом, подписавшим Ништадтский мир, которым закончилась великая Северная война, длившаяся 21 год и давшая России и выходы к морю, и такие территории, какие не приносила ни одна из предшествующих победоносных войн. Чтобы рассказ о нем был доведен до конца, сообщим, что вскоре после смерти Петра, в 1726 году он вышел в отставку в чине генерал-фельдмаршала и поселился в имении Глинки под Москвой, целиком посвятив себя ученым занятиям. Там он и умер 19 апреля 1735 года.

Ход Северной войны в 1703-1708 годах

После основания Санкт-Петербурга русские в 1703 году заняли Ингерманландию, а на следующий год – Дерпт, Иван-город и Нарву, отделив, таким образом, шведские войска, находившиеся в Польше, от войск, находившихся в Финляндии.

Карл XII считал, что его владения в Польше и Северной Германии важнее Финляндии и Прибалтики, и потому направил свои главные силы на борьбу с Августом II, отправившись в Польшу во главе армии. Шведы заняли Варшаву. Под влиянием этой победы польский сейм низложил Августа II и в июле 1704 года избрал королем шведского ставленника Станислава Лещинского.

Однако Август, собрав своих сторонников в Сандомире, не признал Лещинского королем Польши, и продолжал оставаться королем Речи Посполитой. На его стороне были коронная армия и большая часть шляхты.

19 августа 1704 года он подписал в Нарве договор о союзе Речи Посполитой и России против Швеции. После этого русские войска вступили в Польшу, а летом 1705 года – в Прибалтику. Между тем Карл XII и Август II продолжали с переменным успехом бороться в Германии и Польше. Однако 13 сентября 1706 года уполномоченные Августа II заключили со шведами сепаратный мир, по условиям которого Август II отказался от польской короны в пользу Станислава Лещинского, порвал союз с Россией и согласился выплатить шведам огромную контрибуцию.

Русские войска отступили на восток. Опасаясь вторжения шведов в Россию, Петр отдал приказ подготовить к обороне Смоленск, Псков, Новгород, Великие Луки и даже Москву. Шведы во главе со своим королем двинулись на восток. Не зная их планов, Петр расположил свои силы следующим образом: Б. П. Шереметев с пятидесятисемитысячным корпусом стоял в районе Витебска, Р. X. Боур с шестнадцатью тысячами солдат и офицеров остановился в Дерпте, двадцатичетырехтысячный корпус Ф. М. Апраксина находился в Ингерманландии. Все они занимали те же направления, что и шведские корпуса. Наконец, оборона Украины была возложена на войска М. М. Голицына и казаков И. С. Мазепы.

Карл XII решил идти на Москву, и его главные силы, переправившись через Березину, двинулись на Украину. В этом решении главную роль сыграло то обстоятельство, что шведы накануне провели тайные переговоры с Мазепой, и он обещал привести под их знамена двадцать тысяч казаков.

В сентябре 1708 года войска шведского генерала графа Адама-Людвига Левенгаупта, шедшие из Риги, на соединение с главными силами Карла XII, были остановлены у деревни Лесной, неподалеку от Могилева.

Баталия при Лесной 28 сентября 1708 года

Левенгаупт шел с шестнадцатитысячным корпусом, при семнадцати орудиях и с огромным обозом в семь тысяч телег, нагруженных оружием и продовольствием для армии Карла XII. Понимая опасность соединения корпуса Левенгаупта с главными силами, Петр спешно создал особый отряд, так называемый корволант, состоявший из кавалерии и солдат. Семь тысяч кавалеристов и пять тысяч пехотинцев бросились на перехват отряда Левенгаупта.

Однако, узнав о том, что силы неприятеля превосходят силы его корволанта, Петр приказал Р. X. Боуру, командиру пятитысячного кавалерийского корпуса, примкнуть к корволанту. Боур, стоявший в недалеком от Петра городе Черикове, расположенном на реке Сож, вовремя соединился с войском Петра, успев прикрыть переправы через реку.

27 сентября войска Левенгаупта сосредоточились у деревни Лесной. Шведский генерал отправил большую часть обоза вперед с прикрытием из трех тысяч человек, что заметно ослабило его силы. Ожидая русских, шведы заняли позицию на высотах, находящихся к северо-западу от деревни, поставив у себя в тылу вагенбург – укрепление из повозок, сцепленных между собой, а перед основной позицией выдвинули вперед шесть пехотных батальонов.

Русские войска расположились поблизости от Лесной, в деревне Лопатичи. На рассвете 28 сентября корволант двинулся к Лесной двумя колоннами по семь тысяч человек. Шведское передовое прикрытие из шести батальонов было сметено, и русские без промедления начали штурм главной позиции. После ожесточенного двухчасового боя высоты были взяты, и остатки шведских войск отступили к вагенбургу. Бой у вагенбурга продолжался до начала сумерек, а потом прекратился.

Ночью остатки корпуса Левенгаупта оставили вагенбург и бежали вниз по Сожу, потеряв при Лесной убитыми, ранеными и пленными девять тысяч солдат и офицеров, всю артиллерию и весь обоз. К армии Карла XII пробились лишь около шести тысяч солдат и офицеров.

Петр, главный герой баталии при Лесной, впоследствии назвал этот успех «матерью Полтавской победы», которая была уже не за горами.

Прелюдия сражения под Полтавой

Поражение шведов при Лесной лишило Карла XII крайне необходимых для него оружия и продовольствия, а также и подкреплений, рассеянных в битве русских с корпусом Левенгаупта. Не оправдались расчеты Карла XII и на казачье войско: 29 октября 1708 года Мазепа привел вместо обещанных двадцати тысяч только две тысячи казаков, да и из тех вскоре ушли восвояси тысяча человек. Правда, в феврале 1709 года в стан шведов пришел тысячный отряд запорожцев во главе с кошевым Константином Гордеенко, ярым противником России. Он-то и посоветовал Карлу XII пойти к Полтаве, чтобы, взяв ее, двинуться на Москву.

25 апреля 1709 года шведы осадили Полтаву, в которой находился четырехтысячный гарнизон полковника А. С. Келина и две с половиной тысячи вооруженных горожан, помогавших солдатам. Полтава держалась, несмотря на нехватку продовольствия и пороха. В этих условиях Петр решил во чтобы то ни стало снять осаду и, если понадобится, дать шведам генеральное сражение.

25 июня русская армия подошла к Полтаве, остановившись в полуверсте от неприятеля. Узнав об этом, Карл немедленно поскакал, чтобы осмотреть расположение русских войск. Он нечаянно наткнулся на казачий пикет и в открывшейся перестрелке был ранен в ногу, навсегда оставшись хромым. 26 июня та и другая стороны начали готовиться к решающему сражению.

«Вот пришел час…»

Перед началом Полтавского сражения Петр I сказал солдатам и офицерам, приготовившимся к бою: «Воины! Вот пришел час, который должен решить судьбу Отечества. Итак, не должны вы помышлять, что сражаетесь за Петра, но за государство, Петру врученное, за род свой, за Отечество, за православную нашу церковь.

Не должна вас также смущать слава неприятеля, будто бы непобедимого, которую ложь вы сами победами своими над ним неоднократно доказали, имейте в сражении перед очами вашими правду и Бога, поборяющего по вас. На того единого, яко всесильного во бранях уповайте, а о Петре ведайте, что ему жизнь его недорога, только бы жила Россия, благочестие, слава и благосостояние ваше».

Победа под Полтавой 27 июня 1709 года

По диспозиции, принятой перед сражением, центром русской армии командовал Б. П. Шереметев. Правым крылом командовал Ренне, левым – А. Д. Меншиков, всей артиллерией – Я. В. Брюс. Главнокомандующим, разумеется, был Петр.

У шведов король из-за ранения командовать не мог, и потому главное командование было поручено фельдмаршалу Реншельду. Пехотой командовал Левенгаупт, кавалерией – Крейц, а из-за того, что артиллерии у шведов практически не было – четыре орудия против семидесяти двух русских, – то и командующего артиллерией тоже не было.

Русская армия, построившая перед сражением десять редутов, заняла оборонительные позиции. Карл XII решил наступать, хотя соотношение сил было не в его пользу: у Петра была сорокадвухтысячная армия, у Карла – двадцатитысячная.

Вот как рисует Полтавское сражение С. А. Чистякова: «27 июня, в день битвы, шведы до света бросились на русскую конницу с яростью и овладели двумя еще недоконченными редутами, причем Ренне был ранен и начальство передал Боуру; но при этом шесть батальонов шведской пехоты и несколько десятков эскадронов были отрезаны от главной армии и должны были уйти в лес. Между тем русские также напали на шведское войско, еще при самом начале отрезанное от главной армии; здесь шведы были вполне разбиты; Шлиппенбах и Розен попали в плен. Пользуясь смятением, русская пехота вышла из ретраншемента и стала в боевой порядок; часть кавалерии с правого крыла была проведена за пехотой и поставлена на левое крыло. Русские решились атаковать всю шведскую армию, но шведы предупредили их и с своим обыкновенным пылом ринулись на русских.

Два часа кипел отчаянный бой. Петр был везде, где было опасно; одна пуля прострелила его шляпу, вторая попала в крест на его груди, третья осталась в арчаке седла, полы кафтана были изодраны, но царь остался невредим. Карла с больною, раненою ногою в коляске возили между рядами солдат, но вдруг пушечное ядро ударило в коляску, и Карл очутился на земле. Солдаты увидели падение Карла, подумали, что он убит; весть об этом, как электрическая искра, пробежала по полкам, и ужас овладел и без того колеблющимися солдатами. Карл приказал посадить себя на скрещенные пики, и тут его глазам представилась печальная картина общего замешательства; в отчаянии он воскликнул:

– Шведы, шведы, стойте!

Но шведы бежали и не обращали внимания на голос своего короля. Прискакал Реншельд и торопливо крикнул:

– Ваше Величество, наша пехота потеряна! Товарищи, спасайте короля!

С этими словами он опять бросился к своему войску и старался восстановить порядок, но попал в плен, и тогда бегство сделалось общим.

Битва была яростная, отчаянная, но она не продолжалась больше двух часов. Шведы бежали так скоро и безостановочно, что ни разу не остановились и ни разу не пытались сопротивляться; русские гнались за ними и поражали бегущих штыками и шпагами, брали в плен. Шведских тел на поле сражения насчитали у редутов до 9234 человек, а по полю и по лесам было еще множество. Русские войска не все вступали в битву, только передняя линия принимала участие, а вторая вовсе не трогалась с места.

По окончании битвы к Петру со всех сторон съезжались русские генералы и офицеры; радостный царь перед каждым из них преклонял свой меч, обагренный кровью, и поздравлял их с победой. К нему в это время привели шведских пленных – принца Вюртембергского и Шлиппенбаха, Такельберга и Гамальтона. Петр принял их очень ласково, обещал быть к ним милостив, приказал не отнимать у них шпаг и отвести их в русские укрепления. Когда же приехал Меншиков, Петр встретил его с истинно дружеским чувством: он обнял его, целовал нежно в голову и перед всеми выставил заслуги его в этот день.

Все войско выстроилось и приветствовало Петра; перед фронтом поставили походную церковь и несколько шатров и принесли благодарность Богу – подателю побед. Затем Петр побывал у раненых, благодарил за службу и обещал всех наградить, распорядившись, чтобы раны их были перевязаны и чтобы все было сделано для облегчения их страданий.

Во втором часу был готов обед; все собрались в палатки: радостный Петр не питал никакой досады к своим недавним врагам; он пригласил к своему обеду всех пленных генералов. Петр с улыбкою обратился к ним и сказал:

– Вчера брат мой, Карл, просил вас на обед в свои шатры, но так как ему не удалось сдержать своего королевского слова, то я считаю своим долгом выполнить его обещание сегодня и прошу вас отобедать с нами.

Петр был очень ласков к фельдмаршалу Реншельду, хвалил его за храбрость, подарил ему свою шпагу. Во время обеда привели министра Пипера; когда он заметил общее бегство войска, он сначала следовал за королем, но в сумятице потерял его, и сам, не зная куда бежать, приехал прямо в Полтаву и отдался в плен; вместе с ним отдались и два королевских секретаря. Его вместе с товарищами Петр посадил также за свой стол и угощал за обедом, и каждому сам подносил рюмку своей любимой водки. Во время тостов была беспрерывная пушечная стрельба.

Потом, налив бокал вина, поднял его и, обратясь к своим знатным пленникам, сказал:

– Пью за здоровье моих учителей в военном искусстве!»

«Орден Иуды»

В октябре 1708 года гетман Левобережной Украины И. С. Мазепа открыто перешел на сторону Карла XII. Этот поступок привел Петра I в бешенство, ибо он никак не ожидал такого коварства от человека, который более двадцати лет, казалось бы, верой и правдой служил России и был вторым кавалером ордена Андрея Первозванного.

Вот о каком эпизоде рассказывается в статье историка В. Г. Защука, помещенной в журнале «Вопросы истории» № 7 за 1971 год.

«Когда Мазепа перешел на сторону шведов, царь приказал отрешить его от гетманства. Этот акт был проделан в Глухове в присутствии царя. При этом не было забыто, что изменник был андреевским кавалером: ведь на звезде ордена сиял девиз „За веру и верность“. Церемониал отрешения был обставлен со всей наивной театральностью, свойственной той эпохе. Канцлер граф Г. И. Головкин подробно описал его в письме к находившемуся тогда в Стамбуле графу П. А. Толстому. 5 ноября 1708 года на специально выстроенный помост внесли „персону“, изображавшую гетмана в полный рост, в костюме и с саблей. Через правое плечо куклы была надета голубая андреевская лента. На левой стороне груди сверкала орденская звезда. На помост взошли андреевские кавалеры Головкин и Меншиков, разорвали кавалерский диплом Мазепы и сорвали с чучела ленту и орден, „которого он через изменнические свои поступки себя недостойным ныне сочинил“, – писал Головкин. Потом было прочитано длинное послание, где излагались благодеяния Петра I, долговременное доверие его к гетману и черная неблагодарность последнего. Затем „персона“ была сброшена с помоста. Ее схватили палачи и потащили к сооруженной неподалеку виселице. Здесь палач разорвал герб Мазепы, переломил его саблю, обломками ударил чучело, а затем повесил его. А 12 ноября в том же Глухове, в присутствии царя и вельмож Мазепа был предан анафеме. Так Петр I мстил гетману-изменнику. Именно в то время у царя и могла зародиться идея противопоставления ордена Андрея Первозванного (за верность) позорному „ордену Иуды“ (за измену). У Петра образ Мазепы ассоциировался с образом евангельского Иуды-предателя. „Нужда повелевает объявить, – писал он генерал-адмиралу графу Ф. М. Апраксину, – что учинил новый Иуда Мазепа, который двадцать один год был в верности мне, ныне при гробе стал изменник и предатель своего народа“. В письме рязанскому митрополиту Стефану Яворскому царь также называет гетмана „втарый Иуда“. И вот 27 июня 1709 года русские знамена осеняет Полтавская победа. Карл XII с остатками разбитых шведских войск уходит к Днепру. С ним и Мазепа. 30 июня Карл бросает свою армию под Переволочной, переправляется через Днепр и, по совету Мазепы, хорошо знавшего южные степи, устремляется к турецкой границе. Изменник сопутствует ему. Мазепа не попал в руки Петра, но прожил очень недолго, – он умер в турецкой крепости Бендеры 8 сентября того же, 1709 года».

РЕФОРМЫ ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ XVIII ВЕКА

Северная война и реформы

Проведя первые преобразования в экономике, административном устройстве, быте и культуре страны, реорганизовав вооруженные силы и приступив к строительству флота, Петр ни на один день не прекращал своей реформаторской деятельности, охватившей все сферы общественной и государственной жизни. Реформы были вызваны всем ходом социально-экономического развития России и очень ускорились благодаря Северной войне.

И так как Северная война явилась главным политическим событием всего петровского царствования, то и проводимые реформы

чаще всего были обусловлены военными проблемами. Вместе с тем реформы выходили за рамки Северной войны, оказав, как подтвердило будущее, сильнейшее влияние на историю России последующих десятилетий и даже веков. Чтобы лучше уяснить это и лучше понять общий смысл петровских преобразований, позвольте предложить вашему вниманию два очерка о реформах первой четверти XVIII века, где говорится о них как о целостном социально-политическом и культурно-этическом явлении, в котором отдельные реформы были лишь различными его сторонами.

Академик М. М. Богословский о реформах Петра I

Сначала предоставим слово академику Михаилу Михайловичу Богословскому (1867-1929), непревзойденному знатоку Петровской эпохи.

Вот что он пишет: «Реформа вступила с обычаем в решительную и беспощадную борьбу; но одною разрушительною деятельностью она ограничиться, разумеется, не могла. Уничтожая основание, на котором держался и которым определялся весь порядок государственной и частной жизни, реформатор должен был строить и определять этот порядок вновь. Сдвинутые со своего векового обычного фундамента государственные и частные отношения стали нуждаться в законодательной норме как в опоре для своего дальнейшего существования.

Путем подробных указов и регламентов правительство Петра развивает самую обширную полицейскую деятельность. Из них оно делает помочи, на которых ведет подданного, лишив его векового посоха, помогавшего ему медленно подвигаться вперед, каким был для него обычай. Оно окружает его теперь самою заботливою опекою и вмешивается во все сферы его жизни, подчиняя их своим указаниям, которые оно считает благодетельными. Горячей веры в полицейское могущество государства исполнены правящие круги того времени, и, может быть, лучшим символом этой веры надо считать десятую главу изданного в 1721 году «Регламента главному магистрату», гласящую, что „полиция способствует в правах и правосудии; рождает добрые порядки и нравоучения, всем безопасность подает от разбойников, воров, насильников и обманщиков и сим подобных; непорядочное и непотребное житие отгоняет и принуждает каждого к трудам и к честному промыслу; города и в них улицы регулярно сочиняет, препятствует дороговизне и приносит довольство во всем, потребном к жизни человеческой, предостерегает все приключившиеся болезни, производит чистоту по улицам и в домах, запрещает излишества в домовых расходах и все явные погрешения; призирает нищих, бедных, больных, увечных и прочих неимущих, защищает вдовиц, сирых и чужестранных; по заповедям Божиим воспитывает юных в целомудренной чистоте и честных науках; вкратце ж полиция есть душа гражданства и всех добрых порядков и фундаментальный подпор человеческой безопасности и удобности».

В этой книге начертана целая программа полицейской деятельности, удивительная по своей широте. И эта программа не осталась без попыток к ее осуществлению, не была простым теоретическим трактатом. Стоит пробежать собрание указов времен Петра, чтобы заметить почти на каждой странице воодушевленное стремление осуществить тот или другой ее пункт. Государство сознательно ведет подданных к благосостоянию. Целые ряды указов открывают им пути к различным сторонам благосостояния, и золотой век должен наступить, если вся совокупность указов будет исполнена. Притом ввиду неопытности ведомых государство не ограничивается постановкой только редких вех, достаточных, чтобы наметить общее направление пути, но руководит каждым их шагом, не оставляя их ни на минуту и вторгаясь нередко в самые интимные уголки частной жизни.