Текст книги "Журнал «Вокруг Света» №08 за 2006 год"
Автор книги: Вокруг Света Журнал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
На борт «Cвященного Челна»
20 ноября 1999 года с космодрома Цзюцюань стартовал в беспилотном варианте первый из «Шэньчжоу» – «Священных Челнов» (они же «Лодки Богини», они же «Божественные корабли» – иероглифические названия дают полный простор для толкований). Китайцы не стали долго секретить основные параметры своего нового корабля, и вскоре стало ясно: «Шэньчжоу» – клон советского (и российского) «Союза». Проще, в общем, перечислить видимые различия, чем описывать сходство. У китайцев спускаемый аппарат чуть больше, солнечных батарей две пары (дополнительные – на орбитальном отсеке), в передней части орбитального отсека – дополнительный блок оборудования, по всей видимости – двигателей ориентации и коррекции.
Сам орбитальный отсек, впрочем, сильно отличается от нашего прототипа. У китайцев он может, после отделения и посадки спускаемого аппарата, до полугода работать на орбите в качестве автономного модуля, благо и вторая пара солнечных батарей на нем установлена. А несколько состыкованных орбитальных отсеков позволяют сформировать небольшую посещаемую космическую станцию. Хотя идея использовать как-то отбрасываемые перед возвращением орбитальные отсеки от «Союзов» и витала в воздухе, напрямую ее до китайцев реализовать никто не пробовал.
Первый тайкунавт (от китайского слова «тайкун» – «космос»), 38-летний подполковник китайских вооруженных сил Ян Ливэй
15 октября 2003 года случилось долгожданное. На пятом «Шэньчжоу» в полет отправился настоящий космонавт. Впрочем, термин этот применительно к китайцам не прижился, и называют их теперь тайкунавтами. 38-летний подполковник ВВС КНР Ян Ливэй был выбран из группы в 14 кандидатов и перед полетом пообещал «завоевать славу для китайской армии и китайской нации». Это ему, безусловно, удалось. Ян провел на орбите 24 часа и вернулся из космоса, чтобы по праву занять в истории мировой космонавтики место после Гагарина и Шепарда (или после Гагарина и Гленна, поскольку пятнадцатиминутный суборбитальный «прыжок» Алана Шепарда многие за космический полет не считают). Незадолго до посадки от корабля отделился автономный орбитальный отсек– по некоторым сведениям, ему предстояло полгода провести на орбите в качестве спутника-фоторазведчика.
Земля встретила первого тайкунавта «как положено» – включая приемы у руководителей партии и правительства, толпы ликующего народа, поездки по всему миру и прием в ООН. Тем временем из сдержанно-радостных высказываний руководителей китайской космонавтики стало ясно, что планируемая космическая программа в целом повторяет начальные этапы программ советской и американской, однако сильно растянута во времени. Пуск следующего «Шэньчжоу» с экипажем планировался не раньше чем через два года (Герман Титов, для сравнения, отправился в космос менее чем через четыре месяца после Юрия Гагарина). Подобный темп сохранится и впредь, хотя цели перед следующими тайкунавтами ставились примерно такие же, как и перед их предшественниками 30—40 лет назад: первый выход в открытый космос, создание экспериментальной космической станции и прочее.
12 октября 2005 года в пятидневный космический полет отправились товарищи Ян Ливэя по отряду – Фэй Цзюньлун и Не Хайшэн. Они тоже оставили свой орбитальный отсек на орбите; а в следующий раз – через 3 года, в сентябре 2008 года, сразу по завершении Олимпиады в Пекине – в космос отправятся уже трое, и будет осуществлен выход в открытый космос. На очереди – создание экспериментальной космической станции. Складывается впечатление, что китайские планировщики аккуратно законспектировали историю нашей с американцами космической гонки, аккуратно выбрали оттуда ключевые моменты (отказавшись при этом от любых излишеств и «повторений пройденного») – и раз в два года ставят теперь галочки. Доказывая, что по крайней мере в космической программе мир остается многополярным.
Цели китайского космоса
На вопрос, зачем вообще нужны пилотируемые полеты человека в космос, кратко не ответить. Естественно, космонавты, астронавты и тайкунавты ведут на орбите научные и прикладные работы, однако беспилотные спутники делают это едва ли не эффективнее. Согласно официальному китайскому заявлению, «развитие техники для космических полетов с человеком на борту в нашей стране имеет важное значение в стимулировании научно-технического прогресса, повышении престижа государства и его обороноспособности, увеличении чувства гордости и сплоченности нации». Китайцы – честные. Не говорят о решении особо важных научных задач. Все называют своими именами: стимулирование прогресса, повышение престижа, повышение гордости и сплоченности.
Рискнем, однако, добавить сюда еще один фактор. Добившись за полтора-два десятилетия громкого титула «мастерской мира», КНР теперь стремится добрать в качестве. К сожалению, когда-то хорошая репутация китайских полотенец, рубашек и фонариков оказалась несколько подпорченной безбрежным валом копеечного ширпотреба, заполнившего потребительский рынок и у нас, и по обе стороны Атлантики. Еще один аспект китайской пилотируемой космической программы – ее откровенно маркетинговый характер. Можно сказать, она напрямую направлена на противодействие малоизвестной гибралтарской компании Alvito, недавно вознамерившейся зарегистрировать в Европе новую торговую марку «Not made in China », что вызвало решительный афронт китайского патентного ведомства. А побывали в космосе трое военных летчиков – и вот уже американский сенатор призывает к сотрудничеству в космосе между США и Китаем, «двумя наиболее энергично развивающимися космическими державами». Оставляя в стороне правдоподобность такого обобщения, можно сказать, что одна из основных «маркетинговых целей» китайской космической программы вроде бы достигнута.
А пока создатели «Великого Похода» и «Священного Челна» – на коне. Уже в апреле 2007 года планируется запуск первой лунной автоматической станции. Открывший своей стране путь в космос Ван Юнчжи обещает к 2020 году построить китайскую орбитальную станцию. Говорят и о начале тренировок первых китайских женщин-космонавтов, и об «интенсивных работах» над основными технологиями перспективного воздушно-космического аппарата, а в 2004 году анонимные специалисты назвали 2020 год наиболее вероятной датой первого пуска «китайского шаттла». Однако на фоне предпускового ажиотажа первого пилотируемого «Шеньчжоу» не получило большой огласки присоединение Китая к глобальному европейскому проекту «Галилео», предусматривающему создание системы спутниковой навигации, не зависящей ни от американской GPS, ни от российского ГЛОНАССа. Это говорит о многом – в том числе и о готовности великой континентальной державы участвовать не только в приоритетных и «маркетинговых», но и в реально необходимых для мировой экономики проектах создания глобальной космической инфраструктуры. Что, возможно, не так заметно, но никак не менее важно, чем прорыв в космос тайкунавтов на «Священном Челне».
Дмитрий Пайсон
Горы золотой обезьяны
На старинных китайских вазах и шелкографиях нередко подалось изображение диковинного существа – обезьяны с синим лицом и ярко-золотой шерстью. Европейцы любовались творением китайских мастеров, не задаваясь вопросом, может ли такое животное существовать в действительности оно казалось столь же стилизованным и фантастическим, как изображение на тех же рисунках драконы. Зоосправка
Золотистая курносая обезьяна (Pygathrix roxellana)
Класс – млекопитающие
Отряд – приматы
Подотряд – высшие приматы
Надсемейство – низшие узконосые обезьяны
Семейство – мартышковые
Подсемейство – тонкотелые обезьяны
Род – пигатрикс Золотистые курносые обезьяны встречаются в Южном и Центральном Китае. Самые большие популяции приматов обитают в Национальном заповеднике Волун (Сычуань).
Семья – самец, несколько самок и их потомство – большую часть жизни проводит на деревьях и спускается на землю исключительно для выяснения отношений с родственниками или соседями. Однако при малейшей опасности мгновенно залезает на верхушку деревьев.
Длина тела и головы взрослых обезьян – 57—75 см, длина хвоста – 50—70 см. Масса самцов – 16 кг, самки значительно крупнее: они могут весить до 35 кг. Половой зрелости самцы достигают в возрасте 7 лет, самки – 4—5 лет. Беременность длится 7 месяцев. За детенышами ухаживают оба родителя.
Обезьянам, так же как и людям, свойственны нежные чувства к детям. Рядом с матерью малышу комфортно и безмятежно
Первым европейцем, увидевшим золотую обезьяну воочию, был французский священник Арман Давид. Он прибыл в Китай в 1860-е годы как миссионер, но куда больше преуспел в зоологии, чем в обращении жителей Поднебесной в католицизм. Его имя увековечено в названии оленей, которых он нашел в императорском парке и сумел привезти несколько особей в Европу, чем и спас вид от полного исчезновения: спустя три десятилетия олени были полностью истреблены повстанцами-«боксерами». Два других зоооткрытия он сделал в девственных горных лесах провинции Сычуань . Здесь исследователь обнаружил еще двух никогда не виданных в Старом Свете животных: большую панду и золотистых синелицых обезьян. Правда, древние рисунки оказались не совсем точны: синими (точнее, зеленовато-голубыми) были лишь «очки» вокруг глаз и углы рта. Остальная же часть морды и другие части тела были покрыты шерстью разных оттенков золота. Но знаменитого зоолога Мильн-Эдвардса, изучавшего привезенные Давидом материалы, больше всего поразили их носы, загибающиеся кверху настолько, что у пожилых особей почти достигали лба. Он дал вновь открытым существам латинское имя Rhinopithecus roxellanae. Родовое имя Rhinopithecus – «ринопитеки» – означает «носатая обезьяна», а видовое образовано от имени легендарной красавицы Роксоланы – невольницы, а затем любимой жены султана Сулеймана I Великолепного, запомнившейся жителям Стамбула своим вздернутым носиком. А вот золотой мех, цвет которого так привлекал художников и придворных модников, Мильн-Эдвардс в названии никак не отразил. И, как выяснилось позже, правильно сделал: в горах Юньнани и Сычуани живут три подвида этих обезьян, из которых только один имеет столь роскошный царственный наряд. Остальные окрашены гораздо скромнее, хотя все три принадлежат к одному биологическому виду и весьма сходны как телосложением, так и образом жизни, который не менее удивителен.
Известно, что обезьяны – животные сугубо тропические, подавляющее большинство из них живет в местах, где никогда не бывает отрицательных температур. Очень немногие (японские и североафриканские макаки) сумели освоить субтропики. А в более высоких широтах, где бывает настоящая зима со снегом и морозами, они не встречаются.
Формально ринопитеки не выпадают из этого правила – места их обитания лежат на широте субтропиков и тропиков. Но обезьяны живут в горах на высоте от полутора до трех с лишним тысяч метров. Нижнюю часть этого пояса занимают заросли бамбука и вечнозеленых растений. Зимой тут случаются температуры ниже нуля и снегопады. Но приматы в этих неподходящих для них условиях чувствуют себя настолько комфортно, что их нередко называют «снежными обезьянами».
Самки из одного гарема относятся друг к другу вполне миролюбиво. Когда выдается свободное время, можно и на девичник собраться
В теплое время года золотистые обезьяны поднимаются выше в горы, в хвойные леса, до самой верхней границы тайги, и не заходят выше только потому, что там нет деревьев. Хвойный пояс служит им своеобразной дачей – они живут в нем только летом, уходя зимой вниз, в предгорья и долины, не столько за теплом, сколько за едой: в заснеженной тайге подходящей для обезьян еды не остается вовсе. Впрочем, понятие «подходящей еды» трактуется ими весьма широко. На стройном теле животного (ринопитеков вместе с некоторыми родственными группами объединяют в подсемейство тонкотелых обезьян) странным образом выпирают животы – верный признак настоящего вегетарианца, способного питаться не только плодами, но и зелеными частями растений. В обширном отряде приматов немало видов, основным кормом для которых служат листья, побеги и трава, – гориллы, гелады и некоторые другие.
Но кто из них мог бы переварить древесную кору или сосновую хвою? А ринопитеки справляются не только с этим грубым кормом, но даже с лесным лишайником. Разумеется, когда есть выбор, золотые обезьяны предпочитают то же, что и все обезьяны, – фрукты и орехи.
Не боящиеся снега и мороза, способные найти себе пропитание где угодно, золотистые процветали в ту эпоху, когда горы Южного и Центрального Китая были покрыты бескрайним лесом. Однако трудолюбивые китайские крестьяне век за веком отвоевывали у леса все новые земли. Уже Арман Давид по возвращении в Европу с тревогой писал о судьбе дикой природы страны, которую он так полюбил. С тех пор прошло без малого 130 лет. Все это время, пока продолжалось истребление китайских лесов, обезьянам пришлось хуже, чем другим лесным жителям: они страдали еще и от прямого истребления. Китайская кухня рассматривает любых обезьян как деликатес, к тому же мех ринопитека не только красив и прочен, но и «помогает» от ревматизма…
В последние десятилетия китайские власти спохватились. Золотые обезьяны взяты под охрану, в местах их обитания создана сеть заповедников и парков. Суровые меры против браконьеров позволили подавить незаконный промысел и предотвратить угрозу уничтожения этих удивительных животных. Сейчас в местных лесах живет около 5 000 ринопитеков. Это немного, но теоретически популяция такого размера способна к неограниченно долгому существованию. Беда в том, что единой популяции нет: обезьяны живут отдельными семьями на островках леса, разделенных непреодолимым для них морем. Между тем нормальной обезьяньей семье (взрослый самец, несколько его жен и их разновозрастное потомство – всего до 40 голов) для жизни нужно от 15 до 50 км2 леса. Поэтому на каждом островке обитает лишь несколько семей, а то и вовсе одна. Генетический обмен между такими изолированными группами практически невозможен, а это обрекает их на вырождение в течение нескольких поколений. Специалисты пока не нашли путей решения этой проблемы. Обсуждаются идеи переселения из одних резерватов в другие молодых животных или выпускать в природу обезьян, рождающихся в неволе. Но для реализации таких программ необходимо знать о ринопитеках больше, чем известно сейчас. Нужна информация не только о составе рациона их питания и сроках размножения, но и об отношениях между членами группы, между группой и чужаками. В этом отношении золотистые обезьяны остаются столь же загадочными, как во времена, когда их видели только на древних рисунках.
Борис Жуков
Китайский Туркестан
Огненные горы недалеко от Турфана прославились благодаря книге «Путешествие на Запад», описывающей поход монаха Сюань Цзана в Индию
Первое, что приходит на ум, когда думаешь о Шелковом пути, – песчаные дюны и караваны верблюдов, которые переходят пустыню, навьюченные тяжелой поклажей. Две тысячи лет назад это был не мираж, а реальность. Но, потеряв историческую значимость, знаменитый маршрут по-прежнему представляет интерес. Особенно если путешествие пролегает через «пограничный» Синыдзян – последнюю из приобретенных Китаем северо-западных областей, о которой до сих пор мало говорят и пишут. Исторический Шелковый путь начинался в древней столице Китая городе Чанъани (современная Сиань), проходил через нынешнюю провинцию Ганьсу – и за переходом Юймэнь разделялся на два основных рукава: Северный и Южный. Мы же в своей экспедиции отчасти объединили оба ответвления: ее целью было не столько досконально повторить участок традиционной дороги, сколько найти следы древних цивилизаций и уловить специфику современной жизни в этом отдаленном районе Поднебесной.
Китай сближает, причем иногда даже быстрее, чем ожидаешь. Утром мы с фотографом Львом Вейсманом впервые встретились в Пекинском аэропорту, чтобы лететь в Синьцзян, а вечером в Урумчи нас уже селили в один гостиничный номер. От смущения я стала пунцовой (что, в общем-то, неплохо, потому что полагала, что разучилась краснеть), но служащие отеля только разводили руками: они никак не желали понять, что путешествующей паре могут понадобиться две комнаты. Смешной эпизод, конечно, но красноречивый: еще несколько лет назад мужчине и женщине (правда, только гражданам Китая, на иностранцев данное правило не распространялось), желающим поселиться в одном номере, нужно было предъявить свидетельство о браке.
Начало путешествия можно считать символичным: сблизившие так неожиданно нас со Львом Ильичом бескрайние просторы западных регионов Китая долгое время сближали Восток и Запад, Европу и Азию.
Одна шестая часть КНР
Именно такой объем от всей территории КНР занимает Синьцзян-Уйгурский автономный район (общая площадь 1 660 000 км2), хотя по плотности и численности населения он не так велик. По данным на 2004 год, в нем живут чуть менее 20 миллионов человек (24-е место в стране). Еще в середине ХХ века подавляющее большинство его обитателей составляли мусульмане-тюрки, преимущественно уйгуры, но были также казахи, монголы, киргизы и таджики. Их предки поселились на территории, известной как Джунгария и Восточный Туркестан, еще в раннем Средневековье. В течение почти восьми веков вплоть до XVIII столетия уйгурское государство неоднократно выходило на серьезные рубежи могущества, оказывая существенное влияние даже на политику самого Китая. С тех пор как оно окончательно вошло в состав Поднебесной (китайское название «Синьцзян», означающее «Новая Граница», возникло после захвата этого района войсками маньчжурской династии Цин в 1759 году), китайские власти постоянно испытывают беспокойство по поводу местного сепаратизма. Начиная с 1950-х годов пекинское правительство проводит политику усиленной «ханизации» отдаленной провинции – то есть переселения туда представителей титульной нации. Теперь ханьцы составляют здесь уже почти половину жителей (а по другим источникам, и большую ее часть). В то же время строго соблюдается и принцип баланса власти, хорошо знакомый нам по национальной политике СССР. Если губернатором автономии назначен коренной уйгур Исмаил Таливалди, то глава местного отделения КПК, Ван Лэцюань, – ханец и зорко следит за верностью подданных (о разгроме очередного заговора с целью отделения Синьцзяна от КНР он объявляет почти каждый год). Тем не менее, чтобы сбалансировать свои строгости, в рамках общегосударственного единства центральная власть проводит подчеркнуто лояльную политику. На уйгурском вещают радио и телевидение, ведется школьное преподавание, никто не препятствует свободному посещению мечетей (правда, это не касается членов партии). Более того, в частях Народноосвободительной армии Китая действуют даже специальные полевые кухни, готовящие еду по мусульманским правилам. И об экономике края Пекин печется – в стране, пожалуй, нет региона, так бурно развивавшегося в последние десятилетия, как Синьцзян. Тут в десятки раз выросла (несмотря на жестокие условия одной из самых засушливых в мире пустынь – Такла-Макана) сеть современных автодорог – ныне она составляет 577 433 км. Только за первую половину текущего года в районе побывали 4,7 миллиона туристов. Ударными темпами разрабатываются богатейшие месторождения газа, нефти (Карамай-Урхэй, ДушаньцзыУсу, Хами-Турфан – всего запасы оцениваются более чем в 20 миллиардов тонн), строятся заводы по их переработке. В то же время не забываются традиционные занятия: ковроткачество, выращивание хлопка и хмеля (достаточно прибыльная отрасль хозяйства). Столица Урумчи (1,5 миллиона жителей) на глазах «прорастает» шикарными небоскребами, освобождаясь от «хрущевского» типа пятиэтажек.
Великий шелковый
Началось все, понятно, с шелка. Легенда утверждает, что первым человеком, распутавшим шелковый кокон, стала китайская принцесса Си Линши – он упал в чашку чая, когда жарким летним днем 2640 года до н. э. девушка отдыхала в тени раскидистой шелковицы. В последовавшие за этим три тысячи лет короткая жизнь невзрачного червячка и связь его с драгоценным материалом оставались одной из наиболее строго хранимых тайн Поднебесной. На Западе загадочное происхождение ткани обрастало мифами и порождало легенды: например, римский историк Плиний в 70 году н. э. в «Естественной истории» предполагал, что шелк получается из собранного с листьев пуха.
Сам же Великий путь на запад китайцы проложили для себя почти случайно. В 138 году до н. э. император У-ди из династии Западная Хань отправил своего чиновника Чжан Цяня на запад – искать возможных союзников в постоянных войнах с северными кочевниками сюнну. Посланнику не повезло – не успев достигнуть запада, он был схвачен противником и последующие десять лет провел в плену, а после – скитался по миру. Миссия Чжан Цяня так и осталась невыполненной, однако император, к которому он вернулся после долгих странствий, простил незадачливого подданного. Взамен союзников тот привез рассказы о неведомых странах и народах, проживающих в Центральной Азии, Персии и вокруг Средиземного моря, а, как известно, испокон веков правители умели ценить информацию. Более того, воодушевленный красочными историями, император снарядил исследовательскую экспедицию. Вслед за первопроходцами по проторенной дороге пошли купцы – так и родился путь.
Правда, свое устоявшееся название он получил значительно позже – в XIX веке. С самого начала ось восток—запад использовалась гораздо шире, чем просто для торговли шелком. По ней в Китай пришли хлопок, огурцы, финики, кунжут, арбузы, грецкие орехи, гранат, виноград и виноделие, шерсть, лен, стекло и слоновая кость. А мир к западу от Поднебесной познакомился с яшмой, фарфором, апельсинами, персиками, грушами, розами, хризантемами, порохом, арбалетом, бумагой и тачкой.
Но более значительную, чем обмен товарами, роль сыграл обмен идеями. Именно этой дорогой в I веке в Китай из Индии пришли первые буддийские монахи. К IV веку буддизм укоренился на его севере, а к VI стал господствующей религией империи. Впоследствии этот же путь – с запада на восток – проделал и ислам.
Когда-то дорога от Чанъани до Кашгара занимала 5 месяцев. Мы преодолели это расстояние за несколько дней, а могли бы и за несколько часов – если на самолете. Но к чему рекорды? Задача у нас была другая: проникнуться местным укладом, прочувствовать ритм здешней жизни. А чувства не терпят суеты.
Памятник исторической встрече уйгурского крестьянина Курбан Тулума с Мао Цзэдуном в уезде Керия. Отсюда Тулум на своем ослике (впоследствии прославившемся не менее хозяина) отправился в Пекин – сказать товарищу Мао, что жизнь в родном селе стала веселее
Уйгур по имени Мао
То, что мы отправляемся в «другой» Китай, я понимаю сразу, еще в самолете Пекин – Урумчи. Питание на борту – соответствует мусульманским традициям, что подтверждают специальные наклейки на блюдах («все чисто»). Добро пожаловать в Синьцзянь-Уйгурский автономный район. Здесь не просто исповедуют иную религию: местный народ говорит на совершенно другом языке (уйгурский принадлежит к тюркской группе) и лица у людей – иные.
Даже время – пусть неофициально, но другое. Вообще в Китае, территория которого растянулась фактически на несколько часовых поясов, оно официально везде одинаковое – как в столичном Пекине. Китайцы, конечно, могут многое – даже часовые стрелки заставить бежать быстрее, с опережением показателей пятилетнего плана, но вот солнце… Солнце живет по собственным законам, которые даже партия и правительство изменить не в силах: рассвет в западных провинциях наступает существенно позже, чем на востоке. А потому в Синьцзяне – негласно – существует собственное, «урумчийское», время: +2 часа к пекинскому. Рабочий день начинается не в 8.00, как во всем остальном Китае, а в 10.00 и заканчивается позже. Это в Пекине после 21.00 трудно найти, где поужинать, потому что китайцы едят около 18.30, а потом расходятся по домам и готовятся ко сну. В Синьцзяне ложатся ближе к полуночи (по официальному пекинскому времени), а после 21.00 ужин еще в самом разгаре. Это становится особенно заметно по мере продвижения на юг, где уйгуры составляют абсолютное большинство населения. В кашгарских гостиницах, например, часы выставлены по Урумчи, а Пекин со своим временем представлен отдельным циферблатом – как Москва, Париж или Токио.
Бросается в глаза еще одно отличие: уйгурские семьи по-прежнему многодетны. Конечно, не в традиционном (6—8 детей), а в современном китайском смысле. Кстати, если вы привыкли сводить китайскую политику ограничения рождаемости к принципу «одна семья – один ребенок», то не совсем правы: это упрощение. Правило одного ребенка распространяется в основном на титульную национальность – ханьцев, да и то на тех, у кого есть городская прописка. А если ханец – крестьянин, живет в деревне и у него родилась девочка, то через четыре года можно попробовать еще – в надежде, что будет мальчик. Правительство понимает: каждый гражданин КНР – ханец ли, уйгур ли – мечтает о наследнике. Причем мечта эта порой имеет неприятные последствия: в Китае распространены аборты по половому признаку. Приходит, скажем, беременная женщина на УЗИ, узнает, что у нее будет девочка, и тут же, не выходя из клиники, от нее избавляется. В результате сегодня в стране на 100 девочек рождается 117 мальчиков (среднемировое соотношение 100:107). Проблема настолько серьезна, что по новым законам врачам за сообщение родителям пола будущего ребенка грозит уголовное преследование. Впрочем, для Синьцзяна эта проблема не очень актуальна. С учетом национальных особенностей и традиций уйгурам позволено рожать больше: городские жители могут иметь двоих, а крестьяне и вовсе троих детей. Наш гид Аблат, живущий в Урумчи, на вопрос, сколько у него детей, отвечает: «Пока один». А молодой парень Имамджан, сопровождавший нас в Кашгаре, у которого на конец года назначена свадьба, радостно сообщает: «Я же деревенский, а значит, у меня обязательно будет трое детей». Сам он, кстати, младший – шестой – в своей семье.
Конечно, общекитайская политика ограничения рождаемости находится в прямом противоречии с исламом. «Если Аллах дает тебе ребенка, он всегда даст возможность этого ребенка прокормить», – уверен Аблат, и не мне с ним спорить. И все же решаюсь задать провокационный в данном контексте вопрос: а как же с ограничениями и настоятельными рекомендациями использовать презервативы (семейным парам в Поднебесной их раздают бесплатно)? Собеседник тяжело вздыхает: «Ну, мы же все-таки светская страна, государственной политики надо следовать». Так что традиционно конфуцианское уважение к правителям и почитание властей в Синьцзяне, сравнительно недавно вошедшем в состав Китая, уже укоренилось.
Но многое остается и неизменным. Например, имена. У китайца в них обычно по три иероглифа: фамилия (один) и имя (два). Если его зовут Чжан Имоу (как знаменитого режиссера), то Чжан – фамилия, а Имоу – имя. Конфуцианская идеология и здесь оставила след: сначала китаец определяет свою принадлежность к семье, семейному клану и только потом свое место в этом многолюдном сообществе. Причем друзья и знакомые обращаются друг к другу по фамилии, а не по имени. Например, если Чжан немолод, его могут называть «Лао Чжан» («старый Чжан»), а если он подросток – «Сяо Чжан» («молодой Чжан»). Правило это незыблемо и строго соблюдается. В последнее время государство ведет активную кампанию, которую условно можно назвать «Нет коротким именам!». Ее суть в том, чтобы призывать родителей проявлять большую изобретательность и давать детям имена подлиннее (раз уж фамилию не изменить). Недавнее исследование выявило, что сейчас в Китае используется около 3 100 фамилий – маловато для страны с населением в 1,3 миллиарда. Четверть населения, почти 350 миллионов человек, «умещается» всего в пять фамилий – Ли, Ван, Чжан, Лю и Чэнь. Путаницы при таком раскладе не избежать. Газеты часто сообщают о доставленных не по адресу цветах и подарках – но это еще можно пережить. А вот когда вам из-за путаницы с именами сделали не ту операцию – уже не до смеха.
Уйгурам такие трудности незнакомы. Во-первых, потому что их меньше (около 8 млн.), а во-вторых (хотя, скорее, даже во-первых), потому что фамилий у них нет вовсе. Традиционно уйгурское имя состоит из собственного, полученного при рождении, и отцовского – например Аблати Мохаммад (сын Аблата). Сейчас центральное правительство активно призывает уйгуров все же обзавестись фамилиями, на что последние реагируют редко и неохотно. А даже если и реагируют, то не по-китайски. Если человек, например, правоверный мусульманин и хочет это подчеркнуть, то он станет «Ислами», если родом из Кашгара – назовется «Кашгари», а если в его роду был какой-нибудь знаменитый (пусть и на очень местном уровне) человек, то будет использовано его имя. Но вот какая неожиданная проблема возникает: при переводе имени-отчества-фамилии (а уйгуры от имени отца отказываться не хотят) на китайский (все документы в Синьцзяне двуязычные) получается слишком много иероглифов. В компьютерах официальных учреждений, в том числе банков, поле для фамилии вмещает 8 иероглифов, а у уйгуров – больше. Уже сейчас они часто сталкиваются с проблемами при получении банковских карточек – латиницей их имена на карточку еще можно вместить, а вот иероглифам места не хватает! С покупкой авиабилетов – та же морока, а потом при регистрации поди докажи, что ты – это ты, и билет – твой. Такой вот побочный продукт ханизации получается.
«Ханизацией» в строгом смысле слова называют политику центрального правительства, направленную на «разбавление» местного населения представителями титульной национальности. Возникла она задолго до прихода к власти Мао Цзэдуна, ее практиковали еще императоры из династии Мин (1368—1644) – ведь Западный край всегда был слабым звеном китайской империи. А после образования КНР сотни тысяч ханьцев принудительно-добровольно приехали сюда «осваивать западные регионы» (процесс освоения, кстати, все еще продолжается). Результат получился любопытный: ханьцы живут в основном в городах, а в сельской местности преобладает коренное население. Другая заметная тенденция: чем южнее, тем больше коренных. В Кашгаре, например, ханьское влияние минимально и практически незаметно. Если, конечно, не считать громадную статую Мао Цзэдуна на центральной площади – во всем Китае есть только две такого размера. Впрочем, тому есть любопытное объяснение: некоторые уйгуры уверены, что в жилах основателя КНР течет кровь их народа. Действительно, в родной провинции Великого Кормчего Хунань есть место компактного проживания уйгуров, на которых синьцзянцы и списывают внешность вождя. «Ну, посмотрите, – призывали меня, – у него ведь не очень ханьское лицо, есть явные уйгурские черты». Правда ли это? Я живу в Китае уже почти шесть лет и легко отличаю северянина от южанина, а ханьца от мяо, но усмотреть отдельные уйгурские черты в китайском лице мне пока не под силу. Поверю на слово.
